Солнце вставало... главы 3-5

Шейла Рымгали
    ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   Дорога казалось бесконечной.
   Она и была самой бесконечностью. Только желтые песочные барханы сливались с голубым небом. Все казалось ненастоящим. Каким- то мягким, безбрежным, таким пронзительно тихим. Словно они одни теперь были во всем мире. Кроме ржания лошадей, односложных команд между воинами и со свистом рассекающего воздух хлыста не было слышно ничего вокруг. Уже боле не было слышно проклятий, стона и плача повязанных. Но лишь от того, что горе в хрипы превратило их голоса, всегда звеневшие веселым смехом.
   Уже несколько часов они были в пути. Черные воины похоже утратили весь свой пыл. Они выглядели уставшими и измученными, никто из них не произносил лишнего слова. Они держали темп хода своих жеребцов, но даже стук копыт был поглощен горячим песком. Они только молча передавали друг другу свои кожаные фляжки, поглядывая на пленников.
   Все было словно в тумане. Все перед глазами расплывалось, соединяясь в одно большое пятно ослепляющего потока света. Едва не теряя сознания от тошноты, от дикой жажды, они плелись, еле передвигая ноги, облизывая свои пересохшие потрескавшиеся в кровь губы. Соленый пот заливал и жег глаза, но никто из них даже не думал просить у их убийц хоть и каплю воды.
   Вода из их фляжек, такая прохладная и живительная, была бы подобна яду. Уж лучше умереть. И да, каждый из них надеялся умереть дорогой до той Преисподни, куда их вели, ибо ничем другим родина этих ублюдков быть не может.
   Ноги, сбитые в кровь, опухшие и отекшие, больше не чувствовали боли. Руки, что были повязаны жесткой бечевкой, были стерты до открытого кровавого мяса, ссадины, синяки и глубокие рубцы до сих пор были свежими, влажными, и крохотные песчинки и дорожная пыль забивалась в самую их глубь. 
   Один из всадников, не спуская черных наглых глаз, проскакал легкой трусцой вдоль всей вереницы.
   - Куда вы нас ведете?- один из мужчин, что был повязан одним из первых, поднял на него глаза.
   - А тебе должно быть не все ли равно?- усмехнулся кто- то позади них всех. Элану обернулась и встретилась с холодным взглядом голубых глаз, заставившего ее, съежившись, отвернуться.
   Прямо за ней следовал совсем молодой солдат, как и все- на коне. Лицо его наполовину скрывала черная ткань, слегка подрагивавшая в такт его дыханию. Он был единственным, чье лицо было скрыто. Он был совсем другим, не таким, как они. Его светлые волосы прядями ниспадали на его необычайно глубокие и большие глаза. Он был молод и красив, и это было видно, пусть даже и половина лица была скрыта. И казалось, что именно эта сокрытая часть делает его таким. Таким… похожим на других людей, красивым, словно за его своеобразной маской могло скрываться «что- то».
   Он надменно продолжал смотреть ей в спину, и его глаза словно сталью резали расстояние, что было меж ним и Элану. Он уже ее ненавидел. Она спиной чувствовала, что всадник не отводит глаз. Ее все пробрала дрожь. Что- то жуткое было в нем, что- то, от чего леденело все внутри. В эту нестерпимую жару Элану покрылась холодной испариной неприязни и отвращения, словно за этими голубыми глазами скрывалась жестокость, непреклонность и необъятная злость.
   Все «черные убийца», как один, они были черноволосы в отличие от того, кто шел прямо позади Элану. Он среди них не был своим. Не был тем, кто был с ними. Он- чужак. Держался в седле чуть иначе, чем другие, и дело было не в усталости. Он сидел прямо, гордо расправив плечи, и в нем так и сквозило некое нисхождение к остальным.
   Он не вступал в бой. Он не сражался, как остальные. На его лице не было ни царапины, и его одежды… На нем даже не было доспехов. Его конь… Белый конь был испачкан всего лишь придорожной пылью. Никаких следов борьбы.
   Он явно не был из их отряда главным. Он был словно сопроводителем, своего рода наблюдателем. Будто он был приставлен, чтобы все прошло так, как нужно. Нужно тому, кто их вообще прислал.
   У Элану резко потемнело в глазах. Запутавшись в порванном подоле, она запнулась, и едва не упала, но тут же она почувствовала резкий толчок в спину. Она обернулась- чужак подтолкнул ее вперед мечом, вложенным в ножны, молча жестом показав, чтобы она шла вперед. И она вдруг почувствовала, как подступает тошнота. От резкой горечи засаднило в горле, в глазах все стало расплываться красными пятнами, и, ощутив, как подступил отвратительный комок, она согнулась пополам, и темно- оранжевое месиво вышло наружу. Она упала на раскаленный песок, откашливая и сплевывая остатки. Слезы лились из ее глаз в два ручья.
   - Поднимайся, поднимайся скорее…- женщина, что шла прямо перед Элану, схватила ее под руку, пытаясь поднять. Но Элану ничего не видела, ее тошнило, и она не могла подняться. Казалось, вот- вот приступ накатит вновь, и она непослушными онемевшими руками пыталась убрать с лица уже запачканные волосы, но тут ее резко подняли на ноги, обрезав веревку, что соединяла ее с остальными, грубо встряхнув.
   - Что? Не здоровиться?- над ее ухом кто- то громко рассмеялся. Она непроизвольно запрокинула голову, пытаясь опуститься вниз, ведь желчь вновь подступила к горлу.
   - Дай ей воды…- один из всадников кинул фляжку к ногам солдата, который поднял Элану.
   Он небрежно опустил ее на песок и, открыв фляжку, притянув себе ее за подбородок, он грубо пытался влить холодную воду ей в рот. Она, чувствовав, что больше не может сдерживаться, выпустила из себя очередной приступ рвоты. Солдат с выкриком брезгливо  отшвырнул ее от себя, она в бессилье упала на песок. Вязкая жидкость забрызгала его сапоги, и он, изрыгая ругательства, не скрывая отвращения, пытался встряхнуть ее с себя.
   - Фляжку с водой испортила…- усмехнувшись, голубоглазый «чужак» слез с лошади.
   - Пошел прочь…- прохрипела Элану, сквозь пелену слез и пота, что залил ее глаза, видя, что он приближается к ней.
   - Что?..- он, словно забавляясь ее видом, нагнулся к ней ближе.- Ты что- то сказала?..
   - Убирайся в ад!- она сплюнула к его ногам и подняла на него глаза.
   - Элану, дочка, вставай!!!- она слышала, как кто- то позвал ее.
   - Жаль, что я не имею возможности разглядеть твое лицо получше, из- за этого отвратительного происшествия…- он язвительно- сладко проговорил, убирая грязные пряди с ее лица. Его слова казались приглушенными из- за его повязки на лице. Глядя в ее красные воспаленные глаза, он неожиданно резко залепил ей пощечину. Кто- то из пленных вскрикнул, но более никто не посмел вступаться в ничью защиту. Они все устали. И если Элану суждено было умереть здесь и так, то пусть не на чужой земле, пусть не так далеко от родных, и пусть не познавая ту ужасную жизнь, что встретит их через несколько закатов.
   Она упала после его удара лицом в песок. Тяжело дыша, она чувствовала, как маленькие песчинки с каждым вдохом входят в ее легкие.   
   «Чужак» медленно приподнял ее голову. Вся ее правая сторона, по которой он ударил, была разбита в кровь.
   - Ничего, все заживет, до того, как мы прибудем в город.- он с силой вытер стекавшую струйку крови из ее рассеченной губы.- Повяжите ее за моей лошадью.- приказал он, подняв ее на ноги, потянув за обрывок ее веревки на руках и толкнув ее к одному из солдат.
