Глубина 11

Олег Ратай
                Гибель Михалыча

   - Опять неплановый выход, - вздохнул Сергей Адамович. - Мне-то что, рейс как рейс. Но научные наши руководители бурчат: не успели толком программу подготовить. Кракенов взяли не четверых, как раньше, а двух. Это кроме вас с Николаем, разумеется.

 Ну, батискаф ваш я уже наловчился сбрасывать, сложностей не предвидится.
   Кстати, вы знаете, что его сейчас еще одной аварийной системой оборудовали: если он проскочил мимо и падает куда-нибудь во впадину, срабатывает автоматика, и он возвращается на поверхность?

   - Знаю, конечно.
   - А все остальное вы должны знать. Первый выход пропустите, другие сходят. А потом через месячишко и вы с Николаем. Тому тоже выходы экономят. Ну а у вас перерыв между погружениями получится не полгода, а четыре месяца. Это, говорят, терпимо. Ну, пойду я на мостик.

   На следующий день Василий сидел уже в исследовательском отсеке лодки в знакомой компании: он, Аркадий и доктор с Николаем.
   - Опять ничего подготовить не успели, - бурчал Аркадий. - Я все понимаю, но неприятно. Впрочем, нет худа без добра: до погружения у вас месяц, у меня свободное время будет, и мы вашу учебу, Василий Семенович, резко продвинем вперед. Выберем курс посложнее и сосредоточимся на нем. Ну и молодежь повоспитываете немного.

   - Да не похоже, чтобы они в этом нуждались, - отозвался Николай. У них уже по четыре погружения, они сами опытные.
   - На четыре тысячи по разу сходили? - ухмыльнулся Аркадий.

   - А я вчера в каюте разговор их слышал, что погружение и есть погружение, что на две тысячи, что на семь. На двух даже опаснее: акулы, кашалоты. А все эти разговоры про большие глубины - дешевые понты. Вы уж извините, Василий Семенович.

   - Ты-то при чем? - отозвался Василий. - А сам что думаешь? Ты ведь на пять тысяч сходил. 
   - Ну сходил. Тяжеловато, но терпимо. Но ничего необычного я не увидел. Но раз говорят, значит, что-то и правда есть?

   Вмешался доктор:
   - А как ты думаешь, если тебя после пяти сразу на семь с половиной отправить?
   - Даже и не знаю. А что?
   - Конечно, ни один врач ничего подобного не разрешит. Но в самом начале был один случай...

   В школе об этом никому не рассказывают, ни к чему, и так нагрузок хватает. В общем, отправили одного кракена после двух с половиной сразу на пять. И все было нормально, сходил, вернулся, отоспался. А через две недели он у себя в комнате не проснулся.
   - Почему? - удивился Николай.

   - Кто его знает. Статистика нужна. Что же нам, сотнями вас для эксперимента отправлять? Только с тех пор есть негласное, но абсолютное указание: увеличение глубины за одно погружение не больше тысячи, в исключительных случаях полторы. И то на пять тысяч допуск дают далеко не всем. Не говоря уже о семи-восьми.

   - Ну и тем более десяти, - понял Николай.
   - А что там делать? - удивился Аркадий. Вот разве что Василию Семеновичу его глубоководный друг что-нибудь интересное про те места расскажет.

              ------------------------------------------------------

   - Да, - сказал Николай. - Наверное, нечего и жалеть, что мы глубже чем на две тысячи не ходили.
   - Наверное, раз ты целый здесь сидишь, - согласился Василий.

              ------------------------------------------------------

   Дошли до островов, вышли через пролив в океан, тут их шторм и прихватил. Не успела лодка на глубину нырнуть, все сидели в каютах. Три дня Василий маялся. Ну не любил он шторм. Ничего, вытерпел. А то перед другими неудобно: кракен, покоритель глубин, а в шторм все нутро выворачивает, как у пацана.
   Матросы вроде и не замечают, Аркадий своими делами занят, доктор медитирует строго по графику, а он...

