Усталый вечер опустил ресницы.
В себя вобрала тени темнота.
И окна, словно крепости глазницы -
Их в плен взяла немая слепота.
Последний солнца луч давно доела
Разбавленная тишиною мгла.
Вертелась грусть, тоской в висках гудела,
прохладой досаждала, как могла.
Гонимый ветром дождь хлестал слезами,
Стекая щедро по моим по щекам.
А я на улице под фонарями,
Замёрзший, слепо предаюсь мечтам.
Стою совсем один, едва заметный,
Но духом бодр,не таю от дождя.
И разговор с тобой веду сердечный
Лишь в мыслях, разум вовсе не щадя.
Не стану растекаться слёзной лужей.
Терпенья наберусь я поскорей!
Услышу каблучков стук самой лучшей,
Любимой женщины родной моей.
За капельки дождя клюкой цепляясь,
Грусть попыталась вымыть оптимизм.
Она напрасно злилась, надрываясь,
Испытывая тщетно аскетизм.
- Но этому не быть! - протестовала
Израненная тонкая душа.
Надежда вдруг её поцеловала,
И грусть ушла, свои следы круша.
Стук каблуков услышан!.. Он созвучен
С шальным биеньем сердца моего.
Забыв, что ожиданием измучен,
Как шквал, восторг объял меня всего.
Шаги вещают о конце разлуки.
Стук каблучков и сердца - в унисон.
Мне нипочём все прожитые муки!
Ведь сердце слышит радости трезвон!
Владимир Михайлов.