Глава 17.
Ну, бабу Воронина ещё не видел никто. Всему курсу что-то срочно понадобилось в коридоре. Картина была живописной: вчерашняя немка в шикарной шубе и Кривцов, державший вчерашнего малыша на руках. Санька сразу потянулся к отцу, Воронин приобнял и поцеловал жену. Так и было задумано. Все тихо ахнули. А когда в окно коридора увидели, как Воронины садятся в новенькую иномарку…
Мир в семье Ворониных воцарился только на неделю. Двадцать третьего февраля, немного навеселе после небольшого застолья с ребятами, Сергей Ильич на минутку заскочил в отчий дом, поздравить отца с праздником. Уходя забрал на тумбочке для корреспонденции конверт со штемпелем своего госпиталя и письмо для Веры, явно от Чернова: бывший муж писал часто.
В киоске у самого дома купил « Огонёк» и, увидев, выставленные в витрине конверты, вспомнил о письме. Уже поднимаясь по лестнице, вскрыл конверт и в недоумении остановился. Направление на аборт, анализы. Взглянув на конверт, остолбенел: письмо было для Веры. Лишь приступом сумасшествия можно объяснить то, что произошло потом.
Услышав звук открываемой двери, Вера встала с дивана встретить мужа. Была она в очень открытой коротенькой ночной сорочке. Сергей бил её сложенным в рулон «Огоньком», хлестал от души, со всей силы. Вера закрывала лицо и живот. Больше всего досталось рукам и спине.
Он отступился только тогда, когда она упала к его ногам. Он бросил истрёпанный в клочья журнал на пол возле неё и швырнул, достав из кармана, конверт, сказав с ненавистью:
- Чтоб я этого поганого слова « аборт» в своём доме не слышал.
-
Ночью он не спал, ворочался с боку на бок. Вера с ним в постель не легла. Сидела всю ночь на кухне. Он и утром застал её на стуле в кухне, закутанную в большую шерстяную кофту. Ни слова, ни звука. Уходя, он с удивлением посмотрел на истерзанный журнал, будто в первый раз его видел. В душе его ничего не шевельнулось: ни жалости, ни сожаления –
Вера наступила на больную мозоль. У него будет свой ребёнок - и никто не в праве лишать его жизни. Он, его отец, не пожалеет никого и ничего для того, чтобы он был. Он даже на долю секунды не усомнился, его ли это ребёнок, он верил жене как самому себе.
Весь день он не находил себе места. Вечером жены дома не оказалось, не было и многих детских вещей. Сергей не знал, что подумать и где их искать.
Вторая ночь тоже прошла без сна, в голову лезли самые страшные мысли. Перед глазами стояла хрупкая фигурка жены на полу прихожей, разорванный журнал и первый удар, когда Вера с улыбкой выбежала его встречать. Первый удар пришёлся прямо по счастливой улыбке так, что из носа брызнула кровь. «Но ведь не кричала, было бы больно, закричала бы»,- твердил он себе поминутно. Болью резанула догадка: из-за сына не кричала, боялась напугать.
Вера была у родителей Сергея. Пришедшая утром Настя, застала страшную картину: Вера лежит раздетая на кровати, вся спина и руки покрыты страшными вздувшимися рубцами самой разнообразной окраски. У неё высокая температура, она бредила.
Благо, генерал был ещё дома. Приехал он с двумя врачами. Термические ожоги химическими красителями. Генерал думал, что сынок чем-то пытал сноху, она из-за горячки ничего вразумительного сказать не могла. И только, когда Настя принесла журнал, всё встало на свои места.
Попытались поставить ей обезболивающие. Вера отказалась, сказала, что нельзя. Решили лечить мазями. Генерал завернул сноху в одеяло, мужики положили её животом на носилки. За Настей машина пришла через час.
На третий день больной стало легче. Саньку пришлось перевести на искусственное вскармливание.
Приехал Сергей, но после недолгого разговора с отцом уехал. Разговор был очень неприятным:
- Ты обвинил нас, что мы морили твою жену голодом. Правда, у мамы крыша поехала от любви к порядку. А ты чем лучше? Ты её покалечил. Ты сам врач и понимаешь, что цветные рубцы останутся на всю жизнь, если не начнётся ещё заражение крови. И какая причина такого садизма? Ребёнка она тебе не хочет рожать? Правильно делает. Тебе и этот не нужен. Вот тебе бог, сынок, а вот порог. Чтобы тебя в моём доме я больше не видел. И она тебя видеть не хочет. Поправится - к родителям уедет.
- Мне надо с ней поговорить.
- Врачи категорически против всех встреч, и меня не пускают. С ней только Настя.
-
Сергей Ильич ушёл, хотя ему надо было обязательно поговорить с Верой.
