Воскресным, все же уже скорее днем, ведь уже половина первого, я, выспавшись до полного своего удовлетворения, вышел из ванной комнаты.
Приняв контрастный душ и закутавшись в байковый стеганый халат, выпив крепкий чай с лимоном, собирался выкурить припасенную сигару и ощутить себя на вершине блаженства…
Как всегда мне это не позволил сделать появившийся у меня в квартире Пьеро.
Как всегда он прибывал в восторженно-возбужденном состоянии. В руках он держал завернутую в белый саван картинную раму, по всей видимости, там еще было и полотно.
- Иван! Иван! Я желаю поделиться с тобой своими впечатлениями от моего приобретения. Оооо! Мой друг, это, пожалуй, самое удачное мое приобретение! Я купил, должен сказать, что за довольно кругленькую сумму, этот шедевр. Мой друг, это я должен заметить, что этот автор… Ему уготована слава, за такими будущее. Он будет классик! Я убежден.
Пьер суетился по комнате, выбирая освещение, чтобы установить картину и представить во всем величие нетленное полотно, имя автора коего обречено на бессмертие… По его мнению.
Наконец Пьер установил картину в кресле и снял саван. Сделал это он с пафосом величием, как бы даря моему взору шедевр шедевральный. Он смотрел на меня скрестив руки на груди, ожидая в свой адрес, и в адрес приобретенного им полотна, восхищения и восхваления. От меня естественно.
……………………………………………………………………………………
- Ну?
Я не знал, что сказать.
- Ну?! Как?!
Я совершенно не мог подобрать слов.
- Свинья ты свинская. Может, ты скажешь, как ты находишь….?
- Это, что?
- Как, что? Что ты имеешь ввиду?
- Позволь, сколько ты за сие творение выкинул денег?
- Что значит выкинул?
Я продолжал смотреть на полотно, на котором было множество квадратов, прямоугольников и прочих геометрических фигур, изображенных в ярких красках. По всему пространству холста в хаотическом порядке тянулись, разной толщины черные прямые линии.
- Это современный вид живописи, замечу весьма перспективный, уж доверься моему тонкому, и изящному художественному вкусу. Апстракцион. Ну, что скажешь?
- В ссылку на Сахалин отправлять за такой абстракцион надобно. Ты наверно был пьян в доску, когда тебе эту картину всучивали?
- Боже ты мой, о каком высоком искусстве я могу вести беседу с полицейским. Ты окончательно превратился в держиморду, в сатрапа.
- В цепного пса режима.
- Я этого не говорил. Так, все, я берусь исправлять твои пробелы… Ты совершенно не эстет. Конечно же, что я могу от тебя требовать, ежели ты последние восемь лет общаешься, с черт знает с кем.
Нет, так продолжатся, не может. Сегодня вечером мы отправимся в одно изумительное местечко. Мой друг, я сам с недавнего времени узнал про его существование. К своему стыду, я не мог знать про то, что…
Иван! Ты же не знаешь главной театральной новости. Я в театре оперетты принят гримером. Теперь я важнейшая фигура, наравне с режиссером. Я подобно художнику создаю образы! Актерский грим это важнейшее в актерской игре. К примеру, если актеришка, невзрачный, вялый, и совершенно бездарен… Но, вот ежели загримирован, то сам по себе он… вот, уже извольте. Так это уже совсем другое дело, он уже на сцене, и ему рукоплещут…
- Бесспорно.
- Я беру уроки в актерском гримировании у самого Глеба Эмильевича Буркова- Капельского.
- А это еще кто?
- Мой Бог, какой же ты отсталый от жизни? Это совершенно не возможно. Самого Буркова- Капельского…, а он не знает кто это. Ну, это уже явно слишком. Вечером идем. Поверь, там собирается вся богема Санкт- Петербурга. И там, ты, возможно, встретишь… Что ты на меня так смотришь? Ну, там можно встретить весьма достойных и интересных людей. Общество там собирается весьма достойное. Все, я вечером за тобой непременно заеду.
……………………………………………………………………………………
После того как Пьер покинул мою обитель я, наверное, впервые серьезно задумался о своем бытие.
К тому времени образ Сашеньки хоть и плыл в моих мечтаниях, но был весьма уже стерт и не четкий. Но оставалась придуманное мной самим же легендой, которая не давала мне время от времени покоя.
Но ведь я живой, я должен продолжать жить, я… В конце, то концов…
Непременно вечером отправлюсь с Пьером.
…………………………………………………………………………………
Заведение куда меня привел Пьеро, было, должно признать, весьма экстравагантно.
Публика действительно поражала меня своей неординарностью.
После часа пребывания в богемной среде у нас за столиком появилась дама.
Стройная, короткая стрижка темных волос, с томным взглядом, и в темных одеждах. Этакая, эмонсипэ. Звалась она Римма Криоль. Во всяком случае, она так представилась.
Поэтесса.
Она читала свои творения.
Это был набор слов, как-то зарифмованных, но при этом ни несло, ни какого смысла. Ну, это повторюсь, как на меня. А в целом, она была некрасива, но при этом непонятным образом притягательна. Меня манило к ней. Не иначе, ведьма. Но… я представился как литературный критик, не очень известный литературный критик, иногда печатающийся в литературных изданиях.
Тут все притихли, и фонарь кругом осветил нечто напоминающее подмосток.
На него взошел худощавый мужчина с вытянутым лицом и кучерявой прической в виде шапки.
Он вышел, постаял, вроде как задумался, и начал вдруг декламировать:
Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи...
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,-
Как слезы первые любви!
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу...
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет,-
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты...
Ну что ж? Одно заботой боле -
Одной слезой река шумней
А ты все та же - лес, да поле,
Да плат узорный до бровей...
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..
Раздались бурные аплодисменты и выкрики: «-Браво!»
- Римма, скажите, а это кто читал?
- Как? Вы не знаете, кто это?
- Ну, так. Честно говоря, нет.
- Это же Сашенька. Саша Блок.
- Хм, не узнал. Вот надо же, не узнал. Богатым будет.
- Да, у него сейчас большие переживания. Мне рассказала Любовь Дмитриевна, что его отец очень плох.
- Я извиняюсь Римма, а от, куда ей это известно?
