Наступал день проверки.
По приказу заместителя командира полка по технической части личный состав ремонтной роты был собран в одном из боксов парка боевых машин.
Любитель начинать общение с анекдота для установления делового контакта, сегодня зампотех полка был сосредоточен и серьезен, как кот на ящике с песком.
– К проверке нам нужно сделать двадцать пять пингвинов, – произнес он.
В боксе повисла напряженная тишина.
Выдержав паузу, зампотех продолжил. Оказывается, для того, чтобы члены комиссии ощутили, что находятся в полку высокой культуры и чистоты, ремонтной роте нужно изготовить четверть сотни металлических урн в виде черно-белых пингвинов, услужливо подставляющих свои клювы для приема окурков и прочего мусора. Прапорщик Пройденко развернул лист ватмана, и зампотех, вооружившись звеном штыревой антенны от БМП вместо указки, стал подробно объяснять тонкости технологии изготовления пингвинов-мусоросборников, поминутно упоминая о высокой эстетике как неотъемлемой составляющей этого процесса.
– Почему в виде пингвинов? Скажу вам по секрету, – понизил голос зампотех, – генерал-полковник, возглавляющий комиссию, начинал службу на Севере, в Кандалакше, и ему будет приятно увидеть этих гордых северных птиц! Ничто так не формирует мировоззрение как первые годы службы!
– А, что, в Кандалакше водятся пингвины!??
– Не уверен, но человек так устроен, что всю жизнь его незримыми нитями связывает с природой того края, где он провел молодость. Допустим, кто в молодости служил на юге, тому всю жизнь ближе тушканчики какие-нибудь там или верблюды. Так что радуйтесь, что нам не придется делать урны в виде верблюдов!
Сварщик Бердыев облегченно вздохнул: ему как-то сразу роднее стал лаконичный силуэт пингвина без всяких там горбов и прочих излишеств.
* * *
Сегодня утром в полку ждали представителя инспекции, совершавшего предварительный ознакомительный объезд близлежащих воинских частей. На территории полка был наведен идеальный порядок и командир полка подобно рачительной, домохозяйке, жаждал продемонстрировать гостям плоды своего труда.
Одно обстоятельство смущало командира – лужа у КПП. Дело в том, только вчера было завершена укладка свежего асфальта у въезда в полк. Работу эту делали местные рабочие, присланные главой администрации городка в знак благодарности за сотрудничество. Радость командования части за то, что два года зиявшая дырами площадка стала ровной, была настолько сильной, что мало кто обратил внимание на брюзжание седоусого командира хозяйственного взвода прапорщика Цураева по прозвищу «глаз – алмаз». Прапорщик ходил вокруг, прищуривался и укоризненно качал головой. Подойдя к заместителю полка по тылу майору Ревзину, он, выставив перед собой две ладони, попытался объяснить, что уклон на площадке сделан неправильно и сток воды будет затруднителен. Майор расценил доводы прапорщика как попытку дискредитировать акт интернациональной братской помощи и «посоветовал» ему немедленно заняться своей работой. Цураев вскинул к козырьку дрожавшую от обиды руку и, кольнув майора укоризненным взглядом желто-зеленых бурятских глаз, удалился…
Конечно, то, что все предки Цураева по мужской линии были шаманами и что ночью прошел не просто дождь, а сильнейший ливень – факты абсолютно не связанные между собой! Но, тем не менее, к утру перед КПП возник весьма внушительный искусственный водоем.
«Уазик» начальника штаба инспекции остановился посреди огромной лужи. Все участники торжественной встречи застыли в оцепенении. Дверь распахнулась, открыв взору грузную фигуру московского генерал-майора, который явно не собирался выходить из машины. Его взгляд последовательно выхватывал из всего многообразия бытия три объекта - командира полка, лужу и поле, заросшее метровой полынью. Было очевидно, что ни первое, ни второе ни третье не вызывало у него положительных эмоций.
Секунду помедлив, командир полка Соколов скомандовал «Смирно!» и, приложив руку к головному убору, чеканя строевой шаг, направился к «уазику». От злости и стыда Соколов опускал ступню с каким-то особым остервенением и, казалось, подобно ящерице-василиску шел по воде, не касаясь дна лужи. Но, в отличие от невесомой ящерицы, при каждом ударе ноги мутная вода лужи вздымалась и щедро окропляла и самого командира, и оставшихся на «берегу».
То ли пожалев командира полка, то ли опасаясь, что вал воды накроет и его, генерал как-то неловко замахал обеими руками и неестественно быстро запричитал:
– Вольно, вольно…
– Вольно! – произнес Соколов, остановившись прямо посреди «водоема». Вода скрывала щиколотки его ног, и концентрические круги, как от поплавка при поклевке, бежали от комполка к берегам злосчастной лужи.
– Лужу убрать, бурьян скосить! Через два часа проверю! – гаркнул генерал, и «уазик» рванул по дороге в сторону расположения ракетного дивизиона.
