В тот год поздним летом всё побережье от Анапы до Сухума заливали ливни. Они шли преимущественно по ночам, хлёстким шумом и взрывным грохотом гроз разрывая сонную тишину, да ещё тревожа взор белесыми яркими вспышками. Иногда представлялось, что разверзлись хляби всемирного потопа, и выйдя утром в лоджию, обнаружишь себя на капитанском мостике ковчега посреди бескрайнего океана. Но вместо этого юное солнышко, яркой короной озаряя кромки древних гор, открывало зрению умытую, посвежевшую твердь с блестящей листвой, синейшее до слёз небо, отражённое в сотнях луж, через которые хотелось прыгать с разбегу, восклицая по-пиратски: «Йо-хо!»
Бывало жарко, но без удушливой духоты, зато чудесный минимализм курортной моды овладел всеми, и даже на службу достаточно было явиться, прикрыв наготу куцыми шортиками и топиком, и никому из начальства не приходило в голову впаять тебе взыскание "за нарушение формы одежды". К тому же убытие обоих малолетних сорви-голов (ненаглядных чад) к родственникам на Кубань, а их строгого отца-предводителя за пределы нашей Родины предоставило вдруг вашей покорной слуге массу свободного времени и возможностей его проведения. Целых три недели ничем и никем не омрачаемого счастья! «Сбылась мечта идиота!» — сказал бы на моём месте Великий Комбинатор... и был бы не прав. Идиоты не мечтают о свободе, она им ни к чему. А разумный человек тянется всем сердцем, алчет её, как манны небесной!
Но вкушать неслыханное яство следует разумно. Сдуру можно таких глупостей натворить, потом ни заштопаешь, ни склеишь. Наслаждайся не взахлёб, а мелкими глоточками, смакуя, как изысканное винтажное вино. Не беда, что окружающим пейзажам далеко до живописности Ривьеры, да и сервис славится удивительной ненавязчивостью. Всё это мелочи. Вольной птице важнее просторное небо, чем позолота и дизайн клетки.
Примерно с такими мыслями, а главное, чувствами, я покидала каждый день расположение (каюсь, частенько гораздо раньше положенного срока, благо контроль был сведён к минимуму), и наскоро переодевшись более подходяще стилю tonight, отбывала в город.
Путешествие в летний период по черноморским дорогам — ещё то удовольствие! Несущиеся во всю прыть авто всевозможных марок и регионов, разной квалификации водителей, непредсказуемости их нервов и чувства юмора. Тут не зевай, но держи ситуацию под контролем. Особенно заставляют напрячься московские залётные гости, в виду присущей метрополитянам абсолютной уверенности в морально-материальном превосходстве над провинцией, касающейся и дорожного движения. Следом идут лихие джигиты из кавказских республик, которых любой намёк на соперничество приводит в ярость, чреватую попыткой наказать обидчика любой ценой. И, само собой, местный контингент автолюбителей, настолько привыкших к беспределу на трассе, что нарушение всех элементарных правил и норм считающих естественной формой бытия. Впрочем, последние хотя бы знакомы с особенностями рельефа, да и поднаторели в горном трафике. А для скольких приезжих долгожданный отпуск заканчивается в самом начале их турне, причём, в самом печальном смысле слова?.. Отдельное спасибо большегрузам, чьи многотонные колоссы, спешащие в предолимпийский тогда Сочи, не только вдрызг разбивали дорожное полотно, так ещё создавали массу проблем прочему транспорту.
Разумеется, я тоже не овечка за рулём, могу "дать шороху" на своей серебристой акуле А-семёрочке, но очертя голову бросаться не буду. Так, утереть нос какому-нибудь пижону, если риск в пределах допустимого, или прокатить приятного человека с ветерком...
В общем, преодолев минут за пятнадцать (тридцать, сорок, час) расстояние от Агоя до центра Туапсе и припарковавшись чудом на одной из боковых улочек, вливалась в оживлённую толпу праздно прогуливающихся отдыхающих, ничем не отличаясь от них, разве только осознанием неоспоримого факта, что при любом раскладе завтра утром не позднее восьми ноль-ноль я должна пересечь турникет КПП части в максимально вменяемом состоянии.
Спросите, мол, какая же это свобода, если нужно себя сдерживать? А вспомним знаменитую сентенцию, приписываемую то ли Спинозе, то ли Марксу-Энгельсу-Ленину: "Свобода есть осознанная необходимость", вот прямо про мой случай сказано, то есть в пределах буйков твори что хочешь, но за них не заплывай! Или уж на современном эсминце в сопровождении десятка истребителей...
Обычно я шла в одно из летних кафе возле приморской площади, уютно расположенное под сенью глянцевых магнолий, где вне зависимости от наплыва клиентов имеется "постоянный абонемент", попросту блат в лице администратора Ольги, вечно озабоченной дамочки средних лет с постоянной сигаретой во рту и двумя телефонами подле ушей.
Заказ выполнялся довольно быстро, впрочем, он не доставлял особых хлопот поварам: чаще всего отварная форель в креветочном соусе, взбрызнутая бальзамическим уксусом, простейший греческий салат, иногда твёрдый сыр, и обязательно бокал белого сухого вина. «Эгей! — так и слышу возглас докучливого моралиста, — А как же дожидающаяся неподалёку машина, "все четыре колеса", в нетрезвом виде за руль — абсолютная безответственность!» Позвольте промолчать на невежливую реплику, игнорируя обвинение в нарушении Уголовного кодекса, и продолжить повествование обычным порядком.
Заняв укромное местечко в углу крытой веранды, наблюдаю панораму мощёной брусчаткой площади с обелиском советских времён, сплошь окружённую кафе и ресторанчиками, заполненными под завязку публикой. Ещё больше людей фланирует на открытом пространстве, радуясь наступившей прохладе по причине захождения светила за гору Паук. Носится детвора с визгом и криками, кто на роликах, кто на скейтах, малышня раскатывает в электромобильчиках, коих предлагается на прокат великое множество.
