Жаркое лето заканчивалось тёплыми короткими проливными дождями, после которых в открытые окна жителей домов, находившихся рядом с огромным садом, врывался озон, заполняя квартиры свежестью и чистотой. В саду росли цветы, и после дождя ими невозможно было надышаться. За цветами и деревьями следил садовник и одновременно сторож, мужчина лет шестидесяти, которого все звали Михалыч. У него был необычный пёс. Он был огромного роста, рыжий, как апельсин и все звали его - Мишка. Поэтому, немногие из мальчишек, поживающих в близлежащих домах, осмеливались проникнуть на территорию Михалыча.
Сад принадлежал больничному комплексу. Здание было старинным, с лепниной, и выглядело как дворец. По вечерам больные в своих полосатых пижамах выходили побродить по саду, поесть яблок, слив и груш, им это разрешалось без ограничений. Они прохаживались по асфальтированным дорожкам в тапочках, беседуя о своих болячках, присаживались иногда на свежевыкрашенные лавочки и наслаждались запахами живых цветов, любовно взращённых Михалычем.
В один из дней, после дождя, когда в больнице был послеобеденный сон, на асфальтированную дорожку выехал рыжий мальчишка лет пяти на своём трёхколёсном велосипеде. Он ехал, весело задрав рыжую голову, и рычал, как машина. Спицы блестели на солнце и слепили глаза. Дождевые капли сверкали на зелёных листьях, на яблоках, на цветах. Было тихо. А мальчишке хотелось, что бы его «машина» рычала громче.
Вдруг, нарушив детскую беспечность, на пути у мальчишки неожиданно возник огромный пёс. Приподнимая верхнюю губу своей огромной пасти, он зарычал, зловеще показывая свои страшные сверкающие на солнце клыки. Пёс был таким огромным, что, казалось, мог запросто поглотить малыша вместе с его велосипедом. Мальчишка остановился, попятился назад, но, не удержавшись в седле, упал с велосипеда, сильно ударившись локтем об асфальт. От страха он даже не почувствовал боли, хотя локоть разбил в кровь. Но тут откуда-то подоспел сторож. Он схватил собаку за ошейник и отдёрнул его от мальчика:
- Мишка, ты, что ж ты творишь, разбойник ты этакий! Это ж малец! Уйди, дурень, отсюда!
Собака понуро поплелась восвояси, опустив к земле голову и оглядываясь из-под бровей на своего хозяина. Первый раз в жизни он его отругал и обругал так строго, и пёс не понимал, за что. Ведь он добросовестно выполнял свою работу.
Михалыч не на шутку разозлился на своего пса. Совсем сдурел, стареет, наверное, подумал он и помог подняться мальчишке. Поднял и перевёрнутый велосипед, спросив у малыша:
- Ты откуда тут такой взялся?
Только теперь мальчик заплакал от перенесённого страха и оттого, что у него сильно заболел локоть. Михалыч привёл его в свою сторожку, обработал перекисью кровоточащую рану. Перекись шипела и пенилась, ещё больше напугав мальчишку.
- Не бойся, всё заживёт, только надо немного потерпеть, ты же мужчина, а мужчины не плачут, - забинтовывая локоть, успокаивал, как мог Михалыч мальчишку.
- А ты что же всё молчишь? Скажи, где ты живёшь, я отведу тебя домой.
Но мальчик молчал. Тогда садовник, взяв велосипед и мальчика за руку, вывел его за ворота больницы. Они почему-то оказались открытыми. Видимо он сам забыл запереть их, замешкавшись, когда перегружал из машины в столовую продукты. Машина выехала за ворота, и они так и остались открытыми.
- Ах, я старый дурень! Как же я мог забыть? Получается, это я виноват, что малец заехал сюда, - корил себя Михалыч, глядя, куда поедет мальчик.
Мальчишка, молча сел на велосипед и покатил в сторону дома прямо напротив сада. Сторож провожал его взглядом, боясь, как бы малышу не стало худо.
Мать как раз приготовила обед и собиралась уже звать сына домой, но он почему-то пришёл сам. В другое время она с трудом могла заманить его с улицы домой. И тут увидела перевязанный локоть.