Римма с удивлением посмотрела на меня отставив руку держа между расслабленных пальцев длинный мундштук с дымящейся сигаретой.
- Любовь Дмитриевна Менделеева, в девичье, она его жена.
- Ах, да. Боже мой, как я мог сразу не сообразить? Я сегодня необычайно рассеян. Это вы Римма на меня влияете таким образом. Другого объяснения у меня просто нет.
- Неужели я всему виной?
- По-другому я ни как это не объясню.
- Иван, угости меня водкой.
- Может коньяк? Он более, кстати, к этой атмосфере, что окружает нас.
- Коньяк более, кстати, но угости меня водкой.
…………………………………………………………………………………….
- Ты куда в такую рань?
Римма нежилась в постели, неимоверно запутавшись в одеяле и не открывая глаз, задала свой вопрос.
- В издательство. Мне с утра назначено.
Она лениво простонала еще более смяв одеяло.
- Сколько время?
- Около семи утра.
- Ты сумасшедший. Какая рань. Безумие в такую рань идти куда-то.
По-прежнему не открывая глаз, через силу тихо произнесла она.
- Ни чего не поделаешь.
- Ну и черт с тобой. Только закрой за собой двери.
- Как я это умудрись сделать?
-Боже мой, что за напасть в такую рань? Ключи в прихожей на тумбочке.
- Да, но если я закрою дверь, то как…
- Утомительный самец, оставь ключи себе!
После этого она кинула в меня подушечкой и закуталась с головой в одеяло, оголив стройные ноги и не только их.
…………………………………………………………………………………..
Выйдя от Риммы, я направился на Офицерскую. Все время своего пути я боролся со странным чувством внутри себя. Я совершенно был безразличен к этой женщине, ни чего, совершенно ни чего. Пожалуй, кроме… Мда.
Может, в душе я ни чего и не испытывал, но рядом с ней я был самцом. Природа взяла верх над моей моралью, над моими принципами, и отодвинула на второй план, не стерла и именно отодвинула на второй план ту легенду, которую я сам придумал. А ведь прошло почти семь лет. Может, хватит себя мучить?
…………………………………………………………………………………….
1908год был уныло спокойным. Империя отдыхала после революционных умопомрачений. Многие были в тюрьме и на каторге, а идейные вдохновители этого ужаса кто в ссылке, кто в эмиграции. Жизнь в спокойном ее состоянии возвращалась.
Правда, спокойствие в обществе, что вызвало кучу всякого рода толков и пересудов о падении метеорита в тунгуской тайге. В газетах писали, что он много дров наломал. Я это так воспринял.
Что могу сказать про себя. Я получил звание губернского секретаря. Полюбовавшись дома новой звездочкой на серебряных погонах, я закрыл платяной шкаф. На службу мне предписано ходить в цивильном.
Пожалуй, надо сказать, что у меня появился довольно интересный доносчик.
Я тогда еще не мог представить, что в дальнейшем он не раз внесет некоторые поправки в мою жизнь.
Неличь Северьян Никитович. Личность со всех сторон интересная. Прежде всего, он сам предложил мне свои услуги. Обходился он мне в месяц купюрой в один червонец. Скупщик краденого, прохвост и мерзавец. Именно по этой причине он мне подходил. Благодаря его доносам многие из лиходеев оказывались на каторге, но при этом на него даже подумать, что это случилось с его легкой руки они не могли. Он так выкручивал ситуацию в свою сторону, что был как бы и вовсе не причем.
Его же грешки не замечались, в благодарность за его услуги коие оказал полиции.
Пожалуй, будет не лишним напомнить про то, что я без всякого графика мог заявиться к Римме. По утру, уходя от нее, я в душе клялся, что это было в последний раз. В сознании возникал вместо образа Сашеньки, был белый густой туман. Легенда… она звучала тише, еле слышно.
Ну, а после наступал «следующий раз», за ним еще «следующий раз», а за ним опять. Не было обязательств, каких либо вопросов, и естественно неловких объяснений. Все было по тому, как было. Я постепенно превращался из чистоплюя в животное.
……………………………………………………………………………………..
В самом конце осени, меня вызвал к себе Филлипов. В кабинет помимо меня был приглашен еще и ротмистр Кунцевич.
- Разрешите присутствовать Ваше превосходительство?!
- Проходите, присаживайтесь Иван Карлович. Какой же вы все-таки громкий.
Ну-с господа, я получил приказ. Вам надлежит выехать на место и оказать тамошнему сыску помощь, вам Роман Сергеевич, и вам Иван Карлович.
Суть дела такова. В деревне Поповщина, Порховского уезда, что в Псковской губернии вырезана семья крестьянина. Не пожалели даже малолетних детей.
Извещен о случае Государь. Надлежит принять все меры к тому, чтобы сыскать учинивших злодейство привлечь к суду. Подробности о случае на месте по приезду. Место под охраной полиции. Вас встретят и проведут. Отправляетесь немедля.
……………………………………………………………………………………….
Побранившись с вагоновожатым, который по началу не хотевший пускать в купе полицейского кобеля овчарки по кличке «Треф». Но ротмистр Кунцевич с прямотой военного, и голосом громогласным, пообещал, что сам засунет вагоновожатого в собачий ящик под вагоном, а собака состоит на службе в полиции, и по тому поедет вместе снами в купе. Хочу заметить, что на счету у Трефа уже было раскрыто тринадцать резонансных преступлений.
…………………………………………………………………………………….
-Пожалуйте ваше благородие, ужо заждались. Мне велели вас встретить с поезда, и до самого места сопроводить.
Отрапортовал на перроне станции Дно, где мы сошли, пожилой полицейский в звании околоточного надзирателя и одетом на голову башлыком.
Я с Кунцевичем и городовой со своим питомцем «Трефом» разместились в предоставленном нам экипаже. Околоточный на кОзлах вместе с городовым на вожжах.
Дорога до деревни показалась долгой и утомительной. Не знаю как кому, а я немыслимо вымерз. Один только Треф разглядывал с интересом окрестный пейзаж, часто дыша и показывая всем алый язык.
………………………………………………………………………………….