   - Ну и воняет же от нее…- фыркнул солдат, что поймал ее.
   - Так умой же ее…- расхохотался «чужак», залезая на лошадь, кинув свою фляжку.
   Солдат откупорил горлышко, с диким хохотом выплескивая понемногу воду ей на лицо. Она, захлебываясь, пыталась оттолкнуть его от себя, но лишь больше вызвала смеха и веселья у этих животных.
   - Кто- нибудь хочет пить? Или все хотят умыться?- расхохотался «чужак», поднимая вверх еще одну флягу.
   - Прекрати немедленно!!!- прорычал главнокомандующий Марус, опоясывая круг возле его лошади.
   - Я всего лишь проявляю свою заботу, Марус!..- в ответ прорычал он. Его веселье как рукой сняло, и он ткнул флягой в его живот, заставляя его взять ее в руки.
   - Напоить всех.- приказал Марус.
   - Мы и капли вашей воды не испьем!!!- наперебой закричали пленники все разом, словно по команде.
   - Не будете исполнять мои приказы по собственной воле, мы заставим вас силой.- рявкнул Марус, разворачивая свою лошадь и давая ход вперед.
   И несколько пеших солдат принялось исполнять приказ командира.
   Как бы они не сопротивлялись внутри своих сердец, жажда овладела ими в высшей степени Солдаты подходили к каждому по очереди, и они все, словно как один человек, жадно делали большие глотки из приставленной ко рту фляге. Холодная вода словно обжигала иссушенные уста, пересохшие языки, растворялась внутри, разливаясь по венам новыми силами, чтобы не погибнуть в пути.
   - По нескольку глотку каждый…- предупреждали солдаты, подходя к каждому раненному. Один мужчина, одежда которого была изорвана в клочья, и полные плечи почти докрасна обгорели на солнце, не выдержав, обеими руками неловко схватил флягу, словно отбирая ее, лишь только ее горлышко коснулось его губ. Он жадно, запрокинув голову пил громкими глотками…
   - Что ты делаешь?!- солдат ударил его из всех сил, выхватив флягу.- Не прикоснешься до следующего заката!!!
   - Молю!..- он зарыдал в голос, упав на колени.- Дайте воды!!!
   - Поднимайся, жалкий!!!- его принялся бранить худощавый старик, что был впереди.- Поднимись с колен!!!
   - Лучше убейте нас сейчас!!!- кто- то прокричал.    
   - Не нужно делать нам одолжения в том, что никто не отнял у вас жизни!!!- зарычал Марус, придержав лошадь, вновь разворачивая ее к пленникам.
   - Мы словно животные для вас, словно наши жизни ничего не стоят!!! Мы такие же люди!!! Вы не имели никакого права!!! Вы ничтожные существа!!! Горите в аду!!! Мы свободные!!! Вы убили наши семьи, и ждете от нас повиновения!!! Не бывать этому!!! Лучше остаться в пути!!! Умереть от жары!!! Да падет на ваши головы такое же проклятье!!!- пленники кричали наперебой, надрывая горло, до хрипа. Размахивали руками, били себя в грудь, кто- то горстями поднимал песок и пытался кинуть его вперед, словно это походило на то, что защитило бы их, но жалкие горсти, словно дымка, растворялись на легком ветру.
   Марусу впервые приходилось наблюдать такое… Нежелание повиноваться. Или даже вид этого нежелания. Ведь эти люди уже в плену. Они все потеряли. Им некуда идти или прятаться. Они не могут сражаться. Им придется делать то, что велят, так зачем же тратить силы на эти бездумные распри?..
   - Хотите воссоединиться со своими семьями?- Марус медленно переводил глаза с одного на другого, и встретился с десятками забитых от страха взглядов. В их глазах не было смелости, храбрости или ненависти. Да, возможно они ненавидели их, но сейчас они все были напуганы. И страх превосходил эту ненависть в десятки сотен раз.
   - Жаждите смерти?- его голос разнесся над всеми. Его солдаты замерли. Никто из них не понимал, что задумал капитан, и они настороженно переглядывались междруг другом.
   - Дайте им клинки.- рявкнул он после непродолжительной паузы. Его голос показался таким устрашающе сильным, властным и грубым, что невольно, словно очнувшись ото сна, кое- кто вздрогнул.
   - Ты забываешься, Марус!- молниеносно отреагировал «чужак». Казалось, он вот- вот разорвется от кипящей внутри ярости. Он сжал поводья до побелевших костяшек. Сцепив зубы, он едва сдерживался.
   - Это мой поход. Как и всегда.- Марус как можно небрежнее произнес спокойным тоном.
   В воздухе повисла напряженная тишина. Ни один солдат не двинулся с места. Они искоса переглядывались, словно спрашивая друг друга, что делать- послушаться приказа, или же он все же шутит?
   - Дайте им в руки клинки!!!- выкрикнул он, и тут Марус все же показал, что внутри его хладнокровность дрогнула. 
   Солдаты, все же мешкая, вытащили свои кинжалы и, подойдя к пленникам, протянули их. В воздухе появилось робкое непонимание. Они настороженно переглядывались друг с другом. Кто- то невольно взял клинок в руки, кто- то, чья рука потянулась, тут же одернул.
   - Берите в руки!!!- рявкнул Марус.- Вложите им в руки!!!
   Солдаты, немного огрубев, поступили, как было приказано.
   - Хотите смерти?- лошадь Маруса мерным шагом пошла вдоль вереницы повязанных.- Вы молите о смерти. Вы мечтаете умереть. Ну, так вот. Все сейчас в ваших собственных руках. Я дарю вам выбор. Смерть или же все- таки жизнь? Выбираете смерть- оружие смерти в ваших руках. Выбираете жизнь- добровольно соглашаетесь на плен, и ваши жизни принадлежат нам. Навсегда. 
   - Ты ведаешь, что творишь?!- «чужак» рванул к Марусу вперед, и Элану, уже повязанная сзади его лошади, дернулась вслед за ней. Ее ноги подкашивались, и она едва ли могла стоять, но короткая веревка не позволяла опуститься на песок. Она, изнывая от тошноты и боли, пошатываясь, торопливо поплелась за белой лошадью.
   - Способен решать проблемы, сделав себе хвост из еле стоящей на ногах девицы?..- усмехнулся Марус.- Может, нам всем стоит так поступить?
   - Знаешь, мне кажется, что ты начинаешь забываться…- лошадь «чужака» била копытами землю, обходя коня Маруса, и Элану едва ли не падая, плелась за ней.
   - Тебе только кажется.- фыркнул Марус, отвернувшись.- Я- главный военачальник, это мои люди и мой поход. Приступайте!!!- он вновь обратился к пленным.- Делайте свой выбор.
   - Это нечестно!!!- выкрикнул кто- то в самом начале длинной вереницы.
   - Да, это нечестно!!!- по ним прошла волна возмущения.
Марус медленно обвел их взглядом. Страх- как рукой сняло. Страх, неповиновение, ненависть, злоба… Их больше нет. Их нет сейчас, когда им предоставили выбор.
   - Все честно! Перед вами выбор. Все в ваших руках. Вы просите о смерти- вот она, прямо перед вами. Не хотите умирать, кроме плена другого выхода жить- нет. Никому не везло так, как вам. Ни у кого, кто был на вашем месте, не было этого выбора. Ну же, так не упускайте шанс. Делайте свой выбор!!!    
   - Дайте мне тоже…- прохрипела Элану.
   - Что?- Марус изогнул бровь, снисходительно опустил взгляд.
   - Дайте мне тоже нож.- она подняла свои невидящие от слепящего солнца глаза.
