Гость

Алексей Уставщиков
                Алексей Уставщиков               

               
Г О С Т Ь

Драма в одном действии, в двух картинах

Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е  Л И Ц А:

Савва.
Ганна.
Яков.
Сашок.
Витек.
Кузьмич.


Картина первая

Комната старого одноэтажного кирпичного дома. Слева - входная дверь. В центре - деревянный стол. Около него стоят два стула. Третий стул находится в глубине сцены рядом с печью, подле поленницы дров, там же - прочая утварь: бак, ковш, лопата... На сцене двое: С т а р и к  и  С т а р у х а. Оба стоят около стола, смотрят в "окно" (в зал).

     С т а р у х а. Смотри-ка, все сидит. Смотрит чего-то.
     С т а р и к. Ну и что ж?!
     С т а р у х а. Чего высматривает? Темно уж, а он все сиднем сидит. Непонятный
какой-то.
     С т а р и к. Понятное дело. На то он и человек.
     С т а р у х а. Завел, философ! Ходил?
     С т а р и к (отходит от окна, садится на стул около печи). Ходил.
     С т а р у х а. И чего?
     С т а р и к (раздраженно). Ничего!
     С т а р у х а. Третий день. Третий день. А все ходют, ходют, поползни. Все звезды
свои шестикрылые считают. Эк ведь, а! Нужно ли такие деньги выплачивать? Да и за
что?! - за звезды?! (Помолчав.) Ну да это их дела. Нам тут остается только одно помнить:
"Дают - бери, бьют - беги."
     С т а р и к. Мне тут, на днях, один зелененькую (с иронией) дал... Так что мне
теперь - тебе отдать?
     С т а р у х а. Ох, вывернешь ты меня из себя, ох вывернешь. (Поворачивается к
старику.) Сколь раз я говорила?! Коль работу делашь, бери деньги! Руки-то ж не
казённые! А все "не лезь", "чет-нечет", "да надо ли"! Крышка-то ящика ейного
задарма, думашь, всем достается? Думашь, смерть и погребальные дела бесплатные
ноне?! Нет, ты глянь на него! Нахохлился! Ну, сохня, сквалыга белесая... (Смотрит в
окно.) Че это с ним, а?

Старик подходит к старухе, оба смотрят в окно.

     С т а р и к. Пьяный, может?
     С т а р у х а. Как пьяный?! Все книжку листал, бормотал чего-то, а тут враз...
     С т а р и к. И не старый. Чегой-то он, а?
     С т а р у х а. Не спрашивай, а сходи да помоги человеку.
 
Старик идет к двери.
 
Погоди, на вот (дает топор) на всякий случай. (Старик уходит.) Ох, Господи,
бесконечно-то как! Ходют и ходют, прям, как заговорщики мы какие! (Кричит в окно.)
Савва, коль кинется, так тупым концом колоти, не острым!
 
С а в в а  возвращается, вносит на руках молодого  М у ж ч и н у. На правое плечо Саввы накинут плащ. Из кармана плаща торчит "корешок" небольшой книги. Вдруг, Савва пошатнулся, упал на колени, кое-как удержав незнакомца на своих руках.

Осторожно, язва ж у тебя, надорвешься ведь. Клади его. (Наклоняется к мужчине.)
Живой! И не пахнет. Может, неотложку тоды? Щас, я мигом! Ты сиди, на руках его боле
не таскай - и так не протухнет!

Старуха убегает, громко хлопнув дверью.

     С а в в а (прислушивается). Стонет никак? Ох, крепко ж его. (Наклоняется к
мужчине. ) Может, хочешь чего?! Я говорю...
     М у ж ч и н а. М-м-м... Там в жилетке... лекарство там...
     С а в в а. Да где в жилетке-то?! Нет никакой жилетки!
     М у ж ч и н а. Под рубахой... Там сердечное...
     С а в в а. На кой тебе под рубахой жилетку носить?! Ох, ну что ж вы за люди-то
такие! (Нашел лекарство.) Щас...  вода-то где? (С трудом встает, держась рукой за
свой живот, кое-как бежит к баку, черпает воду ковшом, возвращается, приподнимает
незнакомца.) На вот... (От волнения обливает его водой.) Да что ж такое! Старый я...
Ну? Чего? Легче, нет? Говори громче, тугой я на ухо! А?!
     М у ж ч и н а. Не...
     С а в в а. А?
     М у ж ч и н а. Нетр...
     С а в в а. А?
     М у ж ч и н а. Не тряси.
     С а в в а. Тьфу ты! А я уж того, твою мать, распрощался. (Плачет.) Господи, да
святится имя Твоё да святится имя Твоё...

Вбегает  с т а р у х а.               

     С т а р у х а (кричит). Нету! Нету! Последний телефон возле булочной доломали,
выродки! Чего ж теперь будет-то?
     С а в в а (старухе). Не ори.
     С т а р у х а. А?
     С а в в а. Не ори, дура! Легче ему.
     С т а р у х а (плюхнувшись на стул). Фу-у! Вот и не верь тяпереча в провидение
Божье! Третий день могилы-то роют! Тут тяпереча чего хошь жди! Ведь третий-то день
он все могет: кого спасат, а кого и красными соплями заставлят умываться! Третий день
никак, а он силы небесной ставленник! (Показывает на мужчину.) На страже птах
Божьих...
     С а в в а. Да не ори ты! Поди, вот-вот с того свету вернулся! (Мужчине.) Парень,
чего шепчешь-то? Ну, голуба? А?
     М у ж ч и н а. Плащ где?
     С т а р у х а. Плащ?! Чего мелет-то? Не брали мы!
     С а в в а. Здесь плащичек твой, здесь. (Старухе.) В плаще он был, снял, наверное. В
аккурат, возле ног валялся.
     М у ж ч и н а. Кни-га...
     С т а р у х а. Какая еще книга?
     С а в в а. Здесь она, здесь твоя книга. (Достает из кармана плаща книгу.)  Я как на
руки-то стал тебя брать, так ее и заприметил. На скамеечке лежала. Забрал я ее. Здесь
она, здесь...
     С т а р у х а. Очухался, кажись. Ну, Слава Тебе, Господи!
     М у ж ч и н а. Где я?
     С а в в а. Здесь, у нас... прям не знаю как и сказать...
     С т а р у х а. На кладбище! Тута ты, угу.
     С а в в а. Вот ведь: и смех и грех. (Старухе.) Тихо ты. (Мужчине.) В сторожке.
(Старухе.) Ну вот, опять разволновался!
     С т а р у х а. А чего?! Я не так сказала?!
     С а в в а (старухе). Тихо ты!
     С т а р у х а. Вот так кажный раз: "тихо!" и "биточки в дверях"!
     М у ж ч и н а. Спасибо. (Сидя на полу.) Фу-у... (Савве.) Отпускает. (Тихо.) У-у-у...
Голова кружится, все из-под ног скользит...
     С т а р у х а (смеется). Юморной, слышь, Савва! (Мужчине.) Тебе осталось только
на ноги встать!
     М у ж ч и н а (улыбаясь). Живой. Тихо-то как. И деревом пахнет.
     С т а р у х а (Савве). Сколько раз тебе говорить, коль гроб делашь, так на улице
оставляй. (Мужчине.) Вечно в сени вопрет и нюхай! (Савве.) Вишь, человеку мешает!
(Мужчине.) Прощеньица просим.
     М у ж ч и н а. Нет, что Вы. (Бодрясь.) Живой. (Встает.) Извините, что так
вышло. (Улыбаясь.) Нелепо как-то. (Поднимает с пола плащ, книгу, идет к двери.)
Извините... (Уходит.)
     С т а р у х а (констатируя). Интеллихент. (Кричит.) Эй, ты! Тьфу, Вы! Эй, парень! Юноша!! Мужчина!!! (Убегает.)
     С а в в а (сидя на полу, кричит ей вслед). Ганна, не дергай ты его! Сердечник он!

