Навстречу 70-летию Победы
ОСТРОВ ПАМЯТИ СЕРГЕЯ КУЧЕРЯВОГО
Интересно вспомнить, когда это я впервые увидел Сергея Харитоновича Кучерявого?
Да, припоминаю. Точно. Это было в 1968 году летом, когда я случайно попал на репетицию какой-то пьесы в Глодянском районном Доме культуры.
Пьеса была сатирико-юмористическая 19-го века, ещё Валериан Прозоровский играл тогда богатого помещика. Реквизиты - соответствующие. Было интересно и смешно. Актёрами были простые ребята, рабочие совхоза и местная интеллигенция, да и некоторые активные старички тоже.
Сергей Харитонович был тогда директором районного Дома культуры и тоже играл в той пьесе.
Тогда мы и познакомились, а потом пришлось и вместе поработать, я был заведующим автоклубом, а он иногда аккомпанировал на аккордеоне во время выступлений агитбригад на полевых станах и в малых сёлах, куда мы приезжали на этом самом автоклубе, привозили лектора, передвижную библиотеку, какой-нибудь короткометражный фильм или небольшой концерт.
Сколько же ему было тогда? Сорок три…. К тому времени он уже успел побывать на войне, штурмовать Берлин, быть раненым и прослужить в общей сложности шесть лет в армии в том самом Берлине, который пришлось ему штурмовать.
Да, но тогда мало кто знал, что он пережил.
Меня с нашего первого знакомства и до сегодняшнего дня привлекает в нём какая-то необыкновенная мягкость характера, большая скромность и неподдельный интерес ко всем окружающим людям, а также глубокое увлечение музыкой.
С аккордеоном он впервые познакомился тоже в Берлине. Солдаты из музыкального взвода пригласили желающих соседей-сапёров на свои репетиции, которые были для сапёров одновременно и учёбой. Сергей Кучерявый был среди этих желающих, даже есть фотография: однополчане-сапёры с аккордеонами. Там он овладел и азами нотной грамоты, что позволило ему впоследствии самому сочинять музыку к песням, когда работал художественным руководителем, директором Дома культуры или музыкальным работником детского сада в Глодянах. Эти песни не раз звучали со сцен в исполнении самодеятельных хоров и ансамблей, особенно - «Песня о Глодянах» на слова Владимира Фелендюка, а «О чём шумит осенний лес» сочинили мы в 1973 году с ним вдвоём….
Сколько же лет мы уже не виделись? Трудно сказать. Время летит незаметно: недели, месяцы, годы….
И вот я у него дома, в знакомом дворе за стеной центрального городского стадиона. Смотрю на надворные постройки, навес – место для отдыха - на всём отпечаток его личности: всё сделано прочно, своими руками, продуманно, надёжно. И мне теперь даже кажется символом всей его жизни огромное дерево – груша, посаженная Сергеем Харитоновичем когда-то рядом со своим домом. Она давно перегнала по высоте строение человеческих рук, глубоко вцепилась своими корнями в землю, черпает в земле свои силы.
- Похоже, в этом году груша уродит хорошо,- скажет он, отвечая на мой вопрос. Но это будет уже в конце нашей беседы. А начало беседы было удивительным своей неожиданностью. Он вышел ко мне из дому, и, узнав, что я хочу написать о нём в районнуюгазету, извинился:
- Я каждый свой новый день начинаю с зарядки, армейского комплекса упражнений. Поэтому прошу немного подождать.
Я согласился, и он приступил к зарядке. Среди шестнадцати движений этого комплекса были довольно сложные, но Сергей Харитонович проделал их все два раза, и, заметно устав, пригласил меня сесть за стол, где можно было писать. Пошёл в комнату за документами и фотографиями.
Когда он их принёс, и мы начали разговор об его биографии, боевом пути, работе и музыке, первое, на что я обратил внимание – две ксерокопии каких-то карт.
