«Вел пропала!» - кричала про себя Ев, бегая по комнатам и собирая самое необходимое, параллельно с этим созваниваясь с нужными людьми и давая распоряжения. Мирославу привлек этот шум, и она спустилась к ней:
- У нас что-то случилось?
- Мама исчезла.- Ев бросила всего два слова, но Мира уловила напряжение и страх. Ноги подкосились, и та опустилась на кресло.
- Как это исчезла? – Задал за нее вопрос Мэйсон, сжав плечо жены.
- Дети, я не знаю. Так сказал Эд. Мы к ним.
- Значит, мы едем с вами! – Заявил парень. – Идем, нам надо собраться. – Протянул руку Мире, помогая подняться.
- Мэйсон, постой! – Ев прекратила свое занятие и подняла руку к виску, смотря на них.- Мы возьмем девочек, а тебя и пожалуй Жеку, попрошу остаться, пожалуйста. Этот спонтанный отъезд сбивает все рабочие планы, будь добр, проследи за всем, затем приедешь. Хорошо?
Прежде чем ответить, Мэй глянул на Миру, та кивнула:
- Я уже в норме.
- Как скажешь. Особые указания будут?
- Да нет, все как всегда. Да не смотри ты на нее такими глазами, мы же не люди с улицы!
- Ев…, сколько у нас времени на сборы?
- Дэн помчался за Нией, как что, есть. – И одарив парня задумчивым взглядом, вернулась к сумке.
****
А Дэн несся на всех порах с их жилого района в центр города, обгоняя транспорт и проскакивая на «желтый».
- Папа? – Открыла дверь Агния и тут же встревожено напряглась. – У нас ЧП?
- Да, где Женька?
- В кабинете. Уезжаем?
- Срочно! – Поцеловал дочь в щеку и прошел в кабинет зятя. – Привет! Мне нужна твоя помощь. – Отказался присесть, остановившись прямо на пороге, одна рука на затылке, второй жестикулировал, словно ставя знаки препинания.
- Догадался, слушаю.
- Я примчался за Нией, у нас беда с Вел. Конкретно не знаю, поэтому опущу этот момент.
- Держите меня в курсе. Приеду сразу, как возникнет необходимость.
- Спасибо! – Дэн протянул руку и перешел к уточнению рабочих моментов. Жека слушал внимательно, не теряя время на записи, а лишь изредка уточняя.
- Я готова! – Заглянула Агния, парень сразу подхватил ее сумку и пошел к выходу, уже у машины Дэн задержался, прощаясь с ним:
- Спасибо, что понял и не заартачился. Мэйсон тоже здесь остался один. Скооперируйтесь, если будет желание.
- Не забывайте звонить, пожалуйста.
*****
Эд вошел в свою комнату, сразу прошел в спальню. Исчезновение Вел упало на его плечи непосильным грузом, давя к полу и ломая пополам.
- К этому нельзя привыкнуть… - говорил он себе. – Где тебя искать, моя виноградинка?
В упавшей на него настороженной тишине было слышно, как внизу, копошились люди, делая свои дела. И только вокруг него было безмолвие. Вот так, посидишь немного в таком затишье и без движений, начнешь замечать таинственные, странные вещи – ветерок пробежал, ниоткуда, тронул волосы и исчез. Небрежно брошенные на стул вещи, спокойно лежащие не один час, вдруг зашевелились, словно чья-то рука прикоснулась их, собираясь повесить, но передумала, или отвлеклась. А то и портьера, надуется, в одном месте, описывая не видимый силуэт, заколышется и опадет. И еще больше впадаешь в смятение, еще рьяней начинаешь забиваться в угол безысходности, не реагируя на жизнь вне тебя. А жизнь продолжается и хочешь того или нет, но звуки врываются к тебе, нагло прерывая забвение. Вот хлопнула дверь комнаты дочери, и ее каблучки уверенно стучали в его сторону. Заскрипела, как оказалось, давно не смазанная дверная ручка. Тук- тук, - затишье, - тук- тук!
- Не сейчас, Владислава, не сейчас. Мне просто надо побыть одному и подумать. – Сказал почти шепотом и нашел глазами фото жены, с веселыми глазами, улыбкой – ободряюще радостной. Ничего не требующее, ни молящее. А за дверью все тоже: тук- тук, тук-тук!