К началу вечера мы добрались до места. Псковская губерния одна из самых беднейших в России, не смотря, что именно она направляла лен, основной вид производимого в этих местах продукта, в Европу. Ну, например, в город Белфаст, Лиль. Осенью, по окончанию сбора урожая крестьяне становятся легкой добычей посредников и проходимцев, которые их обвешивают и обсчитывают, на чем имеют свои довольно ощутимые барыши.
…………………………………………………………………………………..
- Здравствуйте господа.
Нас встретил около двора, где все произошло полноватый небольшого роста, возрастом за пятьдесят местный начальник, как я догадался.
- Позвольте отрекомендоваться. Шумский, Прокоп Лаврентьевич. Коллежский асессор. Начальствую над местной полицией.
- Здравствуйте. Помощник начальника сыскной полиции Санкт Петербурга ротмистр Кунцевич. Роман Сергеевич. Со мной Коршун Иван Карлович. Губернский секретарь.
В свою очередь представил нашу делегацию Кунцевич.
- Ждали, с нетерпением ждали-с. Как велено было в предписании, без вас ни чего не трогали. Экспертный осмотрел, но, чтобы без вас, так ни, ни.
Не смотря на прохладную температуру воздуха, Шумский вытер платком лоб от пота.
- Тут уже народ не расходится, судачат. А убирать не можем-с. Без вас не имеем право.
Продолжал лепетать Шумский.
- Что удалось установить, на сей момент?
Прервал череду оправданий Кунцевич.
- Извольте. Позавчера-с, к убиенному Семанову Алексею Игнатовичу. Возраст на момент убийства пятьдесят, зашла сестрица. С ее слов, та сразу заподозрила неладное, извиняюсь, собачки не загавкали.
- А что собаки, ее не знали? Сестра же.
- Так, Семанова в селе не жаловали. Скряга, сквалыга. В долг не давал. Мы вон скольких опросили, про него доброго слова ни кто не сказал. Чтобы к нему кто без особой нужды зашел, так такого не было. Вот он собачек злых завел. Только, говорят его и слушали, а кто чужой, так разорвут.
- Продолжайте.
- Так, вот. Дом, как изволите видеть, на выселках стоит. Толком-то и не понять когда его порешили. Заходит она во двор, а возле порога некто Алеша лежит. Он в батраках у Семанова был. Зарезан. Поднялась в дом, ну а там девять трупов. И детишки, детишек тоже не пожалели.
- Ну, давайте посмотрим, что так к чему.
- Да, да, пройдемте. Трупы пора в анатомичку увозить, извиняюсь, смердеть начинают. Совсем спасу нет, как смердят.
…………………………………………………………………………………….
Я вышел, проведя осмотр на улицу, и с жадностью вдохнул в легкие холодный воздух.
Достав папиросу, неторопливо сминал бумажный мундштук. Вслед за мной во двор вышел ротмистр Кунцевич.
- Осмотр закончен. Можно выносить трупы?
Первый начал я разговор.
- Я уже сделал распоряжение. Что скажите Иван Карлович?
Я еще сделал жадный глоток воздуха, прикурил от спички и тут же выронил изо рта папиросу.
- Извините Роман Сергеевич, я сейчас в себя прийду…
- Да конечно. Я то попривычнее буду. В Порт Артуре, там вообще… Влажность и жара, так парило. Совершенно невозможно… Как потянет гнилью с позиций… Извините.
…………………………………………………………………………………….
Я вытер рот платком, и переборол остаточные желудочные спазмы.
- Прежде всего, Роман Сергеевич, отмечу, особую жестокость с какой совершены убийства. Трупов имеем четыре взрослых и пятеро детских. Все лежат на куче. На телах взрослых следы пыток. Тут надо заключение коронеров дождаться, может, что-то особое найдут. Кинулось в глаз особый метод связывания рук. Мудреный способ.
- Это морской узел. Как именно называется сказать не могу, но точно морской. Я встречался с такой вязкой в Порт Артуре.
- Резонно предположить, что убийца… Вернее среди убийц, один то вряд ли такое осилит. Ну, в общем, кто-то был связан с морским делом.
- В полнее возможно. Продолжайте.
- Двери открыты хозяевами. Я говорил с экспертом, так он настаивает, что следов вандального проникновения нет.
Бессмысленная жестокость.
- А что с трупом во дворе?
- Сейчас посмотрю. Роман Сергеевич, дайте отдышатся, ей богу.
…………………………………………………………………………………….
- Проникающее в сердце. А вот в руке зажат клочок ткани.
Вставая, произнес я после осмотра трупа батрака Алеши.
- Ну-с, господин Треф, прошу, ваша партия.
Произнес Роман Сергеевич.
- Слушаюсь, ваше благородие! Треф нюхай, нюхай мальчишечка. Найди, дюже надобно. Треф на тебя надежда вся, без тебя мальчишечка не как. Нюхай мальчишечка. Искать Треф, ищи!
Приговаривал вожатый собаки, рыжий городовой.
……………………………………………………………………………………..
Собака довела в ближайший лес, где были четкие следы мужских сапог и множество окурков. Следы обрывались на этом месте. Судя по следам, там было четверо. Как приехали, так и уехали.
……………………………………………………………………………………..
- Прокоп Лаврентьевич, а какие меры вы приняли к задержанию злодеев по горячим следам?
- Дороги перекрыли конными разъездами, да только людей маловато. Да и не знали, кого искать. Тут еще не понятно, когда все это было. Тут, видите ли, Как я вам излагал, покойного в деревне не любили. К нему не захаживали, вот только его сестрица. А они уже все там…
- А можно ее допросить?
- Сейчас желаете? Может отужинать? Вы как с дороги, так прямо к делам, да и продрогли… Ну, право слово…
- Сейчас.
Однозначно отрезал соблазнительные речи Кунцевич.
……………………………………………………………………………………..
Допрос сестры убитого Семанова поручено было провести мне.
В избу деревенского старосты, где нас разместили и на ночлег тоже ее доставили через полчаса, после того как мы вернулись в деревню.
Я находился один в комнате, хозяевам было велино не мешать проводить дознание.
Я седел за крестьянским столом, накрытым яркой свежей скатертью. Как я понял, староста старался не ударить в грязь лицом перед столичными чиновниками, ну то есть, передо мной и Кунцевичем.