   - Дайте ей нож.- распорядился Марус.
   - Уберите свои руки!!!- заорал «чужак», быстро спрыгнув с лошади, одним взмахом руки остановив солдат.- Разбирайся с этой проблемой и не втягивай…
   -…Ту, что приглянулась царевичу Эару?- расхохотался Марус.- Ты и в самом деле обратил свое внимание на нее?..
   - Я вступился бы за любого из них…- процедил Эар, но Марус словно расценил это как вызов.
   - А в чем причина такой самоотверженности? Где же та обида и жестокость, обозленность на весь мир, которая снедала тебя в стенах дворца?..
   - Замолчи!!! Не забывай, с кем сейчас разговариваешь!!!- Эар напрягся, сжав кулаки, едва ли не переходил на крик, но Марус только продолжал распалять словесный поединок.
   -… Или, наконец, нашелся тот, кто подвергся еще большему жизненному..- Марус демонстративно уставился на повязку Эара, скрывающую лицо.- Наказанию, чем ты?
   - Я прикажу отрезать тебе твой грязный язык, лишь только мы прибудем во дворец.- Эар даже не пытался скрыть разъяренную дрожь в голосе.
   - А кто ты такой? Ты просто отвергнутый сын своего отца, ищущий пристанища у царственного  мужа своей единоутробной сестры…- Марус говорил все это, будто не в силах остановиться. Но его остановил сильный удар Эара в челюсть. Марус слегка согнулся, почувствовав вкус крови. Он сплюнул, выпрямившись.
   - Но я, все же, царевич. А ты простолюдин, которого назначили главным исполнителем прихотей Его Величества, опуститься до которых, он считает ниже своего достоинства.- Эар вновь взял себя в руки, и голос его зазвучал твердо.
   - Так вы сделали свой выбор?- Марус, тяжело дыша, не отрывая черных глаз от Эара, вновь «вспомнил» то, на чем они остановились.
   В воздухе повисла тишина. Марус же был полностью уверен, что ничья рука не дрогнет. Он хотел всего лишь припугнуть, заставить их замолчать, заставить их повиноваться, ведь не у каждого хватит смелости взять нож и…
   Раздался чей- то стон.
Марус резко обернулся. Холод прошел внутри него быстрой волной.
   - Что происходит?
   «Черные» люди потеряли дар речи. Худощавый крепкий мужчина замертво упал, с торчащим из груди кинжалом. Кровь его медленно стекала по его груди на песок, увлекая за собой сотни маленьких песчинок. Казалось, всех это привело в чувство. Марус теперь понял то, что Эар чувствовал еще мгновения назад. Они были на грани. Пленники. Они готовы были на то, что предложил им Марус.
   По веренице прокатилась волна поражения. Все застыло на какую- то секунду. Обе стороны оценивали происходящий момент. Взгляд Маруса в страхе метнулся по блестящим лезвиям в руках пленников, и Марус понял, что пути назад нет, и он видел, как лезвие за лезвием поднимается, словно все стало таким медленным и тягучим, и он оцепенел. С глухим стоном человек за человеком, мужчины, женщины, старики падали без чувств, и, наконец, он закричал:
   - Отобрать у них оружия!!! Отнять!!! Немедленно!!!
   Солдаты ринулись вперед, и Марус вместе с ними, пленники, в попытки защититься от них, принялись размахивать кинжалами:
   - Пошли прочь!!! Не приближайтесь к нам!!!
   Солдаты, слегка лишь замявшись на секунду, все же смогли отобрать оружие, заломив пленникам руки.
   - Отдайте ножи!!! Немедленно!!!- кричал Марус. Он, сжав кулаки, трясся от ярости, метался между ними.  Его глаза расширились от ужаса, и он готов был сам броситься вперед, чтобы прекратить все это сию секунду. Но даже из последних сил он должен был «держать лицо» перед всеми. Особенно перед Эаром.
   - Ты сам дал нам это право!!!- выкрикнул один из «спасенных» юношей. Он дернулся вперед, но хватка удерживающего его солдата лишь усилилась, и ему заломили руки.
   - Так будь честным, держи свое слово!!!- кто- то хрипло выкрикнул.
   - У них нет чести!!! Нет совести!!! Нет Бога!!!
   Марус слышал все это словно через толщу воды. В ушах стоял шум, и казалось, что некое оцепенение давило на него изнутри.  Его глаза, не отрываясь, смотрели на десятки мертвых тел и растекающиеся лужи крови по желтому песку. Только несколько мгновений назад все эти люди были живы, и он должен был их, вполне здоровых и сильных, доставить ко Дворцу. А теперь перед ним предстали горстка людей с абсолютным правом иметь собственное слово. И такое право им дал сам Марус. Предоставив им выбор, он посчитался с их мнением, и они вновь ощутили себя значимыми, они вновь ощутили себя людьми, а это было наихудшим. Люди- пленники, они больше не люди. Они- рабы. Они становятся рабами с тех пор, когда на их руки падает веревка врага. А рабы- никто. Их не существует, они, как неотъемлемая часть убранства Дворца, они даже не слуги. У них нет выбора. У них не может быть выбора. Никто не дает выбор рабам. А тем более пленникам. Это невозможно. Пленники сами себе теперь не принадлежат, и это их рок. Они делают, что им велят, они идут, куда им велят. Они живут, если им позволяют жить, и умирают, если их «обладатели» решили, что они не достойны больше жить. А Марус сделал непоправимое. Он избавил их на какое- то мгновение от оков. Он освободил их, дав свободу выбора. А дать свободу выбора, подарить им такую роскошь, означало, не суметь совладать с ними, покорить их вовеки веков.
   Прежде все было честно. Они захватили их деревню, теперь поселенцы стали пленниками. Выбора нет, пленникам нужно было идти за солдатами. Они им проиграли. Но теперь, когда Марус сам предоставил им в их ситуации почти неограниченные возможности, и сию же секунду отобрал их, не успели они сделать выбор, который он же им и предложил, он поступил нечестно. Теперь он поступил нечестно.
   Боль растекалась в его голове, словно собираясь в маленькие узелки у висков, отстукивая крошечными молотками каждое слово и неверный шаг. Марус сокрушался как никогда. Это была оплошность всей его жизни, как военачальника. И хуже всего, что Эар предвидел это.
   Эар был почти вдвое моложе, чем Марус, и весь военный опыт, которым он обладал, заключался в принудительном сопровождении главного царского военачальника в подобных походах. Но он был настолько безучастен и безразличен к происходящему, как казалось самому Марусу, что абсолютно не было разницы присутствует он, или же нет. И до сей поры у Маруса не вызывало это ни малейшего напряжения и неудобства. Он чувствовал себя вполне уютно на своем месте, хотя он и знал, что Эар пристально наблюдает за ним. Но Марус был сколь властен над своими людьми и опытен, столь и уверен, что он все делает безупречно. И, совершенно небеспочвенно, оттого и возникало безграничное к нему царское доверие. Но дело было вовсе не в Эаре. Если даже и сперва Царь послал его, чтобы и за тысячи миль иметь над Марусом непоколебимый контроль, то сам Эар вряд ли подписался бы под этом- уж слишком было велико его чувство собственного достоинство. Будучи сам царского происхождения, он не опустился бы настолько низко, чтобы служить мужу сестры, а стало быть, своему теперь уже брату, пусть даже и не кровному, доносчиком. И именно поэтому Марус не был зависим втакого рода походах ни от кого, кроме как, от самого себя и своих солдат.
