— Всё пропало, — Оленька в бессилии опустилась на палубу, обхватила руками коленки и превратилась в маленький комочек отчаяния. Я ни разу не слышал столько обречённости в её голосе.
— Ну почему же? Просто Могучий Дуб вернулся, — я говорил нарочито громко и бодро, — ещё раз обнять нас на прощание. Он поможет выбраться из водоворота, — я встал перед девочкой на колени, обнял её и в благодарность за всё-всё-всё подавил остатки раздражения. — Я уверен!
— Правда?
— Вот увидишь.
Это и впрямь оказалась лодка с Могучим Дубом во главе. Его голос я узнал издалека.
— Почему вы возвратились? — спросил я, едва лодка туземцев ткнулась в борт плота.
— Мы видели, что плот попал в водоворот. Я сказал: морские люди имеют власть над морским течением, но Бало-мото сильнее морских людей, Бало-мото мешает морским людям уплыть. Я сказал: мы поможем морским людям уплыть в своё морское царство.
— Мы редко-редко бываем здесь, — подхватили другие туземцы. — Но знаем, как править, чтобы не вернуться к берегу.
— Мы смотрели, как коряги и ветки кружились в водовороте, потом возвращались в бухту и к берегу. Но если они заплывали за тот мыс, то попадали в мощное течение, что течёт по ту сторону острова.
— Если заплыть за оконечность острова, то течение подхватит и унесёт туда, где пришиты небесное море и морское море, и ничто не в силах вернуть к берегу.
— Вы знаете, как властвовать течением, значит, вы сильнее Бало-мото, — я говорил, вкладывая в голос долю язвительности.
Но простосердечные туземцы едкого тона не поняли. Могучий Дуб просто ответил:
— Мужчины бало-боло знают море так же хорошо, как женщины бало-боло знают рождение детей, вкусные рыбные запеканки и козий сыр.
— Да, женщины бало-боло готовят вкусно. А знают ли мужчины бало-боло, что… — я хотел сказать жестокую фразу: …что мужчины бало-боло мало отличаются от петухов, которые живут лишь для того, чтобы произвести на свет подобных себе петухов и кур, а после отправиться в желудки бало-боло. Но сдержал себя, потому что одновременно и верил, и не верил в тот ужас, что рассказала Оленька. Я перевёл разговор в другое русло: — Знают ли мужчины бало-боло, что если плыть много-много дней, то встретятся много-много-много таких же островов, как этот, — я указал рукой на остров. — Знают ли мужчины бало-боло, что морские люди, которые приплывают на большом-большом морском корабле, ничем не отличаются от бало-боло?
— Да, мы знаем. Но никогда об этом не говорим.
Хм… Это как у нас, зная о вращении земли, говорят “солнце взошло”. Или “наступила ночь”? — а всего-то планета Земля повернулась вокруг своей оси… воображаемой… Или как я боюсь Философа, зная, что он простой человечек, который страшится элементарной простуды и больнючих уколов, а сам туда же — во власть. Сана-мана-боло для них — такая же условность. Мифологическое мышление… Они говорят шаблонами лишь по привычке, давно зная, что мир прост. Зная при этом, что мир много сложнее их представлений. Что люди одинаковы, но почему-то различествуют в правах и законах…
— А знают ли мужчины бало-боло о том, что Бало-мото и Бало-гуру ничем не отличаются от всех бало-боло?
Могучий Дуб немного помолчал и негромко, чтобы слышал только я, сказал:
— Да, мы это знаем.
Он сказал: “МЫ знаем”! Тихо… Но скрывал это не от своих товарищей. Даже здесь, в океане, он боится вездесущих ушей баломутов!
Именно это тихое признание вселило в меня уверенность, что всё сказанное Оленькой — правда! Только сейчас в полной мере я осознал грозящую нам опасность.
Тогда я спросил прямо:
— Могучая Пальма, кто такие мана-боло и что они здесь делают? Зачем бало-боло переселяются в дом золотого рассвета и в дом сиреневого заката?
— Я знал: ты не поверишь Разноцветной Радуге, подумаешь, что Разноцветная Радуга рассказывает детские сказки. Я не знаю, о чём она сказала. Но это не сказки. Всё, что она сказала — точно так, как она сказала каждое слово.
У бало-боло нет слова “ложь”, значит, нет и слова “правда”. Потому Могучий Дуб так мудрёно выразился.
Могучий Дуб что-то ещё говорил — не понимая смысла происходящего и по-своему наивно интерпретируя события. Зато он понимал, что приезд мана-боло означает не просто некие игры, а нечто трагичное для всех бало-боло.
Тем временем туземцы вёслами дружно правили плот по противотечениям и водоворотам. По крайней мере, я воспринимал это именно лабиринтом среди рифов и скал.
— Могучая Пальма, ты знаешь: если мы втроём уплывём, в морскую глубину пойдут десять бало-боло, а то и больше…
— Знаю.
— Но так не должно быть! Что-то надо менять! Иначе вы так и будете оставлять своих жён и детей в самом, — я хотел сказать “расцвете сил”, но не смог ясно выразить это по-туземному, поэтому сказал: — в самом рассвете дня жизни!
Могучий Дуб хорошо уяснил мою мысль. Он сказал:
— Мы сами это поняли. Но всегда считали: мы должно жить так, как жили все бало-боло до нас. Лишь когда от Бало-мото сбежала Порхающая Бабочка, мы уразумели, что надо что-то делать.
