Этот рассказ был опубликован в альманахе "Двойной тариф", выпуск 3.
Издательство, Санкт-Петербург, 2015 г.
* * *
До Пасхи оставалось совсем ничего, когда я прибыла в утрене свежий Минск. Все заведения еще были закрыты, и когда я шагнула с поезда, то сразу же направила свои стопы к Красному костелу. По заранее составленному маршруту из Интернета, я знала, что он находится в двух километрах от вокзала и стоит на площади Независимости.
Красным костел называют в народе потому, что он целиком построен из красного кирпича. Однако история этого костела достаточно интересная. Его официальное название — Костел Святых Симона и Алены.
Главным условием, при соблюдении которого дворянин из польского города Быдгощ Эдвард Войнилович, готовый выстроить Храм лишь на собственные средства, было то, что название ему он даст самолично, а также никто не будет вмешиваться в строительные дела и выбор стиля архитектуры. Белорусское Государство согласилось на такую выгодную сделку, что в их столице будут строить Храм за свои средства! Дети Э. Войниловича рано ушли из жизни (дочь Алена в 18 лет, а сын Симон – в 12), и он хотел увековечить память о них. В 1905 г. на крупную сумму денег было начато строительство Храма, а спустя пять лет Костел уже был освящен.
Пожалуй, Костел святых Симона и Алены один из самых любимых католическим храмов в Минске, и я бы назвала его визитной карточкой столицы. Потому что это выделяется в общем ансамбле площади: Дом Правительства, Государственный Педагогический Университет, Гостиница «Беларусь» и — он, притягивающий взгляды тем, что он красный, среди всего остального белого.
Высота зала для богослужений составляет 14,83 м, башни-колокольни — 50 м, двух малых башен — 36 м. Ширина главного фасада составляет 45 м. Главная башня костела имеет три колокола – «Михаил», 2373 фунта, «Эдвард» 1287 фунтов и «Симеон» 760 фунта.
* * *
Народу собралось много, половина населения Белоруссии – католики. Раньше их было подавляющее большинство. В те далекие времена, когда на Белоруссию оказывали влияние Польша и Прибалтика, все Храмы на территории были католическими. Единственная православная церковь оставалась в городе возле популярного магазина «на Немиге». Немига – это центр Минска, где еще остался старинный верхний город с храмовой архитектурой XVII— XVIII века.
Я зашла в магазин, что недалече от Красного костела, чтобы купить кулич и немного воды. День перед ночью Воскресения Христа уже предвещал празднество и больше скопление горожан, так как каждый хотел освятить пасхальные угощения. Через несколько часов я толпилась у входа в Костел, с пакетом в котором лежал большой кулич и бутылка воды «Дарида».
Рядом со мной католики держали огромные корзины, накрытые полотенцем, под которым томились куличи, крашеные яйца, вода и бутылки с вином. Они с нетерпением ждали священника, который прочитав молитву, шел по оставленным рядам в толпе, окропляя святой водой. Капли скинутые с молельной кисточки попадали на открытые корзины с яствами и на головы улыбающихся прихожан, которые крестились. Живая очередь двигалась, и вскоре я оказалась внутри Костела. После освещения я перекусила куличом, запив его водой, так как ночью мне предстояло встречать Воскресение Христово.
Немного устав, я решила выйти из Костела, подышать ночным воздухом. На выходе я подошла к огромному Распятию, окунув пальцы в кропильницу, перекрестилась, поцеловав ноги Христа. Вдруг я увидела в толпе знакомую особу. Она тоже бросила на меня свой взгляд.
– Тэн!
– Лисса!
– Не может быть, что ты тут делаешь?
– А ты что?
– Я Пасху отмечаю!
– И я отмечаю!
– Здесь в Белоруссии?
– Да, а ты?
– А я здесь живу.
– Невероятно!
Так я встретила человека, которого не видела примерно лет одиннадцать. И по случаю воли нас свела Судьба именно в Минске, в 2015 году на Пасху в Красном костеле.
Наша дружба с Лиссой (ударение на первый слог) началась именно с этого Костела примерно одиннадцать лет назад. И, встретиться в нем же ныне, спустя такое количество лет, было для нас достаточно удивительным. Как тут не поверить, что Сам Господь устроил эту встречу?
Одиннадцать лет назад, я жила в небольшом городке N. И в то время училась в Институте. Излишнее погружение в знания усыпили мой разум, высвободив спящий интеллект (ум). Я была достаточно начитана и грамотна, училась хорошо, отчего держалась с другими свысока.
В ту пору мы, студенты города N, любили развлекаться по-своему. Мы собирались в кафе «Латте», выпивали и искали легкие знакомства. Это было кафе атеистов, где о Боге вообще не вспоминали. Там-то мы и познакомились с Лиссой.
В первую же встречу мы напились вина, а потом поехали к ней. Она снимала большую комнату с высоким потолком в квартире, где было еще шесть других комнат. Эти старинные дома сейчас сдают под офисы, а когда-то это были квартиры собственников.