Появляются  Г а н н а  и  м у ж ч и н а.

     Г а н н а (Савве). Не дергай, не дергай. Не по-людски! Только Богу душу отдавал, а
 уже в бега! (Мужчине.) Посидим, мил человек?! Ну?! А ты не перечь мне, я постарше
тебя, поумней.
     М у ж ч и н а. Неловко как-то...
     Г а н н а. А на полу валяться ловко? О! то-то! (Собирает на стол.) Мне одного такого
достаточно. (Савве.) Вставай  с полу-то, чего рот раззявил?! Ха-ха, ангел с топором!

Савва поднимается с пола.

     С а в в а (зло). Сама дала! Э-э-эх... (Махнул рукой.)
     М у ж ч и н а. Уютно у вас, тихо.
     Г а н н а. Это сейчас тихо!  Хоть  третий  день  и  народ назойливый шныряет, но все
ж - тихо, об энто время, тихо. А раньше - у-у-у...
     С а в в а (Мужчине). Точно, её кореша теперь подальше в бубен бьют.
     Г а н н а. А чего?
     С а в в а. Ну кто ж на таком месте в козла бьется?! Да еще и с поллитрой?!
     Г а н н а. Не тронь! Святые они! Без кола, без двора! Где ж им еще, коль не здесь?!
     С а в в а (показывает на пол). Там!!! (Уходит.)
     Г а н н а (Мужчине). Не слушай ты его. Телок-телком, а правдолюбец. (Кричит в
сторону двери.) А правда, она, сам знашь, - монета: звону много, а толку - фук! Все
одно - две стороны.
     С а в в а (из-за двери). Да, две! Но...
     Г а н н а (смеясь). Ну вот и брось! Сам увидишь (передразнивает) правду я говорю,
аль нет?! Вот и увидим, при свидетеле увидим, где им быть!
     С а в в а (входит, бросает монету на пол). М-м-м-...
     Г а н н а (смеясь). Мычи, мычи... (Мужчине.) Вот правосудие наше!
     С а в в а. Да что ты понимаешь! В важных вопросах только случай судья!
     Г а н н а. Дурак! (Мужчине.) Молодой, двигай к столу, так умнее будет. (Ставит еду и посуду на стол.)
     М у ж ч и н а (аккуратно сложив плащ, подходит к столу, садится на стул,, плащ остается лежать у него на коленях). Значит, вы сторожа? Кладбище охраняете?
     Г а н н а. Охраняем, охраняем. (Савве.) Садись, поешь. Коль в больницу загремишь,
так с месяц домашнего не отхлебнешь.

Савва садится за стол.               

(Мужчине.) Тебя как звать-то? Чей ты? Откуда?
     С а в в а (раздраженно). Поесть дай человеку, а уж потом допрашивай!
     М у ж ч и н а. Яков... Моисеевич... Слуцкий. Здесь родился, вырос, ну а потом...
     Г а н н а. Потом?
     С а в в а. Суп с котом! Дай поесть человеку!
     Я к о в. Потом... конспирация, депортация, эмиграция... Не любят нас здесь.
 
Пауза.               

(Нелепо улыбаясь.) Не любили.
     Г а н н а. Еврей, что ль?!
     С а в в а (Ганне). Дошло, кажись.
     Г а н н а (не обращая внимания на Савву). Эк невидаль! Да у нас теперь не то что
евреев, кого хошь полно. А по-мне: что еврей, что хохол, что русский - все едино, разве
только носы да глаза отличные, да молятся одни звездам, другие - крестам, а так...
     С а в в а (Якову). Я извиняюсь, Яков... э...
     Я к о в. Моисеевич.
     С а в в а. Моисеевич... Вы тут по делам?
     Г а н н а (удивленно смотря на Савву). Ты чего?

Савва из-под стола показывает Ганне кулак.

     С а в в а. Может, предки Ваши тут почивают?
     Я к о в. Мать... покоилась.
     С а в в а. А теперь где? Перевезли?
     Я к о в (помолчав). Все перерыли. (Савве.) Старик, за что это им? Им, нам, вам?
Кладбище-то сто шагов в длину, сто в ширину.

Пауза.

Мне извещение прислали. Там сроки указаны... А здесь...   

Пауза.

О, Господи! Муторно как. Дождь капает, могилы разрыты... Приехал.
     С а в в а (помолчав). Да, парень. Так-то нынче.

Пауза.

Не переживай, слышь.
     Г а н н а. А могилу-то видел?
     Я к о в. Нет. Не смог. Месиво там.
     Г а н н а. Может, не копнули еще?
     Я к о в. Что?
     С а в в а. Она говорит, может целая могила-то.
     Г а н н а. Адресок-то какой?

Яков недоуменно смотрит на Ганну.               

Где лежит, говорю?
     Я к о в. Третья секция, семнадцатый номер...

Гром. Шум дождя.               

     Г а н н а. Ух, запруд! Клокочет небо! Как встарь себя ощчущчаю! Прям, как призраки
мы тут, владыки загробные! (Смеется.)
     С а в в а (Якову). А насчет могилы, права Ганна: посмотреть надо, может, цела еще.
     Г а н н а. Яша, ты ешь, ешь. А я мигом. Ведомости-то наши я у соседей сейчас держу.
Все ж документ. Принесу да посмотрим. (Убегает.)

Яков и Савва смотрят на дверь. Шум дождя. Яков перевел взгляд на руки Саввы и только сейчас заметил на них "наколки".

     С а в в а. Шебутная она.
     Я к о в. Жена?
     С а в в а (улыбаясь). Хуже.
     Я к о в. А кто?
     С а в в а. Спасительница моя.

Пауза.

Молиться мне на нее надо.

Пауза.

Да ты на руки-то на мои не смотри, глаза смозолишь.
     Я к о в. Простите.
     С а в в а. Ничего. Я теперь спокойный. Даже забывать стал.
     Я к о в. За что?
     С а в в а (еле сдерживаясь). За что?!

Пауза.               

Парень, в моём обчестве энтот вопрос задавать вредно: сдуть может. (Внимательно
смотрит на Якова.)

Пауза.               

Два раза зону топтал. В аккурат, подряд получилось. Сам не знаю как так. Выйдешь, за неделю прокутишь гонорар… лесоповальный... Только такси около дома в сотню кажный день обходилось... А потом раз и... Рука сама за нож хваталась... (Вычурно.) Лябовь... Да ты не бойся, то ж у меня из ревности. Бабы они были, бабы... Прости, Господи, прости, Господи... (Крестится.) Боюсь я их.

Пауза.
               
Чего молчишь?
     Я к о в (откашлявшись). Вы... Ганну сейчас ревнуете? (Смотря на дверь.) Если... если..., то я…
     С а в в а (расхохотавшись). Эх, парень! Она ж мне теперь, как мать!
     Я к о в. Как мать?
     С а в в а (хохоча). А вот так! - мать-перемать!! (Вдруг, перестал смеяться.) Я ж сюда
тоже, как ты, попал, в смысле, - лежа. Причины-то у нас с тобой, конечно, отличные… Ганна меня сюда втащила, когда я тут последнюю березу чуть не встретил. (Помолчав.) Ты глазами-то не ерзай, прямо смотри. (Спокойно.) Другому бы не открылся. А тебе можно. По тебе, вон, тоже... проехались.

Пауза.

Меня Саввой звать. (Протягивает руку Якову.)
     Я к о в (встает, пожимает руку Саввы). Яков... Моисеевич... Слуцкий.
     С а в в а (смеется). То уж мы знаем. Почти сразу представились. Я щас. (Уходит.)

Яков рассматривает комнату. Появляется  С а в в а. Втаскивает неумело сделанный гроб.