   Но все заканчивается, закончилась и плохая погода.
   - Отправим сегодня первого на четыре тысячи, - сказал доктор. - На четыре тысячи, с троса. Хотел на пять, но корабельный док против.
   Василий поморщился:
   - Что-то неспокойно мне.

   - Что так? - удивился доктор.
   - Да вспомнил я разговор о том, что совсем молодых стали брать.
   - Будет тебе, Василий Семенович, - вмешался Аркадий. - Тоже мне патриарх. По четыре погружения у мужиков, большенькие уже.

   Ты о других-то меньше думай, обо всех не напечалишься. Подумай лучше о том, что пора биохимию сдавать.
   - Пора, - согласился Василий. Против правды не попрешь.

   Через два дня поутру Василий вошел в исследовательский отсек и увидел там только Аркадия.
   - А где доктор?
   - В медотсеке, - ответил Аркадий. Как-то неохотно ответил.

   - Нашем?
   - Нет, на "Кавказе".
   Василий насторожился:
   - Случилось что?

   - Что-то случилось. Что - и сам толком не знаю.
   - Давай уж, все выкладывай.
   Аркадий помялся:
   - Да я только записи смотрел...

   - Думаешь, мы тут бесчувственные?! Роботы?! Не переживаем из-за вас?! Да когда еще находится идиот, который сознательно приключений ищет. Ты же помнишь, что этому Витьке, ну так его зовут...
   - Значит, живой?

   - Живой-то живой, - пробурчал Аркадий, - только какой живой? Ты же помнишь, что ему не дали сходить на пять тысяч, отправили на четыре, то есть максимально на четыре пятьсот?
   - А он полез глубже, - догадался Василий. - На сколько?

   - На пять триста.
   - Ох ты... А что он там увидел?
   - Да ни хрена. Решил доказать, что может, и поставить всех перед фактом.  Какой он отчаянный. Вот оба наших доктора там режимы реабилитации и подбирают. Будем ждать.

   Доктор пришел через два дня, мрачный и небритый.
   - Выпустили дурака из контейнера. Пока спит.
   - Не скоро опять на глубину? - спросил Николай.
   Доктор удивленно посмотрел на него:

   - На глубину? Три месяца в госпитале - это точно. А там или на берег спишут, или вообще сунут вторую группу - и грейся на солнышке, считай воробушков.
   Василий спросил:
   - Как же ваши службы так лопухнулись? Двадцать лет парню, детство в жопе играет, а его в школу, а его на глубину.

   - А я знаю? - обозлился доктор. - Там десятки психологов, психиатров. А мы тут уже работаем с тем, что есть.
   Другой кракен пошел на погружение как обычно. В это же время первого ихтиандра, Витьку, забрали вертолетом в госпиталь.

   У второго погружение прошло нормально, поболтался на четырех тысячах, ни с кем не воевал, записи и измерения как положено. Ну вроде все в порядке, только затем Василий видел его только в столовой, в основном он сидел в каюте. Василий поговорил об этом с доктором, тот тоже не видел в этом ничего хорошего.

   - Василий Семенович, это не мой клиент. Я бы его отправил в отпуск, а потом по уши загрузил тренировками. Но у него свой врач. А обо всех думать никакого здоровья не хватит. У самого-то настроение погружаться не пропало?
   - Да вроде нет. Тем более станция, более-менее знакомо. Ну и Николая подучить надо.
   - Тогда недели через две и пойдете.

   Немного позже, когда Василий был в каюте один, зашел Николай.
   - Василий Семенович, я еще хочу поговорить про Витьку.
   - А что тут говорить? Жалко парня, но сам виноват. Устроил наглядную демонстрацию того, как опасно выходить из заданного диапазона.