- Отец! – требовательно раздался голос дочери. – Эд! Да открой же! Не пугай меня хоть ты. – и опять скрежет, и бряканье ручки. Не выдержал напора, открыл:
- Влада! Дай мне всего полчаса, подумать. – Холодный порыв ветра из окна ударил девушку в лицо и застонал утробным урчанием. Она сделала шаг в комнату и распахнутая дверь, поддавшись вперед, захлопнулась пушечным выстрелом, прокатившимся по дому. – Не хорошо это, – сказал Эд, - воет! Быть беде.
- Отец! Как может быть то, что уже случилось?! Да возьми же себя в руки. – она стояла, упрямо смотрела на него зелеными глазами, точной копии матери. – Наши едут! Ния видела маму, с ней все хорошо, у Ев нет видений, а Виен все еще слышит музыку. Мама вернется, слышишь? Вернется!
- Слышу, вернется, хорошо. – угрюмо-сосредоточенный, Эд выхватил из ее речи отдельные слова и опять попросил: - Всего тридцать минут, просто подумать. Проведай гостя, ему нужней.
- Гостя?! Ладно, проведаю. Забота – уже хоть какой-то прогресс. Отец! Полчаса. Я приду, и мы пойдем в мою комнату. – Он кивнул, так, для успокоения дочери, стоя с опущенной головой и смотря на нее из-под бровей. Закрыл дверь, направился в спальню, всей душой чувствуя, что приход дочери вытеснил из его поля-зрения нечто не зримое, более важное. Приступ уныния возвращался. В поисках хоть какой-то опоры, он присел на пуфик жены, у трюмо, пахло косметикой, тонким ароматом духов, пахло Вел.
- Как же одиноко и беспросветно пасмурно на душе… - За окном молния рассекла тьму, но раската за ней не последовало. Опять вспышка и снова гром предательски молчит. Эд отвел глаза от окна, и тот ударил, совсем рядом, ставя жирную точку – дождь стих. Эд думал. Панически сжималось сердце. Опять вспышка, огненно красная, но отчего-то слева и не спешит исчезать, а медленно светлея, затихает. Эд возвращал внимание к зеркалу, где отражаясь горел свет, но себя не увидел, он видел Вел! Испарившись на добрую треть, огонек забирал жену вглубь холодного стекла и Эд испуганно закричал: - Вел! – положил руку на поверхность и нервные окончания руки, дали сигнал мозгу, рука непроизвольно отпрянула, от раскаленного зеркала. – Вел! Вел! – превозмогая боль, звал он и бил по зеркалу. Крик оказался мало действующим в сложившейся обстановке. Однако огонь пропал, а ее отображение оглянулось на долю секунды, будто бы услышав его, и Вел побежала вверх, по широкой, старинной лестнице. Исчезла, вместе с сознанием Эда. Обмякнув, как ватный куль, он опустился на столик, заставленный ее принадлежностями.
****
Вел шла, оглядываясь назад и прислушиваясь. Ей упорно казалось, что дочь была рядом, держалась за ее руку, и этот злосчастный ларец вроде был у нее, и вдруг – нет дочери, испарилась, как и шкатулка. Окликнул Эд, испуганно, и пропал. А сверху, доносившиеся голоса, манили. Забыв об осторожности, она побежала туда, в твердой решимости выяснить, кто и зачем втянул ее сюда, в томный, холодный и такой мрачный дом. Решив, что Владка осталась дома, облегченно выдохнула. Пропажа шкатулки ее не удивила, важно было другое – где она сама находится и что происходит.
Длинный, узкий коридор с мощными колонами, расположенные равномерно в десять ее шагов. В нишах этих промежутков – серые статуи, в человеческий рост, на низких постаментах, чередовались с канделябрами, покрытыми воском, на них мягкие, практически догоревшие свечи, источающие вялый свет и черную струйку дыма, засаливающего стены. Голоса, приглушенно звучавшие где-то там, в одной из комнат, затихли и Вел остановилась, прижалась к ближайшей колоне, выждала минуту и выглянула. Блеснул свет, более ярче чем здесь и Вел сделала перебежку, спрятавшись в темный проем, принялась разглядывать открывшееся перед ней помещение: сумрачная комната, в стиле минувших эпох. Это подсказало ей об эксцентричном пристрастии владельца.