   Но Эар прежде не выказывал ни малейшего вида заинтересованности, а уж тем более, соучастия или простого вмешательства. Нынешнее его поведение, откровенно говоря, было ему несвойственно. Если сперва Марус и был доволен, что Эар «склонил» к ним свои голубые очи, то сейчас, когда ему удалось указать Марусу на его ошибку впервые в жизни, а тем более, попытаться предотвратить все это, чести Маруса было нанесено личное оскорбление. Значит, с самого начала Эар знал и видел, что Марус все делает неправильно, поэтому он позволил себе вмешаться. Этот «выродок», как позволял себе называть его Марус в минуты нестерпимой к Эару ярости и гнева, обладал более «дальновидными» взглядами. И, не говоря о том, что теперь вместо покорных пленников, он привезет в Город настоящих бунтарей, хуже всего, что это видели все. Все.
   Головная боль заливала его глаза и виски, словно ядом. Но то была боль отчаяния и сокрушения, невозможности теперь все исправить. Да, их можно усмирить, попытаться «подняться с колен», но теперь уже никогда не вернуться к тому, чем Марус обладал еще несколько минут назад. Он обладал безоговорочным повиновением своих солдат и верой в его силы и ум, отсутствием у них даже мысли, чтобы перечить командиру, когда он отдавал приказы. Кажется, что это так мало, что он- их главный, и, стоит ему только сказать, они все будут повиноваться в любом случае, но зерно сомнения уже было заронено в их души.      
   Эар застыл, не сводя глаз с Маруса. А Марус с трудом мог выйти из оцепенения своих мыслей. Он чувствовал, что должен что- то сказать, прекратить все, вновь овладеть ситуацией, дать приказ двинуться дальше, несмотря на абсолютнейшую неподвижность. Его хриплое отрывистое дыхание лишь выдавало его смятение и замешательство.
   - Что прикажешь, Марус?- Эар позволил себе заговорить первым.
Марус гневно сверкнул черными глазами, обратив на него свой взгляд. Как он посмел делать ему одолжение?! Как посмел?! Словно уступил ему свои лавры, обернув все внимание, указав, выделив ошибку их предводителя, напоминая, что приказы отдает здесь только Марус. И в том, что здесь произошло, следует винить только его.
   - Двинемся в путь.- он процедил сквозь зубы, но дрожь пробирала его.- И отвяжи девчонку от своей лошади.
   - Она останется со мн…- чуть было возразил Эар, но Марус яростно закричал:
   - Я отдал приказ!!! Так повинуйтесь!!! Дьявол!!!- Марус вскочил на свою лошадь и во весь опор рысью двинулся вперед, поднимая за собой густые облака пыли и песка.    


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Прошло еще несколько часов в пути, и солнце уже клонилось к заходу. Красное зарево отливало оранжевым пламенем по небесному куполу. Легкий вечерний ветер, словно шепча, скользил по верхушкам пожухлой, но высокой травы. Пройдя недюжинное расстояние, они ступили на местность, где больше не было зноя, где их ступни больше не тонули в песке, а ступали на каменистую почву, где немного вдалеке высились деревья, с горящей золотом густой листвой, уходя своими вершинами прямо под небо. Они шли уже когда- то протоптанной тропой навстречу закату.
   После того как веревка, повязывающая пленников, стала в два раза короче, никто из них не проронил ни слова. Да и «черные воины» были немногословны. Лишь только Марус отдавал сухие резкие команды, чтобы солдаты держали строй. За последние часы пленникам несколько раз давали фляги с водой, и те молча их принимали. Теперь все стало данностью.
   Больше не было ни протестов, ни криков, ни разъяренных проклятий в адрес «черных» убийц, только в ушах до сих пор звенела сталь, рассекающая воздух, и хриплые стоны перерезанных глоток слышались в легком шорохе высокой травы. Они брели, и было уже совсем неважно, чем закончится эта дорога. Дорога, длиною в жизнь. Некогда рожденные свободными люди теперь стали самыми невольными во всем мире. Они стали рабами. И там, куда они направляются, они уже никогда не будут теми, которых повязали в родном поселке. Даже в лицах этих «черных» убийц они были людьми. Они были людьми с историей. Каждый из воинов видел их быт и жизнь, их прошлое, их свободу. А люди, что ждут их впереди, будут видеть только вздрагивающую от каждого шороха, полную испуга и страха жалкую горстку подобия людей. Ведь рабы никогда более не будут людьми.
Элану, после приказа Маруса, повязали к остальным. Она еле плелась на подкашивающихся ногах, едва ли не задерживая весь их строй. На щеках ее спеклась кровь, покрыв их черной коростой, а на треснувших и опухших губах она ощущала тошнотворный горький вкус. Ее глаза открывались лишь вполовину, и она не видела дороги,- просто тащилась за остальными, движениями напоминая тряпичную куклу.
   - Устроим привал!- прокричал Марус, разворачивая своего коня.- Коням нужно отдохнуть.
   - Привал! Устроим привал!
   - Устроим привал!- разнеслось по веренице, и солдаты слезли с коней.
Элану, лишь только услышав приказ Маруса, сию секунду же рухнула на землю, потянув за собой остальных.
   - Да сколько можно?..- один из солдат выругался прямо над ней, пригнувшись, перерезая веревку на руках Элану.
   - Не смей отрезать!..- выкрикнул кто- то из солдат.
   - Да ты посмотри на нее!..- расхохотался солдат, что разрезал путы.- Она же не пройдет более ни шагу.- и, словно в доказательство своих слов, солдат небрежно ткнул ее рукояткой своего ножа в бок по ребрам. Она лишь только застонала, и голова ее упала прямо на землю.
   - Разрежьте веревки!!!- приказ Маруса разлетелся над ними.- Отвяжите их и приглядывайте! Жизнь каждого из них будет стоить вам собственной.- Марус обвел своих солдат взглядом.
   Красные воспаленные браслеты натертой кожи на ее кистях нестерпимо засаднили, лишь только с них спала грубая веревка. Ее руки безвольно упали на землю.
   Грудь Элану медленно поднималась и опускалась, и она слышала свое тяжелое хриплое дыхание. Ее закрытые опухшие веки так и прожигали остатки заката. В памяти Элану отчетливо всплыл образ маленького Юлия, ковыляющего ей навстречу после лечения по узкой дорожке во дворе дома отца Матея. Его светлые легкие кудри ласкает ветер, и широкая улыбка обнажает отсутствие пары зубиков. Он так весело и звонко кричит ее имя.
   - Элану…- прошептала она свое имя, как продолжение настигших ее воспоминаний, словно то был малыш Юлий, снова зовущий ее прямо с небес. Крупные слезы покатились из прикрытых глаз. Она стиснула зубы, свирепо вдохнув воздух.
   - Элану, дочка, подними голову…- чья- то рука мягко провела по ее слипшимся волосам.
   Она подняла опухшие глаза и едва смогла приоткрыть глаза, чтобы разглядеть перед собой еле стоящего старика. На дрожащих ногах осторожно, снова заставляя свои уставшие, налившиеся свинцовой болью мышцы работать, он опустился рядом, приподнимая ее голову.
   - Каян…- она еле прохрипела его имя.- Каян…- она заставила себя привстать и запрокинуть онемевшие руки, чтобы обнять давнего друга ее отца. Его седые волосы клочками торчали с висков, и Элану увидела его лысое темечко, изнутри залитое черной кровью, и засохшие струйки крови на его лбу, висках, стекавшие вниз по шее, за ушами, из ушей... Ее губы задрожали, и она только хотела произнести, но Каян ее остановил. Элану с трудом присела, взяв его за руку, ожидая, что же он скажет.
   Посиневшие губы старика дрожали, как и его рука, что она сжимала, он не в силах был вымолвить ни слова.
