Под чужим именем

    Все события этого произведения
  основаны на личных воспоминаниях
 карельского писателя Антти  Тимонена.


    Пролог

Остров с небольшими заливами, поросшими камышом, был длинный и извилистый. В самом узком месте его ширина достигала примерно метров двести пятьдесят. На берегу, напротив острова, расположилась большое карельское село, занятое финнами.

Шёл проливной дождь с сильным ветром. Для проведения боевой операции – погода самая подходящая. Вражеский пароход, который должны были уничтожить краснофлотцы, ходил по Ладоге два раза в неделю. Сейчас он, скорее всего, стоял у пристани. Это предстояло проверить в первую очередь. Также не было уверенности, что в такую бурю рейс парохода состоится.

Ещё не светало. Сквозь вой ветра мотор нашего катера почти не был слышен. На тихом ходу вошли в один из островных заливов.  Волны, по сравнению с открытой водой, здесь были меньше, но, делая плавную дугу, они всё равно ощутимо раскачивали катер. Встали на якорь. Командир подходить вплотную к берегу не решился.

Для проведения операции на носу катера была надёжно закреплена «сорокапятка». Одного из трёх приданных артиллеристов мучила морская болезнь. Чтобы избавить бойца от качки, командир решил послать наблюдателем на другую сторону острова именно его.

Спустившись в лёгкую лодку, наблюдатель быстро добрался до берега. Чтобы не потерять в темноте направление, ориентировался по шуму прибоя за своей спиной. Продираясь в темноте сквозь кусты и проклиная многочисленные ямы и корни, боец вышел на нужное место. Пароход в темноте не был виден, но скоро наблюдатель засёк место его стоянки по вспыхнувшему огоньку. Видимо, вахтенный прикурил папиросу.

С рассветом судно удалось рассмотреть. Небольшой, колёсный, белый, с большой синей трубой, он стоял у пристани, навевая воспоминания о мирном времени. Доносились команды финских офицеров. Наконец началась посадка военных. Увидев, что пароход отчалил, наблюдатель побежал назад, через остров.

На катере затарахтел двигатель, едва тот появился из леса. Как только добрался, крепкие руки помогли ему взобраться на палубу. Одновременно подняли якорь, и катер дал малый ход. Вышли из залива на открытую воду, и боковая волна чуть не положила судно на борт. Но рулевой справился, и катер пошёл против ветра вдоль острова.

Из-за мыса показался пароход, и заряжающий бросился расчехлять ствол пушки. Катер заметили. Пароход стал разворачиваться, пытаясь уйти за остров и, возможно, возвратиться к берегу. На полном ходу подошли к нему как можно ближе. При такой качке с большого расстояния попасть в пароход из пушки было затруднительно. С парохода раздались многочисленные беспорядочные винтовочные выстрелы. С катера начали стрелять в ответ.

– Заряжай! – крикнул сержант, подбегая к пушке. – Огонь!

Снаряд пробил борт парохода. Раздался глухой взрыв. Из пробоины повалил пар, который ветер сразу же уносил. Колёса перестали шлёпать по воде. Видимо, снаряд попал в машинное отделение.

Наводчик ворчал:

– Чёрт. Качает. Не прицелиться ниже ватерлинии.

– Заряжай, – скомандовал сержант, – лови волну. Огонь!  Заряжай! Огонь!  Заряжай! Лови волну, я сказал.

Дальше команд не последовало. Наводчик оглянулся: сержант лежал с простреленной головой.

– Стреляй! – отчаянно крикнул заряжающий.

Пушка выстрелила. Раздался мощный взрыв. Наверное, попали в находящиеся в трюме боеприпасы. Следующие выстрелы довершили дело: пароход лег на борт, погружаясь в воду.

С катера стали расстреливать барахтающихся в воде финских солдат. Многие из них старались спрятаться за многочисленными ящиками с провизией и солдатским обмундированием, плавающими в воде. Кто-то нырял, спасаясь от пуль, некоторые плыли обратно к пароходу, который перестал тонуть, но лежал на правом борту. Видимо, здесь было неглубоко. Качка мешала стреляющим, поэтому попадали в финнов редко. К тому же катер всё время относило обратно и разворачивало. На малом ходу при таком ветре и волнах он плохо слушался руля. 

Один из финнов стал махать офицерской фуражкой, подгребая другой рукой, чтобы остаться на плаву.

– В этого не стрелять. Возьмем языка, – приказал командир.

Бросили в сторону офицера спасательный круг на лине. Тот поплыл навстречу. Как только вытащили, как оказалось, майора финской армии, стрельбу прекратили и полным ходом пошли в сторону своей базы: в любой момент могли подоспеть финские бронекатера.


Глава первая.  К высшей мере…

Замполит батальона Андрей Тимофеев сидел у штабной радиостанции, слушая в наушники доклад  командира третьей роты. Штабного радиста Коновалова рядом с замполитом не было. Его направили вместо убитого в третью роту, и капитану Тимофееву пришлось вспомнить старые навыки: он начинал армейскую службу ещё в тысяча девятьсот тридцать девятом году в должности радиста роты. Сейчас шло массированное наступление по всему фронту. Но третья рота застряла на месте, наткнувшись на ДЗОТ.

Выслушав доклад капитан, перейдя на режим передачи, вызвал командира первой роты.

– Наступление на вашем участке временно прекратить. Займите оборону. Третья рота наткнулась на ДЗОТ и ждёт вашей подмоги. Бросьте ему на помощь пару взводов. Зайдите в тыл первой линии обороны финнов и постарайтесь уничтожить ДЗОТ. Они сразу поднимутся в атаку и пойдут Вам на встречу.

– Вас понял. Приступаю к выполнению.

Вообще-то в данный момент замполит выполнял не свои обязанности. Ему пришлось временно заменить штабного капитана Логинова, который отправился в третью роту. Обстановка для батальона во время наступления складывалась неудачно. Этому предшествовали некоторые события:

(((Место обороны отступающие финны выбрали удачно. Справа озеро, слева, за чахлыми деревьями, сплошные топи. Между ними узкий перешеек шириной не более пятидесяти метров. Слева за болотами и справа за озером ещё недавно были слышны звуки боя, которые постепенно отдалялись и затихали. Но только здесь, на перешейке, наступление задержалось. Впереди хорошо укрепленный ДЗОТ с широким сектором обстрела. За ним засевшие в окопах финны. Уже захлебнулось несколько атак.

Третьей ротой командовал недавно прибывший лейтенант с русской фамилией Иванов. Имя соответствовало фамилии – Иван. Оценив обстановку, он решил попытаться забросать ДЗОТ гранатами.
Ползли сразу с двух сторон: рядовой Вакулин – вдоль озера, скрываясь под низким берегом с тропинкой, под которой находилась отмель, а Матюшевский – по краю болота, стараясь глубже проваливаться в мох с водой. Но это был только самообман. Проваливаться не удавалось. Голову всё равно пришлось поднимать. ДЗОТ молчал. Возможно, финны с интересом наблюдали за их наивными попытками.

Как только Вакулин выскочил из-под берега с гранатой в руке, пулемётная очередь перерезала грудь солдата. Раздался взрыв. Видимо, Вакулин успел выдернуть чеку. Одновременно прозвучал винтовочный выстрел. Тело Матюшевского некоторое время дёргалось в конвульсиях, потом перестало.

– Эх, сюда бы пушку, – с тоской подумал Иванов.

Небо стало тускнеть. Солнце постепенно скрылось за пеленой облаков. Пошёл затяжной осенний дождь, который в это время года порой не прекращается неделями. Подбежал связной.

– Товарищ лейтенант, Вас к рации, Логинов из штаба.
 
– Понял, иду.

Пригибаясь, лейтенант побежал по окопу, ранее вырытому финнами. Пулемётный огонь сюда не доставал, но мог выстрелить снайпер. Иногда приходилось перепрыгивать через вражеские трупы. Пока их никто не убирал. Было не до этого.

Взял трубку.

– Слушаю Вас.

В ответ сквозь помехи в трубке раздался мат.

– Что же ты, … твою мать, делаешь? Сколько будешь ещё возиться с этим  б…м ДЗОТом? Почему фронт растягиваешь? Радист доложил, что вы уже полчаса бездельничаете. В штрафбат захотел?

– Разрешите доложить. Пройти невозможно. Уже много людей положил. Из ДЗОТа шквальный пулемётный огонь. Атака опять захлебнулась.

– Так забросай его, к ядрёной матери, гранатами. Что, я тебя ещё учить должен?

– Пробовал. С двух сторон одновременно. Обоих солдат изрешетили. Я говорю, невозможно. Товарищ капитан, правый фланг уже озеро прошёл. Пусть по финнам сзади ударят, а мы в это время в атаку снова пойдём. У меня уже бойцов мало осталось. Один не осилю. С обоих встречных сторон одолеем.

– А ты откуда про правый фланг знаешь?

– По звукам взрывов слышу. Они уже за дальним концом озера.

–  Ты что, ещё учить меня вздумал? Ты понимаешь, с кем разговариваешь? Ты что, мной командовать решил?

– Никак нет, товарищ  капитан. У меня людей много погибло. Я помощи прошу.

– Будет сейчас тебе помощь. Жди у рации.

– Коновалов, – раздражённо спросил лейтенант Иванов, – кто тебе разрешил докладывать Логинову обстановку? Ты ещё, может быть, вместо меня ротным будешь?

– Никак нет. Вас рядом не было. Логинов приказал доложить. Я не смел ослушаться.

– Надо было ответить: «Сижу у рации. Обстановку не знаю. Сейчас побегу за командиром роты», – остывая, сказал ротный. – Ну, ладно, сейчас мне приказано ждать у рации. Давай перекусим. Что-то я проголодался.

Когда подкрепились, скомандовал:

– Выйди на связь с командиром батальона.

Как только Коновалову ответили, выхватив у него трубку, Иванов по привычке закричал, хотя сейчас связь наладилась.

– Товарищ майор, разрешите доложить?

– Не надо докладывать. Ситуацию знаю. Жди Логинова у себя.)))


В штабе в это время обстановка накалялась. Ожидаемого результата всё не было. Капитан Логинов в раздражении бросил наушники на карту, разложенную на столе.

– Ни хрена этот сосунок не может. Надо его во взводные переводить, – сказал капитан замполиту. – Понабрали со школьной скамьи на лейтенантские курсы сопляков, а нам потом с ними возись.

– Ты про кого это? С кем сейчас ругался? – спросил замполит Тимофеев.

– Да Иванов этот, из третьей роты. Солдат, видишь ли, ему жалко. Пансионат им устроил. Полчаса уже загорают. Говорит, что из ДЗОТа постреливают. Труса празднует. Просит, чтобы первая рота сзади по финнам ударила. Слушай, а может, мне туда пойти? Покажу, как надо воевать! Не могу я в такое время здесь, в штабе, сидеть.

– А как на это посмотрит начштаба?

– Ты ведь знаешь, что он сейчас у комполка.

– Хорошо. Жди. Пойду комбату доложу. Походатайствую.

Постучавшись, замполит вошёл к комбату. Тот сидел с наушниками у радиостанции.