Далее серебрится периодически взмывающимися струями комплекс фонтанов, модного "спрятанного" стиля, бьющего прямо из ровной поверхности. Несмотря на предупреждающие таблички, народ так и норовит влезть под прохладный душ, особенно отчаянная ребятня и уподобившиеся им взрослые в неадекватном состоянии. Особой беды, кроме промокшей одежды (кого это испугает посреди знойного лета?), и взимания штрафа с излишне рьяных купальщиков ни разу не наблюдалось. Впрочем, приключались и экстраординарные казусы. Один мой знакомый, которому я вполне доверяю, врач-травматолог городской больницы, поведал однажды любопытную и вместе с тем поучительную историю, как во время его дежурства в приёмный покой доставили двух девиц тринадцати лет, уже вполне физически развитых, если не сказать "созревших", с одинаковыми повреждениями наружных интимных органов лёгкой степени тяжести. Проще говоря, барышни лишились девственности в результате "омовения" в фонтане. Но возникает резонный вопрос, как они умудрились совершить подобную процедуру, учитывая наличие всего одного достаточно мощного сопла в комплексе, плавное нарастание подачи струи, дающее время убраться зазевавшемуся любителю острых ощущений? И если даже допустить, что одно из юных созданий оказалось недостаточно расторопным, то как аналогичные повреждения получила вторая, если печальный результат был уже налицо (вернее, совсем в другом месте)? Невольно возникает крамольная мысль о преднамеренном характере действий потерпевших, преследовавших не вполне ясные здравому рассудку цели. Какие-то совершенно дикие параллели приходят на память, вроде ритуальной инициации, обрядового жертвоприношения и так далее... А может, и скорее всего, всё объясняется элементарным отсутствием серого вещества в головах водолюбивых отроковиц, приведшим к столь драматичному, но не фатальному, конечно, итогу.
Прямо за фонтанами разворачивается впечатляюще брутальный вид на акваторию морского порта, заполненную (пожалуй, чрезмерно) всякими промышленными объектами. Тут тебе и нефтяные пирсы, с неизменными многотысячетонными танкерами, и недавно построенный химический терминал, удивляющий нелепым складом-хранилищем в виде гигантского сарая, и зерновые причалы, и угольные, и всякие обще грузовые. Блестящая словно ртуть полоска едва просматривается сквозь эти сооружения, не слишком-то наполняя пейзаж маринистическим содержанием. Остаётся ещё ограниченный участок водной глади, похожий на большой бассейн, усеянный массой шныряющих туда-сюда в поисках пропитания диких уток-попрошаек, в который с бетонного берега заброшены десятки спиннингов и взгляды торчащих тут дни напролёт рыболовов. С периодичностью примерно в час во внутреннюю гавань заходит прогулочный теплоходик "Ирбис": высаживает одну порцию пассажиров, хлебнувших открытого моря (некоторые с лихвою), и забирает новую, чтобы опять исчезнуть вдали.
Со вкусом отужинав, перекинувшись парой слов с Ольгой (ровно столько можно было вставить в её непрекращающуюся беседу с телефонами), отправляюсь бродить по набережной. С удовольствием разглядываю интересных людей, особенно лица, такие разные, но все единые общим выражением летнего вечернего блаженства. Улыбаюсь некоторым, и даже получаю улыбки в ответ. Не беда, что иногда молодые и не очень представители мужского пола принимают невинное проявление дружелюбия за приглашение и затевают "окучивание грядки". Такие попытки не отличаются настырностью и легко разрешаются без значительных моральных издержек сторон.
Но разумеется, в первую очередь внимание свободной птицы в полёте привлекают более нежные образцы вида Homo sapiens, представленные на этом вернисаже-променаде во всём многообразии возрастов, форм и стилей. Тут тебе и едва сложившиеся девочки-подростки, прекрасные своей просыпающейся женственностью, и вошедшие в возраст весны девушки "на выданье", и молодые мамочки, от "положительных" с пузиком до прогуливающих малолетних чад, и уверенные в своей состоявшейся красоте тридцатилетние дивы, и сохранившие привлекательность дамы "бальзаковского возраста", вплоть до изящных, словно старинные фамильные драгоценности, полных шарма леди "за ...десят". Курортная вольность нравов позволяет заводить знакомство без всякого повода, правда, и не предполагает сколько-нибудь серьёзного продолжения. Поболтать о погоде, обсудить фасон понравившегося одеяния, пропустить ненавязчивый комплимент насчёт внешности... Иногда наклёвывается интерес более глубокий, перспективный к развитию, но разлагающая волю лень, при попустительстве трезвой части ума, не даёт приступить к действию. В результате двое сошедшихся на мгновение посреди космоса индивидов, вроде белоснежных кораблей в океане, расходятся своими курсами, сохраняя в душе смутное чувство неслучившегося, терпкое, похожее на послевкусие дорогого вина.
Дальнейшее развитие сюжета du soir зависит от нескольких факторов. Если улыбнётся удача в форме телефонного звонка от Миши-Шкипера, хозяина коммерческой двухмачтовой яхты "Фортуна", о том, что имеются свободные от заказов час-другой времени и можно "прошвырнуться по солнечной дорожке", то мои ноги вприпрыжку ведут меня к причалу вспомогательного флота, куда швартуются всякие не заслуживающие основных пирсов посудины. Спрыгиваю прямо на палубу, игнорируя сходни, опираюсь при этом на галантно подставленную руку судовладельца. Тут же "отдаём концы" и, тарахтя стареньким мотором, выходим на широкий простор.
Команда у Миши немногочисленная: он сам, затем шкотовый матрос Солёный, да почтенного возраста английский сеттер по кличке Фултон, чёрно-белый крапчатый, словно обрызганный чернилами, и чрезвычайно серьёзный. Не помню случая, чтобы он вышел из себя, или как-то проявил свои чувства. Спокойно встретит твой взгляд, вежливо махнёт хвостом на приветствие и скроется в каюте, излюбленном месте своего обитания. Впрочем, примерно такого нрава и его хозяин, являющий для меня неразрешённую загадку. Лет пятидесяти, выше среднего роста, худощавый загорелый брюнет с уже изрядно поредевшей и поседевшей курчавой шевелюрой. Задумчивый, почти трагический взгляд тёмных глаз выдаёт в нём наличие крови выходцев с Леванта, а немногочисленные, но выразительные татуировки — богатое событиями прошлое. Одет всегда простейше, хотя не без своеобразного босяцкого пижонства: свободные белые брюки, подкатанные до щиколоток, распахнутая на груди и открывающая массивную золотую цепочку по соседству с наколотым рыцарским шлемом белая рубаха-апаш, на ногах разбитые донельзя кожаные сандалии.
