Этим летним утром на улице стояла на редкость прекрасная погода. Возле частного дома на обочине дороги стоял парень пятнадцати лет и всматривался в проезжающие слева машины. По обе стороны от его рук стояли две дорожные сумки. Вопреки ожиданиям такси подъехало с правой стороны, круто развернувшись прямо перед лицом у Орсона. Поздоровавшись с таксистом и поставив сумки в багажник, он сел на переднее сиденье пыльной «Волги».
- До Иллюминатора – сказал Орсон, пристегивая ремень безопасности, и откинулся на сиденье.
Иллюминатором назывался детский лагерь, который находился на окраине города. Орсон ездил в этот лагерь каждое лето. Этот раз был уже седьмым, и скорее всего последним, так как Орсону было уже пятнадцать. Когда такси выехало из города, и на пустыре замаячили цветастые домики Иллюминатора, на душе у Орсона стало легко и радостно, он представил себе, как проведёт этот месяц в пучине захватывающих событий, новых знакомств и беззаботного веселья. Он гадал, кого из своих давних друзей по лагерю он встретит на этот раз, а даже если и никого, то завести новых не составляло большой проблемы. Парень предавался раздумьям до того самого момента, пока машина не приблизилась к воротам Иллюминатора и остановилась.
- Сто рублей. - Сказал таксист, и отдал парню его сумки.
- Спасибо – Орсон отдал таксисту розовую бумажку, после чего дверь «Волги» захлопнулась, и она уехала по грунтовой дороге, оставляя за собой клубы пыли.
«Добро пожаловать!» -гласила большая вывеска в советском стиле над воротами лагеря.
- Ага, спасибо – ответил Орсон вывеске. На досуге он любил поговорить с неодушевлёнными предметами и самое главное, что не считал это за странность. По крайней мере это была не единственная, и уж точно не самая выдающаяся черта его эксцентричного характера. На воротах не стояло никакого привратника, или человека, который бы указывал вновь прибывшим дорогу, но Орсону это было совершенно ни к чему, он и так прекрасно знал куда идти. Подхватив свои сумки и улыбнувшись он вошел в ворота.
После обычной регистрации вновь прибывших и расселения по домикам
Орсон отправился по знакомым местам, чтобы освежить все прошлые воспоминания, и заодно посмотреть, не изменилось ли чего здесь. В двенадцать часов был назначен первый сбор отряда, и когда Орсон пришел на место сбора, все уже были там. Он окинул взглядом тех людей, с которыми ему предстояло провести, по меньшей мере, еще три недели. Кого-то из этой разношерстной компании он знал, и кто-то даже вызывал у него определенную симпатию, но от вида остальных у него возникло чувство легкого разочарования. Хотя Орсон и понимал, что это всего лишь первое впечатление, и в последствие он поймет этих людей, с кем-то даже подружится, но сейчас на него нашло чувство апатии и бессмысленности своего здесь нахождения. Казалось, ничто не сможет вывести его из этого чувства…
Сзади к Орсону подошла его давняя подруга Лэйба. Они знали друг друга уже давно и хорошо, и отношения между ними были самые, что и на есть дружеские, однако они не запрещали лёгкий флирт, особенно когда дело касалось публики. Но нельзя сказать, что он не испытывал к Лэйбе некое влечение. Девушка обняла его за талию и по юношескому телу сразу расплылась приятная теплота, и настроение немного улучшилось.
- Ты почему ни с кем не знакомишься?- спросила Лэйба. В ее голосе чувствовались нотки иронии. Она всегда была немного высокомерна, и скорее всего она думала то же самое о новых знакомцах, если даже не больше. Природа дала ей повод для высокомерия, так как наградила ее красотой и статностью.
- А с кем?- Орсон поднял вверх одну бровь. Намек был понят, и они оба расплылись в мерзких улыбках. – И вообще, я думаю, что это должно быть как-то организованно.
