Акварелью по забору гл. 5

Влад Медоборник
ГЛАВА 5

       Караван двинулся в ночь, освещаемый, злорадно ухмыляющейся луной, сопровождаемый пьяным гиканьем Вовки, матюгами Палтуса и брехнёй дворовых псов.
Впереди шагал Пашка, буксируя корову за привязанную к рогам веревку и одновременно маня Трагедию морковкой. Сзади, одной рукой придавая животному нужное ускорение, а другой, держа наготове штакетину, выдранную из соседского забора, страховал процессию Палтус. Потихоньку Вовку сморило. В который раз снился один и тот же ужасный сон.Сессия в разгаре, а он не успел собрать зачёты и пропускает экзамен за экзаменом.
       Очнулся он от горестных причитаний  Палтуса: - Нет у меня другой морковки, бдить надо было лучше. Она же этот овощ будет пережёвывать до следующего морковки заговенья! Как заставишь теперь её рысачить? Пашка стоял с удурчённым видом. Стояла, как вкопанная и корова. Оказалось, что Трагедия не такая уж «тормозная». По крайней мере, у неё хватило сноровки выхватить у поводыря «сей запретный плод», которым она с удовольствием хрустела.

       Вовка чувствовал себя лучше, действие выпитого зелья заканчивалось. Лишь, слегка болела натёртая задница, в темя тюкали молоточки, да шершавый от жажды язык прилип к нёбу. Он уже собрался просить отвязать и снять его с этого жвачного монстра. Но, не успел. Палтус, с диким воплем: «Ыб… мои морские кости!» - со всей дури оттянул коровьи рёбра припасённой штакетиной.
Он не врал. Трагедия оказалась на редкость бегучим и резвым зверем. Родео началось с фигуры высшего пилотажа: почти вертикальной свечки и продолжилось скачкой по пересеченной местности.

       Впервые в жизни Вовка испытал чёрную зависть к американским ковбоям, которые при всём желании,  не могли усидеть на бесноватых быках больше 40 секунд. У него такого шанса не было. Поначалу было, не совсем плохо. Шли деревней, изредка тараня заборы и распугивая полуночников, бросавших в панике свои гитары и гармошки.
Плохо наступило, когда миновав аллюром деревню, Трагедия прочесала березовый колок, а затем, устремилась в заливные луга, путь в которые пролегал через речку, название которой он так и не узнал.
Вовка сомневался в способности коров плавать, да ещё, с таким грузом на спине. Ему стало страшно.
       - Тебе что, здесь травы мало, там сочнее конопля?!- вопил он, пытаясь руками дотянуться до ушей бурёнки.
В какой-то момент, это ему удалось. Как он не оторвал ей уши, осталось загадкой для него самого. Корова лихо, с юзом, тормознула прямо у уреза воды, опустила в речку морду и как ни в чём, ни бывало, начала впитывать в себя живительную влагу.

       Вовка с завистью слушал, как булькает в её бездонном чреве вода, наполняя это никчёмное создание. Сам он изнывал от похмельной жажды. Попытки развязать насмерть затянувшиеся узлы, успехом не увенчались.
       Взошло солнце. Жажда стала невыносимой. Дико болела и кружилась голова. В глазах плавали красные и чёрные кругляши. Тело немилосердно саднило. Не один раз приходило ощущение  конца. Было жаль себя.

       Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не подоспевший Пашка. Его тяжёлое дыхание Вовка услышал раньше, чем увидел его самого. С помощью тупого перочинного ножа, Пашке удалось кое-как перерезать путы, и помочь  несчастному седоку обрести свободу.
       Вдоволь нахлебавшись речной воды, Вовка долго лежал на песке и смотрел в небо.
Пашка сидел рядом. Его сгорбленная и щуплая фигурка никак не гармонировала с этим окружающим величавым миром.
       - А Палтус, что же, отстал?-  просипел Вовка.
       - Коров пасёт,-  Пашка прикрыл глаза.
       - Вот как?! И не предупредил, что медовуха ноги парализует. Я думал, лёгкий напиток. Пригласил в гости. Напоил. К корове привязал. Будто специально. А ещё, «мореман» называется. В море провёл, чуть ли не половину жизни, а там не принято подставлять товарища.

       Жизнь постепенно возвращалась в Вовкино тело, и он принял сидячую позу.
       - Как же, моряк известный. Только, он вместо моря, в тюрьму ходил, тоже, на длительный срок,- Пашка криво усмехнулся.
       - Ну, дела! Либо гад, либо придурок. Скорее всего, всё вместе. А я то, думаю, почему его от слова «сажать» корёжит, как червяка на сковородке? Давай двигать, вроде полегчало. Корову не трогай. Дорогу сама найдёт. Ночью носилась в темноте как летучая мышь. Будто, у неё локатор в жопе,- Вовка с трудом поднялся:- Ты меня отыскал, тоже по локатору?
       - По запаху,- Пашка усмехнулся: - Палтус объяснил. Здесь брод, через который она повадилась бегать на ту сторону.
       Каждый шаг давался Вовке с великим трудом. Он чувствовал себя заржавевшей статуей, сошедшей с пьедестала. «Пьедестал» остался стоять, прядя ушами и провожая их грустным взглядом больших и влажных глаз.

Продолжение следует: http://proza.ru/2021/01/30/709