В обычное время Миша промышляет извозом на видавшей виды "Тойоте", имеет постоянное место у ж/д вокзала, отличается неукоснительной честностью и пунктуальностью, но сторонится всякого общества, за что уважаем, но нелюбим. Никто не знает о существовании когда-либо в его жизни семьи, или просто хоть какой-то женщины. Похоже, единственной его страстью является переделанная своими руками из списанного рыбацкого бота яхта, на которой он проводит всю навигацию, почти не сходя на берег. Целый день напролёт, а иногда и ночами изящное, несмотря на пролетарское прошлое, судно выполняет рейсы, катая охочих до морской романтики пассажиров. И так же невылазно рядом с хозяином находится Фултон. Порой мне казалось: человек и собака настолько сжились между собой, что понимают мысли и чувства друг друга совершенно. При всей дружественности наших отношений со Шкипером, он ни разу не раскрыл передо мной душу, не поведал ни одного факта своей биографии. Огромный интеллектуальный уровень угадывается по книгам, стоявшим на полке в капитанской каюте, всё сплошь философы, мыслители, по большей мере европейские, но попадаются и китайские, индийские имена.
И уж совершенным пиететом я прониклась к странноватому дуэту, когда однажды стала случайным свидетелем начала их приватной любомудрой беседы. Миша сидел за столом, что-то ковыряя в древнем, ещё времён Ушакова, наверное, компасе, а Фултон застыл подле, всем видом выражая внимание. Не отрываясь от дела, человек обращался к собаке: «Вот ты утверждаешь, мой упрямый друг, вслед за столь почитаемым тобой Кантом, что для себя самой мораль отнюдь не нуждается в религии, мол, благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама себе... Позволь аргументированно возразить! Но прошу меня не перебивать, пока не будут изложены все доводы!»
Трудно представить уровень дискуссии, которая, надо полагать, последовала за подобным вступлением! Признаюсь: пришлось срочно нырнуть в айфон, порыться в "Википедии", чтобы хоть примерно сообразить, о чём идёт речь. И сделать круглые изумлённые глаза: ни фига себе!
Третий член экипажа, жизнерадостного вида крепыш неопределённых лет, прикрывающий изрядную лысину выцветшей панамой, а бегающие, поди, глазки — тёмными очками, в белой футболке и клетчатых шортах, то ли по фамилии, то ли по прозвищу Солёный, занимал в судовой иерархии нижнее место, отзывался только на звуки команд, при этом всегда дублируя их с интонацией игрушки-повторюшки: «Отдать швартовы!» — «Есть отдать швартовы!», «Выбрать стаксель и травить гика-шкот, твою в печёнку медь!» — «Есть выбрать стаксель и травить гика-шкот, мою в печёнку медь!» В периоды бездействия, когда яхта шла под двигателем или находилась в дрейфе, Солёный тут же растягивался на лежанке, устроенной среди бухт запасного такелажа, прямо на шканцах, прикрывал лицо панамой и уже через секунду выдавал из под неё заливистое контральто.
В тот год дела у троицы шли неплохо, "Фортуна" не простаивала у причала, и всё же удавалось как минимум разок в неделю заполучить столь замечательное плавательное средство для морской прогулки.
Поскольку в течении дня и прилично после захода на взморье хозяйничает "прижимающий" бриз, чтобы не лавировать нудными крутыми галсами в бейдевинд, а зайти сразу на ветер, капитан вынужден довольно значительно удаляться от берега на механическом ходу. Путь этот занимал от сорока минут примерно до часа, и был восхитителен! Устроиться на самом носу в шезлонге, наедине с прохладным встречным ветерком, заходящим пунцовистым солнцем, ласковым морем, обдающим тебя изредка солёными брызгами... и чувствовать себя не только единственным пассажиром этой хрупкой скорлупки, но вообще единственной (возможно, последней) обитательницей планеты Земля!
Шум двигателя еле слышен и абсолютно не мешает. Миша, по обыкновению, на месте рулевого, придерживает рукой штурвал, поглядывает рассеяно кругом, на самом деле, наверное, весь во власти своих высокоумных дум. Фултон рядом с ним, невозмутимый, этакий собачий Бастер Китон. Солёный, ну, тоже понятно где, кто бы сомневался!
Эх, так бы скользить и скользить навстречу закату, по струящейся золотой дорожке!.. Но вскорости тарахтение мотора стихает, движение яхты замедляется, ощутимым становится колебательный процесс морских волн. Это значит, что мы прибыли в назначенную точку Икс, с которой начнётся наше плаванье вспять, курсом фордевинд, в комфортных для паруса условиях. Но не сразу. Через несколько минут мои обонятельные рецепторы начинают улавливать нарастание божественных нот в и без того насыщенном ароматами коктейле открытого моря. Это Миша варит в турке свой знаменитый кофе "по-шкиперски". Говорят, многие владельцы кофеен и баров со всего побережья предлагали большие деньги, чтобы выведать рецепт, но ничего не добились. Будет жаль, конечно, если секрет приготовления этого эксклюзивного напитка окажется утерянным. Зато буду гордиться до конца дней тем, что принадлежу к числу счастливцев, удостоившихся чести его отведать, причём неоднократно!
Действительно, через минуту у шезлонга появляется обходительный, полный сдержанного достоинства капитан с резным подносом в руках, на котором стоят две фарфоровые чашки с дымящимся кофе и блюдце с засахаренным имбирём, единственным лакомством, признаваемым на борту. Следом плёлся неизменный Фултон, виновато вздыхающий, что не может разделить гастрономическую страсть хозяина, но красноречиво показывающий готовность положить жизнь за него во всём другом. Разумеется, имелась и третья чашка, приготовленная для шкотового, развалившегося на шканцах, но хитрец не торопился приступить к кофепитию, старательно делал вид, что беспробудно спит, и ничто в мире не способно его из этого состояния вывести...
