Поезд опаздывал. Стоянку сократили, вагон был последний, и Люська, не рассчитав высоты в кромешной темноте, вывалилась наружу пропахав коленями острый гравий. Сумка свалилась с плеча и улетела в неизвестном направлении, затерявшись во мраке.
Судорожно дернувшись и лязгнув всеми сочленениями, состав начал набирать ход. В этот момент Люську пытавшуюся подняться на ноги вновь припечатал к земле какой-то довольно увесистый предмет, вылетевший ей вслед из вагона.
- Да что ж такое! - воскликнула проводница, выкидывавшая уже на ходу, по ее мнению Люськину поклажу, - каменюки у тебя там, что ли?
- Да что ж такое... - эхом повторила Люська, спихивая с себя предмет, на ощупь оказавшийся рюкзаком.
– Не было у меня ничего, не мое это!!! – вскочив, заорала она вдогонку набравшему уже приличную скорость поезду.
Вдруг ей показалось, что еле виднеющиеся во мраке хвостовые огни на мгновение застыли на месте.
- Услыхали меня что ли? – пробормотала она себе под нос, - да нет, далеко… Не может быть…
Огни и вправду не двигались какое-то время, а затем, словно стертые черным ластиком, пропали без следа.
Вокруг Люськи сгустилась зловещая, абсолютно немая до звона в ушах, темень. И только вдали сеяла немощный свет одна-единственная лампочка на нелепой будке полустанка. Там должен был встретить ее брат, к коему она и приехала на побывку с такими приключениями.
Поползав в кромешной тьме, Люська с трудом отыскала сумку, повесила ее на плечо и
задумчиво попинав валяющийся под ногами рюкзак, решила оставить его там, где лежит.
Тихонько поскуливая от боли в ободранных коленках, она двинулась на огонек спотыкаясь в темноте о шпалы, ежась от ночного холода, и кляня последними словами дуру проводницу.
- Где же Глеб? – вглядываясь в темное пространство вокруг будки с тревогой подумала она, но подать голос, и позвать его отчего-то не решилась, и только ускорила шаги.
Подойдя поближе к нелепому строению, она увидела, что будочка являет собою три стены сложенные из бетонных блоков сплошь исписанных какими-то словами. Слова эти невозможно было разобрать в полутьме, да и вряд-ли стоило – набор их давно известен каждому и не блещет оригинальностью. Внутри не было даже скамейки. Венчало эту будочку “жизнерадостное”, под стать окружающему пейзажу название - Гробки – проклятая проводница высадила ее не на том полустанке… До "Липовой Рощи", где ее должен был встречать Глеб, нужно было проехать еще один перегон.
Слева от будки чернели заросли леса, справа терялась во мраке нависших над нею ветвей серая лента дороги. Посреди молчаливого зловещего мрака, Люська с ужасом почувствовала себя одинокой, беззащитной мишенью притаившейся в его недрах невидимой опасности.
Страх сгустился вокруг нее душным облаком, сердце колотилось где-то в горле. Ей казалось, что из тьмы, как в детских страшилках, вот-вот появится чёрная-пречёрная костлявая рука и схватит ее за горло ледяными пальцами.
Внезапно в паузе между порывами холодного ветра со скрипом раскачивающего ветви деревьев, раздался приглушенный звук шагов. Кто-то шел крадучись, ступая тихо и осторожно, лишь изредка похрустывая предательски попавшими под ноги сухими веточками. Люська замерла. Шаги приближались.
Не выдержав жути момента, она, вскрикнув дурным голосом, рванула сквозь кустарник невесть куда, не разбирая дороги, оскальзываясь на кочках... Как вдруг, со всего маху налетела на что-то большое, мягкое и… живое! От пережитого ужаса, Люськино сознание помутилось и, явив милосердие, покинуло ее, дав небольшую передышку натянутым нервам.
Очнувшись, она обнаружила себя сидящей на чем-то твердом и угловатом, оказавшемся впоследствии тем самым рюкзаком, выброшенным ей вслед из вагона. Спиной она упиралась в сучковатый ствол дерева, а над нею угрожающе нависал огромный, расплывчатый мужской силуэт.
Поддержав порывавшуюся вскочить на ноги и едва не свалившуюся ему под ноги Люську, “силуэт” утробно прокашлялся и произнес:
- Ну и чего так орать? Куда тебя понесло? Ты как здесь среди ночи оказалась? Успокоилась? Давай поднимайся! Это тебя что-ли высадила та дура, что мой рюкзак выкинула?
Он сыпал и сыпал вопросами, хрипло дыша и не дожидаясь ответов. Люська чувствовала, что с каждым новым вопросом, страх понемногу начинает ее отпускать.
