Наркобароны

               

               Покорность - вот единый путь,
               а этого мне гордость не велит
               произнести и стыд перед лицом
               соратников, оставшихся в Аду.


    Мильтон - голова хорошо сказал. Однако, даже двум умным дырявый карман не помощник. Придётся покорность заменить на адреналин - тягу к авантюрам. Стыд приравнять к желанию, любой ценой, помочь кентярику срубить неправедные деньги на богоугодные дела. Спортсменам-единоборцам вообще свойствен определённый круг друзей, где главенствует физическая сила и минимум рассуждений. Небось, при набитом бумажнике и башка не пуста.
     Отсюда пренебрежение к законам -  всё дозволено по праву сильного. Психология - стоять друг за друга. Снисходительное презрение к остальному миру. Что так ярко проявилось в девяностые, с его «братками» в спортивных костюмах, с цепями, точно у собак, на шее. Ваши деньги, вот единственно, что нам нужно от вас. К чёрту понимание!
     Собственно, это сага о такой же троице клёнов дубовых. Которые ещё в семидесятые годы прокладывали свой наркотрафик по фарватеру реки сомнений, задевая килем по дну опасности.

    Издавна по периметру гигантской котловины пятьсот километрового побережья озера Иссык-Куль сажали плантации опийного мака. Красивые белые цветы превращались в большие погремушки с коричневыми вкусными зернышками внутри. Когда с надрезанных коробочек соскабливали высохший сок, то объездчики снимали охрану. Мы - пацаны из пионерлагерей лакомились мягким маком, разжёвывая его до молока. В Киргизии в домах часто держали опиум сырец - «чернуху», как универсальное лекарство от всех болезней. Например, употребляли в виде обезболивающего средства, от дизентерии, простуды, отвар коробочек мака давали детям для спокойного сна. Парадокс, но из за доступности марафета никто его не распространял, так как выделка с овчинки ничего не стоила.

     Раньше государство торговало опиумом, как лекарственным препаратом, с западными странами. Это породило там наркоманию. Было доказано левое  происхождение наркотиков из Киргизской ССР. Когда, по докладам Интерпола и нашего МВД, запретили сеять мак, цена зелья резко подскочила. Запреты рождают преступления. Ибо стало прибыльно распространять наркотики внутри СССР. Чем больше боролись с  перевозчиками со всех уголков Союза, тем выгодней им было рисковать.
     К "бизнесу" подключились местные жители, используя припасённое сырьё и занимаясь нелегальными посевами. Тем более этот вид «растениеводства» был традиционен здесь с незапамятных времён. О чём свидетельствует неплохо снятый фильм «Алые маки Иссык-Куля». Так борьба с наркоманией в западных странах родила - отечественную наркомафию, потребителей наркотиков внутри страны и иссык-кульский  «золотой треугольник».

   Кличка Турок вышел из зоны  условно на поселение. Латифа звали так потому, что ему повезло родиться турком. Он это узнал, прочитав историю великой Османской империи, взяв от скуки в руки книгу впервые в жизни в тюремной библиотеке. Ещё он прочёл биографию Наполеона. На этом его литературно-историческое образование закончилось. Однако теперь к его россказням о прелестях тёлочек, драках в барах и победах на борцовском ковре добавились две элегии. Первая - о великом человеке, на которого он смахивал носом. Вторая - о призрачном могуществе блистательной Порты прикарманившей, когда-то, половинки: Азии, Африки и Европы под свою толстую оттоманскую пятку. Во всех его пассажах эти темы обязательно переплетались.

    В своей страсти к размножению Латка был - абсолютно полигамное животное, не пропускавшее ни молоденьких девочек, ни перезрелых матрон. Сделав своё дело, становился сразу равнодушным к использованному объекту. И гордо нёс дальше свои, обрезанные по мусульманскому обычаю, двадцать сантиметров. Хотя подавляющему большинству мужчин нужно не обрезать, а удлинять это место.
     Мастером спорта кличка Турок был по вольной борьбе в среднем весе, очень талантливым. Мог запросто стать чемпионом мира, но низменная натура всегда брала верх. Вот стандартная баллада о его блистательных подвигах.

   - В Липецке на молодёжном первенстве СССР выхожу в финал. Завтра решающая схватка. Вечером вышел посмотреть на местных кадров и тут же клею хипушницу  (в смысле модницу). Там такие сиськи, ножки, ляжечки, попа - просто персик.  Тудым-сюдым, хай-вай по ушкам, заманиваю в номер и падаю ей на бёдра. Шесть раз за ночь делаю «хи-хи-хис». Работаю словно станция переливания радости в кровь.
    - Утром она от меня уходит, шатаясь. Через три часа выхожу на схватку, ноги трясутся, руки ватные. И теперь уже мне на ковре делают «хи-хи-хис», еле живой уползаю с ковра. А выиграл, в сборную взяли бы, на мир бы поехал!
     - Да, классная петрушка попалась. Фигура - виолончель, груди - спелые помидоры, бёдра - бутон лотоса скрывающие "её", живот словно перевёрнутая чаша. Золотой поток жизни переливался между нашими телами, точно восход солнца моего рассвета. Женщина может дать значительно больше, чем она имеет от природы. Всё зависит от желания мужчины.