- Что случилось, хороший мой?
Присев на корточки, она взяла сына за руки.
- Т-т-та-ам с-с-а-а-б-б-а-к-к-а…
Мальчик еле говорил, он сильно заикался, и ему стоило большого труда произносить слова.
Испуганная мама не понимала, что могло случиться с ребёнком за этот короткий промежуток времени?
Тут в гости прибежала пятнадцатилетняя племянница. Весёлая и румяная, она радостно сообщила:
- Мама велела передать, что бы вы все вечером были у нас, у брата дочка родилась сегодня ночью, Вот радость-то! Привет Вовка, как дела? Всё на своём велике гоняешь?
Вовке трудно было говорить, и он, молча, смотрел на двоюродную сестру, улыбаясь ей. Они были очень близки и нежно любили друг друга. Двоюродная сестра ухаживала за ним, когда он был совсем маленький, а когда подрос, возилась с ним постоянно. Возила на речку, учила плавать, водила в цирк, упросив тамошних артистов, что бы они покатали Вовку на лошади, от чего он был в восторге и долго ещё вспоминал такую же, как и он рыжую «колошадку».
- Что это он молчит, тёть Галь?
- Я не понимаю, что случилось, но он пришёл со двора с разбитым локтем и очень сильно заикается. Ничего не понимаю.
- Может, его кто-нибудь напугал? Не стал же он заикаться только лишь из-за того, что разодрал на велике локоть?
- Не знаю. Надо вести его к врачу.
В больнице доктор, осмотрев малыша, вынес своё резюме:
- Это какой-то стресс. Со временем может пройти, а может и остаться на всю жизнь.
Мать заплакала.
- Мамаша, перестаньте плакать, вы наносите ребёнку дополнительную травму.
Доктор что-то писал в медицинской карточке ребёнка и, не глядя на посетителей, произнёс:
- Придёте через неделю. Всего доброго.
Всю неделю племянница приходила к Вовке каждый день, пыталась его разговорить, но у неё ничего не получалось. Но вот однажды, гуляя с Вовкой возле больничной ограды, она увидела за забором огромного жёлтого пса. Он, не спеша, обходил свои владения, не обращая внимания, кто там за забором.
- Ух, ты, какая псина! С телёнка будет. И не привязана. Сожрёт и не подавится!
Девушка вовсе глаза смотрела на пса, она в жизни таких громадин не видела.
- Вот это Баскервилей! Брр. С таким встретишься и сразу помрёшь со страху.
Она оглянулась на Вовку.
- Смотри какой!
Но Вовка почему-то вытаращив глазёнки и открыв рот, попятился назад, пока не споткнулся и не упал. Он весь побелел, это было видно даже сквозь загар.
- Что с тобой? Собаку испугался? Так она нас не достанет, видишь какой высокий забор?
Но малыш, показывая пальцем туда, где только что прошёл пёс, заикаясь, пролепетал:
- О-о-о н мм-мм-е, е-е-н-н-н-я…
И заплакал.
- Так это он тебя тогда обидел?
Малыш, вытирая тыльной стороной руки слёзы, только кивнул головой.
Поставив руки в боки, сестра сверкнула глазами:
- Так вот в чём дело! Ну, я тебе устрою, Баскервилей несчастный!
Вечером, когда уже смеркалось, она подкралась к забору, чтобы ещё раз посмотреть на пса и решить для себя, как его наказать. Но тут её заметил Михалыч. Как обычно по вечерам он осматривал свои садовые владения.
- Девочка, ты кого-то ищешь? Наверное, у тебя здесь кто-то лежит в больнице?
- А вы кто такой, что задаёте мне вопросы?
- Я здешний садовник и сторож.
- Хм. Значит собака ваша?
- Да, а что такое?
- Я её пристрелю!
- За что, милая, это добрейший пёс, он за свою жизнь никого не покусал и не обидел. Просто у него вид такой грозный, а на самом деле…
- А на самом деле он сделал моего племянника заикой.
