Ремонт
- Я тебе, адмирал, повторяю: если ты, говнюк, еще раз выкинешь такой фокус, одна из твоих лодок не вернется на базу.
Красный, как после бани, Андрей Дорофеевич цедил слова, не думая про дипломатию. Бледный переводчик бормотал по-английски в трубку мобильного телефона.
- Он говорит, что это ошибка на учениях.
- Какая, к черту, ошибка?! Если он сразу глубину четыре тысячи установил? Что ему там нужно было? Местоположение станции известно всем, она не секретна. Переводи.
Глубоко вздохнув несколько раз, Андрей Дорофеевич продолжал уже спокойнее:
Еще одна такая ошибка, и я сниму всех своих людей и отправлю их искать твои лодки. Одну да найдем. Грохнуть ее, когда она лежит на грунте, не проблема. И никто ничего не узнает. Нас нету, мы миф, легенда. И каждую ночь ложись спать с молитвой, чтобы мы своих оттуда вытащили.
Он съел таблетку, запил и сказал Василию:
- Заходи, Василий Семенович, опять у нас изменения в планах.
- А что случилось, что-то со станцией?
- Что-то, и хреновое что-то. Шарахнули по ней друзья наши глубинной бомбой. Они буй аварийный выбросили с сообщением. Сами живы, корпус цел, а вот все шлюзы заблокированы, и аппарат спасательный не отстреливается. Инженеры на замки-фиксаторы грешат, это уж они тебе подробно объяснят.
Андрей Дорофеевич снова начал заводиться, поэтому остановился, помолчал полминуты, затем продолжил:
- Ну никто же станцию для войны не готовил. Придется тебе, Василий Семенович, поработать подводным слесарем. И нет гарантии, что получится.
Никто же не знает, что там на самом деле. Знаю, знаю, что ты скажешь. Но ты там уже три раза был, а больше никто. Возьмешь с собой напарника. На свое усмотрение.
- Может, Михаила?
- Можно и его. Что ему в толще воды бултыхаться? На три тысячи он уже ходил, пора и глубже. И со станцией познакомится поближе. Не все же на тебе выезжать. У тебя другие задачи. А погружений осталось... Ладно, извини, заболтался.
Андрей Дорофеевич опять помолчал, посмотрел мечтательно куда-то вдаль и продолжил совсем другим голосом:
- Если же у вас все будет в порядке и управитесь за одно погружение, то пошляетесь с месячишко по океану, там свои исследования, а вы придете в себя. Затем пойдете искать кракена. Глубина будет уже от шести с половиной до семи.
- Но это только с твоего согласия, Василий Семенович, - спохватился начальник отдела.
- Да согласен, согласен я .
- Программа на этот раз будет необычная. Выходить будешь из свободного контейнера, да не простого. Сделали тебе чистый батискаф: балласт, пузырь плавучести, чтобы стал вертикально и на грунт не давил.
Затем Андрей Дорофеевич добавил:
- А я ведь на семи тысячах так и не побывал. А ты и до восьми доберешься. Это, считай, дно впадины. Глубже и не надо. Ну ладно, иди к инженерам.
Михаил, услышав о предстоящем, чуть не подпрыгивал на месте:
- На станцию?! С вами, Василий Семенович?!
Василий поморщился:
- Ну хватит. Ты мне еще памятник поставь. Пойдем лучше к инженерам. Они инструмент дадут и растолкуют, что к чему.
Инженер, встретивший Василия с Михаилом, заверил их, что все должно пройти гладко, конструкция простая, может, где болт срезало или какой-нибудь краешек ударной волной помяло. После чего подвел к макету станции, сооруженному на скорую руку, и гонял там целый день.
- Рад видеть, опять вы с нами? - встречал их на следующий день Сергей Адамович на "Кавказе". - Василий Семенович, Михаил... э-э-э?
- Петрович.
- Очень приятно.