Мы с Мишей брали свои ёмкости, торжественно, словно выполняя некий обряд. Да так почти и было. Представьте себя на нашем месте: посреди бескрайнего моря, под стремительно темнеющим небом, в зените которого уже засверкали первые звёздочки — чем не древние путешественники, вопрошающие богов о ниспослании верного курса?
Именно в этот момент происходили наши немногословные, можно сказать, лаконичные беседы. Не касались ни прошлого, ни будущего... ни далёкого, ни слишком близкого. Чаще всего, поскольку лето было дождливое, и на горизонте постоянно сгущались фиолетовые кучевые облака, о них и вели речь. Опытный моряк знал все признаки и особенности досконально, и в прогнозах никогда не ошибался. Ещё он мог вскользь помянуть особенность волнения моря на тот момент или направление течений. Все эти темы бывали озвучены по мере вкушения терпкого нектара, а затем посуда возвращалась на поднос, Миша вновь занимал предписанное судовым уставом место и кричал весёлым голосом: «Полундра! Приготовиться к постановке парусов!»
Всякий раз повторялось одно и то же: разбуженный командой Солёный подскакивал, как ужаленный, но не кидался выполнять приказ, а хватал свою чашку с остывшим уже кофе, шумно прихлёбывал, мычал восторженно и подхалимски: «Шеф, Вы превзошли себя! Невозможно оторваться, клянусь мамой!», потом начинал совершать положенные манипуляции, не выпуская из правой руки питьё, подгоняемый замысловато-забористой, но добродушной руганью начальства.
В конце концов "Фортуна" приобретала ход, начав скользить по ультрамариновой глади в сторону дома. Скоро с подветренного борта открывался берег с оголённым парусом скалы Киселёва, маяк на мысе Кадош, мол и сооружения порта. По мере приближения к цивилизации начинал трезвонить телефон в нагрудном кармане у Шкипера, но никогда он даже не потянулся за ним. Я знала — это беспокоятся клиенты на "ночной" рейс, мол, состоится ли, не отменён по какой-либо причине? Миша считал ниже своего достоинства отвечать на такие запросы, потому что всегда выполнял обещания. Но мне становилось тревожно иной раз, ведь из-за моей прихоти мог пострадать бизнес этого необычного человека. К тому же признаюсь ещё в одном парадоксальном факте: с меня ни разу не было взято ни копья, сколько я ни уговаривала, особенно поначалу! Единственно, в чём я могла выразить благодарность, причём выяснилось случайно, что Миша коллекционирует разные старинные и заморские лоции, а так же навигационные атласы-справочники. Вот подобной литературой, добываемой правдами-неправдами со всех концов света, и доставляла я моему немногословному другу редкую, но искреннюю радость.
По прибытии в родную гавань, как правило, уже после заката, отдавала честь бравому экипажу с причала, легкомысленно прикладывая ладонь к непокрытой голове, наблюдала с минуту, как грузятся в яхту заждавшиеся пассажиры, и отправлялась продолжать тратить свалившееся на меня свободное время.
Разумеется, вечерний Туапсе — это вам не Монте-Карло, тем более, не Лас-Вегас, и даже не Анталья. Прожечь жизнь легко и красиво тут вряд ли удастся, что-нибудь, да испортит настроение. Но, так, покуражиться, пёрышки расправить, если не страдаешь излишней мнительностью, можно. Потанцевать, к примеру, выпить пару "чумовых" коктейлей, поболтать с десятком знакомых, отшить трёх-четырёх из самых наглых ловеласов — обычное дело. Случалось и подраться, хотя от настоящих "боёв без правил" Бог миловал. Опять же, романтические встречи, волнующе непредсказуемые, обещающие всегда гораздо больше, чем могут выполнить. Впрочем, это даже к счастью. Воплощение в жизнь всех наших мечтаний, упований, ночных фантазий привело бы мир в состояние жуткого кошмара, только представьте на мгновенье!
Таким образом, примерно к полуночи, исчерпав лимит некритических глупостей, вываливаюсь из очередного клуба, уже не вполне адекватно воспринимая окружающую реальность, и набираю заветный номер. «Служба такси "Орхидея" всегда рада постоянным клиентам! Опытные девушки-водители решат все Ваши проблемы, доставят в любую точку на территории края, проявят максимальный такт и обаяние». Именно то, что мне нужно!
Через несколько минут у тротуара тормозит вишнёвый "Рено Флюенс" (привет, девчонки! да, как обычно, вот ключи, нет, сегодня я без скандала, на твёрдую "троечку"!). Закатываем в проулок, где сиротой казанской дожидается А-седьмая, пересаживаемся вдвоём, за руль — Катерина, девица молчаливая и ответственная, домой домчит сто пудов! Напарница не отстаёт следом, потом заберёт её из Агоя.
Кстати, припоминаю, в начале повести звучала некая реплика насчёт управления в нетрезвом виде, надеюсь, все вопросы исчерпаны? То-то же, как любим мы судить поспешно!..
Добираемся благополучно, ночной трафик вполне умеренный, к тому же сквозь дрёму воспринимается с особенным благодушием. Традиционное приглашение на чай-кофе-потанцуем, так же привычно выслушиваю вежливый отказ. Ну, как знаете! Примите по шуршащему ярославской стариной денежному знаку на брата, то бишь, на сестру, и желаю здравствовать! See you tomorrow, darlings!
Ночью опять повторялся ветхозаветный сюжет с разверзшимися хлябями, чтобы наутро мир обновился в который раз. Так следовали день за днём, и порой казалось, что ливни и лето никогда не кончатся. Разумеется, впечатление было обманчивым, чему нынешний календарь свидетелем, стоит только взглянуть. Раз-два-три... крабле, крабле, бумс — и трёх лет с лишком, как не бывало!
Впрочем, дамы и господа, а история-то совсем о другом! Вся эта канитель, что мною сплетена, только присказка. А сказка только начинается. Хотя почему сказка, если чистейшая быль? К тому же, не Бог весть какая...
Разумеется, не каждый мой вечер в описываемый период заканчивался поездкой "в люди". Частенько приходилось совершать вполне обычные, ни разу не романтичные дела, например, готовить, стирать, посещать магазин. Так вот, в один из подобных дней понесла меня нужда на предмет пополнения припасов по торговым точкам нашего курортного посёлка. Надо сказать, ассортимент местных заведений, всецело находящихся в руках лиц некоторой кавказской национальности, никогда не отличался разнообразием, скорее, наоборот, навевал глубокую скуку, и только срочная необходимость заставляла к ним прибегнуть.
