LI
Елизавета Федоровна, уже давно проживавшая в Марфо-Мариинской обители (после убийства мужа она уже не могла оставаться в миру), поняла, что единственным самым правильным решением будет открытие военного госпиталя при монастыре.
На примере своей сестры Императрица, вместе со своими старшими дочерями Ольгой и Татьяной, записались на ускоренные курсы сестер милосердия. После их окончания все трое стали работать в организованном Александрой Федоровной госпитале в Царском селе, куда непрестанно доставлялись раненые.
Обеими сестрами были также организованы санитарные поезда, которые доставляли на фронт медикаменты и обмундирования для солдат.
Родная сестра Императора Николая Ольга Александровна и вовсе поехала в качестве обыкновенной санитарки на фронт. За ней последовали и другие женщины из числа родственников Государя. Некоторые на свои средства открывали госпиталя и закупали медикаменты, которые отправляли раненым на линию фронта.
Никто из тех, кто посвятил себя служению в санитарном деле, не афишировал себя, и раненые, иной раз, даже не подозревали о том, что за ними ухаживают члены царской семьи.
Несмотря на то, что русская армия перешла в довольно активное наступление в районе Восточной Пруссии, она была быстро остановлена противником, и вскоре была вынуждена начать отступать.
Ответственность в том, что Россия оказалась не готова к войне, принято возлагать на генерала Сухомлинова, занимавшего, в то время, пост военного министра. О нем отзывались весьма нелестно как многие генералы, так и другие министры, обвиняя его в сговоре, и в сомнительных сделках с одной из австрийских фирм.
Ближе к середине августа Великий князь Николай Николаевич обратился к польскому народу с призывом объединиться с Россией для борьбы с общим врагом – Германией и Австрией. Инициатива этого обращения исходила от самого Императора Николая.
В середине месяца русские войска вновь начали наступление. На Пруссию двинулись две русские армии Северо-Западного фронта, одна армия с юга, и одна с востока.
Но именно тогда-то и произошла так называемая «самсоновская катастрофа». Незадолго перед трагедией армия генерала Ренненкампфа неожиданно приостановила свое преследование отступающей немецкой армии. Генерал сослался на усталость солдат. Это дало немцам сделать передышку.
Армия генерала Самсонова, опасаясь упустить противника, решила перекрыть немецким войскам путь и не допустить их к берегам Вислы. В результате этого маневра она растянулась цепочкой, потеряв свою боеспособность. Постепенно армия отдалялась все дальше и дальше от армии генерала Ренненкампфа, которая продолжала неподвижно стоять на месте, не предпринимая никаких действий.
Немецкая армия воспользовалась расползанием армии Самсонова и, сосредоточив свои силы, перешла в атаку, быстро взяв в кольцо русскую армию. После двухдневных боев армия Самсонова была полностью уничтожена. Сам же генерал, не в силах вынести этого позора, и опасаясь пленения, застрелился.
Все это время армия Ренненкампфа даже не пыталась прийти на помощь попавшим в окружение. Поступи она иначе, события на фронте развивались бы совсем иным путем. Но произошло то, что произошло. Самсоновская трагедия вошла в историю также под названием «Битва при Сольдау».
Для армии Ренненкампфа такое предательство не прошло даром. Вскоре пришлось поспешно отступать и ей. Отступая, она оставила после себя более ста орудий.
Несколько дней спустя русские войска вновь предприняли попытку наступления. Для успеха операции необходимо было сближение армий. Это сближение пытался сорвать генерал Рузский, командовавший армиями Юго-Западного фронта. Однако Великий Князь Николай Николаевич в категоричной форме отдал приказ о немедленном продолжении наступления. В результате чего русским армиям удалось захватить Львов и Галич, заставив при этом отступить более сорока австрийских дивизий. Многие из вражеских солдат сдались в плен.
Воевать русским войскам приходилось в крайне тяжелых условиях. Начались затяжные дожди, превратившие дороги в болота. Железнодорожные пути были разрушены и, в конце концов, у берегов Вислы наступление русской армии вновь прекратилось. Начались перебои в поставках продовольствия.
Большой моральной поддержкой для русских солдат оказалось присутствие на фронте священников, многие из которых героически погибли во время боев, а кое-кто умер и от тифа, свирепствовавшего на линии фронта.
Но самую большую моральную поддержку оказал приезд в ставку самого Императора Николая II, который лично объезжал ряды войск, обращаясь к солдатам с поддерживающей речью. Его присутствие, и его слова сыграли весьма значительную роль в поднятии боевого духа.
В конце 1914 года стало ясно, что война грозит стать затяжной. Это дало дополнительный повод революционным силам для разжигания в стране недовольства. И, естественно, в затягивании войны обвиняли, конечно же, Государя Николая II. Его делали главным виновником всех поражений на фронте, в том числе и «самсоновской катастрофы».
Революционно-настроенная интеллигенция стала распространять слухи о том, что необходимо любыми средствами заключить мир с противником.
Особенно старался в этом граф Витте, который, к тому времени, уже давно превратился в злейшего врага Императора, и стремился к тому, чтобы свергнуть его всеми возможными способами.