- Да не очень радостная на этот раз встреча, - заметил Василий.
- Знаю, знаю, - помрачнел капитан. - А если бы вас и ваших коллег не было, на что бы тем ребятам надеяться? Есть ведь вещи, которые роботам не доверишь, особенно в ремонтных работах, когда форсмажор на каждом шагу. Но надеюсь, что все у вас получится. Не буду задерживать.
Аркадий тоже был недоволен:
- Опять неожиданный выход, опять у меня ничего не готово, буду бездельничать весь рейс.
Доктору было проще. Во-первых, работа у него была, привычная. Во-вторых, он был занят: медитировал.
Василий с Мишкой тоже занялись делом: завалились на койки.
- Слушай, Василий Семенович, а почему ты будешь заходить сразу в лодку, а я на станцию? Входов ведь два?
- Потому, что входов два, а доктор там один. Вдвоем им просто развернуться негде. Поэтому ты выйдешь из лодки и после работы зайдешь на станцию, а я выйду из контейнера, который опустят с "Кавказа", и зайду на лодку.
Подумав, Василий добавил:
- А станция - для тебя это полезно и интересно, а мне она за две недели осточертела.
Мишка никак не мог не успокоиться:
- А четыре тысячи - там как?
- Ну ты на трех тысячах был?
- Был.
- Вот так же, но тяжелее. Привыкнешь, не переживай. Ты лучше скажи: ты со слесарным инструментом дело имел?
- Ну я мотористом на флоте был. А вы.
- А я, Миша, в прошлой жизни был инженером-механиком. Значит, должен уметь все, что связано с железом.
Контейнер опустили довольно точно, и до лодки Василий добрался за полчаса. Никакая живность ему не мешала, кальмаров - и тех не было. Мигнул вспышкой несколько раз, и минут через пятнадцать из лодки вышел Михаил.
- Ну как? - спросил Василий.
- Терпимо.
- Ну пошли. Станция вон она. Сигнал слышишь?
- Ага.
Василий занялся спасательным аппаратом, Михаил - стыковочным узлом для лодки. Не приходилось раньше Василию молотком под водой махать, а тут он понял, каково космонавтам ремонтные работы в космосе проводить. Когда нет точки опоры. Водолазам проще: он на дне стоит, у него сбруя тяжелая, шлем, башмаки со свинцовыми подметками. А здесь хорошо хоть скобы приварены.
Да еще был у Василия электрический пробойник. Что-то вроде перфоратора, но для отдельных ударов, для тонкой работы. В общем, работали медленно, но спокойно. Где-то бортик трехмиллиметровый смялся, срубить пришлось, где-то ось у фиксатора погнуло, заменили.
В общем-то, мелочь. Василий все удивлялся, как надежно построили станцию. И еще он вспоминал,
как ругался с техником, который выдал им с Мишкой десятикилограммовые сумки с инструментом и все повторял: "Бери-бери, лишним не будет".
Теперь стало ясно, что техник был прав. Провозились часов десять и вымотались окончательно.
- Что, Миша, время еще есть, походим вокруг станции?
- Ну его нахрен, Василий Семенович, дело сделали - пошли по домам.
Василий открыл глаза.
- С прибытием, Василий Семенович, - заулыбался доктор и протянул кружку жиденького кофе.
Василий выпил кофе и спросил:
- Долго я спал?
- Часов шесть. Глубина-то для вас небольшая. Как настроение?
- Да нормально, - пожал плечами Василий. - И в самом деле четыре тысячи немного. Да и были мы там часов двенадцать, и без приключений. Как Михаил-то?
- Спит еще. Непривычный он к этой глубине. Но все в порядке.
- Ага. А все эти входы-выходы работают?
- Почти. Насколько я знаю, один выход для кракенов не разблокировался. Но это не страшно: посмотрят в техотделе ваши записи, определятся, что еще надо сделать, и как пойдут через пару месяцев экипаж менять, тот же Мишка все и наладит. Ну что, на станцию пойдете?
