Стоял безветренный солнечный ноябрьский день. Губернатор Н-кой области Геннадий Васильевич Корольков, мужчина лет сорока, приятной внешности и солидной наружности, сидел у себя в кабинете, с головой погруженный в работу. В кабинете благодаря экзотическим растениям и аквариуму с золотыми рыбками создавался благоприятный для работы микроклимат. Геннадий Васильевич недавно избрался на этот пост, одержав нелегкую победу на выборах. Прежний губернатор оставил ему область в запущенном состоянии, поэтому было, над чем задуматься, с чего начинать исправления. Перед глазами лежали его предвыборные обещания перед избирателями, которые он собирался выполнить во что бы то ни стало. А надо отметить, что человек он был деловой и из тех порядочных людей, для которых совесть была не пустым звуком. Все свои предвыборные обещания он собирался не только выполнить, но и перевыполнить. Сейчас он сидел над докладом, который готовил к предстоящему заседанию Думы.
Его раздумья прервал стук в дверь, и тотчас вошла его секретарша Нина Павловна, миловидная женщина тридцати четырех лет. В движениях ее и интонациях речи не было и тени кокетства, как это позволяют себе некоторые особы ее профессии. Особенностью её являлись старательность, исполнительность и пунктуальность, за что высоко ценилась своим начальством.
- Извините, Геннадий Васильевич! К вам просится на аудиенцию необычный посетитель, – извиняющимся голосом, что пришлось нарушить ход мыслей у важного чиновника, сообщила она.
- Кто? – он поднял на нее глаза.
- Батюшка Покровской церкви отец Николай. Сказать, что вы сильно заняты? — понимая его настроение, участливо спросила она.
- Да неудобно как-то отказывать духовному лицу, хотя мог бы записаться на прием, как все прочие люди, – поморщившись, проговорил губернатор и тоскливо посмотрел в окно. Затем, вздохнув, промолвил: - Ладно, просите. Только предупредите его, чтобы был краток в своем визите.
Секретарша скрылась за дверью, и в следующую минуту степенно вошел поп. Это был среднего роста и возраста мужчина, худощав, в черной рясе и с золоченым крестом на шее. Лицо его, покрытое небольшой черной с проседью бородой и усами, выражало умиротворенность и глубокомыслие, а карие глаза излучали ум и доброту. Все это успел заметить хозяин кабинета.
- Мир вам, господин губернатор, - поздоровался вошедший, перекрестился и склонил голову в поклоне.
- И вам мир, - невольно поднялся с места Корольков и указал духовному лицу на стул. – Пожалуйста, присаживайтесь. Какое дело привело вас ко мне, батюшка?
Святой отец степенно сел, взглянул без тени робости на важного чиновника и заговорил:
- Спасибо, сын мой, что приняли меня без записи, так уж получилось, извините.
- Хорошо-хорошо! Вы ведь не простой посетитель, - ответил глава области с легкой усмешкой.
- Да, правда ваша, и просьба-то моя будет не простой, – отец Николай смущенно прокашлялся в кулак. - Дело в том, что меня, как, вероятно, и многих честных людей, волнует обилие в нашей стране и, в частности, нашем городе нищих и бездомных бродяг. А ведь это позор для такой страны, как Россия.
- Гм, да, что есть, то есть, - Корольков откинулся на спинку кожаного кресла и сощурил глаза. «Интересно, куда гнет этот святоша? - хотел угадать он причину визита попа, - может, на устройство благотворительных обедов?»
- А ведь эти люди не виноваты, что оказались заложниками новых реформ и экспериментов. Им надо как-то помочь вновь обрести человеческое достоинство и жить по-человечески, – не спешил выкладывать все и «тянул резину» отец Николай.
- И что же я могу сделать? Они были во все времена, даже при Советах. Эти люди избрали себе такой образ жизни, чтобы не работать, и их это очень даже устраивает, — старался проявить терпение губернатор и подавить растущее раздражение, мол, открыл батюшка Америку.
- Так, да не совсем так. Заостряю ваше внимание на том, что они стали заложниками новых антинародных реформ. Бог тому судья, кто так не по-человечески поступил со своим народом. Кому-то удалось остаться на плаву и даже разбогатеть, и не секрет, что это за счет тех, кто пошел на дно.
