Планета-ловушка

                Первая книга из серии «Йолли Йоллин и аркондр Бот»
                * скачать электронную книгу
                https://www.litres.ru/olga-zverlina/planeta-lovushka/


В с т у п л е н и е

Варвлики едят всё, только понемножку. Так что мы, в отличие от аркондров, обжорством не страдаем. У меня есть с собой ещё два пакета овощных хлопьев и целая плитка красного иберийского шоколада – а много ли нужно в полёте маленькому варвлю?
Но вот аркондр… Он голоден, я слышу, как в брюхе у него урчит, и настроение у Бота скверное. Его нужно срочно накормить, иначе дальше мы лететь не сможем.

Мы – это я, варвль Йолли Йоллин и аркондр Бот. Нас, варвлей, в космосе часто варвликами называют – за наш небольшой рост. Вообще-то, мы с планеты Варв – может, слышали? Нет? Ну как же – Варв, блуждающая планета, которой не сидится на месте? Её многие знают.
С неё-то всё и началось.
Вернее, всё началось со свадьбы: хорошие космические истории обычно свадьбой заканчиваются, а тут вышло наоборот. Мы гостили у Куби, что живёт на планете Иб. Не знаете? Ну, старик Куби, многодетный ибериец – тот, что вечно женит своих детей на инопланетянках?
Куби – мой лучший друг, он принадлежит к расе копировальщиков, которые могут превращаться во что угодно и в кого вздумается – вот он уже и породнился с половиной космоса. Удивительно, до чего же много жительниц галактики мечтает выйти замуж за инопланетянина! В итоге, у Куби везде дети, внуки и правнуки.
Он частенько так и говорит: «Космос – это я!»
И вот, мы гостили у него как раз по случаю очередной свадьбы: Куби женил своего сорок пятого сына на синеглазой галлеанке. Такая красавица! Глаза синие, волосы синие, кожа синяя, когти синие. Только зубы белые – и сверкают, словно знаменитые галлеанские луны.
На Галлеане целых пять лун, я сам видел.
Невеста сыну попалась богатая, так что свадьбу справляли роскошно, гуляли целую иберийскую неделю – а это вам не просто неделя на нашем Варве, это ровно втрое длиннее. Поэтому я даже устал праздновать и решил смотаться домой по-тихому, не прощаясь.
Тут-то и оказалось, что мой аркондр спит – спит так крепко, что не растрясти: раскинул крылья по оранжевой травке, прямо под поющими свадебными гирляндами, свернул хвост колечком – и храпит себе беззаботно на весь праздничный Иб!
Сначала я решил, что младшие детишки Куби, эти шалуны–кубики, опять тайком напоили его хмельной ягодной шипучкой, как уже случалось однажды. Но на этот раз вышло куда хуже. Я поймал и хорошенько потряс за ноги самого мелкого кубика, и он с хохотом признался, что аркондр ел сонные грибы: эти милые общительные малыши не поленились их набрать на сухих болотах, несмотря на строжайший запрет отца.
Всем известно, что такое сонные грибы: их едят только болваны и бездельники, которым не жаль времени на многодневную спячку. Но аркондру что ни предложи – он всё сожрёт, такой уж у него покладистый нрав…
Увы, сонные грибы – это сонные грибы: мой Бот дрых ещё целую иберийскую неделю. Слегка утешало лишь то, что младшие кубики за свою шалость были лишены кислого, а для иберийца худшего наказания нет. Я же слонялся без дела, проклиная детей, обжорство и все космические свадьбы.
У Куби есть ракета–развалюха, которую друзья в шутку называют «летающей жаровней» за её испорченный термостат – ну это штука такая, чтобы нужную температуру в ракете поддерживать.
Или ненужную температуру, когда термостат испорчен.
Гостеприимный хозяин предлагал подкинуть меня домой на своей «жаровне», но я не мог оставить аркондра: не знаю, как вы, а я друзей не бросаю.
И вот мой Бот очухался, дополз до ближайшего водопада, нахлебался воды, нырнул в ледяной душ – и мигом пришёл в себя. Мы наконец-то покинули Иб.
Я не запасся едой, потому что перелёт предстоял короткий: наш Варв второй год крутился на временной орбите вокруг звезды Ту-Ю – а это от Иба рукой подать.
Мы благополучно прилетели на место.
Но никакого Варва там не было…
Я сразу попытался поймать хоть одну мысленную волну, но в окрестном космосе, если не считать обычного фонового шума и громкого сопения моего Бота, стояла оглушительная тишина.

Если кто не знает, мы, варвли, все телепаты – мы слышим мысли друг друга. А иногда и мысли других существ, если они у себя мысленную защиту не ставят. Некоторые так делают – и что у них в голове ни за что не поймёшь. Но с нашими аркондрами у нас прочная телепатическая связь, потом расскажу об этом поподробнее. Так что тишина означала, что наших рядом нет. Никого нет.
И самой планеты нет, она просто исчезла.
Аркондр завис в пустоте, я стал думать.

Варв – планета небольшая, но кочевая, я говорил уже. И это не комета хвостатая или какой-то там бездомный астероид: у нашей планеты есть мощные двигатели, она – планета-корабль. Не все этому верят, но я вам ни капли не соврал. Мы вечно перебираемся с места на место, нигде в космосе подолгу не задерживаемся – так ведь интереснее.
И уже больше года мы болтались в системе звезды Ту-Ю: надо было привести планетарные двигатели в порядок – почистить, заменить кое-какие детали. А недавно наш Главный Пилот выступал по общей мысленной сети – ну, это когда все варвли подключают свои мозги в единую сеть, и можно между собой в мыслях переговариваться, не сходя с места, очень удобно, кстати – так вот, наш Главный предупредил, что у астрономов насчёт Варва плохие прогнозы.
То есть, кому-то может показаться, что прогнозы эти не такие уж плохие и даже хорошие…
Но наш Главный назвал их плохими, это факт.
В общем, наши неугомонные астрономы сделали открытие. Вернее, его сделал один из них, преп Осли Соллин: он нашёл в системе Ту-Ю какую-то дырку, назвал её не то чёрной дырой, не то кротовой норой, не помню точно – и высчитал, что мы как раз сидим на критической орбите, которая нас прямёхонько к этой дыре скоро и выведет. И ничего для варвлей в этом хорошего нет, потому что двигатели разобраны и значит – нам отсюда не улететь.
Правда, все остальные астрономы утверждали, что их коллега ошибся в расчётах, и что дырку мы тик в тик обойдём по касательной, словно по гребню океанской волны, и ничего плохого с Варвом не случится. Но преп Соллин с ними не соглашался и громко спорил.
А когда учёные астрономы спорят – правды не узнаешь нипочём.
В общем, все простые варвли сначала разволновались, потом успокоились, потом вообще забыли про этот заумный спор и занялись своими повседневными варвльскими делами.
А потом меня пригласили на иберийскую свадьбу, вы знаете.
Но теперь Варв пропал со своего места – и мысли о космической дырке опять замельтешили в моей голове…

– Бот, – спрашиваю я, – ты что-нибудь знаешь о космических дырах?
Аркондр утробно урчит.
– Что, Бот?
– Ничего, уррр... Ничего не знаю… – Следует внутренний зевок.
Только аркондры умеют зевать внутри себя – а что вы хотите? Когда летишь в космосе, зевать не положено – мигом разорвёт на мелкие кусочки, потому что космос везде абсолютно пустой, учёные препы называют это явление «вакуум». А пустота всегда хочет себя чем-нибудь заполнить, поэтому всё, что есть внутри тебя, всё, из чего ты состоишь, рвётся в эту пустоту с бешеной силой – и обязательно вырвется, если не поставить надёжную преграду. Но у аркондра на этот случай предусмотрена отличная чешуя: толстая, прочная. За счёт своего хитрого устройства она плотно сдвигается, образуя единую броню – и никакой вакуум моему Боту не страшен.
А вот дышать и зевать ему приходится внутри себя. И ещё летает он…
Ладно, об этом позже.

– Бот!
Утробное урчание.
– Бооот!
– Уррр… Что?
– Бот, мы застряли.
– Ничего мы не застряли, – бурчит в моей голове Бот (я же говорил, мы общаемся мысленно). – Я могу лететь в любую сторону.
Эх, Бот-Бот… Если бы только знать, в какую сторону лететь одинокому варвлю, маленькому существу, заблудившемуся в бескрайней пустоте…
Мы торчим посередине космоса, а космос этот так устроен, что нет у него ни конца, ни края. И где бы ты ни был – ты всегда в самой серединке.
И вот мы торчим посередине космоса, я вспоминаю.

Выступая по мысленной сети, астроном преп Осли Соллин рассказывал варвлям про космическую дыру. Я не всё тогда понял, но по его словам выходило так, что она вроде прохода в другую часть космоса – ну как дырка в полу. Если тебе нужно в ту комнату, что под полом, можно долго идти по коридору, потом спускаться по лестнице, если лифта нет; потом снова тащиться по коридору, этажом ниже. А можно сразу прыгнуть в эту дырку – и ты уже внизу.
Я вспомнил это и немного успокоился: выходит, наш Варв тоже спрыгнул на другой этаж, а вернее – в какую-то другую космическую область. И значит – есть надежда его отыскать.
И я буду его искать, ничего не поделаешь.
Там мои близкие, другого дома у меня нет.
– Знаешь, Бот, я думаю, с нашими всё хорошо.
Утробное урчание.
– И с твоей Бортиллой тоже.
Урчание на мгновение смолкает.

Бортилла – зелёная аркондрица, подруга Бота. На ней летает моя сестрица Йюлли.
В нашей семье целых пять аркондров, по одному на каждого. Только у бабушки Улли своего аркондра нет: она всегда с дедом летает, с Йоллином-старшим, на его огненно-красном Строботе, одном из первых аркондров Варва. И всех их нужно кормить, поэтому приходится делать вылазки на ближайшие планеты – за кормом-топливом, ведь наш Варв не слишком-то большой.
Прожорливость аркондров вошла у нас в легенду, но на самом деле едят они не так уж много, если учесть их здоровенные размеры. В основном, им топливо требуется, чтобы пыхать огнём – без огня ни один аркондр в космосе с места не сдвинется. Это в атмосфере они парят высоко-высоко на своих огромных крыльях, их воздух держит – и значит пыхать огнём вовсе необязательно.
Разве что, попугать кого-то.
А в космосе ничего нет, я говорил уже. Никакого там воздуха.
И в этой пустоте аркондры летят только на своём собственном пламени…

Первым делом я решаю поискать эту космическую дырку: может, мы с аркондром тоже в неё махнём и быстренько догоним наших? Ведь неповоротливый Варв летит очень медленно, особенно – когда его двигатели в ремонте.
Мы ищем и ищем, а дыры нет как нет. Попробуй-ка найди чёрную дыру в чёрном космосе! Наверно, чтобы её найти, нужно точно знать, где она находится. Или искать дольше.
Но у голодного аркондра почти не осталось сил.
В общем, покружив на месте пару часов и всё обдумав, я решаю заправиться на ближайшей планете. На Иб возвращаться неохота: и мне, и бедолаге Боту тошно даже вспоминать про тамошние сонные грибы.
Я достаю иберийский Случайный Компас – подарок Куби: вещь просто незаменимая, если не знаешь, куда в космосе податься. Никогда не пользовались? Смешная штуковина: надо её хорошенько встряхнуть и бросить на пол – тогда стрелка выберет случайное направление.
Куда показывает – туда и лети, космический странник.
Всё честно, никакого обмана.
И мы летим…



Г л а в а . 1.
Шлюз.

– Бот, видишь там? Ну там вот, внизу? Потерпи, уже скоро.
Бот устал, Бот пыхтит. Он ничего мне не отвечает.
Эх, почему я не запасся едой на иберийской свадьбе…
Никогда не видели, как кормят аркондров в открытом космосе?
При случае напомните – расскажу.

Кто не знает, как летает аркондр в космической пустоте – тому нужно срочно включить воображение. Аркондр большой, крылья его прихлопнуты к бокам, лапы убраны под живот, под специальные набрюшные пластины, голова вжата в плечи, глаза закрыты, чешуя плотно сдвинута. Хвост у аркондра толстый и длинный – и он вытягивает его, словно морковку.
В общем, висит в пространстве такой здоровенный блестящий огурец с острым кончиком. В нашем с Ботом случае – это огурец синий, с красивым радужным отливом.
И вот аркондр изрыгает из пасти пламя – и летит. Летит в самую неожиданную сторону – назад, хвостом вперёд. То есть летит наоборот. И летит быстро!
Глупцы, кто считает, что хвостом вперёд – значит вслепую. А варвль аркондру на что? Я удобно устроился в своей кабинке, как раз между крыльями Бота, и смотрю во все стороны: мы, варвли, зоркие. И аркондр видит всё моими глазами.

Я люблю летать.
Ты совсем один в темноте, если не считать молчуна-Бота. И темнота эта – не совсем темнота, в ней много света, он обволакивает сияющие шары планет, он собрался в бесчисленные сверкающие звёзды, большие и малые; он расползается далёкими туманностями. И ты летишь, и слышишь внутри себя безмолвный голос пустоты, от которого у любого новичка мурашки побегут по коже. Но мы, варвли, свыклись с ним, это голос наших вечных странствий, и мы как никто знаем, что космос полон жизни. Мы всегда летим сквозь голос пустоты, сквозь тишину, наполненную бесчисленными дыханиями. И лишь самое чуткое ухо уловит, как поют в этой тишине планеты, вращаясь на своих гигантских орбитах…

– Бот, ты такое когда-нибудь видел?
Пыхтение.
– Бооот!
– Ыххх… Я всё видел.
Это он привирает, любит порисоваться. Но я на него никогда не сержусь, охота ему – пусть выпендривается, лишь бы летел куда надо. И он отлично это знает. Вот и сейчас так. Я сильно сомневаюсь, что ему действительно когда-нибудь приходилось причаливать к такой странной штуковине. Но раз он так говорит – что ж…
– Ну, и что это, по-твоему?
Сопение.
– Боот!
– Что-что… да ничего, ыыых, – Опять недолгое сопение Бота. – Внутренняя планета.
– Что?!
Я немного растерян – это внутренняя планета? Вот это вот?!
Перед нами висит мёртвая громадина, раз в десять больше нашего родного Варва. Ни кустика на ней не видать, ни горки, ни лужицы – железяка-железякой, ржавая дурында, щербатая от постоянных метеоритных дождей.
Метеориты – это просто камни, они в космосе болтаются и молотят по всему, что попадается на их пути. Вот по такой железной дурынде, к примеру.
У нормальных планет хоть атмосфера есть, газовая оболочка; она окутывает их, как тёплый шарф из светящейся шерсти галлеанской козы всегда окутывает шею моего деда, Йоллина-старшего: что вы хотите, ему уже сто шестьдесят семь лет! Говорят, шерсть летающих коз хранит в себе целебный свет всех пяти галлеанских лун. Потому Йоллин-старший с этим шарфом не расстаётся. Дед-дед, как же я по тебе скучаю…
Стоп, о чём это я? А, да! – об атмосфере.
Атмосфера для планеты – надёжная защита от метеоритов, они в ней сгорают, точно спички, падая с бешеной скоростью. Чирк! – и нету метеорита. Только самые большие иногда достигают поверхности. Зато когда у планеты атмосферы нет, они бомбят её без жалости. Потому на таких планетах никто не живёт: кому охота, чтобы тебе постоянно камнями по башке бабахали?
Но с внутренними планетами всё не так: их жители спрятались внутрь, и на метеориты им наплевать. Я от Йоллина-старшего не раз слышал о живущих внутри пустых планет, но встречаться с таким явлением мне пока не приходилось. Я ведь младший в семье.
Зато теперь, похоже, придётся.
И вот торчит перед нами эта громадина, и болтается вокруг неё куча разного хлама, свалка-свалкой. Тут, конечно, кое-что могло бы и нам пригодиться, потом поймёте – зачем. Но ловить в космосе хлам – штука сложная: пусть этим специальные галактические мусоросборщики занимаются.

– Бот!
Сопение.
– Бооот!
– Ыыых… Ну.
– И как нам туда попасть? Внутрь?
– Как-как… Обычно. Через шлюз, – нехотя выдавливает из себя Бот.
Я же говорил, мы общаемся мысленно. И аркондры не очень-то любят думать.
Они любят летать.
И мы летим, стараясь уворачиваться от космического мусора, ищем шлюз. Я гляжу во все глаза, за себя и за Бота. Стоп-стоп! Вон там какая-то блестящая круглая заплата виднеется, посреди шершавой искорёженной породы. Похоже на люк. Шлюз?
– Шшшлюз, – согласно шипит Бот, пикируя вниз. – Ыыых!
Космический закон гласит: «Впусти прилетевшего». И Бот требует его немедленного исполнения, усердно колотя бронированным хвостом в металлическую заслонку. Я же пытаюсь поймать чью-нибудь мысленную волну. И вот – ура! – поймал.
«Кого это ко всем кверхтормашечным собакам принесло на ночь глядя?» – ворчит кто-то за дверцей. Посылаю неведомому разуму мысленный сигнал: я друг, я прошу убежища.
Раз посылаю, другой посылаю, третий…
Тишина.
Нет, тут явно обитают не телепаты. Хочешь не хочешь, а придётся «трепаловку» включать.
«Трепаловка» – это переговорное устройство, я им редко пользуюсь, не так уж много в космосе встречается жителей, глухих к мысленным сигналам. Да и батарейки у «трепаловки» быстро садятся, заряжай их потом.
– Вау-вау! Проверка связи. Вы меня слышите?
В динамике хрюкает что-то неразборчивое, включаю режим перевода: на деле «космолингв» в нашей галактике знают немногие, а зря: «космолингв» – это всеобщий язык, а знать всеобщий язык очень удобно. Вот мы, варвли, все «космолингв» знаем.
Это я не хвастаюсь, это факт.
– Ну, чего надо? – хрипит в «трепаловке» чей-то недовольный голос.
– Варвль Йоллин-младший и аркондр Бот. Просим убежища, – бодро докладываю я.
В динамике долгое сопение. Повторяю просьбу.
Голодный Бот злится и что есть сил молотит по люку хвостом.
– Ладно-ладно, не громыхайте, собаки перевёрнутые, люк снесёте! Сейчас старшему по входному отсеку доложу…
Я терпеливо жду, пока невидимый собеседник ходит к своему начальству. Бот же не перестаёт исправно колотить по металлической преграде: похоже, там даже небольшая выбоинка уже образовалась.
Наконец люк со скрипом отворяется, мы ныряем в шлюз.

Шлюзы в космосе – штука привычная. Тебя запускают в пустой отсек, задраивают его наглухо – и начинают медленно наполнять местным воздухом. Или чем-то другим, смотря по обстоятельствам чужой жизни. Правда, так обычно бывает на космолётах.
Проходить шлюз на целой планете мне лично пока не приходилось.


Г л а в а . 2.
Внутренняя планета

Я иду по узкому проходу вслед за провожатым, аркондр заперт на причале возле шлюза. Привратник, что впустил нас, шаркает впереди неуклюжими лапищами, что-то ворча себе под нос. Я успел рассмотреть только четыре его оттопыренных уха: здесь темно, свет скудно пробивается лишь сквозь узенькие щели в полу. Интересно, они так освещение экономят – один светильник на два этажа?
Иногда мне кажется, что пол слегка покачивается. Или это покачиваюсь я?
Наверно, мы с Ботом летели слишком долго.

В каморке, куда меня привёл ворчливый привратник, чуть светлее, но свет тоже идёт снизу. Сонный начальник развалился в мягком кресле и жуёт какие-то сушёные фрукты, похожие на синие галлеанские груши.
– Поздравляю вас с прибытием на Благословенный Тыбр, – зевая, цедит начальник, лениво роясь в тарелке с фруктами. – Я – Главный шлюзовой службы, хрыб Тыб-Тыб. Ну, чего вам тута надо?
Он обращается ко мне почему-то во множественном числе, меряя с ног до головы мутными от сна глазами, точно ищет за моей спиной шайку затаившихся инопланетян-злоумышленников.
Лопоухий привратник топчется рядом, пожимая плечами, мол, кто такие знать не знаю и ведать не ведаю. Надо же, целых две пары ушей в башку встроено, а простых вещей расслышать не смог – мы же представились! А у этого начальника Тыб-Тыба на голове большая шляпа-пузырь, натянутая по самые мохнатые брови, поэтому пересчитать его уши пока не получается.
Я отлично понимаю здешнюю речь, ведь я слышу мысли. Но общаться с местными всё равно приходится через переводилку.
– Йолли Йоллин, варвль. Прошу временного убежища на вашей замечательной планете.
Сдвинув на свой шершавый нос шляпу-пузырь, начальник почёсывает затылок шестипалой лапищей. Замечаю, что на лапах у глухого привратника при этом только четыре пальца.
– Откуда и зачем? – зевая, опять цедит начальник.
Кстати, зубов у него во рту не очень-то много. Я коротко объясняю случившееся.
– Так вы сюда за кормёжкой притащились? – Глаза начальника мигом проясняются, и он отодвигает тарелку с «грушами». – За так ничего не получите, не надейтесь. Но могу лично посодействовать за приемлемую плату, через свои личные связи. Галактические деньги у вас есть?
Вот жадюга! Но нам не привыкать: в космосе и не такого насмотришься.
– А начальник помойной службы у вас есть? – не теряясь, спрашиваю я в ответ.
– А зачем он вам? – разочарованно тянет Тыб-Тыб.
– Да так… Есть к нему одно дело.
– Ладно, собака вас возьми… Хыбо, отправь их на свалку.
Недовольный привратник опять что-то ворчит про «никогда-поспать-не-дадут» и «шлюзятся-тут-по-ночам-обжиралы-всякие»…

Мы, варвли, на короткой ноге с начальством планетарных помойных служб. Большинство из них нас просто обожает. Они варвлей к себе специально зовут, иногда даже приходится вежливо отказываться. Всё дело в аркондрах. Вернее – в их кормёжке.
Аркондры питаются помоями, и не надо воротить нос от этого реального обстоятельства. Нет, конечно же они с удовольствием сожрут любое угощение, случая не упустят: вы же помните про сонные грибы на иберийской свадьбе? Но если под рукой только помои – аркондры будут спокойно глотать помои и любой мусор, так уж они устроены. Вообще, аркондры не какие-то там обычные звери, они – искусственные существа, и вывели эту породу у нас, на Варве. Раньше на Варве много чего полезного выводили, пока на это не был положен внутренний планетарный запрет. Ведь не так уж много у нас на Варве места, чтобы плодить без устали толпы новых организмов: всем для жизни энергия нужна, все есть хотят, а помоев и на аркондров-то не напасёшься.
Ведь аркондры нам нужны для полётов.
Поэтому приходится промышлять по окрестным планетам. Так что помоев у нас на Варве сейчас и за галактические деньги не сыщешь.
Да и есть ли сам Варв, уцелел ли он?
Я пока не знаю…

Мы идём на свалку.
Четвероухий Хыбо, что топает впереди меня, ныряет в какой-то люк, я ныряю следом.
Ух ты! Так вот она какова, эта внутренняя планета! Такого я никогда не видел, точно. Если бы не привычка к постоянным перелётам, у меня бы обязательно закружилась голова.
Мы стоим на дырчатой железной галерее, подвешенной на ржавых цепях, галерея скрипит и покачивается, а внизу раскинулся целый удивительный мир! Планета точно вывернута наизнанку: вместо неба над головой – тёмная бугристая порода с металлическими вкраплениями, словно в подземной шахте. И порода эта блестит и посверкивает, как чёрный снег.
А под ногами… Под нашими ногами сияет рыжее солнце!
Мы точно в гигантском пузыре, где всё лепится к его искрящимся тёмным стенкам – дома, деревья, дороги. Я вижу вдали опрокинутые горы.
– Ну, хватит таращиться, – ворчит четвероухий Хыбо, – на всех пришлых бездельников времени не напасёшься!
Подумайте, какой занятой.
– Хыбо, это ваше солнце внизу?
– Сам не видишь?
– А это горы, да?
– Сам не видишь?
– А как вы тут обычно ходите? Вниз головой?
– Как надо, так и ходим. Лишь бы всякие чужаки под ногами не путались…
Он явно не настроен общаться.

Мы громко топаем по галерее, которая трясётся и скрежещет, перебираемся с яруса на ярус по шатким лесенкам. Пол под ногами весь в дырках, и сквозь них пробивается рыжий свет местного светила: теперь понятно, почему здесь нижнее освещение. Я стараюсь не отставать от провожатого, лишь мельком бросая взгляд сквозь эти дыры в полу – то на подвесные домики, то – на заросли деревьев, растущих кронами вниз. Стоп, а это там что? Неужели река?
Река течёт по внутреннему своду планеты – и почему-то не сливается вниз сплошным водопадом, хотя, по всему – должна бы. Удивительно!
– Хыбо, а как текут ваши реки?
– Как надо, так и текут, тебя не спросили.
Думаю, он и сам толком не знает, как.

Наконец мы на местной свалке. Она устроена на больших платформах, тоже подвешенных к своду: конца и края им не видать. Мусора тут скопилось – на тысячи голодных аркондров хватит! Того и гляди, всё это хозяйство рухнет вниз, прямо на местное рыжее светило.
Хыбо брезгливо морщит нос: свалка явно не в его вкусе.
– Вот, Скобо с тобой разберётся, – не вдаваясь в подробности, заявляет он, подталкивая меня к какому-то субъекту, мирно спящему на ломаном лежаке посреди мусорных куч.
Хыбо мигом смывается, а охранник свалки вовсю храпит – и не думает просыпаться. Нет, не вовремя нас с Ботом угораздило сюда попасть, как раз посреди местной ночи, но ничего не поделаешь. Да и ночь тут у них, похоже – штука условная, солнце-то внутри и не гаснет никогда, потому что никогда не заходит за горизонт, как это у нормальных планет бывает. Думаю, местные просто решили время от времени устраивать себе ночь: выспаться всем надо.
Может и стоило бы подождать до здешнего утра, но я помню про своего голодного Бота: чтобы зря энергию не тратить, некормленый аркондр может впасть во временную спячку, но слишком долго она продолжаться не должна. Иначе он ослабеет и какое-то время не сможет летать.
Не хотелось бы мне с ним опять где-то надолго застревать.
В данном случае – неизвестно где.
Я со вздохом трясу охранника за плечо. Тот вскакивает и испуганно моргает: наверно, видит варвля впервые в жизни.
– Кто? Что? Как? Почему?!
– Варвль Йоллин-младший, гость на вашей планете.
– Вааарвль?! Настоящий варвль? Ты откуда?
Я рассказываю.

Многие почему-то считают, что на самом деле варвлей не существует, что это вселенская сказочка такая про космических странников, головы детям морочить перед сном. И сильно удивляются, когда нас встречают: видимо, свыкнуться с мыслью о блуждающей в космосе планете многим оседлым народам трудно. Или даже – совсем невозможно.
А вот здешний привратник Хыбо с его начальником, думаю, настолько тупые, что вообще ничего не слышали о варвлях – потому и не удивились.

Этот Скобо со свалки оказался гостеприимным малым: сразу стал называть меня Йо, совсем по-домашнему, и тут же потащил в свою дощатую каморку. На полу, в углах каморки устроены окна с решётками, для освещения. Мы сидим за низким столиком и угощаемся нехитрыми местными блюдами: печёными красными клубнями в белом соусе и маринованной двухвостой рыбой: кстати, среди рыбок попадаются и трёххвостые. А ещё Скобо предлагает лакомство – сладкие хрустящие шарики, что целыми связками висят под потолком его жилища.
Боту бы они наверняка понравились!
В завершение трапезы, Скобо ставит на стол миску с чем-то голубоватым и трепещущим, нарезанным на неровные кубики.
– Скобо, это десерт?
Хозяин вытаращивает глаза:
– Ты что, Йо?! Это же наша тыбрская вода, лучшая в космосе! Ешь на здоровье.
Вода на этой планете оказывается вязкой, точно желе. Ясно, почему не льются на голову местные реки и почему у местных рыб по два-три хвоста: одним хвостом в такой густой воде не намашешься.
Я съедаю пару кубиков и понимаю, что Скобо не преувеличивал: вода действительно замечательная.


Г л а в а . 3.
Хрыбы

Я опять путешествую по подвесным проходам и галереям, но теперь разговорчивый Скобо мой проводник. Он ведёт меня к своему начальству, по дороге охотно рассказывая обо всём, что попадается нам на глаза.
Скобо добрый и приветливый, не то что этот болван Хыбо.
На Тыбре проживают тыбрцы, которые построили всюду свои подвесные города и провели эти подвесные дороги. Себя они называют «истинными тыбрцами». Но живут здесь не только они. В опрокинутых горах, что висят вдали вершинами вниз, обитают пещерные жители. Горы эти называют Обратными горами, а жителей – «обратными тыбрцами» или попросту «внизголовыми». Как вы уже догадались, внизголовые ходят именно вниз головой, считают себя древнейшим населением планеты и, согласно легенде, питаются исключительно кротозайцами.
Кротозайцы – маленькие шустрые зверьки, прячутся они в длинных норах-тоннелях, прорытых в сводах планеты. На лапах у кротозайцев есть присоски, потому они шустро бегают вниз головой.
Кротозайцев этих здесь полно.
А ещё в горах водятся летающие собаки.
С обычными тыбрцами отношения у пещерных людей враждебные, поэтому в Обратные горы горожане не суются.
– Скобо, – спрашиваю я, – а как же они не падают?
Тут-то и открывается самое интересное: на ногах у внизголовых горцев тоже есть присоски. То есть, в каком-то смысле, кротозайцам они родня.
– Скобо, а как эти горцы спят?
– Как-как? – пожимает плечами мой собеседник. – Вниз головой, конечно. Зацепятся ногами – и ну храпеть на всю округу!
Кроме того я узнал, что сама планета Тыбр состоит из металлической породы, а в Обратных горах есть ещё и магнитные залежи, куда вверхголовые тыбрцы проложили подвесную дорогу. Дорогу эту охраняют день и ночь, чтобы пещерные горцы её не захватили. Из магнитной породы вверхголовые научились делать обувь с магнитными подошвами, чтобы бегать вниз головой при необходимости. Они же, по словам Скобо, нормальные существа и присосок на ногах у них нет.
Обычные горожане такой обувью не пользуются, только ремонтники и рыбаки.
– Почему – рыбаки? – удивляюсь я.
– Потом покажу, – улыбается Скобо.
У Скобо такая обувь тоже есть. Зря он, что ли, свалку охраняет?

Я думал, что мы на этом Тыбре не задержимся, благо мусора тут просто море. Заправимся под завязку – и вперёд! И Скобо сразу радостно закивал, услышав про корм для Бота, ведь со свалкой у местных целая проблема. Сначала здешние власти приказывали выбрасывать мусор прямо в космос, потом на них наехала Галактическая-Инспекция-по-Чистоте – и мусор выбрасывать запретили. А свалка растёт и растёт, грозя заполнить всю планету. И внутри – это вам не снаружи, у внутреннего пространства есть свой внешний предел. Это оболочка планеты.
Так что мой аркондр для местных – настоящее спасение.
Но тут же встал вопрос: где и как нам кормить Бота? Своего транспорта на свалке нет – и помои на космический причал подвезти не на чем. А впустить летающего аркондра во внутреннее планетарное пространство оказывается никак нельзя без разрешения местного начальства.
Скобо попросил своего двоюродного брата Скубо, сторожа с соседней платформы, посторожить и его мусор, пока мы сходим к начальнику – Хранителю Планетарной Свалки, уважаемому хрыбу.
Правда, тыбрцы между собой называют его попросту Главный Мусорщик.
И вот мы топаем к хрыбу.
– Скобо, а что значит «хрыб»?
Мой спутник объясняет, что такое у них на Тыбре почтительное обращение к начальству. Сам он – просто Скобо, а назначь его помойное ведомство начальником свалки, и стал бы он хрыб Скобо. Только никто его никогда начальником не назначит, потому что Скобо беден и происхождение у него самое низкое, отчего в конце его имени прилеплено какое-то жалкое «о». Зато у всех родовитых тыбрцев имена оканчиваются на «б» и обязательно повторяются дважды, как у Тыб-Тыба. И при встрече с ними нужно дважды уважительно кланяться.
А у высшей знати не менее трёх имён – и с благородным окончанием «бр», трижды им и кланяйся. Здесь чем больше имён – тем родовитее житель, и тем чаще нужно перед ним шею гнуть.
Тут по имени сразу видно, кого нужно уважать и сколько раз.

Начальника свалки, к которому мы идём, зовут хрыб Гыб-Гыб. Это очень важная персона, весь здешний мусор под его началом, никто и косточку от местного солёного финика выбросить не посмеет без его ведома: хочешь избавиться от мусора – плати Гыб-Гыбу, да.
И все исправно платят, поэтому Главный Мусорщик очень богат, и делается богаче и богаче, мусора-то тут день ото дня только прибавляется.
В общем, самый уважаемый тыбрец.
Поговаривают, что он принимает мусор даже у пещерных жителей, поэтому среди их пещер слывёт демократом. На «космолингве» слово «демос» значит «народ». И демократ – это тот, кому вроде бы на этот народ не наплевать.
Даже на внизголовый народ, пещерный.
 
* * *

Мы стоим у жилища Гыб-Гыба, подвесного дома в целых два этажа, я таких вблизи ещё не видел. Перед входом низенькая пристройка – местное Мусорное Управление, в котором хозяин работает в свободное от отдыха время. Забавно: на Тыбре этажи считаются не вверх, а вниз. Так что первый этаж получается выше всех.
По сравнению с лачугой Скобо, дом Гыб-Гыба – настоящий дворец.
Скобо кивает: пришли. Я делаю шаг внутрь пристройки – и замираю: пол внутри стеклянный и сквозь него сияет солнце-Рор. И внизу видна вся планета. Вернее, видна б`ольшая её часть, потому что кое-что на противоположной стороне внутреннего свода скрыто от нас рыжим светилом.
Красота…
– По какому вопросу? – возвращает меня к действительности писклявый голос. – По какому вопросу? По какому во…
Я поднимаю голову: народу в домике скопилось много, всем от мусора избавиться надо. И все толпятся возле стойки прыщавого коротышки-управляющего. И стеклянный пол, похоже, тут в диковинку только мне: все его топчут и никто сквозь него вниз не таращится.
Скобо бесцеремонно раздвигает толпу, протискиваясь к прыщавому.
– Куда, куда лезете? – возмущаются посетители. – Ишь, умники кверхтормашечные выискались, летучие собаки вас дери!
Но Скобо коротко бросает: «Служебное. Галактический вопрос» – и толпа недовольно смолкает.
– У кого тут галактический? – озираясь, нервно пищит прыщавый управляющий.
И, увидев меня, на мгновение теряет дар речи.
Может, он всё-таки что-то слышал о варвлях?