Вот, Яша! Коль могила целая осталась, заберёшь, будет в чём перевезти.
     Я к о в. (долго смотря на гроб). Сколько я Вам должен?
     С а в в а (раздраженно). Да погоди ты, не все ещё ясно. (Спокойно.) А денег мне от
тебя не надо: грехи я отмаливаю. И останки могу сам переложить, не побрезгую.
     Я к о в. Странно.
     С а в в а. Ничего странного. Человек ты хороший, это сразу видно. (Интригуя.)
Иди-ка сюда.

Яков подходит к Савве. Савва отодвигает крышку гроба.
               
(озорно подмигивая). Будешь?
     Я к о в (заглядывает в гроб). Не знаю. Как-то...
     С а в в а (недовольно). Да что ты такой "незнающий"?! Все-то тебе странно, нелепо.
(Достает из гроба бутылку.) Садись, выпьем, пока моей нет.

Яков и Савва садятся за стол.
            
     Я к о в. А почему в гробу?
     С а в в а. Найдет. В другом месте точно найдет. А тут - диковинка! Гробы-то я только
третий день делаю. Вот уж не думал, что гробовщиком стану, а, как видишь, довелось. А
в другом месте найдет. Найдет и к алкашам, к собутыльникам ейным. А я, брат, энтого
не люблю. Да и запойная она.

Пауза. Яков смеется.

Ты чего? Парень... Ты чего?
     Я к о в (смеется). Так это она?
     С а в в а (хохочет). Она!
     Я к о в (смеется). От неё!
     С а в в а (хохочет). От неё! От неё!
     Я к о в (успокаиваясь). До слёз, ей Богу, до слёз!
     С а в в а (успокаиваясь). А ты думал?! (Открывает бутылку, наливает водку в
стаканы.) Спа-си-тель-ни-ца. Жалеть она любит... и праздновать. (Помолчав.) Ну, за
встречу, что ли, со знакомством?!
     Я к о в (нерешительно). Со знакомством. Только я немного.
     С а в в а (выпил). Пей, не бойся. От этого зелья не худо, а наоборот (откашливается)
сосуды расширяет.
     Я к о в (выпил, говорит шепотом). Это коньяк расширяет, а эта... (Занюхивает
плащом.)
     С а в в а. Ты что?! (Показывает на стол.) Закуска вот, а ты плащом!
     Я к о в (ест). Вы не обижайтесь, не сообразил.
     С а в в а (ест). Неловкий ты парень какой-то! Чересчур скромнай! (Подмигивает.) А ну, хозяйничай!

Яков наливает водку в стаканы.
             
(останавливая Якова, который обреченно поднес стакан с водкой к губам). Скажи чёйнть!
     Я к о в (улыбаясь). Спасибо! (Помолчав.) Спасибо вам за всё, спасибо!

Пьют. Гром. Шум дождя.
               
     С а в в а (доставая кисет). Вот  ведь жили, жили… Да ж не знали, что живем, а тут "бац" - "трац": гром, дождь, трактора, землемеры, землекопы, ухари разны; суета: начальники на "Индманмарках", архитекторы на "Волгах": "Это туда, это сюда!" А кто были- то?! (Набивает "самокрутку" махоркой.) Что смотришь?! Али ты думашь, вам просто так россейская заворуха обойдется? (Набивает "самокрутку" махоркой.) Нет, ну во всем народец ваш… подсобил. (Помолчав.) Третий день ни сна, ни полсна. Этому сколоти, тому подмогни, энтой вишь звезда дорога - память, говорит, а жмёт к себе так, как будто звезда эта из чистого золота. Короче, прииск, а не кладбище! Все ищут! (Вдруг, смял "самокрутку".) И мы ищем. (Высыпал табак из смятой "самокрутки" в кисет.) Тьфу! Противно аж! (Достает из кармана брюк деньги, бросает их на стол. Пауза. Наливает водку в стаканы.)

Гром. Шум дождя.               

     Я к о в. А зачем все это? Какая необходимость?
     С а в в а (выговаривая по слогам). О-пе-ра-тив-ность, парень, оперативность. Парк  у
них тут будет. Насаждения. Новострой. Город - то растет. И голову нечего ломать.
Решено? - Решено! А остальное - не наше дело!
     Я к о в. Как не наше? Ну да, наверное, не ваше, но у таких, как я, здесь родные лежат,
это ведь прошлое, наше прошлое: родители, сестры, братья - память! (Видно, что Яков
захмелел.) И как, скажите мне, теперь?! Значит, теперь ничего, что было?! (Поднимает стакан
с водкой.) Ле хайм!!! (Выпивает.)
     С а в в а (ошарашено). Оттаял, кажись. Молодец, парень! Вот открытость я люблю! С
такими и "за жизнь" поговорить не тошно! Молодец! (Хлопает Якова по плечу.)

Вбегает  Г а н н а; с ее одежд капает вода, Ганна расстегивает "ватник", в ее руках появляется целлофановый мешок, из него она достает бумаги. Савва незаметно для Ганны собирает деньги, которые лежат на столе, убирает их в карман брюк.

     Г а н н а. Ух промокло небо! Насквозь промокло! А шуму-то, грому-то! (Радостно.)
Э-э! Яшка! Танцуй! Танцуй!! Ну?! Чего?! Да цела могила-то! По плану ашо не перерыли!
Успел!! Яшка! Успел!!! Танцуй!!! А ну!!!

Яков молчит, смотрит на Ганну, а та уже сама пляшет перед ним. Савва улыбается. Яков что-то шепчет, постепенно становятся слышны слова.

     Я к о в (тихо поет).                "У самовара я и моя Маша,
          А на дворе совсем уже темно"...

Гром. Шум дождя. Савва залезает на печь, на секунду скрывается в темноте, затем появляется, в его руках баян; заскрипели "меха". Савва играет, Яков поет, Ганна танцует. Веселье в разгаре.

     (громко).               
"У самовара я и моя Маша,
        А на дворе совсем уже темно.
                У самовара так кипит страсть наша.
           Смеется месяц, глядючи в окно.

            Маруся чай мне молча наливает,
       А взор ее так много обещает...
У самовара я и моя Маша;
                Вприкуску чай пить будем до утра."

Гром. Шум дождя. Яков, Ганна и Савва хохочут. Ганна чмокает Якова в щеку; любя, дает Савве подзатыльник. Постепенно все трое успокаиваются.

(сквозь слезы). Счастье! Да кто бы знал, что такое счастье! Дорогие вы мои! Я вам... Я вам так... (Плачет.)
     Г а н н а. Поплачь. Поплачь. (Из-за поленницы дров достает бутылку водки.)
Событие-то какое! (Савве.) И не кажный день, а за событие! Грех, если не... (Увидела
початую бутылку на столе.) Э-э-э... (Улыбаясь, Савве.) Это ты мене чё ли за трезвость
агитнуть решил?!
     С а в в а. Да ладно. Мы по-маленькой.
     Г а н н а (показывает свою бутылку). Да и я не по большой.
     Я к о в (вдруг, оживившись). Но ведь надо что-то делать! Ведь надо...
     Г а н н а. Мил человек! Да посидим сперва! Отметим. Дела-то они ж суеты не терпят.
Все ж с чувством да с расстановкой.
     С а в в а (с иронией). Да с остановкой.
     Г а н н а (Савве). Не мели, а то помело отсохнет! (Якову.) С утречка за дело
примемся. Главное, что в сохранности! (Берет третий стакан.)

Все трое садятся за стол.
               
(зубами открывает вторую бутылку). Ну, вам такая... (Наливает остатки
водки из первой бутылки Савве, ему побольше, и Якову.) А мне... (наливает себе
полный стакан водки из второй бутылки) …а мне штрафная! (Выпивает "залпом" водку,
Яков и Савва не пьют.) Ух! Ух! (Закусывает.) Щас бы сальца!

Яков достает из кармана плаща сверток, молча кладет его перед Ганной.               

(Якову.) Це шо?
     Я к о в. Бутерброды...
     Г а н н а (разворачивая сверток). С салом!!! Ух, мил человек, вот порадовал!
(Вспоминая.) Яш, погодь, ведь вам же ж нельзя. (Яков молчит.) Ну, значить, можно!