- Согласен и с этим, но я-то чем могу им помочь? Моей зарплаты на всех не хватит.
- Дело не в вашей зарплате, хотя она немаленькая, я думаю, – делая вид, что не замечает иронии чиновника, продолжал священник. В Писании говорится, что сильные должны сносить немощи бессильных. А это значит, мы не вправе проходить мимо страдающего, но должны, подобно нашему милосердному Господу, понести на себе его бремя. Если мы духовно и материально сильны, то будем и кротки, и не будем ничем огорчать тех, кто слабее нас. Никогда не будем забывать о том, что получили от Господа по его благодати, но в своем мнимом «величии» забываем Господа, от которого получили все эти блага.
- Мне не все ясно в вашей многословной и витиеватой речи, но понимаю, куда вы клоните. Вы нас упрекаете в том, что мы богаты, а ничем не помогаем бедным? Что же, кроме упреков, вы сами можете предложить? – губернатор даже обрадовался моменту, когда сам смог поддеть святого отца. Услышав это, отец Николай встал, осенил губернатора крестом и произнес:
- Да благословит вас Господь! Церковь не упрекает, а молится и взывает к милосердию и состраданию, сын мой, а также выполнению своих человеческих обязанностей. Вы, когда стремились заполучить большинство голосов среди избирателей, не скупились на обещания? Так вот подумайте и решите, что можно сделать для этих обездоленных, отверженных людей? Если люди пекутся даже о бездомных кошках и собаках, то не в первую ли очередь надо подумать о бездомных людях? У вас большой управленческий аппарат, вот и займитесь этим на досуге. Бог вам в помощь! Спасибо, что выслушали, потратили на меня свое драгоценное время. Да благословит вас Господь! – и направился к выходу.
- До свидания, святой отец! Мы обязательно подумаем над этим вопросом, - проводив отца Николая до двери, Корольков вернулся на место и посмотрел на часы.
- Целую четверть часа отнял у меня этот поп-толоконный лоб! - с досадой подумал он, вновь взявшись за свой доклад.
Продумывая тезисы к докладу, Геннадий Васильевич то и дело возвращался в мыслях к беседе с батюшкой и даже сердился на себя. «И что мне сдался этот поп со своей заботой о нищих? Мало мне других забот? Построить несколько школ в разных городах, отремонтировать сотни километров дорог - вот, что требуют избиратели! Кроме этого, надо заключить договоры с губернаторами соседних областей о сотрудничестве в сфере лесозаготовки и с иностранными фирмами насчет инвестиций, и другие не менее важные задачи решать надо, а он мне тут про нищих толкует...
Тьфу, зараза! Ничего в голову не лезет. Не могу сосредоточиться на том, о чем хотел говорить в Думе. Выпить кофе, что ли, отдохнуть немного, расслабиться?» - он нажал на кнопку вызова и попросил Нину Павловну принести некрепкого кофе с одной ложкой сахара.
Через минуту секретарша принесла ему дымящийся напиток, и, поблагодарив ее, губернатор принялся не торопясь пить. Тут зазвонил телефон, и голос секретарши возвестил его о приходе к нему заместителя. Получив добро, в кабинет зашел Роман Ильич Толстов, правая рука Королькова. Он был среднего роста, поджарый, с залысинами у лба. Они в студенческие годы учились в одном индустриальном институте, только Толстов поступил в институт двумя годами позже, но жили они в одной комнате общежития, где и сдружились.
Губернатор попросил по селектору кофе и для заместителя.
- Чем занимаетесь, Геннадий Васильевич? - расположившись в кресле напротив, поинтересовался Роман Ильич, называя на работе друга на вы. — Доклад готовите? Может, помощь нужна?
- Да, угадал. Вот, набросал кое-что. Ну-ка, глянь-ка: ничего не упустил? – губернатор дал ему просмотреть свои тезисы в черновом варианте.
Тот взял листки и медленно повел взглядом по строчкам, разбираясь, где правильно, а где зачеркнуто, кивая при этом головой, и, просмотрев до конца, сказал:
- По-моему, все изложено. Хотя не мешало бы упомянуть про кирпичный завод. Он оказался на грани банкротства. Надо съездить туда и проверить ситуацию.