Поэтому без всякого энтузиазма я поднималась по ступенькам одного из этих святилищ Меркурия, едва ли не позёвывая, как вдруг массивная зарешеченная дверь под вывеской "Продукты" распахнулась, и навстречу мне выпорхнуло чудное создание. Немного оторопев, рассматриваю его почти в упор, не особо заботясь о приличиях.
Блондинка двадцати пяти-тридцати лет, худощавая, стройная, вся такая светлая и минимально одетая (шортики, маечка) в светлое, васильковые глаза распахнуты доверчиво, но с влажной поволокой, сразу вызывают волнующий толчок в области сердца... а то и пониже... и необъяснимое желание обнимать, защищать их до последней капли крови. Мгновенно покраснела и опустила взор долу, прошла мимо церемонной цацей, чуть постукивая подошвами модных босоножек по кафелю. Соломенного цвета гривка ещё не высохла до конца после моря, развевается сотней прядей, которые венчают воздетые на макушку солнечные очки Blue Ray. Невольно провожаю незнакомку взглядом, а когда возвращаю его на место, едва не сталкиваюсь торс в торс с ещё более примечательным существом.
Высокая, атлетического сложения девица чуть старше двадцати, брюнетка с короткой стрижкой и такими огромными, просто феноменально развитыми кистями рук, что сразу приходит на ум водное поло или гандбол, или подобный им "хватательный" вид спорта. Одета столь же лаконично, но оттенок тёмно-синий, и заметна фирма-производитель: Nike. Выражение лица заставляет насторожиться, ибо подобная смесь подозрительности и заносчивости чревата вспышкой агрессии. Тут легко и "леща" схлопотать! Мгновенно становится понятным расклад: ху из ху в их отношениях, все подводные камни и секретные фарватеры. Но вот не надо меня так демонстративно сверлить! Ничего не стоит провести короткий прямой в печень, отчего мисс-каланча мгновенно сложится, как горка кубиков, из которой выдернули нижний, и тогда останется только выбрать, каким из трёх самых эффектных способов завершить бой нокаутом. С другой стороны, зачем мне такое экстремальное развитие событий? Сомнительно, что невольная виновница конфликта согласится с ролью переходящего приза и отдаст руку победителю. Ещё визг поднимет, как пить дать!
Поэтому просто пожимаю плечами и оставляю поле сражения противной стороне: радуйся, варвар!
Провожу в магазине минут пятнадцать, потом перехожу в другой, третий, и думать не думаю уже о необычной паре. Наконец, завершив покупки, двигаюсь восвояси, в руках объёмистые "магнитовские" пакеты, шаг поэтому твёрдый, замедленный. Почти подхожу к мосту через Агойку, когда прямо передо мной, словно из засады, из кустов на дорожку появляются две фигуры, оба-на! — мои недавние встречные: здравствуйте, девочки!
"Большая" тут же покровительственно обнимает "меньшую" за плечи, при этом с явным превосходством (впрочем, не злым) оглядывается на меня, мол, видишь, кто лев в нашем прайде? Да кто бы возражал, детка! Очень надо биться за твою ненаглядную! Вон, у неё уже следы целлюлита на бёдрах, явно не в ладах со спортивной гимнастикой... хотя формы ещё ничего...
Так и топаем через мост, они метрах в пяти впереди, я следом, ухмыляясь независимо и чуть завистливо. Тут наставница решает окончательно закрепить моральный разгром потенциальной соперницы и начинает незамысловато запускать ручища своей хрупкой подруге прямо в шортики. Та отбрыкивается как бы, но без задора, видимо, подобные нежности у них в обиходе. Ну и ладно, красотки, можете совсем раздеться и предаться утехам любви не сходя с тротуара! Я только переступлю через вас и двинусь дальше!
Впрочем, на той стороне они снова пропадают на какой-то из боковых тропинок, и лишаются моего внимания. Скатертью дорожка!
Потом нагрянули для меня горячие деньки! Проездом из Сочи на родину объявилась целая орда ненаглядных родственников: сестрёнки с дражайшими половинами и дюжиной детворы от двух до двадцати двух на пяти машинах и одном навьюченном самокате. Пришлось обеспечивать караван кровом, пропитанием и досугом. Ничего, офицер российского флота и не с таким форс-мажором справлялась! Йо-хо!
На третий день нашествия пришёл черёд культурно-познавательной части программы, что означало экскурсию в лес и небольшой пикник на лоне природы. Если улыбнётесь скептически на этот счёт, мол, какая познавательность в прибрежно-курортной полосе, под боком у федеральной автострады, то поспешу развеять ваше недоверие — очень даже очень! За несколько лет, проведённых здесь, я облазила окружающие горы буквально от и до, сунулась в каждую расщелину, поднялась на всякую вершину. И наоткрывала столько необычных мест и вещей, что впору сериал снимать в формате ВВС, "National Geographic".
Прежде всего разбили бивак на одной уютной поляне, недалеко от опушки, вблизи от торной тропы, ведущей на Агойский перевал. Разложили сумки-рюкзаки, достали продукты, развели костёр. Мужская половина контингента тут же вызвалась на хозяйство, рыцарски предоставляя дамам и детям возможность бить ноги и царапать руки в чащобе, а сами блаженно щурились на самый большой баул, в котором характерный звон выдавал немаленький запас спиртного. И ладно! Кто в здравом уме променял радость познания на сомнительное удовольствие налакаться до потери пульса — тот сам себя наказал! "А мы пойдём на север!" (с)
Для начала веду свой отряд сквозь редколесье к так называемому «упавшему "Боингу"(с учётом давности событий, да не сочтите за намёк!)». Это огромный почерневший ствол рухнувшего когда-то дерева, совершенно сгнивший изнутри, отчего образовалась внушительных размеров полость, похожая на салон самолёта. Можно свободно гулять под сводами "фюзеляжа", нисколько не пригибаясь, в восторге от подобного чуда.