Ганна ест; руки и губы блестят от жира.
          
     Я к о в (смотря на Ганну). И как вы здесь живете?
     Г а н н а. Хорошо живем..., только никто не завидует.
     С а в в а (помолчав). Приходится. Сколько вот тут жизней-то лежит, в оградках-то.
Каждый чего-то мечтал, грешил, опять жил, опять грешил, опять жил... А ведь душе за
все отвечать придется. Ведь ей, такой голенькой, за все отвечать придется-то... ого-го-го
как! (Помолчав.) Вот почему человек о душе-то задумывается только, когда одной ногой
по ту сторону? (Помолчав.) Не познаваемо. Вот, иногда, такие мысли в башку мою
грешную лезут... (Помолчав.) Детей из роддома родителям отдают, потому как
родственники они, а покойничков - нам, на сохранение. Вот и получается, что
родственники они нам, а мы им. Вот и выходит, что покой родственных душ мы
охраняем. (Помолчав.) Я вот чего кумекую-то: может, кладбищенские-то заранее свой
срок отбывают, может, я свой срок-то уже отмотал, чего же мне на том свете
чиститься?! - я готов. (Помолчав.) Может, без проволочки нарожусь?! Да даст ли?!
(Достает из кармана монету, бросает на пол.)
     Я к о в. Страшно?
     С а в в а (вздрогнув). А?!
     Я к о в. Умирать, наверное, страшно... (Вдруг, понял двусмысленность своих слов.)
Савва, я о себе. Когда мама умирала, я боялся... (Помолчав.) Страшно... Мне было бы
страшно. А Вам?
С а в в а (не сразу). Да нет, не страшно, а пустовато как-то на душе: мол, жил, жил, а
после - зря жил, это на одре-то, как будто и не жил, и живых не видал.
     Я к о в (смотрит вверх). Вот так. Вот так. На кладбище. (Тихо.) Да, Савва, в том-то
и дело. И на что тут объяснения: горстка слов - вот и вся философия.
     Г а н н а (презрительно). Философия?! Ага, философ! (Зло.) Дармоед он, а не
философ! Как он мене мудрил, мудрил, а радости и женского счастья не дал! Вот и
осталась у мене только эта ведьма горючая; она мене теперь и отец, и сын, и святой дух!
     С а в в а. Кирза ты без ваксы! Ведь потрескалась вся, а всё туда ж! (Выпил.)
     Г а н н а. Закусывай, хрыч! Не порть желудок! (Якову.) Жид, жри хлеб-соль
побратимых!
     Я к о в. Ганна, пьяна ты. Ты бы ещё салом закусила.
     Г а н н а. Слушаюсь, Ваше Шестиконечное! (Савве.) Закусывай, изверг! Не порть
желудок!
     С а в в а. Не дрейфь, желудок мой и гвозди перемолоть смогёт.
     Г а н н а. Ну, ну, закалка-то у тя не здешняя! Того гляди, что и мясо твое полосатое,
як у борова!
     С а в в а. Что ты мелешь, дура!
     Г а н н а. Ладно! Ишь, закипел! (Вызывающе.) Все говоришь, деньки в оградках
лежат, враль старый, а за оградками сколько?! А?! Скажешь, на пеньках оставил?! На
лесоповале?!
     С а в в а (сквозь зубы). Ты что в душу лезешь! При госте! При госте!!
     Г а н н а. Ладно!.. Гвозди он глотать могет!..  Какие гвозди всем и так понятно - с
желобком! Что? - опять брешу?! А сколько баб этого твоего лакомства попробовало, не
забыл?!

Савва ударяет Ганну кулаком по лицу,  Ганна  падает  на  пол.
               
Фу-у-у...

Ганна поднимается, из ее носа сочится  кровь.               

Ну, точно, - сумасшедший. Я ж так все нумера нашего общежития позабуду!
     С а в в а (успокаиваясь). Не беда! Оно тяперича нереспектабельно. (Не смотря на
Якова.) Яша, ты не гляди, не гляди... Я ж любя. Баба, она, сам понимашь, уважения
требует - без этого не обойтись. Так-то трепать и до зари смогёт, она у меня ученая, а
после уважения все короче глаголет, а может и вообще без слов, как собака. На то она и
имеется. Так-то. (Отворачивается от Якова и Ганны.)
     Я к о в. Савва... Савва... Ты что?! Ты... Нет, ты смотри! Смотри, я с тобой говорю.
Зачем так! Ведь сейчас у тебя, у самого, глаза-то бегают...
     С а в в а. Тьфу ты! Пьяный, как есть - пьяный! (Бодрясь.) Полно, а то взгляну, тоды,
Яша, у тебя забегают.
     Я к о в. Вот теперь и я "на ты"! Как хошь, Савва...
     С а в в а (поправляет). Хочешь.
     Я к о в. Как хошь, а "на ты"!
     С а в в а (сдерживаясь). В жилетке-то еще не упрел?
     Я к о в (надевает жилетку поверх рубахи). Немного.
     Г а н н а (увидела жилетку). Ух, работа-то кока! Да с вышивом! Да то!
     Я к о в (не обращая внимания на Ганну). Савва, вспомни - ты мне только что... ты
ведь сам мне рассказывал... Сам!
     С а в в а (сдерживаясь). Тебе... тебе, парень, чего?! Храбрость пьяная прёт?! Как
сердечко, Яша?! (Громко.) Та-ра-ра!!! (Встает, идет к Якову, вызывающе поет.) "А я
лягу-прилягу, обниму свою флягу!!!" (Замер, лицо каменное, сел на стул, молчит.)

Гром. Шум дождя.

     Я к о в. За что?! Зачем?! Савва, зачем так?! Застолье с кровью мешаешь! Родные люди,
духом родные и вот так! Неужели ты думаешь, что ты один такой?! Да у большинства
здесь живущих судьбы исковерканы! Но почему?.. Почему каждый стремится доказать,
что его судьба самая уродливая? К чему эта гордость?! "Здесь последние - там будут
первыми." Это мне мать на прощание сказала. Губы побелели, на языке уже кровь была,
а она шептала, жалостью ободряла меня. И, вдруг, замерла, смотрит в мои глаза,
смотрит. Мука во все лицо. И только губы шевелятся: "Стыдно. Прости, Яша..."
Прощение за жалость, за суету просила. И только когда взор ее наполнился
благодарностью за то, что мир этот видела, за то, что жила здесь, умерла... тихо, тихо...
(Открывает книгу, читает.) "Не берут хлеб у детей, чтобы бросать его псам." Разве не
сказано всем давным давно: "И расплатятся муками за свою вину."  Ведь так, Савва?! И
грехи твои, это твои грехи, так не пачкай ими других. Ведь ты молишься, монету свою
бросаешь, веришь... Я знаю, вижу, веришь. Пусть вера твоя другая, отличная. Но ты за
нее, как за соломинку держишься. Значит веришь, значит есть твоя вера, значит есть
твой Бог. И у нее есть. И у меня есть. (Читает.)

"Благословен Ты, Господь, Бог наш, Владыка Вселенной, совершивший чудеса праотцам нашим в те дни, в это время года!"

(Тяжело дыша.) Трупные яды кругом. Страна умерла. Люди сидят у окон и ждут своей смерти. Нет... не то... заткнут, топором заткнут, тупым концом, чтоб нескладно было, обманчиво, вроде не прорублено ничего, а только смято, во внутрь мозги скинут, в утробу... Сожительство... Человек, живя здесь, все время выбирает: на какую сторону перепрыгнуть, перескочить, переползти, чтоб не прибили. Мясорубка, фарш, полуфабрикат... Ископаемое, не люди, а ископаемое... Господи!

Пауза.

     С а в в а (тихо поет).  "Ой да день светел в окошечко стучался,
   Ой да милый мой с чужбины возвращался.
   Без ноги да без руки, а все же любый;
   Нам голодну смерть принес с собой, голубый..."

