Марчук сунул пару рублей таксисту и вышел из машины, подал руку Марине. Парк был пуст и едва освещен лунным светом. Они молча пошли по аллее к реке, иногда ненадолго останавливаясь, и припадая друг к другу губами. Марина сняла босоножки и неожиданно стала на голову ниже Иосифа. Показалась река и неширокий мост.
Марина потянула его на мостик, на котором снова остановились для поцелуя. Не размыкая губ, Иосиф ласкал грудь девушки и не мог остановиться. Он уже задыхался от желания, когда Марина высвободилась и повела его дальше.
Перейдя мост, они свернули налево, и вернулись к воде. Вокруг росли какие-то деревья. «Плакучие ивы, - подумал Иосиф. - Похоже на остров».
Марина повернулась к нему лицом и полностью расстегнула платье. Иосиф встал на колени, притянул девушку к себе, затем запустил руки за ее спину и нашел застежку. Обнаженная грудь была на уровне его губ.
Марина высвободилась из его объятий, бросила платье на песок, и… неожиданно для разгоряченного Иосифа зашла в воду. Медленно поплыла от берега, держа голову над водой.
Марчук перевел дыхание и опустился на песок.
«А надо ли оно мне? Кто она вообще такая? Так сломать пух – это надо уметь. Алик что-то говорил о том, что обе девушки разводные. И когда она успела, если только что институт закончила? А если замужем была, может, и ребёнок есть. И почему домой к ней нельзя? Отец, сказала, был моряк. Был. А сейчас что»?
Вопросы, которые еще пять минут назад его нимало не беспокоили, вдруг показались Иосифу важными. Ещё не зайдя в воду, он полностью протрезвел.
«А почему бы и не выкупаться»? - в Одессе их компания частенько ходила в ресторан «Глечик» на берегу моря и в полночь все шли купаться. Но там было по-другому, вокруг минимум десяток людей. Марчук разделся, сунул часы и деньги в туфли и нырнул в воду. Не так и темно было. Лунный свет позволил увидеть плавно двигающуюся против течения Марину.
«Марина – морская» - вспомнил он, и поднырнул под нее, подняв девушку на руки. В воде она ничего не весила. Обнаженные груди, уже узнавшие вкус поцелуев Иосифа, так и просились ему в рот. Иосиф прижал Марину к груди, вынес ее на берег и опустил на расстеленную рубашку. Вода была теплая и холода не чувствовалось.
Марчук начал слизывать воду с тела девушки и сушить его своим дыханием. Потом долго, очень долго целовал его, сдерживая свое нетерпение.
- Ну не мучай меня, я уже не могу, - Марина давно держала ноги раздвинутыми и согнутыми в коленях, подаваясь навстречу поцелуям.
Марчук удовлетворенно улыбнулся - так то лучше. Уговаривать женщин он не любил и не умел. Последний раз он прошелся губами по бедрам и поднялся наверх, к ждущим его губам.
- Маринка, еще выкупаемся? - они немного поплескались у берега и стали одеваться. Иосиф одел часы, похлопал себя по карманам, достал сигареты, закурил.
- Марин, будешь?
- Прикури мне, я сейчас.
Марчук отыскал средних размеров пенек и сел на него, с наслаждением затягиваясь дымом.
- Давай,– Марина пыхнула сигаретой. - Я вообще-то редко курю, но сейчас - с удовольствием. - Она села на теплый еще песок и прислонилась к бедру Иосифа.
- Откуда ты взялся, Одиссей? Как тебя хоть зовут?
- Откуда берутся все Одиссеи? С морей. У меня к тебе тоже много вопросов. Давай отложим их на потом, а?
- Ладно, когда увидимся? – они перешли мостик и двинулись к выходу из парка.
- В шесть часов вечера после войны, - пропел Иосиф, - ты на свиданье ко мне приходи. На площади Свердлова тебя я буду ждать, крыло от Ф-сто пятого под мышкою держать…
- Это что за народное творчество? Такого не слышала.