И мы продолжили развлекаться под громкую музыку соседей, отмечавших то ли свадьбу, то ли день рождения. Музыка ревела так, что три этажа могли смело звонить в полицию. Но этого не делали, потому что все были приезжими, и, живя без регистрации, старались лишний раз не светиться.
В два часа мы вырубились и уснули мертвецким сном. Изрядная доля алкоголя сделала свое коварное дело.
Утром каждая из нас чувствовала себя скверно. Хотелось пить, а голова раскалывалась.
– Мне надо еще в Институт, — сказала я.
– А мне на работу, – промямлила Лисса.
Но сил не было, и к тому же на кухне появился сосед, он был также несвеж на голову, как и мы, а потому и предложил опохмелиться шампанским. Мы охотно согласились, понимая, что ни в Институт, ни на работу сегодня уже не попадем.
– Там вчера свадьба была, на третьем этаже, и молодоженам подарили тур в Белоруссию, — рассказывал сосед, – они очень огорчились, ведь хотели на море. Я им сдал в аренду свой дом в Абхазии на море с условием, что они отдадут мне этот тур. Но только вот никому его продать теперь не могу, потому что никто не хочет в Белоруссию. Там нет моря. Кому это нужно? Так что, если хотите, девки, берите бесплатно и поезжайте.
– А что там есть? — спросила Лисса.
– А я откуда знаю? Говорят, только Церкви и Дом Правительства, – усмехнулся абхаз.
До Белоруссии из нашего города было относительно недалеко, мы проспали на верхних полках 6 часов и хорошо выспались.
Но утром в Минске не сориентировались, опоздали на Экскурсионный автобус, и пошли шататься по городу вдвоем.
Недалеко от вокзала набрели на Красный Костел.
– Костел святых Симона и Алены, — прочитала вслух Лисса, – а я ведь крещеная католичка.
– Я тоже, только уже давно атеистка, – отозвалась я.
Она на меня странно посмотрела.
– Разве можно отречься от Бога? Пойдем.
– Куда?
– В костел.
Мы зашли в Костел. Вверху над Алтарем было изображение Иисуса Христа в белых одеждах, Его распростертые ладони призывали подойти ближе и предаться сердцем. Сбоку находились изваяния двух Его учеников: Петра и Иоанна.
Осмотрелись. Было пусто, только одинокая старушка, приклонив колени, что-то шептала. Она скрестила руки на груди и посмотрела в нашу сторону. Мы уселись в самый последний ряд длинных скамеек и стали рассматривать Костел.
От одного угла потолка до второго были натянуты белые и розовые ленты, символизирующие линии жизни во Христе. Вверху красовались цветные фрески с изображением Библейских сюжетов. На окнах в виде витражей были украшения белорусско-польских орнаментов.
– Тэн, – сказала шепотом Лисса, – тут потрясающе красиво. Ты не находишь?
– Не знаю.
– Давай останемся на Службу.
– Ради любопытства, — ответила я.
Наш шепот, казалось, эхом разливался по каменным стенам храма. Старушка, прервав молитву, посмотрела на нас строго.
В тот день мы присутствовали на Святой Мессе.
– Я приду сюда еще раз, — сказала Лиса.
– Зачем? – спросила я.
Она ничего не ответила, и мы пошли на площадь, где отыскав свободные скамейки у фонтанов, уселись напротив Костела. Тогда она сказала мне важные вещи, которые запомнилась надолго. Мы еще не предполагали, что нам предстоит расстаться на долгие одиннадцать лет.
– Тэн, а ты никогда не задумывалась, зачем мы живем? Какой смысл нашей жизни?
Я не помню, что тогда отвечала, но мне казалось, что она немного сошла с ума, потому что рассуждала вовсе не так, как до посещения этого Костела. Присутствие на Мессе оказало на нее странное впечатление, теперь она смотрела на мир другими глазами.
– Эти грехи, которые мы совершаем, разве тебя не мучает это? Мы выпиваемся, знакомимся в барах и тащим друг друга домой. И жизнь сплошное веселье в пьяном угаре. А что дальше?
Я помню, что она очень хотела найти поддержу в моем лице. Возможно, Лисса думала, что я стану ее единомышленником и подхвачу свежие мысли. То, что было тяжело для нее, в какой-то степени мучило и меня, но я была студенткой, в отличие от нее, и, как мне тогда казалось, обрела некий смысл своей жизни. Она же искала его в других путях. Мы тогда очень поссорились и разошлись на месте недалеко от Костела, который стал камнем преткновения в нашей жизни.
И вскоре, вернувшись в свой город, я позабыла о Лиссе.
* * *
Прошло одиннадцать лет и, увидев ее у Распятия, целующей стопы Христа, я онемела. Она тоже впала в замешательство, зная, что и я припадала губами к ногам Господа.
– Но как? – немой вопрос нас выгнал в ночную тишину города, на освещенную фонарями площадь Независимости, где усевшись на скамейку, возможно одну из тех же самых у фонтанов, но которые еще не работали, так как был апрель, мы не могли наговориться.
Лисса взволнованно поведала мне свою историю.