Из знакомых, кроме Лэйбы и ее подруг в лагере оказался еще один старый знакомый, а в прошлом даже друг Орсона Нестор. Он сидел неподалеку от этой парочки и наблюдал за ними. Орсона он знал уже года как три и точно мог сказать, что это высокомерие пробивалось в нем, только в присутствии этой Лэйбы. Нестор еще раз с отвращением посмотрел на милующихся и принялся разглядывать остальных ребят.
Где то через минуту в зал вошла девушка, как позже выяснилось – вожатая, и начала говорить:
- Всем привет, ребята, я ваша вожатая, меня зовут Тоша, нам с вами предстоит провести вместе три недели…- дальше последовали разговоры про лагерь, его уклад, и прочее. В заключении своей речи, чтобы познакомить ребят между собой она дала всем пять минут на обдумывание собственной презентации. Помещение наполнилось рабочим шумом, все обсуждали свои номера.
- И что мы с тобой скажем?- обратился Орсон к своей спутнице.
- Эх, не царское это дело.- Ответила Лэйба, и подкатила глаза к верху.
- Вернее не божеское!- Бросил Орсон, не подумав, и тут же мысленно осекся. В его голову пришли образы, где зарвавшихся людей била молния, или на их головы падали всевозможные другие кары. - Я кое-что придумал…
Далее начались презентации других ребят, а парочка сидела и комментировала все высказывания, ища, над чем посмеяться. Представления были серыми и однотипными, и поэтому запомнились лишь некоторые:
В центр вышел мальчик низкого роста и довольно таки плотного
телосложения. Он робко улыбался и озирался на всех.
- Эээ… Привет… - он посмотрел на всех, как бы ожидая реакции. – Меня зовут Рапс, я в лагере уже четвертый раз. Мне тут нравится.
- Как содержательно!- Лэйба снисходительно улыбнулась.
Через несколько человек вышла низкого роста, с черными по плечи волосами девушка.
- Привет всем, меня зовут Доброта… - далее она не сказала ничего особенного, кроме стандартных фраз. Но примечательным в ней был ее стервозный вид, который не смог не вызвать отвращение у окружающих. Лэйба же в первую очередь увидела в ней соперницу, и одарила ее презрительным взглядом. Орсон, увидев выражение лица своей подруги, все понял и попытался подбодрить ее.
- Третий сорт… Хм… И что за имя такое Доброта?.- Очевидно, что это помогло, так как лицо у Лэйбы из напряженного стало по прежнему расслабленным и высокомерным.
Сославшись на то, что припасли напоследок кое-что интересное, Орсон и Лэйба пропустили свою очередь и стали наблюдать за презентациями остальных. Когда же все номера были исчерпаны, и ребята в нетерпении галдели перед предстоящим обедом, на сцену, взявшись за руки, вышли двое. Первым начал он:
-Мы ничего не хотим вам говорить, кроме того, что мы … Боги
- Боги,- повторила Лэйба
В воздухе застыла тишина. Тут Нестор попытался разрядить обстановку.
-Да-да, мы все боги.- И вскочив с места, призывно замахал руками, приглашая всех присоединиться к выступающим.
-Ты, кажется, не понял,- Лэйба надменно посмотрела на Нестора и продолжила.- Это МЫ боги, а ты,… в общем, я не знаю кто ты.
Тоша сразу прекратила это. Но дело было сделано и все присутствующие почувствовали неловкость, за исключением двоих, которые испытали истинное удовлетворение. Тоша бросила на них укоризненный взгляд, и поспешила замять всё это призывом идти на обед, на который все охотно согласились.
Общество по-разному отнеслось к этой выходке, но больше всех негодовала Доброта. После обеда она принялась агитировать отряд, что бы поставить на место обнаглевших. К вечеру ей все же удалось собрать горстку единомышленников, которые преимущественно оказались ее знакомыми по школе и по танцевальному кружку, на который она ходила еще в городе. Они охотно поддерживали Доброту, но как потом оказалось только на словах. Когда же речь заходила о прямом воздействии все как один отказывались что-то предпринимать. Тогда Доброта решила действовать в одиночку.