   - Да я не о том. Перед погружением он с приятелем, который сейчас здесь, разговаривал. Меня они не видели. Витька и говорил, что все это болтовня, чтобы больше уважения к инструкторам было, чтобы дисциплину легче поддерживать было. Мол, в армии и на флоте деды гоняют, а здесь вот так напугать решили. И я не знаю, что мне надо было делать.

   - Это ты на моральные темы поговорить решил? - поразился Василий. - Духовного утешения ищешь?
   - Ну... А что было делать? Вам рассказать?
   - Коля, я тебе не отец и не наставник, - немного растерянно сказал Василий. И задумался, как Мудрый.

   - Вот ты промолчал, не захотел быть стукачом. Это понятно. Витька все-таки уже взрослый. Только хорошо, если обойдется без инвалидной коляски. А мог сказать. И сняли бы Витьку с погружения, списали на берег, был бы целый. Но шила в мешке не утаишь, и половина базы с тобой здороваться перестала.

Как бы я поступил в такой ситуации? Не знаю. Правда, не знаю. Тут уж каждый сам решает, и никто ему не подскажет.
   И совсем уже забыл Василий про этот случай, но неожиданно встретил капитана лодки. Где? Ну конечно на палубе, утром. Где же еще?

   - Василий Семенович? - обрадовался тот. - Дело у меня к вам. Сашка с вами поговорить хочет.
   - Это какой?
   - Ну коллега ваш, что недавно с глубины пришел.

   Василий понял, о чем примерно пойдет разговор, и затосковал. Ну не видел он себя в роли духовного наставника.
   - Хочет - так пусть и говорит. Вам-то что?
   - Стесняется он. А мы с ним вроде как братья по оружию, он срочную на подводной лодке ходил. Вот ко мне и подошел.

   - Ну теперь пусть ко мне подойдет. Я ни от кого не прячусь.
   - Отлично. Я ему передам.
   Александр зашел в исследовательский отсек часа через два. На подводные лодки громил не берут, а в кракены и подавно. То есть был он среднего роста, рыжий, голубоглазый, конопатый, как в мультфильме.

   - Василий Семенович, к вам можно?
   - Почему ко мне? Вот Аркадий у нас начальник.
   - А... с глазу на глаз?
   - Ничего, тут все свои, я примерно догадываюсь, о чем разговор, и скажу только, что выговориться тебе стоит, обидного тут ничего нет, и смеяться никто не будет.

   Минут десять Леха бессвязно бормотал о том, что они с Витькой друг друга еще с флота знали, и здесь у них учеба легко шла, и вообще...
   - Я ведь тоже, как и он думал, что все это напускное, сами себе важности добавляют. Четыре тысячи, пять, шесть. Инструкции эти. Я тоже хотел сразу тысяч на шесть нырнуть, чтобы другие не понтовались. А оно вот как.

   Он помолчал немного, потом с трудом выговорил:
   - Я, наверное, уйду с базы.
   - Чего? - изумился Василий.
   Аркадий открыл рот, а доктор вышел из нирваны.

   - Ну, тут другие нужны, а я как дальше буду?
   - Как раньше, так и сейчас, - сказал Василий. - Получил задание, сходил, отработал. И тренажеры, бассейн. Это не для графика, а для себя. Записи чужие просматривай обязательно.

   - А вы смотрите?
   - Наверное, с полгода как перестал. Но я сейчас хожу в одно и то же место, на одну и ту же глубину. Мои записи мало чем помогут остальным, их записи не помогут мне. Кроме особых случаев. Ну о них информируют всех. А раньше много смотрел.

   Напоследок Василий добавил:
   - Морали тебе никто читать не собирается, как ходил на глубину - так и ходи дальше. А если думаешь глубину наращивать, то плюнь на все эти боевые тренажеры, там воевать не с кем. А вот боковая линия нужна обязательно, побольше тренируйся. Как говорил мне Петрович, мой инструктор: "Шкурой чувствовать надо". И я сейчас с ним совершенно согласен.

