Глава 15
Утром Сергей ушёл молча, правда, поцеловал жену на прощанье. Вместе с ребёнком Настя принесла и записку от свекрови с графиком питания и просьбой не опаздывать, так как опоздавшие остаются голодными. Записка была написана в шутливом тоне, Вера и посчитала её за шутку: график питания почти полностью совпадал с графиком кормления ребёнка.
Но это была вовсе не шутка. Когда после утреннего кормления и сцеживания Вера пришла на кухню, там не было и следа от завтрака. Повар, старый китаец, сказав, что завтрак в семь сорок, отвернулся от Веры.
В обед Вера и пробовать не стала - нужно было уложить ребёнка спать: у Насти был выходной. Уже гуляя с Санькой вечером на улице, она купила несколько пирожков, и, предвидя дальнейшие перебои с питанием, положила в сумку ещё кое-что съестное.
Заведённая ультиматумом свекрови, не прошедшей вчерашней обидой (так грубо муж с ней ни разу ещё не разговаривал), Вера встретила мужа уже крепко спящей, причем на своей половине кровати. Сергей Ильич объявления войны не ожидал, но и вину свою признавать не торопился.
Почти три недели продолжались боевые действия. Серёжа поражался, с каким упорством Вера не желает мириться из-за какого-то пустяка. Он иногда категорически настаивал на близости, жена не отказывала, но была вялой, какой-то сонной, что ли. Ни нежности, ни страсти, просто выполняла супружеские обязанности, причем неохотно. Сергея это стало раздражать, однажды он устроил скандал, но эффект был нулевой. Вера сказала, что нездорова и очень устала, попросила изложить претензии в письменном виде и внести предложения по устранению недостатков. Воронин терялся в догадках, что с ней происходит.
А всё было предельно просто: свекровь не собиралась снимать осаду. Настя, жалея сноху, решила носить еду ей в спальню. В первый же раз была поймана хозяйкой и отчитана прямо у дверей, чтобы упрямица хорошо всё слышала;
- Она голодовку объявила?! Да пусть себе голодает. Или она будет подчиняться правилам, заведённым в моём доме, или пусть голодает.
- У неё ребёнок, не успевает она.
- Пусть кормит ребёнка в другое время.
- А как Серёже пожалуется?
- Мне сын не указ!
-
Ссорить Серёжу с родителями Вере не хотелось, потому и молчала, только силы покидали её катастрофически быстро: на молоко тратилось много энергии. К вечеру Вера уже и двигаться не могла.
Особенно муторно было по воскресеньям: Серёжи дома не было, зато дома был генерал, и Вера опасалась, что придётся с ним объясняться, но Настя успокоила: генерал обедает и ужинает у себя в кабинете - он много работает.
Как говориться: в каждом плохом есть и хорошая сторона. Чтобы не встречаться лишний раз со свекровью, Вера фактически целые дни проводила на улице, благо погода была чуть ниже нуля. Там у неё появились новые знакомые, фактически кормильцы и поильцы. Деньги у Веры быстро кончились, просить у Серёжи было неловко.
Однажды недалеко от лавочки остановилась большая группа негритянских студентов, они о чём-то оживлённо спорили на незнакомом языке, потом, видно, выбрав в качестве арбитра Веру, подошли и попросили решить их спор.
По-русски они говорили довольно плохо, часто вставляя объяснения на английском языке, пока Вера не попросила рассказать суть проблемы по-английски. Негры с большим удивлением рассматривали бесцветную девочку, прекрасно говорящую на нескольких языках.
В благодарность ребята пригласили Веру в кафе. С Санькой на улице гулял по очереди кто-нибудь из двенадцати негритят. Как–то само собой получилось, что Вера стала выполнять для них домашние задания, они её регулярно подкармливали, считали, что и она, как они постоянно хочет есть.
Несколько раз они возили свою новую учительницу к себе в общежитие. Тогда с Санькой водился целый этаж. В такие дни в комнату набивалось много народа.
Однажды на занятие пришёл декан факультета, наслышанный о каких-то дополнительных уроках для африканцев. Никто из студентов ничего толком объяснить не смог, только сказали: когда Санька будет спать.