   -Ты видел их?..- Элану с трудом прошептала.
   - Я видел, как они убивают их.- Каян разрыдался, зажав себе рот костлявой рукой.
Элану прижала его к себе, сама не в силах сдерживать слез, хотя она едва могла открыть глаза и уже не чувствовала своих собственных отекших век. 
   - Они убили моих внуков!!!- рыдал он у нее на плече.- Просто отбросили в сторону годовалых малышей, словно то были игрушки, и подожгли мой дом!!! Они на скаку снесли моему сыну голову дубинкой!!! А у меня не хватило даже смелости воткнуть в себя их проклятый кинжал, когда сам Господь дал мне право выбора!!!
   Он рыдал в голос, и его слова были с трудом различимы. Его сухие плечи содрогались под объятиями Элану. Он схватил её руку и прижал к своей груди, подняв красные глаза. Она видела в них немой вопрос и заговорила:
   - Я увидела Юлия на вершине горы мертвых тел на площади у фонтана. Ему свернули шею. Когда я побежала к нему, меня… Я даже не смогла найти ни отца, ни маму… Я не знаю, где теперь Дори…- она захлебывалась слезами.- Только Юлий. Я забрала с собой только его...
   Старик Каян не успокоил её, как и она не успокоила его. И не было сейчас смысла во всех этих словах, ибо все они будут лживы. Разве будут справедливы слова, хоть какие- нибудь слова утешения. Никогда они не смогут утешить и утолить своё горе. Никогда.
   - Мы, по-видимому, в чем- то грешны перед Богами, и от этого мы здесь. И нам предстоит ещё долгий путь искупления,до самого последнего выдоха, когда остатки жизни навсегда покинут моё бренное тело. Но и в эти секунды я буду рад, что я оставил своих детей там, на наших родных землях, в своём доме, и они всегда будут ждать меня там. Я умру и буду знать, куда мне вернуться. И ты будешь знать.- он крепко сжал её руку, утерев слёзы с её щёк.- И я молю небеса, чтобы мой путь подходил сейчас к самому концу.- он с нежностью и сочувствием взглянул ей прямо в глаза, близко наклонившись.- Но ты, дочь моя, будь сильной. Сильной.- он встряхнул её руку.- Ты ещё в самом начале своей дороги. И на пути твоем еще встанет солнце, если боги не позволили твоим родителям забрать тебя с собой.
   - Хватит возносить хвалебные речи!!!- один из солдат грубо отпихнул Каяна от Элану. Старик повалился на спину, ободрав до крови свои локти. Она вскрикнула и потянулась за ним. Солдат резко толкнул её в грудь, она со стоном упала на землю.
   - Будь ты проклят, прислужник Тьмы!!!- яростно зашипел Каян, привстав.
    - Вам лучше не создавать здесь семьи,- ехидно прошипел солдат в ответ, наклонившись к ним ближе и переводя взгляд с одного на другого.- Тьма ждёт вас впереди, где не будет места какому- либо родству.
Элану с отвращением отвела взгляд. А "чёрный убийца" продолжал над ней глумиться. Он начал издавать издевательские смешки, протягивая к ней руки. Она с силой оттолкнула их от себя.
   - Да посмотрите на неё!.. У тебя же даже глаз не видно.
   - Зато я тебя отлично вижу.- прорычала Элану в ответ.
   - И что?- расхохотался он ей прямо в лицо.- Дальше что?
   Неожиданно для солдата Элану с силой вскочила и набросилась на него.
   - Я когда-нибудь задушу тебя, как крысу!!!- она вцепилась ему остатками ногтей прямо в глаза. Он закричал, схватив её руки, пытаясь отнять их от своего лица, но она лишь сильнее впилась ему в полуприкрытые веки.- Если моих глаз не видно, то твои и вовсе исчезнут!!!
   Через мгновение на душераздираюший крик одного из своих воинов к ним подскочили пару солдат. Один из них схватил Элану, пытаясь оттащить, но она лишь крепче ухватилась за его лицо. Второй солдат силой разжал её пальцы, ей удалось содрать кожу с его щёк, в последний раз пытаясь ухватиться, и по его лицу, вниз по шее быстро потекли густые кровавые струйки. Её кинули на землю.
   - Мои глаза!!! Мои глаза!!!- кричал воин, зажав ладонями окровавленное лицо.
   - Тебе больно?!- закричала Элану изо всех сил, поднимаясь на ноги, чтобы услышали её, а не воина, ставшего раненным.- А как больно было нашим семьям, нашим отцам, когда ваши дубинки рассекали им головы!!!
   На их крики собрались почти все, солдаты кинулись вперёд, оттащили Каяна подальше. Раненный солдат скулил, согнувшись пополам, и не отнимал рук от лица. Сквозь его пальцы струилась кровь. Один из них отвел его в сторону.
   - Пошла прочь!!!- кто- то оттолкнул ее, но на сей раз она устояла на ногах.
   - Что здесь такое?- послышался разъяренный рык Маруса. Он подошёл к ним, растолкав людей со своей дороги. Успевшие подбежать солдаты обступили Элану и Маруса кольцом. Остальные солдаты следили за пленными, не давая возможности понять, что происходит. Воины, лишь только услышав крики, взялись за свои клинки, не спуская со своей цели испуганных пленных, не позволяли даже поворачивать головы в ту сторону, куда все устремились.
   Марус стоял в паре шагов от Элану, пытаясь разглядеть ее лицо. Она стояла в центре образовавшегося круга, сжав пальцы в кулаки. Ее запястья опоясывали красные воспаленные браслеты.Ее льняное платье, бывшее еще утром светлым, так изорвалось и свалялось в пыли, грязи, крови и рвоте, что походило на несуразно большую грязную тряпку. Ее голые изодранные до крови плечи и руки покрывал слой пыли, а все волосы слиплись в несколько отвратительно грязных прядей. Губы, щеки, скулы, глаза, все ее лицо слилось в один сине- бордовый отек. Марус смотрел на нее, и ему казалось, что сейчас он даже не может представить, какой она была до этих ударов. Она просто стояла, покачиваясь, и он не чувствовал в ней боязливости, испуга, страха наказания. Он сцепил зубы.
   - Я могу отрубить тебе пальцы за это.
   - Ты думаешь, я тебя боюсь?- Элану, еле стоя на ногах, подалась вперед. Несколько солдат ринулись вперед, но Марус лишь взмахом руки приказал им отступить назад.
   - А ты думаешь, что не боишься?- Марус медленно вытащил меч из ножен.
   Элану смотрела на Маруса, и ненависть кипела в ней адским пламенем. В эту секунду ей показалось, будто все, к чему она шла всю свою жизнь, было этим самым моментом, когда ярость и злоба заливает кровью глаза, когда единственной жизненной целью вдруг стало отмщение.Сжав кулаки, она горела изнутри гневом, свирепея с каждым вздохом сильнее и сильнее. Она видела его меч. Серебристый металл поблескивал в последних лучах закатного солнца, и картины убиения представали перед ее глазами одна за другой. Внуки Каяна, родители Лоя, старик Матей, Юлий… Как алая кровь невинных людей, любимых людей, людей всей ее жизни текла ручьями на раскаленный песок, на землю, давшую всем им жизнь и принявшую их жизни после. И только этот холодный серебряный блеск стал гранью между «есть» и «было».
   Она невольно сжала зубы настолько сильно, что кровь выступила с десен. И лишь только почувствовав вкус крови, она резко сплюнула, попав прямо на кожаные сапоги Маруса.
   - Наша кровь на тебе. Ты будешь бояться.- процедила она.
   Он резко, одним взмахом на расстоянии приставил свой меч к ее шее.