В кабинете начальства пол тоже стеклянный, только синий – поэтому рыжее солнце светит сквозь него фиолетовыми лучами, ведь когда два цвета смешиваются – обязательно получается какой-нибудь третий. Это очень красиво – синий стеклянный пол. А в блестящих выпуклых дверях кабинета смешно кривятся наши фиолетовые отражения.
Толстый Хранитель Планетарной Свалки сидит на небольшом возвышении и ест незнакомые мне пупырчатые фрукты, выплёвывая косточки прямо на пол. Шея у начальника шире головы, и на ней висят украшения – целые связки мелких и крупных металлических колечек, они посверкивают и приятно звенят при малейшем его движении.
У хрыба Тыб-Тыба тоже такие украшения были, только не так много.
Глазки у Гыб-Гыба маленькие, и ушей не меньше шести штук, а может быть – и больше. Я украдкой считаю: нет, всё-таки ровно шесть.
Лицо у Главного Мусорщика оплывшее и, подсвеченное снизу фиолетовым, выглядит оно довольно зловеще. Но я понимаю, что это от синего стекла в полу, и улыбаюсь хозяину кабинета самым дружелюбным образом. Скобо кланяется дважды – и я вместе с ним.
– Скобо! – орёт хрыб Гыб-Гыб, выплёвывая недожёванный фрукт. – Бездельник, ты чего тута? Ты чего это мне свалку бросить посмел? Сейчас набегут жулики незаконные, бесплатно мусора накидают! Будешь мне за всё убытки платить.
Мой спутник не теряется – и быстро излагает причину визита. И пока он говорит, начальник вращает головой то в мою, то в его сторону, точно никак не может взять в толк, зачем мы сюда притащились. Но услышав об удивительных пищевых пристрастиях аркондра, Главный Мусорщик слегка подскакивает на месте: дошло наконец!
Минут пять он молчит, обдумывая новости.
– Ну хорошо, кормите свою ящерку, – благосклонно соглашается он, – в виде исключения я возьму с вас умеренную плату.
Ну и жук тыбрский! Хочет с моей помощью избавиться от мусора, а я ему за это ещё и плати?
Я делаю строгое лицо.
– Мы с аркондром работаем на Галактическую-Инспекцию-по-Чистоте, – выпаливаю я на одном дыхании. – Наша цель – конкретное уничтожение помоев. Если вы не намерены с нами сотрудничать, мы немедленно вылетим на следующую планету. Нас везде ждут с нетерпением.
– Хох-хох, и на чём же вы полетите без топлива? – хитро щурится ушлый Гыб-Гыб, шаря в тарелке с фруктами шестипалой ручищей.
Не на такого напал!
– Для подобных случаев у нас на борту есть запас пищевых концентратов, – парируя я, не моргнув глазом, – ими аркондр и будет накормлен. А с Галактической инспекцией потом разбирайтесь сами.
Конечно, я блефую, я бессовестно вру: никаких концентратов, никакого запаса еды для аркондра у меня нет. Хотя держать его надо бы. Ох, как надо…
Но местные, по счастью, не телепаты, чужих мыслей они не слышат. И мой расчёт оказывается верным: Главный Мусорщик сникает, понимая, что его обошли.
– Ладно, – вяло машет он, запихивая в рот очередной пупырчатый плод, – кормите свою зверушку забесплатно. В виде моей особой милости.
– За утилизацию мусора нам бы стоило взять с вас плату галактическими деньгами, – усмехаюсь я, – но и мы не будем. Тоже в виде исключения.
Но, как ни велик и могуч хрыб Гыб-Гыб, разрешить моему аркондру свободно летать по Тыбру он всё-таки не может: в его власти одни помои.
И нас направляют к другому начальнику, к хрыбу Дуб-Дубу.
В местное Транспортное Управление.


Глава 4. Прогулка по Тыбру.
Жизнь на Тыбре устроена забавно: тут повсюду хрыбы сидят и всем они управляют. Чтобы выбросить мусор, нужно разрешение Гыб-Гыба, чтобы перевезти что-то с места на место – разрешение Дуб-Дуба. А если хочешь поправить подкосившееся здоровье – сразу топай к Меб-Мебу за разрешением.
И сейчас мы идём к этому Меб-Мебу, потому что у Дуб-Дуба в Транспортном Управлении никакого разрешения не получили. Там только обычным транспортом распоряжаются, то есть – железными механизмами. И к ним относятся лишь здешние лифты, рельсовые трамвайчики и редкие летательные устройства, которыми владеют только хрыбы. А вот искусственный организм для них в диковинку, поэтому транспортного начальства он не касается.
Мы вышли от Дуб-Дуба расстроенные, не зная, что делать дальше. Но, на наше счастье, нам попался друг Скобо – Фобо. Кто его знает, чем он тут занимается, но, судя по всему, хитрый парень. Увидев нас, Фобо тут же заорал: «Вааарвль!», да так громко, что у меня уши заложило и зазвенело в голове. К счастью, ушей у меня всего два, а не шесть, как здесь у некоторых.
То есть, о варвлях Фобо этот отлично знал. Похлопав меня по спине и осмотрев с ног до головы, он внимательно выслушал нашу с Ботом историю. Он-то нас сразу и надоумил отправиться к Меб-Мебу. Хрыб Меб-Меб, начальник Управления Жизнью, отвечал за здоровье всего живого, что есть на Тыбре. А живого на внутренней планете не так уж много – сами тыбрцы и кротозайцы.
И ещё собаки, я говорил уже.
А вот здоровье незаконных пещерных людей Меб-Меба совсем не касается.
Тыбрские собаки, по рассказам Скобо – это что-то удивительное: они летают. То есть, они и лают, конечно, как все прочие галактические собаки, и хвостом машут, и куснуть могут, если ты на этот собачий хвост наступил. И ног у них всего шесть, что вполне нормально для космического зверя. Но есть у них ещё и крылья. Живут эти собаки в кронах деревьев, сплетая подвесные гнёзда двумя передними лапами, которые для ходьбы почти не используют: им и четырёх за глаза хватает.
А потому наловчились орудовать передними лапами вовсю.
И охотятся местные собаки на кротозайцев.
К жителям собаки относятся спокойно, но в домах не живут и злить их понапрасну не стоит: зубищи-то – ого-го! Любого кротозайца вмиг пополам перекусывают.
Так вот: этот сообразительный Фобо, в отличие от местных упёртых хрыбов, сразу понял, какая его родной планете от моего Бота может быть огромная польза – и предложил нам выдать аркондра за инопланетную зверушку.
– Зачем, – говорит, – нашим тупым хрыбам зря б`ошки морочить искусственными организмами? Им этого никогда не понять. Получите-ка у Меб-Меба разрешение на ввоз личного зверька, а потом кормите его нашими родными помоями, сколько влезет.
Нам идея понравилась. Вообще-то я врать не люблю, хотя ради пользы иногда приходится, никуда не денешься: у меня на этот счёт даже есть своя собственная теория, при случае расскажу.
Но тут – какое враньё? Аркондр ведь и есть моя личная зверушка.
Только очень большая.
На прощанье Фобо даёт мне свою визитку – знаете, наверно: это такая карточка, на которой имя и адрес пишут. Они на многих планетах в ходу. Только не на Варве, у нас вместо визиток – телепатия, мы через мысленный контакт друг о друге и так всё знаем.
А я дарю Фобо наш варвский самозаряжающийся фонарик: у меня всегда с собой несколько.

* * *

Дом Меб-Меба тоже оказался двухэтажным. Может, на Тыбре вообще система такая: сколько имён – столько этажей в доме? Надо будет уточнить.
Толпа в приёмной Меб-Меба была куда больше, чем в Мусорном Управлении: многих, видимо, беспокоило собственное здоровье. Но Скобо опять ловко пролез без очереди, объяснив наше появление загадочным «галактическим вопросом».
Оказалось, что от вранья есть прямая польза: Меб-Меб сразу выдал нам разрешение на ввоз зверушки. Правда, при одном условии: нужно пройти осмотр у Главного Лекаря, без его печати пропуск недействителен. А то вдруг, говорит, ваша зверушка больна, а потому опасна для нашей прекрасной планеты: ещё разведёте тут инопланетную заразу.
Не объяснять же ему, что искусственные существа не болеют.
Фобо прав – он не поймёт.
Ну что ж – к лекарю так к лекарю.
И мы идём к лекарю.

Лекаря наверно тоже как-то зовут, но все его называют просто хрыб. Он слушает нас с большим интересом: видимо, не так уж часто к нему обращаются инопланетяне. И назначает осмотр аркондра на завтра. А пока мы со Скобо на своих горбах тащим мешки с помоями к планетарному причалу – надо хоть немного голодную зверушку подкормить.
– Ого-го! – вопит Скобо при виде Бота. – Ну и зверушка у тебя, варвль!
Привратник Хыбо топчется в стороне: на причал-то он нас впустил, когда ткнули ему в нос пропуском от Меб-Меба, но всем своим видом показывает, что мы ему до смерти надоели.
Два мешка помоев Бот прогладывает в одно мгновение и обиженно хлопает глазами: чего так мало-то? Мысленно объясняю ситуацию и прошу потерпеть.
Надо сказать – мой Бот терпеть не любит.
Просто терпеть не может терпеть.
Он урчит и сердито отворачивается…

* * *

Пока у нас есть время, Скобо предлагает осмотреть планету, вернее – ближнюю её часть: всю-то огромную внутреннюю планетищу за полдня не обежишь, конечно.
На Тыбре много интересного. Дома здесь, я уже говорил, подвесные и всё больше одноэтажные, домики простых жителей. Высокие дома только у хрыбов. Галереи-переходы многоярусные и соединены шаткими лестницами. Есть канатные дороги, по ним скользят трамвайчики, тоже подвесные, я на таком успел пару раз прокатиться. И в том трамвайчике, на который билет подороже – стеклянные полы.
Есть ещё рельсовые дороги, проложенные прямо по планетарному своду – по ним ходят скоростные поезда для езды на большие расстояния. Только рельсы у этих поездов не внизу, как у трамвайчиков, а вверху, над крышей. А на самой крыше колёсики прицеплены, ведь всё тут наоборот. Здешние поезда такие быстрые, что из-за своей скорости вниз не падают. Наверно, они могли бы и вниз головой ходить, но «истинные тыбрцы» вниз головой ничего не делают, это штука принципиальная – они же не отсталые пещерные жители какие-нибудь.
А ещё мне очень понравились тыбрские деревья: вот они-то растут вниз головой, то есть – своей кроной, и ничего ты с ними не поделаешь: природа.
И ветки тянутся вниз, к рыжему солнцу, и листья.
И плоды вниз свисают: чтобы их собирать, используют небольшие летающие устройства, вроде воздушного велосипеда. Их простым работникам выдают только для сбора урожая. А в прежние времена сборщики плодов подвешивались к ветвям в матерчатой люльке: и сами в ней сидели, и плоды в неё складывали. Как закончат сбор – вылезут на ветку, ногами зацепятся, а края люльки стянут верёвкой, чтобы урожай не просыпался. Им кидают канат с крюком, они собранное за крюк цепляют – и другие тыбрцы тянут мешок вверх. А сборщик в другую люльку пересаживается, дальше работать. Сборщики рисковали жизнью: иногда ветка не выдерживала груза и обламывалась, несчастные тыбрцы падали и мигом сгорали в пламени Рора.
Здесь о таких падениях говорят – «упасть в небо».
Зато теперь с помощью летающих велосипедов плоды собирают быстро и безопасно.
Знай, педали крути.
Скобо так много об этом известно, потому что его предки были растениеводами и сборщиками плодов. Он и сам в детстве отцу в этом деле помогал. И плодов здешних тогда наелся вдоволь.
А плоды тут смешные: те пупырчатые, что ел Гыб-Гыб, ярко-красного цвета и называются «брыцы». Они кисло-сладкие, довольно редкие: их созревает немного, и торговцы берут за них дорого. А хрустящие шарики, которыми меня угощал Скобо – это плоды вафельного дерева, их в народе вафками зовут. Их сушат на верёвочках и потом жуют круглый год. Вафельных деревьев на Тыбре полным-полно, поэтому вафки дешёвые. Внутри они пустые, их можно разными начинками заполнять, выходит что-то вроде хрустящих пирожков или пирожных. Вафки охотно едят все – и бедные, и богатые.
А сейчас местные учёные вывели новый сорт вафельных деревьев с очень большими плодами: есть их нельзя – невкусно, можно даже зубы сломать, до чего они жёсткие.
Поэтому из них делают модные горшки для цветов и шляпы.
Как раз такую шапку-пузырь я на хрыбе Тыб-Тыбе и видел в начале этой истории.

Прогулялись мы и к тыбрской реке Боркс. Правда, чтобы идти вниз головой, нам пришлось надеть хитрые ботинки с магнитными подошвами, о которых я уже вам рассказывал. Здесь вниз головой работать лишь ремонтникам разрешается, на подвесных дорогах-галереях. И ещё – к реке ходить: подобраться к ней можно только пешком. Но мало кто к этой реке ходит, одни рыбаки: воду для питья горожане берут в специальных городских поильнях, она туда по трубам течёт.
Река смешная, на текучий студень похожа, и немного липкая: приложишь ладонь к воде – кусок воды к ней и прилипнет. Правда, Скобо уверяет, что умеет в этой реке отлично плавать.
Что-то мне не верится.
Рыбу здесь ловят смешно, целыми бригадами, по трое или четверо. И ловят её стоя вниз головой, совсем не по правилам. Но иначе нельзя, иначе рыбу не выловишь. Ловят её не удочками, а сразу большими ковшами. Рыбаки опустят такой ковш в реку, он воды загребёт – и рыбу вместе с ней, ведь рыба в густой воде плывёт медленно. Чтобы содержимое не вывалилось, ковш из реки вынимают тоже наоборот, дном кверху. Ну в смысле, дном кверху по отношению к самой реке, когда ты на её берегу вниз головой стоишь. Надеюсь, что вы меня поняли, а то про местную жизнь рассказывать трудно. Совсем запутаться можно, где тут верх, где – низ.
В общем, ковш из реки достают дном к Рору, местному внутреннему светилу.
Достанут этот ковш из реки, а в нём что-то вроде холодного супа: рыба в желе барахтается. Рыбаки ковш быстро перевернут – и протрясут наловленное через специальное крупное сито, чтобы рыбу от воды отделить. Но и воду при этом не льют куда попало, а собирают в большой подвесной поддон. Воду эту потом используют для хозяйства, а лишнюю – распыляют по течению реки из специальной брызгалки, чтобы мелкие капли прилипали обратно к речной поверхности. Если так не делать, а просто плюхнуть ненужную воду в реку, она не удержится, комком сорвётся вниз, прямо на раскалённый Рор, и от этого выходит много пара. Здесь за такое рыбаков строго наказывают. Оно и понятно: зачем же свою планету в баню превращать?
В общем, тяжёлое это дело – рыбалка.
Правда, местные богачи охотятся, двигаясь вдоль реки в своих летательных машинах и стреляя по рыбе из специальных ружей маленькими гарпунами на длинной леске.
Но обычным тыбрцам такое развлечение не по карману.

Ещё Скобо сводил меня в здешний музей, и там я тоже узнал много интересного – про зверьков, про пещерных жителей. В залах музея посетителям показывают объёмные картины-голограммы из жизни внизголовых.
Голограмма – это будто бы фотография в воздухе. Но она объёмная, её можно рассмотреть со всех сторон, словно ты осматриваешь что-то настоящее.
Оказалось, внизголовые горцы на вид в точности такие же, как прочие тыбрцы, если не считать присосок на ногах. Скобо объяснил, что раньше присоски были у всех жителей планеты, но тыбрцы-горожане уже сотни лет ходят вверх головой, присоски на ногах им не нужны, вот те и исчезли за ненадобностью. В природе всё так – что ненужно, то потихоньку отваливается: у кого шерсть, у кого – присоски или хвосты. Это называется эволюция.
В общем, сейчас только отсталые пещерные жители продолжают бегать вниз головой. Если не считать тыбрских рыбаков. Ну и ремонтников, конечно, дороги ведь изнашиваются.
Мне очень понравились летающие собаки – в музее их чучела выставлены, и эти собаки довольно крупные. Вообще, ловить зверей, чтобы из них чучела набивать, очень жестоко, и на большинстве планет это строжайше запрещено. Хотя нормальным жителям космоса такое и запрещать не нужно, они и так не будут убивать живое существо, чтобы украсить его шкурой свою одежду, дом или музей.
Но на Тыбре этом почему-то всё можно.
У здешних летающих собак большие кожистые крылья, сверху покрытые пушком, и толстые хвосты. Скобо говорит: они этими хвостами так навострились драться, что бьют врага, точно дубинкой. Кроме того, у них и лапы сильные, особенно – две передние. И ещё острые зубы.
Короче, хорошо вооружённые боевые зверьки.
Были в том музее и исторические панорамы со звуковыми комментариями, из которых я узнал много полезного. Диктор рассказывал, что раньше все тыбрцы жили в пещерах и ходили вниз головой, и даже спали, зацепившись ногами за пещерные своды. Так было, пока одному из них не пришла в голову гениальная мысль – подвесить своё жилище к веткам дерева и комфортно жить в нём головой кверху. Это сразу многим понравилось, и часть тыбрцев мигом последовала его примеру, переселившись на деревья. В те времена Тыбр был ещё полностью покрыт лесами, так что деревьев всем хватало. Но многие упрямцы остались в пещерах, в темноте, и продолжают там жить до сих пор, в полном невежестве.
У лесных тыбрцев жизнь стремительно пошла в гору. Жилища на деревьях они соединили плетёными мостами и лестницами, потом вообще сменили на более надёжные, подвешенные к крюкам, хитро закреплённым в каменной породе планетарного свода. У вверхголовых тыбрцев появились архитекторы и инженеры, те стали строить не только дома, но и переходы между ними, и подвесные дороги; начали разные механизмы изобретать. Другие умельцы тем временем мастерили мебель и посуду, потом напридумывали всяких непонятных штучек для жизни, каких раньше не было, но без которых теперь просто не обойтись. Быстро возникли рынки и магазины, всякие салоны для услуг и приятного времяпрепровождения.
В общем, это бурное развитие продолжается до сих пор.
Правда, я так понимаю, что именно от этого развития и помоев на Тыбре собралась целая куча.
Но об этом нам в музее ничего не рассказывали.


Глава 5. Прививка.
И вот мы сидим утром на причале и ждём Главного Лекаря. Привратник Хыбо нас впустил и вовсю ругается, по своему обыкновению. Удивительное дело, до чего же похожи все подобные существа, я их на многих планетах встречал: для них так важно их ничегонеделание, что любую необходимость потрудиться они воспринимают как помеху и личное оскорбление.
Наконец появляется хрыб – и замирает как вкопанный: думаю, зверушки, подобной моему Боту, он пока не встречал.
– Будем зверьку прививку делать, – решительно заявляет Главный Лекарь, едва опомнившись.
Он натягивает защитную маску, знаком подзывает Хыбо, и они вместе достают из небольшого медицинского контейнера нечто, похожее на короткое охотничье ружьё. Видимо, этим устройством лекарь и собирается прививать моего Бота.
– Так не пойдёт, – возражаю я, – так вы можете моему зверьку шкурку повредить!
Это я нарочно возражаю: броне аркондра всё нипочём. Но эта возня с прививкой может сильно разозлить Бота. Я не говорил? Аркондры хоть и существа искусственные, напрямую связанные с варвлями, а характер у каждого свой собственный. Ничего не поделаешь: все они личности. Наши биоконструкторы специально это придумали: повышается выживаемость организмов, да и жить так интереснее, кому нужно стадо одинаковых скучных звероящеров?
Да никому.
Разве что ленивым дурням, вроде Хыбо.
Так вот, мой Бот терпеть не может, когда на него нападают. Его это злит. Некоторым аркондрам наплевать, пыхнут огнём на противника – и всё тут. Но только не Боту, у него обострённое чувство собственного достоинства, и он такие нападки долго переживает. Уже и от противника ничего не осталось, а Бот всё волнуется.
В общем, зря Главный Лекарь затеял свою прививку, но все мои попытки его остановить напрасны: лекарь тоже попался с характером. Я мысленно даю Боту мирную установку, посылаю и посылаю ему мысль о дружбе космических народов и разных форм жизни.
А упрямый лекарь уже приставляет к его боку свою пулялку.
– Хрыб, – спрашиваю я, – а что вы собираетесь ему вколоть?
– Это отличная вакцина, – воодушевляется лекарь, – от неё всё живое мгновенно дохнет! И мы можем быть уверены, что не пропустим на наш благословенный Тыбр никаких инопланетных микробов.
– А вы не боитесь, что от вашей вакцины и моя зверушка умрёт? – аккуратно интересуюсь я.
На самом деле, ничего с Ботом случиться не может, мне просто любопытен ход мысли местного лекаря. Но он молчит и решительно нажимает на спусковое устройство своей пулялки.
Бабах! Порция вакцины отлетает от шкуры Бота веером брызг, и хрыба отбрасывает метров на десять – а мой аркондр всего-то хвостом слегка дёрнул. Интересно, что было бы, если бы я заранее не настроил его на мирный лад…
– Повторим попытку, – заявляет упрямый лекарь, пытаясь встать на ноги, – в противном случае вам наших помоев не видать!
– Не дадите помоев?
– Не дадим!
Я поражён недальновидности хрыба, живущего практически внутри гигантской свалки. Хорош начальничек медицинский! Помоев ему, понимаешь, для голодной зверушки жалко.
Эта моя мимолётная мысль раззадоривает аркондра: он резко разворачивается, опять хвостом сметая с ног едва поднявшегося Главного Лекаря, пыхает огнём – полстены причала как не бывало! И это он ещё голодный, вот если бы на всю катушку – полностью причал бы снёс.
Бот устремляется в образовавшуюся дыру, расправляет крылья – только его и видели.
– Вы не варвли, а варвары! Преступники! – вопит Главный Лекарь, ползая и чихая в клубах пыли и дыма. – Хыбо, «красный код», «красный код», вызывай охрану! Нападение и незаконное вторжение во внутреннее пространство! Вы за это ответите!
Отвечать «за это» мне неохота – и я прыгаю в дыру вслед за Ботом. Скобо не отстаёт: он тоже мигом сообразил, где нам искать крылатого беглеца.


Глава 6. На сытый желудок.
Бот отъедается. Это просто поразительно, до чего же много аркондр может сожрать всякого хлама, причём с довольно быстрой переработкой в чистую энергию. Скобо наблюдает, разинув рот: Бот уже четверть его свалки, кажется, смёл.
– Да-а-а, – мечтательно изрекает Скобо, – нам бы своим таким зверьком обзавестись…
«Ага, – думаю я, – и тогда свинячь не хочу, господа культурные тыбрцы…»
Я объясняю, что аркондров выводят только на Варве, и что главная сложность общения с ними – это телепатическая связь, которой местные жители лишены начисто. Скобо не сразу понимает, что такое телепатия. А когда понимает – открывает рот ещё шире.

Меня, по правде сказать, немного беспокоит наше с Ботом положение, ведь на планету аркондр проник незаконно. Хрыб-лекарь обозвал нас «преступниками», и я догадываюсь, что значит «красный код»: в таких случаях начальство любит принимать разные неприятные меры.
Например, чем-нибудь стрелять по нарушителям.
Обычно – стрелять на поражение.
Нам с Ботом это, может, и не повредит – но аркондр тоже не удержится и обязательно ответит огнём. И тогда начнётся…
– Скобо, а у вас тут армия есть?
– Чего? – вытаращивает глаза Скобо.
– Ну, солдаты. Воины. Те, кто воюет.
Объясняю, что армия – это такие вооружённые жители, которые охраняют остальных невооружённых жителей от любых нападений снаружи и изнутри. Скобо кивает: да-да, такие вооружённые жители здесь есть. Правда, называют их не «воинами», а «мирными тыбрцами», а короче – «миротворцами». И борются они, в основном, с внизголовыми горцами, когда те высовывают нос за пределы своих пещер.
А между делом – и с другими нарушителями порядка.
Что ж, так я и предполагал: планет без армий не бывает. И в ближайшее время нам с Ботом нужно ждать сюрпризов от этих самых «мирных тыбрцев»: после случая на причале мы с аркондром – нарушители порядка номер один.
Лучше бы нам сразу улететь с этого Тыбра, благо причал теперь с огромной дырой, то есть свободный доступ туда Бот нам обеспечил. Но после обильной кормёжки аркондру нужно поспать хотя бы несколько часов, чтобы его организм пришёл в равновесие, иначе возможны сбои во время полёта. А сбои в открытом космосе нам ни к чему.
Я спрашиваю у Скобо, где можно ненадолго спрятать Бота от миротворцев, и мой вопрос ставит его в тупик.
– Спрятать? Его? На Тыбре? Да нигде, пожалуй. Разве что у внизголовых, – растерянно улыбается мой собеседник. – Но ведь они…
– Отлично, – перебиваю я, – мы срочно летим к ним!
– Ты серьёзно? В пещеры?! К внизголовым?!
– В пещеры. Ничего не бойся, друг: ты под моей защитой.
Скобо с большим сомнением пожимает плечами, но послушно устраивается рядом со мной на спине у Бота: сразу видно, что его тянет к приключениям. Мы пристёгиваемся к сиденьям ремнями безопасности и в пилотскую кабинку берём с собой только магнитные ботинки.
Я говорил уже, кабина на аркондре располагается между крыльями, и обычно я сижу лицом в сторону хвоста. Но внутри есть поворотный механизм, и сейчас я разворачиваю её в противоположную сторону. Ведь хвостом вперёд Бот летает только в космосе.
Бот фырчит и не хочет взлетать: он чужих не любит. Вновь и вновь посылаю ему мысль, что Скобо друг, что он нам помогает. Наконец капризный аркондр плавно взмывает вверх. В этот раз он летит на своих собственных крыльях, головой вперёд, летит очень красиво.
Атмосфера – это вам не вакуум.
Над нами проплывают перевёрнутые дороги и города, мы видим внутренность домов сквозь стеклянные то ли полы – то ли крыши. Тут, в этом перевёрнутом мире, разве поймёшь.
Под нами рыжее светило по имени Рор, деревья свешивают к нему свои ветви, обильно увешанные зреющими плодами, и обжора-Бот ловко угощается на лету, отхватывая иногда сразу по полдерева. Заметив над головой опрокинутую реку, аркондр поводит ноздрями и поднимается к самой её поверхности. Рыбаки на берегу испуганно разбегаются, волоча в стороны свои ковши и роняя комья воды, вопреки всем здешним рыбацким правилам. Они с ужасом наблюдают издалека, как невиданное чудище, паря на распластанных крыльях, алчно хватает кусок за куском здешнюю густую воду: после еды у Бота страшная жажда.

* * *

Наконец впереди замаячили горы. Аркондр летит к ним, как ни в чём не бывало, точно ему не раз уже приходилось пролетать под висящими горами. Впрочем, кто его знает… Я вам не рассказывал?
Бот многое повидал.
В отличие от моих братьев Йона и Йена, а также сестрицы Йюлли, у которых молодые неопытные звероящеры – тех всему учить нужно, налаживать с ними связь и воспитывать – мне достался взрослый аркондр, аркондр нашего отца, Йотуллина Йоллина. Бот перешёл ко мне по наследству, как ни печально это звучит, ведь я в семье самый младший.
И когда не стало отца, только у меня своего аркондра ещё не было.
Как-нибудь я расскажу эту историю.
Так что мой аркондр многое знает, я даже представить себе не могу, что именно. Телепатия штука хорошая, но она ловит только мысли. А разве узнаешь, что хранится в голове, которая никогда не думает? Мыслей от Бота дождёшься редко.

Мы больше часа летим под вершинами Обратных гор, под ущельями и извилистыми хребтами. Здесь не только камни кругом, здесь и деревья растут, и цветы, и травы. А иногда целые заросли кустарников попадаются.
– Скобо, это что за рыжие кусты?
– Это питательный чай, – шепчет Скобо, до сих пор молчавший: по-моему, он плохо переносит полёт, вон как побледнел.
Похоже, и горы его страшат. Может быть, не столько сами горы, сколько загадочные пещерные жители, которых пока нигде не видно.
– Что за чай? – спрашиваю я, чтобы поддержать беседу: надо отвлечь попутчика от его страхов, с нами-то ему бояться нечего.
Скобо оживляется и начинает подробно рассказывать мне о питательном чае. Он много знает о здешней природе, я ведь говорил, его предки были растениеводами или кормильцами, как их тут называют. Так вот, если выпить чашку такого питательного чая или просто его листья пожевать, можно не есть целый день – очень удобно! Правда, у чая есть одно побочное свойство: он врать не даёт. Выпил такого чаю – и говоришь сплошную правду. Поэтому вверхголовые тыбрцы этот чай давно не употребляют. Смешные!
Кстати, я был бы не против чем-нибудь питательным сейчас подзаправиться, и Бот, уловив мою мысль, выруливает на посадку: ловко перевернувшись на лету, он вцепляется когтями в каменную гряду и зависает вниз головой, сложив крылья. Я укрепляю на поясе «переводилку». Нацепив магнитные ботинки, мы со Скобо осторожно вылезаем из кабины и осматриваемся. Вниз головой смотреть на горы тоже интересно: они окружают тебя со всех сторон и сразу кажутся высокими и огромными. Так ведь на любой обычной планете и бывает.

Мы рвём чайные листья: они бархатисты на ощупь и приятно пахнут дождём. Это потому что влага задерживается на них с изнанки, между ворсинками. И жевать их очень приятно, они кисленькие. У Скобо от них даже щёки зарумянились.
– Скобо, а дожди у вас бывают?
– Бывают, – вздыхает Скобо.
Дожди на этой планете тоже обратные. Скопившиеся в атмосфере облака пара периодически выпадают дождями, большая их часть льётся на раскалённое светило и снова делается паром. Но кое-что всё-таки скапливается лужами в тыбрских подвесных городах и садах. Когда пара слишком много, на планете случается сплошной туман, он росой оседает на листьях растений – но только с изнанки. Вверхголовые жители не любят туманных дней, когда ничего не видно: боятся тайного нападения коварных горцев.
А в местных горах дожди пещерные: облака заплывают в пещеры и внутри пещер идёт дождь, вода лужами скапливается на их дне – а для внизголовых-то это выходит как раз на потолке. Так что воды у внизголовых хватает. Но поговаривают, что в засушливые дни они всё-таки выбираются к реке Боркс, несмотря на опасность, ведь за пределами пещер их могут обстрелять миротворцы.
У миротворцев, как и у хрыбов, есть летательные машины.
– Слушай, Скобо, – спрашиваю я, – а нас эти миротворцы не могут обстрелять? Мы тут висим с тобой у всех на виду, посреди гор, да ещё вниз головами…
– Думаю, могут, – кивает Скобо – и опять бледнеет.
Сообразив, что нужно срочно найти пристанище для аркондра, пока он не заснул на открытом месте, я оглядываюсь – и вижу дуло, нацеленное прямо на меня. Потом ещё одно, ещё…
В Скобо тоже целятся.
Смешно, если и громадина-Бот оказался под прицелом.
– Скобо, не шевелись, – шепчу я. – Это миротворцы?
– Хуже, – шепчет мой спутник побелевшими губами, – это горцы…
Горцы – вот и славно! Я врубаю «переводилку» на полную громкость и выпуливаю стандартную фразу: «Мы друзья, мы просим убежища! Мы прилетели с другой планеты и никому не желаем зла».
Мгновение – и дула разом опускаются, точно по чьей-то команде. Окружившая нас перевёрнутая толпа расступается, и вперёд выходит старик с мохнатыми седыми ушами и мохнатой грудью, видной в разрезе стёганой телогрейки. Он называет себя предводителем пещерных тыбрцев Иитыбулом Разумным.
– Он тоже с другой планеты? – старик с большим сомнением тычет в Скобо семью узловатыми пальцами своей тёмной руки, похожей на ветку древнего дерева.
Я бы соврал для простоты общения, но этот питательный чай…
– Нет, это житель Тыбра.
Дула вскидываются вновь.
– Он мой друг и проводник, – спешу добавить я, – и сейчас помогает нам спастись от преследования городских властей. Нас считают преступниками, мы в опасности!
Видимо сочтя нас всё же неопасными, Иитыбул делает знак остальным – дула опускаются, и нас молча ведут в пещеры. Хорошо, что горцы пока не видели Бота. Я посылаю аркондру мысленный сигнал не вмешиваться в происходящее и найти укрытие.
– Укрытие? – морщится старик. – Для кого укрытие? С кем это ты, чужак, разговариваешь внутри себя?
Внутри? Вот так сюрприз! Эти отсталые горцы – телепаты!
На время отключив переводилку и мирно улыбаясь, я начинаю подробно рассказывать им нашу историю: про Бота, пропавший Варв – и всё остальное…


Глава 7. Пещеры.
Я никогда не видел таких громадных пещер. В них, похоже, целый тыбрский дом влезет, этажей на двадцать. Да что там дом! – целый аркондр уже влез: вон он храпит в углу, и на десятерых ещё места хватит.
Мы оставляем спящего Бота под присмотром двух караульных – не для охраны, а чтобы успели предупредить в случае внезапного появления миротворцев. Сами понимаете, если аркондр вздумает отсюда улететь, удержать его не сможет никто. И следуем дальше, в жилые пещеры внизголовых.
Впрочем, я и Скобо сейчас – такие же внизголовые.
И от этой перевёрнутости голова тяжелеет и немного устаёт.
Вы когда-нибудь видели песочные часы? Устройство простое: две стеклянные колбы соединены узкой горловиной, в верхней колбе песок – и он потихоньку вниз сыплется.
Так вот, когда весь песок оказывается внизу, часы надо перевернуть.
В общем, вы поняли, о чём речь.
Поэтому я тоже время от времени переворачиваюсь, цепляясь за что-нибудь покрепче, чтобы ногами в воздухе поболтать и восстановить внутри себя приятное равновесие. Или просто иду часть пути по пещерному потолку. Вы же не забыли, что горы перевёрнутые?
Так что потолок – он внизу.
Внизголовые удивлённо на меня таращатся, зато Скобо идея нравится, и он начинает делать так же. Иитыбул Разумный про себя называет нас клоунами, и сообразив, что я поймал его мысль, радостно хохочет. За ним смеются все остальные, и я смеюсь вместе с ними.
Один Скобо ничего не понял – но смеётся громче всех.
Смех объединяет народы.

Забавно смотреть на пещеры снизу: вокруг тебя сплошные лужи, а над тобой множество людей, все они привычно ходят вниз головами, цепляясь за своды присосками на ступнях, чем-то обыденным серьёзно занимаются. Одежда всех внизголовых – это штаны и рубахи из простой материи, окрашенной в яркие цвета. Некоторые эти штаны с рубахой на поясе сшивают вместе, выходит что-то вроде комбинезона. Одежду часто украшают вышивкой, но подолы рубах и брюк, а также края рукавов у всех обязательно присборены или застёгнуты на красивые костяные и каменные пуговицы. Это чтобы перевёрнутая одежда хорошо держалась и к голове не сползала.
Волосы у пещерных жителей всегда свисают вниз. И когда ты с ними рядом, то есть тоже вниз головой – кажется, что волосы у всех вокруг стоят дыбом: понятно же, почему.
У пещерных жительниц волосы очень длинные, местные модницы мастерят хитрые причёски, вплетая в них шнуры, палочки и свежие травы. А к самым кончикам подвешивают цветы, и цветы эти при каждом шаге подрагивают – так что получается, что у каждой над головой свой небольшой цветничок. У детей на волосах висят яркие маленькие колокольчики из обожжённой глины и приятно позванивают – наверно, чтобы дети в горах не потерялись.
И сейчас мы сидим на потолке, а эти многочисленные колокольчики и цветнички то и дело проплывают над нами, осыпая нас то весёлым звоном, то душистой цветочной пыльцой.
Так что мы со Скобо частенько чихаем.
Дети тут же спускаются к нам и тоже смотрят на всё вверх головой, бегают по лужам, брызгаются, шалят и смеются. А колокольчиками на прядках волос прыгают по их плечам, звеня на все лады: дети любят, когда мир вверх тормашками. Но взрослые их одёргивают и велят перевернуться в правильное внизголовое положение.
Ничего не поделаешь: воспитание – штука серьёзная.