Затем настала очередь внушительного "капа", то есть нароста на коре замшелого дуба, напоминающего притаившегося древнего пещерного медведя. Тут же полюбовались, заодно сфоткались на фоне белесого отрога скалы — точь-в-точь африканский профиль одного знаменитого поэта!
Чтобы добраться до следующего «экспоната» моей коллекции, нужно изрядно потрудиться. Гигантский, едва ли не чудовищный каштан находится в таком глухом месте, что его не так просто найти. Зато наткнувшись вдруг, среди окружающих его собратьев, замираешь почтительно. Похожий на драпированную зелёными складками-воланами колонну, он имеет не менее двенадцати взрослых обхватов в окружности! Явный ветеран, почти растерявший все боковые ветви, возвышается строго, словно с укоризной.
К сожалению, сезон сбора плодов каштана ещё не наступил, так что полакомиться этим средиземноморским деликатесом не пришлось. Да и положа руку на сердце, блюдо так себе, причисленное к изысканным только посредством французской романтической литературы, в которой калёные на жаровнях каштаны — непременный атрибут парижских осенних бульваров.
В завершение пионерско-следопытской вылазки забираемся в такие дебри, что самой становится интересно: где это мы? Абсолютно дикий каньон горной речушки, скорее, ручья, пробитый в отвесной стене, заваленный сплошь стволами деревьев, затянутый гирляндами плюща и каких-то колючих лиан. Если бы не пробивающийся сквозь чащу гул близкого шоссе, подумаешь сто процентов, что попал в затерянное царство и вот-вот встретишь снежного человека или на худой случай монаха-отшельника.
Как ни пыталась я оптимизировать процесс, путешествие отняло достаточно времени и сил. Особенно выдохлась старшая часть личного состава, типа не подписывавшаяся гробить остатки здоровья у черта на куличиках в угоду нереализованным подростковым комплексам некоторых граждан!
Это я ещё молчу, какой крюк нужно сделать в непроходимых джунглях, чтобы вернуться на вожделенную, манящую гастрономическими утехами поляну! Предполагаю, что стихийный бунт в этом случае будет по-русски бессмысленным и беспощадным! Поэтому, когда в просветах деревьев вдруг мелькнуло где-то внизу открытое пространство, предположительно, очищенная от зарослей строительная площадка, в голову приходит светлая на первый взгляд мысль — спуститься ближним путём, обойти лесные угодья цивилизованной дорогой, и тем сберечь нервы и физические кондиции. Но для этого нужно провести разведку.
Оставляю "чудо-богатырей" на угоре, строго-настрого запрещаю любые самостоятельные передвижения, сама ныряю вниз, меж тонких стволов лещины и разнокалиберного кустарника. Склон всё круче, удержаться с каждой секундой труднее и труднее. Уже понимаю, что повторить этот сюжет в полном составе невозможно, но остановиться тоже не могу, с несусветным шумом, треском ломаемых сучьев, охами-ахами и даже визгом скатываюсь, хватаясь за что попало. Невероятным образом ничего себе не ломаю, только волосы разметались, как сено после бури, и руки-ноги покрылись тысячей ссадин и царапин. Не беда, зато голова цела!
Вдруг порыв мой натыкается на серьёзное препятствие: ограда из колючей проволоки! Уже изрядно поржавевшая, натянутая кое-как, но всё же убедительно показывающая, что дальнейшего пути нет. Знаете, спорить не собираюсь, мне бы... И тут застываю, как громом пришибленная, зрелище открылось ещё то!
Прямо передо мной, метрах в трёх, возвышается задняя часть сложенной из примитивного бруса хибары, видимо, дачи времён первоначального освоения территорий. Ещё ближе находится лавочка, на которой в трогательном испуганном движении замерли две полуголые особы женского пола, причём одна у другой на коленях. Через секунду узнаю действующих лиц интермедии "Не ждали", так это же мои в Агое встреченные подружки!
Барышни взирают с неподдельным ужасом, спрятав девичьи перси в порывистом объятии, из одежды одни ничтожные трусики. Наверное, предполагали увидеть, как минимум, медведя-шатуна, такой шум был мною поднят при приземлении. Ну, окей, пялимся глаза в глаза. Мне всяко нужно некоторое время, чтобы отдышаться, и решиться на штурм горного склона в обратном порядке. Девушки немного приходят в себя, у "старшой" снова сходятся брови на переносице, возвещая скорую вспышку гнева. Но поскольку под рукой у неё нет ни ружья, ни пистолета, ни любого иного годного для поражения живой силы предмета, чувствую себя в относительной безопасности. Даже испытываю некое эстетическое удовольствие от пикантности картины.
Но ничто не может продолжаться вечно. Выдыхаю в сердцах, обращаясь уже к судьбе-индейке: «От, блин!» и карабкаюсь наверх, улыбаясь тому смятению, которое вызвал мой как снег на голову визит. Пожалуй, по силе воздействия сравним с Челябинским метеоритом, только грохоту поменьше.
А ещё через несколько дней, когда от кочевой орды и след простыл, возвращалась я вечером из Туапсе несколько раньше обычного, причём самостоятельно на своей машине, ввиду не сложившейся культурной программы. Тропической силы ливень нахлынул внезапно, спутал все планы и заставил повернуть коней в родное стойло. Так потемнело разом, словно наступил конец света, а ехать пришлось очень медленно, так как дворники едва справлялись с хлещущими струями воды. Ладно, ничего, включила музыку, мурлычет ненавязчиво, над приборной панелью одинокая чёрная роза (подарил в кафе незнакомец!), жизнь не закончилась, приеду домой — окунусь в "Одноклассники", пообщаюсь с Минском... или Москвой, или со всеми одновременно... но это чревато печальками, мол, торможу, зависаю... Тогда никуда не пойду...
Но так и осталась невыясненной возможная альтернатива глобальной сети. В той почти непроглядной пелене, что простирается впереди, фонари дальнего света выхватывают странный силуэт, жалобно съёженный на обочине автострады, сразу за поворотом, при въезде в населённый пункт. Что за "человек дождя", еть твою карусель?!
Резко торможу, оправдывая собственное сумасбродство чрезвычайными обстоятельствами и незавидным положением несчастной (уже различаю явную женственность фигуры). Подъезжаю вплотную, опускаю боковое стекло. Тотчас тысячи брызг врываются в салон с адским грохотом, сдержанно чертыхаюсь, но — назвался груздём...