   Аркадий добавил:
   - Ты, Алексей, заходи к нам, когда мы здесь.
   - Это как? - не понял тот.
   - Мы же завтра на лодке нырнем и пойдем по своей программе. Недельки две походим, Николая к станции доставим.

   - А Василий Семенович?
   - Мы его потом на "Кавказ" вернем. Он на станцию на персональном батискафе пойдет. Ну и ты потом с "Кавказа" еще раз сходишь. А там и на базу. Погода уже портится. Зимой надо на базе сидеть.

   Василий поинтересовался:
   - Аркадий свет... Никитич?
   - Наумович он, - хохотнул доктор. - Не православное у него отчество.
   - Да какая разница, - смутился Василий. - На станции какие новости?

   - А никаких новостей. Экипаж ты знаешь.
   - И Яшка там?
   - Ну да. А чего? Хороший парень, общительный.
   - И на ровном месте способен новостей соорудить столько, что и за три погружения не разгрести, - подумал Василий.

   Ну, две недели походили на лодке, отдохнули от штормов. Затем аккурат над станцией лодка всплыла, пристыковалась к "Кавказу" и переправила на него Василия. Конечно, была для этого и техническая необходимость: лодка все-таки не такси, чтобы катать пассажира для его удовольствия.

   Уходя, Василий даже немного рассердился:
   - Что вы меня как на почетный отдых провожаете? С тобой, Николай, мы через сутки на глубине увидимся, да и с другими тоже ненадолго расстаемся. Ладно, пошел я. Не боись, Колька, ты сразу на обследование да в контейнер, доктор тебя своим буддизмом достать не успеет.

   Первый раз на глубине Василий выступал в роли инструктора. Вышел из батискафа-контейнера, подошел к лодке и подождал Николая. Капитан "Кавказа" на этот раз превзошел себя и опустил батискаф на плато с третьей попытки, управился за два часа.

   Программа была простой: двенадцать часов походить над плато, посмотреть на станцию, отдохнуть. Затем Яшка должен был подвести к ним Михалыча, и им надо было потренироваться, поводить его на ручном управлении.
   Работать с Михаилом как с напарником было одно удовольствие: точно держал дистанцию, метров двадцать справа сзади и метров на двадцать выше.

   Все время молчал, с вопросами и комментариями не лез, только через пару часов Василий услышал:
   - Справа впереди у дна.
   - Вижу, - отозвался Василий.

   Это был скат, зарывшийся в песок, довольно крупный, и зарылся неглубоко, поэтому тепловизор и выдал изображение, хоть и плохонькое.
   - Хорошее чутье у парня, - подумал Василий.
   Конечно, четыре тысячи для ската глубина вроде бы запредельная, но об этом говорилось выше. Заповедник, чтоб ему, реликт.

   Тут на этом плато двадцать кракенов все свои погружения потратили бы, и каждый постоянно приносил что-то новое.

   Повисели над краем плато, посмотрели на течение, скатывающееся вниз по склону, но сами туда не полезли, хоть течение было не сильным. Повернули к скелету кита. Так сказать, место боевой славы. Кита уже практически доели, голые кости осели и лежали холмиком на грунте, но и им покоя не было: грунт вокруг холма бурлил, над холмом поднималась какая-то муть.

 Кто именно суетился, понять было трудно. Рыбы, звезды, моллюски, еще кто-нибудь? Всех, наверное, хватало. И кальмары висели рядышком. Тоже что-то находили. Еще часа два шли от скелета вглубь плато.
   - Оп-па! - сказал Николай.
   Чем лишь на секунду опередил Василия.

   Впереди расстелился целый лес из морских перьев и крупных одиночных актиний. Между ними шныряла рыбья мелочь, чуть в стороне их поджидали удильщики. Свет от удильщиков неярко отражался на перьях. Неярко, но всеми цветами радуги.