   Тут уже слушающие не выдерживали и начинали, захлёбываясь хохотом, вместе хором орать.

   - Попа - спелая тыква, бёдра - перевёрнутые скрипки, груди, как половинки арбуза, нос - просто слива! Наши тела перекатывались, будто бочки в трюме. Она была, ночью моего заката. Скупой платит дважды, а сексуально-озабоченный всю жизнь.

     Ему готовили место в армейской спорт-роте. Прямо перед призывом, кличка Турок умудрился сломать предплечье в боях без правил. Сам виноват - нечего выступать где попало, для этого ковёр существует.

      - Они было кинулись. Я одного - тырс, второго подсечкой - бамс. За три секунды обоих, как Пецкой(Петькой) звали! Третий гадёныш умный оказался. Врезал по руке штакетиной, чтобы не гнался и - шмыг.

      Пришлось идти служить в армию на общих основаниях. Через год, выкарабкавшись из солдатской муштры, пробился по спорту и отправился на соревнования в родной г. Фрунзе - столицу киргизской империи, самой древней нации в мире. Случайно загулял и назад в часть не вернулся. Потом в дурдоме лежал от армии косил. Отмазался от армии, в тюрьму попал.
   В общем, примечательная судьба человека без тормозов достойная отдельного повествования. Устраиваться по жизни ничего не делая кличка Туретчина умел мастерски. Ввиду своего патологического отвращения к труду и благодаря  природному умению влиять на людей, как сейчас говорят – харизме.
     Режим на зоне к "травке" относился снисходительно. От неё зеки притухают и тащатся себе потихоньку, никому не мешая. Это не алкоголь, от которого может и бунт произойти. Однако всё равно за её продажу можно было схлопотать дополнительный срок.

     Сидя в двенадцатой колонии находящейся на территории города Латифчик не бедствовал и не унывал. Относился к своей отсидке, будто к поезду Москва - Владивосток, остановка через неделю. Между делом, толкал всем желающим отравиться и забыться корешам - анашу, иногда - гашиш. Которые ему по ночам кидали через запретку на крышу котельной, вместе со жратвусей привязанной на палку, дабы дальше летела. Бросали верные корефаны - кличка Фармаколог и кличка Кузенштейн. С крыши он орал им сколь плохо в тюрьме без девок, одни педерасты ему остались. При этом бешено хохотал, демонстрируя сидельцам свою дерзость.

   Выйдя на поселение Турок, как самый «грамотный и вставший на путь исправления», получил должность завклубом. Со своими обязанностями он справлялся нормально. Гаркнет, чтобы в кино не курили, сидений не ломали, парень здоровый, слушаются. На поселении народ больше смирный - «мужики», мелкая шпана по «бакланке». В общем, всё хорошо и срок идёт. Только денег совсем нет, а приодеться хочется и праздника душа желает.
    Однако, одними желаниями шашлык не пожаришь. Тогда он решил подсуетиться на опиуме. Вестимо, на воле - это не на зоне, но на "шмале", "плане", "гаше" не заработаешь. В Киргизии конопля на любом пустыре растёт.

   У Турка - ставшего ещё и кличкой Профессор Плейшнер или Костя (в смысле Костяная Голова) потому, что вихрь удовольствий развеял его буйную шевелюру по чужим подушкам - имелся родной дядя, живший на южном берегу Иссык-Куля. Дядюшка раньше, подобно всем туркам, сидел лет двенадцать в общей сложности. Поумнев, стал вполне добропорядочным гражданином. Он никого не грабил, не воровал, работал потихоньку и помаленьку точил копейку, приторговывая «чернухой» из старых запасов, а может и из новых.
 
     Одним словом он пообещал снабдить дорогого племянника пятью килограммами зелья по минимальной цене, расчёт после реализации. При условии, что тот сам его вывезет. Этот дядя был очень предусмотрительным человеком и никогда не связывался с перевозкой. Опиум продавал только из заранее подготовленного тайника - «кладки». Причём после оплаты тоже в отдельный тайник, откуда деньги забирал мальчик. После условного знака, что с оплатой всё в порядке, клиент забирал свой товар самостоятельно, без участия хозяина.

   Вполне допустимо, что дядя иногда сливал ментам «не своих» покупателей. Ему разницы нет - свои денежки уже хапнул. Делает «мул» к примеру пять ездок, каждый раз закупая всё больше наркоты, а потом его берут. Необязательно в Киргизии можно в Москве либо в Новосибирске. Значит мактуб – судьба. При чём тут дядя? Нашим и российским ментам почёт, уважение и звания по представлению из Москвы. Поэтому «ямы» специально не трогали, а ловили мотыльков.