Пауза.               

Яша, подойди-ка. (Яков подходит к Савве.) Не серчай. Размокрый у нас вечер вышел. Прости.
     Г а н н а (Савве). Да ночь уж на дворе.
     С а в в а. Яша, запутанный вечер. Как веретено затисканный.
     Г а н н а (громко). Мэнэ не ясно, ты мэнэ за шо... Ты ж мэнэ, як...
     С а в в а (на глазах слезы). Ну, что ты язык коверкаешь?! Ну какая из тебя... Хохлома
ты не расписанная... Завтра распишемся, завтра в ЗАГС пойдем. А ты, Яша, тоже... не
надо, не трясись. Нету здесь племен. Родственники мы.
     Г а н н а. Что с тобой? Ничего не понимаю... Налить, что ли?! По-маленькой, что ли?!
Дрожу я, Савва. Непривычное что-то...
     С а в в а. А ты не дрожи... Ты душу у сердца придерживай... у сердца... Ну, так значит...
(Бросает монету, все трое смотрят на пол.) Значит.

Слышен свист.

Соловьи! Яша, где бы ты такое застал? - дождь, гром и соловьи?! (Ганне.) Ой, скользко!
     Г а н н а. А я тут причем?! Ну, посвистывает ктой-то, кому не лень.

Слышен свист.

     С а в в а (Ганне). Не надо. Не нужно это.
     Г а н н а. И чего пристал?! (Якову.) Совсем со своей язвой тронулся. Нервительный,
аж зубы сводит. И все ко мне! Все я ему наперетак! (Савве.) Следопыт ты мой, наследил
уж, (Вытирает кровь с пола.) хватит на пока.
     С а в в а (смеется). Ну вот! Забыл! Все повыпрыгивало! (Якову.) Время сколь?
     Я к о в (смотрит на часы). Одиннадцать доходит.
     С а в в а (хохочет). Ну?! Кузьмич второй час махорку ждет! Обещал ему в девять, а
сам... (Хохочет.) За разговорами "за жизнь", как за самоваром! Пройдусь.
     Г а н н а. Утром отнесешь.
     С а в в а. Ну что ты! Кузьмич обидится. Куряка-то знатный. Не спит, поди. Да и мне
отдушина - поболтаем. (Видно, что Савве не по себе.)
     Г а н н а. Да была я там. Он и не спрашивал. Спать ложился. Кладбище своё обошёл
да в сторожку. Не спрашивал.
     Я к о в. Кладбище?
     Г а н н а. Да то другое, русское. Здесь неподалеку.
     Я к о в (говорит скорее себе, нежели Ганне). Надо же... забыл.
     Г а н н а (не обращая внимания на слова Якова). За ведомостями я к нему бегала.
Наше-Ваше сносят, а их еще не трогают, вот документы к ним и снесла.
     С а в в а. Все равно пройдусь. Надо мне.

Савва надел "ватник" и, взяв сверток около двери, уходит.

     Г а н н а (обеспокоенно смотрит в окно). Как бы чего не вышло. Ну, следователь, как
есть - следователь! (Якову.) Свист ему не ндравится. Услыхал и за дверь. (Смотрит в
окно.) Вот язва, вот окаянный...

Слышен свист.               

Живые, кажись. Чего свистят, дурни! (Якову.) Гости тут ко мне, знакомые.

 Ганна убегает. Яков садится за стол.
         
     Г о л о с  Г а н н ы (из-за двери). Свистеть-то зачем?! Гостинцев захотели?! Он
меня уж попотчевал. Вон, гляди...
     М у ж с к о й  г о л о с (из-за двери). Сама так сказала, мол, свистни, ну я и...

Появляются  Г а н н а  и  д в о е  м у ж ч и н, высокий и низкого роста, с их одежд капает вода, весь вид говорит о том, что они - бродяги.

     В ы с о к и й (не замечает Якова, гворит басом). Я-то откуда знал?! Стою, свищу...
Ты ж говорила, что он уйти должон... Дождина хлещет, холодно... Сама ж сказала,
свистни - посидим, еще про бутылку припрятанную толковала...
     Г а н н а. Когда?!
     В ы с о к и й. Толковала, толковала... Скажи, Витек, так?!
     В и т е к (увидел Якова). Здрасьте.
     В ы с о к и й (Ганне). Ты че не одна? Кто это?
     Г а н н а (озорно). Гость! Гостей я нонеча принимаю!
     В ы с о к и й (смотрит на початую вторую бутылку). Ну-у-у! Дождались, достоялись
мы с тобой, Витек! Они и без нас в стакан наливать умеют! (Ганне зло.) Зачем звала-то?
     Г а н н а (весело Якову). Видал?! Мужики, одним словом! Вопрос ребром - и точка!
(Высокому.) Сашок, ну неужто обижу?!
     С а ш о к. Чего это тебя распирает? Еще что ль есть?
     Г а н н а (озорно). Найдем!
     С а ш о к (повеселев). Ну, так бы и говорила. А то загадочная, как... Витёк, ставь
корзину, попозжее за грибами пойдем. Обсохнем сперва.

Витек ставит корзину около двери. Слышен громкий стук. Все трое замерли. Ганна на цыпочках подходит к двери, прислушивается, потом выглядывает за дверь.

     Г а н н а (тяжело дыша). Фу-у-у... Ветерок гуляет. Не он, мужики, не он...
     В и т е к. Сашок, может, в другой раз?! Может... это... предчувствие у меня...
неординарное.
     С а ш о к. Молчи, изба-читальня. (Передразнивает.) Неординарное... Тьфу!
     Г а н н а (озорно). Тьфу, тьфу, тьфу! (Потирает руки.) Мужички, щас обзнакомимся!

Ганна, Сашок и Витек подходят к столу.               

     С а ш о к (Якову). Куришь?
     Я к о в. Это вопрос или просьба?
     Г а н н а. Так у Саввы махорка есть...
     С а ш о к (Ганне грубо). Нужна она! От неё соплей не оберешься!
     В и т е к (Якову). И кашель, знаете ли...

Яков достает из кармана плаща пачку сигарет и отдает ее Витьку.

     Я к о в (отдавая сигареты). Вот, берите.
     С а ш о к. Всю что ль?
     Я к о в. Всю. Мне нельзя курить. Сердце.
     С а ш о к. (смотрит на пачку сигарет, которую разглядывает Витек). А зачем тогда носишь?
     Я к о в (не сразу). Презент.
     С а ш о к (грубо). Чего?!
     Я к о в. Это подарок... вам от меня.
     С а ш о к (садясь за стол). Сердце... (Забирает пачку у Витька, закуривает.)
Богатый... на пачке не по-нашему... Сердце... (Видно, что сигареты ему пришлись по
вкусу.) Не хорошо, когда сердце. (Показывает на Витька.) Вон у этого... как он...
рецетивизм, так и то проблема - не побичуешь на улице-то. (Витьку.) Садись, зануда.
     В и т е к (Якову). Он ошибся, ревматизм у меня. (Садится за стол, закуривает.)

Пауза. Сашок и Витек курят, смотрят на Якова, Яков - на них. Ганна подходит к Сашку, ласково похлопала его по плечу.

     С а ш о к (Ганне). Ну, где у тебя что?! Рожай уже!

Ганна бежит к поленнице дров, достает бутылку.

     Г а н н а (Сашку). А ну, двинься! С тобой посижу! Давно мы с тобой не сиживали!
(Села на один стул с Сашком, открыла зубами третью бутылку водки, разливает
остатки второй по стаканам, принимается наливать из третьей.)
     Я к о в. Я не буду. Ганна, садись на мое место. Я постою.
     Г а н н а (весело). Нет, мил человек, здеся теплее!
     С а ш о к (хмуро Якову). Не нравимся?
     Я к о в. Нельзя мне. Сердце...

Ганна, Сашок и Витек пьют.