— Давно надо было это понять! И что вы будете делать?
— Мы расскажем всем бало-боло, тем, кто этого ещё не знает, что Бало-мото и Бало-гуру — простые бало-боло. Мы расскажем, что есть подводные острова и другие бало-боло на этих островах.
— И что потом?
— Мы скажем Бало-мото и Бало-гуру, что так делать нехорошо.
— Бало-мото и Бало-гуру сами знают, что они делают очень плохо. Знаешь, что они ответят на такие слова? Они сильно-сильно заругаются, и бало-боло сразу станут смирными.
Могучий Дуб подумал и совсем простодушно сказал:
— Нет! Если Бало-мото станет сильно-сильно ругаться, мы закроем уши и все вместе дружно свяжем руки у Бало-мото, Бало-гуру и Многоногого Червя. У нас есть волшебная трава, которая дарит крепкий-крепкий сон. Они будут спать, а потом проснутся — их руки связаны, — Могучий Дуб засмеялся.
— Связать вождя и шамана — мало. Корабль рядом с берегом…
— Мы свяжем и морских людей, — легкомысленно произнёс Могучий Дуб. — А там что-нибудь придумаем.
Ну-ну… Хитростью выманить на берег всю команду, коварством заманить их в западню, после всех схватить. Но это невозможно. Не только потому, что островитяне не способны на коварство, (даже слова такого в их языке нет). А если даже они это самое коварство испробуют, то какие будут последствия для острова?
— Это не просто. Для морских людей с корабля связывать людей — ремесло. Вы же не представляете, как это сделать.
— Мы умеем связать козу или курицу.
— Что вы будете делать со связанными морскими людьми? Убьёте, как убиваете курицу или рыбу? Но вы не представляете, как страшно убить человека. И к каким последствиям приведёт страшный, — я хотел сказать: грех, но такого слова в языке туземцев нет, потому сказал: — что станет с островом, осквернённым (по-туземному: замаранным) убийством. Не тем убийством, что творят здесь пришлые люди. А тем, которым замарают себя бало-боло.
— Бало-мото, Бало-гуру и морские люди с корабля просто будут лежать, как связанные козы.
— Долго? День? Два? Десять? И что потом? Приплывут другие морские люди, освободят Бало-мото и Бало-гуру, перебьют всех бало-боло на острове! И даже если не перебьют… Бало-боло смогут ли сами управлять жизнью на острове и противостоять весёлым богатым господам и ещё более многочисленным сана-боло, которые хлынут на остров ради жемчуга, кораллов и драгоценных камней?
— Почему ты должен плыть на свой подводный остров? Ты — мудрый человек. Ты знаешь жизнь морских людей и подводных островов. Ты нам поможешь.
Светланка от радости захлопала в ладошки:
— Без вождя и шамана хорошо будет жить на острове! Давай вернёмся! И будем счастливо жить! Только папу с мамой найдём…
— Если мы вернёмся, все мужчины и особенно женщины успокоятся, подумают: если опасность позади, то не будем верить, что вождь обычный смертный человек и… — обманщик, хотел сказать я, но… — Все захотят жить спокойно, неважно, что через год опять их мужей отнимут. Уж тогда всех нас спокойно поселят в хижинах на берегу бухты Радости.
— Сана Лево, ты непременно сможешь победить Бало-мото! Мы тебе поможем!
Кто-то из туземцев перебил:
— Могучая Пальма, плот попал в течение, теперь нам надо быстро-быстро возвращаться! Иначе уплывём туда, где пришиты небесное море и морское море, и никогда больше не вернёмся на берег, не увидим своих жён и детей.
Туземцы поспешили перейти в лодку. Могучий Дуб крепко стиснул мои плечи, нежно погладил руки Оленьки и Светланки и последним покинул плот. Уже из лодки под одобрительные возгласы туземцев Могучий Дуб говорил:
— Сана Лево! Впереди водораздел. Если надумаешь вернуться, то правь плот в тот водоворот! Все бало-боло будут рады твоему возвращению. Ты будешь нашим вождём! Мы все очень любим тебя и твоих жён! Ради тебя я готов даже не глядеть на Порхающую Бабочку — она будет только твоею женой!
Могучий Дуб ещё что-то говорил. А я смотрел вперёд в крайнем волнении.
Перед нами точка бифуркации — нас несёт в водораздел. Малое усилие — мы попадаем в суводь и приближаемся к острову. Малое движение в другую сторону — нас унесёт в океан. А если посредине, совсем чуть-чуть, то плот станет игрушкой простой случайности.
Пойдёшь налево, пойдёшь направо… А если прямо, то… Прямо была капризная зыбкая грань, идя по которой можно совершенно непредсказуемо вернуться к острову либо попасть в мощную струю океанского течения. Отдаться случаю?
Но вернуться на остров я хотел не потому, что возжелал власти над несчастными туземцами. Если мы уплывём, то больше никогда не увидим этих обречённых на мучительную смерть людей. Неужели ничего нельзя придумать? Неужели нельзя ничего придумать!!!
А что, Могучий Дуб прав: хитростью выманить на берег всю команду, коварством заманить их в западню и всех схватить, связать, а потом розгами, розгами, нет, лучше — пристыдить. Они раскаются и станут хорошими. Вот!