- что это? - она с удивлением посмотрела на него.
- ты про что?
- я? я про это. вот это - что? – и она протянула ему листок из блокнота. его блокнота. на листке было расписание, составленное им на сегодняшний день - расписание дня: переосмысленное, дополненное, урезанное и переписанное уже на бело в блокнот. а этот листок вырват и - забыт на столе. а должен был быть выброшен.
- ты же видишь сама. - он хотел взять у неё листок, но она не дала, сделала шаг назад, взяла его двумя руками и прочла:
- восемнадцать тире двадцать - занятие сексом.
- можно и без тире.
- что без тире?
- просто, восемнадцать двадцать, сказать. без тире.
- не заговаривай мне зубы! сейчас без десяти шесть. и я у тебя. значит, я тут для секса?
- мне кажется, это предполагалось. а ты против?
- по расписанию? я тебе что - конь гимнастический?
- кобыла.
- что?!.
- ты же женского рода, значит, конём быть не можешь...
- дура я! что с тобой связалась. - она бросила листок на стол. листок на стол не попал, а обогнув его, плавно спикировал в мусорную корзину.
они проследили за полётом листка, встретились глазами – пауза - она кинулась к двери и попала к нему в руки. яростно из них вырываясь, вырвавшись, она тут же теряла силы и возвращалась обратно - к его груди, в его объятия.
- глупышка, - шептал он, - солнышко моё! как мне с тобой хорошо-то, как мне с тобой безумно хорошо: тепло, светло и радостно...
она уже перестала сопротивляться, но продолжала упираться ладошками в его грудь, больше для видимости, а он продолжал нашёптывать ей что-то. шептал, шептал и, когда его руки занялись застёжкой на платье, она обняла его за шею и позволила его губам найти свои.
когда они вдоволь «нацеловались», она, чуть не падая попой с дивана, примостилась около него и положила голову ему на грудь. водя коготком по ручейку волос, бежавшему от пупка под про-стынь, спросила с улыбкой:
- а что там у тебя после семи?
- ужин. ты, надеюсь, разделишь его со мной?
- а что у тебя на ужин?
- холодильник.
- что? - удивилась она.
- я не знаю, что у меня на ужин. что ты найдёшь в холодильнике, то и приготовишь, а что приготовишь, то и съедим.
- у, какой хитрюга, - рассмеялась она, целуя его в сосок. и съехала попой на пол.
- и всё-таки, мне немного неприятно, что я была у тебя в расписании. - сказала она, одеваясь.
- извини, просто забыл убрать.
- так, значит, ты всё же меня планировал?!
- мы, кажется, с этим уже разобрались, нет?
с чего она вдруг завелась сейчас, она, потом, так и не смогла себе ответить. но – завелась. вскочила на ноги. голая, согнутая в плечах, с ладошками сжатыми в кулачки, с мгновение назад ещё милым личиком, вдруг перекосившимся и пошедшим пятнами - она была безобразно некрасива!
- ничего мы не разобрались! ты врал мне! твои слова - ложь! ты!..
- но если бы я не сказал их, ты бы осталась?
- конечно, нет!
- вот видишь. ты сама себе и ответила. промолчал - и остался бы без сладкого. а ложь, правда, - он погасил окурок в пепельнице, - нам же было хорошо. по крайней мере, мне. а тебе?
- ах, ты! - как она хотела откусить ему прямо здесь и сейчас то, чем он больше всего гордился, исцарапать лицо и расстрелять за сараями!
от двери она бросила в него взгляд через плечо: надеюсь, ты видишь, как я тебя презираю! – да в свирепой змее было меньше яда, чем в этих глазах.
А ему хоть бы хны, паразиту!
- успокоишься, позвони, - сказал он, и, улыбнувшись, помахал ручкой.
эта его улыбочка стала последней каплей. со всех сил хлопнув дверью, она выскочила в коридор, сползла по стеночке на коленочки, и закрыв от мира ладошками своё лицо, разрыдалась.
а он, там, за дверью, пошарив по карманам, выудил телефон, набрал номер, и стал слушать пе-сенку «в лесу родилась ёлочка», заменившую сестре гудки.
- алле. привет, сестрёнка! а у тебя что сегодня на ужин?.. накормишь?.. тогда минут через десять буду... сейчас?.. - он взглянул на дисплей, - без десяти... всё, целую, до встречи.
10:49
2.06.2014