Советские НИИ (научно исследовательские институты, если кто из нынешнего молодого поколения не знает, что это такое) были бастионами советской технической интеллигенции. Там, якобы, занимались научными изысканиями, но какова была реальная польза от этих научных разработок, одному Богу известно. Зато там собирался и получал зарплату весьма образованный и эрудированный народ, живущий насыщенной и полноценной жизнью. У многих моих знакомых остались самые приятные воспоминания о том времени, о совместных вечеринках, дружеских посиделках, загородных пикниках, байдарочных походах, коллективных турне по театрам, спонтанным диспутам на рабочем месте по прочитанным бестселлерам и книжным новинкам. Жизнь технической интеллигенции била ключом, лучилась интеллектом, жаждой познания неведомого и была невероятно интересной.
НИИ, в котором трудился младший научный сотрудник Вадим Спиридонов, находился на одной из оживленных транспортных артерий Москвы в добротном здании, построенном сразу после войны в традициях помпезной сталинской архитектуры. Западным фасадом здание института выходило на практически безлюдный переулок, отгороженное от него крохотным глухим двориком, попасть в который можно было только непосредственно из помещений института. Когда-то этот двор служил местом разгрузки каменного угля для институтской котельной, но потом, когда здание подключили к центральному отоплению, и котельная, и этот дворик стали не нужны. Оборудование котельной демонтировали, ворота во двор наглухо заделали кирпичом, возведя на месте ворот дополнительную стену. Но в подвале так и остались несколько тонн первосортного антрацита, оставшегося от прежних времен, и который так и не смогли израсходовать. Никакого хозяйственного применения ни бывшей котельной, ни дворику найти не сумели. Они так и остались бесхозными. Осталась только одна высокая квадратного сечения труба навеки угасшей котельной, сиротливо прижавшаяся к углу здания.
Однажды умельцы отдела, в котором продвигал научную мысль Вадим Спиридонов, предложили устроить в бывшей котельной сауну. Тогда это ещё было в диковинку, и энтузиасты НИИ энергично принялись за дело. В короткое время отремонтировали и отделали деревом и парную, и предбанник, любовно соорудили банную мебель, сварили из толстой нержавейки банную печь с каменкой, для которой привезли из многочисленных походов кучу первоклассных камней, соорудили небольшой бассейн.
Сауна получилась на славу. Дирекция НИИ благосклонно оценила инициативу своих сотрудников. Ученые мужи с удовольствием парились сами и приводили в сауну руководителей других НИИ, что чрезвычайно способствовало крепкой творческой дружбе научных светил.
Посещение сауны стало правилом хорошего тона, и коллектив установил график, согласно которому существовала строгая очередность принятия оздоровительных процедур. Нарушался он исключительно редко и только по экстраординарным причинам. Например, визит высокого министерского чина с большими связями.
Черт дернул Вадима и двух его приятелей из отдела - Славу Кайгородова и Витю Наумова воспользоваться временной невостребованностью сауны в последний рабочий день перед Новым годом.
К двум часам дня почти никого из сотрудников в здании института уже не осталось, и, хотя кое-где, в кабинетах руководства ещё продолжались предпраздничные застолья, однако, в целом обитатели уже разбежались по домам, чтобы готовиться к встрече Нового года.
Накануне Кайгородов притащил невесть где добытую двадцатилитровую бутыль с нефильтрованным жигулевским пивом, а Наумов целый баул превосходной икряной воблы – мечты каждого любителя пива, наловленной ещё весной на Ахтубе.
Сауну стали готовить еще с полудня, раскалив каменку ископаемым антрацитом, оставшимся со времен расцвета стахановского движения.
«Ну, что? Проводим старый год по всем банным правилам напоследок?» - спросил Наумов, хрустя внушительной рыбиной, вынутой из баула.
«А что? Где наша не пропадала!» - ответил Кайгородов, выдвигая из-под стола бутыль с пивом: «Тряхнем стариной? Спиридон, ты с нами?»
«Естественно! Неужели у вас есть сомнения, джентльмены?» - ответил Вадим, предвкушая предстоящий мальчишник с нескончаемыми задушевными разговорами под пиво и воблу.
Друзья спустились в подвал. Сауна дышала жаром.
«Ого!» - громко воскликнул Кайгородов, ощущая, как целебное тепло, исходящее из парной готовится воздействовать на его жаждущий обновления организм: «Тут что-то около ста пятидесяти градусов, никак не меньше. Великовато, однако!»
