Венценосный Государь Николай II. глава 56

Анатолий Половинкин
LVI

   Все произошедшее с Феликсом Юсуповым в этот день крайне негативно отразилось на его психике. Нервное расстройство, депрессия, в которой находился князь все последнее время, все это привело к тому, что рассудок Юсупова помутился. Распутин отныне представлялся ему дьяволом, сатаною, принявшим человеческое обличье. И Феликс верил в то, что остановить нечистую силу можно только убив Распутина. Любой здравомыслящий человек понял бы, что нельзя остановить нечистую силу убийством. Однако у князя ни на минуту не возникло сомнения по этому поводу. Напротив, он был абсолютно уверен в этом, и теперь внимательно слушал голос, не умолкавший в его голове, и который наставлял его совершить сие убийство. Теперь он уже нисколько не сомневался в том, что голос, преследовавший его все последнее время, принадлежит Богу, и никому иному.
   Юсупов понимал, что убить Распутина в одиночку у него не получится. Слишком уж опасным противником тот ему казался. Феликс не сомневался, что Григорий окажется живучим и, наверняка, невероятно сильным. Кроме того, князь панически боялся гипноза, которым, он был уверен, владеет Распутин.
   Проанализировав все эти обстоятельства, Юсупов стал искать себе сообщников. Кроме упомянутых уже Великого князя Дмитрия Павловича и поручика Сухотина, он привлек к заговору депутата Государственной Думы Пуришкевича и доктора Лазоверта. Теперь их было пятеро, и все они горели одним желанием – убить Григория Распутина.
   Чтобы обсудить план убийства, заговорщики собрались в доме Феликса. Все были взволнованы. Как ни были они уверены в своих благих намерениях, и в собственной правоте, все же предстоящее убийство их сильно тревожило.
   - Так как же мы сделаем это? – спросил Пуришкевич, стараясь скрыть дрожь в своем голосе.
   Собравшиеся хмурились, было видно, что каждый из них уже долгое время ломал голову над этим вопросом, но ни к какому определенному плану они так прийти и не смогли. 
   - Совершенно очевидно, что на силу рассчитывать не приходится, - со всей уверенностью заявил Юсупов. – Эта бестия очень сильна и, к тому же, он совершенно непредсказуем, он может пустить в действие гипноз.
   Этот довод всем показался весьма убедительным. Дмитрий Павлович кивнул головой.
   - Верно. Открытое насилие здесь не подойдет. Надо действовать хитростью.
   На мгновение воцарилась тишина, которую прервал доктор Лазоверт.
   - Яд, - сказал он.
   Все повернулись к нему.
   - Я полагаю, что лучшим способом будет отравить Распутина.
   Присутствующие переглянулись.
   - Хорошая идея, - подхватил Сухотин.
   - Да, да, - закивали все. – Яд, конечно же.
   - Но какой использовать яд, и как заставить Распутина выпить его?
   Лазоверт пожал плечами.
   - Лучше всего цианистый калий. Это самый проверенный способ, и при отравлении им еще никто не выживал. А как заставить его выпить цианид, так это проще простого. Существуют тысячи способов подсыпать яд жертве. Подмешать в питье, в еду, да куда угодно.
   Слова доктора показались всем вполне резонными. Заговорщики принялись всячески обдумывать предложенный план.
   - А где взять этот цианистый калий? – спросил Великий князь. – Не думаю, что его можно купить в аптеке.
   Лазоверт хмыкнул.
   - Конечно же, нет. Но об этом не беспокойтесь. Я – врач, и могу раздобыть его.
   Все воззрились на доктора так, словно он был их единственной надеждой.
   - Хорошо, - сказал Пуришкевич. – Значит, средство мы нашли. Теперь надо придумать способ, каким этот яд преподнести ему.
   Пуришкевичу даже не хотелось произносить имя Распутина.
   Тут озарило Юсупова.
   - Я знаю как. Я приглашу его к себе в гости – он немного доверяет мне, сервирую стол, и подмешаю яд куда-нибудь. Это уже будет просто.
   С ним согласились.
   - А что будем делать с трупом? – спросил Сухотин.