Пробраться в комнату практически было невозможно: студенты стояли плотной стеной и что-то следили по учебникам русского языка для иностранных студентов. Было очень тихо. Из комнаты доносился нежный девичий голос, говоривший что-то по-английски, затем эта же фраза повторялась на незнакомом языке, потом по-русски. Студенты хором повторяли русскую фразу. В коридоре с ребёнком на руках ходила невысокая негритянка с обиженным лицом. Неожиданно она сказала, обращаясь к декану:
- Подержи Саньку. Мне тоже надо, тоже не знаю.
-
Она попросту спихнула ребёнка ему на руки. Малыш проснулся и хмуро смотрел на незнакомого деда. Потом что-то сказал.
Реакция была мгновенной. Кто-то из стоящих сзади студентов повернулся, улыбаясь, протянул руки, Санька где-то над головами черных мужчин поплыл в глубину комнаты. Было видно, что малышу это нравится. Занятие было закончено. Студенты понемногу расходились. Вынесли уже одетого ребёнка. Декан с интересом рассматривал учительницу. Ничего особенного. Студенты сказали очень красивая девушка. Разговор неожиданно начался с разборок:
- По какому праву вы занимаетесь репетиторством африканцев? Кто Вас пропускает в общежитие? У Вас хоть образование какое-нибудь есть?
Вопросы были глупые все до одного. Женщина обиженно посмотрела на сердитого дядьку и быстро ушла, окружённая толпой нигерийцев или нубийцев.
Ответы он получил самые обескураживающие. Староста курса, довольно хорошо говорящий на русском, четверокурсник, сказал, что фрау Вера имеет педагогическое образование, а работает она по разрешению проректора Кустова, он же подписал пропуск в общежитие. Денег она за работу не берёт, иногда они угощают её едой - у неё сложное материальное положение. Декану было неловко за свой выпад против женщины, он спросил:
- Откуда она взялась, такая умная?
- Такая очень умная, - подтвердил негр. – Мы её на улице нашли.
- А Кустов её откуда знает?
- Не знает. Я ходил, мы писали, просили, чтобы приходила сюда, Саньке на улице холодно долго. Мы хорошо учимся на русском, всё понимаем. Хотим писать, чтобы фрау Вера нас учила в университете.
-
Всю следующую неделю декан наводил справки о новой учительнице. Он объяснял это интересами дела, но даже себе Кирилл Аркадьевич боялся признаться, что единственная встреча с женщиной оставила в душе такое трогательное воспоминание. Ему хотелось еще раз увидеть её, хотя бы для того, чтобы извиниться за грубость.
Целый месяц он не мог с ней встретиться. Африканцы вводили его каждый раз в заблуждение, когда он спрашивал о месте следующей встречи. Явно прятали от него свою любимую учительницу. А они и не прятали вовсе, просто перенесли занятия на лавочку возле Вериного дома, как было прежде.
Встретился декан с Верой совершенно случайно. Однажды он был по делам в немецком посольстве. Проходя по второму этажу, услышал у себя за спиной звонкий женский смех. Инстинктивно обернулся. По коридору шла фрау Вера, рядом - немецкий генерал с Санькой на руках. Они непринуждённо беседовали по-немецки. Женщина сделала вид, что не узнала декана.
Штоккенгер приехал в Москву и сразу позвонил Вере. Весь день они провели вместе, Санька им нисколько не мешал. Ульрих интуитивно почувствовав, что Вере плохо, снова сделал ей предложение. Сказал, что оно будет в силе, пока он жив, что он всю оставшуюся жизнь будет ждать только её. О своём приезде Сергею просил не говорить, только сообщить, что он приедет с визитом шестого или седьмого февраля.
За этот месяц Вера по деревенской привычке познакомилась почти со всеми соседями. Сначала они улыбались, просто здоровались, потом стали останавливаться и вести ничего не значащие беседы.
Особенно тёплые отношения сложились с соседом по лестничной площадке Максимом Максимовичем. Вере даже показалось, что сосед приходит с работы специально в то время, когда она с ребёнком возвращается с прогулки. Он не велит ей самой поднимать коляску, часто и Саньку сам заносит.
В общем, всё утряслось. Нет, свекровь по-прежнему морила сноху голодом, с Серёжей всё также не было никаких отношений, но Вера нашла отдушину для своего ума и эмоций, благо никто не интересовался, как ей казалось, тем, как она проводит весь долгий день, что ест, как растёт и развивается её сын. Но, оказывается, кого-то это интересовало, у кого-то болела душа и за неё, и за её малыша.