    Когда же специально созданное управление при МВД республики по борьбе с наркотиками разгромило все явки и притоны, то и его расформировали. Так как прекратился масштабный вывоз наркотиков. Выходит, они подрубили ветку, на которой сами же сидели. Стало быть это произошло позже, а в описываемое время менты «ямы» старались контролировать и только. Таких кара ами - черных дядей на Иссык-Куле было сотни. Самое гиблое место для курьеров была единственная дорога от Рыбачьего до Фрунзе. Тут мусора сильно баловали, брали с поличным перевозчиков везущих десятки и сотни килограммов опиума-сырца.

   Всё это Плейшнер знал. Поэтому попросил помощи у Фармаколога и Кузенштейна. Ибо разделённые опасности и страх - уменьшаются наполовину. Кличка Кузя он же Бакс был фарцовщиком, со сложной русской фамилией - Кузнецов. Со временем она трансформировалась, по роду занятий, в хитрую еврейскую. Баксом назывался потому, что с Фармой они промышляли долларами. Сие деяние строго каралось законом. Чаще всего валюту они скупали у афганцев, обучавшихся в лётном военном училище, затем переправляли в г. Алма-Ату - столицу казахской империи, второй древнейшей нации в мире.

     Там спорт был более развит, чем во Фрунзе. Казахские чемпионы - почти поголовно русские часто ездили за границу, а оттуда везли в основном джинсы и пластинки, необходимые некоторой зажравшейся молодёжи. На их баксах погорел чемпион мира по классической борьбе в среднем весе - Назаренко. Молодец никого не сдал. Из-за этого его не взяли на Олимпийские игры, хорошо не посадили. Потому как валютными махинациями, кроме ОБХСС, занимался и всесильный КГБ.

   Бакс к этому времени уже окончил физкультурный институт. Фармаколог ещё учился в политехническом институте. Из всей братии он был самый младший отсюда - Сынок. И ещё потому, что его старший брат - Арсентий любил цитировать в назидание Есенина: «Гораздо лучше, если б с малых лет ходил Сынок ты в поле, за сохою». Дабы тот поменьше лез куда не попадя.
    Фармакологом Сынка стали называть после того, как он начал принимать различные лекарственные препараты. В борьбе ему отбили башку, тогда он занялся штангой, чтобы догнать результаты пользовался химией.
     Кличку Арсентий (псевдоним Фрунзе - Арсений) брат придумал себе сам, представляться девушкам под таким именем ему казалось прикольным.

     Дальше удобней вести рассказ от лица Сынка. Ведь от него я услышал сию эпическую драму столь тривиальных злоключений.

   О возможности заработать десять тысяч рублей за пару дней - стоимость «Жигуля-люкс», я услышал от Турка. Подбивал он меня и Кузю горячечным шёпотом, с лихорадочно блестевшими чёрными, точно маслины, глазами. Покупателем наркоты был один типчик, с кем он чалился. Я занимался всякими делишками из-за любви к авантюризму. Жизнь без адреналина считал безвкусной. Хотя здесь реально, кроме денег, запахло большим сроком. Мы согласились помочь, лишь бы он мог встать на ноги. К тому же он хотел использовать эти деньги для  возвращения в спорт, имея возможность тренироваться при правильном режиме и питании. Тем не менее Бакс с юмором заявил.

   - Непомерна ноша благодарности для турецкого адама*. Но, какой базар, что мы народы какие-то?

        *адам - человек по тур. и по фене (блатной жаргон).

   Намекая, что русские всегда всем помогают, а им никто! Это замечание было тем более справедливо, что Профессор позвал нас, а не своих турков. Поэтому я намеренно мерзко захихикал. Подкалывать друг друга входило в ритуал нашей дружбы. Кличка Турок неожиданно пригорюнился. Тут я попытался его окончательно добить.

   - Ты правильно рассудил. Турки люди - хреновые. Хорошо, что мы на тебя не похожи. Ладно не переживай. Зато музыка у вас классная.
   
   - Вам, с отрезанной головой, из мешка видней. По шариату вас всех - убить!

   Отпарировал он, с деланно свирепым видом. Поржав, мы принялись за выработку плана. Разговор - искусство сидящих людей. В итоге приняли мою версию, гордо заявил Фармик.

   - Представляю, а  исполнение его, тем паче - вообще супер! - С иронией подумал я про себя. Между тем план выглядел довольно здраво на первый взгляд, коли не учитывать фактора, постоянно существующий западни на дороге. Сынок же дальше продолжил.    