«Не дрейфь, парниша! Наденешь шапку и варежки, чтобы уши и пальцы не сварились, а потом на улицу в снег, с утра свежего привалило, легкий, как пух! Сейчас больше, чем минус двадцать градусов. Окунешься в снег, весь негатив мигом улетучится! Ну, вперед, мученики науки!»
Жар и правда был хорош, он проникал до костей, размягчал и тонизировал каждую жилку в теле.
«Расслабуха!» - стонал Наумов, обливаясь потом – «Нирвана! Апофеоз наслаждения!»
«Погоди!» - отвечал ему Вадим – «Сейчас вот окунемся в снег, потом дернем пивка, вот тогда и будет нирвана!»
«Все, мужики! Не могу больше!» - возопил Кайгородов, выскакивая из парной: «Так и свариться можно вкрутую! Я на мороз за здоровьем!»
«Погоди! И мы с тобой!»
Вся троица, ухая и кряхтя, зашлепала босыми ногами по каменным ступеням лестницы, ведущей во двор из подвала.
Кайгородов откинул внушительный крюк на двери и вывалился во двор. От морозного воздуха захватило дыхание. Наумов и Спиридонов выскочили следом и с гоготом повалили его в снег. Голые распаренные мужики расшалились и кувыркались в снегу, как дети.
- «Ну, всё, хорош! Давай еще один заход, а потом вдарим по пиву!» - Наумов держался за ручку двери и дергал её раз за разом.
- «Ну что ты, Наум, открывай, холодно уже!»
Тот еще несколько раз тщетно попытался открыть дверь, но потом медленно повернулся к коллегам: «Не могу… Закрыто!..»
- «Да ты что! Тяни сильнее!»
- «Сами попробуйте!..»
Все попытки открыть дверь оказались тщетными, она была заперта на крюк с той стороны. Вся троица отчаянно барабанила в дверь руками и ногами.
- «Эй, вы там! Очумели, что ли?! Кончайте прикалываться! На дворе не май месяц, Зима все-таки! Открывайте!»
Ни угрозы, ни дальнейшие мольбы не подействовали, дверь не открывалась.
Прошло несколько минут, показавшиеся друзьям вечностью. Мороз уже начинал доставать, изрядно пощипывая уши и пальцы. Волосы на головах приятелей заледенели и торчали сосульками во все стороны.
- «Вот так номер!» - воскликнул Кайгородов, потирая бесчувственный лоб
– «Подшутил кто-то или нарочно?»
- «А черт его знает, не все ли равно! Узнаю кто, убью, как муху, рука не дрогнет!» - отозвался Наумов, едва шевеля начинающими неметь губами.
- «Что будем делать, товарищи бойцы?» Кайгородов уже начал приплясывать на снегу – «Замерзнем же все к чертовой матери!»
- «А что ты предлагаешь?» - спросил Вадим.
- «Нужно снарядить одного, чтобы прошел через главный вход с улицы и открыл дверь. Стена в переулок метра в два с четвертью, вон для Витьки это не препятствие, да и сложен он как Аполлон, культуризмом увлекается, для встречных женщин посмотреть на такого под праздник – одно удовольствие. Дерзай, Витюша, спасай народ, он и Родина тебя не забудет, ну и мы, конечно!»
- «Ну уж нет!» - завопил Наумов – «Я лучше околею здесь, чем буду посмешищем для всего института!»
- «Спокойно, Дункель!» - веско сказал Кайгородов – «Не надо истерики! Ты у нас самый молодой, можно сказать образцовый эталон молодого самца в период весеннего гона, с нами стариками никакого сравнения. Есть, что показать, чем похвастаться! К тому же мы с Вадимом - женатики. Нам с ним ни к чему слава эксгибиционистов!»
- «А мне «к чему»?! Я лучше сдохну здесь, чем буду разгуливать в одиночестве по институту в чем мать родила!»
- «Не нервничай, жалкая пародия на творения Поликлета! Можешь объяснить встречным, что у тебя назначен здесь сбор членов клуба моржей-нудистов… скажем,.. для обмена опытом…»
- «Да пошёл ты к черту со своим эпатажным опытом и своими нудистскими советами! Если хочешь, можешь сам изображать ожившую натуру Микеланжело!»
Наумов сунул кисти рук подмышки и съежился, готовясь замерзнуть насмерть, чем показаться голышом при всем честном народе.
- «Может, ты сподобишься? Со слабой надеждой обратился Кайгородов к Вадиму. Тот отчаянно затряс обледеневшей головой.
Кайгородов обреченно вздохнул: «Ну, что же,.. будем совместно отбрасывать коньки… У этого упорного Юн Су был шанс спасти человечество в нашем с тобой лице и, кстати самому уцелеть!.. Но, видимо не судьба!.. Печально, однако!..»
