***

 «Размешивая сахар в стакане чая»
                О мой ловец стрекоз!
                Куда в неведомую даль
                Ты нынче забежал?               
                На смерть маленького сына
                Из японской поэзии
   
Йога – энергетическое дыхание – заполнение энергией образов сновидений или «посетителей» с того света: ушедших друзей, людей ушедших, но ищущих возможности постоянного контакта с «реальным миром». Тогда возможна Любовь – объединяющая двух любящих в одно могучее космическое существо.
   Лабиринт же – спираль поглощает энерго – астрал (душу), а значит и возможность рождения любви, растворяя астрал в материи время, что делает искусственное создание энергетического вихря (собственно лабиринта спирали) с помощью жертвоприношения (убийство человека в присутствии масс людей (война) – препятствием, лишает любовь конечной цели – единения.
   Образ, его возникновение требует собственных волевых усилий..., продлить присутствие образа – новые усилия. Возможно появление образа извне , вероятно эта возможность  даруется необходимым  количеством личной энергии как приобретенной рождением, так и собственно занятием йогой.
   Напомню о волевом подъеме энергетического шара из нижней части тела, перекрестка мощных кровеносных сосудов, и направление его ну, например, с целью запитать энергией посетившего человека образа.
   Если же самостоятельно вызывать образ ушедшего человека  или другой образ и помогать ему до его осознания самого себя с целью постоянного с ним «визуального медитативного» общения, то можно ставить общие цели и их решать.
   Теперь  возможно поместить рассказ, из моих архивов, Руслана Сагабаляна, в котором есть интересный поворот обозначенной темы.
   «Младшая дочь смерти»
   Петр Петрович  увидел во сне старуху с косой. Ему стало не по себе. Плохая примета, подумал он во сне. А старуха подошла к нему и весело просит: «Милок, поточил бы косу, а то совсем притупилась». Черный капюшон на голове , лица не видно, одно темное пятно. Ну, решил Петр Петрович, плохо дело. Хорошо бы, думает, проснуться, но, как назло, не просыпается. Иной раз бессонница колбасит , с вечера до рассвета, а тут, поди ж ты, спит как убитый. Вот именно, как убитый. Потому как,  ясное дело , кто она, эта старуха. Опять же думает во сне Петр Петрович. А руки у него, надо сказать, золотые, бывший инженер, все умеет – по железу, по дереву, по электронике – на частном предприятии работает: Петр Петрович, сделай то, Петр Петрович, сделай это ... Только откуда старуха об этом знает?
   Протягивает  она ему косу и увесистый точильный камень. – Ну, так как, поточишь?
  - Поточу, отчего же не поточить,- как можно непринужденнее отвечает Петр Петрович. Берет косу и камень, а у самого руки дрожат.
  - Да ты не бойся, - будто прочитав его мысли, говорит старуха.- Ты мне только косу поточи и спи себе дальше.
   - А долго спать –то?- спрашивает на всякий случай Петр Петрович.
   -Да сколько хочешь, - отвечает старуха. – Хоть вечность.
   - Вечность не надо! – пугается Петр Петрович.- Мне с  утра на работу . Я и будильник завел.  -Ну давай, что ли, а то ведь сам себя задерживаешь, - проявляет нетерпение  старуха.- Только поточи , на совесть, чтобу с одного маху.
   «Чего  -  с одного маху?» - хочет спросить ПетриПетрович, но не спрпшивает: и так ясно чего. Точит. Искры летят. Старуха стоит, любуется работой.
 - Ай, молодец! – хвалит.
   Петр Петрович, воодушевленный, еще усерднее точит, искры на День Победы смахивают.
   - Готово! – вручает он старухе ее инвентарь.
   Старуха берет косу, вжик – направо, вжик – налево ...
   - Ай да мастер! – снова хвалит его владелица косы. – Я теперь тоолько к тебе буду обращаться.
   Это хорошо, думает Петр Петрович: значит, жив останусь. А кто раньше точил?
- Да были тут разные, - опять читает его мысли стауха. – Сначала работали на совесть, потом халтурить начинали. Царство им небесное.
   Значит, не останусь жив, думает Петр Петрович.
  - Это уж от тебя зависит, говорит старуха. – Ну, бывай.
   И уходит, размахивая острой косой: вжик туда, вжик сюда ...А это, оказывается, уже не коса вжикает, это будильник звонит.
   Просыпается Петр Петрович одновременно с женой. Ей в офис, а ему в свое частное предприятие. Жена Настя, вторая по счету, моложе его на четырнадцать лет, поэтому, когда Петр Петрович просыпается, он обязательно ее целует. Петр Петрович соответственно старше жены, поэтому, когда она просыпается, она его со своей стороны, поцелуем не одаривает. Просто надевает халат и идет в кухню яичницу готовить.
 -  Я сегодня сон видел, - сообщает Петр Петрович под шипенье яичницы.
  - Чего? Говори громче.
   -Сон, говорю, приснился ...
   И тут звонок в дверь. Пока Петр Петрович ищет тапочки, жена открывает  дверь. Соседка. Петр Петрович слышит ее встревоженный голос, но не может понять, о  чем они там говорят. Затем жена появляется в спальне, открывает сумочку, достает сто рублей и снова уходит в коридор. Через минуту дверь захлопывается
   - Что случилось? – спрашивает Петр Петрович.
  - Ночью старик, что на первом этаже жил , - помнишь? – помер.