– Товарищ майор, разрешите обратиться? – спросил капитан, увидев, что комбат стал снимать наушники. – Третья рота стоит на месте. Наткнулись на ДЗОТ. Фронт уходит вперед. Капитан Логинов просит разрешения принять на себя командование ротой на время штурма.

– Я в курсе, – ответил комбат, – слышал по рации. Какие у тебя предложения?

– Считаю, что Иванов прав. Идти в лобовую атаку против ДЗОТа – значит положить всех солдат. Первая рота уже обошла озеро. Предлагаю двумя их взводами ударить в тыл финнам. Как только начнется штурм ДЗОТа, поднять в атаку третью роту. Таким образом мы сумеем сохранить людей. На время атаки считаю целесообразным доверить командование третьей ротой капитану Логинову. У него большой боевой опыт до перевода в штаб.

– Хорошо. Передай, что разрешаю. Но на время его отсутствия заменить капитана придётся тебе.

– Слушаюсь.

Возвратившись к своей радиостанции, капитан Тимофеев передал Логинову разрешение комбата. Затем вызвал первую роту и приказал доложить обстановку.
Выслушав доклад, капитан перешёл на режим передачи.

– Понял тебя. Наступление на вашем участке временно прекратить. Займите оборону. Третья рота ждёт вашей подмоги. Бросьте ему на помощь пару взводов. Зайдите в тыл первой линии обороны финнов и постарайтесь уничтожить ДЗОТ.  Третья рота  пойдёт в атаку вам навстречу.

В третьей роте в это время, выхватив трубку у Коновалова, который связался с комбатом, Иванов  по привычке, хотя сейчас связь наладилась, закричал:

– Товарищ майор, разрешите доложить?

– Не надо докладывать. Ситуацию знаю. Жди Логинова у себя. Первой роте я чуть позже прикажу ударить с тыла. Пока они зачищают позицию. Как понял?

– Вас понял. Зачем Логинов идёт ко мне?

– На время штурма командование твоей ротой передано ему, у него больше опыта. Ты не расстраивайся, сынок. Никто тебя не снимает. А опыта ещё наберёшься. Заодно поучись у него.

Лейтенант Иванов с облегчением ответил:

– Товарищ майор, Вас понял. Передаю командование ротой на время штурма Логинову.

– Коновалов, оставайся на связи.

– Ни хрена он здесь не сможет сделать, пока первая рота не ударит в тыл, – сказал ротный, ни к кому не обращаясь. Выйдя из-под тента, под которым Коновалов обосновался с рацией, ротный увидел командира первого взвода. Тот шёл ему навстречу.

– Товарищ лейтенант, – обратился взводный к командиру, – может, нам дождаться вечера? Потом будет легче подкрасться. Забросаем ДЗОТ гранатами. А в темноте пулемётчику сложнее попасть. Вон как небо обложило. Не будет ни луны, ни звезд.
– Отставить. Ситуация изменилась. Сейчас прибудет капитан Логинов. На время штурма командование передано ему. Слушай мою команду: всем собраться за грядой. В окопе оставь двоих наблюдателей.

Капитан пришёл, как со строевого смотра – подтянутый, форма подогнана, чисто выбритый.

– Рота, стройся. Равняйсь. Смирно! – скомандовал ротный.

– Товарищ капитан, рота построена для ознакомления с боевой задачей.

– Вольно, – скомандовал Логинов, – боевая задача у нас одна. Победа любой ценой. Вы тут преступный либерализм развели. Фронт давно ушёл вперед, а вы поганый ДЗОТ взять не можете. Мало того, что из-за вашего бездействия растянулся фронт, так ещё приходится тратить большие силы, чтобы врагов держать в кольце. Каждый из вас знает: чем больше окружность, тем больше длина периметра. Поэтому на небольшую горстку финнов из-за вас придётся отвлекать вчетверо большие силы. А сейчас идёт наступление, и такой расточительности наша армия себе позволить не может. Вопросы есть?

– Есть. Товарищ капитан, но ведь периметр этот не такой уж и большой. Слева болото, справа озеро. Сил надо не так много.

– Как фамилия?

– Рядовой Антипов.

– Разъясняю персонально для рядового Антипова, – сказал Логинов с издёвкой. – Я спросил: «Есть ли вопросы»? А рядовой Антипов, меня, капитана, критикует и учит, как надо воевать. Значит, сил надо немного? Согласен. Вот сейчас нам рядовой Антипов это и продемонстрирует.

Он повернулся лицом к строю:

– Смирно. Слушай боевую задачу. Все готовятся к атаке. Рядовой Антипов со связкой гранат подползает к ДЗОТу и уничтожает противника. Взрыв гранат является сигналом к атаке. Рота рывком преодолевает расстояние до финских окопов и  уничтожает в них  врагов. Вольно. Командиры взводов, проверьте у бойцов готовность к атаке. Рядовой Антипов, приготовить гранаты и приступить к выполнению задания.

– Товарищ капитан. Выполнение задания невозможно. Это верная смерть. Двоих только что изрешетили.

– Что-о-о? Ты мне ещё указывать будешь?! Разводишь паникерские настроения! Командую последний раз: «Рядовой Антипов, пять шагов вперёд, шагом марш».

Строй разомкнулся. Из него вышел смертельно бледный, с трясущимися губами, солдат.

– Повторяю, рядовой Антипов, приготовить гранаты и приступить к выполнению боевого задания.

– Товарищ капитан, – сказал Антипов в отчаянии, – не посылайте меня. Лучше штрафная рота. Ведь меня сразу же убьют. Я и до половины не проползу.

– Кругом! – взревел разъяренный офицер. – Именем Родины, за неподчинение приказу и трусость, приговариваю рядового Антипова к расстрелу

Выхватив из кобуры пистолет, капитан Логинов выстрелил Антипову в затылок.  Несколько секунд постояв, Антипов мешком упал на грязный песок.

– Эту падаль не трогать. Им займётся похоронная команда, – сказал Логинов. – Домой будет отправлено письмо о том, что он расстрелян как трус и предатель Родины. В окоп шагом марш.

Много видели солдаты на этой войне. Казалось, они уже привыкли к тому, что ежедневно кого-то убивают, но эта смерть потрясла всех. В гнетущей тишине, спустившись в окоп, бойцы втягивали головы в плечи, думая, что их не так видно, и жребий ползти к ДЗОТу падёт не на них.

– Эй ты, мелкий, не прячь глаза. Ты понял, к кому я обращаюсь. Представься, как положено.

– Рядовой первого взвода третьей роты Леонид Костин.

Леню все любили. Никогда не унывающий, но самый слабый в роте, он умудрялся ещё поддерживать других – иногда удачной шуткой, иногда советом.

– Рядовой Костин, ты сможешь выполнить задачу, поставленную трусу Антипову. Из-за своего малого роста легко проползёшь вдоль берега. Тебя никто не увидит. За этот подвиг ты будешь представлен к награде. Голову не поднимай, пока не надо будет выходить в зону видимости. Потом молниеносным броском бежишь к ДЗОТу. Пока тебя заметят, бросишь гранату. Связку не осилишь. Возьми одну. Если убьют, то сообщим домой о том, что ты погиб смертью храбрых. Приступить к выполнению боевого задания...
 
Все, затаив дыхание, следили за берегом. Шли долгие минуты, но Костина не было видно. Кто-то пошутил:

– Да что он – не в ту сторону пополз?

В этот момент Лёня выскочил из укрытия и бросился к ДЗОТу. Не пробежал и пяти шагов, как его сразил одиночный выстрел. Он споткнулся, сделал ещё два шага и упал лицом в землю. Стоявший в стороне лейтенант Иванов в отчаянии кинулся к рации.

– Давай срочно комбата! – крикнул он Коновалову.

– Слушаю тебя Иванов – ответил майор.

– Товарищ майор. Логинов расстрелял солдата. Атака невозможна. Что делать?

– Сейчас твоей ротой Логинов командует. Ничего не делай. Не суйся. К вам направляю замполита.

В это время раздались автоматные и пулемётные очереди. С криком «Ура» с тыльной стороны ДЗОТа высыпали красноармейцы первой роты. В ДЗОТ полетели гранаты. Раздалось несколько взрывов. Бойцы повыскакивали из окопа и тоже с криком «Ура» бросились им навстречу.

Скоро стрельба затихла. Объявили отдых. Капитан Логинов, возвращаясь к себе, с отрешённым видом шёл вдоль окопа. Медсестра перевязывала раненого солдата. Недалеко от них, привалившись спиной к берёзе, сидел Антипов, обхватив  руками перевязанную голову. Временами он качал ею и стонал. Кровь сочилась через повязку. Очевидно, пуля капитана прошла по касательной. Увидев живого Антипова, Логинов оторопел. Подскочил к солдату. Глаза его стали безумными, на него было страшно смотреть. Выхватив пистолет, он в истерике закричал:

– Я же в тебя стрелял! Я тебя застрелил! Почему не умер? Гад, почему не умер? Как посмел? Я тебя расстрелял, а ты тут сидишь. Встать, когда я разговариваю! Встать, говорю! Сидишь, сволочь?!!

Вскинув пистолет, он выстрелил в голову раненого раз, потом второй. Хотел нажать на курок в третий, но не успел. Замполит батальона Тимофеев, оказавшийся рядом, мощным ударом кулака сбил Логинова с ног.

– Что же ты, ... твою мать, делаешь? – вырвалось у замполита.
Заученным движением вывернул из руки капитана пистолет. Начали подбегать солдаты. Логинов сел и, обхватив голову, так же, как только что делал убитый им Антипов, и стал что-то мычать.

– Похоже, окончательно умом тронулся, – сказал кто-то из собравшихся солдат.

– Товарищ капитан, – обратился к замполиту лейтенант Иванов. – Надо бы доложить комбату. Рапорт писать будете?

– Нет. Если не прикажет, не буду. Доложу просто. Я не в курсе того, что здесь с самого начала произошло. Напишите лучше Вы.

– Хорошо. Напишу. Но сейчас отдайте мне пистолет Логинова. Я его сдам майору, передавая рапорт.

– Нет, я его сам сдам комбату при докладе, – ответил замполит. – И советую капитана связать. Но не буду вмешиваться в дела вашей роты.

Тимофеев повернулся и пошёл, не оглядываясь. Стоящие вокруг солдаты молча расступились, выпуская замполита из образовавшегося круга.


Глава вторая.                Если не ты, то кто?

Не успел замполит батальона капитан Андрей Тимофеев намылить, как следует, щёки, чтобы побриться, как в дверь постучали.

– Войдите, – крикнул он.

Вошёл командир первой роты.

– Давай, Андрей, брейся быстрее, – вместо приветствия сказал он. Старые друзья, когда они были вдвоем, невзирая на субординацию, всегда обращались к друг другу на «ты». – Тебя к командиру полка. Приказано – срочно.

– Понял. Закругляюсь. А  что случилось? Не знаешь?

– Понятия не имею.

– Скорее всего, из-за этого придурка Логинова. Теперь затаскают.

– Вот сходишь и потом расскажешь.