- «Может нам всем вместе…» - робко начал Спиридонов.
- «Что вместе?!» - рявкнул Кайгородов уже синий от холода.
- «Вместе пройти через главный вход»
- «А что? В начале века было такое массовое движение под лозунгом «Долой стыд!» Тогда демонстранты ходили целыми группами нагишом под транспарантами по улицам! У Есенина дружок так прогуливался со своими телками…»
- подал голос сильно замерзший и уже лязгающий зубами от холода Наумов.
- «А мы тебе сейчас повесим на шею вон ту табличку с трансформаторной будки «Не влезай – убьёт!» Чем не транспарант? Без транспарантов действительно как-то неловко, внимание не на том, что нужно акцентируется, да и впечатление от увиденного помельче…» - ехидно вставил Кайгородов.
- «Ну, хватит дискутировать!» - потерял терпение Вадим – «Или мы сейчас все вместе идем через главный вход отогреваться и пить пиво с воблой, либо будем пропадать здесь во цвете лет ни за понюшку табаку! Решайтесь, джентльмены!»
Спиридонов с Наумовым уставились на Кайгородова.
- «А черт с ним, со стыдом!» - наконец махнул рукой Кайгородов. «Жизнь мужика дороже, чем однократное появление его прелестей в поле зрения случайных свидетелей! Поехали! Долой стыд!»
Вся троица с проклятиями, помогая друг другу, забралась на стену, отделяющую дворик от переулка и спустилась на улицу. Декабрьский ветер мел им навстречу по тротуарам ледяную крупу, больно коловшую голую кожу. Прикрываясь руками, задубевшие мужики вышли на главную дорогу и затрусили гурьбой по тротуару прямо через нагруженную пакетами с подарками и со снедью для праздничного стола толпу, распугивая идущих навстречу женщин.
Встречные прохожие, в изумлении останавливались, обнаружив прямо перед собой трех голых мужчин, и только удивленно открывали рты или озадаченно матерились, не в силах справиться с эмоциями.
Никогда ещё небольшое расстояние до главного входа не казалось коллегам таким долгим. Вот, наконец, и парадный вход. Почти все сотрудники уже покинули здание, но, как назло, троице повстречалась веселая припозднившаяся компания из соседнего отдела, состоящая из нескольких знакомых мужчин и женщин. Они были явно навеселе и вид обнаженных коллег показался им только продолжением приятной предпраздничной вечеринки.
«Ба! Кайгородов! Какими судьбами? Ты откуда такой? Вы вообще откуда сорвались, мужики? С карнавала из хранилища неопознанных трупов?.. Сбежали из психушки?» - посыпались вперемежку со смешками вопросы. Спиридонов отметил, что женщины хоть и смущенно хихикают, но действительно украдкой посматривают на атлетические формы Наумова.
- «С маскарада! Подросших пупсов изображали!» - съязвил Вадим.
- «Из переулка!» - сердито отмахнулся Кайгородов: «Только что ограбили всех троих. Под дулом пистолета четверо бандитов раздели нас догола, мать их за ногу! Ну-ка пропустите потерпевших, коллеги, сейчас милиция приедет!»
В фойе, расположившись у турникета, вахтерша тетя Маша безмятежно вязала детский носок для внука.
- «Пропуск!» - не глядя на подошедших, потребовала она, не отрываясь от вязания.
- «Какой к черту пропуск!» - в ярости заорал Кайгородов, представ перед ней во всей красе и подбочениваясь: «Вот мой пропуск, старая грымза!»
Троица мгновенно проскользнула через вахту, мимо ошалевшей от увиденного старушки и бегом по длинным, на счастье уже пустынным коридорам НИИ, пустилась к лестнице, ведущей в подвал, где находилась сауна.
Они парились долго, с какой-то маниакальной неистовостью, изгоняя сухим жаром стыд, возможную простуду и холодный ужас нечаянной гибели на морозе. Потом со смаком пили пиво с воблой, хохотали и уже на выходе из здания целовали в обе морщинистые щеки взвизгивающую от хмельной ласки молодых мужиков пожилую вахтершу тетю Машу.
Против ожидания особых слухов после случившегося по НИИ не ходило. Руководство отнеслось снисходительно к этому пикантному приключению. Вместо крюка на двери во двор поставили внутренний замок, ключ от которого забирали с собой все, кто выбегал во двор покувыркаться в снегу.
А шутника или шутников, по чьей милости был показан предновогодний стриптиз в НИИ, так и не нашли…