   Петр Петрович не был знаком со стариком, но каждый раз, идя на работу или с работы, видел, как тот сидит на скамеечке и курит. Тихо себе курит, усы желтые, никого не трогает. Бедный старик, думает Петр Петрович .
   - Что за сон? – спрашиват жена.
   - Сон? .. Да старуха одна ...
   И вдруг до Петра Петровича дохолит: он ведь ту косу и наточил. Вжик – и нет старика с желтыми усами.
   - Ладно, потом расскажешь, опаздываю.
Случайность это, успокаивае себя Петр  Петрович. Совпадение.
   Странно, но с некоторых пор без снотворного засыпать стал Петр Петрович. Вот и с того случая прошло дня три или четыре, лег он в постель. Настю, как обычно, чмокнул, а та, как всегда, осталась равнодушной, будто муха села на щеку и тут же улетела. А Петр Петрович как чмокнул, так сразу провалился.
   И снова старуха. В руке та же коса, только почему-то разобранная: ручка отдельно, лезвие  отдельно.
- Вто, говорит, отлетела. Починишь? Так, чтобы крепко сидела.
   - Починю, отчего же не починить.
   Берет лезвие, берет палку – жаль, молотка нет.
   А вот тебе молоток, - протягивает ему инструмент старуха. Сама садится поодаль на пенек. – Устала я чего – то.
   - Работы много? – участливо осведомился Петр Петрович.
  - Да уж не мало, вздыхает старуха. Сам видишь, какие времена. Да и станок у мня старенький: то ручка отлетит, то лезвие погнется, то еще чего ...
   - Ничего, - говорит Петр Петрович.- ручка теперь крепко сидеть будет.
   - Хорошо, что тебя встретила, - признается старуха. – Ты, видно, мужик ответственный, все на совесть делаешь. И жена, поди, счастлива.
   - Ну да, - вздыхает Петр Петрович. – Счастлива.
   - А что, нет? – осведомляется старуха. Ты только скажи, я разберусь.
   - Нет – нет, все в порядке, она меня любит, - торопливо уверяет ее Петр Петрович.
  - Точно? – спрашивает старуха.
   - Железо.
  - Ну, смотри. Да, вот вспомнила. Говорят, сейчас железо появилось особое. Какой – то сплав, я в этом не разбираюсь, легкий и прочный.
   - Есть такое дело,- подтверждает Петр Петрович. – Из него военные самолеты и космические корабли делают.
   - А что, сложно из него лезвие сделать?
   - Пара пустяков. Только специальная печь нужна для плавки и молот кузнечный. Ну и металл, конечно.
  - Ясное дело, - кивает старуха. – Ну ладно, бывай.
  И снова: вжик – направо, вжик – налево. А вслед за тем – будильник.
   ... Вечером сидит Петр Петрович перед телевизором, новости смотрит. Жены нет: у них там в офисе обсуждение проекта. Третий раз за последний месяц. Что – то часто стали они проекты обсуждать, думает Петр Петрович. А главное, почему обязательно после работы?.. Недобрые мысли посещают его. Он их от себя отгоняет и продолжает новости смотреть. Вот к нашему президенту приехал другой президент, оба в галстуках, жмут друг другу руки, а стайка журналистов вспышками щелкает и микрофоны на длинных палках подсовывает. Президенты нехотя улыбаются и говорят, что все будет хорошо, надо только налоги исправно платить. Вот главный поп службу несет, его тоже щелкают и тоже микрофон подсовывают: и он говорит, что все будет хорошо, надо только молиться и исправно свечки ставить. А вот еще новость – на военном полигоне самолет разбился. Грохнулся прямо на толпу зрителей. Вроде когда взлетал, исправный был. А когда упал, то из зрителей мало кто исправным остался. 
  Тут как раз жена вернулась. Устала, пошла чай пить. Петр Петрович спрашивает: ну, как обсуждение? А жена из кухни: нормально, теперь кровь из носу, а проект надо до ума довести. А Петр Петрович:  твое дело маленькое, ты там секретарь – делопроизводитель. А жена: мы все  там одна семья. Петр Петрович: смотри, какая сознательная.Жена: да уж, сознательнее тебя – третьего дня просила электрический чайник починить, а он как стоял неживой, так и стоит, как музейный экспонат, а другим все чинишь. Петр Петрович: забыл, напомнила бы. Жена: все тебе надо напоминать. Петр Петрович: тебе тоже надо напоминать ... про супружеские обязанности, например. Жена: какие такие обязанности? Петр Петрович: известное дело какие – то ты устала, то у тебя голова болит, то у тебя красный день календаря – три раза в месяц, между прочим, точь - в -точь как твои обсуждения. Жена: на что ты намекаешь? И пошло поехало. Поругались, одним словом. Петр Петрович выключил телевизор и спать лег.
   И только уснул, старуха появляется. Без косы. Катит перед собой тележку на колесиках, а в тележке полно металлолома.
   -Это что? -  спрашивает Петр Петрович.
   - Тот самый металлолом, о котором мы давеча говорили.
  - Ну ты даешь! – качает головой Петр Петрович. – Где взяла?
   - Догадайся с трех раз, - игриво отвечает старуха.
Петру Петровичу и одного раза хватит.
  - Упавший самолет, значит, твоих рук дело?
   - Я самолеты не сбиваю, - сердится старуха. – Я свое дело делаю. А ты делай свое.- И переворачивает тележку, из которой покореженные куски металла вываливаются, а один кусок ей на ногу падает. Старуха вскрикивает, прямо на землю садится, руками за покалеченную ногу хватается, стонет.