– Я переехала жить в Минск. Стала посещать Костел постоянно. Прошла обучение I ступени Христианских законов, была на Исповеди и на Причастии. Все 10 лет я живу в чистоте, не зная отношений ни с кем. Господь дал мне служение, я работаю в городской больнице, что находится за площадью Независимости. Это 10 минут от Костела. Работаю санитаркой, зная, что у меня высокая миссия, я помогаю людям в их последние часы уходить к Господу. Я ухаживаю за их телами, а в момент смерти молюсь за их души. В нашей больнице лежат неизлечимо больные люди.
– Невероятно!
– Снимаю комнату в доме напротив у больной раком женщины и ее сына инвалида, помогая им по хозяйству. Такая вот у меня Судьба. И ее мне всецело дал Господь.
Я была ошеломлена, передо мной сидела святая. И я, легко прикоснувшись к ее плечу, будто оно было из хрусталя, сказала, что очень горжусь ею, что у нее самая благородная профессия в мире! Мои глаза увлажнились, но в темноте этого не было видно.
* * *
Воскресение Христово – это самый главный религиозный праздник у христиан. Празднуя момент воскрешения Иисуса Христа, благодаря Его в своих молитвах за те мучения, которые Он испытал, взяв на Себя грехи человеческие, мы получаем надежду на жизнь после смерти. Вообще все христиане должны объединиться на этом празднике Жизни, Веры, Надежды и Любви. И для этого служит Храм.
Мы с Лиссой готовились к зажжению священного огня, чтобы запалить наши свечи, которые собирались поставить перед Распятием. Оказавшись в ночь Воскресения вместе в костеле, мы считали это знаком свыше, несущим определенный смысл нашей дальнейшей Судьбы.
Еще утром субботы был проведен обряд благословления огня и воды. Было прочтено 12 пророчеств и уже освящена пасхальная еда, принесенная католиками в костел. Мы с Лиссой выдержали Великий пост перед Пасхой и теперь немного истощенные и заметно похудевшие, и нетерпеливо ждали Пасхального пира, который готовился после Праздничного ночного Богослужения.
Когда священник взошел на Алтарь чтобы поздравить всех собравшихся, на праздничном Богослужении с Христовым Воскресением, то в толпе послышались радостные возгласы и гул одержимого счастья. Мы с Лиссой крестились и восславляли Господа. Святой отец блаженно заулыбался, а затем произнес напутствие всем прихожанам в день Воскресения.
– Каждый христианин должен три раза в год стоять перед Алтарем, – вещал он, – и дни, в которые он обязан, я подчеркиваю, обязан стоять перед Алтарем это: Рождество, Пасха и Святая Троица. И это тот минимум, который необходимо соблюдать всем без исключения людям, считающим себя истинными христианами. Конечно, можно и нужно больше, но не меньше. Слава Иисусу Христу!
– Во веки веков, аминь.
Утром в воскресенье, мы спустились в Трапезную, чтобы отведать угощения, которые приготовили монахи. Лисса чувствовала себя свободно среди единоверцев, а потом взяла меня с собой отмечать Пасху прямо в Храме, в подвальном помещении.
Там нас уже ждали столы с праздничными блюдами из крольчатины и крашеных яиц. К сожалению, ни к тому, ни к другому я не притронулась. Освященные куличи и вода были моими угощениями к празднику помимо овощей, которые украшали различные гарниры.
Проходя мимо киоска с пасхальными свечами и шоколадными яйцами, я увидела изображение Иисуса, выполненное на дереве. Его глаза пронзили меня своей глубиной и магнетизмом, а потому я решила немедленно приобрести икону, тем более служащая костела сказала, что ее привезли из Рима. Я купила «Сердце Иисуса» тут же, и не успела отойти от козырька, как женщина подозвала меня обратно.
– В пару к Нему, возьмите и Деву Марию, – и, протянув мне в таком же формате покрытую лаком деревянную дощечку с изображением Марии, тихо добавила, – Слава Иисусу Христу!
– Во веки веков, аминь, – я достала из кармана купюру и положила на прилавок, а сама направилась в покои священника просить освятить Богоподобные лики. На пути я встретила Лиссу, которая плотно поев, направлялась с монахами в сторону молельной.
– Тэн, вот ты где, — увидев меня, она отошла со мной в сторону, ухватив меня под локоть.
– Я приготовила тебе подарок к Пасхе, – и достала из кармана четки. Это был розарий, выполненный из коричневого дерева твердой породы. Бусины были мягкие и нежные на ощупь, а деревянный крестик имел золотое изображение Иисуса.
– На них читается очень сильная молитва, надеюсь, она поможет тебе в жизни, – сказала Лисса, – Спаси, Господи.
– Во славу Божию.
– Бог в помощь.
– Спаси, Господи.
Взамен я решила подарить ей одну из своих икон и, показывая лики, просила выбрать одну как мой подарок ей к Пасхе.
Лисса отправила меня освящать дары к священнику, а когда я вернулась, то отказалась от подарков, сказав, что ей ничего не нужно, все уже и так дал Господь. Я еще раз убедилась в том, что передо мной святая из плоти и крови.
(Минск, апрель, 2015)
Фото автора: Костел святых Симона и Алены г. Минск.