   Этот вопрос тоже надо было как-то решать. Юсупов представил себе труп Распутина, лежащий посредине комнаты, и его непроизвольно передернуло.
   - Само собой, от трупа надо будет избавиться, - сказал Лазоверт.
   - Это ясно, - произнес Сухотин. – Но каким образом?
   - Лучшим вариантом, я считаю, будет утопить труп, - предложил Пуришкевич. – Сейчас зима, если где-нибудь на реке или озере прорубить прорубь, и сбросить туда тело, то отверстие затянет льдом уже через несколько часов, и труп не найдут очень долго. Если вообще когда-нибудь найдут.
   Заговорщики снова принялись обсуждать план. Когда все детали были обговорены, то снова был поднят вопрос о месте, где будет утоплено тело Распутина.
   - Да чего голову ломать, - сказал Пуришкевич. – Прямо в Неве и утопить.
   Действовать решили на следующий же день. Заговорщики боялись, что их план может сорваться, и оттягивать его выполнение считали не целесообразным.
   В доме князя Юсупова начались приготовления. Был сервирован стол, на котором находились чай, бисквиты, пирожные и, разумеется, вино.
   - Поскольку вы взялись добыть яд, - обратился к Лазоверту князь Дмитрий Павлович, - я полагаю, что вам лучше, чем любому из нас известны его свойства. В таком случае, будет лучше, если вы сами возьмете на себя обязанность подсыпать яд в пищу. Вам известно, какой должна быть доза, чтобы она оказалась смертельной.
   Лазоверт нахмурился – предложение Великого князя ему совсем не понравилось, но он понимал, что Дмитрий Павлович абсолютно прав.
   Доктор занялся приготовлениями. Прежде всего, он надел на руки перчатки, чтобы предотвратить попадание яда на кожу. Затем, очень осторожно, он извлек из кармана палочку с цианистым калием. Очень медленно, и соблюдая все меры предосторожности, он растолок палочку в порошок.
   Остальные участники заговора внимательно наблюдали за действиями доктора, и их рассудок с внезапной ясностью осознал, что они готовятся к тому, чтобы совершить убийство. Испытывали ли они страх при этом? Да, безусловно. Но это чувство они старались всеми силами подавить в себе, убеждая сами себя в том, что они выполняют свой долг.
   Но убийство – есть убийство.
   Когда яд был приготовлен, Лазоверт спросил:
   - Куда его насыпать?
   - В пирожные, - быстро нашелся Юсупов. – Я слышал, будто бы он любит сладкое.
   Лазоверт принялся колдовать над пирожными. Осторожно сняв верхний слой кондитерского изделия, доктор всыпал яд внутрь. Доза получилась столь огромной, что могла бы убить слона.
   Феликс, наблюдая за тем, как яд впитывается в крем, испытывал торжество и, одновременно с этим, какой-то непонятный и безотчетный страх, который он приписал своей душевной слабости. 
   Лазоверт восстановил верхний слой пирожного на прежнее место.
   - Все готово, - спокойным голосом сказал он, но Юсупов увидел, что лоб доктора покрылся испариной, и понял, что тот боялся не меньше его самого. – Только смотри сам не съешь.
   Феликс хотел ответить на эту мрачную шутку какой-нибудь колкостью, но его, вдруг ставшие непослушными, губы не смогли вымолвить ни слова.
   Оставшийся яд Лазоверт высыпал в бокалы.
   - Можно начинать.
   За Распутиным они поехали вдвоем, причем Лазоверт взялся изображать из себя шофера.
   Для того чтобы заманить Григория в свой дом, Юсупов придумал сказать ему, будто его жена больна, и он просит старца вылечить ее. Стоя на пороге жилища Распутина князь лихорадочно соображал, что будет, если тот откажется. Однако, зная отзывчивость Григория, он рассчитывал на то, что тот согласится помочь. Так оно, собственно, и случилось. Узнав, что у Феликса больна жена, и тот просит приехать немедленно, Распутин тотчас высказал согласие:
   - Как же, как же. Едем немедленно.
   Распутин быстро собрался и, вопреки своему обычаю, даже расчесал себе волосы и бороду.