   - Больно? – спрашивает Петр Петрович.
  - А то нет.
  Удивляется Петр Петрович, что старуха боль может испытывать. И даже  пятно крови на допотопных серых чулках появляется.
   - Йодом бы, - советует Петр Петрович.
   - Ладно уж, и не такое терпела.
   На всякий случай чулки снимает. А Петру Петровичу неохота на старушечьи ноги смотреть, он в металлоломе копается.
   - Тут не на одну косу хватило бы, говорит. – И печь особая нужна.
   - Будет тебе особая. Будь она неладна!... – Это про рану на ноге. Старуха по-прежнему полулежит на земле, кровь продолжает течь, а перевязать нечем.
   Хорошо бы бинтом, - участливо склоняется над ней Петр Петрович. – Или платком хотя бы. – Он хочет достать из кармана платок, но вспоминает, что кармана нет, потому как и брюк на нем нет – в одних семейных трусах стоит.
   - Ничего, я чулком перевяжу, - говорит пострадавшая и перевязывает кое - как. – Ну-ка, помоги встать.
   Петр Петрович протягивает ей руку, она встает кряхтя, хромая делает несколько шагов и тяжело опускается на опрокинутую тележку . Сидит в землю смотрит, а раненая нога подрагивает
   - Отлежаться надо бы, - подает голос Петр Петрович.
  - Надо бы, - как эхо отзывается старуха.
  - Есть кому поухаживать?
   _ Шутишь, - горько усмехается старуха. И тихо, как бы про себя, говорит: - Так мне и надо. – И капелька влаги скатывается с капюшона и падает ей на раненую ногу, а вслед – другая капля, покрупнее. Петр Петрович не сразу понимает,  что это у нее слезинки образовались. А когда  понимает, кладет руку старухе на плечо – неловко и непривычно ему,- успокаивает, как может.
   - Что поделаешь, работа у тебя такая.
   - Да не о работе я . Работа – это потом. А раньше ... Ведь было же и кому ухаживать, и за кем ухаживать. Было.  Ты думаешь, что я такая родилась? Что девушкой не была? .. Эх, Петр Петрович, Петр Петрович! – впервые называе она его по имени - отчеству. – Вот ты говоришь, любит тебя жена. Ты что же думаешь, раз с косой хожу, то в этом деле не разбираюсь? Да лучше вас всех разбираюсь. Чтоб с косой ходить, очень даже надо знать про любовь. Уж поверь, дорогой ты мой ...
   Петр Петрович стоит в растерянности. Особенно смущает его «дорогой ты мой».  Странно, размышляет он, кому я, оказывается , дорог.
   - Ладно, - говорит старуха, смахнула влагу с капюшона. – Ты помоги мне вон до того холма добраться, а сам возвращайся.
   - А железо?
   - Его никто не тронет, кому оно нужно? – Старуха привстает, опираясь на его плечо. – Может, оно и мне не нужно вовсе. Неслучайно я себя поранила. Может, мне со старой косой суждено маяться. У каждого, знаешь, свои муки на роду... – Так рассудает старуха, опираясь о Петра Петровича и ковыляя в сторону холма.
 А холм тот при ближайшем рассмотрении и не холм, а как бы гора небольшая и не просто гора, а вулкан, и жар от него исходит такой, что Петр Петрович в одно мгновение с ног до головы  потом покрылся.
   - Ладно, - говорит старуха, когда они доходят  до тропинки, которая, извиваясь, тянется вверх. – Иди обратно, дальше я сама как -нибудь. – Отпускает плечо Петра Петровича, делает  два шага и падает на четвереньки. – Будь оно неладно!
   Петр Петрович стоит рядом и не знает, ка ему быть.
   - Ты до самой вершины, что ли, будешь подниматься? – спрашивает он.
   - Не до самой. Посреди пути дверца есть, во-о-он черная точка, видишь?
   - И позвать некого?
   - Кого ж позовешь, от меня бегут все.
   -Беги не беги, ты же все равно достанешь.
  - Достану, - охотно соглашается старуха, продолжая стоять на четвереньках. – Не сегодня, так завтра. В том – то и штука, что всем хочется завтра, а не сегодня.
  Петр Петрович хватает ее за подмышки, легко поднимает – очень уж невесомой оказалась  старушенция – и, держа почти на весу, несет в гору.
   - Ты того ...не торпись, надорвешься.
   - Не надорвусь, - бодро отвечает Петр Петрович, обливаясь потом, - я в молодости мастером спорта был.
   - Ты и сейчас не старый.
   Это по сравнению с тобой, думает  Петр Петрович. А вот по сравнению с Настей ...
   Совсем забыл он, что старуха умеет читать мысли ...
   - Какие же вы, мужики, наивные, - говорит старуха. – Девке тело свое пристроить надо, пока оно свежее, а как пристроят, думать начинают: а вдруг продешевили? Чем больше интереса к ней, тем выше цена поднимается. И ежели ты не один ценитель, то пиши пропало.
   - Не я один – это в каком смысле?... – Снова нехорошие предчувствия охватывают Петра Петровича, снова вспоминает он про частые собрания Насти, про холодность ее и про совершенно произвольные красные дни Настиного календаря.
   - Эх, Петр Петрович, - снова, на этот раз многозначительно, называет его по имени-отчеству искалеченная.
   - Нет, ты уж договаривай.