- Попозже, - поморщился Василий. - Вот Мишка проснется, все там соберемся, попрощаемся и дальше.
- Ну и я с вами. А давайте я вам расскажу еще про одну духовную практику.
Так и вышло: Мишка спал еще часа четыре, потом маленький обед-прощание, и лодка пошла к "Кавказу".
Как и говорилось, исследовательскую программу подготовить не удалось, поболтались по океану недели две, в самые-то шторма, разок "Кавказ" на пару дней спрятался в порту одного из островов, затем вышел в океан, лодка отшвартовалась и ушла на глубину.
Наконец-то Василий уснул спокойно. Засыпая, он подумал:
- А "Кавказу" еще выходить в океан, у Мишки погружение.
Недели через две, проделав все анализы, доктор сказал:
- Ну что, Василий Семенович, вы в полном порядке, можно выходить.
И Василий пошел в контейнер.
В этом месте впадина была чуть помельче, и семь тысяч было самое дно. Контейнер сел аккуратно, как в учебнике: почти вертикально, и ушел в грунт на половину корпуса. И всплывать легко, потому что в грунте балласт, который все равно остается, и случайным течением не уронит.
Течения, впрочем, не было. А вот давило крепко. Ох и тяжело давались эти новые километра глубины. Василий завис над грунтом и на часок задремал. Проснувшись, он почувствовал себя лучше: давление выровнялось, дышалось тоже легко (за счет дополнительных источников кислорода в костюме и в нем самом). Можно было заниматься делом.
Василий не торопясь пошел метрах в двадцати надо дном, потом опустился ниже. Живности было очень мало, ни рыб, ни кальмаров. Изредка встречались морские звезды, а вот моллюсков, которых они жрать должны, Василий так и не увидел. Так же редко попадались одиночные актинии. Надеялся Василий посмотреть на погонофор, но не было. Мелковато для них, видно.
- Ах, да! - вспомнил Василий лекции Веретенникова. - Им же серные источники нужны. Или нет? Ладно, приду - спрошу. А это что за иллюминация?
Впереди было несколько светящихся пятен. Подойдя поближе, Василий увидел светло-коричневые светящиеся ведерки. Раньше ему такие не встречались.
- Перифиллы, - опять вспомнил он Веретенникова. - Вот вы, значит, какие.
Часа три ходил Василий надо дном, поспал еще полчасика, походил еще часок. И наконец увидел Его.
Кракен висел надо дном так, что длинные ловчие щупальца почти касались дна. Когда Василий подошел поближе, по телу кракена побежала россыпь разноцветных огоньков. Шифровальщики постарались на славу, и кроме "да" и "нет" Василий среди шума и странных мелодий слышал и несколько других слов.
- ... пришел... гость (вопрос)... далеко...
Василий понимал, что его ответы не будут понятны кракену, но отвечал как можно подробнее. Шифровальщикам нужен материал.
Внезапно кракен опять протянул ему рыбку.
Неожиданно для самого себя Василий достал нож, разрезал рыбку пополам и половину отдал кракену.
- ... понимать ... нет (вопрос, неуверенность)... голоден... нет (вопрос)... да (вопрос)...
- Спасибо, спасибо, голодный я, с собой возьму. Но вам же тоже надо.
В таком духе беседа продолжалась часа два. Затем кракен сказал:
- Думать.
И заскользил в сторону и вверх.
- Ну что же, - подумал Василий, - всего восемь часов и походил. Пойдем еще посмотрим.
Времени было еще много, но разговор изрядно утомил Василия, да и глубина сказывалась. Поэтому он лег на грунт, зарылся почти полностью и задремал на часок. Сквозь полудрему он чувствовал, как пару раз ползали по нему какие-то мелкие рачки. Ощущение, словно мышки по тебе не торопясь прошли.