Вошла сестра Семанова. Я записал ее данные и перешел непосредственно к допросу.
…………………………………………………………………………………..
- Скажите сударыня…
- Ой! Ну вы прям, тоже скажете… Какая же я сударыня? Так, деревенская.
- Ну, ладно Лукерья Игнатовна. Вот скажите, пожалуйста, вы пришли к брату и как вот вы поняли, что что-то случилось?
- Так я ужо сказывала тому, что до вас был…
- Вы не сочтите уж за труд, пожалуйте, еще разок рассказать.
- Ну, то ладно. Пришла я, уже если с нынешнем, то три дня тому. А собаки голоса не дали. То-то я сразу смекнула, аль не беда, какая приключилась? Братец мой покойный собак злющих под домом держал.
- А почему вы так подумали?
- Так знамо дело то. Братца мого покойника все не жаловали, чо ужо тут греха таить-то. Говорю, как оно есть. Он у меня, тожо гусь лапчатый. Скупердяй он был, за полушку в петлю голову сунет. В долг ни кому не давал. Ленок скупал, так и норовил цену срезать. А куда денешься? То ему за бесцень, то и спускали. Не, не любили его тутай. Да вам про то, уже все доложились, небось.
А в пятом годе, кто-то двор его подпалить спробывал, вот он злющих псов и завел. За версту шум подымали, когда кто чужой шел.
- А деньги он, где держал? Вам было известно, или он в тайне скрывал?
- Да вы, что? Где же он про деньги гомонить то станет. Не, про то он, в тайне держал. В банки городские не клал, не доверял он про денежку ни кому.
- Понятно. А вот скажите, Лукерья Игнатовна, кто мог знать про деньги, что ваш брат у себя хранил? Ведь наверняка, кто-то был обознан про них? Жена его к примеру. Я вот вам скажу, что особо то не искали злодеи, значат, точно знали, куда, и за чем идут.
- Ну, Акулина, могла, конечно, взболтнуть, да кто же теперяча про то доведается.
- А Акулина, это кто?
-Жонка, братавая.
- Ну, да, конечно. А вот, еще кто мог?
- Алешка мог. Он у братца батрачил. Только ведь, его же тожа порешили-то. А так его ежели по чистой совести, то любой в селе его жизни лишить готов был. Только не стали бы детишек трогать. Заезжие это, заезжие. А кто навесть мог, то ума не приложу. Всяк мог.
- Ну ладно. Ты грамотная.
- А, чо?
- Роспись поставить можешь?
- Роспись? Расписаться могу, обучена ставить.
- Тогда вот тут поставь, и ступай домой.
……………………………………………………………………………………..
После того как она вышла из комнаты, сразу же вошел Роман Сергеевич.
- Ну, что?
- Ни чего нового.
Ответил я, потянувшись от усталости.
- А вот тут у меня есть кое-что. Подошел ко мне местный дьячок, и сообщил, что четыре дня тому, трое на вознице проезжали. Ему не знакомые. Я хотел сказать не местные. Так, как одеты, были не по-крестьянски, а по-городскому. Как ему показалось, приказчик с рабочими.
- По времени подходит. А вот следов значит, четверо мы обнаружили. Получается, был кто-то из местных. Он схоронился, чтобы не опознали кто из своих. Дело свое злое сделали…
- И куда они направились? Как вы считаете, Иван Карлович?
- Раз приезжие, то на станцию. Боле им некуда. А там уж и взаправду куда угодно. Дно станция узловая. Надо ехать опросить станционных. Может, и обратили внимание. Там, по всему видать не столпотворение Вавилонское из пассажиров. Могли и в глаза кинутся.
- Вы Иван Карлович, прямо сейчас ехать намереваетесь?
С некоторой ехидной ноткой в голосе спросил Кунцевич.
- Не скрою, при возможности прямо сейчас отправился.
- Полно вам, Иван Карлович, ночь на дворе, замерзли прямо как суслик, что вы, что я. Да и отужинать не помешало бы. Что уж вас так смущает тут?
- Да, я вот, не привык к удобствам здешним. Как-то не с руки по кустам бегать. И не надо Роман Сергеевич, про Порт Артур мне примеры приводить, я вас очень прошу.
- Как скажете Иван Карлович. Только уж давайте отужинаем у старосты, а то неудобно получается. Мужика не за что, не про что обидим. А уже завтра на станцию и поедем. Тут то мы уже все закончили.
- Нет не все. Надо еще узнать, кто до убитого Алеши у Семанова в батраки нанимался.
- Я уже у старосты уточнил.
Улыбнулся Кунцевич.
Иван Лучков, старший брат убитого Алексея. Надо сказать, что он, когда от Семанова уходил, с пол года назад, то его пристроил на свое место. А перед ним за два года Савелий Чорбыкин.
- Опросить их надобно, а где ж их искать?
- В Санкт Петербурге. Савелий дворником устроился, ну и даст Бог, и второго сыщем. А теперь уж не откажите, сделайте уступку, отужинайте. А завтра по утру на станцию.
………………………………………………………………………………………
На следующее утро протресясь на ухабисто замерзшей дороге, через три часа мы вышли на пристанционной площади. Удовольствие получил только один из нас, полицейский пес Треф.
Нам удалось разыскать дежурного по станции который припомнил троих приезжих схожих с имеющимся у нас описанием. Так же удалось разыскать и возницу, который довез их почти до деревни Поповщина. Но подвозил он уже четверых. Одного попутчика взяв по дороге сразу же отъехав от станции. Он сошел, не доезжая вышеупомянутой деревни.
………………………………………………………………………………………
Как-то я отогреться смог уже в купе вагона. Неимоверно обрадовавшись горячему чаю, который принес проводник незамедлительно на мою к нему просьбу, или точнее сказать мольбу.
Поезд тронулся, и это еще больше добавило мне радости.
Кунцевич поглаживал Трефа за ухом, и наблюдал за мною, забавлялся моим «оттаиванием».
- Эх, Иван Карлович, а вот у меня бывало на позициях в Порт Артуре…
- Роман Сергеевич, умоляю вас с Порт Артуром. Вам еще, где не будь в другом месте доводилось бывать?
- Да. А как же-с. К примеру, в Манчжурии, а там уж холода, что не дай Бог. Смотришь на сопки, а солнышко этак, розово-красной зорькой заходится. Сразу ясно к ночи мороз будет.
