Арестованные

  Миниатюра.

Моя подруга  Таня, в отличие от меня, девушкой  была очень решительной,  и потому,  благополучно окончив первый курс факультета «Автоматизированные системы управления», куда брали только отличников, и поняв, что это не её, что всякие там вычислительные функции и обмен информацией ей совсем не интересны, её от них прямо воротит, в тот же день забрала документы.

         Её попросили освободить койко-место в общежитии и поставили в паспорте печать о выписке. И пока она раздумывала,  в какой институт ей  податься, решили, что месяц поживёт у меня, то есть в другом общежитии, где я обитала на куриных правах, как и все студенты всего Советского Союза, подавшиеся в города из сёл и поселков за образованием.

Планы наши были быстро нарушены, потому что в  общежитии как раз появилась новая воспитательница Ада Николаевна, вполне симпатичная пышная блондинка лет сорока, очень бдительная и очень одинокая. Старая дева. Жила там же. То есть надзор за жильцами осуществлялся круглосуточно.

Татьяна моя прижилась, освоилась, вахтеры принимали её за свою, отвечали на приветствие. Мы расслабились, перестали осторожничать,  и тут-то нас  застукала  Ада Николаевна, потребовала у подруги пропуск, которого, конечно, не было и нам пришлось пройти к ней в  кабинет.

Воспитательница решительно сняла телефонную трубку:
- У меня тут подозрительная личность. Без прописки, не работает, не учится. Очень опасна. Чрезвычайная ситуация. Спасите!
Милицейский наряд приехал быстро, нас затолкали в машину, в каких возят уголовников,  практически « черный воронок», только выкрашенный в серый цвет,  и повезли.
Я смотрела в крошечное окошко на голубое небо в клеточку, и думала, что никогда теперь его не увижу чистим, просторным, от горизонта до горизонта,  и рыдала. Таня была спокойна, только время от времени говорила:
- Не реви.
Я не реветь не могла. Слёзы текли непроизвольно и неудержимо, и я не знаю от чего больше – от страха или от унижения.
И вот дверь распахнулась, мы выбрались на залитый солнцем двор милицейского отделения. Стоявшие в отдалении молодые люди засвистели и заулюлюкали. Доносившиеся до нас  фразы свидетельствовали о том, что нас приняли за девиц легкого поведения.

Молодой следователь в модном твидовом пиджаке оказался не по годам мудрым, выслушав Таню (я, как вы понимаете,  говорить не могла – меня душили слёзы), улыбнулся:
- Идите, девушки. Идите. Но будьте осторожнее с Адой Николаевной.
Затем вздохнул:
- Не вы первые. Думаю, не последние.
Мы снова оказались на залитом ярким солнцем дворе, и снова услышали смех и неприличные выкрики. Мы шли как сквозь строй, но уже с гордо поднятыми головами.

С тех пор прошло много лет, а я иногда вспоминаю эту забавную историю, и думаю: женщины остаются старыми девами оттого, что у них скверный характер, или они становятся злобными потому,  что их никто не любит? А?

03.04. 2015г.