Но Василий полагался на прочность костюма и особенно не беспокоился. Проснувшись, он почувствовал себя намного лучше и решил побродить надо дном еще. Все-таки на дне впадины еще никто не бывал. Говорили, что раньше пару раз уже ходили на такой глубине, но там был склон.
Василий пошел в сторону противоположную той, куда ушел кракен. Все-таки хочется Ему подумать, зачем мешать. Но ничего интересного не попадалось. Все так же редкие звезды, актинии. Даже видел пучок кораллов и рядом голотурию. Огурец, то есть. Везде, сволочи, есть.
Оставалось еще часа четыре, когда Василий подумал:
- А ведь устал я уже. Главное сделано, пора и до дому.
Он повернул к контейнеру и по дороге к нему совершил ошибку, от которых сам предостерегал Михаила. Подвело излишнее любопытство.
- А вот такой актинии я еще не видел. Дай-ка я ее с собой прихвачу.
Он опустился к самому дну и уже достал нож, чтобы выковырять ее из ила, как вдруг актиния выстрелила в него необычно длинным жгутиком. Жгутик щелкнул Василия по ноге выше колена, и он сразу ощутил легкое жжение.
- Проколола, что ли? - удивился Василий. - Наш костюм? Ладно, ну ее, пошли домой.
До контейнера идти было с полчаса, но нога начала неметь.
- Ничего-ничего, - успокаивал себя Василий, - не кобра в конце концов.
А нога немела все больше, и до контейнера Василий тащился часа два. Заползая в контейнер, он подумал почти как Петрович:
- Не неприятности находят нас, мы их находим на свою жопу.
--------------------------------------------------------
- Да, - вздохнул Николай. - Поработали вы. А у нас... Лодки сопровождать, разведка всякая. Иной раз три месяца в лодке сидишь, чтобы на учениях в нужный момент выпустили.
--------------------------------------------------------
- Ну как, Василий Семенович? - поинтересовался доктор.
- Да как, болит нога, - ответил Василий, выхлебав очередную кружку кофе.
- Неудивительно. Пока вы были в контейнере, мы только и могли, что вколоть вам стимулятор. И то половинную дозу: это же накладывалось на перенесенные нагрузки, а сердце у нас не железное.
Но яд-то неизвестный! Так, общеукрепляющие препараты. Впрочем, как я неоднократно убеждался, бог дураков любит. Вы уж не обижайтесь, Василий Семенович.
- Да что там обижаться. Дурак и есть дурак.
- Нога у вас уже получше, думаю, через недельку будете в полном порядке.
- Так мы сейчас на лодке?
- Конечно. Чувствуете, качки нет? Сейчас мы малым ходом идем к островам. "Кавказ" сегодня-завтра опустит Мишку на пять тысяч, поднимет и тоже туда. Там мы встретимся, состыкуемся и на базу пойдем уже пассажирами на "Кавказе".
Затем доктор заулыбался и добавил:
- А Аркадий уже вовсю статью сочиняет, новый вид описывает. И все переживает, что вы ее саму, актинию эту, не притащили.
- Сам бы сходил.
- Понимаю, понимаю. Да и Аркадий понимает.
- Как же она мне костюм проколола? - спросил Василий.
Доктор оживился:
- А у нее на стреляющем жгутике известковый наконечник. Прямо как копье. А вот для чего ей такая доза яда?
С "Кавказом" состыковались хорошо, погодка немного наладилась, и до базы шли спокойно. Мишка тоже не обошелся без приключений: увидел мешкорота, удивился и решил заняться подводной охотой. А потом стало непонятно, кто на кого охотится. Костюм уберег Михаила от серьезных повреждений, но синяки от укусов у него были по всему телу.
Позднее он объяснял:
- Я ведь, Василий Семенович, думал как? Ну небольшой, метра полтора. Висит у склона, едва шевелится. Дай, думаю, прихвачу с собой. Может, вид новый, и у меня статья выйдет.