- Дай сюда, допишу, пока не забыл, – Корольков, тут же сделав пометку, отложил листы в сторону и, собираясь озадачить своего помощника, поскреб в затылке и с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла:
- Ты знаешь, Роман Ильич, кто у меня сегодня был полчаса назад, как раз перед тобой?
- Откуда же? Нет, конечно, - заместитель отпил немного кофе.
- Поп! Отец Николай из Покровской церкви!
- По-оп? — удивленно протянул Толстов. — Что же ему надо было от тебя? Денег просил?
- Хуже, брат! Он захотел, чтобы в нашей области не стало нищих. Такого тут наговорил, ссылаясь на Библию! В такой меня тупик загнал, что я, к своему стыду, растерялся и пообещал принять меры, - губернатор невесело усмехнулся.
- Да ну его к лешему! Нашли, о чем голову ломать. Нищие всегда были, есть и будут, – отмахнулся Толстов и засмотрелся на золотых рыбок, спокойно и безмятежно плавающих в своей маленькой стихии.
- Ну не скажи! – возразил Корольков. - Во времена нашей юности их не было, по крайней мере, в таком жутком количестве. На пороге бедности были многодетные семьи, и те только, где родители страдали пьянством. Так им все помогали: от школы до профсоюзов. И безработицы не было никакой. Даже боролись с тунеядством. А сейчас нищенство самое натуральное.
- Вот церковь пусть ими и занимается, коли они такие сердобольные. Чужими руками решили жар загребать? Ух, и хитрые лисы, эти попы! Спасибо за кофе, Геннадий Васильевич! Мне пора - работа ждет, – Толстов допил свой кофе и платочком вытер губы, после чего, крякнув, собрался встать и уйти.
- Минуточку! Работа немного подождет, а ты посиди чуток и послушай меня, — остановил его Корольков. - Насчет церкви ты не прав, Роман. Если смотреть правде в глаза, то нищих и обездоленных мы расплодили, вернее, наша несовершенная система.
- Ну да? А я и не знал! – другу-помощнику очень не понравился утопический настрой главы области, сбитого с четко построенной колеи своей важной государственной работы каким-то попом, даже не епископом. – И что теперь – будем строить для них дома и устраивать бесплатное кормление? А они все равно, как просили, так и будут просить. Это же их любимая работа! Нищих целая масса, целый класс, можно сказать. Это неизбежность в нашем классовом обществе. И бороться с ними все равно, что с ветряными мельницами.
- Неужели ничего нельзя придумать для них чего-нибудь нового, необычного и действенного? – губернатор с хмурым видом побарабанил пальцами по полированной поверхности стола и с надеждой поглядел на своего первого заместителя. Он сам себе удивлялся, как эта мысль засела в нем и не дает успокоиться.
- Я привык смотреть на вещи реально, - ответил Толстов, - и вам советую не подражать Дон Кихоту.
- Сейчас мы отмахнемся от нищих, потом от стариков, потом от детских домов и будем заниматься сугубо своими интересами — так? - сыронизировал глава области и оценивающе посмотрел на заместителя, - а потом нам люди в спину плевать будут, митинги протеста устраивать! Ты этого хочешь? Не заставляй меня разочароваться в тебе, Рома!
- Я и не предлагаю совсем ничего не делать. Да ради Бога! Раз пообещали, то надо что-то сделать. Давайте подумаем, что можно сделать, не привлекая больших средств, чтобы, так сказать, и волки были сыты, и овцы целы.
Корольков задумался:
- Скорее, чтобы овцы были сыты, и волки целы. Сделаем так. Завтра пятница – совещание. Далее - выходные дни. К понедельнику вы должны будете подготовить мне проект мероприятий по ликвидации бездомных и нищих. Я тоже буду думать над этим, и вдвоем что-нибудь придумаем. Как говорят, одна голова – хорошо, а две - лучше, не так ли?
- Так, конечно, но когда же думать, если в понедельник уже нести надо? — с недоумением спросил Толстов.
- А два дня выходных для чего человеку даются – не для одного же пустого отдыха? Хватит времени отдохнуть и поработать головой. - хитро глянул на заместителя босс. - А теперь идите и работайте, Роман Ильич! Желаю удачи! - давая этим понять, что разговор закончен.
продолжение
http://proza.ru/2015/04/12/1484