– Не будем гадать. Попей чаю. Вода только что вскипела.

– Нет, спасибо. Сейчас некогда. Пойду проверять посты. Возможно, потом зайду.

До штаба полка Тимофеев добрался быстро. Дорога была длинной и извилистой, но он её решил сократить, с трудом спустившись с горки по узкой и скользкой от мокрой глины тропинке. Путь уменьшился почти вдвое. У входа в штаб замполит спросил часового:

– Командир у себя?

– Так точно. Вас ждут, товарищ капитан. Приказали входить без доклада.

Постучавшись, замполит, доложил:

– Товарищ полковник, по Вашему приказанию….

– Отставить. Я же передал через часового, что без доклада. Садись. Есть серьёзный разговор. Завтракал?

– Никак нет. Позавтракаю потом.

– Потом не получится. Возвращаться к себе будет некогда. Позавтракаешь здесь. Документы с собой?

– Так точно. Всегда при себе.

– Давай сюда. Посмотрим. А вещмешок где? В нем всё собрано или что-то лежит отдельно?

– Почти всё в нем. На войне по-другому нельзя.

– Это правильно. Сейчас пошлю солдата. Скажи, где и что взять. Он принесёт. Документы пока останутся у меня. Оружие тоже придётся сдать вместе с кобурой и боеприпасами, – сказал полковник.

– Есть сдать оружие, – ответил замполит, отстегивая кобуру. – Разрешите поинтересоваться, что случилось?

– Не спеши. Сейчас всё узнаешь. Пройдём со мной.

В соседней комнате на табуретке сидел в напряжённой позе финский майор. Увидев полковника, он попытался вскочить, но рука солдата, стоящего за его спиной, грубо ударила по плечу: 

– Сидеть!

Когда они вошли, из-за стола поднялся старший лейтенант. Его замполит знал. Это был штабной переводчик.

– Товарищ полковник, разрешите доложить. За время Вашего отсутствия никаких происшествий не произошло.

– Спасибо. Вы оба свободны. Мы сами побеседуем с пленным.

– Товарищ полковник, а как же Вы побеседуете? Пленный не понимает по-русски.

– Беседовать буду не я, а капитан. Ты же знаешь, что он прекрасно владеет финским языком. Сам об этом мне говорил. Всё. Свободны. И пусть зайдёт Матвеев.

– Есть.

Постучавшись, вошёл солдат.

– Матвеев, – обратился к нему полковник, – пойдешь за вещами капитана. Сейчас он объяснит, что надо принести и где что взять. Я на пять минут выйду. До моего прихода подожди меня здесь. Присмотрите за пленным.

После того как полковник ушёл, замполита так и подмывало спросить у Матвеева, не знает ли он, что случилось, но сдержался. Сказал о другом:

– Вещмешок найдёшь под моей койкой. Под матрасом в районе подушки возьми папку с путевыми дневниками. Её тоже положи в мешок. Хочу после войны написать книгу. Со стола возьми коричневую кружку, на моей – сбоку вмятина.

– Всё понял. Но товарищ командир полка велели его ждать и присматривать за пленным.

– Велел, так сиди. Пойдёшь потом.

«Не понимаю, зачем меня вызвали? – задумался замполит. – Если поработать с пленным, то для этого есть разведка. Да и переводчик тоже имеется. И почему у меня отобрали оружие? На арест, вроде, не похоже…»

Вошёл полковник. За ним солдат с подносом, на котором был завтрак, три рюмки и фляжка с водкой.

– Сидите. Можно не вставать. Матвеев, ты понял, что принести и где взять?

– Так точно.

– Можешь идти, Матвеев.    
   
Матвеев вышел.

– Ну, а теперь, капитан, давай позавтракаем и майора накормим тоже. Посадим за столик у окна. Тебе придётся с ним близко познакомиться. Подробности после завтрака. К тому времени подойдёт представитель фронтовой разведки. Он тебя введёт в курс дела.

Завтракали молча. Полковник налил в рюмки водку. Одну отнес пленному. Вернулся к столу.

– Наверное, давно не пил из рюмок?

– Какие рюмки могут быть у меня на войне? Из рюмок пить буду после победы.

– Ты прав. Эти рюмки потом разобьем на счастье. Теперь слушай, зачем я тебя вызвал. Наш полк совместно с моряками провёл небольшую операцию. Потопили пароход с финскими солдатами. Заодно взяли в плен языка. Сидит и, наверное, ни хрена не понимает, о чем мы говорим. К нашему счастью, он оказался большим трусом. Дрожит за свою фашистскую шкуру. Это майор Виртанен. Он был назначен начальником штаба  в одну из финских частей и следовал к новому месту службы. Его предшественник скончался от инфаркта. В части, куда он назначен, в лицо его никто не знает. Там он должен был появиться сегодня, но пароход потоплен. Поэтому задержка на сутки объяснима. Тебе придётся ехать вместо него. Других кандидатур нет. Ты прекрасно говоришь по-фински. Мы читали твою анкету. В детстве ты был со своей мамой угнан белофиннами в Финляндию. Несколько лет прожил там. Учился в финской школе. Знаешь их нравы, уклад жизни. Можешь сойти за своего.

Первой мыслью капитана было: «Как бы отказаться? Разведке не обучен. Притвориться финским офицером, тем более майором, не зная толком финских уставов и порядков в армии, почти невозможно. Скорее всего, я провалюсь». Видимо, что-то промелькнуло на его лице, потому что полковник продолжил:

– Вижу и понимаю, о чем ты думаешь.

– О чем же?

– Наверное, о том, что не справишься. О том, что не знаешь финской армии. Тем более, не знаешь штабной работы. Верно? Не отвечай. Я и так знаю, что верно, но другого выхода у нас нет. Судя по всему, финны что-то готовят. Причем в ближайшее время. Это надо обязательно выяснить. Я тебе уже говорил, что других кандидатур нет. Время поджимает. У нас не больше суток, в крайнем случае, двух. Большую задержку не объяснить.
Кроме того, нам сразу бросилось в глаза твое большое портретное сходство с фотографией пленного майора Виртанена. Не придётся подделывать документы. Сейчас, когда я вижу вас вместе, сходство не столь очевидно, но ведь сравнивать  будут тебя в его удостоверении с маленькой фотографией. И ещё у него, так же как и у тебя повреждён левый глаз. Это одна из главных причин, почему мы остановились на твоей кандидатуре.
Есть и другие причины. Мы знаем тебя, как офицера, способного в сложных ситуациях принимать быстрые и правильные решения. Последние события это в очередной раз подтвердили. В тридцать девятом году ты был в армии радистом, следовательно, умеешь работать на рации. Сейчас придёт представитель разведки, проинструктирует тебя и по легенде, и по работе с новой радиостанцией.
В два часа перерыв. Пообедаешь и отдохнешь. Потом два часа на изучение полномочий и обязанностей начальника штаба. Остальное время будешь беседовать, хоть до утра, с пленным. Он предупреждён, что должен рассказать о себе всё до последней мелочи. Своё детство, про родителей, родственников, друзей, службу в армии, все последние происшествия в части. Его предупредили, что, если ты не вернешься обратно – неважно, по какой причине – его расстреляют. В ответ он нам обещал полное содействие и посильную помощь. Он дрожит за свою шкуру и сделает всё, чтобы её, эту шкуру, спасти. Сейчас я вас оставлю. Майора зовут Раймо Виртанен. Попытайся его «разговорить».
Потом посмотрел внимательно в глаза замполита:

– А, может быть, ты трусишь?

Капитан изменился в лице.

– Ладно, ладно. Вижу, что обиделся. На прощанье выпьем из этих рюмок. Я на тебя надеюсь.

«М-да, – подумал капитан. – Полковник психолог неплохой». И залпом выпил рюмку, налитую ему командиром полка. 

Помолчали.

– Товарищ полковник, разрешите задать вопрос, не относящийся к заданию?

– Слушаю.

– Хотелось бы узнать, чем закончилось расследование происшествия с капитаном Логиновым?

– Пусть тебя это не волнует. Он действовал согласно приказу № 227 Верховного главнокомандующего, который таким, как он, развязал руки. Как оказалось, у него был просто небольшой нервный срыв с истерикой. Расстреливать своего солдата, даже труса и паникера, отказывающегося выполнять боевую задачу, психологически тяжело.

Сейчас Логинов вошёл в норму и сегодня приступил к своим прямым обязанностям. Он грамотный штабной офицер и знает своё дело. Ещё вопросы есть?

– Никак нет, товарищ полковник. Готов приступить к подготовке по выполнению задания.

– Вот и отлично, – ответил полковник и вышел.


Глава третья. Средство от простуды

К операции готовились быстро, но весьма серьёзно. Все обстоятельства подогнать к легенде никак не удавалось. Время было упущено. После уничтожения парохода с финскими солдатами прошло двое суток.

Готовились так, чтобы самая тщательная проверка, а финны в этом дотошны, не привела к провалу нашего разведчика. Легенда о том, где находился майор Виртанен в эти сутки, должна быть правдоподобной. И при этом надо было создать такие обстоятельства, которые местные жители могли бы подтвердить.

Помогло проведению операции и то, что ветер, постоянно меняя направление, растаскал с потопленного парохода и прибил к берегу много закрытых ящиков с провизией и солдатским обмундированием. Видимо, при отправке эти ящики были сложены на палубе. Самой ценной находкой оказался ящик с пустыми финскими фляжками. Благодаря воздуху во фляжках ящик обладал большой плавучестью. На этом ящике «майор Виртанен» должен был «спастись».
Кроме того, необходимо было решить вопрос обеспечения связи с майором. Взять радиостанцию с собой майор, естественно, не мог. Поэтому её решили доставить ночью на катере и спрятать в лесу. На берегу было решено положить приметный камень, от которого можно было по ориентиру выйти на замаскированный тайник. Его Андрей должен был хорошо запомнить.

В пять утра, как только был закончен подробный допрос пленного, замполита в форме майора финской армии доставили на берег. Там он вместе с сопровождающим его представителем фронтовой разведки сразу поднялся на борт того самого катера, который потопил финский пароход. В глаза бросались следы от пуль на стенках ходовой рубки.

Отчалили. Шли по ветру, близко к берегу. Затем катер ушёл влево, удаляясь вглубь озера.

– Что-то случилось? – спросил замполит.

– Всё нормально, – ответил сопровождающий, – сейчас будет село. Пройдём за островами.

Похоже, их не заметили. Силуэт острова с потопленным пароходом был виден издалека. Потом снова шли примерно три километра в сумерках, малым ходом, совсем близко от суши.

– Через триста метров начинается село, – сказал сопровождающий, – оно также находится на территории, контролируемой финнами. Дальше действуйте по плану и обстоятельствам. Удачного возвращения.

Пожав на прощанье представителю фронтовой разведки руку, Тимофеев прыгнул за борт. Следом выкинули ящик с пустыми флягами. Вода обожгла холодом. Вынырнув, он первым делом поискал глазами ящик. Тот качался на волнах неподалеку.