   Сначала мы хотели на резиновой лодке проплыть по реке Чуй по ущелью от чаши Иссык-Куля до города Токмака. Дальше пересесть на автотранспорт. При этом надо было пройти сто километров по бурной реке ночью, чтобы нас не засекли. При здравом рассуждении пришлось оставить эту бредовую идею. Окончательный вариант выглядел следующим образом.
     Из Фрунзе сразу едем на южный берег Иссык-Куля. Обратно от чёрного дяди (при этом Латка очень обижался, за слово - чёрный) добираемся до Рыбачьего вместе. Здесь берём три билета на автобус до Фрунзе, заносим багаж. Один из нас - Турок "опаздывает" на автобус. Во время пути двое оставшихся присматривают за багажом третьего, с «чернухой». Ежели начнётся шмон на Красном мосту, мы сделаем вид, что не знаем чьи это вещи. Туретчина берёт такси, встречает автобус во Фрунзе и забирает свой багаж с пакетом с наркоты. Вот, как-то так!

   Естественно мы договорились - спалится один, других не выдавать. Вестимо, за группу срок только добавят. Попавшемуся можно говорить, хоть это явная чушь, что пакет нашёл и подумал там мумиё. Другим же о находке ничего не сообщал.
    Кличке Костяная Голова нельзя было выезжать за пределы Фрунзе, без разрешения. Ввиду того, что он был на «химии», за это могли вернуть на зону. Однако, когда очень хочется - то можно! Тем более мы рассчитывали обернуться за сутки-двое воскресных дней. Ещё мы договорились, что поехали на отдых в гости. Но погода не понравилась и мы решили, типа резко, вернуться.

   За день перед отъездом - это была ранняя осень, я зашёл к старшему брату посоветоваться. Он был женат и жил отдельно. Не буду оригинальным абы заявлю, что в это время года часто возникает лёгкая грусть и какое-то томление духа. Может это от того, что лето пролетело? Солнце не палит, а нежно греет, слух тревожат пронзительные крики скворцов, чёрными сполохами, носящимися в синем бездонном небе. Поэтому не хочется никуда подрываться, но надо.
     Я поделился с братом высокой идеей: «На святое дело идём товарища выручать». Брат мой, никогда не отказывался ввязаться за друзей, коли  требовалась грубая физическая сила. Однако, первый никуда не лез и был очень здравомыслящим человеком. Он в категорической форме взял с меня слово, что я никуда не поеду.

     - Старик, жизнь жестока, а судьба слепа - бьёт доброго и злого. Плейшнер всех продаст. Вы сядете «к хозяину» по червонцу на брата. Он же выкрутится,  будет радостно бегать по «Броду» и петрушить халяв (тёлок).

     За пристрастие всех называть стариками у брата была подпольная кличка – Старик.
 
    Насчёт пофакаться, надо признать кличка Костя действительно был непревзойдённым мастером. Успевал поработать с новыми двумя-тремя кадрами в неделю. Секс-маньяк какой-то. Только по знакомясь с ним, я по настоящему, понял русское выражение «затуркать», то есть отуречить. Это значит всем другим народам передать свои гены посредством перепиха.
     Старик ещё тогда говорил ему.

   - Ну, вот кем ты будешь, что станешь делать, когда жизнь вышвырнет тебя из большого секса? А я тебе скажу: грязным, похотливым, никому не нужным, лысым старикашкой. Всех баб не перетрахаешь! 

   В ответ Турок, истерически посмеиваясь, отвечал. - Всё-таки к этому надо стремиться. Для чего ещё жить? Надо успеть приласкать каждую.

     У моей матери была нежная версия возникновения преждевременной турецкой плеши.

   - Ты был такой красивенький, волосики все в кудряшечках. Вот бог ножничками чик-чик, немножко тебе крылышки и подстриг, чтобы не бегал столько.

   Хотя правду соврать, дело то прошлое, братушонок тоже иногда любил поиграть с женским полом в «этаких маленьких бардельеро». Которые они устраивали вместе с Костяной головой. Причём часто грубо шутил над кличкой Турок, когда они знакомились с избранницами на вечер. Костя носил кепочку-пидорку, чтобы скрыть  лысинку. И вот выбрав подходящий момент, братик приподнимал кепку над его головой и произносил.

   - Привет из Техаса! Кто этот обаятельный мужчина с плешью? Да это же отец турецкой демократии. Гигант секса и особа, приближённая к полному облысению.

   Девушки при этом оторопело смеялись, а громче всех вместе с ними Латиф. На шутки и приколы он вообще не обижался. Сам тоже прикалывался, по чёрному. Например, мог поздороваться с каким-нибудь серьёзным кавказцем, сердечно открыв ему объятья. А потом, ещё обнимаясь, приставлял большой палец к его заду и громко во весь голос производил звук «пп-рру-у-у».

   - И дачек в тюряге вы хрен от него дождётесь! – Продолжал гнуть своё брат.
- Тем более даже не за долю рискуете. Да он эти деньги за месяц спустит. Какой спорт, кому вы верите? Добрые намерения через минуту забываются.