   - Да чего ж договаривать, небось, сам обо всем догадываешься. Охота тебе пребывать в неведении – пребывай. А я семью рушить не стану.
   - Как косой размахивать – это пожалуйста, а как глаза человеку открыть ...
   - Точно: мое дело – закрывать глаза, а не открывать, ты уж извини.
   Последовало неловкое молчание. Словно обиделись друг на друга. Хотя и обижаться-то не на что, подумал Петр Петрович.
   - Правильно, не на что, - подтвердила старуха. – Ну, вот мы и дошли. Вот она, моя дверь.
   Дверь была старая, черная, немного косила и тяжело скрипела. Изнутри валил обжигающий пар и пахло серой. Старуха постояла на пороге, оптраясь на косяк.
   - Ну я пошел, - то ли сообщил, то ли спросил Петр Петрович.
   - Иди, - сказала старуха. – Спасибо тебе, хороший ты человек. – И протянула ему руку.
   Петр Петрович неловко пожал протянутую руку, отметив про себя, что рука слабенькая, хотя и не такая морщинистая, какой должна быть по старушечьим годам.
  - Устала я, вздохнула она. – Знал бы ты, как устала ...
   И исчезла в полумраке, захлопнула за собой дверь.
   И Петр Петрович в раздумьях обратно пошел.
   
   Сидел Петр Петрович на рабочем месте, думал о своем, а может и ни о чем, а рука с карандашом, будто отпущенная с поводка собака, ошалело бегала по бумаге туда – сюда. Он не сразу понял, что его собственная рука вытворяет, а когда понял, очень удивился. Рука выводила чертеж. Любопытный получился инструмент, с двумя длинными лезвиями. Первое берет чисто, а второе – еще чище ...      
   - Петр  Петрович, на вахте сигнализация барахлит, - сообщил начальник по внутреннему телефону.
   - Сейчас буду, - сказал Петр Петрович, но рука продолжала бегать по бумаге, зачеркивая один рисунок и начиная другой.
   - Петр Петрович, ну где вы там? – снова раздался нетерпеливый голос начальника.
   Последний рисунок оказался самым удачным. Осталось добавить мелкие детали, продумать дизайн.
   - Уснул он там, что ли? -  недоумевал между тем начальник.
  - Я вам не мальчишка, чтобы чуть что срываться с места. Я, между прочим, специалист.
   Начальник онемел от удивления. Наверное, пытался понять, действительно ли с Петром Петровичем говорит или с кем другим. С собственным начальником, например.  Когда голос к нему все – таки вернулся, он только и смог спросить:
   - Вы здоровы?
   - Как бык, - бодро ответил Петр, Петрович, любуясь собственным чертежом.
  ... Настя все не возвращалась. И Петр Петрович впервые лег спать, не дожидаясь жены. Надоело ему нервничать, беспокоиться и мучаться подозрениями. Обсуждайте что хотите, сказал он, глядя на портрет жены, что висел в гостиной. Портрету нечего было ответить, и ладно. Жены как раз в виде портрета и хороши, жестко решил Петр Петрович. Перешел в спальню, разделся, лег под прохладное одеяло и уснул, не успев положить голову на подушку.
   Куча металла лежала на том же месте, а рядом – перевернутая тележка. Он приподнял тележку,  поставил ее на колеса и стал грузить железо. Затем взялся за ручки и покатил в сторону горы. Тележка шла легко и даже в гору почти летела. Во сне легко получается, думал Петр Петрович. Вот и черная дверь. Придерживая тележку одной рукой, другой Петр Петрович постучал в нее. Она открылась сразу же.

   Знакомый, да не совсем. Показалось Петру Петровичу, что голос стал моложе и трепетнее.
   Он деловито вкатил тележку внутрь и спросил:
   - Где у тебя тут печь?
  - Внизу, ответила хозяйка и взяла Петра Петровича за руку. – Тут лестница есть.
   - А как быть с тележкой?
   - Ты прямо здесь опоржни ее, оно само и посыпется в печку. И пока будет вариться...
   - Плавиться, - поправил ее Петр Петрович.
   - Ну, плавиться. Я тебя чаем напою с пирогами.
   - По ночам я, знаешь ли, не ем.
   - А это особый чай и особые пироги, - сказала хозяйка, спускаясь впереди гостя и продолжая держать его за руку.
   Чем ниже, тем жарче становилось, но Петра Петровича это перестало беспокоить. Он стал различать в полутьме отдельные предметы. Увидел стол... Или то был не стол, а кто –то, подставив  спину, стоял неподвижно на четвереньках.
   - Садись, - велела хозяйка.
   И Петр Петрвич сел на стул. Или не на стул, а на чье – то скорчившееся тело. Но и это уже не очень волновало Петра Петровича. Он взял со стола чашу, круглую, как череп, ( а то и был череп), и отпил из нее. Потом взял пирожок и надкусил.
   - С чем? – спросил.
   - А ты не торопись, распробуй.
Петр Петрович надкусил еще, но так и не понял, что внутри пирожка, однако вкус был знакомый с детства. И тогда полное облегчение наступило у Петра Петровича, и воодушевления прибавилось.
   - А посмотрим, как наши железяки булькают ...
   - А ты не спеши,- сказала хозяйка. – У меня для тебя сюрприз имеется.
   - Какой такой сюрприз?
   Хочешь на меня взглянуть?  Никто еще меня не видел, ты первый и увидишь. Ну, хочешь или нет?..