   Тепловизор отчетливо показывал на экране, как изгибаются, свиваются, завязываются причудливыми узлами и поднимаются вверх слои-струи горячей воды. Перья в потоке слегка шевелились и постоянно меняли цвет. Прочие представители также имелись: четыре тысячи - не так уж много, кого угодно встретить можно.

                ------------------------------------------------

   - Да, - сказал другой Николай, - что-то ты в каждом втором погружении то горячие источники найдешь, то вулкан грязевой. А я за все время с этой сейсмоактивностью ни разу не сталкивался.
   - Понятно. Вы ходили по известным местам, спокойным. Лодкам-то зачем лишние приключения?

                ------------------------------------------------

   - Здорово, - опять не сдержался Николай. - Вот это источники, вот это активность. А, Василий Семенович?
   - Здорово, - согласился Василий, хотя по поводу активности мнение у него было прямо противоположным.

   А это кто у нас тут? Михалыч?! Ведь договаривались, что Михалыча со станции выпустят лишь тогда, когда туда подойдут кракены. Опять Яшка дуркует? Или что-то серьезное?
   - Робота видишь, Коля?
   - Да.

   - Пока я ничего не пойму. Подойдем у нему так, чтобы нас не было видно, и с часок понаблюдаем, что он тут делает. Затем... затем будет видно.
   Обзор с помощью различных камер и датчиков у Михалыча был круговой, но Василий помнил, что хуже всего просматривался сектор сзади-вверху и чуть слева.

   Там и держались. Сначала понять ничего не получалось: Михалыч кружил вокруг оазиса, который был не так и велик, где-то с километр в диаметре. Где-то за час Михалыч его и объехал. Затем остановился. Видимо, Яшка решал, что делать дальше.
   - Ну уводи же его, говнюк, обратно, - с тоской думал Василий, но чувствовал, что Яшка поступит наоборот.

   Минут через пятнадцать Михалыч решительно двинулся вглубь оазиса, и вскоре листья морских перьев и струи горячей воды полностью скрыли его от тепло- и ультразвукового наблюдения.
   - Пойдем за ним, Василий Семенович?
   - Не вздумай. Висим, ждем.

   Висеть пришлось около часа. Михалыч явно шкодил: то здесь, то там над перьями поднимались клубы иловой мути. Затем Михалыч выполз из оазиса. Внешних повреждений на нем не было, но полз он не к станции, а в сторону края плато. Василий ничего не мог понять, а до края плато оставалось метров пятьсот.
   - Николай, я беру управление на себя.

   Сначала все было просто: шнур с пультом ручного управления находился на корпусе Михалыча и был легко доступен. Но после того, как Василий щелкнул тумблером, переключения на ручной режим не произошло. Вместо этого Михалыч как-то судорожно дернул манипулятором, зацепил шнур и оторвал его к чертовой матери. И бодро пополз дальше.

   - Там же этот, край? - растерялся Николай. - Что Яков-то думает?
   - Похоже, что он тоже потерял управление. Ждем и смотрим.
   Ждать пришлось недолго: Михалыч дополз до края плато и упал вниз. Кракены зависли над краем и пригляделись.
   - А ведь есть сигнал, а, Николай?

   - Вроде бы, - неуверенно ответил тот.
   - Тогда так. Ты выполняешь, я страхую. У нас есть запас в пятьсот метров. Если этого хватит - хорошо. Но ни метра глубже. Ни метра. Ты идешь первый, я держусь на двадцать метров выше. Если будет возможно - ставишь маячок, у нас есть запасной. И уходим. Ясно?
   - Да.
   - Пошли.

   Не зря говорится, что дуракам везет. Дураком в данном случае Василий считал Яшку. Что-то тот опять намутил. Склон не был отвесным и абсолютно гладким. Михалыч прокатился по нему метров триста и зацепился за какой-то выступ. Гусеницы у него еще крутились впустую, поэтому зафиксировали маячок зажимом-лентой на кронштейне крепления лампы и пошли наверх.