   Старшие братья и родители, наверное, только для того и существуют, лишь бы их огорчать и не слушаться. В общем, следующим утром мы сидели на привокзальной скамейке, ожидая автобуса. Лично у меня в животе была какая-то пустота в буквальном, утром кусок не полез в горло, так и в переносном смысле. Однако, я делал бесшабашный вид, подобно моим коллегам, что мне сам чёрт не брат. Взялся не падай духом, где попало!

     К этому времени поток отдыхающих с Исык-Куля почти иссяк. Постоянный пост с обязательным осмотром на Красном мосту должны были снять. Мы не знали на руку нам это или нет. Надеялись, что первый раз, как в карты, повезёт. Тут я заметил одного типчика с газеткой и дипломатом. Он странно себя вёл, вроде не на вокзал, а в парк прогуляться пришёл. Когда я поделился своими наблюдениями со своими спутниками, кличка Турок сразу скис. Он всегда быстро загорался и быстро гас.

   - Может лучше не поедем, что-то очко играет. Мать за меня перед выходом до слёз цеплялась. - Я ему ответил.
 
   - Да у меня всегда чуйки хреновые, стрёмно, а потом смешно. Бакс, ты как?
 
   – Погнали. План чёткий. Давайте, больше я вообще не решусь. Мандраж колотит, будто перед соревнованиями. Какой-то затяжной прыжок с парашютом.

   Чтобы отвязаться от мужичонки, для вида попрощавшись, разошлись и встретились уже в автобусе. Когда проезжали Красный мост, обратили внимание, что поста на нём нет, это слегка ободрило. Дядюшка встретил нас хорошо, гостеприимно, с размахом. Племянника обнял, облобызал. С нами поздоровался крепко за руку. Кара ами выглядел, как и положено сельскому жителю. Загорелые медальное лицо и руки, одежда - выстиранная не раз спецовка, под ней лёгкий свитер. В общем, обыкновенный огородник ни каких блатных замашек. Не подумаешь, что отец контрабанды, миллионами ворочает.
      Домик тоже небольшой, но чистый без всяких деревенских запахов. Во дворе только куры. Это уже для турков не типично. Они без скотов жить не могут. Обязательно устроят летнюю кухню так, чтобы сидеть пить чай и видеть задницы своих коров тут же во дворе. Почему нельзя животных держать подальше? Но тогда мух не будет и запаха навоза, а это - бесплатный кайф к чаю!

   Зато огород и сад у него были большими и ухоженными. Что поделаешь не животновод человек, растения любит, а особенно мак! Дядюшка был сплошное радушие, из-за стола вылезли на четвереньках, чуть не лопнули. Он нам уже комнату подготовил для ночлега. Правда погода подкачала. Мелким дождиком и тёмными волнами встретило нас озеро. Прямо как в сказке - НЕСПОКОЙНО СИНЕЕ МОРЕ! Оставаться на завтра не было никакого резона. Да и переоценили мы своё хладнокровие, тянуть не хватало выдержки. Решили поскорей покончить с делом и вернуться в город сегодня же. Перед выходом растениевод вручил Косте небольшую холщовую завязанную сумку.

   - Это тебе мой подарок. Матери салам передай. Береги её! - Кузя мне тихонько с улыбочкой.

   - Охренительный подарок.

   - Гена, не каркай. Очень смешно. Прямо скулы сводит.

   До Рыбаченского автовокзала мы добрались местным дребезжащим автобусом, когда уже стемнело. Настроение было прекрасным после выпитого и хорошего стола. Да и никаких хвостов не видно. На автобус до Фрунзе мы опоздали. Ждать до утра в холодном безлюдном зале автовокзала не хватило выдержки. Плюнули на конспирацию и поехали на такси все вместе. Денег почему-то оказалось в обрез. Пришлось брать попутчика, какого-то корейца.
     Дорога по пустой трассе должно была занять часа три. Решили, что вещи положим в багажник, а Турок с сумкой под курткой сядет около задней правой двери. В случае непредвиденной остановки сбросит груз на обочину. Если это только ГАИ, подберём пакет, вернувшись. Проще сказать, мы расслабились, уселись втроём на заднее сиденье «Волги» - Газ 24 и ещё стали хохмить при этом убогом плане.

   Нас стал потешать знак пешеходного перехода. Особенно после того как проехали Красный мост и убедились, что поста нет. На дорожном знаке условно изображён стройный шагающий человек с поднятой головой. У нас был один знакомый - Али, который ходил с гордо вскинутой головой, точно как на знаке. Я, задыхаясь от смеха и собственного ослоумия, предложил звать знак Али-пердун. Ассоциируя его с тем - будто он летит вперёд от собственного пука. Мы - придурки, проезжая мелкие селения, наперебой стали кричать, когда попадался знак.

   – Вон, секи опять Али-пердун пошёл! - Причём так обнахалились, что стали друг друга со смехом успокаивать.
 
   – Всё, хорош ржать, этот смех хреновый, добром он не кончится!