Как только Андрей вынырнул, катер развернулся и пошёл против волн в обратную сторону. Теперь всё зависело от капитана. Вернее, теперь уже майора финской армии «Раймо Виртанена» и удачи.

Грести руками было неудобно, ящик продвигался медленно, но, тем не менее, «майор» приблизился к берегу. К тому же помог ветер. Выбравшись на сушу, Тимофеев вытащил ящик подальше, чтобы его не унесли волны, и быстрым шагом, стараясь на ходу согреться, зашагал в сторону села. Подойдя к крайнему дому, постучал в дверь. Никто не открывал. Дернул за ручку. Дверь оказалась незакрыта. Удивился.

«Несмотря на войну, местные жители не изменили своей деревенской  привычке не запирать двери», – подумал он.

Ступил в темноватые сени  и сразу открыл вторую низкую дверь. Пригнув голову, вошёл в избу. На скамейке, стоя на коленях, вытянув шею, вглядывалась в окно молодая девушка. Была она в ночной рубашке, которая не скрывала красивых форм её тела. Тут же, ойкнув, вскочила, прикрыв руками грудь.
 
– Кто Вы? – спросила она по-карельски.

Не говоря ни слова, «майор» тяжело сел на лавку, потом закатил глаза и упал на пол. Самочувствие после ночного купания у него было такое, что почти не потребовалось притворяться.

«Как хорошо попасть наконец-то в тепло», – подумал он. Глаза его были при
этом закрыты.

– Авой-вой, – услышал Андрей старческий голос. – Да он совсем мокрый. Наверное, поскользнулся и упал в озеро. Да ещё, может, головой ушибся: вон как с лавки сполз. Анники, дай табак.

– Сейчас.

Через минуту в нос гостя посыпался табак. Тимофеев чихнул и открыл глаза.

– Помогло, – сказала старуха.

«Майор» с трудом сел. Некоторое время молчал. Но, поняв, что молчание сильно затянулось, тяжело дыша, с перерывами сказал:

– Я с парохода. Красные его утопили. Доплыл до берега на каком-то ящике. Мне надо согреться и просушить одежду.

– А далеко ли пароход утонул? – спросила старуха.

– Наверное, далеко. Сначала к какому-то острову прибило. Отлежался, потом опять на ящике плыл. Очнулся только, когда меня на берегу об камни било. Едва выбрался, а что потом, – «майор» натужно откашлялся, – не помню. Пришёл в сознание от того, что меня волной накрыло. Наверное, во сне с берега свалился. Ящик вытащил и сюда пришёл, – заплетающимся языком ответил он.

Глаза старухи загорелись жадностью.

– А, может, в ящике еда была?

– Не знаю, – ответил «майор», – там много ящиков плавало. Я полежу немного.

С трудом поднявшись с пола на лавку, лёг и закрыл глаза.

– А далеко ящик? – опять спросила старуха, тронув его за плечо.

– Там, – махнул он рукой в сторону леса, – недалеко.

И опять закрыл глаза. От тепла его разморило, сказалась бессонная ночь и спать захотелось на самом деле.

– Анники, беги, топи баню. Там и одёжу высушим, и офицера согреем. Оденься только. Как растопишь, беги сюда, пойдём за ящиком.

Потом опять тронула майора за плечо.

«Вот неугомонная старуха», – с раздражением подумал Андрей.

– Господин офицер. Вот Вам подушка. Лежать удобней будет, – сказала она, подсовывая её под голову. – А можно мы немного провизии себе из ящика возьмем?

– Забирайте себе всё, и ящик тоже. Он лёгкий, – ответил «майор», – не трогайте меня, я устал. Хочу полежать.

И, как ему казалось, сотый раз закрыл глаза. Сборы старухи он слышал, но потом заснул по-настоящему и проспал то, как Анники вернулась за старухой из бани, и как они ушли искать ящик. Когда он проснулся, было совсем светло. Солнце уже не светило прямо в окно, а ушло вправо. Окна в этом доме, как и во всех домах на берегу, смотрели на озеро.

«Значит, далеко за полдень», – подумал Тимофеев. На часы он даже не стал смотреть. «После купания на руке Виртанена они не ходили и не будут ходить, даже, если их просушить», – решил он.

– Проснулся? – спросила старуха, – сними с себя мокрое. Садись за стол.

– А вы одни в доме живете?

– У Анники мужик был. Утонул только. Детей не успели завести. Не стесняйся.

– Нет, спасибо. Я только китель сниму. Потом в бане всё высушу.

– Как знаешь. Садись, кушай. Жаль, что в ящике провизии не было, одни пустые железные банки с крышками. А можно мы их себе возьмем? Потом на что-нибудь обменяем.

– Берите, конечно. Сейчас я вам ещё денег дам. Только они мокрые. Вы их
высушите, но на бумагу не кладите. Могут прилипнуть.

«Майор» встал. Подошёл к кителю, достал бумажник, отсчитал примерно треть того, что имел, и дал старухе.

– Спасибо. Ой, как много! Нам теперь надолго хватит. Можно, если что, я скажу, что ты дал?

– Конечно, бабушка. Я всегда подтвержу. Вы меня спасли. Без вас бы я простудился и заболел.

Потом возвратился к столу. Доел пустую, без мяса, картошку.

– Спасибо. Теперь я наелся. К сожалению, ничем угостить не могу. Все мои вещи утонули. Но вы потом по берегу побродите. Там, может, провизию какую-нибудь найдёте. Ящиков много плавало. Но только никому не говорите, что это я вам посоветовал. Ведь это собственность финской армии.

– И тебе спасибо. Видно, хороший ты человек, не то, что эти солдаты.

– А ты солдат не ругай. Ведь сейчас война. Или, может быть, кто-то из вашей семьи против нас воюет?

– Бог миловал. И мой мужик, и у Анники тоже, на тот свет до войны ушли. Прости меня. Это я сглупу сказала.

– Верно. Это ты сглупила. В следующий раз думай, кому и что можно говорить.

– Ужо баню мы вытопили. Иди прогрейся как следует. Ты же насквозь промерз. Баня – первое средство от простуды. Над печкой Анники веревку протянула. Просуши свою одёжу.

Сидя на верхней полке, Андрей в очередной раз подкинув пару, хлестал себя веником. Вдруг ему показалось, что в предбаннике кто-то ходит. Стал прислушиваться, но в это время открылась дверь и в парилку  вошла обнажённая Анники.

«Какая красивая», – подумал он.

– Ложись на полог, – сказала она, – попарю тебя по-настоящему.

«А ведь недавно она прикрывалась от моих глаз», – ложась на живот, вспомнил он. Его ударило волной горячего пара. Потом ещё. Это Анники подбросила на каменку кипятку. Затем  она стала сначала легонько поглаживать веником, потом несильно хлестать по его мускулистым плечам, по спине, ягодицам, ногам и возвратилась опять к плечам.

– Теперь переворачивайся на спину, – сказала она.

Пришлось перевернуться. Опять лёгкое поглаживание веником по груди, животу, ногам и опять вверх. Возбуждение, которое и так начало появляться, как только Анники зашла в баню, овладело им.

– Спустись ко мне, – сказала шепотом Анники. – У меня так давно не было мужчины, а ты, я вижу, мужик настоящий.

– И я несколько лет женщину не обнимал…

…Скоро Андрей, приходя в себя от её жаркого тела, хлопал веником по обнажённой женской спине и вновь она его. Снова и снова он спускался с полки к Анники. После жадно хватал губами в предбаннике родниковую воду и вдыхал прохладный осенний воздух. А потом они мыли друг другу спины и плескались, не жалея воды.

«Как хорошо жить мирной жизнью», – думал он. Потом спросил:

 – А как к этому отнесётся бабушка?

– Это не бабушка, а моя мама, – ответила Анники, – просто она меня поздно родила. Она всё понимает. И я взрослая, и она когда-то была молодой. Иногда так хочется простого женского счастья. Ведь у нас его совсем нет.

– Слушай. Мне надо срочно добираться до своей части. Есть ли здесь где-нибудь комендатура?

– Есть. В центре села, в бывшей избе-читальне. Ты уж скажи им, что мы тебе помогли. Тогда они к нам лучше относиться будут.

– Хорошо, скажу, конечно. Я вам действительно благодарен.

– Может, останешься на ночь? А завтра утром пойдешь. Куда ты такой распаренный?

– Нет, не могу. И так опоздал. Меня там ждут

– Ну, хоть чаю попей. Выпивки у нас нет. Была, но мама на муку обменяла.

– Чаю выпью с удовольствием.

Чай пили с каккара – карельскими блинами, намазанными тонким слоем манной каши.

«Наверное, старуха успела обменять флягу на манную крупу или купила на мои деньги», – подумал Андрей Тимофеев, но спрашивать не стал.

Когда чай в кружке кончился, «майор» оделся, поблагодарил хозяев и вышел из дома. У калитки его догнала Анники, на минутку прижалась к нему, чмокнула в колючую щеку и, развернувшись, убежала обратно.

– Бывают и приятные моменты на этой войне, – решил Тимофеев и зашагал к центру села. По дороге ему вдруг пришла в голову мысль: «А ведь я для местных жителей враг. Получается, что Анники – предатель Родины? А может быть, не стоит так о ней думать? Разве она Родину предавала?  Может быть, почувствовала во мне хорошего человека? И сильно ли пострадала Родина оттого, что Анники получила кусочек бабьего счастья? Сложно всё это».

Шедший навстречу финский солдат отдал ему честь.

– Где здесь комендатура? – спросил Андрей Тимофеев, козырнув в ответ.

– На следующей улице, – ответил солдат. – Вон за огородом крыша виднеется.

– Спасибо!

Войдя в комендатуру, он представился дежурному офицеру:

– Здравия желаю. Я майор Виртанен. Согласно предписанию следую для продолжения службы в новую воинскую часть. Пароход, на котором я находился, был потоплен. Мне надо привести в порядок одежду, побриться и добраться до воинской части. Её номер указан в предписании. И ещё. Нет ли у вас специалиста, который бы привёл в порядок мои подмоченные документы?

Через три часа его уже везли на финском бронекатере к новому месту службы.


Глава четвертая.         Под подозрением

– Далеко ли отсюда воинская часть? – спросил «Виртанен», когда катер подошёл к пирсу.

– Примерно два километра, – ответил капитан бронекатера. – Я Вам советую добраться на телеге. Видите, вдоль берега сюда спешит на лошади местный. Мы ему даем одну марку за подвоз. Поэтому он всегда рад нам услужить.

– Отлично, я так и сделаю. Благодарю за оказанную услугу и помощь, – сказал Тимофеев и сошёл на берег.

По дороге встретился патруль. Козырнув, «майор» сунул руку в карман за документами, но патрульные, отдав честь в ответ, прошли мимо. Подошёл к извозчику. Обычная крестьянская телега оказалась оборудована скамейкой со спинкой. Для мягкости на ней было постелено ватное одеяло.

– Мне нужно в часть, – сказал Тимофеев крестьянину.

– Рад услужить, господин майор, – ответил тот по карельски.

Ехали молча. Дорога показалась длинной.

– Скоро ли часть? – спросил извозчика Андрей.