К такому резкому повороту событий не был готов никто. Два месяца подготовки, надраенная бронетехника, выверенные прицелы, вылизанные казармы, громадье планов, солдатские конспекты классиков марксизма, любовно раскрашенные красными, синими и зелеными фломастерами – все это великолепие было заслонено от взоров комиссии треклятой лужей и густым зелено-серым бурьяном.
Сильные мужчины иногда плачут, но не от боли и суровых испытаний – от мелкой неотвратимой подлости, а точнее от невозможности этой подлости противостоять. Ворот рубашки сильно сдавил шею командира, комок подступил к горлу.
– Командира пятой роты ко мне! – голосом, едва не сорвавшимся предательски на фальцет, крикнул Соколов.
– Лужу убрать, бурьян скосить! – тоном судьи предпенсионного возраста, выносящим приговор, скомандовал комполка. Но как это сделать? Рвите, грызите и… скосите, наконец…
* * *
Командир пятой роты Землянухин гораздо лучше представлял себе устройство танкового двигателя УТД-20, чем устройство косы. Коса – это что-то из той, далекой и плохо знакомой жизни 1861 года плюс-минус пятьдесят лет… Коса – поэтический образ, практически утративший плоть с ходом времени…
Размахнись, рука!
Раззудись, плечо!
Зажужжи, коса,
Как пчелиный рой!
Все это напоминало русскую народную сказку, где сверху вниз, от царя до Ивана (да не просто Ивана, а самого что ни на есть последнего дурака) передавалось распоряжение, о порядке решения коего никто не имел ни малейшего понятия. «Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что!»
И – о чудо! Решение в сказках, как правило, рождалось в голове, не обремененной лишними знаниями, образованием и прочей ерундой! Такая голова нашлась и в пятой мотострелковой роте в «лице» головы старшины Колесникова.
Воздев палец вверх и произнеся русский универсальный аналог слову «эврика», он послал гонца к своему приятелю – командиру полкового хозяйственного взвода с просьбой одолжить косу, в каком бы состоянии она ни находилась.
При виде принесенной ржавой косы с тоненькой рукояткой сердце командира роты сжалось и заныло. Очевидно, этот экспонат этнографического музея не способен противостоять и сотой доле высохших и одеревеневших стеблей, нагло торчащих на пустыре около КПП. Но торжествующий вид Колесникова продолжал внушать оптимизм. Он тотчас распорядился, чтобы лезвие косы сверкало, как пряжка дембельского ремня.
– Нужно пятьдесят черенков от БСЛ , – обратился старшина к Землянухину.
Не задавая вопросов, Землянухин набрал номер начальника инженерной службы полка, и через пятнадцать минут в расположение роты бойцы внесли пять связок новых лопатных черенков.
– Рота! Разобрать черенки! В одну шеренгу становись! – скомандовал старшина.
Тем временем, некогда ржавое лезвие косы из хозвзвода сверкало не хуже шашки генерал-церемониймейстера при дворе императора.
Более странного подразделения, передвигающегося бегом по территории полка, никто никогда не видел. Впереди командир роты, за ним –старшина с сияющей на солнце косой, далее пятьдесят бойцов с березовыми колами; замыкали процессию два связиста с переносными радиостанциями Р-126. Выражения лиц – от внутренней просветленности (старшина) до полного недоумения (массовка с колами) навевали нотки зловещего юмора. На всякий случай встречные бойцы либо прижимались к обочинам, либо норовили слиться с рельефом и окраской местности, дабы остаться незамеченными. Дежурный по КПП, завидев сию кавалькаду, бегом открыл ворота, а закрыл рот, только когда связисты с радиостанциями скрылись за поворотом.
Только здесь, на поле, Колесников изложил командиру роты свой план. Один связист с радиостанцией располагается на расстоянии километра по дороге в качестве «передового средства дальнего обнаружения приближения “уазика” проверяющего генерала». Да-да! Именно так, на одном дыхании, выпалил старшина задачу первого связиста. Второй связист находится в непосредственной близости от командира роты с задачей – немедленно передать сигнал о приближении проверяющего. У дороги располагался Колесников с косой. В глубине поля, держа равнение, как на тактических занятиях, солдаты с черенками имитировали движения косарей. После семи прогонов и генеральной репетиции движения действующих лиц постановки стали почти синхронными…
* * *
Нерадостные мысли одолевали генерала. Как можно так готовиться к проверке? Лужа, бурьян у мотострелков – ну, это еще можно понять. Но ракетный дивизион! Кто додумался на здании штаба ракетной части повесить огромный лозунг «Наша цель – коммунизм»?! Такое, с позволения сказать, целеуказание может дорого стоить! Недогляд или провокация?
Добило генерала увиденное в парке боевых машин. На величественной стеле, построенной к проверке, должен был большими железными буквами, приваренными к арматуре, написан лозунг: «Сел за руль – принял пост». Но, как объяснил командир дивизиона, у сварщика не вовремя закончился то ли ацетилен, то ли кислород… В итоге на стеле аршинными буквами было написано хорошо читаемое с любой точки территории категоричное: «Сел за руль – принял…».