   Петр Петрович промолчал.   – Вижу что хочешь, но боишься. По глазам вижу: хочешь, а боишься. Вот она я...
  И хозяйка в одно мнгновение, как фокусник в цирке, скинула  с себя плащ и капюшон. Петр Петрович ожидал увидеть перед собой дряхлую, костлявую старуху. А увидел молодую женщину, очень даже в теле. Чтоб рассмотреть детали, света было маловато, но в одном не сомневался Петр Петрович: хозяйка стояла перед ним голая. И влажная. Это Петр Петрович выяснил,  когда прикоснулся к ней. И даже не сам прикоснулся – сам бы не посмел, - а хозяйка взяла его руку и прижала к полной своей груди. Ничего себе, подумал Петр Петрович.
   - А ты думал, - усмехнулась хозяйка. – Я ж к твоему приходу готовилась. – И обвила его шею руками.
   И они возлегли
   - Ну что, лучше я твоей Насти? – спрашивала хозяйка
  - Лучше, - отвечал, задыхаясь Петр Петрович. – Много лучше.
    - А ты не торопись, ты распробуй,- ворковала хозяйка.
   Расплавленный металл в печке булькал и пенился, готовый вылиться наружу.
   - Хорошо-то как! – застонала хозяйка.  И как застонала, так и хлынул из раструба печи густой, дымящийся поток, на котором один зп другим возникали и лопались пузыри.
  И тогда вскочил Петр Петрович, подхватил прислоненный к печке металлический стержень (или то был не стержень, а чей – то позвоночник) и стал им мешать варево.
  - Наковальня есть?   
   - Все есть, - ответила хозяйка, махнув рукой в сторону двух тел, которые, стоя на коленях, вцепились друг в друга, как борцы, да так и застыли
   И Петр Петрович с азартом принялся за работу.
- Весь век мечтала, - вздохнула хозяйка,-  о таком вот заботливом, хозяйственном. Не думала, что еще раз встречу.
  - А раньше встречала?
   - Давно очень. И дочка у меня была. Жаль, по моим стопам пошла. Иди полежи рядом...
   - Металл стынет, - объяснил Петр Петрович, размахивая молотом.
   - А что ты мастеришь? Вроде пальма, - хозяйка встала и, как была неодетая, сама подошла сзади к Петру Петровичу и прижалась к нему грудью.
   - Коса нового поколения, - гордо сообщил Петр Петрович. – Одно лезвие бреет чисто, второе – еще чище, а третье и вовсе того ...
   И поскольку хозяйка продолжала к нему прижиматься, не выдержал, отложил молот, повернулся, приобнял ее и стал целовать, начав с груди и опускаясь все ниже, пока не обнаружил южнее живота, под легким покровом мелкой поросли, странную родинку, похожую на спираль. И она закружилась – завертелась, как пластинка на патефоне, только музыка не звучала.
- А музыка у меня внутри ,- сообщила хозяйка. – Хочешь послушать?..
   Они вновь возлегли, и теперь музыка зазвучала в нем, и была она незнакомая и  знакомая одновременно.
   Петр Петрович сильно нервничал. Не потому, что Настя, как всегда, опаздывала, он уже к этому привык. На него с некоторых пор вновь напала бессонница, и таблетки не помогали. Засыпал только под  утро, без всяких снов, и просыпался через пару часов вместе с будильником  и головной болью.
   ... По телевизору показывали военную хронику. На экране появилась карта Европы и Азии с красными точечками – места, где стреляют и бомбы падают. Карта была похожа на больного корью. Потом телеведущий рассказал об эпидемии новой болезни.
   Потом пришла Настя.
   Как обсуждение? – спросил Петр Петровмч.
   Настя ушла на кухню, не удостоив его ответом.
   Но к этому уже привык Петр Петрович. Он тяжело вздохнул, выключил телевизор и поплелся к  кровати, как на эшафот.Хлопнула дверь ванной:  Настя принимала душ. Петр Петрович проглотил две таблетки снотворного, разделся, лег на свое обычное место у стенки и стал смотреть в потолок. Побелить, что ли, думал он. А может, всю квартиру отремонтировать, к чертям собачьим?..
   Настя появилась в спальне в халате, с полотенцем на голове. Скинула халат и осталась в одних черных трусиках с тесемкой на заднице. Петру Петровичу всегда нравилась ее грудь, не слишком маленькая, но и не большая, стоячая, как две дыни «колхозницы». Настя сняла с головы полотенце и легла с краю. К аромату французских духов примешивался  легкий запах алкоголя. Петр Петрович повернулся на бок, лицом к жене, а  она сооиветственно на бок, спиной к нему. Он положил руку ей на плечо, и Настя не шевельнулась, демострируя то ли согласие, то ли полное равнодушие. В конце концов, она моя жена, отругал он себя за робость и скользнул рукой вниз, до самого Настиного бедра. Жена осталась неподвижной, будто спала глубоким сном. К тому же это поможет мне уснуть, дополнительно оправдывал себя Петр Петрович и повернул жену на спину. С трудом повернул. Глаза у нее были закрыты: может, и правда, спала. Петр Петрови перво – наперво прильнул губами к настиным «колхозницам», сначала к левой, затем к правой. Потом осторожно, дюйм за дюймом, как сапер, обезвреживающий мину, стал стаскивать с не трусики. Если она спала, то непременно отругала бы его за то, что он ее разбудил, а если не спала, то все равно отругала бы – за то, что не дал ей прикинуться спящей. Себя самого Петр Петрович разбудить не боялся ...