   - Что теперь?- она в ответ лишь горько усмехнулась, приставив свою ладонь прямо к лезвию его меча.- Отрубишь мне язык? Прикажешь выбить мне зубы?- и Марус увидел, как кровь заструилась по ее запястью, руке, крупными каплями быстро опускаясь на землю.
   Вдруг толпа расступилась, и послышался голос Эара.
   - Марус, оставь ее. У нее помутился рассудок.
   - Я на миг и забыл о твоем существовании.- Марус, не глядя, бросил ему.
   - Хватит.- Эар резко за руку одернул Элану в сторону подальше от Маруса. Он вопросительно вскинул бровь.
   - Умерь свой пыл…- тихо, но настойчиво произнес Эар.
   - Ей удалось ранить моего солдата. Пусть ответит за это.- процедил Марус, слегка склонившись к нему.
   И Эар вдруг, резко развернувшись, со всего размаху ударил Элану в грудь. У нее перехватило дыхание, она повалилась на землю. Пытаясь прийти в себя, не в силах даже расправить плечи, она хрипела, ловя ртом воздух.
   - Все, она ответила.- Эар развернулся назад к Марусу.
   - Никаких привалов!!!- закричал Марус, тем самым призывая подоспевших солдат разойтись.- Сейчас же отправляемся в путь!!!
   - Но ведь ночь.- прошипел Эар, схватив Маруса за локоть.- Они не смогут идти, если не отдохнут.
   - Провинилась она, поплатятся все.- и Марус едва ли не оттолкнул от себя Эара.
   Солдаты принялись вновь повязывать руки пленным, собирая их в круг. Марус отвел свою лошадь подальше, и Эар искоса наблюдал, как главнокомандующий приводит своего коня в чувства. Марус с особой осторожностью, граничащей почти с нежностью и лаской, гладил длинную морду своей кобылы. Тия. Эар усмехнулся. Как можно давать имя коню? Словно животное вызывало у него больше сочувствия и жалости, чем все люди, которым когда- либо приходилось повстречаться с Марусом, выполнявшим приказ царя.
   - Вставай,- Эар обернулся к Элану, валявшейся на спине и приходившей в сознание.- Поднимайся...- он протянул к ней руку.
   - Пошёл прочь!- она фыркнула.
   - Хватит изображать из себя героиню.- Эар грубо поднял её на ноги и подтолкнул к солдатам с веревками.- Не забудьте и про эту!- он крикнул им. Один из них сразу забрал Элану под свой контроль. Она уже молча, без сопротивления выставила руки вперёд, и оголенных натертых воспалений снова коснулась грубая веревка. Она почувствовала ссаднящую резкую боль, но едва ли обратив на неё внимание, она подняла глаза в поисках Каяна.
   Почти стемнело. Темно- синее небо сливалось с горизонтом, и солдаты зажгли несколько факелов. Горячая волна света быстро распространилась по холодному воздуху. Солдаты быстро двигались вдоль вереницы, проверяя веревку, и от их резких рывков, пламя всякий раз осыпалось яркими искрами. 
   - Вставай, старик!- один из «черных» убийц небрежно подталкивал Каяна к веревкам. Лишь только завидев его, Элану вздохнула спокойно.
   Старик, пошатываясь, рывками двигался вперед, то и дело приостанавливаясь.
Её сердце сжалось. Казалось, она всем свои телом ощущает его боль. Его худые загорелые ноги подкашивались при каждом шаге, а взгляд блуждал где-то впереди, словно ища кого- то. Элану подалась вперед , на мгновение забыв о веревке, и перевязь резко дернула остальных.
   - Каян!- она едва ли смогла взмахнуть повязанной рукой. Но старик словно не слышал её.
   - Каян!!!- она выкрикнула, невольно потянув за собой остальных, она попыталась двинуться.
   Каян, будто ослепший, брел, подгоняемый толчками солдата, и Элану видела, что с ним что- то происходит. Замирая от нахлынывающей паники, она пыталась вглядеться в его лицо. Ничего. Ничего такого, что позволило бы ей понять... И когда до неё оставалось всего лишь несколько шагов, он резко рухнул на колени.
   - Каян!!!- закричала она, позади неё кто- то тоже вскрикнул.
   Тонкая струйка крови вдруг потекла из его носа.
   -Что это с ним?- солдат, подгонявший его, нагнувшись, заглянул ему прямо в лицо.- Вставай, старик!
   Но Каян вдруг рухнул на землю, сотрясаясь всем телом. Его глаза закатились назад, и изо рта пошла пена. Его мгновенно обступили находящиеся поблизости солдаты.
   Элану, дрожа от ужаса, смотрела на него.
   - Вот же дьявол!!!- один из них, выругавшись, побежал к командиру.
   Но тело Каяна уже безмолвно обмякло. Солдаты, что следили за повязанными, среагировали только сейчас . Они резко, несколькими грубыми движениями отвернули их глаза прочь от Каяна, загородив его тело собой.
   - Оставьте его тело и садитесь за поводья. Да побыстрей.- Марус, пришпоривая лошадь, отдал приказ, даже не уронив взгляда на подбежавшего солдата.
   Элану, вопреки им, пыталась обернуться к Каяну снова. Она не могла поверить, что его жизнь остановилась здесь. Его тело навеки останется на этой земле. Они пойдут дальше, а Каян навечно останется здесь, на этой дороге. И больше всего она не могла поверить, что Каяна оставила жизнь. Он только что был рядом с ней, говорил с ней, держал её руку... Его не может больше не существовать.
   И снова слёзы потекли ручьями с её глаз.
   Каяна больше нет. Его не существует, как и её семьи. Их больше не существует. У Каяна отняли жизнь так же, как и у всех её родных. Быстро, легко. Словно они все и не перестали существовать.
   Между ними было всего лишь мгновение. Одна секунда. Одно движение. Взмах меча, удар дубинки... И это вовсе немного. Было так простоих потерять. Но этого мало, чтобы хоть на мгновение показалось, будтоих и не существовало.
   Но они прожили достойную жизнь, которая оборвалась. Просто оборвалась. Их жизнь не закончилась, она оборвалась. Но жизнь Элану продолжалась. Из всей её семьи только она знает, что ждало бы их, если бы их жизнь не оборвалась. И хотела бы она сейчас, чтобы её семья осталась жива?
   Того, что на их селение напали, не изменить. Изменить можно было бы лишь одно - сумечь спасти свою семью вовремя, укрыть их, спрятать... Но до каких пор? До тех самых, пока солдаты не нашли бы их всех.  Они умерли быстро, прожив всю жизнь во счастие. Элану проживет свою жизнь в горе и страдании, потеряв свой дом. Она не хотела бы, чтобы хоть кто- нибудь хоть на мгновение чувствовал то, что она чувствует. И нет, она не хотела бы, чтобы её семья была сейчас жива.
   Слова Каяна до сих пор звенели в ушах Элану. "Я всегда буду знать, куда вернуться...".




ГЛАВА ПЯТАЯ

   Марус был повержен. Прежде никогда он не терял самообладания, и расстерянность никогда не постигала его, но сейчас он чувствовал, что что-то произошло.
   Ни один его поход не отражал на его душе того, что он делал. Прежде он просто приказывал "взять в плен", "захватить селение", "расправиться с слишком буйными", словно даже не вкладывал смысла в эти слова, словно не знал, что они означают.
   Прежде ни один из его пленных не был оставлен позади, ни один не был наказан, ни один не оказывал сопротивления, ни один пленный не был убит в дороге. Сейчас же он видел, как гибнут люди. Когда их масса, слишком много людей, все становится лишь борьбой. "Окажешь слишком мало напору, будешь повержен",- так говорил Марус каждый раз, когда они выходили в путь. Основной задачей по прибытию на место был захват деревни, где все люди и оказываемое ими сопротивление стоят против них, солдат, выполняющих приказ своего царя. И Марус всегда придерживался своей тактики.