   - Ну что, Николай. Ходим уже часов двенадцать, надо поспать. Поднимемся над плато метров на сто и зависнем. Нас двое, спать будем по очереди. Пока я сплю, настрой свой таймер, чтобы гудел каждые пять минут. Потом я так же.

   После отдыха Василий сказал:
   - Осталось у нас восемь часов, идти до станции и контейнера часа четыре-пять. Поэтому идем прямо на станцию, не отвлекаясь ни на что. Все понятно?
   - Чего же не понять.
   Хороший напарник. Толковый, спокойный. Надежный.

   Оазис оставили далеко в стороне и пошли по необжитым местам. Ну их, эти приключения. Уже у станции Василий сказал:
   - Давай-ка ты, Николай, в батискаф. Тебе лишняя с ним тренировка, лодка рядом для подстраховки. А я хочу узнать, что же там с Михалычем случилось. Мне они как своему врать не станут. Ну, хотелось бы надеяться.

   Проснулся Василий, все как обычно: Иван (доктор и начальник), кофе, обед. Да и глубина терпимая была. Перед тем, как идти обедать по-настоящему, Иван как-то смущенно сказал:
   - Наверное, надо тебе сразу, Василий Семенович, сказать, что случилось. Я ведь записи уже смотрел.

   - Да я для того сюда вместо Николая и пришел. Узнать из первых уст.
   - ...! Ну как можно с такими придурками работать! - взорвался Иван. - Яшка же, придурок, решил режим автопилота на Михалыче опробовать!
   - Какой автопилот? Нет такого режима.

   - А это ты так думаешь. И я так думал. А у нашего говнюка приятель, молодой гений, сам такую программу склепал. И Яшка диск с этой программой сюда притащил.
   Василий изумился:
   - Так ведь Яшка оператор, как он полез новую программу устанавливать?

   - А он нашего Лешу уговорил, тот-то в этом лучше разбирается.
   - И тебе ничего не сказали?
   - Вот не сказали. Ну надо же, три человека в коллективе, и уже интриги! Ладно, пойдем, Василий Семенович, обедать. Там наших инициативных придурков и расспросишь.

   Как и следовало ожидать, Леха с Яшкой были расстроены, вяло шевелили ложками в тарелках и на Василия не смотрели.
   - Так что же случилось с Михалычем? - спросил Василий.
   - Давайте я попробую объяснить, - ответил Алексей. - Хотя и сам ни черта не понимаю.

   В общем, когда он походил в зарослях, Яков включил автопилот. Точнее, это был не автопилот, а программа возвращения по пройденному маршруту. Кто же знал, что программа такая неустойчивая. И при повышенной температуре возбуждающие сигналы от внешних датчиков слишком велики, положительная обратная связь.

   - И все пошло вразнос, - понял Василий.
   - Ну да, - уныло подтвердил Яша. - А переключить управление на меня не получилось.
   Алексей продолжил:
   - Конечно, переключатель на ручное управление сработал бы, программа тут ни при чем. Но манипулятор дернулся...

   - Последние конвульсии, - заключил Иван. - А потом Михалыч уже в беспамятстве попер куда глаза глядят. И это чистая случайность, что он не свалился куда-нибудь тысяч на семь, и наши кракены закрепили на нем маячок.

А мне надо голову ломать, как же объяснить то, что в систему управления роботом запихали левую программу, почему с этой программой его отправили в зону с экстремальными термическими условиями, и почему все это проводилось в то время, когда у кракенов проводилось погружение, и робот должен был участвовать в их программе.

   - Я думал, что сегодня еще вторник, - пробормотал Яша. - У меня в компьютере сбой в календаре получился.