- Это – из книги маршала Жукова, - пояснил он, - Карта расположения войск накануне штурма Берлина. Посмотрите, там указаны цифры «207с.д.». Это наша 207-я стрелковая дивизия. Я служил в 594 стрелковом полку этой дивизии. Участвовал в боях с 1 января по 28 апреля 1945 года, до ранения в руку….
Наша беседа продвигается неспешно, и я, неожиданно для себя, обнаруживаю, что, хотя мне и казалось, что я до сих пор неплохо знал Сергея Харитоновича, очень многие важные детали его биографии были мне неизвестны.
Я очень хорошо знал, что он был призван по мобилизации в Красную Армию на Пасху в апреле 1944 года из Яблоны и последовал со всеми в Могилёв Подольский. Потому что то же самое произошло с моим отцом, Дмитрием Ивановичем Панько, и многими моими родственниками и соседями в селе Данул. Но то, что Сергей Харитонович родился в многодетной семье (десять детей), и что он окончил пять классов румынской школы и сдал экзамен за пять классов русской школы – для меня было интересными деталями. Не знал я и о том, что он окончил Сорокское культпросветучилище, готовился для поступления в консерваторию, и вполне мог поступить, но поменялись условия приёма, а он об этом не знал и не был готов, а от направления от Министерства культуры республики почему-то отказался.
Мне было известно, что во время войны он был сапёром, награждён медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». Но я не знал об адресованных ему двух благодарностях Верховного главнокомандующего И. В. Сталина.
Я попросил рассказать об этих благодарностях.
Он показал мне их. Один документ датирован 23 апреля 1945 года, приказ № 339. Благодарность объявлена красноармейцу С. Х. Кучерявому за прорыв немецкой обороны под Берлином. Другой – от 2 мая 1945 года - за овладение столицей Германии Берлином.
С ними, этими выдающимися мировыми историческими и памятными личными для С. Х. Кучерявого событиями, связаны и два его воспоминания о том времени.
- Служба сапёра в боевых условиях и ответственна, и опасна, и трудна. Понимаешь, многое на фронте зависит от развития событий. Если обстановка меняется очень быстро, как это бывает при наступлении, то нагрузка на сапёров многократно возрастает и от их подготовки, умения, мастерства и трудолюбия очень многое зависит.
Наш сапёрный взвод, в котором я служил, был прикреплён к штабу полка. Получается, что мы отвечали за безопасность и штаба, и командира полка. Помню, однажды за день мы выкопали для наблюдательных пунктов и размещения штаба шесть землянок. Так быстро менялась обстановка.
Особенно трудно приходилось сапёрам при форсировании рек. Мы обеспечивали переправы под обстрелом противника. На реке Шпрее с помощью сапёров 18 наших солдат захватили на противоположном берегу плацдарм, и это способствовало развитию наступления советских войск на Берлин.
А один маленький островок, образовавшийся в результате того, что немцы взорвали дамбу на Одере, чтобы затруднить наступление советских войск, запомнился Сергею Харитоновичу навсегда.
- Мы готовили переправу через Одер, - вспоминает он. - Это происходило ночью. Я получил задание переправиться на небольшой островок, который был недалеко от берега, и электрическим фонариком подавать изредка сигналы сапёрам, чтобы они могли ориентироваться в направлении предстоящего форсирования реки.
Мне помогли переправиться на островок и оставили меня там.
Сначала всё шло хорошо. Я время от времени включал фонарик и подавал сигнал. Но вот чувствую – вода прибывает всё больше и больше. Уже дошла до щиколоток, до колен. Кричать сослуживцам нельзя – могут услышать немцы. Стоять в холодной воде – невозможно.
Каким-то образом я умудрился фонариком подать сигнал тревоги. Меня с острова забрали, а наступление на этом участке отменили.
Вот такой островок в моей памяти остался, - заключил он.
- В этом году мне будет 90 лет. Но, как видите, я сдаваться не собираюсь. Потому и делаю зарядку по утрам.
И не простую, а – армейскую!
Виктор ПАНЬКО