- И что мне делать, идти дальше или зайти в одну из дверей? – подумала вслух и тут же услышала холодно-колючий смех женщины, вздрогнула, оглянулась, боясь что ее услышали, но голос доносился из приоткрытой двери, слева от нее. Вел всунула голову, в дверной проем. Опять ступени. – Одна, две,…, пять – автоматически считала она, поднимаясь по ним. Вспышка света, зажмурилась, держась за очередную колону, перевела дыхание и высунула носик, удовлетворяя свое любопытство. Немного стыдясь своих действий, но не находя другого способа понять где она находится.
Не высокого роста мужчина, в длинном бархатном сюртуке, коротких черных рейтузах и белых чулках, стоял, заложив руки за спину. Его волосы были завязаны на затылке узлом, тонкой темной лентой. Женщину, находившуюся перед ним, Вел не было видно. Та, скорее всего, сидела в кресле, и ее атласная юбка свешивалась с двух сторон, как открытый веер.
- Что вы замерли, Лорд, садитесь! – в приказном тоне заговорила она: - В конце-то концов, это ваш дом, а я гостья. – Он не пошевелился, и только лента в волосах выдала проявление эмоции. Да и дама, не дала ему вставить и слова, продолжила: - Хотя нет! Прежде чем сесть, налейте мне вина.
Он сделал шаг, взял графин, наполнил бокал и, поставив его на серебряное блюдо, подал даме:
- Прошу!
Вел спряталась, боясь быть замеченной, сдерживая свою пытливость увидеть лицо мужчины. Женщина ее интересовала постольку поскольку, а вот он, он ее притягивал!
Четкий стук каблука и после мимолетного шуршания ткани, дама опять заговорила:
- Да не стойте столбом, сир! Нам надо о многом поговорить.
Вел отважилась, припала к стене, слегка наклонила голову и одним глазком изучала их.
- Прошу меня простить, - заговорил мужчина и его голос полился, как серебряный звон. Твердо выговаривая каждое слово, при этом не выдавая лишних звуков, не открывая эмоций. Вел сразу же отметила, для себя, что таким тембром, произносить только комплименты. Она поверила бы сразу. А он говорил, совершенно простые вещи: – Таково у меня воспитание.
И тут до Вел дошло, они говорят на английском, а она понимает, как родную речь. Мужчина опять зацепил руку об руку за спиной. Пальцы то разжимались, то опять сжимались в кулак, что выдавало неприязнь к собеседнице. Зато спина была ровной как щит. Женщина пригубила вино, поэтому повисла минута молчания, легкий стук стекла об серебряный поднос, и дама заговорила:
- Так что скажите, Лорд, вы готовы взять меня в жены? – Он кашлянул, но промолчал. Вел с большей силой охватила пытливость, увидеть уже не только лицо мужчины, но и такую смелую, до дерзости, женщину. И тут же признала, что, не зная ее, не видя в глаза, испытывает к ней неприязнь. Дама же молвила:– Я высказала Вам свои чувства, я терпеливо ждала. Но даже у моего терпения есть предел! – поднялась. Вел это заметила, насторожилась. Однако мужчина все также стоял на своем месте, закрывая даму, хотя и был не высокого роста.
- Простите,- кашлянув, произнес он: - я повторюсь…. Я не люблю Вас!
Смех женщины наполнил дом. Взлетела ее рука, в пышном рукаве и Вел подалась вперед. Мужчина качнулся на каблуках и замер в прежней позе. Пронесся ветерок, заморгали свечи.
- У Вас женщина?! – Смех оборвался, не скрываемая злость сменила его.
- Увы!
- Не врите мне, лорд! Я слышу запах. – дама сделала резкое движение, упал бокал, покатился по каменным плитам, оставляя кровавый след. Взор Вел, поневоле, переключился на брызги и ей привиделись окровавленные руки, влачащиеся к его туфлям.
- Это прислуга. – Все так же спокойно ответил лорд.