– А мы уже в части. Метров через двести поворот и там улица, на которой находится штаб, – ответил извозчик.

– Останови, прогуляюсь, – приказал «майор», протягивая ему финскую марку. За поворотом у одного из домов стоял часовой с автоматом «Суоми» на груди. При приближении майора он вытянулся и щелкнул каблуками.

– Я майор Виртанен. Мне нужен командир части.

– Он предупредил, что ждёт Вас. Проходите.

– Здравия желаю, господин полковник. Майор Виртанен прибыл для дальнейшего прохождения службы в должности начальника штаба.

– Добрый вечер, господин майор. Мне о Вашем прибытии сообщили из комендатуры. Присаживайтесь. Предъявите удостоверение.

Полковник мельком перелистал документ, взглянул на фотографию.

– Что-то плохо удостоверение выглядит. Я понимаю, дорога длинная, идут сплошные дожди.

– Никак нет, пришлось несколько часов в ладожской воде бултыхаться.

– Как это случилось?

– Наткнулись на катер красных. Он из пушки потопил пароход.

– Удостоверение придётся заменить. А оружие Вы тоже в озере утопили?

– Нет. Мой «Вальтер» всегда в застегнутой кобуре. Это не такая большая тяжесть, чтобы могла помешать выплыть.

– Хм. У Вас «Вальтер»? Покажите.

– Пожалуйста, вот он.

– Так, посмотрим, – сказал полковник, записывая номер пистолета. – А почему у Вас немецкий «Вальтер»? У нас на вооружении финские пистолеты «Лахти».

– У нас в части офицерам выдавали «Вальтер». Должен Вам сказать, это отличный, надёжный пистолет. Я им доволен.

– Ну, это дело привычки, – пробурчал полковник. – А почему пистолет после купания сухой?

– Пока в комендатуре приводили в порядок мою одежду, я его разобрал, почистил и смазал. Оружие всегда должно быть в рабочем состоянии.

– Согласен с Вами! Сейчас временно поселим Вас в резервном домике. Потом будете жить в доме бывшего начальника штаба. Его скоро подготовят. Денщиком у Вас первое время будет Матти Коскела. Если не понравится, позже подберете другого.

Он позвонил в колокольчик, лежащий на рабочем столе. Вошёл солдат.

– Пааво, – обратился к нему полковник, – проводи майора в резервный домик и возвращайся. Когда будешь выходить, передай посыльному, чтобы прислал ко мне Матти Коскела.

И повернувшись к Андрею:

– Можете идти, господин майор.

– Благодарю, господин полковник, – сказал Тимофеев, протягивая руку к своему удостоверению.

– Оно останется у меня. Я его посмотрю, пока Вы устраиваетесь. Пистолет  будет храниться в моем сейфе.  Запасные обоймы положим туда же. Никуда они не денутся. Когда приступите к исполнению своих обязанностей, я всё сразу же Вам возвращу. Можете идти.

«Не очень-то доверчив полковник, – думал Тимофеев, идя рядом с Пааво, – ведь «Вальтеры» в финской армии у многих, и он этого не может не знать. Возможно, таким образом он меня проверяет. Но с этой стороны всё должно быть в порядке. Хорошо, что и документы тоже подлинные».

Домик оказался небольшим: одна комната и маленькая каморка для денщика. Кухня понравилась. Все три окна выходили на улицу. Когда вошли в дом, Пааво сказал:

– Я должен идти. Скоро придёт Матти Коскела. Он Вас накормит. Советую прилечь и отдохнуть с дороги.

– Хорошо, действительно прилягу. А где здесь туалет?

– Как выйдете в сени, там сбоку увидите дверь. Туалет занимает часть сеней. Показать?

– Нет, не надо. Потом сам найду. Можешь идти.

Андрей растопил печь и поставил чайник. Скоро тот закипел. «Виртанен» нашёл в шкафу заварку, высыпал немного в заварной чайник и решил выйти на улицу. Пока чай настаивается, можно оглядеться. В сенях действительно оказалась низкая дверь в туалет. Зашёл туда... Потом толкнул входную дверь, но она не  поддалась.

«Наверное, заело», – подумал он и пнул её ногой. Снаружи раздался голос.

– Господин майор. Дверь закрыта. Выйти Вы пока не сможете.

– Что за чёрт? Открывай немедленно. С кем я разговариваю?

– Я часовой. Открывать не велено. Скоро придёт сам господин полковник, а пока он не разрешил Вас выпускать.

– А я приказываю открыть немедленно, посажу в карцер!

– Никак нет. Я выполняю приказ полковника.

– Я что, арестован?

– Никак нет. Я выполняю приказ полковника.

– Что ты заладил, как попугай?

В ответ ни звука.

– Часовой! Ты слышишь меня?

– Так точно, но я выполняю приказ полковника.

– Перкеле! – выругался Тимофеев и возвратился в дом.

К чаю в шкафчике нашлись какие-то лепешки и немного жестких конфет. Сахара в нём не оказалось. Попив чаю с конфетами, Андрей опять прилег. Разные мысли лезли в голову, но усталость взяла своё, и он незаметно для себя заснул.

Казалось, что Тимофеев проспал всего несколько минут, но когда он проснулся от звука открываемой наружной двери, было уже темно. В комнату постучали.

«Они ещё и вежливые», – со злостью подумал он.

– Войдите, открыто.

В комнату вошли – сначала солдат, а за ним, чуть отстав, полковник.

– Осторожничают, – заметил про себя Тимофеев.

– Извините за задержку. Надеюсь, Вы хорошо отдохнули.

– Какой к чёрту отдых. Я что, арестован?

– Успокойтесь. Сейчас всё разъясню. Вы не арестованы, но к исполнению обязанностей в должности начальника штаба я Вас пока допустить не могу. Представляю Вам Матти Коскела. Он Ваш денщик и будет жить здесь с Вами.

– Матти, доставай продукты и приготовь ужин. А мы пока с майором побеседуем, – сказал полковник, садясь за стол. – Надеюсь, Вы не против?

Когда майор тоже сел, командир части продолжил:
 
– У меня к Вам несколько вопросов. Мы выяснили, что пароход был потоплен более двух суток назад. Я требую письменного объяснения о причинах Вашей задержки. На второй вопрос прошу ответить сейчас же. Мы тщательно проверили удостоверение. Следов замены фотографии нет. Удостоверение, по всей видимости, подлинное, но почему Вы выглядите намного моложе, чем на фотографии?

– Это легко объяснить. Я веду здоровый образ жизни и занимаюсь спортом. Ежедневно совершаю пробежки по несколько километров. Поэтому кажусь несколько младше своих лет. В честь присвоения очередного звания мы с друзьями крепко выпили. Они умудрились, незаметно подливая и произнося много тостов, довести меня до свинского состояния. А на следующий день надо было фотографироваться для получения нового удостоверения. Снимок мне самому не понравился, но не для девушки же на память я снимался. В удостоверении главное – идентификация личности. Вы ведь сами видите, что на снимке я.

– Тем не менее, причину Вашей задержки придётся уточнить. Пока мы будем Вас держать в этом доме в качестве гостя. Не считайте это арестом, но выходить на улицу я Вам пока не разрешаю. Вы сами офицер, и, уверен, правильно всё поймёте.

 – Так точно, господин полковник. Все ответы на Ваши вопросы я изложу в письменном виде. Дайте только один совет. Вы уже слышали про то, что прежде, чем фотографироваться, я крепко выпил. Стоит ли мне в рапорте это повторять?

– Об этом можно не писать. Обо всём остальном пишите как можно подробней. Утром пришлю Пааво за объяснением.

– Поужинаете со мной?

– Нет. У меня дела. Спокойной ночи.

После того, как полковник и Пааво ушли, Андрей Тимофеев некоторое время сидел молча. Потом сказал:

– Давай, Матти, вместе поужинаем. Нет ли у нас чего-нибудь выпить?

– Только чай. Но сегодня Вам нужна свежая голова. Ведь Вы должны написать объяснение.

– Не забывайся, Матти. Здесь я начальник, а ты денщик. Кроме того, чтобы написать правду, свежая голова не нужна. Я ничего выдумывать не собираюсь. Вот увидишь, полковник ещё передо мной извиняться будет. Давай садись за стол. Я уже проголодался. Кроме двух конфет с чаем и старой лепешки во рту у меня с утра ничего не было.

– Извините, господин майор. Сейчас положу картошки. Поджарил я её на сале. Придётся довольствоваться этим. Продукты в последнее время стали подвозить всё хуже.

– Ничего страшного. Я же сказал, что голоден. Мне сейчас больше ничего и не надо.

Утром пришёл Пааво за письменным объяснением.

– Господин полковник велел спросить, не нуждаетесь ли Вы в чем-нибудь?

– Можно принести шахматы? Матти, оказывается, умеет играть. К работе я пока приступить не могу, поэтому за шахматами скоротаю время.

Через час пришёл посыльный. В левой руке он нес шахматы. С ним был какой-то лейтенант.

– Разрешите идти? – спросил посыльный, отдавая коробку с шахматами.

– Разрешаю, – ответил Тимофеев и вопросительно посмотрел на офицера. Козырнув, лейтенант представился:

– Здравствуйте. Меня зовут Пекка Эскола. Я был другом, царствие ему небесное, Вашего младшего брата Арво. Господин полковник послал меня побеседовать с Вами. Признаюсь сразу, во время беседы я должен определить, тот ли Вы, за кого себя выдаете. Таково задание господина полковника. У него появились сомнения на этот счет. Прошу Вас сразу мне ответить, готовы ли Вы говорить со мной откровенно, не обижаясь, на вопросы, возможно, неприятные для Вас? Если отказываетесь, то настаивать не буду. Мне, в этом случае, приказано сразу уйти и об этом доложить.

– Конечно, готов. Что ещё мне остается делать. Не вечно же я буду торчать в этой избе. Надо приступать к работе. Штаб не может существовать без начальника. Я думаю, что и полковник это понимает. Присаживайся. Может, хочешь кофе? За ним и поговорим.

– С удовольствием.

– Матти. Давай садись с нами. И подавай на стол блины. Ты их удивительно вкусно готовишь.

За кофе разговора не получалось. Сидели, пили молча. Пекка, видимо, собирался с мыслями. Когда кофе в кружке кончился, он заговорил:

– Мы с Вашим братом много раз вспоминали своё детство. И, как всегда в таких случаях, рассказывали друг другу самые смешные и запоминающиеся с нами истории. Помню его рассказ об игре в прятки. Он очень долго Вас искал и не мог найти. Наконец Арво искать надоело, и он закричал, что сдается. Но Вы не выходили. Тогда он побежал маме жаловаться о том, что Вы нечестно играете. Стали искать вместе. Наконец нашли в пустой бочке из-под огурцов. Сверху она была прикрыта крышкой, а Вы спали или, может быть, потеряли сознание от недостатка воздуха. Помните про этот случай?

– Конечно. Такие случаи запоминаются на всю жизнь.

– Отлично. Тогда Вы, конечно, помните, в каком углу хлева стояла эта бочка.