- Говорил я тебе, Миша, что мы там гости, и наше дело наблюдать. Да ладно, что я тебе говорю, я и сам такой же дурак.
На базу вернулись где-то в середине апреля, когда все начинало цвести. Андрей Дорофеевич, естественно, копался в своем палисадничке.
- Василий Семенович, - обрадовался он, - пойдемте-ка, посидим на лавочке. Вы куда собирались?
- В библиотеку. Учеба же у меня.
- Слышал, слышал. Ну, это немного подождет.
- Так вот, - продолжил он, когда они устроились в беседке, увитой разноцветными лианами. - Сходили вы хорошо. Отремонтировали все, что смогли, осталась мелочь, которую доделают без вас. Но я не об этом. У вас ведь остался последний выход?
- Последний, - уныло подтвердил Василий.
- А не хотели бы вы сходить еще раз-другой? Я с медиками разговаривал, они говорят, что запас прочности еще есть. Будут тщательнее обследовать вас каждый раз. Ну кто кроме вас с кракеном разговаривать будет? А если он ни с кем другим говорить не захочет? А тут такой шанс. А? И жидкостью своей ядовитой он вас не поливает, и рыбой угощает.
Василий улыбнулся:
- Да не надо меня уговаривать. Согласен я.
- Вот и хорошо. "Кавказ" уже в море, ближе к середине мая вернется.
- А что так быстро?
- У них программа неполная. Один кракен молодой, идет неглубоко, на две с половиной, поэтому перерыв небольшой. Другой сходит только один раз, последний. А лодка пока здесь вас дожидается. Ну ладно, идите занимайтесь. К шифровальщикам зайдите, что-то им от вас нужно. А мне до обеда еще немного прополоть надо. Лезут сорняки из каждого угла, из-под каждого камушка.
Григорий за это время успел сходить на "Востоке" в Охотское море и разок погрузиться. Что-то там ихтиологов интересовало. На этот раз без приключений, на три тысячи. Сейчас он отлеживался после погружения.
Собственно говоря, чувствовал он себя прекрасно, но возможность отдохнуть использовал, что говорится, во весь рост. То есть во весь рост он валялся на койке и смотрел видеопроигрыватель. Ну, с перерывами на завтрак, обед и ужин, и изредка вечером поход в поселок.
- Здорово, Гриша, как сходил?
- А, чего там. Три тысячи, ну по дну полазил, пробы там всякие взял, нерестилище у какой-то рыбы отснял, не помню даже, как и называется. А про твои подвиги я уже слышал. Записи смотрел.
- А чего не тренируешься?
- Не-е, это ты у нас такой упертый. А я три своих оставшихся погружения отхожу и заживу нормальной жизнью. Вечерком вот к Галке схожу.
- У тебя же вроде другая была? И пловец там этот, боевой?
- Да ну ее. А Галка - баба хорошая, в этом сезоне закончу я свою подводную деятельность, распишемся с ней, и останусь я тут же. В школе инструктором. Тихо, спокойно.
- Слушай, - оживился Гриша, - тебе же всего одно погружение осталось? Что сам делать будешь? По научной линии, у тебя ведь уже и статьи есть?
Василий помялся, затем сказал:
- Да мне, знаешь, Дорофеевич предложил еще походить. И врачи не против.
Ошалевший Гриша внимательно посмотрел на Василия и негромко спросил:
- Ты что, совсем дурак? Врачи врачами, а если это аукнется через год-два? И помрешь ты натихую, не дожив до сорока. Учился бы, писал свою диссертацию, был бы уважаемым человеком.
- Ну некому больше с кракеном разговаривать. А такого случая может и не быть.
- Нет, ты точно дурак, - убежденно сказал Гриша.