Вечером она пошла к вечно пьяному сторожу Каблуку, и то ли выпросила, то ли просто украла у него канистру керосина. В медпункте она каким-то образом раздобыла флакон медицинского спирта, и отнесла это все к себе в жилище и спрятала под кровать. Потом она нашла пустую пивную бутылку из стекла, и тоже принесла ее к себе в комнату.
После отбоя Доброта не заснула, а просто легла на кровать, и лежала так где-то до двух часов ночи, вынашивая планы наказания. Она почти что дёрнулась встать с кровати, как услышала в ночной тишине осторожный звук шелестящей фольги. Звук доносился от кровати её соседки по комнате Тары. Как выяснилось, не одна Доброта не спала сегодня ночью, но у каждой из девочек были свои мотивы. После того как с фольгой было покончено раздался звук отламывающейся плитки шоколада. И тут Доброта всё поняла: «Ах ты ж маленькая жадная дрянь» - подумала она «Могла и не точить свою шоколадку ночью под одеялом, я б у тебя её всё равно никогда не попросила». Но в слух она разумеется ничего не сказала, а продолжала притворяться спящей. И тут помимо звуков фольги и работающих челюстей послышались всхлипы, и всё тоже от кровати Тары. Их третья соседка Люция, казалось, безмятежно спала. «Она тут плакать до рассвета будет» подумала Доброта, а это не входило в её планы, и она решила подать признаки жизни и потянулась на кровати, делая вид что только проснулась. Звук фольги резко прервался, и Доброта увидела в темноте, как Тара старается засунуть под одеяло то, что осталось от плитки.
-Ты чего плачешь?- Спросила Доброта старясь изобразить сонный голос.
Тара ничего не ответила, только уткнулась в подушку и предалась беззвучным рыданиям. Через минуту она всё-таки подняла голову, но ничего не смогла сказать, или не хотела. Тогда Доброта подошла и села на её кровать и погладила по голове бедняжку.
- Не плачь, дорогая. - сказала она как можно более участливо. Тара присела и одной рукой обняла Доброту, а другой рукой, как не преминула заметить Доброта попыталась засунуть поглубже под одеяло показавшуюся шоколадку. «Вот сволочь», подумала Доброта, а вслух сказала: -Ну давай, Тарочка, расскажи что случилось?
-Я домой хочууу.. проскулила Тара и опять задрожала в рыданиях.
Доброта тут же усмехнулась про себя «Надо же! Кто бы мог подумать!, а мне то уже показалось, что тебя совесть мучает за то, что ты такая крыса.» Блин, надо как-нибудь её успокоить, иначе все мои планы пойдут прахом из-за этой дуры». Доброта подумала даже, не огреть ли несчастную чем-нибудь тяжелым и проскользила взглядом по полочкам, но кроме шампуней и прочей косметики ничего не нашла в царившем здесь полумраке. Оставалось только ждать когда дурёха успокоится и заснёт. Произошло это на удивление быстро, всего через десять минут поглаживаний по голове Тара мерно засопела на коленях у Доброты. Аккуратно переложив её голову на подушку, Доброта подошла к своей кровати и присела на краешек, как вдруг почувствовала что сон овивает её и зовёт в кровать. Нет!- сказала себе Доброта и встряхнула головой, стараясь сбросить оковы сна. –Я должна, я не могу этого так оставить!-
Еще через десять минут она по очереди позвала своих соседок шепотом, чтоб не разбудить, но ни Тара, ни Люция не откликнулись, а продолжали дальше спать. Тогда она встала и включила фонарик. Подождав с полминуты, не проснутся ли от шороха соседки, Доброта принялась за дело. Она достала все припасенное из-под кровати и села на пол. Кто-то из соседок зашевелился в кровати, заставив ее замереть. Когда все стихло, она налила в пивную бутылку треть керосина и треть спирта. Тщательно взболтав содержимое она долила оставшийся объем керосином. Потом девушка оторвала клочок от простыни, смочила его в керосине, и заткнула им горлышко бутылки. Взрывоопасный Коктейль Молотова был готов. Доброта взяла только что изготовленную бутылку с зажигательной смесью и направилась к выходу из комнаты. Прихватив на полке возле выхода зажигалку, она открыла дверь и шагнула в темноту…
Немногим ранее…
В одном из домиков лагеря тихо под подушкой завибрировал телефон, поставленный на будильник. Орсон протянул руку и выключил его. Сейчас спросонья ему казалась глупой та затея, которую они с Лэйбой и её подругами хотели подготовить сегодня ночью. Он предпочёл бы накрыться одеялом и продолжить спать, но вдруг подумал о Лэйбе, которая ждала его, и кровь заиграла в юном теле. Тогда он встал. Размял шею, чтобы окончательно избавиться от сна, потом оделся, и направился, уже было к выходу, как вдруг вспомнил об одной детали. Орсон вернулся к своей кровати и медленным движением, стараясь не создавать шума, стащил с кровати простыню. Но всё же он не смог сделать этого достаточно тихо, и его друг Нестор проснулся
- Ты что делаешь?- спросил он сонно и как-то испуганно.