   Так часто говорила моя мать. Она часто любила пророчить, что-нибудь глобальное. Помню, как-то сказала. - Кажется, что так будет длиться вечно, всю жизнь. А потом в одно мгновенье - раз, словно этого никогда и не было.
      В этом разговоре она имела в виду распад Советского Союза.

   Когда мы подъезжали к Быстровке, до Фрунзе ещё было ехать часа полтора, таксист произнёс.

   - Надоел мне этот «Жигуль». С самого Рыбачьего мне в кабину светит. И не обгоняет гад такой. Давайте остановимся, сходим до ветра, пусть вперёд едет. Достал уже!

   Меня сразу накрыло, неужели слежка? Посмотрел на своих подельников, мордализации у них, как и у меня, сразу вытянулись. А всего минуту назад мы так беззаботно смеялись.

   - Слушай, земеля давай сделай его. Ты, что не профессионал? Ты же таксист не какой-то любитель.  Мы потом, когда подальше оторвёмся, остановимся и в его сторону сделаем фонтан презрения.

   Турок стал, таким образом, прикалывать шофёра, дабы выяснить слежка это абы нет. Таксист - молодой парень повёлся. Мы тоже типа завелись. Стали орать всякую одобрительную фигню, лишь бы подзадорить водителя. Кореец проснулся стал всех успокаивать и верещать - нельзя ли помедленнее. Видите ли, он и так штанами трясёт.
    Хотя гонки продолжались почти до Токмака, этот чёртов красный «Жигуль» всё равно маячил, где-то в пределах видимости. Неожиданно у нашей машины спустило колесо. Пришлось становиться его поменять. Мимо промчался ВАЗ, по силуэтам мы увидели, что там сидело всего два человека, явно не опер группа. У страха глаза велики. С другой стороны бережёного бог бережёт. На всякий пожарный затарили марафет в кустах.

   Спокойно проехали Токмак, потом Кант. На подъезде к Фрунзе в районе поворота на  ГЭС- 5, когда мы уже кляли себя за малодушие, что оставили пакет, нас хлопнули. Взяли просто и красиво. Мы даже ничего не поняли. Сначала, было часов одиннадцать ночи, нас остановил патруль ГАИ. Вежливо попросил всех выйти из машины, забрав свои вещи. Им якобы нужно осмотреть автомобиль.
     Вдруг подлетают три ГАЗ-24, оттуда вываливается толпа народа. Сходу вяжут нам ласты - одевают наручники, обыскивают. Потом ведут и сажают, между двух оперативников, на заднее сиденье. Корейца так же усаживают в машину, но без наручников. Под резиновым ковриком багажника "нашего" водителя находят второй гос номер на автомобиль. Получается, мы сели, сами того не зная, в такси тёмного перевозчика. Коллега короче, чёрт бы его побрал. Вполне может быть что, давно на примете у мусоров. Ну, всё к одному!

     Тут меня начинает колотить даже не от страха, а от неожиданной развязки. В первый, и дай бог в последний, раз в жизни почувствовал, что такое - все поджилки трясутся. Голос вроде не изменился, лишь горло перехватило. Верх туловища чувствует себя нормально, а в ногах – вибрирует каждая жилка! К слову сказать до этого - я очень гордился умением обуздать мандраж. Но здесь вообще, что-то животное, неконтролируемое разумом.
      С трудом стараюсь не трястись. Смотрю на корейца - нашего попутчика. Его колотит так, что голова трясётся, точно «как осиновый лист на ветру». А он ведь вообще посторонний человек. Или у каждого свои грехи? Вид чужой трусости, ещё большей чем моя, успокаивает и смешит меня. Легко быть смелым на фоне чужого малодушия. Когда меня ведут к машине, я уже вполне бодро двигаю костями.

    Мне уже по хрену. Радуюсь, будто заново родился. Понимаю - это просто чудо, что не взяли с поличным. С вещами нас привозят в ещё старое здание министерства внутренних дел Киргизии и расфасовывают по разным кабинетам. Ничего себе какое внимание к нашем скромным персонам. В кабинет, в который меня привели под неусыпным контролем, заходит высокий крепкий человек лет сорока. По виду самый, что ни на есть мент. С лицемерной улыбочкой представляется заместителем начальника управления борьбы с хищения социалистической собственности (УБХСС) МВД республике.

   - Странно вообще-то наркотой должен заниматься уголовный розыск.

   Вяло соображаю я. Потом притаскивают понятых и производят обыск - меня раздетого до трусов и моих вещей. Я им с удовольствием демонстрирую свои восемьдесят килограмм мышц, без малейшего признака целлюлита. Думаю, кабы они не были так уверенны, что взяли нас с поличным, могли бы подбросить кое-что, до вызова понятых. Получается, сами себе на одно место наступили. После такого прокола все нежные улыбочки исчезли. Они стали обычными людьми, которые хотят выиграть любой ценой. Стали пытаться колонуть меня, запугав.

     Их трое в кабинете. - Говори всё как есть. Изметелим не посмотрим, что борец.
   