   Когда все закончилось и Петр Петрович откинулся на спину и задышал полной грудью, Настя наконец подала признаки жизни –снова повернулась на бок спиной к нему и тихо проговорила.
   - Беременная я.
   - Была у врача?
   - Была.
   - Сколько?
   - Около месяца, - ответила Настя.
   Петр Петрович стал вспоминать, было ли у них чего месяц назад. Не вспомнил. Уснул Петр Петрович.
   И неожиданно оказался там, где ему давно хотелось оказаться. В клочьях тумана, по еле заметной тропинке, с косой на плече, тяжело взбиралась в гору знакомая фигура в плаще и капюшоне.
   - Эй, - крикнул Петрович. И помахал рукой.
   Та не слышала – должно быть ,устала, - ссутулившись и опустив голову, продолжала себе взбираться. Петр Петрович сорвался с места и побежал, крича и размахивая руками. Но она даже головы не повернула.
   - Я  вернулся ! – приложив ладони рупором ко рту, кричал Петр Петрович.
   Хозяйка открыла черную дверь, внесла внутрь громоздкую косу и сама зашла. Петр Петрович не терял надежды, бежал, игнорируя тропинку, срезал путь, перепрыгивал через камни, кочки и чахлые кусты. Обиделась, думал,  за то, что меня долго не было.
   - Бессонница! -  кричал он на ходу. Не мог, понимаешь, уснуть!
   Дверь захлопнулась прямо перед носом.
   Петр Петрович постучал, вначале культурно, костяшками пальцев, затем сильнее, кулаками, а потом, разозлившись, стал изо всех сил битьт по двери ногами.
   Дверь не реагировала. Окончательно обессилев, Петр Петрович сполз на землю.
   - Знаю, что ты не мог уснуть,-внезапно сказали за дверью.
   Петр Петрович ушам не поверил.
   - Тогда почему не открываешь? Я соскучился.
   - Нельзя. Теперь я снова старуха.   
   - А когда можно?
   - Никогда.
   - То есть как? У тебя что, другой появися?
   - Меня еще не ревновали, - не без удовольствия констатировала старуха.
   - Я это ... люблю тебя, - выдавил из себя Петр Петрович.
     -Меня нельзя любить. Просто помни о бо мне.
   - И что же, мы никогда больше не встретимся?
   - Почему же, встретимся, обязательно встретимся. Только ты не торопись. Ступай. Береги ее.
  - Кого ее, Настю, что ли?...
   - Ступай, повторила старуха.
   - Не уйду! – упрямство овладело Петром Петровичем. – Останусь вот тут, под  дверью – и все! Ты ведь когда-нибудь сама  выйдешь.
   - Выйду и поцелую тебя. И будет очень плохо. Лучше уходи прямо сейчас.
   Петр Петрович продолжал возмущаться, задавать вопросы, но больше ни слова не проронила владелица косы.
   - Все вы хороши, - бормотал Петр Петрович, спускаясь по тропинке. – Предательницы! – Не удержался, подобрал камень, швырнул его в черную дверь. Подобрал другой, третий ... камни с грохотом ударялись о дверь и отлетали от нее. И только последний почему – то зазвенел.
  Петр Петрович открыл глаза, перелез через спящую Настю и хлопнул кулаком по шляпке будильника.

- Заходите, - пригласил доктор в белом колпаке.
   Петр Петрович с накинутым на плечи халатом вошел в операционную. Настя  лежала на столе, закинув ноги.
   - Роды были трудными,- сообщил доктор. -Но все обошлось.
   В качестве иллюстрации акушерка продемонстрировала новорожденного с крохотной погремушкой между ног. И, словно не рассчитывая на интеллект  папаши, громко заявила:
   - Мальчик!
   - Хорошо, кивнул Петр Петрович и, увернувшись от поданного ему малыша, увидел в дверях настиного директора с букетом  роз.Тот не решался войти. Петр Петрович махнул директору рукой: заходи, мол, чего стоишь, как не родной. Директор вошел мелкими шажками, в галстуке. Возложил розы Насте, как покойнице, на грудь, постоял рядом. И тут Настя вскричала нечеловеческим голосом.
   - Уберите! – приказал доктор.
   Цветы убрали, Настя продолжала кричать.
   Снова пришлось разводить ей ноги, и доктор заглянул ей туда, куда не всем позволено заглядвать.
   - Еще один, - сообщил он
   - Неужто двойня? – всплеснула руками акушерка.
   - Тужься! – велел Насте доктор. И надавил рукой ей на живот.
   - Не могу-у-у!
   - Тужься, мать твою!
   Настя побелела и часто задышала. Доктор полез руками ей внутрь. Настя перестала дышать.
   - Этот, как его, наркоз, адреналин! – скомандовал доктор.
   Насте надели на нос респиратор, сделали укол. Доктор между тем что-то из нее вытаскивал.
   Вытащил. И передал акушерке. Мокрое, сморщенное существо зашевелилось, запищало. Доктор торопливо стащил с рук резиновые перчатки, подскочил к изголовью стола, открыл Настино веко. Затем стал надавливать ей на грудь.
   Акушерка тем временем показала существо Петру Петровичу. Между ног новорожденного вместо погремушки оказалась пухленькая прорезь, похожая на копилку для мелких монет. И вновь не доверяя умственным способностям папаши, акушерка громко сообщила:
   - Девочка.