- Да так, ответил Орсон, наматывая простыню на руку, -пойду прогуляюсь.
- Я всё понял, ты идёшь к своей Лэйбе, с укоризной заметил Нестор, но Орсон не обратил на это внимание и просто бросил: -Ну да! – и вышел за дверь.
На пороге он осмотрелся по сторонам, так как устав лагеря запрещал воспитанникам разгуливать по ночам, и последнее чего бы ему сейчас хотелось – это попасться в лапы дежурному воспитателю. Но к счастью на улице никого не оказалось, да и расстояние было небольшим. Преодолеть надо было всего-то три домика, что парень и сделал с лёгкостью, и уже через несколько мгновений оказался на пороге домика Лэйбы. Дверь была не заперта, и он проскользнул внутрь.
Как он и ожидал в домике никто не спал, даже наоборот, там царило оживление. Внутри горело несколько свечей, а посреди комнаты стояла Лэйба. Она была обмотана простынёй на манер греческих богов, и, как заметил Орсон под туникой не было нижнего белья. Вокруг неё кружились её подруги Ляля и Кика, прихватывая булавками наряд, чтобы он держал форму.
Лэйба повернулась к нему лицом и улыбнулась. Орсон отметил для себя, что ей очень идёт греческая туника, а в тусклом свете свечей она смотрелась еще красивей.
-Принёс? – томным голосом спросила она. Орсон размотал простыню с руки и положил на кровать, затем достал свёрток, развернул его, и на кровать посыпались …. Лавровые листья.
- Что? Лавровые листья? – Удивилась Кика, - вы что тут собрались борщ варить?
Орсон собирался было ей объяснить, но Лэйба опередила его.
-Кика, неужели ты не знала, что древегреческие боги носили на голове венки из лаврового листа? – сказала Лэйба как можно более сниисходительно, чтобы подчеркнуть умственную отсталость своей товарки – Ладно, девочки, возьмите иголки и нитки, и садитесь шить нам венки, а я пока одену Орсона.
Парень снял с себя одежду и остался в одних трусах, в то время, как Лэйба взяла его простыню и начала колдовать над ней. Каждое её прикосновение отзывалось в нём волной тепла. Когда всё было готово Лэйба промолвила: - Так, Ляля а теперь давай пришьём к моей тунике бисер и бусинки!
Ляля вплотную занималась бисероплетением, и даже ходила на кружок в городе. Поэтому она взяла с собой в лагерь кое-что из своих запасов, чтобы не терять сноровку летом. Она полезла к себе в чемодан и через несколько мгновений достала оттуда шкатулку, и , уже было, протянула её Лэйбе, но в последний момент как будто бы передумала и прижала её к себе.
- Я тоже хочу быть богиней! – неожиданно для всех сказала Ляля . Было видно, чтобы сказать это ей понадобилось преодолеть внутреннее сопротивление
- Если хочешь, наряжайся, но только не сегодня утром. Сегодня утром мы должны сразить всех наповал, но богами должны быть только мы вдвоём, понимаешь? И вообще это наша идея!