Горцы живут интересно, у них много понятных и много непонятных дел. Например, они собирают травы, сплетая их в длинные гирлянды и сети, растирают зёрна в муку, запасают впрок ягоды, коренья и орехи; варят какие-то цветы, похожие на грибы, и грибы, похожие на зверушек. Для работы они выдолбили в стенах пещер удобные ниши, и потолки этих ниш используют как столы: сами подумайте, иначе всё бы у них на потолок пещеры падало – и рукоделье, и еда.
Они работают ловко – привыкли, что у них столы вверх ногами.
В общем каждый возле своей ниши стоит и что-то в ней полезное делает.
Женщины тянут травяные волокна и скручивают в нити, чтобы потом ткать полотно.
Ещё они добавляют в воду что-то клейкое и сладкое, вроде сиропа, и в специальных формочках отливают из неё прозрачные разноцветные фигурки, слегка тягучие, которые потом с удовольствием жуют все, от мала до велика. И нам со Скобо они понравились. Дети шалят – бросают эти забавные фигурки о стенки и о потолок, фигурки отскакивают и прыгают, словно мячики. Дети их ловят, взрослые сердятся: зачем же бросаться едой?
А ещё горцы выискивают между камней белый мох, сушат его на верёвочках, потом красят в разные цвета и выкладывают на стенках пещер целые перевёрнутые картины из этих пёстрых кусочков, скрепляя их всё тем же клейким и сладким. Это красивые картины, напоминающие ковры, только наощупь они шершавые. Я долго рассматривал – непонятно, что на них изображено, но на пещеры и горы Тыбра всё это совсем не похоже. На картинах есть моря, и по волнам плывут длинные лодки с парусами – а какие на Тыбре могут быть лодки и какие паруса?
Тут и морей-то нет, и быть их не может.
Ещё на картинах прекрасные летающие острова, где деревья растут и сверху, и снизу, и по бокам. И летающие корабли. Ещё на картинах есть звёзды, яркое звёздное небо – а его тыбрцы, если верить Скобо, отродясь не видывали.
Спят внизголовые действительно вниз головами, мы в этом убедились. Только для малышей и для больных у них устроены подвесные матерчатые люльки и гамаки, сплетённые из трав.
И нам, неправильным чужакам, тоже позволили в них отдыхать.
Вообще-то на Тыбре очень тепло из-за внутреннего светила, даже порой жарковато. Но в пещерах всегда прохладно, а в дождливые и туманные дни бывает и холодно.
Мне интересно: а как пещерные тыбрцы греются в холода? Оказывается – всё просто: для огня тоже устроены ниши, в них костры и разводят. Камни нагреваются и потом долго отдают своё тепло. С точки зрения самих внизголовых, огонь в их нишах горит наоборот, потому что для них он горит вверх тормашками – и котелки с едой на нём тоже вверх тормашками подвешены. Пещерные люди привыкли так жить, и они ловко разливают варево из перевёрнутых котлов по перевёрнутым мискам. И потом с аппетитом из них едят перевёрнутыми деревянными ложками.
Я не понимаю, зачем вообще готовить какую-то еду, если есть питательный чай? Я спросил об этом Иитыбула, и он объяснил, что часто жевать чайные листья вредно, от них нарушается сон. А сон для горцев необычайно важен, я расскажу об этом позже. И горцы используют питательный чай лишь изредка, когда отправляются в долгие переходы по горам и пещерам: тогда им нужно быть начеку, ведь на пути встречаются препятствия и опасности.
А значит – не до сна.
В остальное же время пещерные жители готовят много и вкусно – орехи и ягоды, овощи, фрукты и травы. Ну и грибы ещё – они тут жутко питательные и заменяют мясо: я говорил уже, ничего живого пещерные жители не едят. Так что выходит, что все россказни про кротозайцев – полное враньё: внизголовые кротозайцев этих не трогают. А с летающими собаками даже дружат: те им помогают тяжести с места на место переносить. За что внизголовые угощают их своими лакомствами.
Ещё здешние жители раскатывают древесную кору маленькими каменными скалками, чем-то её пропитывают, сушат – и получается плотная тёмная бумага, на которой они вырезают свои письмена, сшивая потом листы в большие книги. Книги эти следует читать наощупь: в пещерах сумрачно и на тёмной бумаге знаков почти не видно. А наощупь читать легко, потому что сразу включается телепатия, и всё читателю ясно.
Правда, Скобо и остальным городским тыбрцам такие книги точно не осилить.
Оно и к лучшему: не всем всё нужно знать.
К некоторым знаниям не всякая голова готова.

Нас в пещерах принимают радушно. Сперва косятся на моего спутника недоверчиво, но потом, узнав, что Скобо спасает нас с аркондром от миротворцев, приветствуют его, словно настоящего героя. Мой приятель сияет от радости – ну прямо местное светило Рор!
Кстати, из моего обстоятельного рассказа о пещерах вовсе не следует, что мы в них отсиживаемся слишком долго. Просто мы, варвли, наблюдательные. И с помощью телепатии можем за короткое время узнать много и обо всём. На самом деле, не успеваем мы в пещерах и пару часов провести, а караульный уже докладывает, что под горами шныряют летательные аппараты миротворцев. Я к этому готов, хотя два часа отдыха для Бота маловато. Но не втягивать же ни в чём не повинных горцев в нашу запутанную историю? Горожане их и так врагами считают.
Но предводитель спокоен.
– Не волнуйся, варвль, – говорит Иитыбул, – мы ко всякому привыкли, в горах редкий день обходится без вражеских вылазок, но в наши пещеры эти вояки обычно не суются. Гост`и у нас, сколько захочешь.
– Я не хочу подвергать вас опасности. Из-за нас твои люди могут пострадать!
– Мы никого не боимся, варвль. Ведь мы мирно живём в своих жилищах и не беспокоим соседей. Это они боятся нас, это они вбили в свои перевёрнутые головы, что мы опасны: мы же для них – другие. Вот и выходит, что сами вверхголовые мечтают избавиться от нас, потому что считают врагами. Испытывая к нам вражду, они и представить себе не могут, что мы относимся к ним иначе.
– Но если они нападают – вам приходится биться с ними?
Иитыбул вздыхает:
– По возможности мы избегаем таких стычек. Но если они случаются – да, приходится пускать в ход и оружие. Ты видел наши ружья.
Я киваю: ружья у них что надо.
– Ещё у нас есть копья и двойные луки, но всё это только для защиты. Мы никогда не нападаем, мы вообще не ходим в их мир.
– А на свалку? И за водой, во время засухи?
– Это всё россказни горожан, чтобы пугать друг дружку. У нас не бывает мусора, всё идёт в ход. А в глубинах гор есть внутренние реки и даже целые озёра: воды здесь много. У нас ты в безопасности, варвль. Оставайся. А потом придумаем, как тебе улететь с Тыбра.
Вот она, настоящая дружба космических народов!
Обдумав слова Иитыбула, я остаюсь в пещерах. Правда, меня волнует будущность Скобо, ведь он попал к горцам по моей вине. И чем дольше он находится среди внизголовых, среди «врагов» – тем меньше у него шансов вернуться в свой мир.
Сам Скобо это уже понял. Он не жалуется, не ноет; поначалу часто вздыхал, но вскоре начал осваивается в новых условиях. Пещерным жительницам он нравится, они дарят ему цветы и постоянно чем-нибудь угощают.
Похоже, мой приятель тут счастлив.

На следующий день всё затянуло туманом: видимо, рыбаки, напуганные моим «чудищем», пороняли на местное светило слишком много речной воды.
Под покровом тумана я навещаю дремлющего Бота, и мы с ним рискуем совершить короткую вылазку. Летим невысоко, вернее – неглубоко, под самыми горными вершинами. Миротворцам такая погода не по зубам, зато мы с Ботом за время космических путешествий ко всему привыкли.
И если ты начеку, телепатия всегда поможет вовремя уловить приближение противника.
Интересно, а можно ли в этом тумане незаметно добраться и до планетарного шлюза?
– Нет, варвль, – ловлю я мысль Иитыбула, – и не помышляй! Это рискованно.
Предводитель горцев сейчас в своей пещере, но чем хороша настоящая телепатия – расстояния для неё не в счёт. И твой мысленный собеседник может быть где угодно.
– Наши туманы рассеиваются внезапно, – продолжает Иитыбул, – и вы мигом станете отличной мишенью. У миротворцев есть новое страшное оружие – «Луч Смерти». Они испепелят вас.
Я улыбаюсь: ха-ха, ещё посмотрим, кто кого. Не знают эти миротворцы моего аркондра!
Но на самом деле развязывать войны на чужих планетах не в правилах варвлей. Везде мы только гости, мы не должны нарушать своим вмешательством существующего жизненного уклада.
И я мысленно спрашиваю:
– А разве применение такого оружия не создаёт угрозы для остальных жителей планеты? Разве это не нарушает внутреннего планетарного равновесия?
– Нисколько, варвль. Все горящие останки просто падают на светило и соединятся с ним.
Туман редеет, мой Бот летит обратно в пещеры.
Я озадачен: неужели мы в ловушке?
Неужели, я никогда не найду своего потерянного Варва?


Глава 8. Сны.
У жителей пещер всего две трапезы – утренняя и вечерняя. Это вам не планета Иб, где весёлые иберийцы готовы пировать в хорошей компании целыми днями и ночами напролёт.
Пещер здесь много, живут в них большими семьями, целыми кланами, все вместе – от прадедов до правнуков. Горцы – долгожители.
Утром едят быстро, не отвлекаясь на разговоры: все торопятся заняться повседневными делами. Зато по вечерам, отдыхая, семьи надолго собираются у накрытого стола. И столами им служат длинные ниши в стенах пещер. Если семья большая – таких ниш делают несколько.
И вот все неторопливо едят, слушают музыку. Музыканты зацепятся ногами – и ну играть! Инструменты у них в основном струнные, похожие на дырчатые груши: струны на этих «грушах» натянуты с трёх сторон. Также играют горцы и на дудочках-свистульках, деревянных и глиняных. Ещё у местных есть большие поющие раковины: если в них подуть – звучат они прямо завораживающе. Не знаю, откуда эти раковины тут взялись, но в местных легендах говорится, что раньше у Тыбра был воздушный полог, люди жили не внутри планеты, а наверху, среди лесов и морей. Потом случилась ужасная катастрофа, которую заранее предсказывали мудрецы, наблюдавшие за звёздами, но в которую никто не захотел верить: сверху упал небесный огонь – и воздушный полог испарился.
Планету окружило Великое Ничто, в котором нельзя было дышать. Все жители погибли.
Выжили лишь сами мудрецы и те немногие, кто их послушался и вместе с ними заранее укрылся в глубоких подземных пещерах, завалив входы. Выжившие запаслись впрок едой и питьём, но в конце концов их запасы стали истощаться. Хочешь не хочешь – пришлось осваиваться на новом месте. Горные тоннели вывели этих смельчаков внутрь планеты, где и живут теперь их потомки.
Интересные легенды. Может быть, ходы наружу, в открытый космос, есть в горных пещерах на самом деле?
Чем приятна телепатия: не нужно спрашивать лишний раз, кто твои мысли слышит – тот отзовётся. Иитыбул мне кивает: да, такие ходы существуют. Ещё его пра-пра-прадед рассказывал о своём долгом путешествии вглубь гор, к такому запертому выходу. По рассказам предка Иитыбула, там есть пещера с двойными воротами, через которую можно выйти в Великое Ничто.
Двойные ворота, неужели? Получается – в глубине гор спрятан древний шлюз.
Вот бы до него добраться!
Но ни сам Иитыбул, ни его родственники и соседи там никогда не бывали, они лишь слышали рассказы старших. И ещё – сохранилась карта, составленная этим отважным пра-пра-прадедом.
Предводитель берёт из укромной ниши длинный круглый футляр, выдолбленный из цельного куска дерева, достаёт из него старый свиток тёмной бумаги, бережно разворачивает...
Изображение нанесено фосфоресцирующими красками и светится в темноте. Я знаю – такую краску горцы делают из растёртых панцирей светящихся жуков.
На бумаге обозначены пещеры, ходы, подземные реки и озёра. Какие-то места помечены кружком, какие-то – крестиком. Это настоящая карта, ура!
У нас с Ботом появляется шанс на свободу. Нам нужно двигаться внутрь гор.
Иитыбул кивает: знаю, и он не прочь отправиться с нами в это путешествие.
Мы сидим вокруг карты: я, Скобо, Иитыбул и его сыновья – Ит, Тыб и Бул.
Предводитель пещерных тыбрцев рассказывает…

Это было в давние-давние времена, когда вверхголовые даже не помышляли о будущих городах и ещё теснились на деревьях, в плетёных гнёздах. Смелый пра-пра-прадед Иитыбула – Уулыбул – решил проверить легенду о предках, живших снаружи планеты. С небольшой группой друзей он отправился вглубь гор. Путешественники пережили множество приключений, интересных и пугающих, и не все возвратились домой. Но сам Уулыбул вернулся, чтобы сказать соплеменникам: легенды не лгут. Он действительно нашёл выход наружу и даже попробовал им воспользоваться, но при этом потерял двух отважных товарищей: их поглотило Великое Ничто, подстерегающее снаружи. Лишь Уулыбул спасся чудом – и составил для потомков эту карту.
Знал ли он с самого начала, куда нужно идти – неизвестно.
Но, скорее всего, он что-то знал из снов…

– Из снов? – Мы со Скобо удивлённо переглядываемся.
– Да, – кивает рассказчик, – это у нас дело обычное. Из снов много полезного можно узнать.
– Что-то не верится, – пожимает плечами Скобо. – Мне обычно снится такая ерунда, что ничего в ней полезного не отыщешь. Просто всё кувырком!
Я невольно улыбаюсь. И предводитель горцев тоже улыбается – но не словам Скобо.
– Как?! Вы не пользуетесь миром снов? – изумлённо спрашивает нас Иитыбул.
Он переводит недоумевающий взгляд с меня на моего спутника, его сыновья о чём-то шепчутся.
– Нет, о мире снов мне ничего неизвестно, – прямо отвечаю я. – Расскажи нам.
Иитыбул рассказывает. И чем дольше он говорит, тем шире Скобо открывает свой рот.
Потому что оказывается, что спать можно с пользой.
И во снах горцы даже путешествуют.


Глава 9. Книга Снов.
Жители пещер часть дня спят – так же, как и жители почти всех известных мне планет. Местное светило никогда не заходит, поэтому жители сами решили, когда у них будет ночь, когда день – и живут теперь по этим нехитрым правилам. У внизголовых, к примеру, есть водяные часы, они за ними внимательно следят, чтобы знать, когда им ложиться спать.
И оказывается, в своих снах внизголовые перемещаются в другой мир и живут там другой жизнью. То есть, как утверждает предводитель, в этом мире есть своя география – реки, моря и горы, селенья и даже целые города. А раз есть селенья и города – значит, есть и их обитатели.
С ними-то внизголовые тыбрцы и общаются во снах.
А ещё во снах жители пещер учатся, трудятся и путешествуют. Их цель – накопление знаний. Мир снов они иногда называют внутренним миром – Внутримиром. Но чаще – Надмирием. А его жителей – надмирцами. Хотя на самом деле Надмирие устроено очень сложно: это не один мир, а целые бесконечные миры.
– Не понимаю, – удивляюсь я, – сны переменчивы, они летят, ускользают, разрушаются, их не удержишь. Одни картинки в них быстро сменяются другими. Как можно там жить, в этом хаосе, да ещё и пытаться что-то делать?

Помню, к примеру, как однажды мне снилась тетрадка с прыгающими страницами, и в ней нужно было что-то записать – но писать не получалось, буквы подскакивали. Я захлопнул тетрадь, а непоседливые страницы вырвались и разлетелись по всей комнате. Их было не собрать, они мигом превратились в сиреневых кроликов и забегали по потолку.
Да и потолок-то там был какой-то пружинистый.

Иитыбул мирно улыбается мне:
– Сны можно удерживать своей внутренней силой. Это требует тренировки, но ты способный. Мы быстро научим тебя, варвль.
Оказывается, здешние жители осваивали Внутримир много поколений.
Покинув поверхность планеты, все тыбрцы долгое время жили в пещерах по-старому, как раньше жили наверху – то есть вниз ногами. Но потом оказалось, что в опрокинутом мире, в перевёрнутых горах, куда удобнее жить вниз головой. Приспосабливаясь к такой жизни, сначала они учились цепляться за скалы руками и ступнями, отчего у них постепенно выросли присоски на ладонях и на подошвах. Потом часть тыбрцев, недовольных перевёрнутой жизнью, переселилась на деревья, я говорил уже.
Прочие остались в пещерах. И когда жители пещер совсем освоились в новых обстоятельствах и даже спать привыкли вниз головой – они начали видеть удивительные сны, такие яркие и подробные, словно всё в них происходило на самом деле. События во снах повторялись, из сна в сон спящие узнавали одни и те же места и их обитателей.
Вскоре они завели там знакомства. Жители снов общались с гостями на их языке, поэтому разговаривать с местными было легко. Своих новых друзей жители снов называли «скользящими», ведь спящие действительно проскальзывали сквозь их мир, то внезапно появляясь в нём, то так же внезапно из него исчезая.
Позже выяснилось, что «скользящими» надмирцы именуют вообще всех чужаков, гостей своего мира. И что Надмирие, со всей его кажущейся зыбкостью, охватывает собой целый космос. В нём можно путешествовать к другим звёздам и планетам, недоступным для жителей пещер в реальности. И гости прилежно учились путешествовать вместе с надмирцами.
Кстати, во снах жители пещер всегда ходили вверх головой, как и их далёкие предки, жившие когда-то на поверхности планеты.
Хотя сны это сны – и порой в них случается всякое…
Надмирцам не требовались космолёты и машины времени, они умели перемещаться из одной точки в другую одним лишь усилием мысли: нужно было точно, во всех подробностях, представить место, в которое хочешь попасть, потом представить там себя самого – будто бы забросить воображаемый якорь. Потом, собрав свою внутреннюю силу, направить её воображаемый луч в точку назначения – и бац! Ты на месте.
Однажды мой Бот вскользь упоминал такую технику перемещений. Тогда я попытался его расспрашивать – но разве от него чего-нибудь добьёшься? Бот не любит думать и вспоминать, я говорил уже. Он любит только летать.

В общем, узнав о путешествиях в Надмирии я разволновался: вдруг именно там удастся что-то узнать о моём пропавшем Варве?
Итак, я срочно осваиваю искусство сна. Пытаюсь спать правильно.
Несколько дней Иитыбул учит меня сосредоточивать внимание, не отвлекаясь по пустякам. А также – другим сонным хитростям. А вот расслабляться, чтобы быстро засыпать, мы, варвли, всегда умели.
Скобо тоже старается, что есть сил – он любопытный, его действительно влечёт всё необычное.
И наконец в одном из моих снов случается чудо: я вдруг чётко осознаю, что нахожусь сейчас во сне. Это открытие наполняет меня такой бешеной радостью, что я, подобно кроликам из моего воспоминания, начинаю скакать по каким-то розоватым пригоркам и синим лужайкам. Пригорки слегка пружинят – и я подпрыгиваю так же высоко, как прыгают по камням сладкие цветные лакомства расшалившихся пещерных детишек.
Так, кстати, бывает и на планетах с низкой гравитацией.
Гравитация – это сила притяжения, и если бы её совсем не было, все космические жители попадали бы со своих планет и постоянно болтались бы в вакууме, в пустоте.
Кому такая жизнь нужна?
На Тыбре всё притягивает к себе местное светило Рор, и всё, что на месте не удержится – всё прямо на него падает и сгорает. Тут это называется «упасть в небо», я говорил уже.

В общем, я скачу по сонным пригоркам и бугоркам – резво, словно светящиеся галлеанские козы. И меня мигом выбрасывает из сна.
– Ты слишком быстро потратил весь запас энергии, – терпеливо объясняет Иитыбул. – Чтобы удерживать себя в мире сна, нужно прилагать усилие. Учись расходовать свои силы бережно.
После нескольких тренировок я начинаю спокойно ходить по сонной местности и осматриваться. Мир снов в общем-то такой, как всегда, то есть он странный, зыбкий и переменчивый. Но у меня теперь есть преимущество: я знаю, что сплю, что я во сне.
Знаю, что могу здесь очень многое, и это знание придаёт мне сил.
Я быстро обег`аю все проулки и закоулки, и мне уже хочется отправиться куда-нибудь ещё. Я помню рассказ Иитыбула о хитростях сонных перемещений: нужно точно представить, куда хочешь попасть. Но разве можно представить место, в котором ты никогда раньше не был?
Стоп! А мои старые сны? Я вспоминаю первое попавшееся: опять ту самую комнату, где сиреневые кролики скакали по потолку. Я представляю, как ловлю их – и мигом оказываюсь на месте. Ура!
Правда, кроме ловли кроликов больше тут делать нечего: в этой странной комнате нет дверей, тут даже окон нет, одни сплошные кролики. Только и радости, что бегать по потолку, но в пещерах у внизголовых этим никого не удивишь.
Мне становится скучно – и я сразу просыпаюсь.

Выслушав мой рассказ о цветных кроликах, Иитыбул и его сыновья долго хохочут.
Потом предводитель достаёт из потайной ниши большую книгу, завёрнутую в кусок вышитого полотна, ласково проводит по ней шершавой ладонью.
Я не говорил? Иитыбул особенный горец, у него на руках по семь пальцев, а у остальных внизголовых их не больше шести. А у ленивого привратника Хыбо – помните такого? – пальцев только четыре. Хотя этому бездельнику и одного бы хватило: на шлюзовую кнопку нажимать и ковырять в своём длинном унылом носу.
– Что это? – спрашиваю я, разглядывая книгу.
– Это Книга Снов, варвль.
– Вы в неё сны записываете?
Иитыбул улыбается:
– Да, и сны тоже. Но не все, а только важные, которые для нас что-то значат. Главное назначение книги – описывать не события снов, а места Надмирия.
Так вот оно что! Это атлас снов, с ним можно путешествовать!

Оказалось, что создать такую книгу внизголовых надоумили сами надмирцы. Сначала жители гор пересказывали друг другу свои сны, пытались их запоминать, изображали на стенках пещер диковинные пейзажи – помните, я описывал их картины с морями и летающими лодками? Но настоящий мир, когда ты в него возвращаешься, полностью захватывает твоё внимание, и ты быстро забываешь почти всё, что тебе снилось – вы ведь сами это знаете.
Сны тают и стираются из памяти…
И вот надмирцы – которые никогда не покидают своего мира – посоветовали гостям вести записи. Вести записи прямо во снах не очень-то получалось: я же вам рассказывал о тетрадке с прыгающими листами? Попробуй-ка, сделай в такой какую-нибудь запись.
И внизголовые стали записывать и зарисовывать сны уже в своей реальности, проснувшись: у каждого есть для этого личный блокнот. Иитыбул потом просматривает все заметки и наиболее ценные заносит в общую Книгу Снов, для потомков.
Так что в пещерах строго заведено: проснулся – быстро бери острую палочку и записывай.
Работай, в общем, не спи понапрасну.


Глава 10. Олаэ.
Я долго изучал записи в Книге Снов и для начала выбрал для себя одно любопытное место – Поющий Колодец. Я засыпаю – и во сне пытаюсь представить его во всех мелких подробностях.
У меня получается: я там, внутри длинного тоннеля. В конце виден яркий свет, и свет этот кажется совсем близким. Но сколько ты ни летишь к нему, свет всё равно далеко. Однако главное здесь не свет, главное – это стены: они точно созданы из мерцающего тумана, они переливаются всеми цветами радуги. И когда ты проводишь по ним рукой, от неё разбегаются цветные волны – и тоннель звучит, звенит, поёт на разные голоса. Сначала звуки случайны, порой забавны. Но вскоре ты осваиваешься и словно бы соединяешься с этим живым музыкальным инструментом, начинаешь его понимать – и звуки сливаются в прекрасную музыку, слушал бы и слушал. Я качаюсь на звучащих волнах, меня убаюкивает, я засыпаю во сне, я проваливаюсь…
И просыпаюсь уже на Тыбре.
Это первое удачное упражнение придаёт мне сил, и я начинаю активно осваиваться в разных местах Надмирия. Я ищу его обитателей. Но это непросто: жители там осторожны, они не показываются чужакам без причины.

И мне наконец везёт: я иду по узкой улочке одного из городов Надмирия, внизголовые меж собой окрестили её Горбатой Тропой – и за поворотом передо мной вдруг возникает тоненькая стройная дева. Её длинные волосы перехвачены узкой лентой, её платье мягко струится вдоль тела, при каждом движении рассыпая вокруг лёгкие облака алмазных искр.
Лицо девы точно светится изнутри.
– Ну, здравствуй, – улыбается она. – Я соскучилась по тебе!
– Прости, рискую показаться невежливым – но я тебя не знаю…
– Этого не может быть, – смеётся дева, – ты же мой брат! Мой двоюродный брат Ролл.
– Я не Ролл.
– Не Ролл, нет? Сам посмотри.
Дева слегка подталкивает меня к большому зеркалу на фасаде соседнего дома. Дом бесконечно высокий, уходит в самое небо; зеркало растекается по его стене, как лужа растекается по каменным плитам. Поверхность зеркала чуть дрожит и колеблется, потом замирает – и я вижу в нём отражение девы. А рядом – я. Только никакой это не я: в зеркале я высокий, статный.
И волосы сияют на голове белой короной.
– Вот видишь, – смеётся дева, – ты мой Ролл!
– Но я не Ролл. Я – варвль, Йолли Йоллин.
Я осторожно трогаю зеркальную поверхность: она похожа на воду, и палец, этот чужой непривычный длинный палец, в неё проваливается. Выдернув палец из зеркала, я наблюдаю, как с него стекает на землю зеркальная струйка, осыпая мои ноги блестящими каплями. И ноги у меня тут другие, длинные – они обуты в прозрачные синие сапоги. Наверно, эти сапоги непромокаемые, потому что зеркальные капли соскальзывают с них, не оставляя следов.
Вообще-то мы, варвли, в обуви редко ходим. Разве что на ледяных планетах или возле пылающих вулканов, чтобы пятки не обжечь.
– Конечно, ты не Ролл, – вздыхает дева, – прости, прости... Наш милый Роэлло погиб, его убил один чужак, «скользящий».
Убил? – ничего себе! Я и представить не мог, что мы, спящие, можем быть настолько опасны для жителей мира снов.
– Расскажи, как это случилось.
И дева рассказывает.
Один частый гость Надмирия – очень жестокий и коварный маг. В мире снов маги сильны так же, как и в своей реальности: они сильнее всех прочих и могут гостить здесь подолгу. И если это злые маги – добра не жди! Подобные чужаки и приучили надмирцев всегда быть настороже, ведь сквозь сон в их мир может проникнуть любой. Её брат Роэлло не уберёгся – и злодей безжалостно уничтожил его. Уничтожил просто так, без причины.
Олаэ сказала так: «Разорвал нить его жизни».
Многие существа считают, что могут безнаказанно творить во снах что угодно.
– А меня ты не боишься? – спрашиваю я.
– Нет. Ты смешной, милый – ты так похож на нашего Ролла…
– На самом деле я выгляжу иначе. Там, в своём мире.
– Какая разница, – машет рукой дева, рассыпая в воздухе алмазную россыпь, – важна не форма, а суть. Ты добрый, Ролл.
Я не спорю: если ей так уж хочется звать меня Роллом – пусть.
А саму искрящуюся деву зовут Олаэ.
– Сейчас ты уйдёшь, – шепчет Олаэ, – у тебя истощаются силы.
– Ты видишь это?
– Да. Ты тускнеешь и исчезаешь, Ролл. Ты таешь… Так случается со всеми вами, скользящими.
– Как мне вновь увидеть тебя? Во снах легко заблудиться…
– Смешной, я же здесь живу! Ты не заблудишься. Просто будь тут снова...

И я начинаю встречаться с ней во снах, с прекрасной девой Олаэ. Не всегда у меня это выходит: иногда заснёшь – и попросту спишь, ничего не понимая и не запоминая. Проснёшься – а сна будто не было: ты проспал свой сон. Но всё чаще мне удаётся очнуться во сне, я это называю «поймать себя» – и моему учителю Иитыбулу такое определение нравится.
Он даже заносит его в «Книгу Снов».
И вот, «поймав себя» во сне, я тотчас спешу на Горбатую Тропу. А иногда оказываюсь там сразу. И Олаэ водит меня по Надмирию. Ей нравится, что я выгляжу, как её брат. Не знаю, почему так выходит, но я с этим смирился: Олаэ всегда называет меня Роллом.
Я вам говорил, кажется, что перемещения во снах происходят особым образом. Наш знаменитый астроном преп Соллин однажды читал варвлям лекцию о космосе. И способность мгновенно перемещаться из одного места в другое он называл ноль-транспортировкой: ты только что был тут – хлоп! – и ты уже не здесь, ты где-то ещё. Во сне именно так и получается.
Если получается, конечно.
Но с Олаэ перемещаться легко: она держит меня за руку, и мы путешествуем вместе.
Кстати, это во сне у меня рука. Так-то у нас, у варвлей, лапы с короткими пальцами. Может, кому это и не нравится, но мы наши родные ловкие лапы ни на какие другие конечности не променяем. В одной из бесед с Олаэ я упомянул свои лапы – и ей захотелось на них взглянуть. Я думал, мы опять пойдём к какому-нибудь особенному зеркалу, но нет: Олаэ велела мне не шевелиться, а сама закрыла глаза – и сидела молча какое-то время, точно уснула.
Думаю, она видела про меня сон во сне.
– Да, – сказала она наконец, всё ещё не открывая глаз, – ты мало похож на моего Ролла. Ты не Роэлло, варвль…
Это был единственный раз, когда она назвала меня варвлем. А потом снова – Ролл, Ролл…
Да ладно, пусть.
Мы, варвли, из-за ерунды не обижаемся.

* * *

Благодаря Олаэ я повидал в Надмирии многое.
Есть там удивительные заливные луга – они полностью покрыты водой. И под водой, и на воде поднимаются высокие травы и цветут дивные цветы, такие большие и такие яркие, каких в нашей реальности не бывает: от них исходят волны света, цветные колебания воздуха. Кажется, что цветы медленно тают, излучая цвет и становясь чистым светом – и в то же время они никуда не деваются, остаются на месте. А между всеми этими травами-цветами плавают светящиеся рыбки, много-много. И ещё какие-то незнакомые существа, похожие не то на птиц, не то на медуз: иногда они взлетают и парят в воздухе, широко раскинув прозрачные крылья-паруса. А потом ныряют обратно. И шустрые рыбки то и дело покидают воду, кувыркаясь и описывая в воздухе искрящиеся круги и дуги – всё это похоже на праздничные фейерверки иберийцев, которые те устраивают по любому поводу. Помните – Иб, там мой друг Куби живёт?
С него ведь и началась вся эта история…
Ещё в Надмирии много городов – с высокими домами, с замками и дворцами, с величественными храмами неведомых богов, уходящими в облака. Некоторые города высятся среди неприступных гор, и добраться к ним можно только по воздуху. Или – просто переместившись мгновенно с места на место. Некоторые города расположены на просторных светлых равнинах, которым нет конца и края. Мы с Олаэ летели над одним таким городом долго-долго: весь он был словно из тончайшего фарфора, розовато-светящегося. Стены домов и расписные купола сквозили от всепроникающего света, и было видно сразу всё, что там происходит – и снаружи зданий, и внутри них.
Точно у тебя тысячи глаз.
А есть летающие города на летающих островах, их-то и пытались изобразить пещерные жители на своих «мохнатых» картинах. Эти острова мне мой родной Варв напомнили, ведь он всё время летит, не стоит на месте.
Сейчас совсем улетел – поди-ка отыщи…
Ещё мы с Олаэ побывали в текучей местности, там всё движется, подобно медленной воде. Но вода эта плотная, и всё состоит из неё: дома и горы, улицы и сады. Древесные стволы растекаются извилистыми ветвями, впадая в небо. Всё течёт и льётся внутри себя, течёт непрерывно: стены перетекают в крыши, крыши стекают в террасы и галереи, в окнах кружатся замкнутые потоки цветного хрусталя. Это и красиво, и странно.
Это мир сна.
Я спрашиваю Олаэ, существуют ли эти места на самом деле.
В настоящем мире.
– Как это – на самом деле? – смеётся она. – Ты думаешь, что я, что все мы здесь – ненастоящие? И существуем понарошку, лишь в твоих фантазиях?
Я смущаюсь: и правда глупость сморозил.
– Прости, Олаэ, я всё никак не привыкну к реальности сна. Я хотел сказать – в нашем мире.
– Да, возможно, где-то в вашем мире затерялись и эти места. И кто знает, как они выглядят там? Но думаю, я всё равно смогла бы их узнать: важна не форма, а суть…

Олаэ знакомит меня со своим другом Слиэном, он у них там что-то вроде писателя – сочиняет. Только сочиняет он не книжки, не рассказы, а события: всё, что он придумывает, происходит в Надмирии по-настоящему. Он всем предлагает свои истории, и желающие тут же становятся их участниками. Я спрашиваю его: трудно ли быть сочинителем в таком сложном мире?
– Самое трудное – это сделать выбор, – отвечает он. – Вот ты подходишь к какой-то точке в своей истории, бац! – дальше развилка. И от неё идёт много путей, за ними много событий, прямо глаза разбегаются: может быть так, может быть эдак, а может быть как-то ещё. Я иногда останавливаюсь и долго-долго решаю, каким же путём следовать мне. Но потом всё-таки делаю выбор, никуда не денешься. Выбираю один-единственный путь.
– А остальные пути, неизбранные? По которым ты не пошёл? Ты не жалеешь о них?
Слиэн вздыхает.
– Всё охватить нельзя. Я делаю выбор – и значит, отпускаю другие возможности. «Не в этот раз, – говорю я им, – не в этот раз»…

* * *

Я во сне. Мы с Олаэ сидим высоко, на крыше дворца, на самом краешке его огромного синего купола, с которого только что съехали, точно с горки – и болтаем ногами, наблюдая, как далеко внизу ходят по улицам крошечные жители и ползут гружёные чем-то повозки.
Я решился рассказать ей о своём доме, о потерянном Варве. О том, что пытаюсь его отыскать. Олаэ слушала меня очень внимательно, теперь долго молчит.
– Мы могли бы найти твой Варв здесь, – говорит она наконец. – Ты даже смог бы на нём побывать, Ролл. И всё-таки… всё-таки это будет не совсем то, чего ты ищешь.
– Почему?
– Остаться там ты всё равно не сможешь, ты ведь и сам это понимаешь: ты существо другого мира. Ты лишь ненадолго увидишь своих близких, родные места. Хотя неизвестно, будет ли всё в точности таким, как ты ожидаешь, как помнишь…
Я и сам об этом догадался, глядя на свои чужие ноги в прозрачных сапогах и свои чужие руки с изящными длинными пальцами.
Во снах многое имеет другой вид, другую форму, я говорил уже.
– И ты не узнаешь главного, Ролл, – продолжает Олаэ. – Ты побываешь на своём Варве, но это не поможет тебе отыскать его в вашем мире. Не подскажет к нему путей.
Я понимаю, да: ноль-транспортировка, мгновенное перемещение. Ты действительно оказываешься в нужном тебе месте, но ты и не знаешь к нему дороги.
И всё-таки – ты там, там! Ты среди своих.
– Хорошо, – кивает Олаэ, протягивая мне руку.
Я крепко сжимаю её тонкую нежную кисть, и дева мигом переносит меня в незнакомое место.
Теперь мы в башне, на самом её верху. Тут что-то вроде старинной колокольни, только нет никакого колокола: вместо него в потолке круглая дыра, и в неё спускается крепкий канат.
Спускается прямо из неба, из воздуха, из ничего.
В четырёх стенах высокие арки, за ними – бездна. Посередине каждой арки тоже подвешены толстые верёвки, вроде «тарзанок», с помощью которых любят прыгать через свои реки весёлые иберийцы. И мне доводилось прыгать на такой – в компании Куби и его шумного семейства.
Правда – прыгать не в пустоту неизвестности.
– Мы в Башне Пяти Миров, – шепчет Олаэ, протягивая мне конец одной из верёвок. – Крепко держись, Ролл, закрой глаза и представь свою планету, свой дом. Представь своих близких. Представь всё это, а потом хорошенько раскачивайся – и прыгай...
Я крепко сжимаю «тарзанку» – и представляю, вижу их всех: деда Йоллина-старшего в его светящемся шарфе, улыбчивую бабушку Улли, строгую сестрицу Йюлли, нашу умницу-отличницу. Моих смешливых братьев Йона и Йена. Я начинаю раскачиваться, я лечу!
И меня выкидывает из сна.
Я просыпаюсь, я не был на Варве.
«Тарзанка» не помогла: в этот раз у меня ничего не вышло…


Глава 11. Вглубь.
По моим подсчётам, мы гостим в пещерах больше семи дней. Бот отдохнул, и лететь дальше теперь бы самое время, но меня останавливают две вещи: во-первых, я до сих пор не знаю, как выбраться из внутреннего Тыбра. А во-вторых…
Во-вторых, я всё-таки надеюсь с помощью Олаэ побывать на Варве.
Хотя бы во сне.
Но слишком тянуть с вылетом нельзя: топливом мой аркондр запасся основательно, но он успел выспаться – и потихоньку тратит свой запас на небольшие горные вылазки: Бот не может не летать.
Кто знает, прорвёмся ли мы на здешнюю мусорную свалку ещё раз.
Я делюсь своими опасениями с Иитыбулом, и он щедро предлагает свою помощь в кормёжке аркондра, когда потребуется. Но мусора у горцев нет, я говорил уже: они научились использовать все отходы. А их богатые запасы грибов, ягод и питательного чая Боту на один зуб. Не хватает, чтобы из-за нас жители пещер потом голодали.
В общем, сейчас самое время отправиться на поиски шлюза. Того самого древнего шлюза, к которому ходил когда-то пра-пра-прадед Иитыбула.
И предводитель горцев уже собрал отряд.
Я долго обдумывал, как мне поступить с Ботом. Никто не знает, что ждёт нас впереди, и сможет ли аркондр протиснуться там, где проляжет наш путь сквозь горные пещеры.
Решено: Бот остаётся, он будет ждать исхода экспедиции.