   Чтобы излишне не суетиться, лодка пристыковалась уже наутро. Как положено, совместный завтрак, и наверх, чтобы засветло состыковаться с "Кавказом". Пришли гости, и сразу на станции стало тесно. Противу ожидания, Аркадий происшествию с Михалычем особенно не удивился (доктору-то на все было наплевать). В общем-то понятно: объяснительные не ему писать.

   - Не переживай ты так, - утешал он Ивана. - Погиб друган на боевом посту. Как в свое время выражались англичане, от неизбежных на море случайностей.
   - Не случайностей, а дятлизма, - сердито ответил Иван. - И ладно Яшка, от того чего угодно ждать можно, но Алексей? Доктор, ты как коллега ответь: может, это заразно?

   - Дятлизм? Это не по моему профилю, - отозвался тот. - Это надо к психиатру.
   Яшка сидел красный от обиды, но молчал.
   - А ведь с "Кавказа" еще один кракен пойдет? Может, он нашего Михалыча тросом и зацепит? - с надеждой спросил Иван.

   - Не получится, - ответил Леха. - Длину троса надо на месте регулировать, надо специальную оснасточку делать, лебедочку специальную, запас легкого троса. Затем уже лодка подойдет, трос этот за нее зацепить, и уже лодкой вытаскивать.
   - Ну ничего. Запасной робот есть, будут скоро экипаж менять, сразу и робота пришлют. Тогда, может, и Михалыча заберем, - завершил беседу Аркадий.

   А больше ничего интересного в этот день и не случилось. Поднялись, заняли свое место в "Кавказе". Уже к вечеру на палубе Василий вместе с Сергеем Адамовичем любовались закатом.
   - Хорошая погодка. Еще дня три постоит штиль, успеем обеспечить Александру погружение. Но на обратном пути хватим шторма.

   - Ашотович-то переживает, - усмехнулся Василий. - Не любит он шторм.
   - Ну, он же понимает, что лишний раз впустую гонять лодку не нужно. Надо ей, родимой, отдохнуть. Ей ведь еще своим ходом через пару месяцев на станцию идти.
   - Но видимо, не своим ходом, а с вами? Сменный экипаж, да еще и робота нового тащить. А может, и Михалыча поднимать? Вытащить его наверх лодка сможет, но погрузить его в океане...

   - Да, вы правы, - согласился Сергей Адамович. - И рейс обещает быть... интересным. Ладно, давайте сменим тему. Коллега-то ваш, Александр, очень беспокоился, как там ваше погружение.
   - Плохо. Он же сейчас в контейнере?
   - Да.

   - Так он должен быть абсолютно спокоен и думать только о себе, о своем погружении.
   - Ну да, ну да. А каково чувствовать себя этаким гуру для молодых коллег?
   - Ну какой гуру, - сморщился Василий. - Не нужно мне все это. Да и какие они молодые, лет пять-семь разницы, наверное.

   Сергей Адамович задумчиво ответил:
   - Не нужно, говорите. Гуру-не гуру, но наставником своим они вас уже считают.  Михаил, Николай, теперь Александр. А это не бывает нужно или не нужно. Раз уж оно есть, принимайте как данность. Я, конечно, постарше вас, но учить не собираюсь. Пойдемте лучше ужинать.

   В общем, спокойно сходил Александр на глубину, без всяких отклонений от программы. Ну и пошли на базу. Тоже ничего непредвиденного: три дня шторма, три дня Василий пластом лежал на койке. Тяжело, но не смертельно. Как там у царя Соломона на кольце? "И это пройдет?" Вот и прошло.

   На базе доклада от Василия не требовалось. Аркадий засел за обработку результатов, которых было не так много: результаты Александра достались научруку с "Кавказа", а у Василия с Николаем было одно парное погружение. Ну, конечно, оазис, термическая активность, которую не ожидали, но все равно...

   Василий с головой ушел в учебу, опять же тренажеры и бассейн никто не отменял. А все свободное время у него в комнате сидели Мишка с Александром (Николай возился с инженерами над оснасткой для подъема Михалыча).
   - Наставник, чтоб ему, - вспоминал Василий Сергея Адамовича.