- А бусы мои!- Ляля стояла, прижав коробку к груди, и с недоверием смотрела на Лэйбу и Орсона. Тогда Лэйба решила применить последнее средство, которое обычно действовало на взбунтовавшихся подруг, если они забывали свое место.
- Если не дашь мне шкатулку, ты больше не моя подруга, поняла? Посмотрим потом, кому ты будешь нужна без меня!
Сначала Орсон решил не вмешиваться в женские склоки и просто наблюдал, но потом, всё же, чтобы успокоить Лэйбу он спокойно произнёс: - Да дались тебе эти бусы, как по моему, так и без них всем здесь понятно, кто настоящая богиня, а кто нет. – при этом он покосился на стоявшую рядом Лялю, но было видно, что Лэйбу уже не остановить…
… В это время в темноте по кустам, тяжело дыша от волнения пробиралась Доброта. Она остановилась за поваленным деревом, чтобы перевести дух, собраться с мыслями, и вдруг поняла, что в её плане крылся существенный изъян. Лэйба и Орсон жили по разным домикам, а вот коктейль Молотова у неё был всего один, и пришлось выбирать. Немного помешкав, она всё же повернула в сторону домика Лэйбы, и на это было несколько причин: Во-первых, Лэйба была девушкой, поэтому априори считалась соперницей, да и к тому же Орсон – всего лишь безвольная тряпка, который идёт у неё на поводу. Во-вторых, Орсон жил в домике с Нестором и Касимом, а Касим сразу приглянулся Доброте, и было бы неприятно, ели б с ним тоже что-нибудь случилось, а вот подруги Лэйбы Ляля и Кика, хотя язык не поворачивался назвать их подругами, а скорее прихвостни даже заслужили разделить участь своей предводительницы. Будут знать с кем дружить. Ну и наконец, в-третьих домик Лэйбы был ближе, и поэтому после всего действа, если звёзды будут благосклонны она успеет добежать до своего домика и прыгнуть в постель, пока не поднимется шумиха.
- Для начала было бы неплохо подпереть чем-нибудь дверь. – подумала Доброта и окинула взглядом окрестности. В сумерках ей всё-таки удалось разглядеть бревно, к которому она подошла и попыталась сдвинуть, но оно оказалось довольно тяжелым и поэтому почти не поддалось. – Не пойдёт! – расстроилась Доброта, - ну что ж будем действовать по ситуации.
Она подошла к домику ненавистной ей Лэйбы и обошла его кругом, подошла ко входной двери и к своему счастью обнаружила на ней шпингалет, который закрывал дверь снаружи. Из щели в двери струился слабый свет и доносились приглушенные звуки. С одной стороны ей стало досадно, что девочки не спят, и при желании могут быстро выбраться наружу, а с другой стороны ей стало любопытно, и она приблизилась к щели, чтобы увидеть, что происходит внутри. Она увидела в центре комнаты четыре силуэта, три женских и один мужской, замотанный в простыню, на подобие греческой туники. Это Орсон! – догадалась Доброта. – Хвала небесам! Проучу обоих одним махом! – ликуя в душе, она опять прильнула к щели.
- Отдавай бусы – прошипела Лэйба и сделала шаг в сторону Ляли. Та же в свою очередь, отступила на шаг и еще сильнее прижала к себе какую-то шкатулку
- Мышиная возня! – Доброта отпрянула от щели и проворно, но беззвучно закрыла дверь на шпингалет.
Она забежала за домик и оценила лучшую позицию для броска, и наиболее удобную для того. Чтобы быстро ретироваться. И тут ей вспомнился старый анекдот, в котором ГАИшник на вопрос водителя «Я что, ехал слишком быстро?» отвечает «Нет, вы летели слишком низко». – Как в тему, - усмехнулась Доброта и поджигая тряпочку, торчащую из бутылки сказала, мысленно обращаясь к Орсону и Лэйбе : - Если уж пытаешься взлететь над другими, то взлетай высоко, чтоб никто не мог тебя достать! – с этими словами она метнула бутылку и точно попала на крышу домика вблизи входной двери. Бутылка со звоном разбилась, и пламя растеклось по крыше, и везде, куда стекала гремучая смесь.
