В детстве я была ребенком без проблем. Тихая, послушная, малоподвижная. Меня можно было оставлять одну дома, не опасаясь, что я куда-то влезу без спроса и что-то натворю. Никто не заставлял меня учить уроки, знали, что все будет сделано. Отец спрашивал иногда о моих школьных успехах, есть ли «тройки». Узнавал, что были, но все уже исправлено и успокаивался. Проблемы были с братом. Он вполне мог куда-то влезть, развести костер под стеной дома, получить «двойку». У него появлялись дружки, с которыми, по мнению родителей, ему не следовало дружить. Он рано стал выпивать, пробовал курить. Причем его часто не было дома, и крики матери по поводу его очередной проделки приходилось выслушивать мне. Когда он появлялся, ее пыл уже проходил, с ним можно было разговаривать спокойно. Вспышки отца, если брат приходил, выпивши, могла остановить только я, брат это знал и пользовался моей защитой, отца он побаивался.
Меня часто хвалили, и мне очень хотелось всем нравиться. Но это порождало сильную неуверенность в себе: «А что скажут об этом? А что подумают о том?» К тому же брат, который был старше на два года, частенько смеялся надо мной, если я что-то спрашивала: «Не знает! Даже это не знает!» Скорее всего, он сам не знал что ответить, но не показывать же это младшей сестре! Я росла стеснительной, замкнутой, очень зажатой. Но всеми силами старалась выполнять все указания и быть примерной девочкой, чтобы родители могли мной гордиться. Думалось, что все у меня в жизни будет четко и правильно, на «пять».
Первое потрясение пришлось испытать, когда не поступила с первого раза в университет. Пусть из-за глупой, нелепой ошибки, но это был первый провал, первая неудача. В чистой, аккуратной тетрадке появилась первая помарка. А уж что говорили люди… Кто во что горазд!
Сильнейшая влюбленность на третьем и четвертом курсе привела к болезни, попытке самоубийства. Я чуть не бросила университет, хотя до его окончания оставалось всего ничего. Здесь уже поводов для разговоров было гораздо больше. Даже родная тетя не верила, что у нас с Володей не было по-настоящему близких отношений. Иначе с чего бы такая реакция? Мало что ли других парней? И почти невозможно было никому доказать, что из всех парней мне был нужен только он. Другие для меня тогда просто не существовали.
Дальше - больше. Я порываю с тем, кому обещала стать его женой и уезжаю одна в незнакомый город. Родителям мой избранник, кстати, не нравился, этим моим решением они были только довольны. Но я рожаю ребенка без отца и возвращаюсь домой. Вот это уже удар! Примерная девочка-отличница, папина надежда, становится матерью-одиночкой. Что говорят при этом люди можно представить, не сплетничает только ленивый.
Но и этого мало. Мой сын заболевает неизлечимой болезнью, и я решаюсь на второго ребенка также без отца. Сначала следуют скандалы с родителями и два выкидыша на этой почве. Отец в это время уже сильно пьет, брат тоже. Втянулись оба, когда отец стал гнать самогон, остановиться уже не могли.
Самоубийство отца, вернее инфаркт при попытке самоубийства, происходит после одной из наших ссор. Естественно, обвиняют в этом меня, в первую очередь брат. О том, как сильно отец пил, какие у него были периодические ссоры с матерью, сколько уже было попыток самоубийства, мало кто знает. Говорили каждый свое.
Второго сына я все-таки родила уже после смерти отца. Новый повод для разговоров.
Но тут начинается перестройка, рушатся старые устои, меняются взгляды. Мне уже давно все равно, что говорят обо мне люди, забота только о том, чтобы выжить и помочь сыновьям и матери. Брату с его страстью к выпивке перестройка оказалась не по плечу, он кончает с собой. Я к этому не имею никакого отношения, но люди все равно находят что сказать.
По-настоящему раскованной и уверенной в себе я смогла себя почувствовать только, когда стала писать. То есть заниматься тем, о чем я мечтала с пяти лет, едва научившись читать, но не могла этого делать. А что скажут люди? Говорите, я хочу это слышать.