Николай, разумеется, и сам хотел заключения мира. Он прекрасно понимал, что затягивание в войне идет против его интересов, и резко подрывает его царский авторитет, как среди солдат, так и среди простого населения. Но как это сделать без ущерба для России? Государь считал, что если и должно состояться заключение мира, то его условия должна диктовать Россия.
А внутри страны вовсю зрела ненависть к немцам. Этим не преминули воспользоваться и революционные силы, которые стали направлять эту ненависть на Императрицу Александру Федоровну и ее сестру Елизавету. Их обеих, как немок, обвиняли в сочувствии Германии. Усилились и нападки на Григория Распутина.
В начале 1915 года русские войска снова начали продвигаться вперед. Был взят Перемышль, а в плену у русской армии оказалось больше ста тысяч австрийских солдат и около тысячи орудий.
В рядах русской армии началось ликование. Многим уже казалось, что полная победа теперь не за горами, и уж, во всяком случае, больше никаких отступлений не будет. Увы, это оказалось всего лишь иллюзией. Русская армия, совершив свой последний рывок, исчерпала свои силы. Ей не хватало примерно полутора миллиона винтовок, а их производство составляло всего лишь семьсот тысяч в год. Кроме того, сказался большой недостаток снарядов для пушек всех калибров.
Морис Палеолог, представитель союзной России Франции, обеспокоенный нехваткой орудий и боеприпасов, обратился к Сухомлинову, который успокоительно заявил, что ситуация полностью под его контролем, и что положение на фронте непременно скоро выправится в пользу русской армии.
Тем временем началась новая волна слухов и сплетен. Революционеры попытались стравить между собой Императора и Великого князя Николая Николаевич, распуская клевету о том, что, якобы, Николай Николаевич хочет, благодаря своей популярности среди войск, занять царский трон.
Государь, будучи человеком недоверчивым, не поддался на эту провокацию. Вместо этого он самолично посетил Галицию, чтобы своим присутствием поднять боевой дух в солдатах. Его отговаривали от этой опасной поездки очень многие, в том числе и сама Императрица, которая ужасно боялась, что ее мужа может убить шальная пуля. В ответ на это Николай напомнил ей о пророчестве Серафима Саровского и, в который раз уже, произнес фразу о том, что до восемнадцатого года он ничего не боится. На передовой, говорил он, моей жизни ничто не угрожает.
И действительно, Император смело шел на передовую, находился в самых горячих точках, где бои шли ожесточеннее всего, и ни разу он не был задет ни одной пулей. Это вдохновляло солдат, придавало им моральных и физических сил.
Несмотря на поддержку Государя, и на все его призывы и пламенные речи, положение на фронте становилось все более угрожающим для русских войск. Армии оказались растянутыми вдоль фронта, и имели множество уязвимых мест. Никакая бодрость духа не могла заменить сложившуюся нехватку орудия и боеприпасов. Кроме того, многие генералы и командующие совершали непростительные ошибки и просчеты, которые часто приводили к трагедиям. Весной пятнадцатого года начались продолжительные бои при Карпатах, в которых русские войска понесли огромные потери.
Германия быстро поняла, каким огромным перевесом, по отношению к России, она обладает. Началось поспешное наступление – Германия не хотела упускать своего шанса. В конце апреля она установила мощную артиллерию между Вислой и Бескидами. Перевес в орудиях был настолько велик, что русские войска не имели никаких шансов противостоять против Германии. 19 апреля более тысячи орудий, расположенных на протяжении восьмидесяти километров, открыли непрерывный огонь по русским позициям. Обстрел был настолько яростным, что все укрепления, все окопы и крепости, были буквально сравнены с землей. В прессе сообщалось, что немцы за несколько часов выпустили 700 тысяч снарядов, больше, чем российская промышленность способна произвести за год. Соответствовала ли названная цифра реальной, или же была завышена, неизвестно. Только каждое орудие русской артиллерии смогло выпустить в ответ по неприятелю не более десяти выстрелов в сутки. Это красноречиво говорило о том, в каком бедственном положении находилась русская армия.
Когда началось наступление немецкой армии, остатки русских войск уже не могли противостоять ей. Снова Львов и Перемышль перешли в руки немцев. Генерал Лавр Корнилов, вместе с остатками своей дивизии попал в плен, сумев, однако, бежать из него.
Известие о такой резкой перемене на фронте было настоящим ударом для русского народа, уже уверившего в скорую победу, и вдохновленного недавними победами.
Неудачами тут же воспользовались революционеры, не замедлившие распустить слух о том, что кругом царит измена, и что боеприпасы умышленно не поставляются на фронт.
В Москве начались погромы. Провокаторы распространяли лживые сплетни, обвиняя во всем Императрицу и Распутина, якобы, влиявших на Императора. Общий ущерб от погромов, продолжавшихся в течение трех дней, составил 40 миллионов рублей.
За это короткое время Государь постарел еще больше. Волосы его поредели, и в них появилась седина, чего раньше не было. Тяжелое положение на фронте, и бунты в тылу, сказались на его физическом здоровье и сильно подействовали на него морально.
Снова произошла смена кабинета министров. Были переназначены новый обер-прокурор Святейшего Синода, министр внутренних дел, и министр юстиции. Во время своего очередного пребывания в ставке Государь созвал созыв министров в новом составе.