* * *

Наконец всё готово к путешествию. Иитыбул временно назначает старшего сына Ита своим заместителем в пещерах, тот заметно расстроен – его тоже манят приключения.
Тыб и Бул идут с нами, а кроме них – ещё три воина.
Я не говорил? И у горцев свои воины есть. Правда, их не слишком много, потому что оружием отлично владеют все жители и жительницы пещер, даже дети.
Что ни говори, жизнь у них опасная.
Кроме того, нас вызвался сопровождать здешний лекарь Оопапул со своим учеником Папом. Ну и Скобо, разумеется – куда же без него.
Запасов мы берём немного: листья питательного чая, связки сушёных грибов и ягод. Иитыбул говорит, что жители пещер везде найдут себе пищу.
Обычно пещеры внизголовых освещает здешнее светило Рор – через входы и трещины, сквозь пробитые кое-где в камне дыры-окна. Но во мраке подземных пещер и тоннелей, куда не проникает свет Рора, нам потребуются светильники, и боюсь, запаса моих фонариков на всех не хватит. Целый день горцы усердно ловят местных светящихся жуков, запихивая их в мешочки из прозрачного сетчатого полотна. Потом эти мешочки подвешивают внутри лёгких деревянных фонарей: в темноте жуки отлично светятся.
Также наши спутники берут с собой и оружие – ружья, копья и двойные луки. На спинах у воинов топорщатся жёсткие плащи-доспехи, видимо, для защиты в бою.
Иитыбул аккуратно убирает в заплечный мешок карту пра-пра-прадеда, а я в свой походный рюкзачок – блокнот с записями о Надмирии. Предводитель уверяет, что спать в пути нам не придётся, и всё-таки, всё-таки…

Отряд наконец в пути. Мы минуем соседние поселения, и их жители сердечно прощаются с нами, вешая всем на шеи гирлянды душистых горных цветов, чтобы во мраке подземелий нам не было тоскливо. И вот череда жилищ остаётся позади. Дальше тянутся незнакомые мне, но, похоже – отлично знакомые горцам пещеры с подземными реками и озёрами, которые их молодёжь, судя по высказываниям сыновей Иитыбула, давно излазала вдоль и поперёк. Есть места, где внизголовые добывают руду, чтобы делать своё оружие и инструменты; есть места, где берут редкие камни для поделок: все они отличные мастера.
А есть места удивительно красивые, где стены искрятся от мельчайших вкраплений самоцветов и горного хрусталя. И мы просто стоим и любуемся: наши спутники, как обычно, вниз головами, а мы со Скобо – разумеется, вверх, не упуская возможности лишний раз отдохнуть от перевёрнутости.
Жуки действительно светятся в темноте – и отлично освещают нам дорогу.
Горцы показывают мне, где можно откалывать куски породы, содержащие раковины древнего моря. Так вот откуда взялись их удивительные музыкальные инструменты! Я вижу в толще стен окаменевших рыб и каких-то других существ, с клешнями и щупальцами. Тыб и Бул наперебой рассказывают, где и какие диковины им удавалось отыскивать, вскоре к ним присоединяются Пап и его учитель. Даже Иитыбул вспоминает молодость.
Говорят они все ради Скобо: он ведь не умеет слышать мысли. И моя «переводилка» помогает ему понимать всё правильно, хотя языки горожан и горцев похожи.
Ведь когда-то у всех тыбрцев был общий язык.
Мой приятель слушает, как всегда разинув рот. Столько интересного сразу!
Только воины хранят молчание: их дело не болтать понапрасну, их дело – нас охранять. Не знаю, чего можно опасаться в горных пещерах, но чего-то опасаться тут, видимо, стоит.
Мы идём долго, наверно – несколько дней: водные часы горцы оставили дома, а в подземной темноте день от ночи не отличается. Впрочем, на Тыбре, где всегда светит Рор, с этим вообще сложно, я говорил уже. Местные жители сами решили, когда работать, когда спать.
И наконец рассказы наших спутников смолкают. Мы идём тихо, осторожно осматриваясь. Я догадываюсь, что горцы пересекли невидимую границу – границу известного им мира.


Глава 12. В неведомом мире.
– Скобо!
Молчание.
– Скобо, ты где?
За ним нужен глаз да глаз, он из нас самый беззащитный: ни оружием мой приятель не владеет, ни телепатией. Зато он жутко любопытный и неосмотрительный, того и гляди угодит в какую-нибудь переделку. Вот и сейчас: вдруг пропал куда-то, один его рюкзак на камнях валяется.
Я посылаю мысленный сигнал: «Кто-нибудь видел Скобо?»
Оказывается, его давно никто не видел.
Скобо исчез.

Сначала-то всё шло прекрасно: мы пересекли широкую и бурную подземную реку без особых хлопот. А какие могут быть хлопоты, если идёшь над самой этой рекой по пещерному своду? При таком способе передвижения даже мосты не нужны. Свод, правда, был влажным от липких водяных брызг, и нашим спутникам приходилось что есть сил цепляться своими присосками, чтобы не сорваться в воду. А у нас со Скобо магнитные ботинки, нам всё нипочём. И очень приятно думать, что никакие реки и озёра тебе не помеха.
Я не говорил? Реки в пещерах текут по-разному где-то – по дну пещер, где-то – по потолку. Почему уж тут так получается, не знаю. Но это факт.
В общем, эта самая река текла по дну пещеры, то есть для внизголовых, считай, по потолку. Мы её благополучно миновали и на другом берегу разбили лагерь – отдохнуть после трудного перехода: было заметно, что горцы вымотались. Жаль, что у нас на всех магнитных ботинок нет, но достать их можно только у вверхголовых горожан – это же их изобретение.
Место привала оказалось довольно мрачным: чёрные, точно угольные, стены, неутихающий шум реки. Да ещё временами слышался какой-то неприятный свист в камнях. Лекарь Оопапул, учёный горец, предположил, что это завывает в щелях пещерный ветер, потому что где-то неподалёку есть выход наружу.
На Тыбре ветры бывают, да. Особенно – пещерные. Не думайте, что если это закрытая внутренняя планета, то там полный покой и тишина. Светило Рор нагревает воздух, и он поднимается вверх, к планетарному своду. Там воздух остывает и опускается обратно, к светилу.
И в горные расщелины тоже поднимается горячий воздух, нагретый светилом – не забывайте, что горы-то тут перевёрнутые. А в прохладе пещер он остывает – и от этого движения воздуха в них бывает пещерный ветер. Так нам лекарь Оопапул объяснил.
В общем, ветер это был или не ветер – не знаю. Но свист мне не нравился.
Мы разожгли огонь в низкой части пещеры, в небольшой природной нише и грелись возле него, неторопливо жуя листья питательного чая. Я сидел на большом камне, горцы висели над моей головой, зацепившись ногами. Тут-то я и заметил, что Скобо рядом нет.
И реку мы с ним увидели первые, и вместе шли над ней по высокому своду, и вместе радовались, устраиваясь потом на отдых. А теперь мой товарищ исчез.
Кроме тоннеля, внутри которого пролегает дальше речное русло, из пещеры этой, если верить нашей карте, есть целых три выхода. И мы разбились на три поисковые группы, в каждой по воину.
С первым воином идут Иитыбул и Пап, со вторым – я и Тыб, с третьим – Оопапул и Бул.
Все ищут Скобо.
Нам достался средний проход, самый узкий. И чем дальше мы продвигаемся – тем сильнее этот проход сужается. Тыб идёт впереди, воин – за моей спиной, замыкая группу на случай опасности. Первым конечно хотел идти я, но Иитыбул мне не позволил, потому что его сын лучше знает особенности здешних гор.
Наконец тоннель становится таким узким, что приходится протискиваться бочком, да ещё и пригнувшись – неважно, вниз или вверх головой ты это делаешь.
Всё – мы упираемся в камень: тупик. Да ещё этот противный свист в камнях…
Пора возвращаться.
На месте привала поджидают наши спутники: тупиковыми оказались все три прохода.
Выходит, дальше дороги нет.
Иитыбул в недоумении склоняется над картой.
– Не понимаю, – бормочет он, – вот же рукой пра-пра-прадеда за этой речкой помечена тропа, она идёт вглубь гор. И рядом – ещё две…
– Может быть, тут случился обвал? – предполагает Оопапул. – И тропы завалило?
Если так – нам придётся возвращаться обратно, за реку, и искать другой путь. Но сначала нужно найти Скобо. Куда он мог подеваться, если дальше дороги нет? Может быть, он зачем-то вернулся к реке, упал в воду – и его унесло течением? Но течение не такое уж быстрое, ведь вода липкая и густая, а мой приятель хвастался, что отлично плавает. Он успел бы закричать…
Нам остаётся обследовать реку. Водопадом стекая из невысокой расщелины, она пересекает пещеру – и опять ускользает во тьму. И нам нужно во тьму, вслед за ней: Скобо могло унести только по течению.
– Жаль, лодки нет, – сокрушаюсь я, – или плота. Мы нашли бы его быстрее!
– Лодка у нас есть, – улыбается Иитыбул, – целых три лодки.
Вот так сюрприз! Оказывается, у горцев есть складные лодки. То, что я принял за жёсткие плащи-доспехи на спинах воинов – это лёгкие лодки из просмолённой ткани. Воины ловко раскладывают их, спускают на воду. Вместо вёсел они используют свои копья, закрепляя на их остром конце специальные деревянные лопатки. У горцев всё отлично продумано!
Мы пускаемся в плавание.
Меня ждёт сюрприз – река течёт по дну пещеры, я говорил уже. А для внизголовых дно – это потолок, и чтобы плыть в лодках, им приходится переворачиваться в обычное для меня положение, головой вверх. И правильно: думаю, глупо было бы плыть в лодках, стоя на головах.
Подземная река несёт нас вперёд, делает несколько поворотов, огибая каменные выступы – и внезапно вырывается на простор. Мы светим фонарями, хотя в этом нет особой необходимости: огромная пещера наполнена слабым голубоватым сиянием. Над нами высокий каменный свод – и мы плывём по озеру, разлившемуся от стены до стены.
Берегов не видно и в помине, только стены и вода.
Не видно нигде и Скобо. Мы зовём его, свистим – тишина. Только шум реки за спиной и блики от светильников на неторопливых волнах. Вода красиво светится: наверно, этот свет исходит от каких-то водорослей или рыб.
И вдруг – бац! Что-то хватает меня за лапу и тащит в воду. Я успеваю набрать в грудь побольше воздуха, но глаз не закрываю. Вода чмокает, смыкаясь над головой, меня с силой тянет вниз, в глубину. И навстречу мне льётся оттуда яркий голубой свет.


Глава 13. Дети вод.
Сначала я ничего не понимал: помню лишь, как воздух распирал лёгкие. Потом, едва я стал задыхаться, включились мои жабры – и всё пришло в норму.
Я не говорил? У варвлей запасные жабры есть – на всякий пожарный случай. Такой, к примеру, как этот. Хотя под водой какие пожары? Скорее – наоборот.
И теперь я на озёрном дне. А рядом со мной Скобо, он до смерти перепуган, но всё равно мне рад: улыбается и медленно машет рукой – быстро махать под водой не получается. А на Тыбре вообще вода густая, я говорил уже. Правда здесь, в самой глубине озера, она не такая плотная, как в наружной реке Боркс: на желе совсем не похожа и двигаться почти не мешает. И всё равно мои жабры не сразу с ней справляются, поэтому дышать пока трудновато.
Но как же под водой дышит Скобо, не понимаю? Присмотревшись, замечаю, что вокруг его головы точно пузырь – пузырь с водяными стенками. Значит, внутри пузыря есть воздух, которым мой приятель и дышит.
Скобо тянется ко мне, но что-то удерживает его на месте, какие-то невидимые путы.
На мою шею вдруг сам собой надевается узенький венок из светящихся голубых водорослей, от которых поднимаются крошечные пузырьки. Вот так фокус! Эти водоросли выделяют воздух, пузырьки кипят вокруг – и вскоре моя голова окружена таким же воздушным пузырём, как у Скобо. И можно легко дышать, жабры отключаются.
Я только не понимаю, как воздух собирается в пузырь вокруг моей головы? Словно для него есть какая-то невидимая стенка. Или стеклянный шлем на тебе надет.
И кто же нацепил на меня эти водоросли?
И почему мы со Скобо вообще на этом дне оказались?
– Ты в нашей стихии, чужак, – слышится в моей голове.
Кто-то со мной разговаривает, и этот кто-то – тоже телепат.
– Кто вы? – спрашиваю я мысленно.
– Мы водные рыцари.
Я озираюсь, но кроме Скобо вокруг никого не вижу.
– Смотри внимательнее, – слышится голос, – нас видно только в движении.
Я смотрю во все глаза и теперь замечаю: небольшая внутренняя волна качнулась передо мной в толще воды, промелькнул зыбкий силуэт, точно скользнуло прозрачное тело. Тело из гибкого стекла. Или же из самой воды.
– Всё правильно, – подтверждает голос, – мы состоим из воды, мы дети этой стихии.
– Вас много?
– Нас может быть то больше, то меньше, – отвечает голос, – мы то вычленяемся из вод, то соединяем с ними наши тела. Мы дети воды, мы с ней одно.
Мне трудно представить такое устройство жизни, но я честно стараюсь. Я всегда стараюсь понять собеседника, чтобы найти с ним общий язык.
– Вы – один большой организм, единый разум, да? – интересуюсь я.
– Нет, нас много, и все мы различны, – отвечает голос, – но в то же время едины.
Что ж, пожалуй, это чем-то похоже на нас, варвлей, когда мы объединяем наши мысли в единую мысленную сеть. Я продолжаю расспрашивать невидимого собеседника, и потихоньку узна`ю много интересного.
В первую очередь, о воде.
Я уже знаю, что вода здесь бывает липкая и густая, как в наружной реке Боркс. Или более текучая, как в пещерных реках и озёрах. Но оказывается, вода бывает ещё мёртвой и живой: из живой воды водные рыцари и состоят. Она есть на Тыбре только в глубинах гор и наполнена голубым сиянием и силой жизни благодаря крошечным местным водорослям.
Дети вод могут путешествовать по всем рекам и водоёмам планеты – и даже переноситься с места на место в виде дождей и облаков тумана. Как же это удобно!
Жаль, мы с аркондром так не умеем – а то бы только нас тут и видели!
Наконец я разобрался, что к чему, и мы знакомимся. Мой невидимый собеседник, которого зовут Квирл, произносит обычные для всех слова вежливости. Но когда я представляю ему Скобо – рыцарь молчит в ответ: похоже, мой спутник ему неприятен. Сам Скобо удивлённо моргает и озирается, ничего не понимая.
Ведь он не видит Квирла и не слышит нашего мысленной беседы.
– Зачем вы взяли нас в плен, рыцарь Квирл?
– Ты не в плену, варвль Йолли Йоллин. В плену только твой спутник: его ждёт суд. А тебя мы пригласили вместо переводчика: пленник не понимает нашего языка.
Схватили, утопили… Хорошенькое приглашение, ага!
– Но в чём он виноват? – недоумеваю я. – Добряк Скобо и мухи не обидит!
– Виноват не только он, виновато всё их племя, обитающее наверху в ужасных подвесных городах. Они не щадят нашей планеты, хотя живут на ней и пользуются её богатствами. И с каждым годом дело всё хуже и хуже. Но этот Скобо – он самый опасный! Мы видели: именно он копит мусор, губительный для воздуха, губительный для почвы и воды. Он погубит всё, погубит саму жизнь.
Согласен, ничего хорошего в мусоре нет. Ну разве что – аркондрам нашим варвским отличная кормёжка. И особенно опасны скопища мусора на закрытых планетах, подобных Тыбру.
Я вспоминаю свалку, что охранял Скобо: выходит, во время своих вылазок водные рыцари её нашли и решили, что свалка – дело его рук.
Я пытаюсь объяснить Квирлу, как устроена жизнь наверху. Рассказываю о тупых хрыбах и прочем тамошнем начальстве. Объясняю, почему нельзя винить одного маленького Скобо в захламлении такого большого Тыбра, ведь бедняга всего лишь сторожит общий мусор, чтобы свалкой не сделалась вся планета. Но невидимый собеседник со мной не согласен: он считает, что в ответе каждый вверхголовый, и особенно – мой приятель, посвятивший свою жизнь охране мусора.
Кстати, оказывается, что к пещерным горцам водные рыцари относятся вполне дружелюбно, ведь внизголовые бережно используют все дары их внутреннего мира, не нанося ему вреда.
В общем, Скобо ждёт суд водных рыцарей.
И похоже – именно мне придётся его защищать.
По моей просьбе Квирл сопровождает меня к поверхности: мне нужно предупредить товарищей. Плыть в густой воде трудно, мы поднимаемся медленно, и невидимый рыцарь слегка подталкивает меня в спину.
Иитыбул приходит в негодование от моего краткого рассказа: дети вод схватили его гостя! Горцы рвутся на помощь, но я прошу их не вмешиваться и ждать наверху.
Не хватает, чтобы вся наша экспедиция тут утонула.

* * *

И вот мы снова на дне.
Бедный Скобо совсем сник: он думал, я больше не вернусь. Я поглаживаю его по спине, чтобы успокоить, но объяснить ничего не могу – под водой слова не слышны, а читать мысли мой спутник не умеет. Прислонившись спинами к большому валуну, мы сидим рядышком на озёрном дне.
Квирла не видно, но я ощущаю его присутствие.
Светящиеся цветные рыбки шмыгают мимо нас, кущи водорослей медленно покачиваются, убаюкивая уставшего от переживаний Скобо. И вскоре он засыпает.
– Квирл, – зову я.
– Слушаю тебя, Йолли Йоллин.
– Я хочу больше узнать о вашем водном мире.
– Хорошо, я покажу тебе. Будь внимателен.
Он берёт меня за лапу своей безвидной рукой, и мы плывём над большими валунами и зарослями подводных трав, в которых мельтешат пёстрые мальки. Иногда в донном песке сверкают грани каких-то цветных минералов, прячутся подводные твари, похожие на больших раков. Вращаясь, как штопор, мимо нас стремительно проносятся многохвостые рыбки-змейки и медленно проплывают большие диковинные рыбины-дирижабли, шевеля ртами, точно ворча или зевая.
Порой мы вдруг сворачиваем в сторону, огибая невидимые водные преграды. До одной такой я пару раз дотронулся свободной рукой – и рука оттолкнулась от чего-то пружинистого, подобного прозрачной резине.
Мы поднимаемся выше – и оказываемся в широкой протоке с тёмной водой.
Тут я наконец-то вижу водного рыцаря: он стройный, высокий – и словно весь создан из голубого светящегося стекла. Но стекло это текучее, подобно текучим городам Надмирия, о которых я вам рассказывал раньше. Черты лица Квирла мягкие, взгляд синих глаз печален и твёрд. А волосы сияют на голове ослепительно-белой короной.
Кого-то он мне сильно напоминает…
Вскоре к нам подплывают его собраться, рыцари вод. Все они похожи – и все разные, если присмотреться к ним внимательнее. Их руки и ноги гибки, их водяные доспехи блестят зеркалами. Водяные мечи сверкают у каждого на левом боку, водяные плащи летят, струятся за их спинами.
– В этой протоке мёртвая вода, – говорит Квирл, – она темна. Поэтому ты видишь нас, варвль.
Они прекрасны, эти воины, дети вод.


Глава 14. Колечки.
Скобо просыпается жутко голодным – видимо, с перепугу. Тут общаться мне с ним нелегко, я говорил уже: я-то слышу его мысли, а он мои – нет. Поэтому объясняемся мы жестами и гримасами.
У меня в заплечном рюкзачке есть сушёные ягоды и чайные листья. Я не уверен, получится ли у нас перекусить прямо под водой – и всё же, чуть приоткрыв рюкзак, аккуратно достаю горсть припасов, стараясь не дать им уплыть, передаю еду Скобо. Потом беру немного и для себя.
Но как же нам здесь есть? Не разрушится ли воздушный пузырь, когда сквозь него поднесёшь еду к своему рту? Решаю рискнуть: если что, у меня опять включатся жабры.
Делаю Скобо знак немного подождать, поднимаю руку – и она свободно проскальзывает сквозь водяную стенку моего пузыря. Чудо! Пузырь не распадается на ворох маленьких пузырьков, как можно было ожидать.
Жестом я приглашаю спутника последовать моему примеру. Мы сидим на озёрном дне и жуём листья и ягоды. Они немного намокли, но это даже хорошо: так вкуснее, и запивать еду не нужно.
Завтрак под водой – просто фантастика!
Хотя, может быть, это не завтрак, а обед или ужин: на Тыбре со временем полная неразбериха.
И меня вдруг озаряет: если рука свободно проходит сквозь воздушный пузырь – значит, водяная стенка проницаема. А если нам объединить дыхательные пузыри?
Я сажусь напротив Скобо – так, чтобы наши пузыри соприкоснулись – и медленно придвигаю своё лицо к его лицу. Ближе, ближе. Нос к носу.
Стенки пузырей раздвинулись и соединились – и вокруг наших голов один общий воздушный пузырь. Ура, в нём можно разговаривать! И я вкратце рассказываю всё.
Мой приятель так потрясён, что мелко дрожит и какое-то время не может выдавить из себя ни звука. Я успокаиваю его, обещая свою помощь и защиту. Но для этого я должен больше узнать о жизни вверхголовых тыбрцев.
И мой перепуганный спутник, запинаясь, рассказывает.

Оказывается, всё, что я видел в тыбрских городах – подвесные дома и дороги, местный музей и надменных хрыбов – всё это лишь часть здешней жизни. На самом деле городские тыбрцы больше всего ценят комфорт, всё приятное и удобное: удобные жилища, красивые вещи, вкусную еду. Можно сказать, что они живут ради комфорта.
Поэтому на их планете процветает торговля.
Это только мой приятель Скобо сторожит свалку день и ночь, остальные вверхголовые всё время что-нибудь делают, продают и покупают. Для обмена товаром используются металлические колечки, которые жители Тыбра нанизывают на верёвочки и носят на шеях целыми связками: они заменяют тут деньги. Я не удивлён: деньги в ходу не на всех планетах, но встречаются иногда.
И довольно смешные.
На Ибе, где мой друг Куби живёт, деньгами служат пёстрые ракушки – очень красивые, кстати. На Галлеане разменная монета – магниты: свой козий шарф дед Йоллин-старший выменял на три небольших магнита. А на Тыбре деньги – колечки.
Скобо, считай, бедняк, у него таких колечек мало, всего десяток болтается на шнурке. А я-то думал, это такое нехитрое украшение.
На эти колечки здесь можно выменивать еду, ткани, одежду – вышитые цветные балахоны, модные короткие шаровары с бахромой до пят.
Или шляпы-пузыри, как у хрыба Тыб-Тыба.
Можно ещё выменивать всякие украшения-побрякушки, у горожан особенно серьги в ходу – вон у некоторых сколько ушей! А бусы тыбрцы не носят, предпочитая им связки денег.
Вверхголовые побогаче покупают себе дома, мебель и даже целые усадьбы с красивыми садами, цветниками и подвесными бассейнами. А самые большие начальники могут обзавестись и летательными машинами, я говорил уже.
Чтобы сделать все эти вещи, дома и машины, горожане работают день и ночь: обрабатывают камень и дерево, выплавляют металлы, ткут полотно – и всё время что-то режут, пилят, сверлят, шьют и едят. А все отходы от их нескончаемой работы летят на местную свалку, в ведомство хрыба Гыб Гыба, Главного Мусорщика.
В отличие от пещерных горцев, книг у вверхголовых совсем нет. Зато популярны небольшие рекламные газеты и журналы с картинками, на которых опять же сплошная одежда, еда и красивые домики. Кстати, чтобы еда и одежда хорошо продавалась, продавцы упаковывают её в яркие пакеты и коробочки. И почти всегда упаковка куда заманчивее, чем её содержимое!
Эти упаковки большинство покупателей тут же выбрасывает в мусорную корзину, так что за день в каждом доме обязательно пара корзин хлама набирается. Ещё в мусор летят объедки, кости, рекламные журналы и всякие ненужные вещи: купил новую одёжку – старую в мусор, купил новые миски и чашки – старые в помойку! И что удивительно: новые вещи покупают не потому, что старые сломались или испортились, а потому что прежние просто надоели.
Или новые больше понравились.
Я слушаю и мне грустно: похоже, кроме покупки разных вещей, других интересов у вверхголовых тыбрцев нет. Им скучно и поэтому всё время хочется чего-нибудь новенького – вот и растёт не по дням, а по часам их планетарная свалка.
– Скобо, – спрашиваю я, – а почему бы вам не меняться вещами? Если одному одно надоело, другому другое, а третьему – третье, можно ведь собраться и поменяться. И у каждого сразу будет что-то новое, и в помойку ничего не полетит. Ещё ты бы мог приглашать на свалку тех, кто в чём то нуждается, и раздавать им брошенные вещи.
Мой собеседник удивлён: ему это в голову не приходило.
– Не, хрыб ни за что не позволит что-то там раздавать, – поразмыслив, возражает он. – Ему это не понравится. Да и меняться старыми вещами никто не захочет. В магазине покупать весело: там красиво, музыка играет, все вещи новенькие и в нарядных пакетах. Праздник!
– От такого праздника вся ваша планета скоро станет свалкой. И где вы тогда жить станете?
Скобо молчит – то ли не знает ответа, то ли просто над этим не раньше не задумывался.
– Да у меня, вообще-то, и нет ничего, кроме моей хибарки и ломаного лежака, – признаётся он наконец. – Какой уж тут праздник. А если свалки не будет, хрыб вообще перестанет мне платить, я без работы останусь. Нет, Гыб-Гыб не допустит, чтобы не было свалки. Благодаря ей – он самый важный хрыб нашего Тыбра!
Да, на этот счёт с моим приятелем не поспоришь.
Ох уж мне эти хрыбы…
За беседой время пролетает незаметно – и я вдруг слышу голос рыцаря Квирла в своей голове: пора на суд. Невидимые руки подхватывают меня и Скобо, наши воздушные пузыри опять разъединяются.
Сквозь толщу вод мы медленно плывём куда-то…


Глава 15. Суд.
Не знаю, может быть, вы когда-нибудь и были в суде, а я вот – в первый раз. Я только в кино суды видел, на планете Лопантус. На Лопантусе этом лопантийцы живут, и у них одно занятие: снимать кино про свою лопантийскую жизнь. Что бы с ними ни случилось – это сразу попадает в кинофильмы. Сначала они их снимают, а потом смотрят по многу раз и радуются.
Я спросил одного тамошнего умника, чему же они так радуются. Оказалось – что поймали своё прошлое, что никуда оно от них не денется. Прошедшее с ними всегда, можно возвращаться в него до бесконечности и видеть всё в точности так, как оно было.
Но прошлое ведь накапливается, с каждым днём его больше и больше. Если всё время в него возвращаться, ни на что другое времени не останется, только кино о прошлом смотреть. И в конце концов лопантийцы эти начнут снимать кино только про то, как они сидят и смотрят кино про то, что было с ними раньше.
Мне этого не понять. Мне всегда интересно, что дальше будет, что ждёт впереди.
А прошлое – оно и есть прошлое: прошло, ничего не изменишь.

* * *

Итак, сначала мы плыли сквозь толщу голубого озера, потом двигались вперёд по той же тёмной протоке с мёртвой водой. Там Скобо впервые увидел своих похитителей – и как всегда от удивления разинул рот. Ещё бы: с живыми рыцарями, состоящими из сплошной воды, не каждый день встретишься!
И теперь мы – в тёмном озере: оно куда меньше первого, огромного и сияющего. Мы сидим на камнях в дыхательном пузыре, точно в здоровенном аквариуме. Только всё наоборот: вокруг – вода, а в самом аквариуме воздух. И нас окружают заросли голубых водорослей, вырабатывающих этот воздух: они красиво светятся в тёмной воде, напоминая мне праздничные гирлянды иберийцев.
Квирл объяснил, что это место выбрано для суда специально, чтобы подсудимый мог всё хорошо рассмотреть: их рыцарская честь не позволяет судить кого-то вслепую.
Врагу нужно смотреть в глаза.
И Скобо смотрит и видит: на плоском каменном возвышении воздвигнуты три светящихся водяных трона, и на тронах этих восседают почтенные старцы в струящихся облачениях. Их серебристые волосы спадают на плечи, их серебристые бороды сверкают, словно нити дождя в лунном свете, их высокие короны подобны алмазу и хрусталю.
– Это Мудрейшие из Мудрых, – слышится в моей голове, – и именно так вам следует к ним обращаться. Ты можешь быть спокоен, варвль: они неподкупны и служат Истине. Они вынесут подсудимому справедливый приговор.
Я осматриваюсь: Квирл стоит неподалёку, слева от нас. Прочие рыцари со своими сверкающими мечами выстроились вдоль стен этого округлого подводного зала, и у Скобо от них мурашки.
А может быть – мурашки у него потому, что вода в этом озере слишком холодная.
– Не удивляйся, варвль, – слышу я шёпот Квирла, – мёртвая вода всегда холодна.
Мне-то что, за время космических странствий я привык к холоду, но Скобо… Из-за внутреннего светила на Тыбре всегда очень тепло, я говорил уже. И мой приятель без тепла долго не выдержит.

Кроме мудрых старцев и рыцарей в зале есть ещё и подводные дамы. Они в тончайших радужных одеждах, подобных лёгким стрекозиным крылышкам. Их длинные волосы переливаются перламутром – чистые русалки! Кто знает, может у них под широкими платьями и рыбьи хвосты спрятаны? Дам этих немного, и они расположились на водяных скамьях, у подножия судей.
Сидят неподвижно и сурово глядят в нашу сторону.
Думаю, они поймали мою мысль о хвостах.
И мысль эта им не понравилась.