   Его солдаты не были варварами, но они умели наказывать. Они не были убийцами, они всего лишь исполняли приказ. Марус не считал себя воплощением зла, он просто был предан своему повелителю.
   И сейчас, следуя своим словам, он оказывал соответственный напор, чтобы все держать под контролем, но каждый раз оставался повержен. Потому что сейчас он даже самому себе являлся убийцей. Словно тонкая пелена поднялась с его глаз.
   Сейчас он видел, что не имел права лишать жизней, убивать, приказывать убивать, наказывать. И он следовал приказу царя, но никогда бы он не сказал, что не понимал, в чем его ответственность. Он убивал, и его убивали. В каждом походе он терял друзей. Каждый солдат возрастал в своей мощи и силе на глазах Маруса. Каждая жизнь- тяжелая ноша и ответственность на его плечах. Он знал их всех, их семьи, жен и детей, родителей. Он приходил к каждой семье погибшего соратника. Безмолвно принимая соболезнования военачальника армии, родные погибших видели кровь на его руках, и Марус знал это. И каждый раз, лишь отправляясь в поход, он клялся себе, что в этот раз потерь будет меньше.
   Но их царь даже не знает, что такое потеря. И Марус не винит его в этом. Ведь повелитель не видит крови на своих руках, словно они чисты. Марус же уже утонул в крови тех, кого ему надлежало убить.
   Лошадь Маруса мягко шла впереди всей вереницы. Наступила ночь. Его солдаты молча брели рядом с пленными. И Марус знал, что им всем нужна передышка. Они должны были остановиться на привал. И Марус вовсе не планировал лишать их отдыха, но что- то словно гнало его вперед. Он не мог простить себе оплошностей, что совершил, но не мог и признать их. Словно что- то двойственное боролось в нем.
   Марус совершил огромную оплошность. Он позволил себе чувствовать. Гнев, ярость, раздражение, отчаяние, нетерпение...
   Он не имел права это делать. Как не имел права позволять пленным показывать чувства. Совершив ряд ошибок, ему придётся расплачиваться.
   Марус обернулся на свой отряд. В темноте почти не было видно лиц, темно- синяя пелена укрыла раны пленников от его глаз. Всадники мерно покачивались в такт движений своих лошадей. Марус был уверен, что добрая половина из солдат уже сомкнула глаза. У них был тяжёлый день.
   Его взгляд упал на пленников. Сейчас, как никогда прежде, он ощущал их смирение. Словно ничего не осталось в них. Ничего. Словно душа и мысли их стали как эта ночь, молчаливыми, с раскинувшимся чёрным беззвездным куполом, и массой огромного пустого пространства, где свистит степной ветер. Он отвернулся, не желая дальше развивать свои мысли.
   - Позий!- Марус окликнул всадника, что ехал прямо позади него. Молодой солдат молча торопливо поровнял свою лошадь с ним.
   - Останови всех на привал.
   - Есть!- и Позий развернулся свою лошадь мордой к остальным. Животное принялось недовольно фыркать.
   - Привал! Привал!- закричал Позий, пришопоривая лошадь, он понеся вдоль их вереницы. Раздалось ржание лошадей. В такой тихой, почти безмолвной ночи, громкое ржание казалось беспокойным и назойливым, даже устрашающим.
   Марус слез с лошади и отвел её недалеко в сторону. Отвязав поклажу на седле, он взял огромный бурдюк с водой. Отвинтив его крышку, он запрокинул его, приставив ко рту Тии. Лошадь сперва завертела головой, но затем послушно приложилась к горлышку бурдюка. Марус погладил её по гриве, заглядывая ей прямо в глаза.
   - Сколько ещё нам предстоит скитаться с тобой?..- прошептал он. Почувствовав, как мышцы расслабляются, он встряхнул плечами, чувствуя одновременно, что невиданная тяжесть наваливается на его глаза, как- будто никогда прежде он еще не был таким уставшим. Лошадь откинула голову. Марус закрыл бурдюк, опустив рядом. Обернувшись, он окинул образовавшуюся стоянку взглядом. Завтра мысли будут намного яснее. Не будут такими чёрными, как ночь.
   Опустив свою лошадь, он подождал, пока она устроится поудобнее, и, примостившись рядом, он оперся спиной на её брюхо.
   Приказа о том, чтобы веревку пленников перерезали, не было, стало быть, задача упрощается. Воины опустили своих лошадей, окружив пленников- это было их негласное правило в каждом походе. Но в этот раз оно было ни к чему. Пленные слишком устали, измучены, ранены и измождены, чтобы пытаться бежать. Это бессмысленно. Их всего двенадцать.
   Солдаты молча снимали поклажу с седел, освобождая лошадей. Пленники послушно легли в центре круга прямо на холодную землю, не обращая никакого внимания на возню солдат.
   Эар, как и Марус отвел своего коня в сторону, внимательно следя за солдатами и пленными. Он не спешил освобождать свою лошадь, хотя, казалось, она еле стояла на ногах. Он крепко держал ее за поводья, что не давало ей опуститься.
   Каждый из солдат дал своей лошади хлебнуть воды из бурдюков.
   - Завтра покормим их, они не в силах пастись…- донеслось до Эара.
   - Да и о чем речь?.. Ночь…- кто- то небрежно добавил.
   - Покормите их.- Эар, поправив повязку на лице, прибавил голоса, чтобы солдаты его услышали на расстоянии.
   - Так можно и лошадей потерять! Наступит на небольшой валун, того гляди, ногу сломает…- один из солдат резко обернулся к Эару. Остальные, лишь мельком обратив внимания на слова Эара, дальше продолжили свои дела.
   - Я имел в виду не лошадей.- медленно, но четко и твердо произнес он в ответ.
   - Так ночь же, сир!- возразил солдат, что стоял рядом.- Завтра, вот только тьма отойдет, будут пастись вместе с лошадьми!!!- и раздался взрыв хохота.
   -  А вы? Вы будете есть сейчас?- Эар широким шагом пересек расстояние, что их разделяло.
   - Да, пожалуй, подкрепимся, правда, братья?- сказал один из воинов, опустившись к своей сумке.
   - Где ваш провиант?- выдержанно грозно спросил Эар, накрыв рукой свои ножны, что свисали с его ремня. И он кожей почувствовал, как они все замерли, почувствовав вызов. Солдат, опустившийся на колени, бросил взгляд на меч Эара.
   - Съели.- коротко бросил он, не сводя с него глаз, словно ожидая каждым своим нервом его реакции.   
    Эар выхватил свой меч из ножен так резко, что солдат невольно отпрянул назад, повалившись спиной на землю.
   - Что у тебя в сумке?- он молниеносно приставил свое оружие к горлу солдата.
   - Вода.- он нервно сглотнул.
   - И все?- Эар плотно упер наконечник меча прямо в горло солдату, подтягивая его вверх, тем самым заставляя подняться. Солдат, чуть покачнувшись, восстанавливая равновесие, начал медленно подниматься на ноги.
   - Что еще у тебя в сумке? Ты съел все припасы?- Эар не сводил с него глаз. Его голос казался приглушенным и не совсем четким из- под его черной повязки, что скрывала челюсть, но они все чувствовали в нем угрозу.
   Солдат молчал, тяжело дыша, в ответ уставившись на царевича.
   - Вытащите все содержимое его сумки.- он кинул в сторону, продолжая удерживать солдата на своем мече.
   Никто не сдвинулся с места.