- Роман Сергеевич, ну честное слово…
- Ладно. Давайте о деле теперь. Как вы полностью картину представляете?
- Нуууу, в общем и целом, опираясь на то, что нам известно, я беру смелость предположить, что события разворачивались таким образом.
- Ой, и мудрено вы начинаете Иван Карлович.
- И тем имение. В Поповщину приехало четверо. Так или иначе, они собрались для задуманного действия. Двое, я склонен к предположению, вошли в избу. По всей вероятности их там ждали по этому двери и остались без следов взлома. Убитый Семанов, склонен был, не распространятся среди прочих жителей деревни, про свои планы в делах, дом его стоит осторонь. Так, что скрытность визита вполне состоятельна для злодеев. Оставшиеся двое притаились в лесу, куда вывел нас Треф.
Далее. Те двое, что нанесли визит к Семанову, обговорили якобы дело и легли у него спать. Он считал их своими компаньонами, и логично предположить, что ночевать оставил у себя. Ночью, когда все уснули, один отворил двери и впустил поджидавших других, что в лесу.
Ну, собственно тут и началась резня. Батраку Алексею удалось вырваться из избы, но его нагнали во дворе, и уже убили там. Похищены деньги, и как можно сделать вывод, не малые.
Правда, меня смущают некоторые аспекты.
- Интересно.
- Прежде всего, преступление просчитано явно профессионально. Но громилам, а уж тем более ворам не свойственна такого рода жестокость. Убивать топорами, детей. Убивали бы из пистолетов, коль возникла бы необходимость. А тут резня самая, что не наесть. Нет, это меня определенно смущает.
- Что еще вас смущает, уважаемый Иван Карлович?
- То, что все связаны, как вы изволили заметить «морским узлом». Зачем связывать, коль убить хотели? Тоже мне не понятно. Ведь налетчикам было известно, где хранились деньги. Ведь в квартире нет следов поиска, относительно все вещи на своих местах. Значит, деньги были найдены сразу.
- Или Семанов сразу их отдал.
- Пускай и так. Это ни чего не меняет.
- Ай, нет, меняет. Коли так все было, то наводчик был вхож в дом к убитому. Значит, он присутствовал при налете, и убили всех, так как его могли опознать.
- Не исключено. Тогда у нас два подозреваемых.
- Это вы про бывших батраков?
- Ну, да. Один служит дворником, другой является, братом убитого Алексея Лукова. Хотя это всего лишь подозрения, и улик-то, у нас ни каких, кроме клочка материи, что был нами обнаружен зажатым в руке у несчастного Лукова младшего. Но, так же следует учитывать и то, что смерти желало для скупердяя Семанова все жители села. Так, что наводчиком мог оказаться. Кто угодно.
Так, что мне представляется это все так, как я изложил только, что.
- У меня примерно такая же картина, а несхождения мы только, что обговорили. Я так и буду докладывать Владимиру Гавриловичу про результаты нашей поездки в Псковскую волость.
- А я пожалуй еще стаканчик чаю, и спать до самого Петербурга завалюсь.
- И я последую вашему примеру. А ты Макар?
Обратился Кунцевич к городовому при собаке.
- Мы с Трефом, ваше благородие, сидя подремлем, мы привычные к этому.
- Как знаешь, а я так спать.
……………………………………………………………………………………
После доклада начальству нас отпустили до утра отдыхать. Владимир Гаврилович дал распоряжение найти и опросить бывших Семановских наемных работников. Если у них есть алиби, то все собранные материалы отправить Псковскому полицмейстеру. Дело его, помощь ему мы оказали, а за остальное, пускай у него голова болит.
Установить дворника Савелия Чорбыкина не составило большого труда. Я решил по пути домой опросить этого самого дворника, тем более, что дом который он обслуживал был мне по пути домой.
Подойдя к дому, где служил дворником Савелий Чорбыкин, я спросил дежурившего там городового. Он его прекрасно знал и провел в дворницкую, где я его и застал.
……………………………………………………………………………………..
- Так а, что скрывать-то я стану? Знаю я Ляксея Игнатыча. Так, а кто ж его не знал в Поповщине?
- Ты говорят служил у него?
- Ну. Так, что с того? Три года на энтого упыря спину гнул. Он харчеваться не досыта давал, плати саму малость. Я к нему, мол, так и так, не ворую, работу делаю со старанием.. А он сквалыга,… ай, да ну его. Выжига, как есть скопидом. Да от него и не то, что я … Я то понятно, а и жена с детями… В кулачище он их давит. Сволота.
- И как, злобу на него затаил?
- А вы извиняйте его ни как прищучили? Так я скрывать не стану, гнида, она гнида и есть. Мерзкий человечек. Вы ужо извиняйте меня барин, только обид он мне нанес, так и не счесть. Проворовался на лене-то видать. Так ему и надо, и греха я за то не чувьствую.
- Убили его. Его самого и всю семью с детьми.
Он замолчал.
- Думаете, что я его порешил?
- А разве не ты?
- Мог, конечно. Да и ежели по совести говорить, так и в мыслях его, не раз его… А вот дитишков его не стал. Да и жонку его, она добрая Акулина Васильевна,… Ее не, не стал бы. Да и ужо два года меня как в Поповщине не было. А его убить, да любой мог. Не любили его в деревне.
- Кто может это подтвердить?
- Так старший дворник, Филипп Кондратьеч. Да меня, всяк, кто в дому живет что утром, что днем, что в вечере увидеть за всегда может. Да и ночью ежели, какая оказия, то меня тутай найти труда не составит.
- Смотри. Проверю.
- Так, на то ваша воля. Коль так то проверяйте, что с этим поделаешь.
- А ты такого Лукова Ивана знаешь?
- Знаю, сельчанин мой. Тоже с Поповщины. Он, после того как я сюда решился отбыть, к Ляксей Игнатичу нанялся. Ну, так то вроде нормальный. Мужик как мужик.
- Говорят он тут, в Петербурге?
- Не скажу вам, ваша милость. Не видал я его с той поры как с Поповщины уехал. Не где он, мне неведомо. Да и не до него мне.