На вторую ночь после трагедии, когда он без сна метался на постели, сходя с ума от неизвестности, стыда и жалости к жене и себе, когда он думал, что хуже уже быть не может, жизнь показала, что никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать ещё хуже.
Маясь от бессонницы, он вспомнил о втором письме, так и лежавшим в кармане шинели. Было оно адресовано Вере, но теперь это не имело никакого значения. Письма Чернова они всегда читали вместе. Воронин вскрыл конверт и прочитал свой приговор:
« В архиве военной прокуратуры Красноярского края по Вашему запросу есть следующие сведения: в феврале 1957 года было возбуждено уголовное дело по факту исчезновения двухмесячной Ивановой Елены Ильиничны. Ребёнка так и не нашли. Родители: отец- подполковник Иванов Илья Николаевич, мать Иванова Вера Николаевна. В данный момент Ивановы служат в Москве. Иванов И.Н.- генерал-майор работает в Генеральном штабе, преподает в Академии имени Фрунзе»
В письме лежала записка от Чернова с предложением рассмотреть этот вариант, тем более что это рядом.
Серёжа запил. Просто приходил вечером с занятий, наливал стакан-другой водки, выпивал и ложился спать. Заснуть удавалось не всегда и не сразу. Снились, в основном, кошмары.
Однажды среди ночи позвонил подруге детства и вкратце рассказал историю последней размолвки. С Лерой в детстве они жили в одном дворе. Была она девчонкой боевой и умной. Закончила МГИМО, вышла замуж за итальянца и уехала с ним на его родину. Год назад неожиданно вернулась. Она сильно изменилась: весь её вид говорил о том, что она – завсегдатай баров и ресторанов. На всех старых знакомых она произвела неприятное впечатление.
Вечером следующего дня Лера ждала его у дверей квартиры. Сергею это не очень понравилось, но водка скрасила все недостатки посетительницы. На следующий день всё повторилось, с той лишь разницей, что утром Лера оказалась с ним в одной постели. Воронин ничего не помнил, и, возможно, всё бы обошлось, но тут зазвонил телефон, и Воронин не успел подойти к аппарату.
Лера, ещё пьяная со вчерашнего, несла в трубку какую-то чушь. Потом сказала:
- Твоя жена, кажется, звонила.
В трубке уже были слышны гудки. Воронин еле выпроводил гостью, с горечью осознавая, что примирение уже невозможно. Но его со страшной силой тянуло хоть одним глазком взглянуть на …сестру.
Он не мог примириться с мыслью, что единственная в мире женщина, которую он любит - его родная сестра. Он твёрдо решил никому ничего не говорить, и хоть несколько месяцев ещё украсть у судьбы. Он добросовестно перечитал всю литературу по инцесту, проконсультировался с Максимом Максимовичем, естественно, не называя имен. Получалось, что у ребёнка есть пятьдесят шансов из ста родиться здоровым.
На Восьмое марта Сергей Ильич купил жене красивый браслет и обеим женщинам цветы. Насте выбрал шёлковый платок. Пришёл к обеду, отец промолчал. Вера впервые вышла к столу. Её неприятно поразило присутствие Сергея Ильича, но демонстрировать она ничего не стала: за столом были посторонние. Она просто села рядом с генералом. На ней было закрытое платье, и Сергей не видел следов своей неистовой работы. Танцевать с Сергеем она не пошла, впрочем, отказала и другим кавалерам.
В три часа кормить ребёнка тоже не пошла. Сергей Ильич вдруг вспомнил, что не зашел к Саньке. С малышом была Настя. Она кормила его из бутылочки.
- Молоко у неё пропало. … Гад ты всё же, Серёжка. За что девку тиранишь. Мало ей радости от тебя. Уедет она к этому немцу, как пить дать уедет. Он каждый день названивает, а вчера сам приехал.
- Она пока ещё моя жена.
- Да я слышала, что у тебя уже другая жена есть. Что опять Лерка объявилась? Неймётся вам.
- Ты–то откуда знаешь?
- Вера при мне звонила, потом мне трубку передала. А я что, Леркин пропитый бас не знаю?
-
Сергей был готов провалиться сквозь землю. Скомпрометировать себя с такой кабачной дешёвкой как Лерка – это был позор не только для него, но и для семьи. Он быстро ушёл с праздника, не дожидаясь, пока отец начнёт разговор об этом.
Но генерал ничего не знал о похождениях сыночка. У него были сейчас совсем другие проблемы: две раны на спине у Веры никак не заживали, требовалось совсем другое лечение, но противопоказанное при беременности. Дни шли за днями, консилиумы за консилиумами, пока Настя не нашла какую-то бабку и та не сняла со снохи порчу. Только тогда лечение сдвинулось с мёртвой точки. Март подходил к концу. Вера уже собиралась уезжать.