      Я встаю спиной к стене, левой рукой поправляю причёску, правую держу на поясе. Теперь неожиданно меня не ударить и сам вроде никому не угрожаю. Один качается передо мной на каблуках. Явно хочет мне врезать, только не знает, чем это закончится. Они видят, что я их нисколько не боюсь. Привыкли псы  кусать того кто бежит. Это вам не дохляков-наркотов лупить. Я их нарочно немного провоцирую, с юмором слегка укоряя.

   - Ой, дяди-мусора не пугайте меня, а то я сейчас заплачу. Вы ещё финский нож достаньте. Я как будто не в милиции, а на разборках среди родной братвы.

   Человеку «метла» для того и нужна, чтобы не драться, а перейти к переговорам. После того как угрозы не подействовали, начался допрос. Куда, к кому ездили, сколько время там находились, цель поездки, что за пустые полиэтиленовые пакетики у тебя среди вещей. Простые вопросы, а сразу выглядишь злоумышленником, начав на них отвечать. Поэтому я им с кривой ухмылкой говорю.

     - Самое лучшее слово, земляк это слово - молчать!

     Начинаю с ужасом понимать, что ещё ничего не кончилось. Они прекрасно обо всём осведомлены. И «наружка» на нас висела с самого начала и до конца.  Пакетики у меня из-под шмали. Я хотел в них ещё веселящий Иссык - Кульской анашички прихватить, но как-то недосуг в этот раз случилось. А вдруг они возьмут анализ пыльцы с них? Да нет фигня, они же пустые. Что мне можно предъявить пользования пакетами, где была  травка? А может они уже поехали к тому месту, где мы останавливались, с собакой?
     Ну, хорошо отпечатков на материи не найдут. Но мы же сумку лапали прикидывали на вес, а пото-жировые следы они же остаются? Выходит надо делать вид, что сотрудничаешь со следствием. Изложить им всё стройно, не раздражая заносчивым молчанием. Им тоже нужно как-то это всё теперь расписать.
    Выкладываю: поехали отдыхать, погода плохая, решили вернуться, пакеты брал, чтобы чёрной смородины купить. Спросили домашний адрес, сфотографировали для пущей важности и пока оставили в покое.

   Сижу один уже часа два. Решил, до чего бы они не докопались, буду всё отрицать. Конечно, чистосердечное признание, укорачивает время предварительного заключения, но удлиняет последующий срок на зоне. Только на суде лишнее дают! Книжку начал читать с собой захваченную, «Пафос личности» называется. Про нашего брата уголовника, как его опера гасят. Нежданно, было часа два ночи, открывается дверь. Вижу входят мой папенька, со страшно хмуро-суровым лицом, и этот старший мусор.

    Вот меньше всего я ожидал и хотел бы видеть сейчас отца. Вечно я попадаю то в РОВД, то в КГБ и всё вроде не за что, где-то рядом, случайно с кем-то. Бедный мой батюшка верит мне. Потому, что всего добился своим трудом и никогда, несмотря на страшный голод, не брал чужого. Он прожил кошмарную с детства жизнь. Видел смерть матери, брата, сестры в промёрзлой землянке, после ссылки в Казахстан. Сбежал оттуда на фронт, не потеряв патриотизма. Ему, точно Толстому, не понятно - ежели человек сыт, одет, есть крыша над головой, разве он пойдёт воровать калачи? 

    Замнач прочёл лекцию, что они давно следили за Кузей по поводу сбыта платины, похищенной в университете. Тут наша подозрительная поездка к человеку имевшему криминальное прошлое, да и теперешнее. Тем более сели в такси, которое у них на подозрении и так далее. Пока этот гад читал мораль, стыдя и мстя мне перед родителем, стало ясно, почему мы облажались.

   Один чел - Пан Сусик, кстати, сын судьи, предложил недавно Баксу ворованную платину. Когда они встречались один на один, я сидел в метрах пятидесяти от них. В тот же день о платине мы сообщили афганским лётчикам. Они обещали купить драгоценный метал за доллары. Потом ещё раз Кузя по такой же схеме встречался с этим крадуном, но видать за тем уже следили.
      Ибо когда я поехал домой мне показалось, что за мной увязался хвост, какой-то мордатый тип. Его я благополучно сбросил. Получается, Бакс тогда засветился, его начали неусыпно пасти. Поэтому нам не повезло. С другой стороны благо, что нас арестовал не уголовный розыск, а УБХСС. Их больше интересовала платина, а не «чернуха». Иначе не сносить бы нам наших бестолковок.   

    Очевидно, что уголовка нашла бы пресловутый пакет, со всеми вытекающими последствиями для нас.

    Когда мы с папочкой вышли из кабинета, то в коридоре он встретил одного своего знакомого, работающего в министерстве отца. Это был молодой парень - киргиз приятной, спортивной внешности. Своей дотошностью он больше всех мучил меня. Он сказал отцу, что внештатный сотрудник и здесь просто помогает. От столь драматического до смешного - полшага. По поводу этого эпизода - со знакомым отца я убедился лет через восемь, в конце данной, будто индийской, мелодрамы. Как там: сын - преступник, отец - прокурор, смертный приговор оглашён и тут они узнают о своём родстве. Душераздирающая ситуация.