   - Едем, князь, - сказал он.
    Заговорщики привезли Григория в дом Юсупова. Феликс испытывал волнение. Теперь предстояло самое главное, и все зависело от того, удастся или нет заставить жертву съесть отравленные пирожные.
   Когда они вошли в дом, то услышали голоса и музыку граммофона.
   - У вас кутеж? – спросил Григорий.
   - Нет, - возразил князь, - просто у жены гости, но они скоро уйдут.
   - Гости? – удивился Распутин, с подозрением глядя наверх, откуда слышались голоса. Ему показалось странным, что у тяжело больной женщины играет музыка.
   - Григорий Ефимович, - постарался отвлечь Распутина Юсупов. – Давайте немного посидим, и подождем, пока все разойдутся.
   Он потянул старца в подвальное помещение, где был заранее сервирован стол.
   - Вот, садитесь. Съешьте пока пирожное, выпейте вина.
   - Нет, - решительно затряс головой Распутин. – Сперва дело, а угощение потом.
   Феликс принялся уговаривать Григория. Тот, поколебавшись, сел за стол, но есть, и пить по-прежнему решительно отказывался.
   Князь не отступал. После пятиминутных уговоров он налил в бокал вина, и придвинул к Распутину пирожные.
   - Вот, Григорий Ефимович, ешьте. Я сейчас  налью вам чаю.
   Юсупов так и сделал. Распутин смотрел на разложенные перед ним угощения, и колебался.
   Феликс продолжал изображать из себя вежливого и радушного хозяина, и по его виду никак нельзя было сказать, что он готовится совершить такое злодеяние.
   Искушение оказалось слишком велико, и Григорий, взяв в руки пирожное, принялся его есть, запивая чаем.
   У князя лихорадочно забилось сердце. Дело сделано: Распутин принял яд. Юсупов не знал, через сколько точно времени он должен подействовать, но учитывая количество всыпанного яда, понимал, что это должно произойти быстро.
   Но Григорий продолжал спокойно сидеть на месте, и даже не менялся в лице. Для Феликса минуты тянулись бесконечно медленно, и он с волнением ожидал, когда же его жертва схватится за горло, и в конвульсиях упадет на пол.
   Однако минуты шли, а Распутин падать не собирался. Он спокойно беседовал с князем.
   Наконец пирожное было доедено, чай выпит, и Григорий принялся пить налитое ему вино.
   Юсупов почувствовал, что его нервы напряглись до предела. Тот факт, что яд до сих пор не подействовал на Распутина, вызывал у него суеверный страх. Ему казалось, что сам дьявол защищал от яда этого человека, которого он считал нечистой силой.
   От волнения Феликс стал меняться в лице, но, собрав все силы, сумел восстановить контроль над  собой.
   А Григорий продолжал спокойно сидеть, и медленными глотками пить вино. Князь почувствовал, что какая-то невидимая рука сжимает ему сердце. Он хотел что-нибудь сказать, чтобы не сидеть истуканом, но не мог произнести ни слова. А Распутин цедил вино, лишь время от времени поднося руку к горлу. При каждом прикосновении руки Юсупов ожидал, что тот упадет в конвульсиях. Но этого  не происходило.
   - Что с вами? – не выдержав спросил Феликс.
   - Да так, ничего. Просто в горле слегка першит.
   При этом взгляд Григория устремился на князя, и тому показалось, что Распутин ухмыляется над ним, словно издеваясь, и желая сказать: «Видишь, ничего ты не можешь сделать со мной».
   Юсупову казалось, будто этот человек, это чудовище, знает, что ему подсыпан яд, но какой-то своей внутренней силой, силой дьявольской, он этот яд сумел нейтрализовать.
   Он же знает, он все знает, сверлила мысль в голове Феликса. Он чувствовал, что его вновь охватывает паника. Ему хотелось схватить сидящего перед ним человека за горло, и душить. Хотелось разбить об его голову бутылку, бить кулаками и ногами. И, одновременно, хотелось с криком, сломя голову, бежать подальше от этого существа, которое, в его переутомленном мозге, представлялось ему самим дьяволом или его порождением.