Приятно, когда встречаешь воспитанного и культурного человека, особенно, если он – должностное лицо, вынужденное ежедневно общаться с десятками надоедливых посетителей и вникать в их, глубоко безразличные лично ему вопросы и как-то решать их или тактично отказывать (смотря по ситуации). С тех пор, как люди приняли и стали соблюдать правила хорошего тона количесто умерших от сердечных приступов и погибших в спонтанных драках с применением оружия или без оного, резко уменьшилось. Однако политес требует определенных усилий в борьбе с собственными желаниями и заставляет улыбаться там, где хочется наорать или даже послать прогуляться пешком.
Вращаясь в неких деловых кругах, мне часто приходилось по необходимости посещать дремучие заповедники отечественной бюрократии и общаться с многочисленными представителями российского чиновничества. К тому, что на просителя официальное лицо смотрит пустыми глазами, и даже разговаривая с тобой, тебя попросту не замечает, привыкаешь быстро. К чиновничеству начинаешь относиться, как к неизбежному злу, неприятной потере физического комфорта в плохую погоду, когда опрометчиво выходишь на улицу без зонта. Иногда замечаешь за безликой фигурой, олицетворяющей могущественное ПРАВО, какие-то человеческие черты. И это поражает сильнее, чем привычная безликость.
Однажды, явившись на приём к нужному бюрократу задолго до начала рабочего дня, я оказался первым в очереди и терпеливо дождался появления всесильного чиновника в кабинете за обитой тисненой кожей дверью с полированными бронзовыми табличками. Многочисленные посетители завистливо косились на меня, нетерпеливо поглядывая на огромные часы, висящие над загородкой с симпатичной секретаршей. Чиновник неторопливо выпил утренний кофе и солидно сообщил по громкой связи: «Валечка, запускай первого!» Когда я вошёл он аккуратно отметил карандашом в листочке, где моя фамилия значилась под номером 1. Не поднимаясь с кресла, он только едва заметно кивнул на моё приветствие и небрежным жестом указал на стул перед его столом: «Я слушаю вас…», - сказал он скучным голосом и, прищурившись, стал внимательно осматривать ногти на своей левой руке. Едва я приступил к изложению своего вопроса, как зазвонил городской телефон. «Момент!» - нетерпеливо прервал он меня и изящным движением поднял трубку: «Петрыкин… Слушаю!» В тот же миг его лицо странным образом преобразилось: глаза широко распахнулись, лицо просветлело: «Да как же не узнать Вас, Василий Парфёнович! Сколько лет, сколько зим! Мы всегда рады Вам!.. Да! Да!.. Слушаю… Конечно, конечно! Сделаем в лучшем виде, не сомневайтесь!» Чиновник всем своим видом излучал радостную готовность выполнить всё, что пожелает неведомый собеседник, и даже слегка приподнялся с кресла: «Когда?.. Нет, нет… Ну, что Вы! Как можно, Василий Парфёнович!.. Обижаете!.. Скажем… послезавтра?.. Устроит Вас?.. Что Вы говорите?.. Ах завтра к вечеру?.. Постараемся, постараемся!.. Для вас – всегда пожалуйста! Несомненно! Не сомневайтесь, Василий Парфёнович! Да, что Вы, Василий Парфёнович, какие счёты между друзьями?! … Не премину, буду только рад, Василий Парфёнович!» За всё время разговора радостное выражение не покидало его лица, хотя он суетливо вертелся в кресле и нервно комкал галстук на своей груди. «До свидания, Василий Парфёнович!.. Конечно, конечно,.. не беспокойтесь… Мой нижайший привет супруге, Василий Парфёнович!» Он осторожно отнял трубку от уха и замер с полуоткрытым ртом. Я услышал короткие гудки. О моём присутствии владелец кабинета забыл напрочь и смотрел прямо перед собой невидящими глазами. Телефонная трубка, клацнув, шлёпнулась на рычаги, обессиленный бюрократ откинулся в кресле, закрыв глаза. Выражение счастья слетело с его физиономии. Потом его глаза снова открылись, но уже сверкали бешенством. Он резко наклонился к телефону и прорычал, с ненавистью глядя на аппарат: «Скот!.. Какой же скот!..»
Скажите, друзья, вы завидуете всесилию и могуществу людей, обличённых властью? Я – нет! И, поверьте, это совершенно искренне!..