   Короче Кузю держали десять суток, пока он хотя бы не показал, что платина предлагалась и кем. Он думал, что это ювелирные изделия и вообще отказался этим заниматься. Баксу пришлось признаться, ввиду показаний похитителя, где описывается места встреч и время. Потом выяснилось, Пан Сусик не давал таких показаний, Генку взяли на понт, использовав информацию слежки.
     В том деле явно не хватало доказательств. Резон был взять нас с наркотой. Тогда запели бы по этому делу всё, что знали, лишь бы смягчить свою участь. Кузенштейн выйдя под подписку о не выезде, смылся не попрощавшись, от греха подальше, не оставив адреса. Появился только, когда прошёл суд по платине. Дело было громкое. Папа вора платины - судья Сусленко (разве можно с такой фамилией назначать в судьи?) лишился своего поста. Сын сел на долгие годы.

   Так распалась наша, как теперь говорят, ОПГ (организованная преступная группа). Турок, правда, действительно взял себя в руки и стал тренироваться. Через год выиграл всесоюзный турнир, где в финале чисто уложил  москвича - международного мастера спорта. После чего окончательно слил воду. Перешёл с вольной борьбы на борьбу под одеялом. По этому виду спорта стал заслуженным мастером всех времён и народов, по крайней мере, среди обыкновенных людей.

   Я, промышляя по мелочи на жизнь и для поддержания авторитета, усиленно занялся штангой, стал мастером спорта. Закончив институт, начал работать по специальности на строительстве. Ещё года два занимался спортом. Потом женился, получил квартиру, купил машину - всё было хорошо, но скучно. У меня завёлся друг из ментуры. Стал помогать ему, как внештатник, делать деньги.  Вестимо, познакомился с другими следователями и операми. Здесь в ментовке у нас сложилась своя ОПГ, где я был полноправным участником. Не прошло и двух лет, «оценив» мои способности, меня сразу пригласили в городское управление милиции.

   На новой работе у меня появилась кличка «Инспектор по профилактике». Это обозначало, хочешь жить хорошо, плати вперёд. Как говорил Райкин, где только я ни работал и откуда только меня не выгоняли. ОБХСС  в шутку расшифровывалось так - Один  Будешь Хапать Скоро Сядешь. Выходит, я этого не учёл. Меня вскоре выгнали, возбудив уголовное дело за злоупотребление служебным положением.
    В принципе хорошо, что выгнали, спасибо не закрыли. По моей борзости я уже вельми зело (весьма сильно) закабанел и залетел бы, непременно, с поличным, точно ненасытный пиявец. И перешёл я, подобно апостолу Павлу, из гонителей обратно в гонимые.
     По советским стандартам, всего давно хватало: трёх комнатная квартира, дача, машина, гараж, деньги. В общем, с прокуратурой я кое-как всё решил. Жену сплавил к её родителям в Баку и заслуженно отдыхал от трудов неправедных.

    Однажды, глубокой ночью еду по городу с гулюшки. Вижу, голосует один поддатый полузнакомый мент - зам. нач. Свердловского РОВД с собутыльником и  женщиной. Останавливаю, они садятся, здороваемся. Все рады друг друга видеть, по причине все пьяные - братья-свины. Базар - вокзал, слово за слово, хреном (овощ такой) по столу. Ещё немного поддаём - лакируем всё шампусиком в честь моей, так сказать, безвременной отставки, но с сохранением права на свежий воздух. Мой лучший друг и собутыльник со смехом как-то подводит разговор к наркоте. Я - пьяный придурок, что-то бессовестно брешу, хвастаясь, каким крутым был наркобароном. Всю среднюю полосу России отравил сотнями, нет, тысячами килограммов. Тут он мне выдаёт.

   - Стало быть ты меня не помнишь, старый враль? Я с твоим отцом в коридоре ещё разговаривал, когда вас хлопнули. Потом тебя, такого тихонького, поникшего студентика передали в заботливые родительские руки. Причём на твоём лице читалось. - Боже, помоги и прости, больше ни в жизнь! - Ха-ха-ха. Надо было у меня консультироваться, можно ли тебя в милицию брать. Га-га-га.

   - Где же тебя узнать, ряшку такую наел, всех трудящихся, наверное, обожрал! Сразу видно - честный оборотень, блин! Спасибо, благодетель родненький удержал у последней черты. Да всем я уже до лампочки был, один ты рылся до последнего, будто собака, в углу огорода. Выслуживался, чтобы тебя в ментуру взяли. Что свой, что чужой опыт от беды не спасает! Ха-ха-ха.

      Весёлые годы счастливые дни, как вешние воды промчались они!