     С а ш о к (поставил стакан, закусывает). Сердце... (Витьку.) Ты чё молчишь?!
Поддерживай!
     В и т е к (Якову вкрадчиво). Я с вами побеседую...
     С а ш о к (Витьку). Не бойся. Сердце у него.
     В и т е к (Якову). Вы на нас так не смотрите. Мы мирные. Чужого не крадём, а
своего и нет. Так что мы, вроде, как люди божие: ходим, беседуем...
     С а ш о к. Отдыхаем.
     Я к о в (с нескрываемой иронией). С детства?
     В и т е к. Вас, наверное, вопросы, мысли разные беспокоят. У нас была жизнь, раньше
была. А потом мы устали. Каждый по своей причине, конечно, но... как бы Вам
объяснить... нам так легче. Вот раньше здесь, на кладбище, у нас даже ночлег был.
Склеп. Старинный склеп, представляете... Уж не знаю, кто его построил, по какой
надобности? - евреи-то своих хоронят не по европейски, скромно, а тут кому-то
захотелось... В общем, уютно в нем было, в предбанничке-то его. Да и покойник не
серчал. Тихо лежал. Потом с Ганной познакомились. Нашла нас, красавица. И потекла
жизнь. Покой, домино...
     С а ш о к. Харч.
     В и т е к. Да. Помогали, кто мог... кто хотел. Дружно мы жили, даже весело.
     С а ш о к. Пока сожителю её (показывает на Ганну) зависть поперек горла не
встала. В дом, гад, не пускает, да еще по кладбищу с дубиной стал носиться! Видите ли,
не любит он нас! Да на кой мне его лябовь?! Да я б его...

Гром. Шум дождя.

(шепотом). Да я б его...

Слышен стук в окно. Витек и Сашок быстро залезают под стол.

(из-под стола шепотом). Ганна, глянь.

Ганна осторожно подходит к окну.

(шепотом). Ну?
     В и т е к (шепотом). Говорил я, предчувствие...

Слышен стук в окно.

     С а ш о к (Витьку шепотом). Заткнись. Ганна, ну?
     Г а н н а. Птица летает, в окно бьется.
     С а ш о к (вылезая из-под стола). Тьфу! Твою мать...
     В и т е к (вылезая из-под стола). Пойдем, Сашок, не нравится мне все это. Вдруг,
придёт...
     С а ш о к (наливает водку в стаканы). Да пошёл он!.. Ганна, иди выпьем!

Ганна подходит к столу, потом смотрит на окно.

     Г а н н а. Тоска...


     С а ш о к (усаживает Ганну рядом с собой, весело). Какая еще тоска?! Нет никакой
тоски! Хлебни и пройдет! Со свиданьицем!

Сашок и Витек пьют. Ганна не пьет.

     Г а н н а (смотрит в окно). Примета дурная.
     С а ш о к. Что нам с тобой до примет?! (Обнимает Ганну.) А, может,
покувыркаемся?! А?!
     Г а н н а (встает из-за стола). Да ну тебя!
     С а ш о к (ошарашенно). Ты чего?
     Г а н н а. Что-то Саввы нет... И птица эта...
     В и т е к (поперхнулся закуской, откашлявшись). Ганна, мы так не договаривались...
     С а ш о к (вставая из-за стола). Сдурела, что ль?! На кой он нам нужен?!
     Г а н н а. Тебе не нужен, а мне нужон.
     С а ш о к. Вот как ты заговорила! А я-то, дурак, думал лябовь у нас с тобой...
(Подбирает слово.) красивая!
     Г а н н а. Да пошел ты... (Передразнивает.) Красивая. Задарма продашь, не
побрезгуешь. И ко мне-то шляешься только на заправку! (Помолчав.) А Савва... он...
     С а ш о к (Якову). Слыхал?! На заправку! Слыхал! А если я вольный, если у меня
лябовь горит только на расстоянии, если я по натуре - поет, тогда что?! Да, оседлость не
признаю, поет потому как!
     В и т е к (Якову). Он свободу любит и Ганну любит. Вы за нас заступитесь, если что?
     Я к о в. О чем Вы?
     В и т е к. Вот мы с Вами даже не познакомились. Простите нас за такое невежество,
невнимательность. Как Ваше имя, уважаемый?
     Я к о в. Яков.
     С а ш о к (громко). Как?!!!
     В и т е к (ошарашенно). А отчество?
     Я к о в. Моисеевич...
     В и т е к. А фамилия?
     С а ш о к (громко). Рабинович! (Ганне.) Вот, значит, как! Ты, выходит, с жидами
теперь! Вот спасибо! Продалась?!!!
     Г а н н а. Рот закрой - кишки простудишь! Пока на него пялились, он нормальный
был, а как...
     С а ш о к (громко). С жидами за один стол посадила!
     Г а н н а. Совсем сдурел, иль притворяешься?! Правду Савва говорит, дурни вы оба:
где ему быть, коль не здесь?! Здеся ашо их территория. Кладбище-то чейное, забыл?
     С а ш о к. Вот как ты заговорила?! И чтоб я еще раз к тебе... да ты... (Гордо.) Пойдем,
Витек, нам боле нигде нет места! Ни на русском кладбище, ни на жидовском - нигде
нет!

Сашок и Витек уходят. Гром. Шум дождя.

     Г а н н а (подходит к Якову). Мил человек, ты не серчай, ведь, коли подумать,
убогие они. (Помолчав.) Яш, не к добру птица, где ж он, а?
     Я к о в. Говорил, что к знакомому пошел.
     Г а н н а. Ну, все не на месте. Жутко... и вот, знашь, тоска... и птица эта...

Дверь открывается. Спиной к Якову и Ганне входят в комнату  С а ш о к  и  В и т е к, следом за ними появляется  С а в в а. Все молчат.

     С а в в а (после паузы Витьку). Корзину поставь.
     В и т е к. Савва, да мы пошли уже.
     Г а н н а (бежит к Савве). Махорку-то Кузьмичу отнес?..
     С а в в а (положил сверток около двери). Попожее отнесу. (Отталкивает от себя
Ганну, медленно идет к Сашку и Витьку.) Ну что, отдыхающие, отдохнули уже?
     В и т е к (умоляя). Савва, мы только на минутку забежали, пора нам. Мы и думать -
не думали, чтобы тебя потревожить, чтобы тебя...
     С а в в а (громко Витьку). Поставь корзину!

Витек поставил корзину на пол.

Ну что, соловьи,  зачем пришли? Легкой жизни захотели? (Смотрит на стол.) С устатку? Притомились?
     С а ш о к. Ну что уж… ты уж... как-то уж… уж… прям уж...
     С а в в а (кричит). Молчать!!!
     Г а н н а (умоляя). Савва, не надо! Ты ж сам людей спросил, вот они и ответили...
     С а в в а (перебивает). Людей?!! Людей??!
     Г а н н а (умоляя). И то верно - не людей. Да ты посмотри, они ж еле дышат, кое-как
по земле шатаются... Как птахи божьи...
     С а в в а (еле сдерживаясь). За-мол-чи!!! Как козла забивать на святом месте, так
люди! Как водку жрать, так люди! А как платить, так птахи божьи! А ты и вовсе бы рот
закрыла, потаскуха! (Сашку и Витьку.) Прыщи. (Якову.) Вот, глянь, к Кузьмичу на
русское ходить стесняются, он им уже все объяснил, а сюда нет-нет и заглянут, трутни
подзаборные.
     С а ш о к (Якову). Брат, ты б ему сказал...  мы ж...  с тобой...  за одним столом...
по-хорошему... по-людски... посидели да разошлись...
     С а в в а. Посидели?!! Щас ты у меня поседеешь, гнида.
     В и т е к (схватил корзину, прижимает ее к себе, прячет за нее голову). Я боли боюсь... у меня спина больная...
     С а в в а. А я сейчас вылечу.

Савва вырывает корзину из рук Витька. На пол посыпались небольшие шестиконечные звезды, медные буквы...