Донельзя промокшая дамочка приближает лицо, по которому бегут потоки. Мама дорогая, да ей даже слово трудно произнести, ещё захлебнётся! Отворяю дверь, садись, мол, да поскорее! Та не заставляет себя ждать, но пришлось повозиться с немаленьким кофром, который вкупе с хозяйкой привнёс внутрь "Ауди" не менее полу куба небесной влаги. А, раз пошла такая пьянка!..
Смотрю в упор, и тут раскрываю рот в изумлении — так это же одна из моих знакомых барышень, обитательниц отпадного бунгало! Что же её выгнало в такую погоду на трассу? Неужели ангелочки поссорились, вай-вай!
Растрёпанная блондинка начинает торопливо излагать ситуацию:
— Ради Бога простите! Вы не в Краснодар едете? Мне очень срочно нужно! Или хотя бы до ближайшей станции, где можно на автобус сесть... Я совсем не знаю этих мест!
— Насчёт Краснодара... это проблема. Автобусы уже не идут, и нормально на автостанции не обождёшь... Поймать попутную, в такую погоду... Сомнительно... Если только такси... У Вас как с деньгами, прошу прощения?
— Ну... В Краснодаре у меня знакомые есть, я с ними договорюсь об оплате... Только боюсь, что ночью дом не найду... А адрес не помню...
— Так, понятно... Не вижу никакого смысла нестись куда-то сломя голову. Я живу здесь, в Агое, переночуете у меня, а утром спокойно уедете. Идёт?
— А это удобно, вот так, вдруг?
— Нормально. Всё равно at home никого нет, муж, детвора в отъездах, можно хоть шабаш устраивать!
Сударыня шутки не оценила, хлопает мокрыми ресницами, но, похоже, выбора у неё нет. Поэтому резво стартую, гордая своей машиной и локальным могуществом.
Дома действую решительно, как власть имеющая. Вручаю потерпевшей банный халат, шлёпанцы; содержимое промокшего кофра высыпаю без жалости на ковёр, будет подвергнуто стирке и сушке, так же в стиральный автомат следуют носильные вещички, снятые с тела. Теперь птичка точно не спорхнёт! Умиляюсь её виду, ставшему вдруг таким домашним, хочется притронуться к влажным спутанным волосам, провести ладонью по щеке... Тут девочка улыбается с невинным видом и спрашивает, нет ли каких-либо сигарет, очень курить хочется, а её Vogue безнадёжно раскисли. Впервые в жизни огорчаюсь, что испытываю к табаку невыразимое отвращение. То есть в хате насчёт этого шаром кати!
Так и отправляется несчастная в душ не солоно куривши. Сразу хватаю телефон, набираю номер Султана, знаю, что всегда дежурит допоздна у "Магнита" в ожидании клиентов. Думаю, не откажется выполнить просьбу и привезти пачку вожделенной отравы. Не отказался, привёз. Выбегаю к воротам, прикрываясь зонтиком от секущих потоков. Передавая заказ, немолодой турок усмехается: "Ведь ты не начала курить, Джаным?.. Я всегда считал, что никаких шансов, если кавалер у девушки предпочитает дамские сигареты!" Улыбаюсь и я: "Мои кавалеры вообще не курят, заруби на носу, Шерлок Хомс! А от излишних предположений волосы выпадают!"
В общем, сюрприз получился вполне эффектным. Появившаяся из ванной наяда, закутанная в пышное розовое, сама похожая на розовый бутон, была приятно удивлена свеженькой блестящей пачкой на столе и даже наградила вашу покорную слугу милой благодарной гримаской. Затем произошло невиданное-неслыханное: нечаянной гостье было дозволено подымить прямо на кухне, правда, сидя непосредственно под форточкой, но, тем не менее, я ужасалась и восхищалась собственному конформизму, допустившему подобную свободу нравов. При этом курильщица ещё умудрялась попивать зелёный чай, каковой исключительно употреблялся "в целях укрепления здоровья". Видя, с каким проворством визави налегает на печенье, догадываюсь предложить ей что-нибудь посущественнее, например, тарелку супа. Никакого манерного ломания, сметает "на раз". Вот это аппетит у крошки! Наливаю и вторую, заодно (тоже "для здоровья") наполняю рюмку ароматным бренди. Да пожалуйста!
Между делом знакомимся. Света. Из Санкт-Петербурга. Типа художница, то есть заканчивала какое-то художественное заведение... Но постоянного места не имеет... Свободный артист, то есть... Делаю простой вывод, живёт за счёт благодетеля (благодетельницы). Что же, всякое бывает. Ещё рассказывает, почему такой волчий голод: со вчерашнего дня ничего не ела. Сами не готовят, а деньги у подруги. Вторая рюмашка окончательно развязывает язык. Докладывает все перипетии "семейных" отношений. Напарница — мастер спорта и член национальной сборной по гандболу, живут вместе около года, в Агой приехали месяц назад, сняли недорогое "гнёздышко", где и проводят всё своё время между посещениями пляжа. Но вчера вечером подруга отправилась в гости к случайным знакомым и задержалась почти до утра, потом объясняться не захотела и снова исчезла. Проведя весь день в жутком ревнивом мандраже, на ночь глядя Света решилась отправиться восвояси, то есть в Питер, но довольно своеобразным способом: не имея ни копейки в кармане, наобум святых.
Слушаю грустную повесть со смешанным чувством. Ведь не девочка-тинейджер передо мной (да и те народ довольно-таки тёртый!), годков уже под тридцать, поди... а всё дитя дитём! Ведь жизни же совсем не знает, для неё двадцатилетняя спутница — как мама родная, словно поводырь для слепого! Вот послал Бог оказию!
Ладно, утро вечера мудренее. Договариваемся встать пораньше, чтобы я могла посадить беглянку в семичасовой краснодарский экспресс. Вопрос денег благоразумно обходим, завтра война покажет. Провожаю в гостевую спальню, где уже расстелена постель, манящая свежими простынями. Вздыхаю еле слышно, на секунду представляю, что, если... В общем, ничего если... Просто желаю приятных снов, разве что в лоб не целую. Чао, бамбина!..