Генерал вскипел:
– Убрать немедленно!
На что командир дивизиона сбивчиво пояснял: для того, чтобы убрать, опять же нужна сварка, а у сварщика закончился то ли ацетилен, то ли кислород…
– Я вам самим перекрою кислород! – кричал генерал. Фразу эту еще долго разносило гулкое эхо по ангарам, где хранились грозные тактические ракеты «Точка-М», а командир дивизиона часа два после отъезда генерала явственно ощущал, как в его организме от нехватки кислорода замедлялись окислительные процессы…
* * *
Перед генералом открылось удивительное зрелище: метрах в пятидесяти от дороги несколько десятков косарей, держа идеальное равнение, с какой-то неимоверной лихостью косили бурьян. Как по команде (а команду и впрямь подавал сержант, лежащий сзади), голые по пояс молодые тела косарей закручивались и раскручивались тугими пружинами, вонзая косы в портившую вид растительность.
Сердце защемило у генерала. Вспомнил он себя подростком, когда с отцом и другими мужиками ни свет, ни заря выходил косить колхозное поле. Вспомнилось, как, встав в ряд косарей, в силу молодой горячности долго не мог он приноровиться к выверенному веками ритму крестьянской косьбы. Но когда постиг это ремесло – испытал ни с чем несравнимое чувство реликтового восторга, большими глотками глотая пьянящую смесь терпкого запаха свежескошенной травы, симфонии луговых звуков и ощущения непосредственной приобщенности к настоящему делу большой общественной значимости.
У самой дороги траву косил старшина. Он бодро доложил генералу, что пятая мотострелковая рота занимается устранением указанных недостатков.
– Молодцы, сынки, молодцы! – похвалил проверяющий. Взяв в руки косу, он долго и завороженно смотрел на сверкающее лезвие и поглаживал рукоять. От переполнявших его чувств на глаза навернулись слезы. Этот факт не ускользнул от бдительного старшины: он чувствовал себя артистом, утопающим в цветах восхищенных поклонниц.
– С такими бойцами можно горы свернуть, никакой враг не страшен, – задумчиво произнес генерал и, еще раз бросив восхищенный взгляд на ладные действия косарей, сел в машину.
* * *
В это время неподалеку завершался очередной акт борьбы за честь гвардейского полка. Со скоростью пикирующего бомбардировщика и совершенно аналогичным звуком полтора десятка металлических пингвинов пикировали в лужу перед КПП. Каждым пингвином управлял военнослужащий, разгоняя его по асфальту и переходя в режим глиссирования… Каждое пике под визги и брызги забирало у ненавистной лужи литров пять мутной жижи.
Кто первый в мучительной тишине раздумий по поводу ликвидации лужи произнес слово «пингвины», потом так никто и не вспомнил. Все потом помнили, что зампотех полка истошно кричал:
– Не дам!!!
Но после того как сам командир полка собственноручно ударом кувалды наотмашь сокрушил новенькую черно-белую пингвинообразную урну, обмяк и успокоился. На г;ре творцов данных металлоизделий, они представляли собой плоский ковш с достаточно внушительной емкостью и как ничто иное подходили для ликвидации лужи на асфальте.
Это был как раз тот случай, когда никого не надо было заставлять что-то делать. Ведь никто не заставляет мальчишек во дворе катать снежки и строить снежную крепость! Вдохновленные примером командира, и солдаты, и прапорщики, и даже некоторые офицеры низвергали пингвинов с их постаментов и тащили к луже.
О, его величество труд! Какие только чудеса он способен сотворить! В петровские времена при углублении Финского залива руками русского мужика был ведрами (!) вычерпан донный грунт и подготовлен фарватер для российского флота. Шпунтами, один к одному вбитыми лиственничными стволами, огораживался участок залива. Откачивалась вода, и ведро за ведром выбиралась пульпа, обнажая дно залива. Затем, вручную же, вынимался донный грунт на баржи. Так что вычерпать лужу пятнадцатью пингвинами – не такая уж бредовая идея. Солнце довершило работу, высушив асфальт перед контрольно-пропускным пунктом досуха.
* * *
«Уазик» генерала остановился ровно в том месте, где два часа назад посреди лужи стоял уязвленный и растерянный командир гвардейского полка.
– Товарищ генерал-майор! – без суеты, с чувством полного достоинства, докладывал Соколов. – Шестой гвардейский мотострелковый полк действует по плану инспекторской проверки. Недостатки, указанные вами; устранены!
«Богатыри, чудо-богатыри», – подумал генерал.
«Рады стараться», – подумал Соколов.
Генерал протянул руку, крепко сжал ладонь командира полка и, глядя ему в глаза, вымолвил лишь одно слово:
– Верил!
Рим спасли гуси, а наш полк – пингвины. Ну и, конечно, солдатская смекалка.
Связаться с автором Вы можете по e-mail: avladnsk@yandex.ru