Вскоре она уже рассказывала неизвестному, что приехала к брату, он здесь на полигоне, на учениях… Должен был ее встретить. А дура проводница… Теперь вот, куда идти, Люська не знает… И вообще, ночь, темнотища, и какое счастье - ей встретился человек, который поможет, защитит, и она теперь не одна… И…
Неизвестно откуда взявшись, слова так и сыпались из нее, словно неизвестный заразил и ее своим многословием. Попутчик, не оставшись в долгу, деловито сообщил Люське, что ехал из увольнительной, из-за рюкзака пришлось сорвать стоп-кран и сойти, как и ей, на остановку раньше. Что брата ее он знает, и дорогу знает, и проведет ее через лес.
Говоря все это, он беспрестанно вертел головой, словно пытаясь высмотреть что-то в толще окружающего их со всех сторон мрака.
Какая-то крохотная жилка дрожащая внутри не позволяла Люське верить словам незнакомца от которого ощутимо веяло опасностью и угрозой. К тому же, она никак не могла разглядеть его лица. Но бежать было некуда, и она обреченно шагнула за неожиданным провожатым в черную пасть леса.
Пройдя в молчании несколько шагов, он внезапно резко остановился, придержав за плечо Люську.
- Слышь, а давай на “ты”? - в хриплом голосе его сквозила усмешка, - меня Фазоли зовут.
- Фазоли?.. - Люська сделав вид, что споткнулась, ненавязчиво отстранилась и чуть приотстала. Нервы ее были натянуты до предела – от странного ночного спутника, от его хриплого голоса, все ощутимее исходили волны опасности, она почти физически ощущала их.
И тут Люську прорвало. Надеясь на то, что получается у нее правдоподобно и искренне, она говорила и говорила, грубо льстя спутнику, всячески выказывая к нему доверие и благодарность, которых по правде говоря она совершенно не ощущала. Ею безраздельно владело одно чувство – мертвящий, парализующий страх, показать который попутчику, понимала она, равносильно смерти.
- Глеб мой рассказывал, что у него здесь друг появился. Теперь я поняла, что это он говорил о тебе, Фазоли, да? Красивое у тебя имя… Для него друг – это все! Он так будет тебе благодарен! Ты меня спас! Ты…
Люська молола и молола тому подобную чушь, ее “несло”, как небезызвестного всем Остапа. Интуитивно она чувствовала, что в многословии - ее спасение.
Внезапно Фазоли остановился, снова придержав рукой не успевшую затормозить и налетевшую на него Люську. Рука была твердой и холодной, пальцы цепкими, словно когти.
Глубоко вздохнув, Люська подобралась, как зверь перед прыжком. Неожиданно для нее самой, страх вдруг исчез, а его место заняла злобная решимость и отвага биться, рвать врага ногтями и зубами, даже если суждено ей остаться навсегда в этом жутком ночном лесу.
Застыв на месте они молча стояли друг против друга.
Пауза затягивалась и становилась нестерпимой.
- А ты хитрая… - вдруг прохрипел он, опуская руку, - зубы мне заговорила… Неужели не боишься? – он приблизил к ней свое лицо, вглядываясь.
- Ты же друг Глеба, с тобой мне не страшно, - взяв себя в руки, произнесла Люська насильственно улыбаясь и стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно и дружелюбно.
Резко отшатнувшись от нее, незнакомец издал непонятный звук, больше похожий на сдавленный рык, злобно пнул ногой невидимый во тьме ствол дерева и процедил сквозь сжатые зубы:
- Повезло тебе… Никуда не сворачивай с этой тропинки. Дойдешь, - и добавил, вновь приблизив к ней свое лицо, - может быть…
В голосе его снова прозвучала усмешка.
Злобно сплюнув, он помолчал немного, сипло и прерывисто дыша, а затем, схватив обмершую от ужаса Люську за ворот, притянул к себе и несколько мучительных секунд вглядывался в ее лицо, едва белеющее в свете тонкого серпика луны, с любопытством выглянувшего из облаков. Странный Фазоли словно раздумывал, что делать дальше с беззащитно трепыхавшейся в его руках жертвой. Наконец пробормотав сквозь зубы что-то неразборчивое, он грубо оттолкнул ее и скрылся в чаще.
Через секунду Люська уже стояла одна, слушая шорох удаляющихся шагов, да шум ветвей, ломаемых перешедшим на бег незнакомцем.
Переждав пока схлынет обморочная волна ужаса, Люська, стараясь ступать как можно тише, медленно пошла заслоняя лицо от невидимых во тьме ветвей по указанной страшным путником тропинке. Пошла в неизвестность.