Весь домик занялся пламенем, а за ним на востоке занималась алая заря.
- Уже утро, - растерянно протянула Доброта. Из домика доносились крики, и дети и вожатые с соседних домов повысыпали на улицу тоже крича. И тут Доброта поняла, что упустила драгоценные секунды, чтобы скрыться, но в три шага она добежала до поваленного дерева, за которым она пряталась полчаса назад. Оттуда открывался вид на входную дверь пылающего домика, которая дернулась в попытке открыться, но не открылась, так как была закрыт на шпингалет. Второй удар был такой силы, что вырвал шпингалет с мясом. Это Орсон вынес ногой дверь и выскочил на улицу, за ним следом выбежали Ляля и Кика, а последней наружу выбралась Лэйба, но когда она выбегала сквозь дверь, на её спину упало несколько горящих капель, отчего её туника-простыня загорелась. Но Орсон и тут пришёл ей на помощь. Он мигом сорвал с неё горящие одежды, под которыми она оказалась совсем голой. Все, кто до этого кричал, внезапно замолкли. Ещё бы! Ведь самая красивая девушка лагеря стояла перед всеми совершенно голой. Такое не каждый день увидишь, особенно на фоне пылающего домика. В этот момент Тоша и другие вожатые боролись с огнём с помощью огнетушителей, а Ляля стояла с широко распахнутыми глазами и еще крепче прижимала к себе эту дурацкую шкатулку, как последнее, что у неё осталось. Кто-то из соседних домиков принёс покрывало, чтобы прикрыть наготу Лэйбы, и Орсон заботливо укутал свою подругу.
Доброта наблюдала за всем из своего укрытия и была вполне удовлетворена развитием событий. – Ну что ж, - подумала она, - во всяком случае, я же не собиралась никого убивать, а только припугнуть, что мне с блеском удалось. Мало того, Лэйба оказалась голой перед всем лагерем, что стопроцентно лишит её статуса богини, и соответственно её гонора. Ха! Осталось теперь только незаметно влиться в толпу или, на худой конец прошмыгнуть в домик и сделать вид, что я и не просыпалась вовсе. Да и вообще когда начнётся суд да дело, никому и в голову не придёт обвинить в этом такую кроткую овечку, как я, особенно, когда вокруг так полно всяких асоциальных элементов, вроде этих братьев Ржавицких из интерната. К тому же, если что, Тара подтвердит, что ночью я была в домике, и успокаивала её слёзы. Как это на руку вообще оказалось! Так что бояться нечего. Доброта почувствовала небывалый душевный подъём.
– Сегодня мой день, - сказала она, и уже собиралась встать и пойти влиться в толпу, как вдруг почувствовала резкую боль на левой ноге чуть ниже колена. Доброта, опасаясь самого худшего, медленно обернулась назад, и её опасения подтвердились: сзади неё, свернулась кольцом змея Ирина. Доброта попыталась схватить змею Ирину, но её ноги стали ватными, а руки плохо слушались. В итоге она развернулась и сделала три шага, после чего села на землю и опёрлась спиной на стену одного из домиков. Доброта знала, что яд змеи Ирины не смертелен, но парализует и выбьет из сознания часа на три. И если её найдут здесь, она не сможет обеспечить себе достойное оправдание, и не успеет смыть с рук запах керосина, а это вызовет ненужные вопросы.
Перед тем, как погрузиться в цветастое бессознательное Доброта охрипшим голосом спросила: - За что?
Змея Ирина уже уползала, как вдруг развернулась и подползла назад к Доброте. Она хотела сказать «Не рой другому яму, - пригодится воды напиться», но как всегда всё перепутала и вместо этого ответила загадкой из Мурзилки за февраль восемьдесят шестого года:
-Ш-ш-штобы спереди погладить, надо сзади полизать! Ш-Ш-Ш!!!