Кажется, все уже на месте. Но водные жители молчат и терпеливо ждут чего-то.
Мой товарищ заметно волнуется: ожидание – самое тяжкое испытание.
И вот в озере появляется ещё одна процессия.
Чудеса! Да это же предводитель горцев с одним из своих воинов: оба в воздушных пузырях-шлемах, водные рыцари сопровождают их к нам. Оказывается, храбрец-Иитыбул отважился нырнуть в озеро – и настоял на своём праве защищать Скобо.
Ведь вверхголовый – его гость.
Начинается суд.
– Кто ты, незнакомец, чуждый водному миру? – слышатся в моей голове три голоса одновременно: это говорят мудрейшие старцы.
Я вопросительно смотрю на Квирла, и он чуть заметно кивает: вопрос обращён ко мне.
– Я Йолли Йоллин, Мудрейшие из Мудрых. Я житель планеты Варв. Другие народы зовут нас варвлями.
– Готов ли ты в точности передавать все наши слова подсудимому?
– Готов, Мудрейшие из Мудрых.
– Знай: в случае намеренной лжи ты разделишь с ним наказание.
Я киваю – а водные рыцари высоко вздымают свои сверкающие мечи в подтверждение слов мудрейших. Их заметно радует сама мысль о наказании: в моей голове шумовой всплеск, подобие общего боевого клича, даже уши на мгновение заложило. Однако – до чего воинственны эти водные рыцари! Вон один лохматый, пониже других, прямо трясётся от ненависти. Подпусти его к бедолаге-Скобо – он его в клочки разорвёт!
Я подвигаюсь ближе к своему другу.
– Кто ты, незнакомец, чуждый водному миру? – слышится опять.
Понимая, что теперь речь идёт о Скобо, я передаю ему вопрос старцев и поясняю, как нужно к ним обращаться.
– Я… я Скобо, Мудрейшие из Мудрых. Я этот… истинный житель Тыбра.
– Почему ты считаешь себя истинным жителем, подсудимый?
– Ну, – Скобо мнётся, – мы истинные, да. А как же иначе? Мы все живём правильно, не ходим вниз головами.
– Ты считаешь, что ходить вниз головой – преступление?
Подсудимый косится на усмехающегося Иитыбула.
– Нет, это я раньше так думал. Больше я так не думаю.
– Почему?
– Ну а как же? Я ведь сдружился с жителями пещер и хожу вниз головой вместе с ними. Нам про них много врали, а они добрые. И даже кротозайцев не едят!
Иитыбул кивком подтверждает его слова:
– Зачем есть живое, когда вокруг столько другой хорошей еды?
Рыцарь Квирл делает нам знак – не перебивать мудрейших.
– Значит ты, истинный тыбрец Скобо, больше не считаешь пещерных жителей врагами и преступниками? – вопрошают судьи.
Скобо торопливо кивает:
– Нет, Мудрейшие из Мудрых. Они друзья.
– Расскажи нам о жизни своих сородичей.
Сбивчиво, подбирая слова, подсудимый рассказывает о жизни в городах вверхголовых, и я вижу, что водным рыцарям не по душе его рассказ о радостях купли-продажи. Честно говоря, скучно они живут в своих подвесных городах, вверхголовые эти тыбрцы.
Хотя в космосе и не такого насмотришься.
Но я понимаю, что во время своего обстоятельного рассказа Скобо впервые видит свою жизнь другими глазами – точно со стороны. То, что он всегда принимал и что делал, не раздумывая, начинает удивлять и его самого. От этого его голос стал неуверенным, мой друг всё чаще запинается и вздыхает.
Мудрейшие слушают молча, не перебивая, лишь изредка вставляя короткие вопросы. Я вижу, что они честно пытаются найти смысл в подобном странном существовании.
Наконец рассказчик смолк.
– Это всё? – недоумевают старцы. – И больше ничего в вашей жизни нет?
– Больше я ничего о жизни не знаю, – вздыхает подсудимый. – В детстве я помогал родителям собирать плоды и растения. Но сборщиков много, я стал не нужен. И все последние годы я только сторожу свалку и изредка, в выходной, хожу в магазины – поглазеть на то, чего и купить-то никогда не смогу.
– Какое бессмысленное преступление – такая жалкая жизнь! – хмурятся мудрейшие.
Но это его маленькая жизнь – его, Скобо! Интересно, а сами-то они как живут, в своей густой подземной воде? Я ведь ничего пока не знаю об их водном мире.
– Вы напрасно затеяли этот суд, – говорю я.
Я нарочно говорю это вслух, чтобы и Скобо слышал.
– Я прилетел с другой планеты, Мудрейшие из Мудрых. Я оказался здесь случайно, но за короткое время успел узнать многое о внутреннем Тыбре. Тут всякого хватает, и особенно – тупых хрыбов, вот их бы вам и судить! Это они вертят жизнью простых горожан, богатеют и живут в своё удовольствие за счёт всего остального мира. А Скобо – верный и добрый друг. Просто у него в жизни не было пока случая задуматься о многих важных вещах. Но именно вы помогли ему сделать это. Ему помогать надо, а не судить.
Мудрейшие хмурятся.
– Ты только гость, Йолли Йоллин: как прилетел, так и улетишь. А эти глупцы-горожане останутся и вскоре разрушат наш общий мир. Чтобы выжить, нам нужно очистить от них планету. Пока не стало слишком поздно.
Водные рыцари дружно выхватывают свои блистающие мечи и вновь потрясают ими над головами: «Смерть врагам!» Я замечаю, что злой лохматый рыцарь вопит громче всех.
Вот новости! Одного Скобо этим водным существам мало, похоже – они хотят расправиться со всеми жителями городов. Иитыбулу Разумному тоже не по душе их воинственность, и он берёт слово.
– Я слушал вас, Мудрейшие из Мудрых водного мира! Слушал я и этот юного Скобо. Я и сам не в восторге от жизни вверхголовых горожан, но когда-то все мы были братьями и жили дружно. Потом их жизнь пошла по другому пути, они даже сочли нас врагами. Но нам они не враги. Я противник войн и смертей – как и все жители наших пещер. Представьте на мгновение, что вы победили – и все вверхголовые уничтожены: разрушены их жилища, их города. Их нет. Куда же вы потом денете все эти развалины? И саму эту вредную свалку, из-за которой сейчас судите Скобо?
Водные рыцари молчат, молчат и мудрейшие.
Я вижу: у них нет ответа.
– Да, могут пройти долгие годы, – продолжает Иитыбул, – и города зарастут дикими лесами. Но если кому-нибудь снова захочется жить на деревьях вверх головой? Всё начнётся с начала – и вы опять будете сеять смерть?
Мудрейшие озадачены:
– Что же ты предлагаешь, вождь пещерных горцев?
– Не надо никого уничтожать, – призывает Иитыбул, – надо беседовать и договариваться, приводя весомые доводы. Надо терпеливо объяснять. И надо всем вместе придумать, как избавиться от свалки: неважно, кто её устроил, планета у нас одна.
Я киваю: вот первые мудрые слова, произнесённые на этом суде!
– Думаю, для начала нужно встретиться с хрыбами, что руководят жизнью горожан, и попытаться их образумить, – продолжает предводитель. – Иначе им самим вскоре будет некем и нечем управлять.
Честно говоря, я не слишком-то верю в быстрый и благополучный исход таких переговоров, уж очень эти хрыбы тупые, раз до сих пор не поняли, что творят. А если поняли – это ещё хуже: значит, у них совсем совести нет, и на будущее планеты им наплевать.
Но разговаривать с ними всё равно нужно.
Однако мудрейшие старцы не согласны.
– Ты слишком наивен и добр, Иитыбул Разумный, как и всё ваше пещерное племя. Мы долго наблюдали разрушительную жизнь вверхголовых, проникая с водой не только в их города, но и в их жилища. Они берут от планеты больше, чем им нужно, безжалостно бросая всё лишнее. Они губят всё вокруг, не думая о последствиях. Они позволяют немногим бессовестно обогащаться за счёт труда большинства. Они считают врагами даже вас, мирных жителей пещер. Они жадны, безответственны и агрессивны. Своим рассказом подсудимый лишь подтвердил наши догадки: это вредная для всей планеты форма жизни…
Бедняга Скобо! Он побелел от ужаса.
– …она должна быть уничтожена.
При этих словах рыцари опять сверкают своим оружием, даже дамы поднимаются с мест и медленно хлопают тонкими ладонями в знак одобрения.
Злорадная улыбка лохматого рыцаря больше походит на звериный оскал.
До чего же упрямые! Пора и мне вмешаться в их спор.
– Мудрейшие из Мудрых! Вы – дети вод, а горожане и жители пещер дышат воздухом. Сам же я – сын кочевой, блуждающей планеты. Но все мы – дети космоса, дети огромного мира. Галактический закон гласит: «Все формы жизни равны меж собой». Если вы мудрейшие из мудрых, то должны и сами понимать это. Разве есть у вас право уничтожать других за их ошибки? Если они пошли неправильным путём – дайте им шанс, указав верное направление. Война с ними нанесёт вашей общей планете немалый урон. Это скажется и на вашей жизни, и на жизни пещерных горцев. Вы и сами окажетесь не лучше тех, кого пытаетесь наказать.
Похоже, моя речь сделала своё дело: водные рыцари притихли, опустили мечи.
Молчат и радужные дамы. Лишь лохматый сверлит меня яростным взглядом.
Наконец судьи, мудрейшие из мудрых, удаляются на совещание. Но на самом деле никуда они не удаляются, а всего лишь ставят мысленную защиту от остальных присутствующих, чтобы их совещание проходило тайно.
– Скобо, мы не дадим тебя в обиду, – подбадривает нашего товарища Иитыбул. – Даже если придётся сразиться за тебя с этими водяными вояками.
– Не надо из-за меня никого убивать, – торопливо возражает Скобо, – я такой маленький и никчемный… Если придётся мне нынче умереть – значит, судьба. Я и так пережил много приключений благодаря тебе, Йо: на несколько простых тыбских жизней хватит. Жаль только, не узнаю, чем закончится ваше путешествие.
Я же говорю – Скобо добряк.

И вот судьи объявляют:
– Мы освобождаем подсудимого от ответственности. Его вина недостаточна для смерти, к тому же он встал на путь исправления. Он будет отпущен, мы отдаём его тебе, Иитыбул – на перевоспитание.
В знак уважения предводитель склоняет голову перед мудрейшими:
– Значит ли это, что я убедил вас отказаться и от войны с вверхголовыми?
– Нет, – кратко отвечают старцы, – войне быть.
Взлетают вверх блистающие мечи: рыцари рвутся в бой. От их торжествующего клича у меня вновь закладывает уши. Старцы удаляются, за ними и все прочие покидают место суда.
С нами остаётся лишь рыцарь Квирл.


Глава 16. Выход из тупика.
Квирл сопровождает нас обратно, в голубое озеро, где ждут на лодках наши спутники. По дороге мы беседуем, и я узнаю, что Квирл – первый помощник подводного владыки, что-то вроде его секретаря. Самого же владыки на суде не было: он никому не показывает своего лика.
– А кто этот лохматый рыцарь? – спрашиваю я. – Тот, что кричал сильнее всех?
У общения мыслями есть свои особенности. Если вслух можно и кричать, и говорить шёпотом, то мысленно так не получается: там нет понятий «громче» и «тише». Но можно передавать мысли с разной силой, и мысли летящие в твою голову с большой силой – всё равно, что крик, от него даже глохнешь.
Оказывается, лохматого крикуна зовут Дверл. Наш проводник рассказал, что раньше тот был довольно тихим, незаметным и дисциплинированным. А с недавних пор изменился, стал агрессивен, непримирим – и рвётся в бой с вверхголовыми горожанами, заражая других своей яростью. Квирл считает, что в рыцаре внезапно проснулась скрытая сила, и что случилось это из-за угрозы родной планете со стороны жителей городов. Дверла даже назначили командиром одного из рыцарских отрядов.
Интересно, что это вдруг за сила такая.
Похоже, злобная очень сила.

Мы медленно поднимаемся к поверхности вод. Нам предстоит продолжить путешествие, и мы с Иитыбулом мысленно расспрашиваем Квирла о тупиках, неожиданно перекрывших наш путь в пещерах: ведь их нет на старинной карте.
Водный рыцарь отвечает не сразу:
– Вы ничего не слышали о хардах?
– Харды? А кто это? – удивляемся мы.
– Они тоже жители гор, древнейшие каменные существа. Существа разумные.
– Каменные люди?!
Мы переглядываемся: в это трудно поверить.
– Да, почти люди, но тела их из камня, – спокойно объясняет наш спутник, – так же, как наши тела из воды. Возможно, это они перегородили проходы.
– Но почему? – разом вырывается у нас с Иитыбулом.
– Об этом вам лучше спросить у них самих.
– Но станут ли они разговаривать с нами?
– Кто знает, – загадочно отвечает Квирл. – Харды – странные, другие. Трудно понять их мысли…
Невидимый теперь проводник помогает нам забраться в лодки, и наши товарищи удивлённо наблюдают, как сама вода вдруг приподнимает и поддерживают нас – одного за другим.
Мы прощаемся с Квирлом. Несмотря на всю эту историю с похищением Скобо и судом, мне жаль расставаться с водным рыцарем. Ещё многое хотелось бы у него спросить…
Но след на воде тает, Квирла больше нет.
А где-то в пещерах меня ждёт мой Бот, и мне надо торопиться.
Пора улетать отсюда, пора искать Варв.

* * *

Лодки медленно плывут к месту последней стоянки – туда, где пропал Скобо. Воины гребут против течения, и по дороге друзья слушают рассказ о наших подводных приключениях. Но всё это осталось позади. А что ждёт нас впереди – неизвестно: ведь в пещере мы наткнулись на тупик.
И не на один, а на целых три.
Мы высаживаемся на берег, помогаем воинам свернуть лодки, устраиваем короткий привал перед тем, как искать новый путь. Но что-то подсказывает мне: стоит вновь проверить ходы, ведущие из пещеры. Решаем начать со среднего прохода, отмеченного на карте Уулыбула как основная тропа. Мы знаем, там нас должен ждать тупик, завал из камней.
Но никакого завала больше нет и в помине.
Хочешь не хочешь, а поверишь в хардов, каменных людей. Вот ушли они – и освободили дорогу. Или не ушли, а лишь затаились рядом?
Я пытаюсь поймать чью-нибудь мысленную волну, вижу, что и мои спутники-горцы пытаются.
Но вокруг тишина. Или хардов нет, или нам не услышать их мыслей.
Кто они, друзья или враги? Зачем перегораживали нам путь, почему освободили его?
И чего от них ждать?

Довольно долго пробираемся мы по узкому извилистому тоннелю. Движемся цепочкой, опять вниз головами: сын предводителя Тыб с одним из воинов идут впереди, за ними – Иитыбул и Скобо, далее следует лекарь Оопапул, потом я. Позади меня – Бул и ученик лекаря Пап. Остальные воины замыкают шествие.
Не знаю, почему именно такой порядок, но его установил сам предводитель.
Осторожно, один за другим, мы продвигаемся вперёд, вслушиваясь в темноту. Хотя темнота эта – не совсем темнота: во-первых, у нас есть светильники, а во-вторых, стены тоннеля словно отражают какой-то слабенький свет.
Мне нравится идти рядом с Оопапулом, он многое знает о пещерах и часто молча указывает мне то на одно, то на другое, любопытное. К примеру, только что он показал мне светящиеся грибы на стенах и своде тоннеля. Так вот откуда этот призрачный свет!
Дальше, судя по зарисовкам Уулыбула, нас ожидает большая пещера, отчего-то помеченная на карте кружком – и мы действительно попадаем в неё. Пещера просто огромнейшая, её своды теряются в темноте, тут бы и аркондр полетал свободно. Но стены…
Стены пещеры звучат, шуршат. На миг мне показалось… нет, не показалось – они действительно шевелятся!
– Это землетрясение? – тревожно спрашиваю я. – Землетрясения у вас на Тыбре бывают?
– Землетрясения? А что это?
Мои спутники озадачены: они ничего не знают о землетрясениях.
Но стены-то ходят ходуном.
– Назад! – командую я. – Сейчас накроет!
Мы отступаем к тоннелю, но поздно, поздно! От стен отделяются глыбы, одна за другой они катятся к нам. Да-да, они падают не на дно пещеры, как должно бы быть по всем законам тяготения – а на потолок, словно нарочно спрыгивают прямо в нашу сторону.
Их так много, мне кажется, что вся пещера вот-вот рухнет на нас.
Глыбы уже и за нашими спинами. Подкатившись к самым ногам, они вдруг замирают на месте, они меняются – из бесформенных валунов выдвигаются конечности, грубые подобия не то рук – не то ног. На мощных телах-глыбах проявляются тёмные лики, открываются зеленовато-светящиеся глаза. Глаза, излучающие силу загадочного подземного света.
Сомнений нет – это харды.
– Мы друзья, – спешу я послать мысленный сигнал, – мы пришли с миром!
Но поздно: отряд в окружении.


Глава 17. Харды.
Нас зажали каменные тиски. Харды обступили маленькую группу так плотно, что мы буквально вжаты друг в друга, нам трудно дышать – а они всё напирают и напирают. Неужели нас хотят раздавить? И вдруг плотное оцепление мигом рассыпается.
– Мы друзья, – повторяю я снова и снова, как заведённый.
– Мы знаем, – наконец слышится в моей голове, подобием глухого пещерного гула: это харды ответили на мысленный сигнал.

Общаться с каменными людьми нелегко: мысли у них формируются очень медленно. И это их общие мысли, мысли всего пещерного клана. То есть они сначала как-то внутренне между собой договариваются – не знаю даже, какими это объяснить словами: между ними проходят невидимые волны, из которых потом рождается единая мысль.
И действуют они все вместе.
А общаются харды через касание, так же познают и окружающий мир – потому и зажали отряд в тиски: они нас изучали. И видимо, поняли всё, что им было нужно: больше они нас не опасаются. Хотя, непонятно – чего могут опасаться эти каменные гиганты, способные раздавить любого, точно букашку?
– Мы оберегаем наши пещеры, чужак, – слышится в моей голове, – это всё, что у нас есть, это сама наша жизнь. Мы уничтожим всякого, кто попытается навредить нашему каменному миру.
Ну вот, опять та же песня! Что харды эти, что водные рыцари, что вверхголовые горожане – все готовы уничтожить любого, кто хоть на минуточку покажется им врагом. Непонятно, как они вообще тут все уживаются, в скорлупе своего внутреннего Тыбра.
Но, по счастью, харды нас врагами не считают. Мы разбили лагерь в их пещере – и потихоньку беседуем. Они выслушали мою историю, им ясна цель нашего горного путешествия, я даже рискнул обратиться к ним за помощью. И они, всей своей каменной грудой, теперь неспешно обдумывают эту новую информацию.
– Ты их не боишься, Йо? – пугливо жмётся ко мне Скобо.
– Нет, приятель. Они неопасные. Просто они другие.
Но Скобо всё равно не по себе, живые каменные существа выше его понимания. И так за последнее время с ним случилось много всякого странного, а уж это…
Он с ужасом косится на каменные стены и пещерный свод:
– Как ты думаешь, Йо: здесь все камни живые, в этих жутких пещерах?
Честно говоря, я и сам не знаю. Но, похоже, Скобо нравится себя пугать, он шепчет:
– А если они на нас все разом вдруг навалятся?!
– Зачем?
– Чтобы убить.
Смешной этот Скобо, ну и каша у него в голове! Зачем разумному существу убивать другое разумное существо без всякой причины?
– Они сильные – потому и убьют нас, – бормочет Скобо. – Просто потому, что могут.
Вот те раз! Послушать его, так сила нужна только для убийства и разрушения.

Зато пещерных горцев харды не пугают. Горцы свыклись с камнями, а если эти камни ещё и живые – с ними же и поговорить можно.
Иитыбулу харды нравятся.
Посовещавшись, каменные люди принимают решение: они проводят нас к шлюзу, они знают, где он. Правда, я не сразу понял, что речь идёт именно о шлюзе, ведь харды называют его по-своему – «провал в ничто». Ну, им, может, и в ничто – а мне-то в самый настоящий космос.
Родной Варв искать.
В общем, харды дают нам проводника. Вы не подумайте, это не каменная глыба какая-то там, что будет еле-еле ползти впереди, указывая дорогу. Нет, это округлый камешек, в ладонь уместится. Правда, камешек довольно увесистый.
Скобо таращит глаза: этот булыжник – наш проводник? Но я объясняю, что камень нужен только для связи, как устройство общения: сами харды никуда не пойдут, они останутся где были, но смогут передавать по цепочке сообщения своим собратьям в других пещерах. А мы через этот камень будем от них узнавать, куда идти дальше.
По-моему – это просто здорово!

* * *

Мы продолжаем путь. Я несу камень, и в момент связи проводник слегка вибрирует в моей лапе.
Мысль у хардов передаётся медленно, от камня к камню – поэтому идём мы неспешно, с остановками. Но я этому даже рад: места сплошь красивые, с пещерных сводов свисают причудливые наросты-сталактиты, некоторые из них цветные – и прозрачны, точно стекло. Навстречу им поднимаются пики сталагмитов, образующих на дне пещер целые лабиринты. И мы со Скобо успевает полюбоваться пещерами отовсюду – и со дна, и с потолка. Зато наши спутники-горцы строго придерживаются правил: вверх головой они только в лодках плавают, а так – ни-ни!
Встречаются нам и небольшие озёра, вода в них нежно светится – и я теперь знаю, почему: в воде скрыта жизнь, в ней обитают водные рыцари.
Возможно, сейчас они из глубин наблюдают за нами.

И вот мы опять застряли в самом начале узкого прохода. Застряли не буквально – у нас за спиной осталась пройденная пещера, и дальше двигаться тоже можно. Только харды почему-то с нами на связь не выходят, и мы ждём их сигнала. Вновь и вновь я настойчиво посылаю им вопрос: что случилось? Идти ли нам вперёд?
Тишина.
– Нас заманили в ловушку, – ноет Скобо, – я так и знал!
– Зачем? – удивляется Иитыбул.
– Чтобы раздавить!
Горцы смеются над Скобо. Я тоже улыбаюсь, хотя слегка встревожен: первый раз связь с хардами прервалась так надолго. Но Иитыбул спокоен, он разворачивает карту, показывая нам наш маршрут и то место, где мы в данный момент находимся. Если верить карте, шлюз недалеко. Но путь к нему перечёркнут двумя толстыми линиями, обведёнными сплошным кругом – что бы это значило? Увы, ответ знает только Уулыбул, пра-пра-прадед нашего предводителя.
Наконец камень-проводник вновь завибрировал в моей ладони: каменные люди сообщают, что не могут вести нас дальше через пещеры, что у них нет связи с их жителями.
Установить связь мешает «чёрная слизь».
Слизь? Я пытаюсь узнать, что это вообще за штука такая, но общаться с хардами сложно, у них много своих особенных каменных понятий, совершенно недоступных другим. Я долго вникал в их мысли, прикидывая, что к чему, пришлось даже переводилкой воспользоваться. И в общем получается, что «чёрная слизь» – это какая-то липкая местная живность, обитающая в некоторых пещерах. Иногда, в поисках пищи, она течёт потоком, куда ей вздумается, обволакивая всё на своём пути и высасывая силу жизни.
Короче – чёрная слизь питается чужой жизненной энергией.
И что самое неприятное, она блокирует сообщение между пещерами хардов, разделяя их и мешая передаче мыслей. То есть, если мы даже через эту слизь проберёмся в целости и сохранности, харды в других местах не будут знать о нас ничего. И нам снова придётся проходить не очень-то приятный ритуал знакомства с живыми камнями.
– А нельзя ли эту слизь как-нибудь отпугнуть? – спрашивает лекарь Оопапул: у него с собой целая котомка всяких снадобий, как лечебных, так и для других целей.
Но харды считают, что слизь ни отпугнуть, ни победить нельзя, можно лишь перегородить ей путь. Сами они, если слизь проникает в их обиталища, встают плотной стеной, медленно вытесняя её в расщелины. Но при этом они жертвуют лишь оболочками – своими каменными телами, потому что жизнь из этих тел сразу перетекает в соседние вместилища, а камней тут полно. И харды могут свободно переливать свою жизнь из камня в камень – потому бессмертны.
Зато оставленными телами они надёжно перекрывают путь коварному врагу.
Теперь ясно, почему были закрыты ходы, когда мы искали Скобо! Харды вытесняли из них чёрную слизь, и, поставив защиту, отступили обратно в свою пещеру. Выходит, они отлично с этой слизью справились, ведь нам она по дороге нигде не попадалась.
Что ж, надеюсь – и мы с этой хищницей разберёмся.


Глава 18. Хищная тьма.
Нас предупреждали, но всё равно – когда река тёмной слизи перегородила путь, стало жутковато: слизь эта трепыхалась и побулькивала, точно живая. Хотя, судя по скупому описанию хардов, она и была живой. И была хищной – вон выпукляется бугорками, жадно вытягивая их в нашу сторону подобиями коротких щупалец! По счастью, мы наткнулись на неё не в узком проходе, где не развернёшься, а внутри небольшой пещеры: слизь текла по пещерному своду прямо перед нами – не забывайте, что вместе с горцами и нам приходится идти в основном вниз головой. Эту бы слизь обмануть, по дну пещеры под ней быстренько пробежать, но она и по дну тянется в точности так же, как и сверху: поток слизи сползает по стенам на пещерное дно, замыкаясь в сплошное кольцо.
Так вот что значили на карте две жирные линии, обведённые кольцом!
Враг наверху и внизу – короче, пути круг`ом перекрыты.
До чего же хитрая гадость! Не будь у нас фонариков со светящимися жуками,  мы бы в темноте её даже не заметили.
Отряд отступил – стоим, думаем. Эх, аркондра бы сюда! Он бы живо промчал нас целыми и невредимыми сквозь это хищное оцепление.
– Может, перепрыгнуть? – быстро предлагает Тыб, и Бул согласно кивает: мы здорово прыгаем, ага!
– Нет, слишком опасно, – возражает их отец. – Ошибка может стоить жизни.
Иитыбул бросает над потоком небольшой камень – и щупальце слизи живо захлёстывает его налету, утягивая в чёрные недра. У воинов есть лодки, но и лодки нам вряд ли помогут: эта липкая слизь – не вода, лодка по ней и на метр не продвинется.
– А давайте построим мост и перейдём! – предлагает Скобо.
Мысль про мост хороша – но из чего же его тут строить? Каменные глыбы ворочать? Времени уйдёт много, да и вряд ли нам это по силам.
Мы в растерянности. И вдруг камень-проводник в моей руке завибрировал: харды поймали мысль Скобо и вышли на связь.
– Харды помогут вам, – слышу я, – харды рядом…
И действительно, пещерная стена у нас за спиной внезапно оживает, сползает вниз медленной тяжёлой лавиной – это и пугает, и завораживает. Один за другим, харды катятся к чёрному кольцу сплошной каменной волной – и передние отважно вдвигаются в поток. Слизь мигом охватывает их, но сверху стремительно надвигаются другие – ещё и ещё.
– Какие они отважные! – восхищается Скобо. – Они не жалеют себя, жертвуют собой ради нас!
– А ты их боялся, Скобо! – хихикают Тыб и Бул.
– Строго говоря, харды не гибнут, – поясняет лекарь Оопапул. – Они оставляют этой слизи лишь пустые тела, оболочки, успевая перелить свою жизнь в соседние камни, а из тех – в следующие. И так они уносят свои жизни по цепочке, прочь от врага.
Как же всё-таки интересно эти харды устроены!
Чтобы камни удерживались на месте, сообразительные харды, разумеется, строят мост не на потолке, а на дне пещеры. И внизголовым горцам опять, так же, как и в лодках, приходится перевернуться головой вверх, в неправильное для них положение.
Но ничего не поделаешь: обстоятельства сильнее привычки.
И вот уже довольно высокая каменная гряда перегораживает чёрную реку: путь для нас открыт.
– Вперёд, бегом, – командует Иитыбул, – нужно опередить врага!
Мы бежим по мосту, сохраняя тот же порядок, в котором шли сквозь пещеры. Я настоял на этом, хотя меня пытались пропустить вперёд. Мы бежим что есть сил, а слизь, чувствуя, как от неё ускользает добыча, стремительно забирается по камням всё выше и выше, подступая почти к самым нашим ногам. Скобо вопит от ужаса, увидев, что слизь над головой тоже свешивается к нам жадными щупальцами, и на бегу я успеваю полоснуть по ним своим походным лазерным резачком.
Мы, варвли, оружия не носим. Но этот небольшой резак у меня всегда при себе.
Сработало! Обожжённые отростки слизи, шипя и пузырясь, втягиваются обратно. Я быстро передаю включённый резак бегущему за мной Булу, тот, от души врезав по новым щупальцам пару раз – ученику лекаря Папу; тот – воинам, бегущим в конце цепочки. Первый из них, отпугнув врага над головой слепящим лучом, проскакивает опасную часть моста. Но замыкающий воин не успевает взять лазер: его ногу захлёстывает липкая волна, сдёргивает вниз – и даже не вскрикнув, он мигом скрывается в жадно чавкнувшей тёмной массе.
Всё кончено. Каменный мост полностью затянут чёрной плёнкой.
Мы стоим на другой стороне гиблого потока, потрясённые.
– Он погиб, погиб… Мы все чуть не погибли, – шепчет Скобо побелевшими губами.
У меня внутри всё сжимается:
– Он погиб из-за меня… Если бы не я, всех вас сейчас бы тут не было.
– Нет, Йо, – Иитыбул опускает свою сильную руку мне на плечо, – никто не виноват. С тобой или без тебя, но мы обязательно повторили бы опасный путь моего пра-пра-прадеда. Мы давно об этом мечтали, ты лишь дал нам повод наконец сделать это, и твои особые способности помогли общаться с другими жителями пещер. А погибший был настоящим воином, он до конца исполнил свой долг – долг защищать других. Он отдал свою жизнь как герой. С ним мы потеряли часть себя, мы будем помнить о нём…
Мы замерли на месте, вновь и вновь переживая случившееся. Но слизь уже ползёт в нашу сторону, вынуждая отступить и покинуть страшное место.
Группа продолжаем путь в скорбном молчании.

Но есть и хорошая новость: строя мост, харды всё-таки успели связаться с сородичами на другой стороне пещеры и передать им весть о нас. И нам снова помогают, наш отряд опять ведёт по горному лабиринту камень проводник.
Если верить хардам и старинной карте Уулыбула, шлюз совсем близко. И мы делаем последний привал, чтобы восстановить силы и немного опомниться от только что пережитого. Тыб и Бул рассказывают нам о погибшем, его товарищи-воины переживают потерю в молчании.
Воинам не к лицу лишние разговоры.
Чуть позже Иитыбул вспоминает рассказы своего деда.
– Я тогда был маленьким, и очень любил слушать истории о путешествиях. Дед мой, конечно, далеко не всё помнил из этих историй, рассказанных ему его дедом, а тому – самим Уулыбулом. Мне же эти рассказы казались лишь увлекательными сказками, выдумками старших. Кое-что из них я и сам успел подзабыть за долгие годы. А теперь вижу, что всё в этих сказках было настоящим.
– И чёрная слизь? – шепчет Скобо.
– Нет, про слизь дед ничего не рассказывал. Возможно, он и сам про неё забыл. Зато он рассказывал о тенях. И этой истории я в детстве боялся больше всего.
– О каких… тенях?
– Тех, что забирают жизнь.
На Скобо жалко смотреть: от страха его длинноватый нос и все четыре уха покрылись испариной. Но и мне не до смеха: мой дед Йоллин-старший тоже кое-что рассказывал о тенях.
О страшных тенях красной планеты Зеи.
О них – и о моём отце.

* * *

Аркондров вывели на Варве, они искусственные существа, я говорил уже. И одним из первых аркондров Варва был Бот – аркондр моего отца Йотуллина Йоллина.
Мы, варвли, все путешественники. И планета наша кочует с места на место, и сами мы подолгу дома не сидим. Потому и создали аркондров, чтобы на них свободно летать повсюду.
Давно, когда я был ещё малышом, наш Варв двигался мимо красной планеты Зея.
Варв летит медленно, не спеша, это вам не космолёт, это целая планета. И пока он летит – мы, варвли, успеваем делать вылазки по космическим окрестностям. И разведчики доложили, что эта Зея – планета красивая, что на ней много удивительных растений. Мои родители сразу отправились туда, ведь они были биологами, изучали всё живое на незнакомых планетах и сами выводили новые растения и организмы.
Отец полетел на Боте, а мама – на своём покладистом серебристом Вите. И до того им на этой Зее понравилось, что они слетали туда ещё раз, потом – ещё и ещё. Наконец и меня взяли с собой на космическую прогулку. Тогда старшие дети, братья Йон с Йеном и сёстра Юлли, уже были заняты учёбой. А вот я, малявка – ещё нет.
С прогулки аркондры вернулись сами. Вернее, ими с Варва управлял наш дед.
Вит доставил меня и потерявшую сознание маму, а отцовский Бот прилетел пустым. Мама сильно пострадала. Несмотря на все старания наших лекарей, она вскоре умерла, так и не очнувшись. С тех пор нас четверых воспитывали строгий дед Йоллин и бабушка Улли.
О том, что случилось на Зее, Йоллин-старший узнал от Вита: в отличие от молчуна-Бота, Вит – аркондр общительный. Я же был тогда ещё слишком мал, чтобы что-то связное рассказывать, даже в своих детских мыслях.
Трагедия случилась в горах Зеи. Пока я мирно играл на травке с местными искристыми камешками, аркондры присматривали за мной, отдыхая рядом на горном уступе: аркондры любят устроиться повыше. А мои родители отошли, они собирали образцы цветов у входа в большую пещеру. Луч местного светила отбросил от них тени внутрь пещеры – и эти тени вдруг выползли наружу, набросились на отца и маму. Аркондры рванулись на помощь, но всё произошло почти мгновенно. Отбиваясь лазерным резаком, мой отец Йотуллин смог освободить маму, оттолкнуть её в сторону. Но она пострадала от нападения, и её сил хватило лишь на то, чтобы затащить меня в кабину Вита и послать нашим на Варв сигнал бедствия.
Сам же отец не вырвался. Тень обволокла его, от него ничего не осталось.
Бот сразу выжег своим огнём всю эту пещеру. Но больше он ничего поделать не смог. Может быть, с тех пор он и не любит ни с кем общаться.
Я подрос и летаю на Боте, вы знаете.
Я летаю на аркондре моего отца…


Глава 19. Вход.
Перепуганный Скобо всё же уснул. Дремлют и все мои спутники, они не стали жевать чайные листья: нужно хорошенько отдохнуть, чтобы набраться сил перед последним переходом – неизвестно, что ждёт нас впереди. Воины будут дежурить по очереди, а ещё нас охраняют харды, наши новые друзья – они окружили отряд плотным кольцом, на случай любых неприятностей.
Пытаюсь заснуть и я – мне нужно срочно побывать в Надмирии, нужно увидеться с Олаэ. Может быть, эта встреча станет последней.
Я говорил уже, Надмирие, мир снов – огромный мир, он охватывает весь космос, точно пронизывая его собой. И мы не видим этого мира, пока не заснём. Раньше, на родном Варве, я просто спал и ничего не знал о мире сновидений. Тогда, не придавая снам значения, я не мог в них «поймать себя», не умел там действовать, не был знаком с их жителями. Но на Тыбре я сделался настоящим путешественником по снам, и мне жаль терять эту возможность.
Жаль расставаться и с Олаэ.
Кто знает, что будет, когда я улечу с Тыбра? Встречусь ли с ней ещё?
Может быть, вход в Надмирие открывается для меня только здесь…

* * *

Я опять на Горбатой Тропе – и значит, я сплю.
«Олаэ!» – зову я, и её узкая рука тихо ложится мне на плечо: Олаэ за моей спиной.
– Ты долго не приходил, Ролл. Ты совсем разучился спать? – смеётся она.
Ролл, конечно! Я вспоминаю своё отражение в сонном зеркале, поворачиваюсь к нему – вот он Роэлло: стройный, высокий, волосы на голове сияют белой короной. Теперь ясно, кого мне напоминали водные рыцари. Ясно, на кого, как две капли воды, похож Квирл!
Как две капли воды, да. Думаю, лучшего сравнения для водного существа не сыщешь.
Во сне я не только Ролл, во сне я ещё и вылитый Квирл.
И этим открытием я делюсь с искрящейся девой.
Она слушает, согласно качая головой, точно когда-то знала всё это, но забыла – и медленно, с трудом вспоминает. Особенно её заинтересовал воинственный Дверл – и Олаэ вновь и вновь просит повторить о нём всё, что я знаю, с малейшими подробностями. Потом она долго молчит, я уже начинаю волноваться, что сейчас проснусь, не успев поговорить с ней о самом важном.
– Ролл, мой Роэлло… Значит, Квирл его двойник? Неудивительно, что у него нашёлся двойник в вашем мире, варвль: у всего, я думаю, есть двойники в разных мирах. Разные миры – разные судьбы. Но этот странный Дверл… Уверена, мой брат погиб не случайно. Помнишь, я говорила тебе о маге, о колдуне?
Я киваю, лишь приблизительно представляя, что она имеет в виду: у нас на Варве никаких магов-колдунов нет. Но на других планетах я слышал рассказы о них. Не знаю, как вам объяснить попроще, а сам я понял так: вообще маги – это существа, способные изменять природу вещей или даже превращать одно в другое. То есть было что-то одно – а стало немножко другое. Или совсем другое, вообще не узнать. Был кто-то больной, дохляк-дохляком – а стал здоровенный лоб, брёвна о коленку ломает. Был лентяй – а теперь от работы за уши не оттащишь, есть-спать забывает. Была впереди яма, ругались и спотыкались все – а стал ровный путь, и все по нему вперёд шпарят, даже не задумываясь, кто дорогу починил и кому сказать «спасибо».
Потому никого и не благодарят.
А иногда – сделалась вместо ямы вдруг гора, и все по ней вверх карабкаются, и опять недовольны, и ругают почём зря соседей, правительство и местные законы.
И только магам одним ведомо, зачем они так устроили.
Какие-то вот такие у магов этих удивительные знания и способности.
А колдуны – это неправильные маги. Маги со знаком «минус». Выучились они каким-то особенным знаниям, но делают всё только себе на пользу, ни о ком другом в мире не беспокоясь. А ведь чаще всего то, что одному себялюбцу на пользу, другим всем – чистый вред.
Я вспоминаю всё это, слушая Олаэ.
А она продолжает:
– Этот колдун… он очень злой. Может быть, он тайно повлиял на мысли того водного рыцаря, Дверла? Изменил их, напитал ненавистью – у колдунов ведь есть такая возможность. И теперь через Дверла подстрекает других рыцарей к войне.
Кто знает… Но причём же здесь гибель Ролла?
– Понимаешь, – отвечает Олаэ, поймав мою мысль, – двойники из разных миров не случайно так похожи. Они прочно связаны, поэтому во снах находят друг друга, могут обмениваться мыслями. Думаю, Роэлло что-то знал о колдуне, о его планах, что-то очень плохое – и мог раскрыть это своему двойнику-рыцарю. Колдун всё понял и избавился от препятствия. От моего брата.
Да, всё это походит на правду. По крайней мере, смерть Роэлло перестаёт быть бессмысленной и страшной случайностью. По-моему, случайностей вообще не бывает, всё происходит зачем-то и почему-то. Только мы иногда не знаем ни причин этих, ни следствий.
– Но Олаэ, и ты же теперь в опасности! Колдун может узнать о твоих догадках: вспомни, как он расправился с Роллом. Глупец, зря я затеял этот разговор…
– Нет, Йо, – она впервые называет меня по имени, – не только ты умеешь ставить мысленную защиту. Я закрою свои мысли от колдуна, я буду осмотрительна! Но я постараюсь образумить жителей водного мира, пока не поздно. Ты же говорил, там есть дамы? Я сумею убедить их. Возможно, там найдётся и мой двойник. Но прости – ты ведь хотел поговорить о чём-то важном?
Олаэ всё-таки успела заметить моё мимолётное переживание.
– Наш путь в пещерах подходит к концу. Надеюсь, я скоро покину Тыбр. Скажи, как мне потом разыскать тебя?
– Смешной! – улыбается дева, тряхнув волосами, и облачка лёгких искр взлетают над её головой. – Ты научился входить в Надмирие, и неважно, где ты в вашем мире окажешься: вход открылся внутри тебя самого.
Действительно – всё просто.