   Петр Петрович долго не мог овести взгляд от крохотного животика, на котором обозначилась еле заметная родинка, похожая на спираль. Акушерка завернула создание в простыню, и на этот раз Петр Петрович подставил руки.
   - А мать мы потеряли, - подавленно сообщил доктор.
   Настин директор возложил цветы обратно и смахнул слезу. Петр Петрович покачал новорожденную на руках и сказал ей «агу». Девочка улыбнулась и заговорщицки подмигнула ему.
                ХХХХХХХ

      « Ложечка в стакане чая позвякивала, раскручивая спираль»

    Большой Заяцкий Лабиринт
   Большой Заяцкий Остров, часть Соловецкого архипелага на севере России, хранит неразгаданные тайны, пришедшие из древности. Эти места были населены людьми в 3000 годах до нашей эры.
   Об особенностях культуры жителей острова того времени информации на данный момент крайне мало. От них остались кости, признаки петрографической письменности, а также таинственные каменные лабиринты.
   Всего найдено 35 подобных объектов,  из которых 13 или 14 расположено на острове. Имеет форму  двойной спирали. Построены они из двух рядов валунов, покрытых густой растительностью. Для чего использовались эти конструкции – неизвестно, но некоторые археологи  считают, что они представляют собой границу между миром людей и подземным миром и были призваны помочь умершим  перейти из одного в другой......
 «Ложечка в стакане чая позвякивала, раскручивая спираль»
   Однажды во сне мне пригрезился мальчик лет 5 – 7. Он пришел в мое сновидение еще раз. И тогда в своих медитациях я стал вызывать образ ребенка, заряжая его биоэнергией по уже ранее описанной мной методе.
   Ребенок стал  являться в моих сновидениях постоянно. Мы научились обмениваться с ним мыслями . Он очень скучал, вспоминал свою семью. Не настаивая  на воспоминаниях о своей семье мне пришлось познакомить ребенка с другим моим астральным коллегой – девушкой, вышедшей на меня благодаря своему страстному желанию справедливости.
   Девушка рассказала мне ... Во время Второй мировой войны она оказалась в застенках гестапо. Пытки ... Ее несколько раз закапывали в землю, имитируя ее погребение ... и все же закопали.
   Мне надо было что- то решать, откликнуться на немую мольбу девушки. В церкви молился за эту девочку, поставил свечу. С  моей точки зрения – это было приобщение к христианскому миру.
   Ее образ, усиленный моим энергетическим дыханием (метода) приобрел достаточное осознание себя и самостоятельное проявление в астрале. Именно ей и выпала роль заботы и воспитания малыша.
   Еще в этот  своеобразный  коллектив влились два человека  ( астральный вариант).
   ...Война. Госпиталь в Ленинграде.  Два молодых солдата, шедших на поправку, решили уйти в самоловку навестить своих близких, живших в ближайшем пригороде. Знали ли они,что самоволка в эти суровые времена приравнивалась к дезертирству,  а  это смерть без суда и следствия...
   Их расстреляли под Приютином и сбросили в овраг.
   Приютино – знаменитая усадьба Олениных. Здесь длительное время живал Крылов, гостил Пушкин и многие другие известные люди прошлых времен. А.С.Пушкин был увлечен дочерью Олениных.
   Здесь у огромного дуба ему пригрезилась «златая цепь» и тот самый сказочный мурлыкающий песню,  прогуливаясь направо, и говорящий сказку, направляясь налево,  Кот.
  Мы с друзьями восстанавливали усадьбу, которая за долгие годы была фундаментально разрушена.
   Каждое утро перед началом работ, а мне приходилось приходить сюда значительно раньше других, медитировал. И вот, перед моим внутренним взором стали появляться двое мужчин зрелого возраста, в обветшалой форме времен Отечественной войны. Они пытались мне что – то сказать. Один энергично жестикулировал, другой, несколько отвлеченно «говорил» своему товарищу – « он не поймет».
   Как - то утром  я рассказал своим коллегам об этих «встречах». Во время моего рассказа  здесь присутсвовал и отец  директора музея «Усадьба Приютино». В годы войны он служил в этих местах.
   Он внимательно слушал меня и в конце моего рассказа предложил всем пройтись – недалеко.
   Мы прошли по приютинскому парку  к  большому  роскошному по красоте пруду.
На  дальнем его берегу мы остановились на плотине, через которую вода из пруда сбрасывалась в глубокий овраг. – «Вот и солдат-мальчишек расстреляли здесь как дезертиров  и сбросили в этот овраг ...»
   Так же как и с девушкой, замученной гестапо, в церкви молился за них, поставил свечи, веря – они войдут в христианскую энергетическую структуру.
   Шло время. Перестройка. Мы с  супругой всю ночь ждали гостя из Москвы. Наш друг так и не приехал. Собкор Комсомолки ехал к нам в Ленинград и вез с собой материалы по «атомной мафии» собранные им, но не доехал – его вытолкнули из поезда.
   Таким образом собрался своеобразный коллектив представителей мира физического и астрального.
В своих медитациях нам с женой необходимо было несколько подпитывать наших друзей, чтобы они могли в наших снах или медитациях  свободно общаться с нами. Совместный поиск «технологических методик», которые в определенных условиях  (развитие человеческого общества, например – фашизм) с большой долей  вероятности отрицательно влияющих на земную жизнь, начался.
   Как-то, вернувшиеся из отпуска  близкие знакомые привезли камешки, точнее обломки,  найденные на  археологических раскопках древнего греческого города в Анапе.