……………………………………………………………………………………
То, что Чербыкин, вот уже два года не покидал дом, подтвердили и старший дворник, и некоторые жильцы, да и городовой тоже не припомнил дня, чтобы не видел того, что Савелий не мел во дворе.
……………………………………………………………………………………..
Найти Ивана Лукова оказалось не сложно, но не так быстро. Через неделю мне стало известно, где его найти в Петербурге. В трактире «Муром», тот, что на Малом проспекте Петербуржской стороны. Он там пристроился. Пьянчужку вышвырнуть, то ли дрова поколоть.
Я распорядился его доставить ко мне.
……………………………………………………………………………………….
Когда Иван Луков вошел мне, сразу бросилось в глаза то, что он был внушительно крупный мужик. При этом угрюмый и спокойный.
Здоровьем и силой его Бог не обидел.
- Иван Луков?
- Он и есть, Ваша милость.
- Тебе знаком некто Семанов из деревни Поповщина?
- Знаком, чего же не знаком, когда я на него батрачил, почитай два года. Вы мне прямо вопросы задавайтя. Я про то, что Ляксей Игнатыча и Лешку маго, брата меньшего, порешили, мне за то ведомо.
- А от, куда вам известно?
- Сельчанина на прошлой неделе встренул, Петрушу Гулыбина встренул случаем. То он мне все и рассказал. Я на похороны-то ужо ни как не мог приехать. Денег, что при себе было, то им и передал.
Глаза у Лукина повлажнели, и он нервно начал мять в руках шапку.
- Иван, а когда ты работал на Семанова, какие у вас сложились отношения?
- Это, что за человек Ляксей Игнатыч был, так, что ли?
- Именно.
- Да, что сказать? У меня с ним все ладно было. Я справно все делал, что он велел, то он ко мне без претензий. Деньги платил в срок, и по уговору. Харчи, как харчи у него. Мне хватало. Не, я к Ляксею Игнатычу без претензий.
- То есть у тебя с ним все сложилось и было все по чести?
- Да вроде так. А, то, что на него наговорили остальные…
Он махнул рукой.
- То, что в долг не давал не кому, то правильно поступал. Даш, а опосля бегай, за ним, чеб отдал. Хозяин он был толковый, у такого не сорвется.
- А, чего же ты в таком случае в Петербург поехал.
- Так, как не крути, а в Питере, знамо больше денег заработать можно. Так, меня Ляксей Игнатыч, царствие ему небесное, и отпускать не хотел. Я ему, по всему видать, по душе пришелся. То вот Лешку, на свое место пристроил. А оно вона как все обернулось.
- А где Семанов деньги держал, тебе было известно?
- Знал. Так, это все в доме знали, что в сундуке прячет. Все знали, кто в дому у него жил.
- А как ты Иван думаешь, кто мог это совершить?
- Кто его знает. Мало ли. Чужая душа- потемки. Этак про кого угодно судачить можно. Я с лета в Поповщине не был. Чего зря болтать, вам только мешать. Не, не знаю, кто мог.
Под протоколом Иван поставил крест вместо росписи, и я его отпустил.
Я сожалел, что так все произошло с его братом.
……………………………………………………………………………………..
Я все документы по делу в деревне Поповщина положил в отдельную папку и завязав завязки на политуре положил в сейф. Расследование зашло в тупик, подозреваемых у меня больше не было. Трактирщик подтвердил слова Лукина, что из трактира он не отпрашивался и все время был на месте.
Я решил поступить, таким образом, продержу еще недельку у себя, допрошу еще несколько Питерских бандитов, что попадутся, и отправлю в Псков. На том с этим делом моя работа будет закончена.
…………………………………………………………………………………….
Должен признаться откровенно, про папку я совсем забыл, закрутившись в делах.
Дело в том, что по Петербургу прокатилась серия весьма дерзких налетов.
Налету подвергались отдельно стоящие дома и дачи.
Началось все с налета на дом инженера Ганзе в Лесном на северной окраине Санкт Петербурга.
За полночь ворвалось трое бандитов и угрожая наганами связали всех кто находился в доме. Инженера и его сына гимназиста, женщин заперли в другой комнате. Из дома вынесено было все ценное.
Такого рода преступления схожие по почерку продолжались в течении последующих двух месяцев. Расследование проводили местные отделения полиции. К концу января 1909 года таких случаев уже было восемь.
Тогда уже и подключилось управление сыскной полиции в моем лице к раскрытию этой серии преступлений.
Рассматривая фотографические карточки с места событий, я обратил внимание на то, как связаны, были жертвы. Я уже видел такой узел.
Вот тут-то я и вспомнил о деле в деревне Поповщина.
Остановив на улице морского офицера, и после того как представился, объяснил суть моего вопроса, показал фотографическую карточку, на котором был запечатлено метод связывания. От него мне стало известно, что, сея, вязка, носит название «шкотовый узел», применяется в военном флоте.
…………………………………………………………………………………
Каких либо успехов дающих надежду выйти на след лихой банды у следствия не появлялось, как вдруг было получено анонимное письмо на адрес начальника сыскной полиции.
Письмо было написано корявым почерком с множеством орфографических ошибок. Несмотря на это эксперт смог определить, что писала его женщина.
В письме говорилось о том, что банда, совершающая налеты собирается в трактире «Муром», и главный в банде беглый матрос по кличке «Ермак».
……………………………………………………………………………………..
За трактиром было установлено скрытное наблюдение. За три дня было установлено, что посещают сие питейное заведение несколько воров, которые находятся в розыске.
Трактир был окружен, и в нем была проведена облава, без особой суеты. Появление полиции застала подвыпивших посетителей врасплох.
Там я снова встретился с Ивана Лукова. Он по-прежнему работал в трактире «Муром» вышибалой.
Я осведомился у человека, что подавал в зале.
- Кого из этих «Ермаком» называется?
- Не могу знать. Я тут принеси, подай. Не могу знать ваша милость.
Ответил он мне, явно, пытаясь утаить от меня правду.
После того как городовые начали выводить задержанных из залы трактира, Луков подал мне знак о том, что хочет мне, что-то сообщить.
Я чуть помедлил и вошел в подсобку отгороженной занавесью.
Луков прошептал мне на ухо.