Заботливо развешиваю постиранные вещи. Бельё простенькое, никаких тебе Aubade, но в романтическом стиле, скорее всего, дарёное заботливой, хотя и скуповатой гёлфренд. Сама принимаю душ, полная неопределённых мыслей. Странно сводит судьба людей, а главное, зачем? Вот промелькнёт на моём небосклоне искорка по имени Света, будет ли помнить меня послезавтра, а я её?
Поднимаюсь к себе. Дверь в лоджию распахнута, несмотря на суматошный ливень, впрочем, уже прекратился. С улицы тянет необыкновенной свежестью, явственно доносятся ароматы роз и глициний, и ночных фиалок. Не могу отказать себе в удовольствии выйти на воздух. Сквозь прорехи облаков мерцают редкие звёзды, а посеребренный край хребта обещает скорый выход на сцену Её Высочества Луны.
Вдруг наблюдаю прямо внизу, там, где находится балкон гостевой, ярко огненную дугу — полёт окурка. Вот балдуля! Хоть бы пожар не устроила! Следом слышу приглушенный голос, вещающий по телефону:
— Привет! Да, я... кто же ещё? Где? А не скажу, в одном месте!.. Помнишь ту даму, что мы повстречали в посёлке, а потом она из лесу свалилась, ты её ещё Тарзаншей обозвала? Так вот, она меня подобрала на трассе, домой пригласила, накормила-напоила и спать уложила! Ха-ха, кто бы говорил! Это не я шлялась всю ночь неизвестно где, а потом узвиздила со всеми деньгами! Так что не кричи на меня! Нет, мы не лежим в одной постели, она очень вежливая и приятная леди, шикарная, прямо скажу! У них такой двор, и дом, чисто особняк из голливудского фильма, бассейн со статуэтками, знаешь, индийские такие, люди, животные...
Тут истинная художница начала расписывать со всеми подробностями особенности наших интерьеров, я же, подивившись верному глазу и отменной памяти рассказчицы, предпочла покинуть место нечаянно подслушанной беседы.
Утром подскочила, как на пружинках, за минуту до звонка будильника. Сразу метнулась, проверила вещи, все ли просохли, даже прошлась утюжком. Почему-то приятно было поухаживать за столь своеобразной особой, похожей на взрослого ребёнка. Улыбнулась, вспомнив её непосредственное ночное: "Шикарная леди". Так бы и показала язык, то ли болтушке, то ли себе в зеркале. Собираю сумку. Не слишком напряжённо подумав, вкладываю в пустой кошелёк (одна фотка принцессы Дианы на свадьбе) несколько тысячных купюр. В любом случае пригодится.
Так-с, пора будить путешественницу, если хочет куда-нибудь попасть сегодня. Стучусь в дверь, потом ещё и ещё. Но пока не открываю створку и не кричу сдавленным голосом: «Светлана, ты думаешь вставать или нет?!» — никакой реакции не следует. Зато потом испуганно взметнулась, смешная в моей коротючей ночнушке, смотрит безумно, словно разбуженный на коньке крыши лунатик. Вкратце описываю ситуацию, молча начинает собираться, но ещё пару раз шарахается, видимо, поэтапно приходя в себя: то в санузел, то за сложенными уже вещами. На ходу выпиваем по чашке зелёного, естественно, чая, я подхватываю кофр, оглядываемся судорожно, не забыли ли чего. Тут вижу скромный рисунок на листке блокнота, вырванном второпях, с неровным краем: море и берег, косые струи дождя, а под ними женщина. Нарисовано очень мило и профессионально, приглядываюсь, и вдруг узнаю в этой сиротливой фигуре себя. Сердце сжимается от непонятной грусти, или просто сожаления — это не моя история, но всё же я коснулась её краешка, заглянула под обложку...
Грузимся в авто. Уже рассвело, день обещает безоблачное небо и жаркое солнце. Подъезжаем к остановке. До появления автобуса ещё минут пятнадцать, можно чуть расслабиться, музыку, maybe?
И вдруг едва не выражаюсь: из-под полупрозрачного поликарбонатного навеса, покрывающего место посадки, выходит на свет Божий знакомая нам обеим массивная фигура. Опаньки! И что прикажете делать? Рвануть с места, пока не поздно?
Но у соратницы моей совершенно другие планы и взгляд на происходящее. Она ловкой ящерицей выскальзывает из салона и бросается навстречу идущей, отнюдь не считая её мстительной статуей Командора. И даже очень трогательно бросается в объятия. До меня доходит, что ночная беседа привела-таки ко взаимному непротивлению сторон и полюбовному решению вопроса. Вот и славно, передам, так сказать, объект из рук в руки!
Покидаю машину, выволакиваю злополучный кофр, с них станется забыть про него! Водружаю на асфальт, где посуше, таких мест уже много. Наконец-то парочка возвращается на грешную землю, разом оборачиваются ко мне, светятся смущёнными, но счастливыми улыбками. Приближаются, всё так же стискивая друг друга, видать, соскучились дальше некуда! Ну, что, по рукам и разбегаемся, my dear friends?
Рослая девица в самом деле протягивает пятерню, смотрит просто и радостно, неужели это милое лицо могло когда-то выражать угрозу? Подаю ладонь, стараясь сообщить ей максимальную твёрдость, судя по уважительной мине, эффект удался. То-то же, знай наших! В довершение сентиментального сюжета Светочка на минуту оставляет свою ненаглядную и повисает у меня на шее, осыпая недетскими поцелуями. Всё, хорошего понемногу, не хватает ещё слезу пустить! Почти вырываюсь из нежных оков и рушусь на сиденье заждавшейся А-семёрки. Две секунды, чтобы перевести дух, и полный газ! Главное, не оглядываться, смотреть только вперёд!
А там, над кромкой гор, поднимается юное солнышко, озаряя чудным светом посвежевшую твердь с блестящей листвой, синейшее до слёз небо, отражённое в сотнях луж, через которые хочется прыгать с разбегу, восклицая по-пиратски: «Йо-хо!» И колышется прилепленный скотчем на лобовое стекло рисунок: женская фигура на берегу под косыми струями. Ливни на море. Всего лишь ливни на море поздним летом в тот год.