Глава 20. Шлюз.
Последний переход был долгим, но простым. Ни завалов, ни чёрной слизи, ни других неприятностей нам на пути не попадалось.
Всю дорогу я шёл рядом с Иитыбулом, мы беседовали о моём аркондре, о Боте. О том, как же всё-таки ему попасть к шлюзу.
Ясное дело, сквозь пещеры громадина-Бот не пролетит: проходы местами такие узенькие, что и мы еле протискивались. А снаружи его может настигнуть оружие вверхголовых, о котором я знаю лишь со слов предводителя горцев. Броня у Бота, конечно, крепкая, она во многих переделках нас спасала – но не стоит зря рисковать и испытывать её на прочность. Тем более что и Бот в долгу не останется: не завидую я тому, кто его разозлит. Помните, конечно, что стало с местным космическим причалом?
А у нас, варвлей, железное правило: не причинять вреда жителям планет, по которым мы путешествуем. Бот об этом правиле прекрасно знает, но далеко не всегда ему следует.
Такой уж у него нрав.
И вот в дороге Иитыбулу приходит в голову неожиданная мысль, показавшаяся мне удачной – попросить помощи у хардов. А вдруг они смогут раздвинуть для нас каменные проходы и провести моего аркондра к шлюзу через горный лабиринт?

* * *

Наконец мы почти у цели: толпимся в узком тоннеле у входа в большую пещеру. Пещера эта не просто большая – она гигантская и высокая, подобно башне. Но мы стоим у входа в неё вниз головами, и она кажется нам глубокой, как колодец. И где-то в ней точно есть выход наружу – сейчас я имею в виду не шлюз, выход в космос, который мы так долго искали, а выход во внутреннее пространство Тыбра. Потому что в пещере светло, сюда проникает сияние Рора, тыбрской звезды. Свет идёт из дальнего правого угла, идёт снизу – не забывайте, горы-то всё-таки перевёрнутые. Но все мы смотрим на пещеру вниз головами по здешней традиции – и для нас свет всё равно льётся сверху.
Это очень красиво – косые оранжевые лучи, пронизывающие тьму каменного колодца…

Шлюз искать не пришлось, высокий вход в него сразу виден на противоположной стене пещеры: издали кажется, что в каменную породу врезана огромная металлическая заплата. Заплата, кое-где покрытая запылённой резьбой. Это производит сильное впечатление.
Кто создал этот шлюз, когда? Наверно, его построили первые поселенцы, укрывшиеся под землёй во времена древней планетарной катастрофы: они и закрыли за собой массивную дверь. Интересно, работают ли ещё механизмы шлюза? Ведь ими, похоже, не пользовались с тех давних пор, как здесь побывал пра-пра-прадед Уулыбул.
Вы ведь помните, его спутники погибли.
Мне не терпится всё выяснить, я спешу к цели. Но свод пещеры слишком высокий, к шлюзу лучше идти по её дну, поэтому я нарушаю традицию внизголовых: спрыгиваю с потолка – и бегу по полу.
Вы, наверно, совсем запутались, где пол, где потолок? Но для меня это очевидно: когда я вверх головой, в привычном для всех варвлей положении, всё, что под ногами – это пол.
А потолок сверху.
За мной торопится Скобо. Иитыбул кричит нам вслед, чтоб не спешили, но в меня, похоже, мой Бот вселился с его супербыстрым огненным двигателем – помните, я о нём в начале рассказывал?
Я бегу что есть сил.
Но на середине пещеры я вдруг улавливаю краем глаза какое-то движение слева. Я бегу быстрее – движение ускоряется, замираю на месте – и всё замирает.
У нас, варвлей, повышенное чувство опасности, и происходящее мне не нравится.
– Скобо, возвращайся назад, – кричу я через плечо, – быстро!
Надеюсь, он послушался, потому что оглядываться времени нет – ни на миг нельзя упускать из виду вероятную угрозу. Сделав осторожный шаг, потом ещё шаг, замечаю слева в луче света лёгкое мелькание, точно в такт моим шагам движется тень. Неужели, это тень, моя тень – обычная тень, от которой я успел отвыкнуть за время путешествия в тёмных пещерах?
Опять остановившись, на этот раз в широкой полосе света, я медленно поворачиваю голову влево: тень, высоченная тень, отброшенная от меня идущим снизу рыжим лучом, тянется вверх по стене пещеры. И отчего-то эта тень не вызывает доверия. Смотришь на неё – и кажется, что она надвигается, ползёт на тебя.
Тень. Тени. Гибель отца…
– Йо! – кричит Скобо откуда-то сзади. – Йо, беги же, беги!
Но мне не отвести глаз, тень гипнотизирует меня, мои ноги будто приклеились к полу. Она нависает надо мной – тень вне стены, тень ни на чём, тень, колышущаяся в воздухе. Сквозь неё пролетают стрелы, пущенные издали воинами-горцами – и не причиняют ей никакого вреда.
Разве можно поразить летящей стрелой бесплотную тень?
«Если бы здесь был Бот, – тянется в голове вялая мысль, – он бы её огнём…»
Я порываюсь достать лазерный резак, но руки не слушаются – и мне не сдвинуться с места.
И тут – луч, ослепительная белая вспышка рвёт сумрак пещеры! Тень взрывается и опадает на камни вялыми тёмными клочьями. Чьи-то сильные руки хватают меня сзади, что-то сдавливает запястья. Острая жалящая боль в плече, точно от пчелиного укуса – было дело, разок я помогал Куби собирать кислый мёд на его иберийской пасеке, и мне тогда от пчёл здорово досталось. Голова идёт кругом, кружится потолок, кружится пещера.
Всё пропадает, я падаю в темноту…


Глава 21. Переговоры.
– Ролл!
Веки тяжёлые, будто каменные, открыть глаза невозможно, но я пытаюсь.
– Ролл! Очнись же, очнись…
На миг приоткрываю один глаз – Олаэ! Она склонилась надо мной, трясёт за плечи.
– Слушай, слушай, – быстро шепчет она, – ты вот-вот проснёшься!
– Я что – во сне?
– Да, да! С тобой что-то случилось, это неправильный сон! Тебя заставили спать.
– Откуда ты знаешь? – бормочу я через силу.
– Твоя воля парализована, ты себе не хозяин. Кто-то навязал тебе этот сон, на тебя напали.
Я с трудом собираю мысли: пещера, укус пчелы… Выходит, мне вкололи какое-то снотворное?
– Постарайся удержаться здесь подольше, Йо. Я пробую поймать волну нападавшего...
Тишина. Как хорошо, Олаэ рядом, держит меня за руку. И можно спать, спать…
– Это он, – шепчет Олаэ, – это он, Йо! Я его узнала!
Я Йо, да. А кто он – неважно. Сейчас только спать, спать…
– Йолли, – шепчет Олаэ.
Спать, спать…
– Йолли Йоллин! – кричит она. – Ты меня слышишь?
Конечно, слышу. Услышишь тут, когда тебя трясут, как в метеоритном потоке.
– Плесните на него воды!
Голос Олаэ сделался вдруг низким, скрипучим. Меня окатывает медленная тягучая волна прохлады – и я окончательно просыпаюсь.
Красная комната плывёт подо мной, я лежу на потолке, но отчего-то не падаю. А вокруг топчутся чьи-то ноги в тряпичных сандалиях. Мир несколько раз поворачивается, и в конце концов я оказываюсь лежащим на полу, в лужице вязкой тыбрской воды.
Надо мной стоит красный старик с бородой, с длинными волосами. Глаза у него тёмные-тёмные, точно глубины горных пещер. Сначала он кажется мне высоким, потом я понимаю, что старик-то будет не выше меня, когда я встану во весь рост. Но вставать не хочется, я лишь вяло разминаю затёкшие лапы.
– Это действие сонной настойки, – ухмыляется старик, – скоро всё пройдёт, дорогуша. Эй, подайте ка гостю бодрящего чая!
Скрип шагов, кто-то подносит к моим губам чашу с тёплым питьём, я делаю несколько глотков, ловя знакомый вкус чайных листьев. Не знаю, куда я попал, но если меня тут будут допрашивать – соврать я теперь не смогу.
Наконец мне удаётся сесть. Подо мной красный стеклянный пол, сквозь него светит вездесущий Рор, окрашивая всё красным. Старик и впрямь невысок, но крепок и широк в плечах, голова его прячется в дебрях густых волос, отчего кажется, что он вообще без шеи. По его знаку двое четвероухих прислужников поднимают меня из лужи и усаживают на низкую скамью.
– Чего вам от меня нужно? – бормочу я, лёгким движением спины отряхивая мокрую шерсть.
– Ну вот! Так-таки сразу и к делу? – усмехается старик. – Думаю, дорогуша, нам следует сначала познакомиться, по всем правилам космической вежливости.
– По всем правилам космической вежливости не поливают водой, не нападают со спины и не вкалывают сонную настойку, – возражаю я. – Из чего, кстати, вы её здесь готовите?
– Секрет, дорогуша, секрет! Тайна фирмы.
Подумаешь, тайна. Думаю, для лекаря Оопапула это вовсе никакая не тайна: в природе всегда есть что-то бодрящее и что-то усыпляющее.
Но – Оопапул, мои спутники! Что стало с ними?
– Я в плену? Где мои товарищи?
Старик сверлит меня своими тёмными глазами, что-то обдумывая.
– Я Флиппин Стравиц, – произносит он наконец с приторной улыбкой. – А ты Йолли Йоллин, я всё про тебя знаю. И думаю, для начала тебе стоило бы поблагодарить меня за своё чудесное спасение.
Я вспоминаю пещеру, ужасную тень, луч, вспышку белого света – и склоняю голову, приложив лапы к сердцу: общепринятый космический жест благодарности.
– Ты не в плену, варвль, ты в правительственной резиденции. Скажем так: приглашён сюда на переговоры.
Ага, хорошенькое приглашение, до сих пор в глазах мельтешит. И старик-то непростой, держится важно – явно из местного начальства.
– Ты кто? Хрыб? – спрашиваю я быстро.
– Хрыб? Я-то?! – старик заразительно хохочет, хлопая себя по бокам.
Не хрыб – тогда кто? Стоп, а что мне вообще известно о здешнем начальстве? Быстро прокручиваю в голове рассказы Скобо: у хрыбов, которые всем заправляют, двойные имена и оканчиваются они на «б» – ну, как у Тыб-Тыба, помните? А у знати не меньше трёх имён, с благородным окончанием «бр», и таких я здесь пока не встречал. Но старик, судя по имени, ни под одно описание не подходит. Может, он самый главный? Есть же тут у них кто-то самый главный?
Самый главный есть всегда и всюду.
– Ты местный правитель, Флиппин Стравиц?
Старик делается вдруг очень серьёзным, правда, ненадолго – в его прищуренных глазах так и скачут лукавые искорки.
– Главный? О нет, нет! Местный правитель – наш благородный Обр-Собр-Тобр-Пентобр, Свет и Слава Тыбра. О! О! О! О! – торжественно произносит мой собеседник, четырежды кланяясь в никуда.
Слуги падают на колени, крича: «О! О! О! О!» – и дружно кланяясь в ту же сторону.
– Я же, волею обстоятельств, лишь его жалкий слуга и советник. Так меня и зови, варвль – советник Стравиц.
– И о чём же мы должны… э-э-э… переговариваться? – интересуюсь я.
– Приходи в себя – и всё узнаешь. Сейчас у благородного Обра-Собра-Тобра-Пентобра, Света и Славы Тыбра, обед – его первый обед из трёх ежедневных. Отдыхай, тебе тоже принесут закуски. Позже я за тобой пришлю.
Флиппин Стравиц скрывается, за ним, шлёпая сандалиями, гурьбой утопывают и слуги, не менее пятерых четвероухих.
– Снаружи останется стража, – слышится из-за двери удаляющийся голос старика, – но это лишь для того, чтобы никто не нарушал твоего покоя, варвль. Даже ты сам.
Ничего не скажешь, ловкий способ держать в плену, соблюдая полную видимость космической вежливости.

Вскоре прибегает слуга с полотенцами, чтобы обсушить мою промокшую шкурку. А одежда у нас, варвлей, кожаная, она не мокнет. Наши учёные-биологи выращивают для неё специальную кожу, мягкую и прочную. Так что мы не носим кожу и мех убитых зверей, как иберийцы, к примеру, или жители пятилунного Галлеана.
Подают закуски. После питательного чая я не голоден, варвли вообще едят мало – но из вежливости еду пробую, и она оказывается вкусной: это горячие вафки со сладкими начинками, похожими на варенье, и целое блюдо незнакомых мне фруктов, из которых я узнал лишь брыцы. Помните? – те кисло-сладкие и пупырчатые, что ел при нашей встрече Главный Мусорщик. Я рассказывал. А вот жареная зверятина в соусе мне ни к чему: варвли ничего живого не едят.
Интересно, кого это они тут жарят? Кротозайцев что ли?
Я ем – и ломаю голову: где мои друзья? Их тоже держат в плену – или они спаслись? Где Скобо?
И что всё-таки нужно от меня волосатому Флиппину Стравицу?
Как старик и обещал, после еды провожатые, всё те же пятеро ушастых, ведут меня к местному начальству. Двое топают по бокам, двое тащатся позади, а один указывает дорогу, всё время оборачиваясь и подобострастно кланяясь.
Раз такие почтительные, могли водой и не поливать.

* * *

Мы входим в зал с золотым стеклянным полом: оранжевый свет Рора, проходя сквозь стекло, делается нежно-золотистым, искрящимся. На всём играют золотые отсветы – на богато украшенных стенах и потолке, на лицах собравшихся, на их причудливых причёсках и расшитых одеяниях. Нельзя не залюбоваться…
– Особое стекло в полу, – быстро шепчет кто-то за моим плечом, и я узнаю скрипучий голос Флиппина Стравица, – изготовлено по моему личному рецепту. Захочешь, расскажу о нём подробнее: я великий изобретатель! А сейчас пошли, представлю тебе здешнего правителя, ты ведь интересовался.
Советник хихикает в бороду – и тащит меня вглубь зала, бесцеремонно раздвигая придворных.
– Кланяйся, варвль, кланяйся! – громко кричит он. – Перед тобой – Обр-Собр-Тобр-Пентобр, Свет и Слава Тыбра! О! О! О! О!
Придворные слева и справа мигом расступаются и буквально складываются пополам, склоняясь к самому искристому полу, по их лбам скачут золотые «зайчики», все кричат: «О! О! О! О!»
Советник выталкивает меня вперёд. Надо мной на возвышении сидит толстый мальчишка с оттопыренными ушами – штук по пять-шесть с каждой стороны – и сияющим золотым лицом: я пока не понял, грим это на нём или маска тончайшей работы. На маленькой голове правителя громоздится высокая корона с каменьями, длинная мантия сползает по ступеням трона – и он довольно бесцеремонно рассматривает меня в упор.
Я вежливо кланяюсь.
– Вот он – варвль, Ваше Светейшество, – представляет меня старик, – варвль Йолли Йоллин.
– Кошмарные какие эти чужаки, – передёргивает узкими плечиками золотолицый, – шерсть, лапы… Он не похож на наших культурных подданных и напоминает пещерного дикаря. Он нам не нравится!
Я хмыкаю украдкой: мальчишка говорит о себе во множественном числе – «мы».
– Варвли – вечные странники. Они живут на летающей планете, Ваше Светейшество, – аккуратно вставляет советник Стравиц, – и путешествуют по всему космосу.
– Да делать им видно нечего, слоняться по чужим углам! – правитель обращает ко мне свой золотой лик. – И чего же тебе от нас надо… э-э-э… э-э-э…
– …варвль, – почтительно подсказывает Флиппин Стравиц.
Мне приходится говорить кратко: батарейки в моей «переводилке» вот-вот сядут, пора их подзаряжать. Вы ведь помните? Я отлично понимаю вверхголовых жителей, но они меня – нет. И чтобы общаться с ними, приходится использовать переговорное устройство.
Я быстро обрисовываю ситуацию с Ботом, заправкой, местной свалкой и нашим взаимным интересом в мусорном деле. Мальчишка на троне настолько потрясён, что минут пять не может выговорить ни слова: как?! Мой аркондр ест мусор?!
– Так чего же ты до сих пор не накормил помоями своё чудище и не убрался с нашей планеты? Чего ты нам тут беспорядки разводишь? Мы рассержены.
Я с трудом сдерживаю смех: его планета?! Его порядки? Похоже, что при его здешних «порядках» беспорядки – единственно разумное поведение. Пряча улыбку, я коротко рассказываю о моём общении с хрыбами и главным лекарем. И о тщетных попытках добиться разрешения на кормёжку Бота. Хотя мусора-то у них – завались, сами знаете.
– И правильно, что они тебе отказали! Ты же в сговоре с нашими врагами, с пещерными дикарями! Ты и сам – как они, чудище волосатое! – кричит правитель, вскакивая с трона, топая ногами и дёргая лицом.
Нет, всё-таки на нём не маска, а плотный золотой грим.
– Приказываем его наказать! – вопит капризный мальчишка.
Советник Стравиц мягко отодвигает меня в сторону, с поклоном выходя вперёд.
– Ваше Светейшество, этот варвль многое знает и может быть нам полезен. И его аркондр всё ещё на свободе…
– Поймать! – взвизгивает Обр-Собр-Тобр-Пентобр. – Уничтожить! Выбросить! Сжечь!
– Мы приложим все возможные усилия, – спокойно кивает старик, – но нужно время. А пока у меня для вас подарок, Ваше Светейшество.
Советник что-то извлекает из складок мантии и с поклоном подносит разъяренному повелителю. Ба, да это же мои магнитные ботинки!
– Эта забавная обувь, Ваше Светейшество, позволяет свободно передвигаться вниз головой.
– Да?! – мальчишка жадно хватает ботинки, мигом теряя ко мне всякий интерес. – Хотим надеть сейчас же!
Придворные бросаются переобувать своего повелителя. Ухмыляясь в усы, довольный старик хватает меня за руку и уводит прочь.


Глава 22. Маг.
После общения с правителем «переводилка» моя больше не работает. Но я и рта не успеваю раскрыть, а старик уже тащит меня к здешнему зарядному устройству, на ходу объясняя, что и как. Оказывается, эта их «заряжалка» накапливает энергию Рора, местного светила. Вполне разумно: на многих планетах жители используют энергию своих солнц. Но выходит, что и старик непростой: он услышал мои мысли – и мы можем общаться без помощи техники.
– Скажи, советник Стравиц, почему ваш правитель так молод? Это юный наследник правящей династии?
– Нет, его должность выборная, – отвечает мой собеседник на всеобщем языке.
Вторая новость: старик и космолингв знает!
– Как? Местные жители сами выбрали себе в правители какого-то мальчишку-болвана?
Советник хихикает:
– Осторожнее, варвль: ты говоришь о сам`ом Обре-Собре-Тобре-Пентобре…
– …Свете и Славе Тыбра, я понял, да. Но какая от подобного правителя польза? Ты же не похож на глупца, Флиппин Стравиц – объясни.
Советник весело кивает. Теперь мы сидим на скамье в местной оранжерее, полной диковинных растений и цветов, и все они растут в красивых сосудах с местной густой водой. И растут не вверх тормашками, а в точности, как на Варве – корнями вниз. Я любуюсь ими, а пятеро всё тех же ушастых провожатых караулят за дверью.
Как и полагается, оранжерея светлая, вся стеклянная – только перевёрнутая: прозрачный у неё пол, а не крыша, сами понимаете. А потолок оригинально украшен зеркальными облачками, отражающими идущий снизу оранжевый свет Рора.
– Видишь ли, варвль, наш правитель из самой богатой здешней семьи, владеющей местными плавильнями: в них перерабатывают всю железную руду. Всё, что есть тут, – старик указывает вниз, на стеклянный пол, сквозь который можно видеть добрую половину Тыбра, его подвесные города и дороги, – все эти мосты и галереи сделаны из металла семейства Пентобр. И главе их рода принадлежит здесь почти всё. Неудивительно, что правителем стал его наследник: через него Пентобр-старший рассчитывал править сам, но… Он внезапно умер, трагически погиб: сорвался вниз со своей же железной галереи, мигом сгорев в пламени Рора.
– Жуткая смерть. Я знаю, у вас это называется «упасть в небо». Такое часто бывает?
– Тут всё бывает, варвль, всё! Место погибшего занял его брат, дядя нынешнего правителя. Но вскоре погиб и он. Третий из братьев тоже недолго владел плавильнями…
– Дай-ка угадаю… И он упал в небо?
– Ты догадливый, варль! – радостно кивает советник Стравиц. – Наш драгоценный правитель стал круглым сиротой. Но сиротой действительно драгоценным, потому что он очень богат.
Ясно-ясно: правитель – мальчишка-болван, денег полно, старших не осталось. И кто же тогда всем заправляет? Ясное дело – советник Стравиц!
Старик ловит мою мысль и довольно ухмыляется:
– Сплошное удовольствие иметь такого правителя, варвль. Своей манией величия он смешит меня каждый день, без него было бы невыносимо скучно.
– Скажи, Флиппин Стравиц, ты ведь нездешний? Ты мало похож на этих многоухих тыбрцев.
– Да, я прилетел издалека – также, как и ты, Йолли Йоллин. Мой корабль получил повреждения в полёте, это долгая история. Я был вынужден посадить его здесь, на этой закрытой планете, где и сам застрял на долгие годы. И сейчас собираюсь улететь вместе с тобой.
Ещё новость: у меня объявился пассажир! Бот вряд ли обрадуется.
– Одному тебе отсюда не вырваться, – нашёптывает советник, – тебя ни за что не выпустят. А со мной – все пути открыты.
– А ты уверен, что отсюда выпустят тебя?
– Я не стану и спрашивать, до того мне на этом Тыбре надоело. Я пережил трёх здешних правителей, всё время одно и то же: земля над головой, солнце снизу, горы вверх ногами. В этой скорлупе – точно в тюрьме: душно, жарко, с ума сойти можно. Я привык к свободе, к звёздам, к просторному небу над головой.
Да, по звёздам успел соскучиться и я.
– Видишь, варвль, – ловит мою быструю мысль старик, – ты меня понимаешь! Я задыхаюсь. Со скуки даже начал войну развязывать, но тут ты с неба свалился, Йолли Йоллин.
Ничего себе развлечение у советника – война!
– Скажи, зачем тебе эта война, Флиппин Стравиц?
– Просто ради интереса, – ухмыляется советник, – хоть что-то новенькое в скучной здешней жизни: при мне войн пока не было. И повод отличный: одни ходят вверх головой, другие – вниз. Кто-то обязательно окажется неправ!
– Но война… это ужасно! Ты разве не понимаешь, советник? Стрельба, бои, взрывы, разрушения… многие жители погибнут. Тебе их не жалко? Ведь погибнуть можешь и ты.
– Нет, я обо всём позаботился, у меня есть надёжное укрытие в горах, там я могу дождаться конца сражений. Ты прав, множество этих глупых тыбрцев погибнет, но оно и к лучшему: выживут сильнейшие, самые лучшие. Зато потом – красота! Всё поломано, всё разрушено – значит, всё можно строить сначала. Все рады, что живы, всем найдётся работа. Всем сразу интересно!
Ничего себе, хорошенькое такое «интересно»…

Я видел однажды планетарную войну, ещё в детстве. Наш Варв пролетал мимо отдалённой планеты, окутанной нежно-голубым сиянием. Среди космической пустоты она казалась прекрасной жемчужиной, полной неведомой мне жизни. Пролетая мимо других планет, я всегда пытаюсь угадать или представить, какие существа там обитают, какими заботами и радостями полон маленький мир каждого. Я любовался – и думал о них, об этих незнакомых созданиях. И вдруг огненные вспышки разорвали жемчужный кокон планеты, волнами прокатились по быстро тающей голубизне.
– Это война, – сказал дед Йоллин-старший. – Планетарная война, Йо…
Было страшно подумать, что сталось с теми далёкими крошечными жизнями…

У безжалостного старика есть ещё парочка недостатков: он самодоволен и болтлив, говорит просто без умолку. Видимо, у него давно не было подходящего собеседника.
– Я отлично подготовился, – продолжает Флиппин Стравиц, – перессорил местные кланы, этих тупых городских бездельников и этих наивных пещерных дикарей. Распустил всюду слухи, соорудил для местных кой-какое оружие…
Перессорил, создал оружие – неужели? Слушая похвальбу старика, я незаметно ставлю внутреннюю защиту, скрыв свои мысли. В голове стремительно прокручиваются события последних дней: суд над Скобо, водные рыцари, внезапная воинственность Дверла, призывающего к битве с горожанами. Рассказ Олаэ о странной гибели брата.
Всё вдруг встаёт на свои места: это он – Флиппин Стравиц!
Он и есть тот могущественный и коварный маг.
Убийца, о котором она говорила.



Глава 23. Удаль и ловкость.
– Я рассчитываю на тебя, варвль. И не забывай: ты обязан мне жизнью.
Я молча киваю.
Мы, варвли, вообще осторожные – за нашу кочевую жизнь всякого насмотришься. Но с Флиппином Стравицем мне приходится быть осторожным вдвойне. И даже втройне. Он не только хитрый и безжалостный, не только читает чужие мысли – ещё я не знаю, чего от него можно ждать. Потому что не знаю, каковы на самом деле его возможности.
Ведь он маг. А о магах я всяких небылиц наслушался: вроде как они могут абсолютно всё.
Но улететь с Тыбра без космического корабля советник всё-таки не может. И значит, он ни за что не даст нам с Ботом улизнуть отсюда без него. Думаю, и он понимает, что не справится с Ботом без моей помощи: у варвлей сложная связь с их аркондрами, она складывается годами. Так что одна лишь его телепатия коварного мага не спасёт.
А Бот вообще с характером и не терпит чужаков, я говорил уже.
Выходит, я советнику нужен. Потому он следил за мной в горах, потому спас мне жизнь.
Но всё равно – я жив, и за это ему спасибо.

– Скажи, Флиппин Стравиц, что за тень напала на меня в той пещере?
Старик сверлит меня испытующим взглядом.
– Думаю, ты и сам догадался. Я знаю о смерти твоего отца: я видел твои мысли об этом.
– Меня пыталось убить нечто подобное?
– Эти твари… э-э-э… их называют Тенями Смерти. Для их рождения нужны свет и тьма. Они возникают из неведомого вещества, пещерного тумана, и живут недолго. Получается, что ты сам создаёшь своего убийцу, когда твоя тень падает на этот туман. Она, твоя собственная незаметная тень, вдруг обретает плотность и самостоятельность, она тянет из тебя силу жизни, забирает её всю до последней капли – и уносит в это скопище тумана, питая его.
Так вот как погиб мой отец, вот почему умерла мама…
Но не время печалиться, ведь я до сих пор так ничего и не знаю о моих спутниках-горцах. И о Скобо. Позволяю старику прочесть эту мысль.
– Ты слишком добрый, варвль. Ну на что мне сдались твои дикие приятели? – с ухмылкой отвечает он. – Они остались там, в горных пещерах, где им и место. Если их не сожрали Тени Смерти, разумеется.
Нет-нет, только не это! Я надеюсь – мои друзья в порядке.
– Но учти, – продолжает старик, – если ты будешь несговорчив, мне всё же придётся их побеспокоить.
Неужели советник мне угрожает? Я же говорил, хорошего от него не жди.
Мне нужно трезво обдумать и взвесить всё услышанное, и, сославшись на лёгкую слабость после снотворного укола, я отправляюсь на отдых.
Пятеро ушастых приводят меня обратно в красную комнату. Пока меня не было, слуги успели притащить сюда большую лежанку, сонная настойка ещё бродит в моей голове, я удобно устраиваюсь на мягких подушках – и мигом засыпаю.

* * *

Мы с Олаэ опять вместе: сидим на ветке огромного дерева, молчим – и я болтаю ногами. Я говорил уже, во снах у меня длинные ноги – ноги братца-Ролла в синих прозрачных сапожках.
Дерево такое высокое, что мир внизу едва различим: дома кажутся спичечными коробками, люди – муравьями. Но мне спокойно, в полётах я привык видеть миры с большой высоты.
Я успел рассказать всё, что знаю о старике, и Олаэ думает.
– Сомнений нет, – говорит она наконец, – тебя схватил убийца моего брата. Раньше я не знала, кто был тот маг, откуда он приходил в наш мир. Не знала, почему он совершил это зло. Теперь очевидно: коварный Флиппин Стравиц подчинил себе сознание Дверла, чтобы сеять смуту среди рыцарей, натравить их на горожан и развязать войну на планете. Возможно, он сам проболтался Роллу о своих ужасных планах: во снах многие скользящие говорят лишнее. А потом узнал о связи моего брата с Квирлом, его двойником в водном мире – и избавился от ненужного свидетеля.
– Тогда почему советник не расправился и с рыцарем?
– Думаю, мой Ролл просто не успел ничего ему рассказать.
Что ж, выхода нет: придётся мне увезти с Тыбра этого кровожадного старикашку, чтобы спасти планету. Бот вряд ли обрадуется, он чужаков не выносит, я говорил уже. Зато мы всё-таки улетим отсюда, и главное – предотвратим планетарную войну.
– Боюсь, слишком поздно, – вздыхает Олаэ, поймав мою быструю мысль, – успели прорасти семена раздора, посеянные магом. Ты сам рассказывал о суде, о воинственности водных рыцарей. Мы сделаем всё, что в наших силах… но похоже, войны не избежать.
– Как это грустно, Олаэ…
Не надейся, Флиппин Стравиц: я не стану превращать моего аркондра в космическое такси для злодеев.
Олаэ, искрящаяся дева, гладит меня по руке – руке её брата Роэлло. И я не знаю, к кому из нас она обращается, к нему или ко мне.
– Не волнуйся, дорогой. Я постараюсь убедить водных рыцарей, я уже подружилась с их дамами. Нам лишь нужно немного времени.
– Время будет, – киваю я, – я найду, чем отвлечь советника.
– Только не забудь, – говорит Олаэ, – не забудь, что…
Но меня выбрасывает из сна.

* * *

Не успел я проснуться – а Флиппин Стравиц тут как тут.
– Одевайся! – велит он, и следом хихикает. – Всё время забываю, что ты варвль, что тебе одеваться не нужно.
Действительно, мы, варвли, никогда не раздеваемся, потому и одеваться нам не приходится. Я не говорил ещё? У нас простая одёжка, что-то вроде коротких кожаных штанов или широкого пояса, с клапанами и кармашками, чтобы держать при себе сразу всё необходимое. А мало ли, что тебе в космосе может понадобиться? Кроме переводилки и складного лазерного резака, о которых вы уже знаете, у меня есть и мини-аптечка, и сухой паёк на два дня – помните, овощные хлопья и красный шоколад, я в начале рассказывал? И ещё кое-что секретное по тайным уголкам припрятано, о чём говорить не стоит, чтобы не испортить сюрприз.
Ну и фонарики, конечно: кто же без фонариков в космос сунется?
– Пойдём скорее, – торопит меня старик, – Обр-Собр-Тобр-Пентобр приказал явиться всем немедля: он будет демонстрировать подданным свою удаль и ловкость.
Вот это кстати! Ведь никакого плана, чтобы отвлечь Флиппина Стравица, у меня пока нет.

* * *

И мы вновь в том же золотом зале. Придворные выстроились вдоль стен, а ушастый правитель гордо таращится по сторонам со своего высоченного трона. Только корона его теперь подвязана под подбородком шёлковой лентой, и вместо расшитых золотом сапожек на ногах у него что-то страшно знакомое.
Ну конечно: мои магнитные ботинки, подаренные мальчишке услужливым колдуном при нашей прошлой встрече. Кстати, у меня разрешения на это так никто и не спросил.
И вдруг – в зале как грянет музыка! Пищат длинные пищалки, грохочут золочёные бубны-гремелки, свистят здоровенные круглые свистки, явно сделанные из одеревенелых вафок.
Шум-гром-тарарам!
К слову сказать, флейты и раковины пещерных горцев звучат куда приятнее.
Под весь этот грохот Обр-Собр-Тобр-Пентобр торжественно спускается с возвышения, чтобы сесть на носилки. Слуги выносят правителя на террасу, толпа бросается следом. Советник Стравиц тащит меня за лапу, стараясь держаться в первых рядах.
С широкой террасы открывается прекрасный вид на дворцовый сад с беседками, аллеями и бассейнами. Я рассказывал, на Тыбре подвесные бассейны есть только у богачей.
Над нашими головами – каменистый планетарный свод, по нему, то там, то сям, какие-то вьющиеся растения тянутся. А посреди террасы стоит заранее приготовленная высокая лесенка-стремянка с перильцами, и её крепко держат за ножки четверо слуг. Носилки опускают на пол, правитель окидывает собравшихся высокомерным взглядом, скидывая мантию на руки придворных, и важно поднимается по лесенке, держась за перила. На самом верху, на небольшой ограждённой площадке, он довольно неуклюже вскидывает ногу – раз, другой, третий. Лишь на четвёртый раз магнитная подошва прилипает к своду над его головой – и мальчишка повисает, упираясь рукой в перила. Толпа ахает. Довольный собой, Обр-Собр-как-его-там старается подтянуть вверх и вторую ногу: видимо, целый день тренировался. И это у него наконец получается: обе ноги правителя прилипли к железистой породе – и, отпустив перила, самый главный тыбрец повисает вниз головой, под бурные аплодисменты собравшихся.
– Великолепно! Восхитительно! – наперебой вопят все придворные. – Слава Обру-Собру-Тобру-Пентобру! О! О! О! О!
Подумаешь – достижение: мы со Скобо вот так вот вверх тормашками все здешние горы насквозь протопали. Ну, правда, отдыхали иногда.
И меня вдруг тянет созорничать.
– Нужно сделать шаг! – кричу я негромко. – Шаг, повелитель! Один шаг!
Я повторяю это снова и снова, рядом кто-то подхватывает мой крик, за ним – ещё один, другой, третий. «Шаг! Один шаг, повелитель!» – нестройно вопит уже вся толпа. Самый главный тыбрец немного растерян, но понимая, что деваться ему некуда, осторожно переставляет ногу. Шаг, ещё шаг – мальчишка входит во вкус! Правитель внутри него замирает, уступив место обыкновенному озорнику – и под восхищённые ахи-охи всего двора наследник семейства Пентобров разгуливает над нашими головами, словно обыкновенный внизголовый горец. «Свет и Слава Тыбра» покинул пределы террасы, отошёл от дворца: теперь под ним роскошный дворцовый сад. Кстати, здесь деревья растут не вниз кронами, как повсеместно на планете – помните, я рассказывал? – а вверх. Ведь ряды кустов и плодовых деревьев высажены на платформах, устроенных ярусами.
Вы же не забыли, что Рор светит снизу? И чтобы он освещал этот ступенчатый сад, в платформах устроены стеклянные окна, а вверху, на сам`ом планетарном своде, укреплены зеркала, отражающие свет Рора и посылающие его растениям.
В общем, отлично всё продумано.
Мальчишка-правитель добирается до первого зеркала, наклоняется над ним, корча рожицы – а потом наступает в самую его середину. Но магниту на гладком стекле не удержаться, нога Обра-Собра-как-его-там соскальзывает, он теряет равновесие – и падает в самую гущу сада.
Да, похоже, срываться вниз – у Пентобров этих семейная привычка.
Но озорнику везёт: он падает прямёхонько в бассейн. Вопли тонущего, крики придворных, топот слуг! – все кидаются ему на помощь. Суматоха, меня тиснят прочь от Флиппина Стравица, и, пользуясь случаем, я бегу из дворца – бегу с дворцовой террасы вместе со всеми. И на бегу успеваю заметить, как из бассейна высоко взлетают струи воды, сливаясь в лёгкие прозрачные силуэты.
Да это же они, мои знакомые – водные рыцари!
Толпа ахает. Сверкая прозрачными доспехами, рыцари подхватывают мокрого и взъерошенного правителя, и вместе с ним спрыгивают на нижний ярус сада, в другой бассейн.
Их не догнать.
Ярус за ярусом, от бассейна к бассейну, похитители добираются до дальней реки на пещерном своде – и пропадают из глаз.