- Слуги?! Не смешите меня. Ваши девки пахнут луком и пылью, а я чувствую тонкий аромат духов. – дама умолкла, с шумом втянула воздух. Ее рука легла к нему на плечо, отстраняя со своего пути. Бледное лицо и совершенно черные, злые глаза. Вел испуганно спряталась за колону. Тяжелая, властная поступь, шорох юбок. Вел вжалась и закрыла глаза, затаив дыхание. А женщина, как ревнивая сучка, вдыхала воздух, идя по запаху. Каждый ее шаг совпадал с биением сердца Вел и ей казалось, что стук ее сердца набатом разносится по дому. – Я убью ее, Бог свидетель! И Вас, милорд.
Он сделал полуоборот головы, не сдвинувшись с места, поднял брови.
Вел уже видела юбку и кусочек носка черного туфля. Рука приближалась впереди дамы, ударила по колоне. Тут же вынырнуло ее лицо, оживленно озабоченное гневом, и взгляд, пронизавший Вел на сквозь. К счастью, она смотрела сквозь дрожащую страхом Валери. Прикрыв свои дьявольски черные глаза, дама еще раз втянула воздух и повернула назад.
- Как же Вы неповторимы! - с иронией произнес милорд, внешне оставаясь настолько спокойным, что ни один мускул не дрогнул на его лице. Вел сползла по стене и упершись рукой в пол, высунулась, наблюдая за ходом событий. В руке дамы был тонкий кинжал, он выскользнул с рукава и застыл наготове. Дама, выровняла спину, медленно шла назад. Вел не поднимаясь, поползла к углу, задирая голову, поднимая глаза, стараясь рассмотреть лицо хозяина дома – паника, ужас, смятение, одновременно обрушились на ее голову, и ей лишь хватило сил, усевшись на колени, зажать себе рот. Их гость, друг, их Пат, ее девичье увлечение, стоял здесь, иронично глядя на даму. Он был немного старше, чем Вел его увидела впервые, но моложе, чем был сейчас. Такой же усмешливый рот, прищуренный глаз и брови в вечной задумчивости, сомкнуты к переносице.
- Ну что же, не буду Вам, сер, больше досаждать. – проговорила дама, подойдя к нему вплотную, он приподнял бровь и уголки губ тронула улыбка. – Но знайте, я проклинаю Вас! Вас и весь Ваш Род, который… едва ли продлится. А Вы… - дама сделала угрожающую паузу, - Вы, милорд, сколько бы раз не являлись в этом мире, будите мучиться и томится, в ожидании ЛЮБВИ! Как ждала вас и страдала Я! Ждать и томиться! Любовь, которую вы отвергли вместе со мной, будет кружиться рядом, принося Вам боль и разочарование, стыд и унижение от насмешек над Вами. – настало секундное молчание и она прокричала: - Так получайте же свое, Милорд! – Вонзила свой клинок ему в грудь, задержала руку на клинке, склонила голову, уставилась в его глаза.
Мужчин шатнулся, широко открыл глаза, полные удивления и непонимания. Женщина, усмехаясь, потащила клинок назад. Алая кровь заливала белизну его рубашки, в след уходящей стали. Он, стараясь не упасть, приложил руку к ране, затем поднял к лицу. Женщина не спешила уйти, подошла к дивану, взяла ларец. Вел сразу узнала его, только тот был не рубиновый, а прозрачно розовый, положила внутрь клинок и, не обращая внимания на лорда, от которого требовал любви, погладила ларчик, который «напивался» его кровью. Прижала к себе, посмотрела в стекленеющие глаза, шепча:
- Прощай, мой лорд! Да поможет тебе Господь, почить с миром, ибо я приду и закончу начатое. – Набросила капюшон на голову, прикрыла полой свою ношу, смеясь, злорадно, победно и даже спесиво, побежала к выходу. А он, только услышав ее смех, опомнился и потянулся к колокольчику. Вел в ужасе онемела, но не могла отвести от него глаз. И только потому, что почувствовала тошноту, заставил себя опустить голову, но и тут не нашла ни капли духа, сделать хоть что-либо. Его кровь, у самого ее лица, соединилась с пролитым вином, образуя окровавленный крест. Позвонив несколько раз, он упал рядом с кубком, его застывший взгляд уставился на Вел, теперь уже точно не видя ее, а на стене, отчужденно, как на надгробной плите, возвышался герб.
А Вел так ничего не смогла сделать – уносимая прочь из этой жуткой, щемящей душу комнаты…