Однажды, в июне, гулял я по парку,
Вокруг красота, словно рая обитель,
Смотрю, на скамейке, дед курит сигарку,
В наградах на нем, чуть потрепанный китель.
Я тихо, подсел ненавязчиво к деду,
Решил про награды, его расспросить.
Спросить, про начало войны, про Победу,
Но, вдруг осознал, не могу говорить.
Он взглядом прожег, и лишил дара речи,
Я вдруг, провалился в кромешную тьму.
Очнулся, иду я, и люди навстречу,
А рядом шел «дед», восемнадцать ему.
Мы вместе по парку, шагали беспечно,
С ним девушка рядом, с улыбкой идет.
Меня, удивляет, все это конечно,
Но молча, иду, и смотрю на народ.
Из рупора, песня до нас доносилась,
Но рупор замолк, и мы слышим – война!
Вдруг эта «картина», другою сменилась.
Мы ночью в окопе, вокруг тишина.
На мне гимнастерка, зеленая каска,
И звездное небо, так близко к земле.
Все это со мной, словно страшная сказка,
Но рокот железный, раздался во мгле.
Смотри, говорит мне знакомый из парка,
Немецкие танки, по полю идут.
Нам надо их сжечь, до трухи, до огарка,
Сейчас либо нам, либо немцу капут.
К орудию, быстро снаряд заряжаю,
Огонь, не попал, заряжаю второй.
Вдруг взрыв за спиной , я лежу, умираю,
Да, в это войне, я боец никакой.
Очнулся. Я в танке - механик водитель,
Мы снова в бою, и идем на врага.
И снова был взрыв, я опять не воитель,
И умер, то было под Курском, Дуга.
В сознанье пришел. Я бегу, мне не страшно.
И с криком ура, чтоб рубить и колоть,
Кидаюсь на немца, в бою рукопашном.
Штыком протыкая, немецкую плоть.
Все стихло, на поле стою одиноко,
Горящие танки и трупы солдат.
Теперь стало страшно, у смерти нет срока,
Провал в темноту, и я этому рад.
Сижу я, в скамейку руками вцепившись,
Но помню, как каждый солдат умирал.
Не жаль, что сосед мой ушел, не простившись
Мне жаль, что я имя, его, не узнал.