Глава 24. В горы.
Покинуть дворцовый сад оказалось легко, проникнуть сюда было бы куда труднее: по примеру водных рыцарей, я прыгал с яруса на ярус, с дерева на дерево: мы, варвли, ловкие и прыгучие. Я сбежал. И мне нужно скорее вернуться в горы, к моим друзьям.
Вернуться к Боту.
Но Флиппин Стравиц наверняка направил за мной погоню: думаю, я для него куда важнее похищенного мальчишки-правителя. А горы отсюда далеко, впереди тыбрские города и дороги, множество поселений. И там не спрячешься, не затеряешься в толпе, ведь мы, варвли, ни чуточки не похожи на местных жителей.
Думаю, вы и сами давно об этом догадались.
Короче, мне нужна помощь – и я вспоминаю о Фобо. Не забыли? Это тот приятель Скобо, сообразительный малый, что надоумил нас обратиться за справкой для «зверушки» к хрыбу, Главному Лекарю.
Но и Фобо мне не отыскать без должной маскировки.
Я роюсь в карманах – и вот тот сюрприз, о котором я раньше упоминал: это «Кр-Вр» – Корректор Восприятия, крошечный варвльский приборчик, меняющий внешность. Действует он с помощью внушения, то есть, на самом-то деле твоя внешность остаётся прежней, но окружающие видят тебя другим.
Таким, каким ты сам пожелаешь.
Поэтому между собой мы, простые варвли, называем этот «Кр-Вр» просто «дурилкой».
Вообще по космическим правилам влиять на чужие умы не рекомендуется. И мы, варли, «дурилкой» этой редко пользуемся, только в случае угрозы чьей-то жизни. Но думаю, случай именно такой: под угрозой войны целая планета.
Я включаю «дурилку» – и вперёд!

* * *

Жилище Фобо я отыскал быстро. Что ни говори, а простые тыбрцы дружелюбны и общительны, охотно всё объяснят, всё покажут. Моего знакомого дома не оказалось, но я назвался его старинным приятелем из соседнего городка. И родня Фобо радушно меня приняла.
Живёт он в крошечном домике, со своей тётушкой Фыфбой и дядюшкой Бофо. И теперь они наперебой угощают меня вафками, рыбой и сладкой водой, расспрашивая о моей жизни.
Их жилище мало чем отличается от лачуги моего друга Скобо. Разве что вокруг него не платформы со свалкой раскинулись, а теснится целый квартал таких же крошечных подвесных домишек. Домики расположены вплотную, между ними лишь щели-проходы, да кое-где вдоль карнизов тянутся узкие грядочки с бледными растениями, потому что света здесь мало. Мало света и в домах – я не рассказывал? У простых тыбрцев нет денег на дорогие полы из особого прочного стекла, такие полы только у богачей. Поэтому дома освещаются через небольшие оконца, расположенные по углам, в полу. Оконца эти без стёкол, но защищены прочными решётками, чтобы вещи из домов в небо не падали.
И от этих решёток свет в жилищах клетчатый.
Я ем и бессовестно вру – а что поделаешь? Узнай эти приветливые тыбрцы, что я инопланетянин – испугались бы, наверно, до смерти. Потому и «дурилку» варвльскую мне лучше не выключать.
Я назвался Дудо, сборщиком фруктов, так как по рассказам Скобо практически всё знал об этой профессии – и теперь рассказываю хозяевам о сборе нового урожая. Особенно им нравится слушать про брыцы – дядюшка Бофо съел однажды целый брыц на юбилее своего начальника. А тётушка Фыфба вздыхает: она их вообще никогда не пробовала.
Бофо раньше трудился на строительстве подвесных путей и может рассказать об этой трудной работе много любопытного. Например, однажды он сорвался с железной балки и повис на страховочном ремне прямо над бездной. Он висел целый час, боясь шевельнуться, пока его не подняли вверх. А внизу светил огненный Рор, готовый спалить в одно мгновение всё, что на него попадёт. По словам дядюшки, и родители Фобо были строителями, но им повезло меньше – они тоже «упали в небо», но их страховка не выдержала.
Слушая эти рассказы, тётушка Фыфба вздыхает и ахает, нежно обнимая своего дорогого мужа. И в свою очередь вспоминает, как он подарил ей на свадьбу четыре серёжки, украшенные отполированными жёлтыми камешками, лично выковырянными им из планетарного свода при строительстве рельсовой дороги.
Своих детей у стариков не было, вот они и вырастили сироту-Фобо как родного.
За нехитрым угощением и интересной беседой время летит незаметно. Наконец, ещё издали почувствовав приближение Фобо, я спешу распрощаться с добрыми хозяевами, сославшись на срочные дела. Не хватало ещё, чтобы в присутствии своей милой родни мой приятель выпучил глаза и заявил, что видит меня впервые.
А срочные дела – это самая удобная отговорка на любой планете.

Фобо бодро топает мне навстречу – и преспокойненько проходит мимо. Я хватаю его за руку и затаскиваю в тесный тупичок между домами, чтобы там на минутку отключить свой Корректор Восприятия.
– Да это ж ты! – вопит Фобо во весь голос. – Ты! Ну и дела, здорово ты замаскировался! А я-то сразу тебя не признал, вар…
Я крепко зажимаю ему рот. Привлечённые криками, в наш уголок тут же суют нос любопытные соседи – но «дурилка» опять делает своё дело, и они видят лишь двух тыбрцев-приятелей, радостно хлопающих друг друга по спине.
– Пошли, познакомлю тебя с дядей и тётей, они у меня классные! – Фобо тянет меня в сторону дома.
– Тише-тише, – шепчу я, – мы с ними уже знакомы, они очень милые. Правда, не догадываются, кто я на самом деле. Друг, за мной гонятся, и мне срочно нужна твоя помощь!
Слушая мой быстрый рассказ обо всём, случившемся после нашей прошлой встречи, Фобо таращит глаза, то и дело приговаривая: «Нога в потолок!»
На Тыбре это означает крайний восторг и удивление.
– Мне нужно в горы, Фобо.
– В горы? В горы можно только лететь, – мой собеседник почёсывает затылок и оттопыривает губу, что-то быстро соображая. – Постой-ка, а я знаю, где тебе взять леталку! Ты фрукты любишь?
Умница Фобо! И как я сразу не догадался?

Я говорил уже, летательные машины на Тыбре есть лишь у знати, у богачей. А ещё у хрыбов и миротворцев. Но вот простым сборщикам фруктов тоже леталки выдают. Правда, ненадолго, только для сбора урожая. Зато урожай на планете собирают круглый год.
И мы с Фобо идём наниматься на работу.
Простыми работниками командуют мелкие начальники, бригадиры – их тут называют бацами. И работать на бацев – значит «бацать». Бацы эти такие же четвероухие, как и все простые тыбрцы, но всё равно перед другими высоко задирают нос: хоть и мелкое, а начальство.
Мы со Скобо делаем вид, что не знаем друг друга, чтобы ему потом за меня не отвечать.
Нас ведут к бацу Лохо. Тот сидит в своей каморке и фрукты лопает: здесь, похоже, всё местное начальство только этим и занимается.
– Чего явились? – пыхтит бац Лохо, ковыряя кривым ногтем в зубах. – Работать что ли приспичило?
Мы киваем.
– Много вас тут, бездельников, работать хочет, леталок на всех не напасёшься. Летать-то хоть умеете?
Мы снова киваем.
– А сейчас и проверим. А то лезет, понимаешь, сплошь дурь криворукая, хуже пещерных дикарей: так и норовят машину спортить. Отвечай потом за вас перед хрыбом Брыб-Брыбом! Ладно, топайте…
Хрыб Брыб-Брыб – начальник всех здешних бацев, заведует Управлением Кормильцев. А «кормильцами» называют всех, кто производит еду, я говорил уже.
И сборщиков плодов – тоже.

Испытание проходит легко: Фобо сборщиком урожая подрабатывал, ему не раз приходилось леталками управлять. А нам, варвлям, к полётам не привыкать: мы вмиг осваиваем любую технику. Получив мешки для плодов и карты фруктового сада, с отмеченными для нас деревьями, мы с товарищем готовы лететь на задание.
– Горы там! – украдкой показывает мне на карте Фобо. – Затеряйся в толпе работяг и сразу дуй на окраину садов: за ними пойдут дикие леса, держись повыше, под самыми деревьями. А дальше сплошь места открытые, там – как повезёт. Если миротворцы остановят, ври, что работаешь в первый раз и заблудился. Я однажды и сам так влип, во время тумана. Ну дела – варвль мой приятель! Нога в потолок!
Мы быстро прощаемся.
Скользя между деревьями, я спешу к перевёрнутым горам. Мне страшно везёт, по дороге меня никто не останавливает! Я благополучно добираюсь до гор, я спешу в укрытие, где оставил Бота.
Но моего Бота там нет…


Глава 25. Полёты во сне и наяву.
Как же был удивлён Ит, старший сын Иитыбула, вновь увидев меня в своей пещере! Но ещё больше он удивился, узнав, что из путешествия вернулся лишь я один. Юноша сильно расстроился, и я спешу уверить его, что с нашим маленьким отрядом всё в порядке. И спрашиваю в свою очередь: где же аркондр?
Ответ неожиданный: Бот улетел. Улетел вчера, под покровом густого тумана, с утра заполнившего пещеры. Сторожившие его горцы ничего не заметили – да и что они могли?
Никакая сила не удержит упрямца-Бота.
Я пытаюсь выйти на связь с аркондром, но попробуй поймать мысли того, у кого никаких мыслей нет. Мой Бот думать не любит, я говорил уже. Я посылаю ему мысленные сигналы: «Бот-Бот! Отзовись!» – но Бот не отвечает.
Куда он улетел, почему? Уж не проделки ли это Флиппина Стравица? Даже если так – справиться с аркондром колдун не сумеет. Думаю, волноваться мне не о чем: Бот отлично защищён, он старше меня и опытнее. Лишь бы в перестрелку с миротворцами не ввязался.
Тут уж действительно без пострадавших не обойдётся.
Гостеприимные горцы поспешили накрыть столы, мы дружно угощаемся – и я делюсь впечатлениями от путешествия. Весть о гибели отважного воина повергает всех в печаль. Чтобы не расстраивать этим мирных людей ещё больше, я вовсе не упоминаю о возможной войне.
Ведь у меня пока есть надежда её предотвратить.
Необходимо вернуться в пещеры как можно скорее, освободить похищенного правителя вверхголовых. И на этот раз у меня есть леталка: в отличие от аркондра, она маленькая и юркая, проскользнёт даже в узких горных переходах. Ит рвётся лететь со мной, и его помощь мне бы не помешала – но леталка-то одноместная. Однако сообразительный юноша с готовностью залезает в пустой мешок для фруктов. Горцы дружно хохочут: действительно, чем не урожай?
Что ж, решено: вперёд, Ит, старший сын Иитыбула!
Вперёд, по маршруту твоего пра-пра-прадеда.
Правда, карты у нас при себе нет, но я отлично помню весь путь: мы, варвли, ничего не забываем. К тому же мой юный товарищ уверяет, что в детстве столько раз мысленно блуждал по нарисованным его предком тропам, что знает всё назубок.
Мы готовимся к вылету. Летающие «велосипеды» вверхголовых могут работать не только от педальной тяги, но и на жидком природном топливе: это на случай, если кому-то педали вертеть неохота. Хрыбам, например. Но простым сборщикам плодов топлива не выдают: работайте ногами, ребята!
Мой спутник знает, где это топливо взять в горах. До отказа заправив наш маленький воздушный корабль, Ит на всякий случай берёт с собой и небольшой запас топлива в мешке, сделанном из той же просмолённой ткани, что и местные складные лодки.
Кстати, и плащ-лодка, такой же, как у воинов, у юного горца на спине. А поверх – походный рюкзачок с самым необходимым: сухой одеждой, лекарствами и листьями питательного чая.
Леталка прекрасно выдерживает и весь груз – и нас с юным Итом.
Ведь мы с ним худенькие, мы весим немного.

* * *

И опять подо мной уже знакомые пещеры и галереи. Но в этот раз я смотрю на них не вниз головой, а привычно для себя – в свободном полёте.
Кстати, у леталки ещё и фонарик есть, он освещает нам путь.
В край мешка для фруктов вставлен жёсткий обруч – чтобы мешок не затягивался при сборе урожая. Умница Ит положил на его дно кусок древесной коры, а сверху плоскую подушку, набитую мягким мхом, чтобы сидеть было удобно. Когда я устаю крутить педали, Ит сменяет меня за рулём воздушного велосипеда, и мы с ним по очереди – то пилоты, то пассажиры. Мы летим без остановок, заранее подкрепив силы чайными листьями, и чтобы долететь до светящегося озера, обиталища водных рыцарей, уходит чуть больше суток.
Не то, что в прошлый раз, при пешем переходе.
Наконец мы на берегу: нашли у дальней стены сухой уступ, на котором смогли приземлиться. И я вновь и вновь посылаю мысленный сигнал Квирлу – но рыцарь меня не слышит. Ит ловит мои тщетные попытки – горцы тоже телепаты, вы не забыли?
– Ложись-ка спать, Йо, – советует он, – во сне ты скорее найдёшь ответы.
И правда, отчего не попробовать? Ведь я давно не общался с Олаэ…
Пожевав чайных листьев, Ит остаётся сторожить мой сон.
Я закрываю глаза…

* * *

Голова немного кружится: я снова в Надмирии, на той «колокольне» с окнами в небо – помните? Я в Башне Пяти Миров. Отсюда я уже прыгал на «тарзанке», пытаясь отыскать родной Варв.
Варв-Варв, где же ты? Где мои близкие?
– Смотри, Йолли Йоллин, – говорит мне чей-то тихий голос, – отсюда можно попасть куда угодно…
Кто это говорит? Олаэ? Я не знаю…
– Но куда мне прыгать? – растерянно спрашиваю я.
– Доверься интуиции. Доверься самому себе.
Я осматриваюсь, пытаюсь собраться с мыслями – но мысли только мешают. Тряхнув головой, я прогоняю их и решительно хватаюсь лапой за первый попавшийся канат.
Посильнее оттолкнуться, раскачаться – и вперёд!
Мир кувырком, я лечу сквозь облака светящегося тумана. «Лапа, – думаю я, – у меня во сне лапа! Моя привычная родная лапа, а не рука Ролла. Ура, я не Ролл, я Йо!»

* * *

– Йо!
Йюлли мягко берёт меня за плечо своей бархатной лапкой.
Да-да, это она – Йюлли, моя дорогая сестра!
– Йю!
Мы кружимся, взявшись за руки.
Нет-нет, я не оговорился и не пытаюсь запутать вас: мы, варвли, не ходим по-звериному на четырёх конечностях, у нас руки и ноги, как у всех. Правда, короткие, обросшие мягкой шёрсткой. И ступни у нас мохнатые, и обуви мы дома на Варве не носим, только в космических перелётах. Но наши руки заканчиваются не изящной кистью с тонкими пальчиками, как у Олаэ, не струящейся прозрачной кистью-волной, как у водных рыцарей, и не шестипалой лапищей, как у тыбрских хрыбов.
У нас лапка – узкая лапка с коготками. Но свои коготки мы обычно прячем, а наши лапы с короткими пальцами цепкие и сильные. Хотя могут быть очень нежными, как теперь. Я глажу сестру по голове, по её круглым оттопыренным ушкам, по её тёмным шёлковым кудряшкам – таким же, как у нашей мамы.
– Ну куда ты делся, Йо? Мы звали тебя, мы отчаялись тебя отыскать, мы так скучали, – шмыгает она своим вздёрнутым носиком с широкими ноздрями.
– Видишь, я тут, Йю. Я с Ботом, я в безопасности. Расскажи поскорее о вас! Где все, куда пропал Варв?
Сестра округляет свои большие зелёные глаза:
– Варв не пропал, Йо! Варв на месте. Пропало всё остальное…
Она обстоятельно рассказывает, как преп Соллин объявил по общей мысленной связи, что Варв вошёл в зону риска. Как ненадолго произошёл сбой во всех планетарных приборах, стало темно и тихо. Все варвли ощутили очень сильное давление: дыхание перехватило, сжало голову, в глазах замелькали искры. Но потом всё стало по-прежнему – только звезды Ту-Ю рядом уже не было.
И Варв завис в пустоте.
Все страшно волновались, особенно семья Йоллинов, потому что я не вернулся домой. Техники всё ещё продолжают чинить двигатели и собираются их запустить в ближайшее время, чтобы сдвинуться с места и понять, где теперь находится планета. Варвли-разведчики не раз делали вылазки по окрестностям на своих аркондрах, хотя недалеко, чтобы не заблудиться – но нашли вокруг одну лишь пустоту.
А в остальном всё в порядке, все живы-здоровы, братья Йон и Йен проходят усиленную подготовку по механике, чтобы помогать старшим в ремонте планетарных двигателей.
– Но ты здесь, Йо, – улыбается Йюлли, – и я больше не волнуюсь!
Здесь… Знать бы только, где же оно, это самое «здесь».
– Йю… Ты только не волнуйся, Йю, но мы с тобой сейчас во сне.
– Во сне? Нет, это невозможно, всё такое настоящее. И ты, братик.
– Это реальность сна. Ты проснёшься – а меня рядом не будет. Запомни и передай остальным: со мной всё в порядке, всё хоро…
Мой сон внезапно лопается, точно мыльный пузырь.
Я лежу в темноте, не открывая глаз.
– Ит, – говорю я, – наконец-то я видел свою сестру!
– Сестру? – переспрашивает Ит нежным голосом.
Голосом Олаэ.
Да, это она, Олаэ. Она сидит рядом со мной. Мы не на Варве и не в Башне Пяти Миров – мы вновь на берегу светящегося озера. И значит, я проснулся во сне.
С вами ведь такое случалось?
Такое порой со всеми случается.

Голубое озеро светится и во сне, только куда ярче. Я зачерпываю горсть воды – но она не стекает с ладони медленными тягучими каплями, как наяву, а разлетается лёгким светящимся бисером, наполняя пещерный воздух весёлыми звёздными искорками.
И такие же точно лёгкие искры мерцают вокруг девы.
– Я рада, что ты нашёл свой дом, свою сестру, – улыбается Олаэ, – очень рада! Но слушай: у меня теперь есть друзья среди водных дам, они представили меня своей предводительнице. И она ждёт тебя, Йо.
Олаэ берёт мою лапу и опускает к самой воде. Тягучая волна, колыхнувшись, касается моей ладони, толкает её снизу; потом, точно диковинный цветок, раскрывается вокруг моей лапы длинными прозрачными пальцами – и, быстро сомкнувшись, эти пальцы тянут меня в глубину.
Легко и плавно я ухожу под воду.

* * *

Я уже знаю, как её зовут – это дама Свирелла, дама-рыцарь. Она высока и стройна, взгляд у неё умный и строгий, над головой лучится плавающая диадема, а волосы спускаются по спине серебряным водопадом – до самого озёрного дна, плавно перетекая в сияющую воду. Здесь всё течёт, здесь нет границ, не различить, где кончается одно и начинается другое: живое перетекает в неживое.
Ведь это водный мир – мир из светящейся воды.
Но я отлично вижу даму даже в этой светлой воде, вижу её сверкающие доспехи поверх длинного одеяния. А ведь в прошлый раз, чтобы рассмотреть водных рыцарей, мне пришлось спуститься с ними в самые тёмные озёрные глубины, в мёртвую воду.
Значит, я всё ещё во сне…
Я смотрю на даму Свиреллу – и не могу отвести глаз: она как две капли воды походит на Олаэ. Олаэ и впрямь нашла своего двойника.
Опомнившись, я почтительно склоняю голову.
– Ты спишь, варвль, – кивает в ответ Свирелла, – но твой сон тает. Не пугайся, сейчас ты проснёшься…
Она плавно взмахивает рукой, чуть шевельнув плещущими одеждами – волны закручивают меня в искрящийся водоворот, и я просыпаюсь вновь, просыпаюсь на озёрном дне. Как и в прошлый раз, вокруг моей головы воздушный пузырь, и рыбки шустрят за его стенками, точно в аквариуме.
– Свирелла! – мысленно окликаю я.
– Я с тобой, Йолли Йоллин.
Наяву её уже не различить – лишь колыхнёт иногда толщу воды округлая внутренняя волна, скользнёт по песку лёгкая тень невидимого платья, сверкнёт на миг грань кристалла в прозрачной диадеме. Но мы можем продолжать беседу, и мне так много нужно ей рассказать.
– Я знаю всё о колдуне, – останавливает меня водная дама, – и о его планах.
Я ощущаю её глубокую печаль.
– Мне не нравится эта война, варвль, – продолжает Свирелла, – но мы не в наших силах её предотвратить. Поколение за поколением рыцари упражнялись с оружием, оттачивая своё мастерство и соревнуясь лишь в подводных турнирах. Это было искусством ради искусства, поединками ради воинского достоинства, никто из них не помышлял обратить оружие против живых существ. Но Флиппин Стравиц нарушил этот негласный запрет, точно сломал плотину: вода хлынула мощным потоком, её не остановить. Понимаешь? Воины обрели врага, воины жаждут битвы.
Я киваю: чтобы выстроить новую плотину на их пути, нужно время.
– Но мы сделаем всё, чтобы смягчить удар. Верно, госпожа?
– Мы пытаемся, – отвечает Свирелла. – Наша молодёжь рвётся в бой, но мудрые старейшины понимают, что у любой войны есть две стороны, что эта война ударит и по водному миру. Нам, предводителям рыцарей, нужно быть осторожными, иначе мы потеряем и своё влияние, и доверие подданных. Они выберут себе молодых вожаков, горячих и неразумных – взгляни хоть на этого глупца, юного правителя вверхголовых! С такими командирами войне не будет конца... Я провожу тебя к пленнику: его освобождение станет первым шагом к примирению.
Дама Свирелла права: этот Обр-Собр-как-его-там полный болван. Но пока он в плену – у вверхголовых есть повод к войне.
Как грустно понимать, что колдун затеял всё это от одной лишь скуки…


Глава 26. Спасение.
Вот он сидит на подводном камне, глупый мальчишка-правитель, его руки и ноги стянуты невидимыми путами, а вокруг головы колышется воздушный пузырь. «Свет и Слава Тыбра» испуганно ёжится, таращась по сторонам – и видит одну лишь воду. А на ногах у него по-прежнему мои магнитные ботинки: думаю, они промокли насквозь.
Наконец пленник замечает меня, сердито дёргается и что-то кричит, но его не слышно. Я ловлю его мысли: «Это он, чужак! Я его помню! Как он посмел – я правитель Тыбра! Освободить меня, в порошок сотру! Миротворцы тебе покажут…»
Он ничего не понял, он думает, это я держу его в плену. Я вежливо кланяюсь, но до чего же это нелепо, тут, под водой, на дне пещерного озера – и мои вежливые поклоны, и его жалкие угрозы!
Я с трудом сдерживаю смех.
Впрочем, смеяться под водой – это тоже жутко смешно. Вы так не думаете?
Придвинувшись к пленнику вплотную, я объединяю наши воздушные пузыри, иначе он меня не услышит: тыбрцы – не телепаты, помните?
– Я тебе не враг, государь, и пришёл тебя освободить. Но прошу – не шуми и делай, что скажу.
Лопоухий презрительно фыркает:
– С чего бы мне, Свету и Славе Тыбра, слушаться какого-то мохнатого карлика?!
Карлика? Хм… Мы, варвли, ростом невелики, но карликом меня называют впервые.
– Не будешь слушаться – утонешь, государь. Зато я – инопланетянин, помнишь? Я могу дышать и под водой.
«Свет и Слава» притихает – похоже, дошло. Я достаю лазерный резак и пытаюсь осторожно снять с пленника невидимые путы. Но у меня не получается: невидимое – оно и есть невидимое. Нельзя же махать лазерным резаком вслепую? Так и самого спасаемого можно повредить.
– Скорей, скорей, я боюсь! – ноет пленник.
Наконец кто-то невидимый мне помогает: путы вдруг спадают, и Обр-Собр вскакивает с камня.
– Скорей! – торопит он. – Бежим!
– Тихо! Мы под водой. Я говорю, веди себя тихо, иначе останешься тут навсегда.
Спасённый замирает. Я крепко обхватываю его поперёк упитанного туловища, мы отталкиваемся от дна и поднимаемся вверх – но поднимаемся слишком медленно в этой густой тягучей воде.
И опять кто-то нам помогает, подталкивая к поверхности озера.
Наконец, мы выныриваем, ура!
– Спасибо, – мысленно благодарю я невидимого помощника, – большущее спасибо…
В ответ только затихающий плеск волны.
С помощью Ита мы выбираемся на берег.
– Откуда этот дикарь? – с ужасом спрашивает мокрый правитель, дрожа и отдуваясь.
Мы с Итом переглядываемся – и хохочем.

* * *

Мы снова в пути: двигаемся дальше, старательно избегая пещерных рек и озёр.
Водные рыцари наверняка уже хватились пленника.
К сожалению, «леталка» не может поднять троих, даже если выгрузить из неё все наши скудные запасы: я говорил, мальчишка-правитель довольно упитанный, не зря же он обедал по три раза в день. Поэтому мы с Итом загрузили обжору во фруктовую корзину – и по очереди управляем воздушным велосипедом. Пока двое летят, третий идёт следом, и обогнавшие дожидаются его на привале. Это, конечно, медленно, особенно под угрозой возможной погони – но что поделаешь.
Быть может, нам стоило вернуться и оставить Обра-Собра-как-его-там в пещерах у горцев. Но что-то мне подсказывает – лучше пока держать его при себе.
Хотя бы в воспитательных целях.
Ит дал вымокшему правителю свои запасные штаны и рубаху, помог одеться. Правда, переобуть нашего пассажира было не во что: обуви горцы не носят, я говорил уже – у них на ступнях присоски. Поэтому я не стал отбирать у мальчишки магнитные ботинки, лишь вылил из них озёрную воду.
А мы, варвли, привыкли ходить босиком, ноги у нас закалённые.
Короче, теперь от пещерных жителей многоухий Обр-Собр отличается только ботинками и своей громоздкой короной.
Наш «фрукт» оказался любопытным, он всё время вертится в корзине и о чём-нибудь расспрашивает. У нас с собой были только чайные листья, и мы накормили ими непоседливого пассажира, чтобы не ныл от голода. Поэтому он совсем не спит и задаёт вопросы целыми днями.
Скучная, думаю, была у него жизнь во дворце.
Ит спокойно и обстоятельно рассказывает нашему подопечному обо всём – о пещерах и редких камнях, о подземных мхах и насекомых, о древней истории Тыбра. Думаю, такого прекрасного учителя у правителя вверхголовых не было никогда.

Я не знаю, что ждёт нас впереди, не знаю, где сейчас мои спутники – дожидаются ли возле старого шлюза, ищут ли меня во тьме нехоженых пещер, идут ли назад, нам навстречу.
Связаться с ними мысленно у нас с Итом никак не получается. Вся надежда на хардов, на их «каменную» связь по цепочке – и наконец мы добираемся до границ их загадочного мира.
Последнюю часть пути я шёл пешком. Ит с мальчишкой поджидают меня у входа в галерею, за которой находится пещера хардов. Леталку мы оставляем здесь и идём дальше: мы с правителем – вверх головой, Ит – привычно, по потолку. Но у входа в пещеру я прошу его спуститься: под напором хардов лучше держаться вместе.
И вот мы внутри, я крепко держу своих спутников за руки, ведь целая лавина камней катится на нас, зажимая в тиски. Хорошо хоть леталка осталась за порогом: я опасался, что харды захотят изучить и её – и нечаянно раздавят своим весом.
Тащись потом пешком, с этим-то правителем-нытиком.
– Не бойтесь, – шепчу я своим спутникам, – вас не обидят. С вами просто знакомятся.
Но лопоухий всё равно отчаянно верещит.
Наконец харды отпускают нас: меня они узнали, Ит им понравился. Но мальчишкой-правителем хозяева пещеры недовольны.
– В нём много враждебности, он разрушитель, – волнуются харды, – мы не впустим его в наш мир!
Я веду с ними долгий разговор, объясняя, кто такой Обр-Собр и почему он со мной. В общем, прошу отнестись к нему снисходительно, уверив, что отвечаю за него головой. В конце концов жители каменного мира успокаиваются, теперь можно расспросить их о моих товарищах. Но увы! – харды не знают о них ничего, у них нет связи с моими спутниками.
Значит, друзья всё ещё по ту сторону кольца чёрной слизи.
Мы продолжаем путь: моя очередь вести леталку с пассажиром, я лечу очень медленно. Впереди обиталище чёрной слизи, и я знаю, какая нас там подстерегает опасность. Иту, идущему следом, передаётся моя тревога. Зато «Свет и Слава Тыбра» очень рад, что харды остались позади – и беззаботно посвистывает. Правда, при виде потока чёрной слизи, открывшегося нам за очередным поворотом, он замолкает, и его беззаботное настроение мигом улетучивается.
Я аккуратно приземляю воздушный аппарат.
– Это чего там такое? – шепчет пассажир, вжавшись во фруктовую корзину по самые его многочисленные уши. – Оно чего, опасное?
Врать ему я не собираюсь.
– Сейчас оно тихое, но оно очень опасное и хищное, может сожрать. Ты обязательно придёшься ему по вкусу – вон какой упитанный!
– Тогда я лично дальше не пойду, – в ужасе шепчет мой подопечный. – Я и с места не сдвинусь!
– И что, будешь вечно так сидеть – один, в темноте? Среди камней?
Мальчишка задумывается: живые камни тоже его пугают.
– А нельзя в обход? – спрашивает он.
– Нельзя. Нет другого пути.
Нас нагоняет Ит. Он ещё издали разглядел чёрный поток своим зорким взглядом – и настроен воинственно.
– Это оно? То, что убило нашего воина?
– Да.
Обр-Собр начинает ныть.
– Тихо! – шикаю я. – Не привлекай к себе внимания врага.
Правитель Тыбра затыкается, лишь громко хлюпая носом.
– Надо убить эту тварь! – решительно заявляет Ит.
– Нам с ней не справиться – видишь, сколько её тут? Это её логово. Нам нужно просто её миновать. Пролететь.
Пролететь через кольцо за один раз было бы проще всего. Жаль, что троих леталка не выдержит. Мы совещаемся короткое время, прикидывая разные варианты – и решаем: я, как самый опытный в общении с врагом, перенесу нашего подопечного сквозь оцепление и оставлю там, в безопасном месте. А потом вернусь за Итом. Мальчишке-правителю наш план не нравится: он ноет, что ни за что не останется один в темноте. Но мы его не слушаем, молча выгружая из леталки всё лишнее, даже наши рюкзачки: правитель-то тяжеленный, а лететь в таких опасных обстоятельствах на перегруженном аппарате – большой риск.
Тут всё решает скорость.
Ит до отказа заправляет леталку топливом из наших запасов – не хватает ещё рухнуть в поток слизи по собственной нерадивости. Наконец мы взмываем над каменной тропой – вперёд, вперёд! Сын Иитыбула машет нам вслед. Лопоухий вжимается в дно корзины, обхватив голову руками, я направляю леталку в самый центр клокочущего кольца – и она проскакивает сквозь него, как дрессированный лев проскакивает в цирке сквозь пылающий обруч.
Лишь взбулькивает позади нас встрепенувшаяся слизь.
Я высаживаю Обра-Собра подальше – за длинным проходом, в очередной маленькой пещерке, убедившись, что опасности там нет. И вручаю ему один из моих запасных фонариков.
– Зря не свети, батарейка сядет! – наказываю я.
Правитель Тыбра в ответ лишь жалобно стонет.
Теперь – за Итом. Без груза «велосипед» пролетает обратно легко, словно ветер; слизь неспокойно колышется вокруг, вздуваясь пузырями. Юный горец, ни секунды не мешкая, запрыгивает в корзину, мы цепляем на плечи наши рюкзачки с припасами. Противно смотреть на слизь, но приходится: она уже выкинула сверху и снизу длинные отростки-щупальца, и они пугающе шевелятся в поисках добычи.
– Пролетим, Ит?
– Мы должны, Йо.
– Тогда накройся своим плащом – и держись крепко!
Я зажимаю в руке лазерный резак.
Мы летим сквозь заросли слизевых отростков, хищно тянущихся к воздушному аппарату. Всего лишь миг отделяет нас до края чёрного кольца, но щупальца впиваются сзади в плащ Ита – и срывают его. Полоснув по ним лазерным резаком, я рву аппарат вперёд – но отростки слизи успели вцепиться снизу в его днище и тянутся за нами, тормозя. Что есть сил я верчу педали, двигатель работает на пределе, но аппарат лишь наполовину выдвигается за границу гибельного потока:
– Прыгай, Ит! Скорей!
Выбравшись из фруктового мешка, мой спутник ловко прыгает вперёд, падает на каменный пол пещеры – и сразу откатывается от плеснувшей в его сторону чёрной волны. Машину отбросило назад, и слизь её не отпускает. Но я тоже не сдаюсь, я кручу педали и жму на рычаг управления, я продвигаюсь вперёд. И, сделав ещё несколько рывков к свободе, я наконец выпрыгиваю из леталки, в последний миг чувствуя пятками, как нетерпеливый враг жадно выдёргивает из-под меня этот маленький воздушный корабль.
Тяжело дыша, мы с Итом сидим за большим валуном у дальней стены пещеры и наблюдаем, как жадная слизь, громко чавкая, всасывает в себя добычу.
– Такой хороший транспорт сожрало! – сокрушается Ит. – Да чтоб оно подавилось…
– Сейчас подавится, – ухмыляюсь я, направив на топливный бак тонущей леталки лазерный луч моего резака.
Бац! – огненный сноп вырывается из клокочущего чёрного месива, топливо растекается пылающей лавой, хищная слизь волнами мечется под огнём, корчась и пронзительно вереща.
– Кончено! Оно своё получило, – довольно кивает Ит.
Мы отомстили за гибель нашего друга-воина.
И уходим не оборачиваясь.


Глава 27. Убежище.
Кольцо слизи осталось позади, но хардов в этой части гор мы больше не встретили. Я пытался поймать их мысленные сигналы – и тоже напрасно. А ведь на них была вся надежда: наши друзья поддерживали с ними связь через каменного проводника, помните?
Мы продолжаем путь, и юный Обр-Собр, последний из Пентобров, злится. Ещё бы! Леталка пропала, и теперь ему приходится тащиться пешком, а правитель к такому не привык: обливается потом, пыхтит, клянчит еду и требует подать ему носилки.
Ага, так мы тебя, жирнюгу, на себе и потащили!
– Голодать полезно, друг, – улыбается Ит, – сбросишь лишний вес, легче будет двигаться. И пешком ходить полезно, ноги работают, чувствуешь себя бодрым и независимым: куда захочешь – туда и придёшь на своих двоих.
– А я никуда не хочу, – ноет лопоухий, – я хочу только есть! И хочу носилки!
Мы вынуждены устроить внеочередной привал.

