На зиму четырехлетнего Сережку решили отвезти к бабушке на Украину, в Каланчак.
Малыш стал тормозом в совместной работе супругов-юристов, в их карьерном росте: на квартиру надо копить (жили на съемной), усердно работать. А этот шкет: то подай, это объясни, давай бегать будем, пойдем мультики смотреть...
В садик не берут, мест нет. Подруги и друзья на просьбы присмотреть за пацаном денек-другой, делали вид, что оглохли.
Бабушка Надя, увидев внука, обомлела, запричитала:
- Вовка, окаянний, не кормил зовсим дитку - худий який!
- Мама, мы с Халидой до весны просим Вас присмотреть за Сережкой. Потом заберем. Вот деньги на продукты: фрукты и соки он любит. Нам на квартиру заработать надо — этот кровосос тормозит все.
- Кровососи говориш? Не турбуйся синок, все буде добре, йдьте будьте спокойни!....
Со спокойным сердцем вернулись в Питер, дела сразу пошли в гору. В Каланчак звонили раз в неделю.
Ближе к весне решили забрать малыша: по тону бабушки Нади определили — достал он бабушку и всех хохлов, что рядом с бабушкой. "Мамаем" его в Каланчаке прозвали.
Решили Мамая на год-полтора к Казанской бабушке-пенсионерке отвезти. Живет одна в трехкомнатной квартире. Учительница русского языка и литературы. Может, в садик Мамая определит, подтянет по грамоте.
Приехали в Каланчак за Мамаем и остолбенели. Перед родителями стоял венец их творения: самодовольный типчик, отъевшийся на деревенских харчах - пузран с наглой мордочкой... Этакий довесок, не чувствительный на положительное воздействие
Казанская бабушка, в душе немного нацмен, с Сережей быстро нашли общий язык. Педагог объяснила Сереже, что он теперь не Мамай, осколок Золотой Орды, а татарчонок, хороший, послушный мальчик. С умилением приучала татарчонка к хорошим манерам, терпеливо объясняла как надо кушать за столом, общаться с людьми, со старшими... Ежедневно гуляла с ним по улицам города.
Когда приобретенный в Каланчаке Мамаевский условный рефлекс начинал выпирать из наглого малыша, в доброй бабушке просыпался условный рефлекс жесткого педагога. Итог: шлепок по попке, угол, запрет на телевизор, уроки татарского языка, постель в 21 час. Результат, вместо Мамая из Орды - утром милый послушный татарчонок с берегов Волги.
Наступила весна. Скворец на ветке распушив крылышки, заливался трелью.
- Сереженька, смотри-ка, скворец прилетел! По-татарски сыерчык называется!
- Де?
- Вон, вон! Подними голову - смотри как радуется на ветке, как подпрыгивает, как поет! Для тебя, наверное, старается!
Пташка на ветке стала распевать еще радостнее - быть может, потому, что заметили ее.
Татарчонок выставил ножку обутую в чесонки вперед, подбоченился, с недоумением уперся в бабушку черными как вишенки глазами и, с достоинством примерного ученика назидательно - снисходительно, громко выпалил:
- Бабуся, так то шпак!
Бабуся опешила! Аж присела перед татарчонком, раскрыв рот от удивления и непонимания:
- Кто?!
- Шпак!!!
Заслуженный учитель русского языка и литературы на всю улицу Светлая непедагогично разразилась громким и безудержным хохотом, подвывая и хлопая себя по ляжкам.