- Это из Вьетнама. Я на практику случайно на сухогруз попал, ходили в Хайфон. Там офицер один свои песни пел, заслушаешься. Я запомнил немного. Вот послушай: «Ты одна идешь, как во сне плывешь, в тополином пуху, как в снегу. Ну, а вечером, делать нечего, что сидеть одной, горевать в тоске, вспоминать о том, что и не было, старых писем стопу ворошить…»
- Ты любишь стихи?
- Увлекся как-то. Из-за девушки, не хотелось совсем уж дубом выглядеть в её глазах, а потом затянуло. Асадов, Рождественский, Евтушенко, Вознесенский, Окуджава. Они все в «Юности» печатались. Мой любимый журнал.
- А Высоцкий нравится?
- А кому он не нравится? Я таких не знаю. Высоцкого я больше всего знаю, потому, что музыка помогает. Нет, пожалуй, Окуджаву больше. Я все его песни наизусть знаю.
- И поешь?
- Только, когда вокруг никого нет. В море, например. У меня слуха абсолютно нет. А вот слушать бардов люблю. И Городницкого, и Визбора, и Матвееву, и Ножкина.
- Михаила Ножкина? Он разве сочиняет?
- Еще как. – «Нам нового начальника назначили, сказали, что честнее не найти».
- Разве это Ножкин? Я слышала у девчонок в общежитии, там у подружек магнитофон не выключается. А как фамилия вьетнамского парня, не знаешь?
- Валерий Куплевахский, если не ошибаюсь. Он там капитаном был или старлеем, приходил к нам на судно. Так что он москвич, а не «вьетнамский парень».
- Здорово! Так много интересного узнаешь в рейсе, правда?
- Конечно. Особенно на рыбаках. И как филе из скумбрии делать, и как спецразделку из пеламеды. Еще можно научиться мочалку вязать, и авоськи тоже.
- Научился?
- Нет, я не любитель этого. Я больше люблю полежать на спине с книгой в руках.
- И шел бы, как я, в филологи. У нас мальчишек совсем не было. Был бы у нас, как султан в гареме.
- Нет, я однолюб.
- Однолюб, это как? На всю жизнь одну?
- Однолюб, это человек, которому достаточно одной женщины. Своей. Чужие ему не нужны.
- А у тебя есть своя?
- Пока не было. Некогда было. Нет, неправда. Просто не встретилась.
- А какая она должна быть? Чтобы тебе понравиться на всю жизнь?
- Внешне, что ли? Не знаю, вот брюнеток я не люблю. А попадется одна, единственная, мне предназначенная, буду с брюнеткой жить. Внешность – это не главное.
- А что главное?
- Трудно сказать. Запах. Характер. Увлечения.
- А ты бы мог полюбить безрукую? Ну, чтобы неряха была, ничего делать не умела, но зато писаная красавица, и тебя бы любила.
- Так если бы она меня любила, не ленилась бы и готовить, и убирать. А неряху перевоспитать – это дело вообще безнадежное. Если мама вовремя не научила, свекровь не научит.
- А у тебя родители живы оба?
- Мариша, а ты знаешь, который час? Спать не пора?
- Не-а. Мне с тобой интересно. Я думала, механики другие. - Марина повернулась спиной вперёд, держа Иосифа за руку.
- Механики – разные. Так же, как капитаны и филологи. А где мы идем? Ты время позабыла, а я дорогу потерял. - Марчук притянул Марину к себе и поцеловал.
- Здесь уже такси должны попадаться. Остановим, завезём меня, потом поедешь на пароход. Ты вечером свободен?
- Нет, я на вахте. А завтра, ровно в восемнадцать жду тебя в скверике возле бюста Суворову. Я тут больше ничего не знаю.
- А я тебе все-все покажу! Это же мой город. Я в кружке краеведов занималась, что б ты знал!
- Ах ты моя умница!
Продолжение следует - http://www.proza.ru/2015/04/07/318