Вокруг тихо. Тишина здесь в пещерах другая, не такая, как тишина космоса – помните, я в начале рассказывал? Тут в пещерах, если прислушаться, есть много звуков и звучков: медленные тягучие капли стекают со сталактитов, потрескивают камни, где-то вдали журчит горный поток.
Иногда стонет и завывает пещерный ветер.
В тёмных расщелинах шуршит невидимая жизнь, незнакомые мне мелкие существа – зверьки и насекомые. Но все эти звуки заперты внутри гор, они всё время натыкаются на каменные своды, отскакивают от них, точно мячики, летят от стены к стене – и потом долго затихают в неведомых высотах и глубинах.
Вместе с леталкой мы лишились и её яркого фонаря, слабый свет во тьме дают лишь фонарики Ита, нехитрые фонари горцев: он набрал по щелям светящихся жуков и наполнил ими мешочки из сетчатой ткани, припасённые в его рюкзаке.
Ит умелый и сообразительный юноша.
Мы сидим и любуемся мелкими искорками на каменных сводах пещеры, влажным блеском сталактитов, голубыми звёздочками падающих капель.
Честно говоря, пещеры эти мне порядком надоели. Тут по-своему красиво, конечно, но хочется высокого неба, хочется свободного космического полёта – вперёд, в неизвестное!
Родной Варв искать.
В космосе ты проносишься сквозь пустоту, мимо планет и неведомых светил – но пустота эта не пуста, она пронизана бесчисленными мыслями, наполнена бесчисленными жизнями, незнакомыми тебе и очень-очень далёкими, но всё равно связанными с твоей. Потому что всё в мире связано, всё едино – ты летишь сквозь мир, и мир летит сквозь тебя, сквозь твою маленькую жизнь, сквозь твою судьбу, сквозь твои мысли. И ты летишь сквозь этот мир, летишь мимо мириад звёзд и мириад жизней, наедине со своим безмолвным аркондром.
Кстати, а где же всё-таки Бот?
В очередной раз пытаюсь наладить с ним мысленную связь, и опять напрасно.
Мальчишка-правитель дремлет, громко сопя. Чайные листья у нас кончились, кормить его нечем – зато на привалах он спит и не мучает нас голодным нытьём и бесконечными вопросами.
– Слышишь, Йо? – Ит напрягается.
Меня тоже насторожил этот внезапный звук – бам-бам-бам! Точно огромные валуны падают с неба. Звук приближается, нарастает, он громче и громче – и нам с Итом он совсем не нравится. Не сговариваясь, мы подхватываем сонного правителя под руки – и бежим. У меня теперь нет магнитных ботинок, и Иту приходится бежать рядом со мной, бежать вверх головой, но тут не до церемоний: грохот под нашими ногами. Сзади сползает кусок стены, лавина камней катится нам вслед, мелкие осколки догоняют и больно лупят по пяткам.
– Это харды?
– Нет, Ит… это что-то другое…
Мальчишка-правитель очнулся, он перепуган до смерти, сам бежать не может, мы почти волочём его по узкому ходу, влетаем в огромную пещеру. Здесь гром на короткое время затихает. И – бам, бам! – грохочет уже впереди. Мы замираем. Стены дрожат, ходят ходуном, что-то обрушивается вдалеке – и низкий гул эхом раскатывается по горным щелям и закоулкам.
Щелчок! – рядом со мной открывается ярко освещённый проход, оттуда слышен голос: «Сюда! Сюда! Быстро!» Мы вбегаем в металлический тоннель, за нашими спинами, звякнув, опускается кованая заслонка. Здесь практически тихо, грохот остался снаружи, и мы идём по тоннелю.
Впереди открывается ещё одна дверь. За порогом, в большой комнате, кто-то сидит спиной к нам: перед незнакомцем пульт управления с экраном, кнопками и рычажками. Не оборачиваясь, он нажимает на какую-то кнопку, и дверь сзади закрывается.
– Здравствуй, друг! Мы пришли с миром… – начинаю я своё обычное приветствие.
– Брось, варвль, дорогуша! Я и так это знаю, – перебивает меня скрипучий голосок.
Ба! Да это же Флиппин Стравиц!
– Ура, мой советник! Ты пришёл спасти меня! – вопит правитель, бросаясь к своему придворному.
Можно подумать, это не мы с Итом его из подводного плена вытаскивали.
– Да-да, о Свет и Слава Тыбра! – отзывается маг, вскакивая и дурашливо кланяясь. – Рад приветствовать моего повелителя – ну и всех прочих – в своём скромном горном убежище.
Так. Значит, это и есть то самое убежище, о котором упоминал советник.
Убежище от войны.
– Скажи, советник, что громыхает снаружи?
– Ты ещё не понял, варвль? Это бомбят горы, стреляют по ним моими новенькими управляемыми ракетами. Это война…



Глава 28. Война.
Мы с Итом потрясены ужасной новостью – война! Наши друзья, близкие Ита, все мирные жители планеты – что будет с ними?
Лишь на правителя весть о войне не производит ни малейшего впечатления: при виде своего придворного он мигом возвращается к прежним капризам.
– При чём ваша дурацкая война, если я голоден? Я есть хочу! – вопит мальчишка. – Я сегодня ещё ни разу не обедал! Немедленно подай мне еды, советник!
– Сию минуту, Ваше Светейшество! – Флиппин Стравиц кивает, исподтишка бросив на меня лукавый взгляд. – У меня припасено много еды, ой как много! Еда на любой вкус. Следуйте за мной.
Он ведёт нас по коридору.
– Правда, у меня отличное убежище? – хвастается хозяин. – Мы с вами только что покинули мой командный пункт, но тут ещё много интересного. Стены, пол, потолок – всё из сверхпрочного металла, изготовлено Пентобром-старшим по моему специальному заказу, ещё до того, как он так неловко угодил в пропасть. Моему убежищу никакие бомбёжки не страшны! Впрочем, на всякий случай я дал указание не обстреливать этот квадрат местности.
Теперь ясно, почему гром обошёл нас стороной в той пещере, снаружи…
– Кто стреляет по нашим горам? – с беспокойством спрашивает Ит.
– Правительственные миротворцы. Да ты не бойся, дикарь! Для начала я приказал обстреливать лишь участки с горными реками и озёрами, ведь в них гнездится наш главный враг. Наш враг всюду, где есть вода.
– Вы напали на водных рыцарей?
– Нет, варвль, ну что ты! Это они напали на нас.
Похоже, колдун своего добился.

Коридор приводит нас в большую комнату, что-то вроде столовой-кладовой: в середине привинченный к полу стол и кресла; на столе, в небольших углублениях, сделанных, видимо, на случай сильной тряски – столовые приборы из золотистого металла. А по стенам полки, плотно уставленные банками, запечатанными горшочками, коробками, пакетами, кастрюльками и бутылями. На верёвочках подвешены окорока, колбасы и гирлянды вафок. По углам, в корзинах, аккуратными горками уложены местные фрукты.
– А вот слуг здесь нет, Ваше Светейшество. Придётся делать всё самому…
Но правитель советника уже не слушает: сорвав пробку, он одним махом выпивает целую бутыль сока, потом хватает с полки первую попавшуюся булку и кусок местного зелёного сыра – и начинает жадно откусывать то от одного, то от другого. После, запасшись банкой варенья, связкой вафок, миской фруктов да ещё и большим пирогом впридачу, правитель Тыбра усаживается за стол, чтобы обстоятельно продолжить трапезу.
Советник предлагает и нам с Итом подкрепиться. Мы берём по горсти вафок с начинками и фруктовый сок: опасаясь погони, мы шли, сторонясь воды, и нас давно мучает жажда.
– Да-да, – с пониманием кивает советник, разливая сок по высоким стаканам, – я и говорю, теперь любая вода опасна: сквозь неё эти проныры-рыцари лезут всюду. Я тоже запасся лишь вином и фруктовыми соками, никакой воды. Кстати, винца попробовать не хотите? В`ина у меня отличные, всех сортов: прямо из дворцового хранилища…
– Когда началась война, как? – перебиваю я разболтавшегося колдуна. – Расскажи скорее, что происходит на планете.
– К чему тратить время на болтовню? Лучше я всё покажу вам, – советник манит нас за собой.
Один обжора Пентобр-младший остаётся в столовой, рыскать по полкам с провизией.

* * *

Мы в тёмной комнатке, в центре её на подставке – большой хрустальный шар, он таинственно сияет в темноте, отбрасывая на потолок зыбкие радужные отсветы. Высоко подняв руки, советник водит ими над светящимся стеклом, потом склоняется над ним, всматриваясь в глубину.
– Глядите, – бормочет он, – глядите…
Я встаю за спиной колдуна, Ит – напротив нас. В хрустале клубится серебристый туман, но по под пристальным взглядом он расходится, тает – и я вижу планету с большой высоты, будто свободно лечу над ней. Вернее – лечу внутри неё, лечу на своём аркондре.
Эх, собаки кверхтормашечные, где же всё-таки мой Бот?
Этот шар – точно весь Тыбр изнутри, и в его хрупком пространстве я вижу мосты и дороги, вижу целые подвесные города: в них какая-то суета, мельтешение, местами вздымаются тучи дыма. Мне хочется лучше разглядеть происходящее – и изображение послушно приближается, надвигаясь на меня: я догадываюсь, что этот шар управляется силой мысли. Я почти вплотную могу наблюдать вверхголовых, беспорядочно мечущихся по узким улочкам; многие лежат неподвижно. Большинство домов разрушено, кругом полыхают пожары – но причина всего этого неясна. Кто разрушил дома, кто сеет панику? Словно в ответ на мой безмолвный вопрос, картинка послушно плывёт вбок, поворачивается – и вот прямо подо мной на площади целые толпы горожан, все они одеты одинаково, в какую-то местную форму. Они кричат, суетятся, стреляют из коротких ружей – огненные вспышки, дым, толчея.
– Правительственные отряды храбро ведут бой с противником, – поясняет Флиппин Стравиц.
– Но в кого они все стреляют? – недоумевает Ит.
– Ты разве не видишь, горец?
Теперь это вижу и я – летящие призрачные силуэты, колышущиеся вместе с воздухом. Это они, водные рыцари! Они стреляют из своих луков поющими водными стрелами, их водяные мечи огненно сверкают в рыжих отсветах Рора. Зрелище прекрасное – и ужасающее!
Но какой же вред может причинять вверхголовым водяное оружие?
– Ты недооцениваешь воду, варвль, – спешит ответить Флиппин Стравиц на мой безмолвный вопрос. – Вода – непростая субстанция: наполненная особой силой, она становится прочной, подобно металлу. Потому мечи водных рыцарей остры, как бритва – они разят без промаха, разом снося противнику голову! А их стрелы, вонзаясь в цель, расползаются невидимыми липкими путами, стягивая всё тело жертвы и обволакивая её лицо сплошной водяной маской. Противник не может шевельнуться, не может дышать – и погибает за несколько мгновений. Такова на самом деле мощь воды, сила водяного оружия!
Похоже, колдуна восхищает воинственность водных рыцаре.
– Но и горожане не промах, – продолжает он, – они бьют в этих водяных огненными зарядами, вмиг испаряющими воду – и рыцарей заодно с ней. Но иногда промахиваются, потому и пожары.
Я сверлю колдуна суровым взглядом:
– Ты знал всё это раньше, Флиппин Стравиц? Знал прежде, чем затеял эту войну?
Он безразлично пожимает плечами.
– Знал – не знал, какая разница, дорогуша? Это война, варвль, война. А любая война – уничтожение многих. Мы же с тобой об этом, помнится, говорили.
Да, я помню нашу беседу во дворце: тогда мне казалось, что колдун не решится на подобную жестокость, что на такое вообще невозможно решиться. Мне казалось, всё это одни угрозы, пустые разговоры. Но на разговоры уже не осталось времени.
– И во всём виноват именно ты, дорогуша. Ты – и только ты, Йолли Йоллин! Эта война на твоей совести. Ведь я открылся тебе, надеясь на твою помощь и понимание, мне нужна была такая малость – всего лишь улететь вместе с тобой. Вырваться из этой проклятой планеты-ловушки! И что сделал ты? Обманул моё доверие, предательски сбежал из дворца! Ну что мне оставалось, скажи? Я должен был, я был просто обязан убедить тебя в серьёзности моих намерений. Ты не оставил мне выбора, варвль.
Здрасти-приехали! Ещё я и виноват.
– Я ничего тебе не обещал, советник Стравиц. Ты сам развязал эту войну, по собственной прихоти. Ведь, помнится, ты готовился к ней давно, ещё до встречи со мной. Скажи одно: ты можешь её остановить?
Колдун заносчиво вскидывает голову:
– Я всё могу, варвль – всё! Но ты знаешь цену.
– Увезти тебя с этой планеты?
Он кивает.
– И тогда ты остановишь войну?
Советник кивает вновь.
– Останови её сейчас же!
– Остановлю. Не мгновенно, конечно, – отвечает колдун, задумчиво поглаживая свою густую бороду, – не мгновенно. Сам понимаешь, дорогуша, война – дело хитрое: начать её легче, чем закончить. Первым делом… э-э-э… нужно объявить временное перемирие, потом долго вести переговоры с обеими сторонами, не только убеждая их заумной дипломатической болтовнёй, но ещё и пользуясь втихомолку кое-какими тайными связями и рычагами. Ну и магическими уловками, конечно. Но в первую голову нужно обязательно избавиться от самых ретивых смутьянов, псов войны. Примерно наказать их, для устрашения остальных…
Я вспоминаю воинственного Дверла, подстрекавшего водных рыцарей к битве – а ведь таким его сделал сам колдун. И сам же теперь собирается наказать.
– …лишь тогда огонь войны угаснет, – продолжает советник, – но угли ещё долго будут тлеть, очень долго. Хотя всё это ерунда, мелочи, восполнимые потери. В общем, дней за десять я с основным управлюсь – дело только за тобой, варль. Ты даёшь мне слово?
– Даю. Даю слово! Слово варвля, Флиппин Стравиц: я увезу тебя с этой планеты. Немедленно объявляй перемирие!
Флиппин Стравиц кивает:
– Помни, Йолли Йоллин – времени у тебя десять дней. Или я всё начну сызнова.



Глава 29. Перемирие.
Флиппин Стравиц отправился на свой командный пункт – вести переговоры. А я всё ещё стою над его магическим шаром, созерцая жестокие картины войны, и думаю об их печальных последствиях.
Вот жили все эти существа в окружении своих близких – заботились о стариках и детях, работали, грелись в оранжевых лучах Рора, любовались цветущими деревьями, наслаждались песнями и едой. Кого-то любили, чего-то ждали, на что-то надеялись. И никому не мешала их тихая маленькая жизнь, как и им не мешали другие жизни. И вдруг по воле одного-единственного злодея всё рушится, земля уходит из-под ног: гибнут родные, горят дома, гаснет надежда. И неизвестно, сколько ты сам ещё проживёшь – день, неделю, час.
Что ждёт тебя впереди?
А злодея это не волнует, ему на всех наплевать, кроме себя – он просто устраивает свои дела.
Где теперь мой приятель Фобо? Где Фыфба и Бофо, эти милые добрые старички…
Ит окликает меня, и я быстро поднимаю голову:
– Я должен немедля вернуться к своим, Йолли Йоллин!
– Погоди, Ит. Мы вернёмся к ним вместе, как только колдун остановит обстрелы. Мы оставим правителя здесь – и значит, будем двигаться быстрее. Но в первую очередь отыщем твоего отца, братьев – и всех остальных.
– Смотри, варвль! Смотри же! – мой спутник указывает на хрустальный шар.
Шар услышал меня: я вижу в нём пещеру, там укрылись наши товарищи, все они целы и невредимы! Вот Иитыбул Разумный, вот его сыновья Тыб и Бул, младшие братья Ита. А с ними и лекарь Оопапул, и юный ученик Пап, и воины. И Скобо с ними, мой дорогой друг!
Знать бы только, где эта пещера, ведь горы такие большие...
Но раз шар с лёгкостью отыскал наших друзей – может, он отыщет и пропавшего аркондра?
Я думаю о Боте, я мысленно зову его – и картинка внутри шара меняется: плывут фруктовые сады, могучие старые деревья, густые кроны; ветви, отягощённые плодами, тянутся навстречу живительным лучам Рора. И я наконец-то вижу аркондра: он вцепился когтями в крепкий ствол – и поглощает свежие фрукты прямо с ветками.
– Ит, где это?
Ит всматривается в картинку, двигает её взглядом, потом кивает:
– Знаю, Йо. Это дикие сады в долине, на другой стороне гор. Вверхголовые туда не суются, от них это слишком далеко. Поэтому мы иногда запасаемся там дикими фруктами.
Бам! Бам-бам-тарарам!
Грохочет где-то в глубине убежища, и следом раздаются истошные вопли. Неужели, сюда угодила шальная ракета? Мы с Итом летим на звук – и замираем на пороге столовой, задыхаясь от хохота: видимо, лопоухий обжора, карабкаясь по полкам за какой-то провизией, потерял равновесие – и, ища опоры, зацепился ногой за потолок. Его ботинок примагнитился, и правитель Тыбра опять висит на одной ноге вниз головой, вопя во весь голос.
Вот уж точно – «нога в потолок»!
Колдун примчался раньше нас – и стоит весь красный от злости: младший Пентобр поронял с полок кучу припасов, банки перебились – и на полу здоровенная лужа из стекла и варенья.
Да, похоже, «Свету и Славе Тыбра» сейчас здорово влетит.
Мы снимаем с потолка неудачливого верхолаза, и я с чистой совестью отбираю у него свои магнитные ботинки: они пригодятся мне в дороге.
От Флиппина Стравица мы узнаём, что перемирие объявлено и бомбёжки остановлены. В горах наступает долгожданная тишина. Мы с Итом покидаем убежище, нам вслед летит хныканье юного правителя: колдун велел ему прибираться в столовой.
И правильно, это не дворец, никаких слуг здесь нету.

* * *

Передвигаться в пещерах стало непросто, всюду завалы: чтобы их обойти, нам даже пришлось несколько раз выбираться наружу, на поверхность гор. Наверху уже не опасно, миротворцы нас больше не ищут и стрелять по нам никто не станет. Но передвигаться снаружи трудно, горы сильно пострадали от обстрелов. Всё изменилось вокруг, образовались новые трещины и провалы. Ит не находит привычных с детства троп, многие участки совсем непроходимы. Хорошо, что я вернул себе магнитные ботинки и могу нормально в них двигаться – вверх ногами.
Хотя, куда нам двигаться – пока непонятно. И то, что мы с Итом прекрасно помним карту Уулыбула, нам совсем не помогает.
Выбившись из сил, мы устраиваем привал: сидим в небольшой горной нише, болтая усталыми ногами, любуемся окрестностями и в который раз пытаемся мысленно связаться с нашими друзьями. И наконец нам везёт! Поймав тревожные мысли Иитыбула, мы посылаем ему весть о себе: о том, что Ит теперь со мной, что мы близко, что за нами не охотятся, что обстрелы прекращены и в горах сейчас безопасно.
Решено: Иитыбул выведет свою группу из пещер наружу – наверху отыскать друг друга будет проще.
– Может быть, нам стоит забраться повыше, Ит? На какую-нибудь вершину? С высоты мы скорее увидим группу, – говорю я, отмечая про себя, что всё, что тут повыше – оно на самом деле и пониже
– Зачем, Йо? – возражает Ит. – Карабкаться на вершину долго и сложно. Но там, где трудно идти, можно лететь.
Я думал, что он намекает на моего аркондра. Но нет: Ит пронзительно свистит, потом несколько раз издаёт протяжный звук, что-то вроде «Вау-ваа».
– Кого ты зовёшь, Ит?
– Сейчас увидишь, Йо, – отвечает он с улыбкой.
Но я и так вижу: к нам летят тёмные фигуры, они машут в воздухе большими кожистыми крыльями. Ба, да это же летучие собаки! Горцы с ними дружат, я говорил уже – и называют их «аубасы».
Собаки-аубасы опускаются рядом с нами, их небольшая стая. Вожака зовут Вау-Ваа, он любимец Ита: Ит щекочет его за ушами, а зверь от удовольствия бьёт по камням своим коротким сильным хвостом.
– Понимаешь, внутри пещер аубасы летать не любят, – неторопливо рассказывает мой спутник, – там им тесно, можно крылья повредить. Зато над горами мы на них частенько летаем. Вау-Ваа хороший зверь, а ты добрый, Йо – ты с ним быстро подружишься.
Колдун дал нам в дорогу кое-какой снеди, мы угощаем собак сушёными фруктами и вафками, им это нравится. Пару часов Ит терпеливо учит меня обращаться с аубасами: как на них сидеть, как направлять их в нужную сторону. Аубасы – умные звери, они тоже слышат мысли. Правда, лишь самые простые. Так что общаться с ними легко.
Наконец Вау-Ваа позволяет мне сесть ему на спину. Как и учил Ит, я крепко держусь за костяные выступы за ушами зверя. Сам Ит устраивается на спине Сиу-Саа, брата вожака. И мы кружим над горами – вернее, под ними, под их перевёрнутыми вершинами. Запрокинув головы, мы зорко осматриваем окрестности с высоты,.
Мы ищем наших товарищей.


Глава 30. Долгожданные встречи.
Не знаю, как вы, а я сидеть с запрокинутой головой не привык, и довольно скоро у меня устала шея. К счастью, кружить под горами пришлось недолго – мы увидели группу Иитыбула. Горцы только что выбрались наружу и ещё растерянно озирались и тёрли глаза, отвыкшие от яркого света Рора. И мой друг Скобо стоял среди них!
Правда, мне кажется, что слово «стоял» не совсем подходит к тем, кто держится за почву ногами, вися вниз головой.
Какой же тёплой была наша встреча! Так много всего хотелось рассказать… Но я, чтобы не терять времени, лишь кратко поделился главным: горцы узнали о войне, о коварстве колдуна, о перемирии – и о данном мной советнику слове.
Оказалось, что какое-то время путешественники ждали моего возвращения недалеко от старого шлюза. К самому же шлюзу никто не приближался, опасаясь страшной тени, напавшей на меня – такой враг был для горцев в диковинку. Чуть позже наши друзья решили разбиться на две группы: одна оставалась ждать на прежнем месте, другая выбралась наверх, искать мои следы. Но когда начались обстрелы, все поспешили укрыться в глубине пещер, и в этом им здорово помогли харды, соорудившие для них укрытие из своих каменных тел, что-то вроде свода, защищавшего от ударов. Харды крепко держали его, спасая наших товарищей от обвалов и лавин.
И сейчас мы со Скобо сидим в обнимку на краю ниши, свесив ноги в бездну рыжего света, жуём сушёные фрукты, и в мыслях я посылаю хардам свою сердечную благодарность. Я знаю, они меня слышат и понимают – от сердца к сердцу короткий путь.
Найти бы ещё Бота, тогда я смогу навсегда освободить Тыбр от коварного Флиппина Стравица, зачинщика войн. И мы с Итом опять спешим на поиски.
Остальные будут нас ждать.

* * *

С грузом на спине собаки-аубасы долго летать не могут. Мы часто делаем привалы и подкармливаем наш крылатый транспорт. Всё это время я пытаюсь связаться с Ботом, но упрямец не отвечает. Что и говорить, непростой характер у моего аркондра.
Наконец за чередой гор открывается огромная зелёная долина, полная тёплого света – она прекрасна. И хочется думать, что обжора-Бот не успел улизнуть отсюда.
– Бот. Боот! – опять зову я мысленно.
– Уррр… Ну что? – слышится наконец.
Аркондр отозвался, ура!
– Что-что! Лети ко мне быстренько! Где ты вообще пропадал?
– Где-где? Нигде. Просто мне надоело в пещере, – довольно нахально отвечает мой аркондр. – Ты меня бросил, я на тебя обиделся.
Надо же – обиделся он! Ну и фрукт.
– Прости, я не хотел тебя обижать. Лети ко мне, Бот.
И вот из чащи деревьев показывается знакомая чешуйчатая голова – и над долиной всплывает сверкающий тёмный дирижабль с радужным отливом: в рыжем свете Рора он кажется не синим, а фиолетовым. Огромные крылья Бота загребают горячий воздух, и от этого зрелища летучие собаки опасливо зависают на месте. Я успокаиваю их, внушая, что Бот – мой друг, что он хороший.
А Боту спешу сообщить, что аубасы – наши друзья.
Надеюсь, он всё понял правильно.

* * *

Я вновь лечу на своём аркондре, и рядом со мной опять сидит Скобо. Он больше ничего не боится: события последних дней, трудная жизнь в горах сделали его сильным.
Похоже, он и думать забыл о своей унылой жизни на свалке.
Ит летит следом на Вау-Ваа. Вся стая аубасов сопровождает нас, и на каждом летучем звере привычно устроился один из горцев. Бот сначала недовольно косился на летучих собак и урчал, потом привык к своему почётному эскорту и перестал обращать на него внимание.
Наконец мы возвращаемся в пещеры. Здесь всё по-прежнему, колдун не соврал: эти пещеры не обстреливались миротворцами, война обошла родичей Иитыбула стороной. Только гром от ракет испугал детей и заставил взрослых немного поволноваться. Вот так бывает: рядом война, смерть, всё с ног на голову – а тут привычная неспешная мирная жизнь идёт своим чередом.
Горцы расспрашивают о наших приключениях, их жёны готовят нам пир, дети кормят и гладят летучих собак. А в соседней пещере мой аркондр заваливается спать после очередного многодневного обжорства. Пусть спит, путь впереди долгий. Похоже, мои затянувшиеся приключения на Тыбре вот-вот подойдут к концу…
После застолья и мы со Скобо, убаюканные музыкой горцев, их поющими раковинами и нежными голосами глиняных свирелей, устраиваемся на ночлег в удобных гамаках, терпко пахнущих дикими травами. Я давно не отдыхал по-настоящему – и засыпаю мгновенно.
Меня ждёт ещё одна встреча – сон, Надмирие, Олаэ…


Глава 31. Выход.
– Видишь, я здесь, я сдержал слово, советник Стравиц. Вопрос у меня один: через какой шлюз мы с тобой полетим?
Флиппин Стравиц смотрит на меня с удивлением:
– А что, есть разница, дорогуша?
– Я этого не знаю, советник. Насколько мне известно, шлюзов на этой планете всего два. Через один нас с Ботом сюда впустили, а о втором я знаю лишь одно – он очень-очень старый. Неизвестно даже, работает ли он.
Флиппин Стравиц беспечно машет рукой:
– В чём вопрос? Полетим через главный правительственный шлюз.
Я усмехаюсь. Помните ту долгую историю с разрешением на вылет, прививкой Бота и прочими неприятностями?
Мы опять сидим в командном пункте колдуна, в его убежище. Колдун тоже сдержал слово: не знаю, как уж он этого добился, но водные рыцари отступили. Об этом я узнал в моём долгом последнем сне.
В нём мы с Олаэ были на дне голубого пещерного озера, мы беседовали с дамой Свиреллой: объявлено перемирие, Дверл и самые воинственные смутьяны взяты под стражу, их ждёт справедливый суд Мудрейших из Мудрых – всё именно так, как предсказал колдун. Только непонятно, какая справедливость в том, чтобы наказывать тех, кто стал игрушкой в руках коварного мага – всего лишь покорных исполнителей его злой воли?
Но так уж устроена жизнь, что за генералов расплачиваются солдатики.
Потом мы с Олаэ покинули Свиреллу – и целую вечность скользили над зарослями сонных цветов, растущих в водах бесконечного туманного моря, иногда опускаясь и касаясь руками и лицами ароматных лепестков. И тихий шелест, похожий на музыку, летел нам вслед. Я опять был Роллом в этом сне, я был высоким и стройным Роэлло, с короной белых волос на голове. Но это ничего не значило – внутри я всё равно оставался собой. И я знал, что Олаэ нравится смотреть на меня – и видеть черты своего ушедшего брата.
– Ты почти у цели, Йо, – улыбалась искрящаяся дева, – скоро ты покинешь внутреннюю планету. Я слышала, она тебе надоела?
– Немножко. Но здесь я нашёл добрых друзей, с которыми скоро расстанусь. И здесь я узнал тебя.
– Со мной ты не расстанешься, варвль. Вот увидишь.
Я проснулся – и долго улыбался, тихонько качаясь в гамаке и стараясь удержать тающий сон.

Теперь я готов к полёту. Бот ждёт снаружи, в горах.
Нужно только выбрать шлюз.
И я обстоятельно рассказываю колдуну о наших неудавшихся попытках получить разрешение на вылет. Флиппин Стравиц оглушительно хохочет, тряся густой бородой.
– Ай да хрыбы! Ну и начальнички!
Насмеявшись всласть, колдун меня успокаивает:
– Не волнуйся, дорогуша, разрешение на вылет у нас будет. Я тебе говорил, что всемогущ. Но мне отчего-то кажется, что тебе стоит узнать, как работает второй шлюз, самый древний на Тыбре.
Да, советник попал в точку: жаль улетать отсюда, так и не узнав, с чем же столкнулся в конце своего путешествия предок горцев Уулыбул.
– Мы полетим через древний шлюз, решено, – кивает советник Стравиц.
Решено и остальное: пока не утихнут отголоски войны, Обр-Собр-Тобр-Пентобр останется под надёжной охраной в горном убежище. Мой друг Скобо тоже решил не возвращаться на свалку, он стал полноправным пещерным жителем – и очень доволен: в горах он окружён друзьями. А свалку продолжит сторожить его брат Скубо: мы со Скобо успели его навестить и рассказать обо всех наших приключениях. От него мы и узнали, что умница-Фобо жив. Правда, его маленький дом сгорел, и вся его родня погибла – бедняга переехал в другой город, начинать там всё сызнова.
Я мысленно желаю ему удачи, и с грустью вспоминаю его милых родственников – дядюшку Бофо и тётушку Фыфбу. Бедняга, она так и не успела попробовать брыцы.
Война…

Война. Ты приходишь домой – а дома твоего нет, на его месте обломки и пепелище. И лесенка, по которой в детстве ты весело взбегал, считая ступени, теперь ведёт в никуда.
И больше нет твоих близких, их нет нигде.
Надо становится другим, надо всё начинать заново.
А ведь человек, повинный в страшной бойне, будет сопровождать меня в полёте.
Какая всё-таки странная штука – жизнь.
Но я дал слово увезти с этой планеты Флиппина Стравица.
А мы, варвли, своё слово держим.

* * *

Наконец закончена подготовка к вылету. Вообще-то, я привык путешествовать налегке, но колдун настоял на запасе провизии: с помощью горцев мы загрузили часть продуктов из его убежища в контейнер моего Бота. Я не говорил? За пилотской кабиной есть что-то вроде небольшой кладовки, только я ею обычно не пользуюсь.
С горцами я тепло попрощался, попрощался и со Скобо. Друзья рвались проводить нас к шлюзу, но я решил не подвергать их новым опасностям.
И теперь вся моя небольшая команда – это Флиппин Стравиц и Бот.
Мы летим под горами, летим к шлюзу. У колдуна есть местная карта, он отлично её изучил и показывает мне, где вход в шлюзовую пещеру: дыра там довольно большая, аркондр в неё пролетит свободно. Но на всякий случай, вспомнив прошлую встречу с хищной тенью, я приказываю Боту выпустить в пролом струю пламени – и он выжигает огнём всю внутренность пещеры.
Совсем как в день гибели моего отца, Йотуллина Йоллина…

* * *

Шлюз в пещере старинный, механический. Мы с советником осматриваем его устройство – оно сильно заржавело, ведь в последний раз им пользовался Уулыбул, предок предводителя горцев, чудом избежав гибели и потеряв двух своих товарищей.
Мы держим аркондра наготове и, прилагая все свои силы, вдвоём с колдуном поворачиваем тугой штурвал запора. Высокая заслонка с ужасающим скрежетом понемногу поднимается. Шлюзовая камера очень узкая, я сомневаюсь, что в неё влезет Бот.
Разве что, в вертикальном положении.
– Может быть, вернёмся и полетим через другой шлюз, Флиппин Стравиц?
– Ерунда, – беспечно отмахивается советник, – чем тебе плох этот? Ну да, тесновато немножко. И что? Я же знаю, варвль, ты любишь приключения!
Мы усаживаемся в пилотскую кабину Бота, я руковожу его действиями. По моей команде аркондр, вползая в шлюз и потихоньку перебирая лапищами, сразу карабкается вверх по его стене – ну вот, кажется, весь наконец втиснулся и упирается в пол хвостом. Теперь мне надо спуститься из кабины, чтобы изнутри закрыть дверь шлюзовой камеры. Точно с горки, я легко съезжаю вниз по чешуе Бота, но тугое ржавое колесо мне приходится поворачивать в одиночку, на этот раз толстяк-советник мне помочь не может: в щель между стеной и Ботом он бы вряд ли протиснулся.
Наконец шлюз плотно закрыт, его механизм работает чётко: из него сразу начинает выходить воздух. Мне нужно быстро подняться в кабину, но карабкаться обратно куда труднее – чешуя Бота специально так устроена, чтобы с неё всё слетало. Флиппин Стравиц вовремя кидает мне верёвку и втягивает меня в кабину.
– Видишь, Йолли Йоллин, как я тебе нужен? – хохочет он. – Без меня ты бы не справился!
Мы сидим, вернее – лежим на спинках пилотских кресел. Мы ждём. Остаётся лишь надеяться, что древний шлюзовый механизм не даст сбоя. Бот успел прихлопнуть к бокам крылья, одна за другой, втягивает внутрь лапы – и уже стоит лишь на своём мощном хвосте, плотно сдвинув чешую. Бот готов к вылету – лишь бы шлюзовая камера не подвела.
Но вот весь воздух вышел – и над головой Бота начинает отодвигаться наружная заслонка.
Впереди маячит свобода, ура!
Заслонка медленно скользит, доходит до половины отверстия и начинает двигаться рывками.
Ну, пожалуйста, пожалуйста – ещё немного, ещё чуточку!
Но старая заслонка окончательно застревает.
– Что будем делать, Бот?
Следует внутренний зевок.
– Уррр… Что-что? Лететь будем.
Бот высовывает голову наружу – и, оттолкнувшись от пола хвостом, выскальзывает в отверстие шлюза, точно змея, по пути отпихивая застрявшую заслонку в сторону. Мы падаем в пустоту, нас долго вращает над искорёженной поверхностью планеты, среди космического мусора – мир кувырком! Я лишь успеваю заметить во время болтанки, что заслонка шлюза теперь медленно задвигается: видимо, аркондр «починил» её, толкнув при вылете.
«Мы улетели, мы в космосе! Прощайте!» – посылаю я последнюю весть своим друзьям-горцам.
Я знаю, они меня слышат.
Наконец, выбрав подходящий момент, я даю аркондру команду, он выбрасывает из пасти длинную струю пламени – и мы сразу отскакиваем от Тыбра на приличное расстояние. И всё идёт как надо: пыхая огнём, мой аркондр летит вперёд хвостом, летит прочь от внутренней планеты.
А куда нам лететь – мы легко определим с помощью Случайного Компаса, подарка моего друга Куби.
– Надо же, какой любопытный способ передвигаться, – замечает Флиппин Стравиц, расправляя свою густую бороду, немного спутавшуюся во время вылета. – Выходит, твой аркондр всё время глядит в прошлое.
– Никуда он не глядит, – отвечаю я, – он летит с закрытыми глазами. Тут, в космосе, за всё отвечаю я. А мы, варвли, смотрим только вперёд.

                Санкт-Петербург,
                январь 2013 - март 2015 гг.