- Ваша милость, той, что в цветастой жолетке, то и есть «Ермак», а, что за ним двое его подручных. Вон той помоложе, и той, что пинжмаке синям.
- Благодарю.
После этого я удалился.
…………………………………………………………………………………….
С «Ермаком» у меня совершенно ни чего не ладилось. Он полностью игнорировал меня при проведении допроса. Сильный, уверенный в свою безнаказанность… одним словом, редкая сволочь.
Благодаря помощи жандармского управления и моим стараниям замешанных на злости, было установлено, что «Ермак», ни кто иной, как Григорий Александров, бывший боцман с мятежного броненосца черноморского флота «Князь Потемкин- Таврический». Он числился в списках разыскиваемых жандармерией. «Морской узел» изобличал в причастности «Ермака» к убийству в деревне Поповщина. Но это всего лишь косвенная улика. Других у меня не было. Но я был уверен, что это их рук дело.
……………………………………………………………………………………
- Григорий Александров. Можешь молчать. Я с легким сердцем передаю тебя жандармам. Это наш с тобой последний разговор. В свою очередь, я прилажу максимум усилий, чтобы доказать все твои грабежи, что повлияет на решение твоей дальнейшей судьбы.
Александров ухмыльнулся и с нескрываемым призрением посмотрел на меня.
- Плевать я на вас на всех хотел. Ты, что подумал «Дракон», что твоя взяла? Хере тебе. Ты думаешь, что меня, Русского моряка, запугаешь каторгой? Хере тебе! Я братишек своих не продам, и не мечтай «Дракон».
- Дерьмо ты, а не Русский моряк. Ты присяги изменил, в бунте участие принимал. Людей грабил. От тебя, как от бешеного пса надо общество избавить. Петля по такому уроду как ты скучает. Ты без правил живешь, ну так и я не по-правилам с тобой поступлю. Ведь одно дело вор, а ведь совсем другое дело убийца детей. До суда с таким клеймом, в камере не доживешь. Другие порешат.
- Да пошел ты!
- Увести!
…………………………………………………………………………………..
Так, пообещать-то я ему пообещал, а вот как мне дальше поступать, я не имел представления. И все же, после некоторых размышлений и моральных терзаний, я принял решение.
………………………………………………………………………………….
Самый молодой из подручных «Ермака» был Семен Николаев. Лет ему было аж целых девятнадцать. Сирота. Прибился к «Ермаку». Участвовал во всех эпизодах его лиходейства. С этим проблем не было, потерпевшие опознали всех грабителей.
Семена ввели ко мне в кабинет. Держался он показательно нагловато, как бы играя в лихого разбойника, о котором в народе слагали легенды, и всяк воспевал его как Стеньку Разина. Наверно, именно так он себя видел.
В его взгляде я прочел «А, чо ты мне сделаешь?»
Я попросил городовых оставить кабинет.
-Слышь «Фараон»? Тебе меня колоть, что небо красить. Хере тебе, что про корешков своих трепать буду. Семка своих сыску мозоликов да не вжизть не сдаст. Понял, падла?
- А ну, потушись сявка! Не на фраера с наскоку уперся. Обломайся и мхом порасти. Ты шаболка дурацкая, за тебя на версту мертвечиной тянет, а он мне рыло колодой кривит.
По кандальному тракту не топал, а тут морду разнял. Ты суче вымя, сельдь Амурская, баланды каторжанской не хлебал, а сипаешся.
Будешь наблатыканый аж в попу натыканный. Емельянов!
В кабинет вошел городовой.
- Закинь этого щегла на общую хату…тьфу-ты. Емельянов, этого в общую камеру, как в арестный дом сдашь.
- Все оформим Ваше благородие, не сумневайтесь.
- Будь так добр.
……………………………………………………………………………………….
Не без моего старания в камере, куда должны были определить Сеньку Николаева, был пущен слух про то, что он подозревается в убийстве детей. Сделал я это через своего агента, который был подсажен в камеру. Перед тем как туда его отправить я попросил его:
- Парня там не калечьте, и не надо его на хор пускать. Совсем ведь сопляк еще,… а впрочем, как там получится у вас.
…………………………………………………………………………………….
Следующим утром его доставали ко мне на допрос. Оооо. Он был уже совсем другой. Затравленный, испуганный, со свежими, плохо зажившими следами побоев. Ну, и, наконец, не выспавшийся.
- Ну-с. Вы настроены сегодня со мной общаться?
Я затянулся сигарным дымом и выпустил его в потолок.
- Ежели нет, то так и соизвольте сказать. Я отложу допрос, ну, скажем до понедельника. Знаете ли, много дел. Ни чего не успеваю. А вас отправлю обратно в камеру, за которой вы сейчас числитесь. Ну, так как?
- Издеваешься?
- Да, что вы выдумываете… Если честно, то да. Издеваюсь. И поврете у меня для этого есть основания. Будешь говорить?!!!
- Если скажу, то, что с того?
- Расскажешь, пойдешь спать в камеру, где сидит более интеллигентная публика. Не так дурно воспитана, как те с кем ты сегодня ночью соседствовал.
- Вы спрашивайте, что знаю, скажу.
- Меня интересует ваши похождения в деревне Поповщина и роль каждого в совершении убийства.
- Ну, так. Грабить то мы грабили это, что в деревни той. Но убивать ни кого не убивали. Ни «Ермак», ни «Шустрый», ни я. Богом клянусь. Мокрушничал, тот, что в трактире «Муром» в прислужках. Этот, как его? Ну, здоровенный такой.
- Лукин Иван?
- Точно. Он «Ермаку» и сказал, что там разжиться можно. Мол, работа плевая, а барыша можно поиметь. Кинутся нас опосля искать, а нас то и нету. Мы все в Питер съедем. Нипочем нас не сыщут. За то еще вся деревня спасибо скажет, что кровососа этого наказали.
- Как дело было?
- Да как, «Ермак» с «Шустрым» в избу к нему пошли, вроде как коммерцию с ним завести. Ночью, мы с этим вошли, нам двери отворил «Шустрый», а до того в лесу ждали. Мы так денег забрать и все, а это он всех на тот свет спровадил. Я потом слышал, что он своего брата не пожалел. Тот, ну брат его в избе тоже той ночью был. Я после слышал, он «Ермаку» про то говорил.