У Тимофеева похолодело внутри. Про это пленный ему не рассказывал. Но быстро сообразил.

– Что-то у Арво в мозгах перевернулось или ты, Пекка, что-то напутал. Бочка стояла в углу сеней, а не в хлеву. Причем, у стены. А чтобы зимой огурцы не замерзли, мы в этом месте вытаскивали набитый между бревен мох, которым сруб был уплотнён. Из дома в образовавшуюся щель попадало в сени немного тепла. Со стороны комнаты как раз в этом месте стояла печка. Когда строили этот дом, у родителей не было пакли и поэтому между бревен клали мох.

– Правильно. Арво так и рассказывал, что бочка стояла в сенях. Это я Вас проверял.
 
– Это что же получается? Мы договорились, что я честно и откровенно буду отвечать, а ты меня обманываешь?

– Простите, но как иначе можно было Вас проверить? Этот вопрос был самым сложным. 

«Вот тут-то ты ошибаешься, – подумал Тимофеев. – Какой же он сложный? Каждый финн знает, что огурцы в хлеву никто не держит. Бочка для удобства обычно стоит в сенях».

 
– Есть ли ещё вопросы?

– Есть и, если Вы правильно на него ответите, то этого будет достаточно. Арво рассказывал, как в детстве вы прыгали в сугроб с крыши сарая, и Вы ради баловства закопали в снег корзину. Несмотря на то, что она была плетеная, он сильно рассадился, и у него остался шрам. Помните ли Вы, в каком месте он был?

– Помню, конечно. Ведь это мой брат. Шрам на заднице (лицо у Пекка напряглось) чуть было не остался у меня. Тогда отец меня сильно выпорол. А у Арво разодрало правую руку. Шрам протянулся почти до локтя.
К счастью, про это пленный во время подготовки Тимофееву рассказывал.

– Признаюсь, майор, Вы мне понравились. И в такой напряжённый момент ещё шутите. Я рад, что Вы настоящий брат моего бывшего друга. И Вы похожи на него.

– Ничего подобного, – проворчал «майор». – Это он был похож на меня. Ведь я старший брат, а не он. Когда все вопросы у господина полковника ко мне прекратятся, и я приступлю к исполнению своих обязанностей, то обязательно поговорю с тобой о моем брате. Хочется о нем как можно больше услышать. Ещё кофе?

– Нет. Спасибо. Пойду докладывать о результатах беседы полковнику.

После того, как Пекка ушёл, Андрей предложил Матти сыграть в шахматы. Думалось плохо. Все три партии он проиграл.

– Извини, – сказал он, – никак не могу сосредоточиться. Мысли всё время убегают в сторону. Не ожидал, что когда-нибудь буду подозреваемым. Пожалуй, немного полежу: возможно, сумею заснуть. Дорога была тяжелая. А кроме того, вчера до полуночи писал объяснение, поэтому не выспался.

Вечером пришёл полковник.

– Здравия желаю, господин майор, – поприветствовал он.

– Добрый вечер, – ответил Тимофеев, вставая. – Садитесь с нами ужинать.

– Нет, спасибо, – ответил полковник, опускаясь на стул. – Я пришёл к Вам по другому делу. Всё, что Вы написали в рапорте, мы проверили. Пароход действительно красные потопили. Там много солдат утонуло. И не только потому, что вода была холодная, но и от ранений. Несколько солдат сумели доплыть до острова. Но некоторые спаслись, оставшись на пароходе. Он не затонул, а лег на борт на мелководье. Его туда снесло боковой волной, пока он погружался. То, что Вы были на этом пароходе, подтвердил один из спасенных офицеров. Он видел, как Вы прыгнули за борт с фуражкой в руке, когда пароход начал тонуть.

Старуха из села подтвердила, что Вы у неё останавливались и даже парились в бане. Найденные у неё армейские фляги мы конфисковали. Здесь Вы проявили излишний либерализм. Но это мелочи. Пусть живет дальше. Кроме того, мы учли, что эта семья помогла финскому офицеру. Теперь, когда всё подтвердилось, мне стало понятно, почему в таком плачевном виде были Ваши документы, ведь именно это меня насторожило в первую очередь.

Сегодня мы получили телеграфное подтверждение из штаба дивизии о том, что Вы действительно назначены к нам начальником штаба после присвоения очередного воинского звания. Из Вашей бывшей воинской части получено сообщение, которое подтверждает, что Вы там служили. Номер Вашего удостоверения совпал с номером, записанным в журнале учета документов. Серийный номер Вашего пистолета совпал с номером пистолета, выданного Вам со склада. И самое главное: друг Вашего покойного брата уверенно подтвердил то, что Вы на самом деле настоящий Раймо Виртанен.

Прошу понять меня правильно. Предосторожность должна быть на первом месте. Приношу Вам официальное извинение. Часового я снимаю. Двери открыты. Завтра Вы познакомитесь с делами и приступите к исполнению своих обязанностей. Вам придётся ещё пару дней пожить в резервном домике. За это время подготовят постоянное жилье. И ещё. Я полагаю, что не нужно предупреждать о неразглашении возникших относительно Вас подозрений. У всех остальных, посвященных в эти обстоятельства, я взял соответствующие расписки.

– Конечно. Это в моих интересах. Я рад, что всё разрешилось, – ответил Тимофеев. – Может, всё-таки поужинаете с нами?

– Нет. У меня ещё есть дела. Ужинайте без меня. Завтра в восемь утра жду Вас в штабе. Сегодня можете прогуляться, ознакомиться с частью. Пароль для караульных постов на сегодня: «825». Мы применяем только числовые пароли. До завтра.

С этими словами полковник вышел.


Глава пятая. Засада

На следующее утро «Виртанен» принял дела и стал руководить штабом. Понимая, что недоверие было вызвано больше подозрительностью полковника, чем небольшой задержкой в пути и подмоченными документами, он всё же решил на всякий случай подстраховаться. Совершая ежевечерние пробежки  вдоль озера, «майор» иногда неожиданно менял направление, и, то возвращаясь назад, то убегая в лес, убеждался, что слежки за ним не было. Пробегал он каждый вечер около семи километров.

Через три дня он наконец-то увидел на берегу приметный камень. Пробежал мимо него дальше и через пятьдесят метров, заскочив в прибрежные кусты, немного выждал. Преследователей за ним не появилось. Бегом возвратился назад до камня. Повернув в лес, Андрей перешёл на шаг. Отсчитал двадцать шагов. На земле лежал трухлявый обломок тонкого дерева. От него он прошёл, уже параллельно берегу, ещё восемь шагов. Внимательно осмотрел мох. Приподняв его руками, нашёл саперную лопатку. Скоро у него в руках уже была коробка с радиостанцией, зашитая в брезент.

Замаскировав свои следы, двинулся с ношей обратно. Возвращаясь в часть, шёл по лесу. Уже смеркалось. Необходимо было до полной темноты замаскировать радиостанцию. На окраине части вошёл в кусты, за которыми начинался сосновый лес. Достал из коробки рацию и саперную лопатку. Аккуратно снял верхний слой мха. Выкапывая углубление, землю насыпал в коробку. Уложив радиостанцию в яму, покрыл её сверху брезентом и всё замаскировал мхом. Пройдя по дороге двадцать метров, углубился в лес. Нашёл яму, вывалил в неё землю и, расплющив коробку, спрятал её подо мхом в этой же яме вместе с саперной лопаткой. Сверху ещё набросал валежник.

Прошла неделя. За это время удалось войти в курс основных проблем работы штаба. При изучении штабных документов Андрей Тимофеев первым делом рассортировал их. И не так, как было удобнее для работы, а по принципу: в одну стопку то, что представляет интерес для нашего командования, а в другую то, что является, с точки зрения ознакомления с военными  секретами, просто хламом.

Только Андрей закрыл сейф, закончив очередную сортировку, как вошёл Матти Коскела. Этой недели хватило, чтобы понять, что денщик является сметливым, трудолюбивым и исполнительным солдатом. У «майора» с ним даже возникла взаимная симпатия, но с соблюдением субординации.

– Господин майор, к Вам просится солдат.

– Какой ещё солдат? Он что, устав не изучал? Пусть обратится к командиру взвода. И выясни его фамилию.

– Пуйконен. Зовут Антти. Я его знаю. Солдат дисциплинированный и на хорошем счету. Он говорит, что дело секретное и чрезвычайной важности.

– Хорошо, пропусти.

«Тезка, значит, – подумал Андрей. – Если бы они только знали…»

Вошёл солдат.

– Господин майор, разрешите доложить тихим голосом.

– Зачем тихим? Здесь чужих нет. Ладно, присаживайся на этот стул и докладывай.

– Дело в том, что у нас в части мало туалетов, – немного помявшись, сказал солдат, – а меня приперло, и бежать далеко.
 
«Интересное начало, – подумал Тимофеев. – Ладно, потерплю, послушаю дальше».

– Вы ведь знаете, что с восточной стороны части сплошные кустарники, а за ними дальше сосны и мох. Так вот, только я присел, как увидел, что мох-то поврежден, у него даже цвет изменился. Как будто кто-то им просто прикрыл что-то. Сделал дело, решил посмотреть. Мох приподнял, а там брезент, а под ним радиостанция. Я сначала подумал, что это старье выброшенное, включил выключатель – шкала и загорелась. Послушал наушники – что-то принимает. Опять всё закопал и к Вам.

– Молодец, правильно сделал. Наличие радиостанции на территории части говорит о том, что шпион тоже находится у нас. А то, что радиостанция вражеская, я уверен. Никто, кроме тебя, не знает об этой находке?

– Конечно, нет. Я сразу же подумал так же, как и Вы.

– Слушай меня внимательно, – сказал «майор». – Это дело действительно секретное. Если ты кому-то, например, по большой дружбе, о нём скажешь, мы это будем рассматривать, как пособничество шпиону. Сейчас напишешь  расписку о неразглашении. Главное, врага не спугнуть. Возьмем с поличным. Пока пиши расписку, а я скоро приду.
 
Тимофеев вышел.

– Матти, срочно найди Пааво, и оба – ко мне в кабинет. Ни на какие его вопросы не отвечай. О Пуйконене никому ни слова.

Вернувшись в кабинет, внимательно прочитал расписку.

– В целом написал верно. В конце допиши: «Предупрежден об ответственности за разглашение военной тайны по законам военного времени». И здесь тоже поставь подпись.

В кабинет, постучавшись, вошли Матти и Пааво.

¬ Садитесь, – сказал «майор». – Разговор будет серьезным и секретным. Вот для образца расписка рядового Пуйконена. Напишете такую же и распишитесь. Потом я продолжу.

Подал бумагу обоим. Те сели и написали.

– Расписались? Хорошо. Теперь внимательно слушайте. На территории части найдена вражеская радиостанция. Враг обязательно к ней придёт. Поэтому я решил недалеко от неё организовать засаду. Получите оружие – пистолет. Враг должен быть взят живым и, по возможности, невредимым. В случае неповиновения стрелять только по ногам. Вплотную к нему не подходить. Он может быть хорошо обученным, и тогда Вам не поздоровится.