- Так этот рыжий мальчик твой племянник? Слава богу, наконец-то я избавлюсь от греха. Это я виноват. Заходи, пойдём со мной.
- Чего это я с вами вдруг должна идти? С какой стати? – возмутилась сестра малыша.
- Понимаешь, мне надо, чтобы ты его избавила от заикания. Ты ведь сможешь?
- Смогу, а как?
- Заходи в ту калитку, я сейчас открою.
Они прошли через весь сад, и зашли в сторожку. Михалыч позвал своего пса:
- Мишка, подь сюда, каналья!
Пёс с виноватым видом подошёл к распахнутой настежь сторожке, но заходить не стал, усевшись около двери. Вблизи пёс выглядел ещё огромней и страшней, так что девушка непроизвольно попятилась назад.
- Не бойся, погладь его.
- Вот ещё, что бы он мне руку оттяпал?
- Не бойся, не оттяпает, - усмехнулся Михалыч, - Мишка зайди.
Пёс зашёл с опущенной головой, подошёл к девушке и ткнулся ей своим мокрым и холодным носом в ладони.
- Ну и ну, махина, - только и смогла вымолвить она в восхищении, но всё-таки решилась его погладить. Пёс завилял огромным, как полено, хвостом.
- Ну, вот и ладненько, вот и подружились, это очень было нужно, доброта, она-то и спасёт твоего брата.
Тут он вдруг из загривка собаки стал выдёргивать шерсть. Мишка покорно стоял не шевелясь. Михалыч завернул клок собачьего ворса в кусочек газеты.
- Вот тебе шерсть. Принесёшь домой. Вы должны быть только вдвоём, чтобы никто не видел и не мешал. Подпали шерсть и пусть мальчик дышит дымом от неё. А ты приговаривай, пока он дышать будет:
- Мишка, Мишка, в угол брысь и от… - сторож посмотрел на неё и спросил, - мальца-то, как звать величать?
- Вовка.
- И от Вовки отступись. Не очень-то приятно, я понимаю, но так надо. Поняла? А теперь иди.
Девушка на следующий день привела Вовку домой со двора после прогулки, усадила на стул и голосом, не терпящим никаких возражений, сказала ему серьёзным тоном:
- Сейчас, Вовчик, я тебя буду лечить, а ты должен меня слушаться, понял?
Вовка согласно кивнул головой.
Она достала спички из буфета и стала поджигать шерсть. Мальчишка смотрел во все глаза. Шерсть задымилась, и неприятный запах сразу заполнил всю кухню.
- Дыши дымом, это надо.
Вовка старательно вдыхал вонючий дым, закашливался и опять дышал, он верил своей сестре, а она тем временем приговаривала, как учил её Михалыч:
- Мишка, Мишка, в угол брысь и от Вовки отступись.
Когда вся шерсть истлела, у Вовки были красные глаза, а из носа струйкой текла вода. Сестра обняла его.
- Вот и молодец, вот и умница. Ну, скажи, что-нибудь.
Но Вовка всё равно заикался.
- Обманул дядька… - расстроилась девчонка.
Вернулась с работы Вовкина мать.
- Чем это так воняет? - сморщив нос, спросила она.
- Да я тут Вовку лечила.
И она рассказала, что насоветовал ей садовник.
- Да я на него в суд подам! – возмутилась женщина.
На следующее утро, проснувшись, она сварила сынишке манную кашу и вскипятила молока.
- Сынок, иди кушать.
Вовка, зевая, вышел на кухню и сел за стол. Взяв ложку, он посмотрел на кашу, поднял на свою маму глаза и спросил:
- А где варенье?
- Сейчас сынок, сейчас, - и она стала доставать из буфета любимое варенье сына, клубничное.
Достав банку, она вдруг обернулась, посмотрела на сына и села на стул, прижав банку с вареньем к своей груди.
- Что ты сказал?
- Хочу кашу с вареньем.
Она бросилась к нему, стала целовать его и плакать.
- Мам, ты чего? – удивился Вовка.
- Ничего, ничего, кушай сыночек, кушай, родной.