Месяц тянулся удивительно долго. Цветы в палисаднике у Андрея Дорофеевича засохли, но расцвели другие. Только кусты китайского розана все так же полыхали алым пламенем, как им и предстояло полыхать до октября месяца. За это время Василий успел еще потренироваться, и сходил навестить шифровальщиков.
Зотов был в восторге:
- Вы не представляете, Василий Семенович, сколько вы нам новой информации принесли! А как вы догадались рыбину поделить?
- Да само как-то получилось.
- А мы выделили в их языке несколько новых эмоций. У них ведь акустическая составляющая - смысловая, а световая - это эмоции. Вам всю эту иллюминацию сделать пока не получится, поэтому ваш разговор он будет воспринимать как что-то безжизненное. Да, я с вами об этом говорю, а у вас ресурс-то остался?
- Похожу еще.
- И прекрасно. Очень не хотелось бы, чтобы это продолжал кто-то другой. Да и будет ли продолжение? Как кракен отреагирует на кого-то другого?
- Похожу, похожу, - успокоил его Василий.
- Ну тогда через пару погружений и вам можно будет сделать хоть что-то для передачи эмоций. А вот вы ощущать его эмоции сможете прямо сейчас. Но я вас больше задерживать не буду, а вот Юрий Иванович хотел с вами поговорить.
Василий понял, что разговор будет об учебе, тоскливо посмотрел на Веретенникова и кивнул.
Зотов вышел, а Веретенников приступил к делу:
- Что же вы, Василий Семенович? Работа работой, разговоры с кракеном - это важно, но надо же и об учебе думать, о будущем своем. А у вас уже хвост образовался. И ведь по экологии, вводный курс, что там сложного?
- Да уравнения там эти, Вольтерра, - уныло ответил Василий.
- Так вы тоже не в ладах с математикой? - усмехнулся Веретенников. - Я, знаете, и сам ни черта не помню, что там и как. Однако вам реферат сдавать надо, зачет в письменной форме. Но это дело поправимое. У нас сейчас в школу приехало несколько коллег из университета, с ними доцент с кафедры матанализа.
На кой черт ему это - понять не могу. Подозреваю, что обычное любопытство. Но нам это поможет. За вас решать он ничего не будет, а вот помочь понять, как и что - это в его силах.
Василий впрягся в учебу, и время побежало быстрее. За это время Гриша все-таки успел получить по морде от боевого пловца, потом подруги объяснили ему, чем Григорий занимается, и конфликт был улажен. Сначала пловец долго не мог понять и поверить, затем поверил и ошалел, затем чуть не со слезами на глазах просил у Гриши прощения.
Но разбитая бровь сорвала Григорию очередной выход в океан. Андрей Дорофеевич кричал, затем запретил Грише все отлучки и загрузил тренировками в бассейне по уши. Чтобы некогда было по бабам бегать, да и желания такого не возникало.
Как-то вечером к Василию заглянул Мишка. Григорий как раз после бассейна приходил в себя, пену промывал. После необязательного трепа о местных новостях Михаил спросил:
- Василий Семенович, а он... какой?
- Кто?
- Ну кракен.
- Ты же и сам видел: большой, два глаза, десять щупалец.
- Нет, я не об этом. Ну как сказать. Как ведет себя, что ли. Вы же с ним уже говорили.
- Ну как говорили. Ты ведь и сам записи слушал: одно слово понимаешь, десять нет. А как ведет... Он там хозяин. А мы гости.
- Он же вас и рыбой угощал.
Василий признался:
- Вот этого я и сам не пойму: на кой черт я ему нужен. Ну сейчас мы как-то пытаемся разговаривать. А сначала? Может, скучно ему. Мы вот от скуки кота заводим, птичек, еще кого-нибудь. А ему? Актиний с кораллами? А все остальное для него съедобное, - засмеялся Василий. - А чего это тебя так заинтересовало? Вон Григорию так наплевать.
Мишка смутился:
- Да я и сам хотел бы с вами сходить. Вы ведь еще походите, сверх нормы? А мы с вами уже один раз в паре отработали, нормально получилось.