(Ошарашено.) Ты... ты... посмотри... Господи... и ведь они-то живут, Господи... на чужой беде... даже зубами не брезгуют... и... Живут! Живут!!!

/Примечание автора: в последующем эпизоде ни в коем случае не надо бояться трагифарса./

Савва бросается к поленнице дров, схватил топор. Бессмысленно что-то бормочет. Бежит с топором на Сашка и Витька. Суматоха. Крики. Сашок и Витек мечутся по комнате. Слышны удары топора по печи, по поленнице дров, по стенам, по столу. Ганна верещит. Яков медленно встает из-за стола. Действие происходит вокруг него до тех пор, пока Савва не загоняет Витька в угол. Савва медленно идет на него.

     В и т е к (кричит). Не надо!!! (Визжит, захлебываясь слюной, все лицо - жижа.) Не убивай!!! Не убивай!!!

Савва замахивается топором. Яков одним прыжком оказывается между Витьком и Саввой. Пауза.

     С а в в а (кричит). А-а-а-а-а-а-а!!!

Вдруг Савва выпускает топор из рук, топор падает не перед ним, а за его спиной. Савва обхватил голову руками, отворачивается от Якова и Витька.

(Тихо.) А-а-а-а-а...

Пауза.

     Я к о в (Сашку, Витьку и Ганне кричит). Быстро! Вон! Пошли вон отсюда!!!

Яков схватил ничего не соображающего Витька, как мешок вышвыривает его за дверь.

Пошли все вон! (Сашку.) Что уставился, идиот?!! Вон!

Сашок убегает.

(Ганне.) И ты! Ну!!!

Схватил Ганну, выволок ее за дверь, потом плотно захлопывает дверь, оставаясь в комнате. Савва медленно поднимает топор и, что есть силы, вонзает его в стол. Шум дождя.

     С а в в а. Дождь идет.
     Я к о в. Идет.
     С а в в а. И мы идем. (Савва смотрит на пол.) Что с хозяйством-то этим делать?
(Устало.) Наковыряли. (Собирает звезды, медные буквы, зубы и т.п. в корзину.) Вот,
поди - разбери, чье это. (Яков медленно подходит к Савве, помогает собирать.)
     Я к о в. Кажется, все.
     С а в в а. Что с корзиной-то делать?
     Я к о в. Лопата есть?
     С а в в а. Найдется.

Савва взял стоящую около печи лопату, отдает ее Якову. Яков берет корзину, идет к двери.

Яша, обожди. (Яков остановился, смотрит на Савву.) Посиди со мной.

Яков подходит к столу, поставил корзину на стол. Оба садятся по разные стороны стола.

История, вот ведь, история. Начать не знаю как. А открыться надо.
Наедине... чтобы... нет, не то... чтобы... Только Ганне не скажи, ни к чему ей... Ну вот...
как это... Плохи мои дела, Яша... Совсем плохи. Мне казалось всегда, что язвой меня
звали за характер такой... нескладный, что ли, а теперь думаю, другая сторона у монеты,
другая. Может, не язвительный я, а уязвленный, что ли... как это... ну, в общем... Понял?
     Я к о в. Понял. В больницу надо.
     С а в в а. Ходил.
     Я к о в. И что?
     С а в в а. Опоздал. Прям, как ты.
Пауза.

Ганне не за бумажками надо было бегать, а  живьем  глянуть... Тридцать  шагов...  всего - то.

Пауза.

Болит все, ноет.
Пауза.

И как быть, ведь страшно? Что ж теперь делать-то?
     Я к о в. Лечиться, надежду не терять... (Помолчав.) Жить.

Пауза.

     С а в в а (смотрит на корзину). Наковыряли. А, вдруг, и меня когда-нибудь...
     Я к о в. Идти надо, Савва, идти.

Яков встает, берет корзину, лопату и уходит.

Шум дождя.

 З а т е м н е н и е

Картина вторая

Шум дождя. На сцене двое - С а в в а  и  Г а н н а. Сидят рядом, обнявшись, перед столом, смотрят в окно (в зал), тихо поют.

 "На улице дождик з ведра поливает,
   З ведра поливает, землю прибивает.
   Землю прибивает, брат сестру качает.
   Ой, лешеньки, лели, брат сестру качает..."

     Г а н н а. Саввушка. Ой, голуба моя. Что ли вправду в ЗАГС пойдем?
     С а в в а. Пойдем, нам теперь только туда дорога.
     Г а н н а. Ну, а что?! Жили-жили и, вдруг, пойдем?! (Смеется.) Молодожены!
     С а в в а. Покою хочется, хватит. А то ведь головы-то у тебя до сих пор нет.
     Г а н н а (смеется). Думаешь, казенную дадут, иль у тебя чему научусь?!
     С а в в а (улыбаясь). А вдруг?!

Ганна и Савва поют.

" Брат сестру качает еще величает :
" Сестрица родная, расти поскорее,
  Расти поскорее, да будь поумнее.
  Ой, лешеньки, лели, да будь поумнее..."


     Г а н н а. Яша-то где? Запропал парень.
     С а в в а. Вернется.
     Г а н н а. Все-то ты знаешь! А если случилось что?!
     С а в в а. Случилось?!
     Г а н н а. Ну, молчу, молчу.
     С а в в а. Все нервы повыкручивали. Отдышется - придет.
     Г а н н а. Да если б я знала, что грибы у них нонче такие, разве б пустила?!
(Оглядывается.) И корзина куда-то запропала.
     С а в в а. В сохранности. Яша схоронить понес.
     Г а н н а. Ой! Дура я, дура! Ведь сердечник он! (Плачет.)
     С а в в а. Ну, хватит. И так сыро. Придет он, слышь?!
     Г а н н а (вытирает слезы). Все птица эта, поганая...
     С а в в а (помолчав). Если со мной чего приключится, то знай - кой-что имеется: в
подполе, в поллитровой банке, за старым сапогом, деньги лежат. Коль жена, -
распорядишься. (Ганна вздрогнула, смотрит на Савву, Савва смеется.) Ах ты, шебутная
моя, да то на случай, на случай!
     Г а н н а. Ну что за тяга у тебя! (Передразнивает.) "Случай! Случай!" От твоей
философии последние зубы разжуешь.
     С а в в а (смеется). Да ладно! Как дальше-то?..

Ганна и Савва поют.

 " Вырастешь большая, отдадут тя замуж,
   Ой, лешеньки, лели, отдадут тя замуж,
   Отдадут тебя замуж во чужу деревню,
   Во чужу деревню, в семью несогласну.
   Ой, лешеньки, лели, в семью несогласну..."

Из-за двери слышен шум.

(Радостно.) Ну вот, говорил же, что придет!

Дверь открывается. Вбегает  м у ж ч и н а. Он высок, крепкого телосложения, с его одежд капает вода, в руках мужчина держит лопату.

     М у ж ч и н а. Здорово, Хироны!
     Г а н н а (удивленно). Кузьмич?! Тебе чего?! Не спится что ль?
     К у з ь м и ч. Погодь, Ганна. Савва, (показывает ему на лопату) твоя?
     Г а н н а. Чего озабоченный-то такой?
     К у з ь м и ч (Ганне). Да подожди ты! (Савве.) Лопата, говорю, твоя?
     С а в в а. Моя, а что?
     К у з ь м и ч. А это... как его... Бог ты мой! Как же имя-то... Якова знашь?
     Г а н н а. Яшку?! Приключилось что? Говори, Кузьмич! Ну!
     К у з ь м и ч (Ганне строго). Да замолчишь ты или нет! (Савве.) Якова знашь?
     С а в в а (показывает на Ганну). Раз даже она знает, мне-то как не знать?!
     К у з ь м и ч (недоверчиво). Значит, знакомы?
     С а в в а. Вот юморной, знакомы.
     К у з ь м и ч. Фу-у-у... Ну, братья! Ну, Хироны! Ну дела!
     Г а н н а. Слушай, Кузьмич, ты меня не выматывай, ты прямо говори. Чего трясешься?
Ну?! Яшка-то где?
     С а в в а. Что с Яковом?
     К у з ь м и ч. Со мной что, спросил бы сначала. Руки до сих пор дрожат. Ганна, воды
дай!