………………………………………………………………………………………
Ивана Лукина в Петербурге задержать не удалось. После проведенной в трактире «Муром» полицейской облавы, сие питейное заведение было закрыто. Лукин, так как ему больше не было куда деваться, наверняка подался обратно в деревню.
Я у Филиппова сам выпросил командировать меня, чтобы произвести арест Лукина Ивана.
Моя просьба была удовлетворена.
…………………………………………………………………………………..
Арест производился силами местной полиции. По возвращении в деревню с большой суммой денег он стал прицениваться к жилью, убитым им Семанова с семьей. Когда его арестовывали, полицейским пришлось приложить не мало усилий, чтобы деревенские его не растерзали.
Единственное, что меня интересовало в этом деле, я не мог понять, кто была автором доноса в полицию. За чем это было сделано, мне было совершенно ясно.
…………………………………………………………………………………..
Но Лукин на допросе все отрицал, и твердил только одно:
- Ни чего этого я не делал. Оговорили меня злые языки. Деньги честно заработал, всю жизнь по копейке собирал, впроголодь жил.
Конвоем его отправили в Петербург.
…………………………………………………………………………………..
Уже на Офицерской улице в допросной комнате, где находился Лукин, и еще трое привлеченных со стороны, внешне схожих на Лукина, непричастных людей завели Трефа. Псу дали понюхать лоскут материи, что был найден зажатым в кулаке у убитого Алексея Лукина. Треф кинулся зло лая на Ивана.
- Угомоните собаку!!! Сознаюсь, во всем сознаюсь!!!
…………………………………………………………………………………..
Со слов Лукина, дело обстояло так:
Иван среди всех живущих на этом свете, люто ненавидел своего бывшего хозяина Семанова, человека грубого, жестокого и жадного.
Он видел, что Семанов все свои деньги хранит в сундуке. И у него в голове родился план. Прежде всего, как отомстить за обиды, а за одно в раз разбогатеть.
Самому деньги взять не с руки, да еще и младший брат там. Надо искать тех, кто со стороны. Людей подобрать лихих, кто с той лихости живет.
Выбор Лукина пал на «Ермака» с его шайкой, которые часто кутили в трактире «Муром» где нашел работу и приют Иван Лукин в Петербурге. Эти то ему точно подойдут. Воры. Он не ошибся. Предложенное дело заинтересовало «Ермака».
Он рассказал, что у Семанова денег «куры не клюют», дом на отшибе. И, что не маловажно его признают злющие собаки, которых держит во дворе Семанов. Так, что с этим все будет в порядке.
«Ермак» с «Шустрым» приехали в Поповщину и познакомились с Семановым выдав себя за коммерсантов, которые хотят скупить партию льна. И назначили, что через неделю приедут, чтобы до конца провести сделку.
Приедут с вечера, посмотрят товар, а по утру вывезут. Семанов согласился с этими предложениями.
Так и сделали. В назначенное время они приехали в Поповщину.
«Ермак» и «Шустрый» пошли как деловые партнеры в избу Семанова. А Николаев и Лукин остались ждать в лесу.
«Коммерсанты» заплатили аванс, ну а там и обмыли сделку, как, то, подобает.
Решили, что лен посмотрят с утра и повезут на поезд, что в полдень отходит со станции Дно. После спать улеглись. «Гостям» постелили в горнице.
Иван с Николаевым уже во дворе были. Иван собак убил к тому времени. Так, что все тихо было.
«Ермак» сказал, что перед сном на крыльце покурит. Вышел и подал сигнал сообщникам.
Николаев с «Ермаком» в дом вошли, а Иван остался с наружи. Дома его все знали.
Тут все и началось. Всех связали и согнали в горницу, чтобы все были на виду. Связывал «Ермак». Тут Алексей Лукин воспользовавшись замешательством, вырвался и выбежал из избы на улицу, где и столкнулся нос к носу со своим старшим братом Иваном.
Иван ножом убил. Алексей крикнуть перед смертью успел, « -Иван…!».Тут на Ивана и нашло затмение. Влетел в дом, схватил топор, что в сенях лежал и всех…., и детей тоже всех.
«Ермак» и остальные оторопели, мол, грабить подписывались, а про то, что убивать станут, договора не было.
Иван сказал, что его узнали, нельзя в живых свидетелей оставлять. На том согласились. Достали из сундука четыре тысячи целковых, и убрались прочь. Запрягли лошадь Семанова и айда на станцию.
……………………………………………………………………………………..
Когда в Питер вернулись, «Ермак» отдал Ивану его долю с добычи и разошлись миром.
Но, Иван спать не мог, все переживал, что продаст его «Ермак». Опасался он его. Рано или поздно, попадется он, и чтобы свою голову спасти, его головой откупится.
Решил он тогда в полицию написать. Там, мол, разбираться не станут. То, что «Ермак» со своими начал дома грабить, Иван про то догадался.
Сам он не грамотный был, попросил знакомую написать, представил, это дело, как будто бы полиции помочь желание имеет. После проведенной нами облавы в трактире, уезжает в родную деревню.
…………………………………………………………………………………..
В конце апреля 1909 года состоялась выездная сессия Псковского окружного суда заседала в городе Порхове.
«Ермак» с учетом событий на броненосце и прочего, получает двенадцать лет каторги. Николаев и «Шустрый» по десять. Лукин пожизненно.
( В 1918 году Иван был освобожден с каторги и вернулся в деревню в надежде вымолить прощение у односельчан. Он был растерзан в результате самосуда жителей деревни Поповщина)
…………………………………………………………………………………
- Иван, ты опять … в такую рань. Какая редакция может быть в это время?
- Рима, меня действительно там ждут.
- Ммммууу. Врешь ты все. Ну, скажи, что врешь.
- Прочитай мне лучше свои стихи. Они меня все больше и больше впечатляют.
- Правда?
- Правда.
- Шла изнова роса, что заново белела.
Ходила ветром на реке волна.
Сурово зорка в небе багровела.
Но не припомню я того числа.
Врешь ты все, и про стихи мои наврал. Не приходи ко мне больше…на этой недели.
- На той прийду.
- В среду. И запри за собой двери. Я еще буду спать.
Продолжение следует