Они попросили меня «посмотреть», что это?
    Взяв в руку осколочки, вошел в «медитативное» состояние... Нахожусь в древнегреческом городе,  в теле мальчика служки. Разношу по «столикам», весьма мощным, за которыми сидят могучие бородатые мужчины, вино, нежного золотистого цвета. Голос во мне информирует – «веди себя спокойно, не проявляй себя». Вот подхожу к солидному по размерам сосуду с вином (амфора). Материал, из которого изготовлена амфора , тот же, что и у меня в ладони.
   Этот эпизод из моей медитативной практики всплыл в памяти,  когда у меня в руках оказалась газета, с фотографией кометы Чурюмова – Герасименко, на поверхость которой произошло «прикомечивание» «Филы». Важно то, что «Розетта» (аппарат) нашла на поверхности этой кометы органические молекулы и другие ключевые соединения для построения жизни ...
  «Ложечка в стакане с чаем, позвякивая, раскручивала спираль»
А вот отсюда можно перейти к фэнтэзи. И  если в посылке медитативной информации о Древней Греции  кусочком амфоры, как осколке разбитого голографического зеркала отразился весь образ, так и осколок ( комета) может полностью отразить жизнь и драму (мое мнение) небесного тела или планеты, где кипела жизнь, жизнь «разумная», перекосы в которой и привели к драме планеты.
   Медитируя в разных вариантах обозначенную нашей группой тему  - Основные причины, приведшие к гибели ( самоубийству)   населения  этой планеты  -   делаю некоторые выводы.
   Из сцен, эпизодов, собранных нами,  обрисовалась картина дороги, с которой эти люди (а это были именно люди) не смогли или не захотели свернуть и одним из главных направлений на этой дороге обозначено бесконечное совершенствование оружия – ядерное и пр.  И наконец они получили симбиоз  ядерного оружия с энергетикой их планеты: магма, большие вулканы, землятресения и  т.д. Мораль, как сдерживающий фактор, растворилась в ненависти людей одних государств, взглядов против других. И «красная кнопка» была нажата. А до этого была еще одна ступенька.
   Так не любить жизнь? Обладали ли эти существа душой и можно ли разделить собственно биологического человека от его души? Можно. Такую возможность дает управляемый лабиринт – спираль.
   По всей планете создавались такие лабиринты, замаскированные, например, под пещеры, подземные коммуникации . Эти лабиринты излучали энергию, втягивающую в них тонкие энергии людей, астралы, души,  растворяя их, оставляя на «земле» биологические зомби. Управлять ими было несложно, но управляющие кланы не смогли примириться между собой и теперь. Результат – комета Чурюмова – Герасименко.
     «Ложечка в стакане чая, позвякивая, раскручивала спираль»
   История наблюдения за «созреванием» йеллоустонского вулкана и «задумки» возможного ускорения этого процесса ... напоминают образ на фото кометы Чурюмова – Герасименко.
   Более детально – «Йеллоустоунский супервулкан, как гарантия безопасности России и мира на планете»....?
   В последние годы в средствах СМИ активно муссируется тема вероятности Третьей мировой войны. Все это приводит к нарастанию волны истерии в обществе.
   Но если серьезно, то странность заключается в том, что почему –то никто не удосужился задуматься над реальностью подобных заявлений.
   Ни для кого не секрет – экономика США находится в ужасном состоянии – внешний долг приближается к отметке 18 триллионов долларов. «Правда,  вопрос долгов (внешних) США научились решать, развязывая конфликты на территориях других государств.  Вспомним историю:  первая и вторая мировые войны, а также перечень локальных вооруженных конфликтов. При этом Америка остается вне конфликта и остается в роли «миротворца».
Каковы же перспективы подобного сценария в двадцать первом веке? В настоящее время существуют лишь два государства, имеющих потенциал для ведения полномасштабных военных действий – это Россия и США.
   Сложилось, так считают многие специалисты, следующее соотношение сил: Россия обладает 528 носителями стратегического ядерного оружия, на которых развернуто 1643 боеголовки. К тому же в России стратегические ядерные силы гораздо более высокотехнологичные, чем у США,  и это обеспечивает паритет по боеголовкам.
   Что касается самой вероятности ядерного конфликта, то перспективы у  него нет.
   Для того, чтобы США одержало победу в ядерном противостоянии,  им придется нанести результативные удары по нескольким сотням целей на территории РФ.  России же,  в свою очередь,  одного  результативного удара по одной цели - не идут ни в какое сравнение:
 достаточно нанести один удар хотя бы пары десятков ракет...  и существование континента Северная Америка уйдет в прошлое.
   Йеллоустоунская кальдера – это бомба замедленного действия.
   Недавно была опубликована уточняющая информация относительно объема вулканических масс, готовых вырваться из недр земли.  Так, общая протяженность кальдеры вулкана, заполненной магмой, составляет 90 км, ширина – 30 км., глубина от 2 до 15 км.
   Чтобы Йеллоустоунская кальдера  проснулась,  достаточно землятресения магнитудой 6 баллов.
   При ядерном взрыве мощностью лишь одна мегатонна – обеспечивается землетрясение магнитудой 7,2 балла ...
   Очевидно, что при сложившихся обстоятельствах эскалация ситуации в мире и доведение ее до АБСУРДА – открытого противостояния с применением ядерного оружия не выгодно ни одной из сторон.
   Это информация обеспечена Вячеславом Громовым, военным аналитиком.

                Е. Дмитриевский