В засаде будете сидеть по очереди, по восемь часов. С собой, кроме еды, берете по две фляги с водой. Поскольку под подозрением все, то в засаду возьмем только проверенных солдат. Этими солдатами являетесь вы. Первым пойдёт Антти. Перед ужином доложи командиру взвода, что временно переходишь в мое распоряжение. Вторым – Матти, третьим – Пааво. Денщик командиру части сейчас не нужен, так как полковник до завтра в командировке. Как только приедет, я ему всё объясню. Уверен, что он со мной согласится.

Сейчас мы должны организовать место засады. Я пойду туда и осмотрюсь. Чтобы не привлекать внимания, пойдёте по очереди. Постарайтесь пройти туда незаметно. Пока вы оборудуете засаду, я вас подстрахую. В случае появления там кого-либо отвлеку его разговором. Например, дам какое-нибудь задание.

Если поймаем врага, я награжу каждого из вас двухнедельным отпуском домой. Вы его получите в течение полугода. Вопросы есть? Нет. Тогда из штаба выходите по одному: Антти пойдёт в направлении роты, Матти – в сторону моего дома, Пааво пойдёт к кустам. Я тоже выйду прогуляться и туда подойду.

 Когда «майор» пришёл на место, то теперь, уже на свету убедился, что замаскировал радиостанцию в сумерках неудачно. Об этом он сразу же подумал, когда солдат Пуйконен доложил ему о находке. Место это действительно пользовалось популярностью у солдат, оставляющих, то тут, то там, свои «следы» и многочисленные бумажки.  На радиостанцию здесь легко было наткнуться.
 
– Может быть, надо было сразу устранить солдата, – в который раз подумал он. Но так же, как и раньше, понял, что этого делать было нельзя. Про него знал Матти. Тогда бы пришлось устранить и его. Завтра должен прибыть из командировки полковник с планами предстоящей операции, которая, по некоторым признакам, намечается в течение ближайшего месяца. Рисковать было опасно. Кроме того, теперь появилась возможность укрепить свои позиции, пользуясь ситуацией. Главное, чтобы какой-нибудь солдат быстрее проявил свою наблюдательность.

Через четыре дня Матти взмолился.

– Господин майор, нельзя ли ещё двоих прибавить. Мочи нет. Тогда по пять часов можно будет сидеть.

– Нет, нельзя. О засаде должно знать как можно меньше людей. Ты солдат и должен терпеть. Уверен, что вас при смене поста никто не заметил?

– Уверен. Мы заходим со стороны леса. А там сосны. Далеко видать. Мы бы любого увидели.

– Сейчас как раз тебе заступать на пост. Пойдём, посмотрим, как вы заходите.

Когда они стали приближаться к месту засады, то уже издалека увидели, что Антти стоит открыто.

– Что он творит! – с досадой сказал Матти.

Подошли поближе. На земле лежал солдат со связанными ногами и руками. На голове мешок.

– Что тут случилось? – спросил Тимофеев.

– Разрешите доложить. Комары заели. Я спрятался на дерево. Там ветер, и комаров мало. Через некоторое время солдат идёт. Смотрю, этот гад сначала сделал вид, что его приперло, штаны спустил и сделал свое дело. А потом мох ковырнул, радиостанцию достал, выключателем щелкнул, наушники надел и стал ручку крутить.

Я прыгнул, и по башке его пистолетом хрясть. Он и лег лицом в землю. Ору ему: «Лежать, застрелю!» И ноги связал. Завёл руки за спину и их связал. А мешок на голову потом надел, чтобы он меня не видел.

– А ты его случайно не убил? И откуда мешок?

– Нет, не убил. Он, когда очухался, пытался перевернуться и ещё просил его отпустить. А мешок мы сразу сюда принесли, чтобы был на случай, если поймаем.

– Вижу, дрожишь весь, но всё равно молодец. После расследования пойдешь первым в двухнедельный отпуск, как я и обещал. Кроме того, представлю к медали. А сейчас развяжи ему ноги. Поведём в карцер. Матти, беги к начальнику караульной службы Левонену. Передай,  что я приказал выделить часового. Можешь сказать: мы поймали шпиона. Пусть напомнит часовому, чтобы в разговоры с пленным не вступал. А мы сейчас подойдём.


Глава шестая. «…нужна особая бдительность»

– Господа офицеры! – начал выступление полковник. Я собрал вас, чтобы сообщить важную новость. В нашей части солдатом Пуйконеным случайно обнаружена замаскированная вражеская радиостанция. Благодаря грамотным действиям начальника штаба майора Виртанена была организована засада, о которой не подозревали даже вы. Под его непосредственным руководством тот же Пуйконен задержал вражеского солдата во время его работы на радиостанции.

За умелые и, надо признать, отважные действия, рядовой Пуйконен представлен к награде. Но плохо другое. Вражеский солдат не мог быть в части один, он просто связной. Это очевидно. Значит, в нашей части есть ещё один русский разведчик. И, скорее всего, это офицер. Хорошо, если по должности не выше ротного. Но не исключено, что он сейчас сидит среди нас.

Теперь у него нет связи. Следовательно, он будет предпринимать меры, чтобы эту связь восстановить. Наверняка попытается покинуть территорию части. Поэтому я издал приказ о введении в нашей части чрезвычайного положения. Один из пунктов этого приказа гласит о том, что никто, даже старшие офицеры, не имеет права покидать территорию части без моего письменного разрешения.

Вводится режим усиления охраны границ нашей воинской части. Кроме караульного взвода для охраны границ части будут привлечены солдаты всех других подразделений, в том числе и хозяйственного взвода. Денщиков это тоже касается. Ни для кого не будет исключений, кроме писарей штаба и посыльных. Границы постов будут четко обозначены и их длина уменьшена. Резервный домик временно передадим в распоряжение караула для отдыха часовых между сменами. Личному составу во время развода необходимо напоминать о запрете во время несения службы пересекать границы своих участков. Всем этим начальник караульной службы Нийло Левонен займется в первую очередь.

Приказ будет действовать до отмены режима чрезвычайного положения. Это зависит и от того, как быстро задержанный заговорит. Сейчас он твердит, что слушал эфир из любопытства. Теперь им займется контрразведка. Завтра он будет этапирован в Хельсинки. Там, надеюсь, сумеют заставить его говорить.

Возможно, удастся найти шпиона и без помощи пленного. Для этого в часть прибыла группа специалистов. С каждым из вас они начнут беседовать уже сегодня. Пока они работают с вашими личными делами. Вне подозрений только двое: я, и конечно, майор Виртанен. Если бы он был агентом вражеской разведки, то не стал бы сдавать нашим органам своего связного, которого удалось поймать только благодаря его грамотным действиям. А сейчас я прошу каждого подписаться под приказом. Потом можете приступить к исполнению своих обязанностей.

Вас, майор Виртанен, я прошу отложить все дела и сейчас же лично обозначить на плане части границы постов. Поручите Нийло Левонену составить график привлечения личного состава для караульной службы по подразделениям. Это не терпит отлагательства. Караулы должны быть усилены уже сегодня. Всё это – под Ваш личный контроль. Через полтора часа развод караулов. Сходите на него.  Предупредите о введении усиленного режима охраны. То же самое должен делать начальник караула на каждом следующем разводе.

– Разрешите добавить, господин полковник, – встал «майор Виртанен». – Я хотел бы всем офицерам напомнить: сейчас, как никогда, нужна особая бдительность. Враг может оказаться рядом в любую минуту.


 Глава седьмая. Тучи сгущаются

«Вот это влип, – думал Андрей Тимофеев. – На связь я должен был выйти уже шесть дней назад. Если через две недели после начала операции я не успею появиться у своих и не выйду на связь, то буду считаться предателем со всеми вытекающими последствиями. Это в том случае, если меня не арестуют финны, что ещё хуже. Даже если удастся сбежать сегодня, я уже не успеваю. Одна дорога займет несколько дней. Ещё надо пересекать фронт или вызывать катер. А для того, чтобы вызвать катер, надо добраться до связного в районный центр, нашпигованный  финскими военными. У меня нет под рукой даже хлипкой лодки, а по суше догонят в течение нескольких часов с собаками.

Жаль, нельзя было уйти раньше. Если доберусь до своих, то есть надежда, что меня спасут приготовленные штабные документы. Самые важные документы о предстоящей операции, на мое счастье, привез полковник. Но сейчас даже часть невозможно покинуть…»

Его размышления прервал вошедший денщик.

– Господин майор. Рядовой Коскела прибыл после наряда в караул. Разрешите идти отдыхать.

«А, может, воспользоваться ситуацией? – мелькнула в голове Тимофеева мысль. – Другого случая, возможно, уже не будет».

– Рядовой Коскела, смирно. Руки по швам, носки врозь. Что за поза? Совсем распустился. Почему вошёл без стука? Почему не отдал честь? Я тебя научу дисциплине. Ты у меня из нарядов не вылезешь. За несоблюдение устава объявляю наряд вне очереди. Сегодня заступаешь в караул.

– Господин майор. По уставу два раза подряд назначать в караул запрещено. Я буду жаловаться.

– Ах, вот как ты заговорил. Уставу меня учить вздумал. Жаловаться смеешь. Смотри, себе дороже выйдет. А помнишь ли ты, что по уставу можно жаловаться только после отбытия наказания? Иди и доложи начальнику караульной службы, что сегодня заступаешь снова.

– Есть доложить начальнику караульной службы. 

– Кр-у-у-го-ом, ша-агом марш!

Целый день ушёл на контроль над исполнением новых приказов командира части. В один из самых напряжённых моментов, когда надо было решать несколько задач одновременно, к нему подошёл незнакомый майор.

– Раймо Виртанен?

– Так точно.

– Мне нужно с Вами побеседовать. Уделите мне минут тридцать. Где бы мы могли с Вами уединиться?

«Я так и думал, что слова насчет того, что я вне подозрений – ерунда. Эти господа копают глубоко. Кажется, тучи надо мной сгущаются», – решил Тимофеев, однако улыбнулся.

– Конечно, побеседуем. У меня к Вам тоже есть вопросы. Но сегодня, в связи с известными обстоятельствами, я не имею ни минуты свободного времени. Я даже пообедать не смог. Выпил только кружку кофе, чтобы немного взбодриться. Устал, как собака. А скоро ещё надо идти на развод караула, проводить инструктаж об усилении. Может быть, завтра у меня в штабе поговорим? Утром я попрошу командира части, чтобы он меня с девяти утра на один час не занимал.

И тут же, не дожидаясь ответа, «Виртанен» отвернулся:

– Нийло Левонен, почему мне до сих пор не принесли на подпись график привлечения личного состава для караульной службы?

– Прошу меня простить, но я несколько раз пытался Вам его показать, однако Вы всё время заняты.

– Хорошо. Присядем, посмотрим, – взял бумаги. – А почему здесь хозвзвод задействован с такой же нагрузкой, как и остальные?

– Но в приказе полковника сказано, что освобождаются только писари и посыльные.