   Тут еще Сашка как-то поинтересовался:
   - Василий Семенович, а меня нельзя с кракеном познакомить? Я бы сейчас уже начал глубину наращивать.
   Ну прямо общество друзей Мудрого намечается. Он со своими-то раз в десять лет увидится и то поругается, а тут такое оживление.

   - Это ведь не я решаю, Саша, - осторожно ответил Василий. - Врачи в первую очередь. Ну и Андрей Дорофеевич, он нашу работу планирует.
   - Ну да, конечно.
   А Мишке Василий отвечал жестче:

   - Весной я схожу сам, узнаю, какие новости у Мудрого. И поговорю с ним насчет тебя. Думаю, если врачи мне разрешат еще выход, то уже на следующее погружение пойдем вместе. Наверное.
   Когда же собирались втроем, то Александр почти все время молчал и слушал. Как пацан во взрослой компании.

   И еще один примечательный разговор случился у Василия где-то через недельку. Он уже привык по возвращении на базу заходить в гости к Веретенникову. Зашел и на этот раз. Там же был и Зотов. Разумеется, поговорили и про учебу, но как бы между прочим. Все у Василия было в порядке.

   Затем Веретенников спросил:
   - Василий Семенович, насколько я могу судить, Мудрый далеко не молод? Даже по их меркам?
   - Видимо так, - ответил Василий. - А что это вы вдруг?

   - Может быть, они теряют интерес к жизни и идут искать кашалота?
   - Чтобы закончить свой путь как надлежит воину, - поддержал Зотов.
   - Да, ведь семьи как таковой у них нет, заботиться не о ком. Социальные связи сведены к минимуму.

   - А черт его знает, - ответил Василий. - Делать такие выводы по результатам нескольких бесед... Да и не очень охотно говорит он на эти темы.
   - А тут хочешь не хочешь, кто-то вскоре должен будет вас заменить. Против природы и врачей не попрешь.

   - Это верно, - согласился Василий. - Ну еще два-три раза, все равно следующий сезон у меня последний.
   - Тут вся надежда на вас. Как вы сумеете познакомить Мудрого с Михаилом.

   И Зотов сказал в заключение:
   - А мы постараемся сделать все, чтобы у него пробудился интерес к нашей жизни. Уже обрабатывают лекции по математике. Перевод, голограммы. Попозже посмотрите. Я знаю, что вы не очень любите математику, но голографическое изображение - там ваши советы могут быть полезны.

   А ближе к Новому Году и Андрей Дорофеевич вспомнил про Василия.
   - Как дела, Василий Семенович, как здоровье?
   Василий привычно насторожился, но начальник отдела сразу его успокоил:
   - Не ждите на этот раз никаких неожиданностей. Что на Новый Год делать будете?

   - Кто его знает. Ящик смотреть, в Сети копаться. Не люблю я праздников.
   - Вы же еще пару экзаменов сдали?
   Василий удивился:
   - Вы-то откуда знаете?

   Андрей Дорофеевич засмеялся:
   - Не думайте, что мы за вами следим. Вы же не делаете секрета из своей учебы?
   - Нет, конечно.
   - А знать, кто чем дышит, у кого какие неприятности или радости, начальник обязан.

   Как же я буду иначе планировать ваши выходы и отправлять вас черт знает куда? В общем, можно считать, что сессию вы сдали. А после сессии положены каникулы. И это без вопросов, с врачами даже я спорить не могу. Не пугайтесь, все у вас в порядке, это лишь профилактика. Хотите куда-нибудь на курорт? Только без экзотики и адреналина.

   - Я уж лучше домой, - ответил Василий.
   - И правильно. Что здесь сейчас делать? Ветер с океана, мокрый снег. Не зима, а не поймешь что.
   - Да и у нас не многим лучше, - вздохнул Василий.