   - Вы оглохли?- хоть терпение Эара было уже на грани, его голос был спокоен и ровен.- Если так, стало быть, вам и не нужны ваши уши!.. Вам их отрежут за неповиновение по приезду во дворец!!! Так что исполняйте!!!- рявкнул он резко. Кто- то кинулся к сумке.
   - Как твое имя?- обратился он снова к солдату, что стоял перед ним.
   - Апоп.- голос солдата дрогнул.
   - Что в сумке Апопа?- спросил Эар, не опуская меча.
   - Фляжка с вином….- солдат, откупорив небольшую кожаную фляжку, понюхал горлышко.- Остатки хлеба…- он дальше копался в сумке.- Вяленое мясо…- он медленно вытащил добрый брусок мяса.
   - Ты сказал, что ты все съел.- Эар угрожающе прищурил глаза.
   - Я, должно быть, забыл…
   - В следующий раз, если ты посмеешь запамятовать, я зарежу твою кобылу, и заставлю жрать ее мясо с кровью, до тех пор, пока твой желудок не разорвет.- прошипел Эар.
   - Есть, сир…- прошептал Апоп.
   - Сколько пленных осталось?- спросил Эар, бросив в сторону взгляд.
   - Двенадцать…- кто- то ответил.
   - Разделите брусок мяса Апопа на двенадцать равных частей. Немедленно.- он, наконец, опустил меч и протянул руку.- И дайте мне его фляжку с вином.
   Немедленно фляга оказалась у него в руке.
   - Должно быть, дорогая вещь…- Эар, пробежавшись пальцами по крышке фляги, что была украшена мелкими рубинами, обратился к Апопу глазами, и, резко вытащив маленький клинок из- за пазухи, ловко распорол кожаную флягу Апопа. Вино в один раз выплеснулось прямо на его сапоги. Эар небрежно, даже не глядя, бросил флягу к ногам солдата.
   - Поделенное мясо раздайте пленникам.- он обратился к другим солдатам, обернувшись назад.- Им нужны силы, чтобы хотя бы прибыть во дворец в таком количестве. С этих пор кормите их три раза в день. Вода. Не забудьте и об этом. Если не будут подчиняться, заставьте. Но не силой.
   - Такого приказа не было.- кто- то тихо произнес, но до ушей Эара это четко донеслось.
   - А я песню пою по- твоему?- он грубо бросил в толпу, не зная точно, кто из солдат это сказал.
   - Марус…- лишь только начал следовать ответ, Эар прервал:
   - Вашему командиру сейчас не до наставлений! Так что исполняйте. Заставьте их поесть прямо сейчас. А Апоп на сегодня остался без ужина. И если будут еще какие- то вопросы,- Эар обвел их взглядом.- Мне плевать, где вы будете искать лишнее мясо три раза в день,- он снова четко повторил.- Так что делите свои припасы. И не поперхнитесь от жадности! Всем ясно?
   - Есть, сир!- они негромко хором ответили.
   - И разожгите костер, да по- быстрее, чтобы никто не сморился от холода!- бросил Эар напоследок и снова отдалился от них.
   Солдаты расторопно принялись исполнять его указания.
   Сон, в который погрузились пленники, лишь только их головы упали на землю, представлял собой скорее некое забытье. Снова и снова перед глазами представали ужасные сцены убийств, пожар… Элану вздрогнула от большого взрыва, который разорвал их деревню, когда они уходили, что ярким образом возник в ее сне и эхом отдался в ее ушах. Она распахнула глаза. Ее сердце бешено колотилось, отбивая гулкие ритмы в, казалось, пустой грудине. Внутрь пробрался холод. Она поежилась. Осторожно перевернувшись на спину, чтобы не разбудить рядом лежащего человека, он обратила взгляд к черному небу. На глазах выступили слезы. Внутри ничего не было, перед ней ничего нет. До неба так далеко, но оно раскинулось широко, и оно видит все. То же самое беззвездное небо простирается и над их деревней. Оно знает, что там осталось, и что со всем стало. Картины представали перед глазами Элану- площадь с телами, снова Юлий, их сгоревший дом… Где- то там, под этим небом, под этим же самым небом, ее родители. А вдруг они не выбрались из дома? И их обгоревшие изогнувшиеся тела предстали перед ее взором. «Нет»,- Элану закрыла глаза,- «Если Юлий был на площади, они были где- то рядом».    
    Как много видит это небо… Видит все. Видит Элану и видит ее семью. Ее сердце на миг остановилось. Все, что теперь связывает ее с родными, это небо. И вдруг, на какое- то мгновение ей показалось, что она так близко к ним, как не была еще близка к ним никогда. Казалось, стоит только вытянуть руку, и она почувствует их, прикоснется. Расстояние между ней и небесным куполом резко сократилось, она почти чувствовала, что отрывается от земли. Но внезапное чувство стремительно улетучилось, отбросив ее на холодную землю, и снова небо оказалось так далеко.
   Черный беззвездный свод… Он укрыл и Каяна, оставшегося прямо на дороге. Еще вчера эта тьма скрывала зло, которое на мягких лапах подползало к ним. Эта мгла уже знала их будущее, а они еще нет. Небо знало судьбы по ту сторону и по эту.
   Элану судорожно вздохнула.
   - Вставайте!- над ними послышались голоса.- Просыпайтесь!
   Элану едва ли успела приподнять голову, как ей на живот, больно отдавшись, упало что- то твердое. Она резко привстала. Остальные тоже стали вставать.
   - Это мясо. Ешьте.- солдаты небрежно раскидали мясо, обойдя их по кругу, проверяя веревку.- Лучше ешьте самовольно! Иначе придется заставить вас проглотить кусок силой! И никто не будет ждать, пока вы разжуете его своими гнилыми зубами!!! 
   - Вот бурдюк.- возле Элану один из солдат бросил его неожиданно, что она невольно вздрогнула.- Нести завтра будете сами! Пейте воду по очереди!!! Передавайте друг другу!
   Она, зажав небольшой прямоугольный кусочек темного мяса в руке, неуклюже откупорила бурдюк с водой и, с трудом подняв его, сделала несколько глотков. Прохлада воды будто вдохнула в ее иссохшее тело новую жизнь. Но внутри все отдалось болью. Она передала бурдюк женщине, что была рядом и, утерев опухшие губы, вновь легла, повернувшись на бок, поджимая к себе колени, она принялась посасывать соленое мясо. Не чувствуя вкуса, она, размягчив твердое мясо слюной, стала пожевывать грубые волокна, и желудок съежился в спазме. Она поморщилась, едва ли обращая внимание на появившуюся спастическую боль. Через некоторое мгновение ее ноги обдало теплым воздухом. Солдаты разожгли огонь. И лишь только позволив теплу окутать себя, она провалилась в черный сон.   
   Марус не спал. Закрыв глаза, он слушал происходящее. Эар прав. Сейчас Марусу не до заботы о пленниках. И Эар знал, что делает. Да, Марус соглашался с этим, что Эар имеет право отдавать приказы его солдатам не только потому, что царь назначил его вторым, после Маруса, но и просто от того, что Эар принадлежал к царскому роду. Сейчас Эар ни словом не умалил значимости их военачальника. И Марус не посчитает эту стычку царевича с солдатами компрометирующей его честь или компетентность. К тому же, и Эар это отлично понимал, Марус, после произошедшего, не мог проявлять никоим образом заботу о пленниках, а о них надо было заботиться. Нужен был кто- то, кто бы указал солдатам, что делать, словно Марусу и действительно было все равно, что с ними станет. Пройдет ночь, и еще пару дней прежде, чем они ступят на родные земли, и он найдет, что ответить.