– Верно, но для того и дано было задание составить график, чтобы разумно распределить силы. Иначе, зачем он нужен? Думать надо. Из хозвзвода можно привлечь ровно столько солдат, чтобы воинская часть могла существовать и кормиться. Или ты думаешь, что голодная часть может нормально функционировать? Может, ты ещё считаешь, что хозвзвод в  воинской части вообще не нужен?

В это время его тронул за плечо тот самый незнакомый майор.

– Извините. Я вижу, что Вы и в самом деле заняты. До завтра. Я приду к Вам в штаб к девяти утра.

– Хорошо, буду ждать.

Перед разводом караула Тимофеев зашёл к начальнику караульной службы. Поздоровавшись, спросил:

– Как, Нийло, дела?

– Всё в порядке. Вы на разводе будете? Кто проведёт инструктаж – я или Вы? И ещё, я хотел спросить про Матти Коскела.

– Что-то много вопросов одновременно. Но отвечу на все: на развод я пойду, инструктировать тоже буду я. Когда инструктирует сам начальник штаба, это повышает ответственность солдат. Насчет Матти Коскела я погорячился. Был тяжелый день, а тут и он со своим панибратским отношением подвернулся. Надо было поставить его на место. Я понимаю, что поступил вопреки уставу, но приказ начальника штаба не отменяется. Это каждый должен знать. Но, веришь ли, у меня появилось перед ним чувство стыда; солдат он хороший, исполнительный. Я переступлю через свою гордость и обязательно перед ним извинюсь. Поставь его на пятый пост. Он устал. А сейчас усиление. С устатку может кого-нибудь прозевать. А там никто не сунется.

– Хорошо. Так и сделаю. Простите за совет, но извиняться не стоит. Этим Вы уроните свой престиж офицера.

– Не согласен. Этим я его только подниму. Матти понимает, как сложно начальнику извиняться перед подчиненным. И у меня на душе будет легче. Но, конечно, это будет не сейчас. Он заступает на пост. Как я уже сказал, приказы начальника штаба никто не отменяет. Пойдём на развод…
 

Глава восьмая. С заботой о солдате   

– Стой, кто идёт?

– Это я, майор Виртанен. Не узнал, что ли?

– Извините, господин майор. В темноте не разглядел.

– Как дела? Всё спокойно?

–Так точно. Никто не проходил. Здесь вообще никто не ходит. Дальше болото. Раньше, до усиления, там и поста не было.

– Это верно. Тут не пройти.  В болоте засосёт. Слушай, я перед тобой виноват. Сорвался. Видимо, накопилась усталость. Мне тяжело перед тобой извиняться, но если извинишь, то на душе станет легче.

– Что Вы, господин майор. Я всё понимаю и на Вас зла не держу. Удивился только: Вы себя так никогда не вели. Простите и Вы меня.

– Вот и хорошо. Думаю, что в мирной жизни мы бы могли быть друзьями. А сейчас вижу, что у тебя глаза слипаются. У меня же никак сон не идёт, совершенно бодрый. Участок тут пустой, никто не пойдёт. Я принес шинель. До смены ещё почти два часа. Поспи на мху. Под шинелью будет не холодно. Поброжу, соберусь с мыслями. Многое надо обдумать. Перед сменой караула тебя разбужу. Оружие пока дай мне. Всё-таки пока я – часовой. Ложись, прикрою шинелью.

Минут через двадцать Матти начал похрапывать. Тимофеев осторожно, чтобы не разбудить, положил около него винтовку.

«Теперь бегом за  мешком. Где же я его спрятал? Чёрт, в темноте не видать. А вот и тот куст»
. Накинул мешок на плечи, подпрыгнул.

«Отлично, ничего в нем не болтается. Только бы пробраться вдоль болота так, чтобы часовой соседнего поста не заметил. Сейчас надо быть очень осторожным, иначе всё пропало».


Глава девятая. Выход из игры

Болото начиналось сразу после крутого спуска. Чтобы пройти вдоль него, надо было подняться наверх, а там стоял часовой. Разгуливая вдоль болота, он, вроде, и не собирался уходить.

«А ведь часовой должен караулить выходы из части, – подумал Андрей. – Пойти, что ли, и под видом проверки постов сделать ему наставление? Уже начинает светать. Потом будет поздно. Но пока есть ещё немного времени. Рисковать опасно. Неизвестно, как он себя поведёт. Ведь на разводе их всех инструктировали, что шпион, скорее всего, офицер части».

Наконец часовой углубился в лес. Стараясь не наступить на сухой сучок, Андрей почти на цыпочках миновал самое опасное место. Пистолет был наготове, но стрелять – значит, обречь себя на провал. Покинув пределы части, пошёл по лесу параллельно дороге. Показался берег. У пирса стоял часовой, смотрел, как что-то грузили на катер. Тимофеев незаметно подошёл сзади. Рявкнул:

– Спишь, что ли? Где твоя бдительность?

Часовой от неожиданности присел, но тут же повернулся.

– Встать смирно, когда с тобой разговаривает начальник штаба.

– Простите, господин майор, задумался.

– Будешь наказан. Доложишь командиру своей роты, что я объявил тебе наряд вне очереди.

– Есть доложить командиру роты.

– Где командир катера?

– Уже на месте. Только что вошёл в рубку.

– Смотри на берег, а не на воду. С озера к тебе никто не подойдёт. Если бы вместо меня был враг, ты был бы уже мертв.

Не дожидаясь ответа, Андрей прошёл на катер.

– Я понимаю, что Вам выходить только через час. Но появились чрезвычайные обстоятельства. Выходить надо немедленно, – сказал командиру катера «майор Виртанен».

– Но нам ещё надо загрузить бидоны для продуктов.

– Используйте всю команду, и пусть работают бегом.

– Слушаюсь, господин майор. Сейчас отдам распоряжения, а Вы располагайтесь в моей каюте.

Как только отчалили, на душе майора стало спокойнее.

«Но радоваться ещё рано, – думал разведчик. – Многое зависит от расторопности финнов. Конечно, при смене поста, если придётся будить часового, а это будет через час, Матти обязательно доложит все обстоятельства.
Случай чрезвычайный, поэтому принимать ответственность на себя сразу никто не будет. Проверят, на месте ли начальник штаба, разбудят командира части. Пока тот даст необходимые распоряжения, пока их начнут выполнять, может пройти ещё минут двадцать. Значит, в сумме минут восемьдесят. Бронекатер идёт в пункт назначения, по уверению командира, пятьдесят пять минут. Следовательно, у меня больше двадцати минут в запасе.
Но могут быть и накладки. Например, раньше времени проснется Матти Коскела и поднимет тревогу. Но это маловероятно. Винтовку я предусмотрительно оставил рядом с часовым. Поднимать тревогу, значит обрекать себя на неприятности. Постовому лучше сделать вид, что ничего не случилось, и он вообще не спал, а всё время бодро нёс службу».

За то время, которое Тимофеев знал Матти, он понял, что тот себе на уме человек. Так что, если он проснется раньше смены поста, это для майора будет даже лучше.

«Будем рассуждать дальше, – подумал он. – Что делать, если на пирсе меня будут встречать вооружённые и предупрежденные люди? Тогда остается единственный вариант: перестрелять всех на бронекатере, вместе с командиром, и на полном ходу уйти к своим. Но неизвестно, сумею ли я с ними справиться? Всё-таки здесь не три человека. Скорее всего, убьют меня. Буду надеться на их замешательство. Всё же я майор, и, чтобы в меня выстрелить, надо быстро сообразить. Это прибавит мне несколько секунд. Но, если всех их уничтожить всё-таки удастся, бронекатер могут утопить свои же, при подходе к берегу. Так что этот вариант надо оставить только на самый крайний случай. Такое развитие событий будет самым рискованным».

Достав две обоймы, Тимофеев разложил их по карманам, снял с предохранителя пистолет и прошёл в рубку. Ещё разговаривая с командиром катера, когда тот стоял на пирсе, майор увидел в рубке прислоненный к тумбочке автомат и теперь встал рядом с ним. Обратил внимание и на радиостанцию.

«Значит, есть ещё одна опасность: радиограмма с приказом о моем задержании командиру бронекатера, – подумал он. – Может, сбить незаметно ручку настройки на частоту? Нет, не годится. Тогда я и сам не буду владеть информацией о том, что меня ищут и ждут».

Показался остров. Огибая его, катер прошёл почти рядом с лежащим на боку пароходом. Рация молчала. Уже показался пирс. Людей на нем не было.

– Слава богу, автомат не понадобился, – с облегчением подумал Тимофеев.

Попрощавшись с командиром катера, он быстро зашагал по центральной улице. Она была пуста. В такое раннее время жителям на ней ещё нечего было делать. Тем более, местное население старалось по селу без особой нужды не разгуливать.
Немного не доходя до конца улицы, Тимофеев свернул направо, в боковой переулок. В конце его начался лес. Остальные дома стояли вдоль озера. Спустившись к ним и дойдя до второго от конца села дома, Андрей перепрыгнул через низенький заборчик, отгораживающий дом со стороны леса. Достал из кобуры и снял с предохранителя пистолет. Обойдя дом, вошёл в сени и, постучавшись, открыл дверь. У печки возился одноногий парень.

– Рыбу продаешь? Плачу финскими марками, – сказал «майор» по-фински.

В ответ услышал:

– Рыбы нет. А меня Митрием зовут. Проходите, господин майор.

Это был пароль. Облегченно, уже по-русски, Андрей сказал:

– Если бы ты знал, как мне надоело быть финским майором. Спрячь меня и выйди на связь. Мне нужен катер. Только пусть дадут ясные и четкие координаты, где и когда его встречать.


Эпилог

В 1963 году, в Хельсинки, проходил шестой съезд общества дружбы Финляндия-СССР. После выступления с трибуны генерального секретаря общества Тойво Карвонена делегатам объявили перерыв. Один из активных членов Карельского отделения общества дружбы СССР-Финляндия Андрей Тимофеев стоял в холле, размышляя над его выступлением. В это время Карвонен подвёл к нему плотного, спортивного сложения, хорошо одетого мужчину:

– Знакомься, Андрей, это известный финский журналист Матти Коскела. Большой друг Советского Союза, также и мой друг. Много о вашей стране пишет и очень интересный человек.

– Ну, не такой я интересный, как меня представляют. Рад Вас видеть, майор Виртанен, живым и здоровым.

– Матти, ты что-то путаешь. Я ведь тебе говорил, что это известный карельский писатель и член Карельского отделения общества дружбы. Зовут его Андрей Тимофеев. Кстати, большой друг Финляндии.

– Не беспокойся, Тойво, я для него пока ещё майор Виртанен, но, надеюсь, мы подружимся, и я для него стану просто Андреем.

– Верно, ведь мы с тобой договорились дружить ещё во время войны.

– Ничего не понимаю, – сказал Карвонен. – Вы же были по разные стороны фронта.

– Правильно, – ответил Матти, – но тогда он меня, по дружбе, не застрелил, спать уложил и даже укрыл шинелью, чтобы мне было теплее.

– Очень интересно. Может, вы мне оба расскажете, как это было? – спросил Тойво Карвонен.

– Конечно, расскажем, – ответил Андрей и обнял Матти Коскела.