Ганна бежит к баку, что стоит около печи, черпает воду ковшом, подает ковш Кузьмичу.

Ну, Хироны! С вами не соскучишься! (Пьет.)
     Г а н н а. Ты у меня сейчас довыражаешься, я и промеж глаз ковшом зарядить могу.
     К у з ь м и ч. Дура! Хироны - это лодочники такие, из жизни в смерть переправляют.
Исторические личности! Я тебе комплимент, а ты ковшом! Еще вчерась в газете про
этих... как их, про...
     С а в в а (спокойно). Ну так что произошло, не отвлекайся.
     К у з ь м и ч. Ну, Хироны! Ну дела!
     С а в в а. Так какие дела?
     К у з ь м и ч. Махорку дай для начала!
     Г а н н а. Ага! Слуги, подайте лапти!

Ганна бежит за свертком, что лежит на поленнице дров, возвращается, отдает сверток Кузьмичу.

     К у з ь м и ч (набивая "самокрутку" ). Ну дела! (Савве.) Ты когда явиться обещал?!
Ты ж знаешь, я без этой гадости не человек! Вот, под утро не вытерпел. (Закуривает.)
     С а в в а. Ну так чего?!
     К у з ь м и ч. "Чего! Чего!" Чуть дуба не дал - вот чего! И ведь место какое еще
подходящее!

Ганна угрожающе ударяет кулаком по столу.

Ну, в общем, так оно было. Проснулся я, поворочался малость, чую - нет
сна, хоть тресни. Курить охота - жуть! А тут еще кашель подоспел. Ну, думаю, раз Саввы
нет, так значит случилось что. Оделся. Вот, ватник даже из-за дождя достал, новый
почти, нетронутый. Старый-то промокает быстро, а этот...
     Г а н н а. Короче!!!
     К у з ь м и ч. Савва, скажи ей, иль я обижусь!
     С а в в а (Ганне). Помолчи. (Кузьмичу.) Ну?!
     К у з ь м и ч. Пошел. А тут еще погода эта... ну наказание просто! Гром. Дождь. И,
вдруг, вижу - окна домов, что стоят вокруг вашего кладбища, почти все до одного
светятся, да еще фонари вдоль дороги повключали и ни души. Ну, удивился я - понятное
дело. Знаешь, мысли всякие, кладбище-то рыть - не Богу молиться, может, живые грех
чуют и потому не спят.
     Г а н н а (чуть не плача). Савва, он меня сейчас выведет. (Умоляя.) Кузьмич,
миленький, ну давай без концертов, без выступлений, артист ты наш из погорелого
театра. С Яшей-то что? Говори, ну!
     К у з ь м и ч (вдохновенно). Точно - погорелого! Вот эти-то мысли и накрапывали.
Так вот - иду; кругом слякоть и свет этот... (подбирает слово) мерзкий... Долго ли,
коротко ли - а уже по кладбищенской тропинке ступаю. И тут - бац! - сбоку что-то
шаркнуло и чуть прошелестело. Я голову поворачиваю. А там...
     С а в в а  и  Г а н н а. Ну?!!
     К у з ь м и ч. На пригорке, что вчерась экскаватор понаделал, мужик сидит и лопата
подле него валяется, а чуть в стороне большое что-то. Ну, понятное дело, я одного из
этих заподозрил, из отдыхающих, на Витька был очень похож. Думаю, нажрался,
сволочь, и чего-то у работяг подтянуть хотел, да нестояние подвело. Подхожу поближе...
Не он!!! (Тяжело вздохнул.) А кто, думаю?!! (Вкрадчиво.) Сидит, рядом узел большой, в
плащ чего-то завернуто, лопата возле ног валяется и, самое главное, - жилетка на нем
расписная! А свет от фонарей холодный на него так и падает! Пригляделся. И тут мысль
так и засвербила "Еврей!" Чего сидит под дождем? Чего молчит? И тут вторая мысль
"бац!" мне в голову: "Может и ничего, что еврей по еврейскому кладбищу ночью с
лопатой бродит?!" Стою. Молчу. И он молчит. Потом я строгости набрался, спрашиваю:
чей, мол, откуда? Молчит. Тогда говорю: "Что в узле?" А он мне, не глядя: "Мать."
     Г а н н а. Ой!
     К у з ь м и ч. Ну тут я и сам сел, на пригорок-то. Вот новость, думаю. Как же он?
Лопатой что ль отрыл? Сам? Да нет, голову повернул, вижу, яма больно глубокая, так
значит работяги постарались. Хотел его распросить, чужой все-таки, а он встал да
пошел; шаги тихие, лопата поблескивает. Я за ним. Останавливать - челюсть не
поворачивается. Гляжу, к вашей сторожке направляется. Дошли мы с ним до дверей. Он
стоит... то на землю посмотрит, то на небо, то на землю, то на небо. Все, кумекаю, - не в
себе, крыша поехала. И, вдруг, он мне: "Савву знаешь?" Знаю, говорю, сторож здешний.
Он мне: "Лопату ему отдай. Скажешь, от Якова." Я лопату-то взял. И вот... у вас.
     Г а н н а. А он?.. Савва, слышь, он же у дверей, под дождем. Дурак ты, Кузьмич,
болтун и дурак! (Бежит к двери.)
     К у з ь м и ч. Зря оскорбляешь. Ушел он. Лопату мне отдал и пошел. Я и останавливать не стал.
     Г а н н а (Кузьмичу). Дурак!
     С а в в а (Ганне). Все правильно Кузьмич сделал! Не до людей ему щас.

Ганна подходит к Савве и Кузьмичу, села на стул рядом с ними. Все трое смотрят в окно (в зал).

     Г а н н а. Как же мы его в окно проглядели?
     С а в в а. Ничего диковенного. Темно. И дождь этот.
     К у з ь м и ч (оживившись). Вспомнил! Он мне вот еще что сказал: "Передай Савве,
что не опоздал Яков. Успел". (Савве вкрадчиво.) Он чего друг, иль... родственник тебе
какой?
     С а в в а. Значит, успел.
     К у з ь м и ч. Ага, так и сказал: "Успел".
     С а в в а. Смог, значит. (Помолчав.) И жить сможет. Пошел.
     К у з ь м и ч. Пошел, ага.
     С а в в а. И мы пойдем.
Савва тихо поет.

 " На улице дождик з ведра поливает,
    З ведра поливает, землю прибивает..."

Ганна начинает подпевать. Кузьмич набивает табаком новую самокрутку, закуривает.

   " На улице дождик з ведра поливает,
   З ведра поливает, землю прибивает,
   Землю прибивает, брат сестру качает.
   Ой, лешеньки, лели, брат сестру качает...
   Брат сестру качает еще величает:
" Сестрица родная, расти поскорее,
   Расти поскорее, да будь поумнее.
   Ой, лешеньки, лели, да будь поумнее...
   Вырастешь большая, отдадут тя замуж,
   Ой, лешеньки, лели, отдадут тя замуж,
   Отдадут тебя замуж во чужу деревню,
   Во чужу деревню, в семью несогласну.
   Ой, лешеньки, лели, в семью несогласну..."
  На улице дождик з ведра поливает,
  З ведра поливает, землю прибивает,
  Землю прибивает, брат сестру качает.
  Ой, лешеньки, лели, брат сестру качает..."

Медленно гаснет свет.

Шум дождя...

З а т е м н е н и е

  ВНИМАНИЕ! Все авторские права сохраняются!
  Ксерокопирование и постановка пьесы возможны только с письменного согласия автора!
  © Алексей Уставщиков
  © Aleksey Ustavshikov
 
  Контакты: aleust@mail.ru