- Вот деревня, - подумал Василий о базе. - Здесь чихнешь, на другом конце слышно.
И сказал:
- Чего же, может и сходим. Только сразу на семь тысяч тебя никто не пустит. Тренируйся.
Мишка обрадованно ответил:
- А я же с вами сейчас пойду, и второе погружение у меня на шесть тысяч.
- Ну если так...
И опять пошел треп о происшествиях на базе.
А весна между тем плавно переходила в лето. Цвел уже не только палисадник у Андрея Дорофеевича, цвело все: клумбы между домами, территория за базой, лужайки за дорогой позади базы, которые переходили в леса, поднимавшиеся на невысокие горы.
Звали Василия приятели по горам полазить. Мол, самое время, пока клещ еще не проснулся. Но тот лишь загружал себя тренировками и отсчитывал деньки.
И еще одно происшествие случилось за это время.
Как-то раз, когда Василий в очередной раз шел в библиотеку, его окликнул из беседки начальник отдела:
- Не торопись, Василий Семенович, не убегут твои занятия. Садись, поболтаем.
Когда Василий устроился на лавочке рядом с Андреем Дорофеевичем, тот спросил:
- Слыхал, что Гришка на этот раз учудил?
Василий насторожился:
- Живой хоть?
А Гришка к этому времени ушел на "Востоке" в Охотское море.
- Да живой, живой. Буй акустический он угробил.
- ?
- Ну опустился на три тысячи, на дно. Там его и увидел. Лампочки там какие-то мигали, индикаторы. Они этот буй и погубили. Гришку ведь к технике подпускать нельзя.
- Что да, то да, - ухмыльнулся Василий. - А чей буй?
- Американский, скорее всего. А излучал он как раз на тех частотах, что и наши маяки на контейнерах. Вот Гришка его и нашел. И решил лампочку выковырять. Сувенир, мать его. Он решил, что это какая-то техника с затонувшего судна. Ну лампочку выдрал, остальные погасли. И замолчал буй.
- А как он туда попал? Охотское море ведь внутреннее.
- С самолета, скорее всего, - поморщился Андрей Дорофеевич. - Но это ерунда. Буй явно шпионский, и американцы из-за него возмущаться не будут. Тут дело в другом.
Он печально посмотрел на лесистые горы за базой, вздохнул и продолжил:
- Военные в восторге: такая информация. Да и лампочку Гришка вместе с какой-то микросхемой выдрал. А флотские давно на нас с интересом поглядывают. Но до сих пор наши глубины были им ни к чему, а сейчас... Боюсь, передадут нас в их подчинение.
- Ну и что? - удивился Василий. - Будете капитаном какого-нибудь ранга.
- Не гожусь я для военной службы, - ответил Андрей Дорофеевич. - Поздно мне учиться маршировать. Будут наши ходить от силы на две-три тысячи, подводные лодки обеспечивать. Все научные исследования прикроют, а на них полинститута завязано. Я уж лучше на пенсию.
Затем он оживился:
- А вот ваши, Василий Семенович, разговоры с кракеном могут нам помочь. Это же важнейшая тема: неизвестное разумное сообщество на таких глубинах. Может, и уживутся гражданские с военными.
------------------------------------------------------
- Вот, значит, с чего она начиналась, военная история, - заметил Николай. - С того, что какому-то придурку захотелось ножом в шпионском приборе поковыряться. На глубине.
------------------------------------------------------
Но если чего-то очень долго хотеть и ждать, то оно обязательно сбудется. И вот уже Василий с Михаилом поднимаются по трапу "Кавказа", где их встречают оба капитана: Сергей Адамович, Амаяк Ашотович.
- Надо же, местная знаменитость, - подумал Василий. - Скоро и орден дадут. Или знак почетный.
И пошел пить кофе с капитанами.
Продолжение следует