3.
Зигфриду, должно быть, понравилось в Бургундии. Неприятных происшествий больше не было, и великий герой, для которого устраивались пиры, игры, охоты, прогулки, купался в лучах всеобщего внимания, сиял несходящей лучезарной улыбкой, хвалил Бургундию за самое вкусное в мире вино и самые высокие в мире ёлки и всегда был готов осчастливить окружающих рассказами о себе. Рассказы эти неизменно начинались с его жизни в лесу, и однажды Хаген спросил, почему он там оказался. Зигфрид рассмеялся и ответил, что не помнит своего появления на свет. На вопрос, откуда он узнал о своём королевском происхождении, драконоборец сослался на «одну умную женщину» и ксантенцев, признавших его законным наследником, после чего с многозначительным видом заметил, что он зверь благородный. Видимо, наглость Хагена ему всё же пришлась не по душе, и с тех пор в мужской компании Зигфрид начинал свою историю сразу с дракона. Юный Гизельхер как-то спросил, не было ли Зигфриду противно купаться в драконьей крови, но такие наивные слова только развеселили ксантенца. Его стали допускать в дамское общество; взгляды прекрасных глаз придавали герою воодушевления, и он говорил много и складно. Немало слушательниц оценили по достоинству его детство в лесу, найдя очень трогательным - «рос вдали от греховной людской суеты, среди птичек, зайчиков и белочек, и даже злые волки не посмели тронуть ангелочка». Его подвиги, всем уже известные, казались ещё более великими в сочетании с его светлым обликом. Дамы были готовы слушать его до бесконечности, а во время игр уже не глазели из окна, а выходили на стены и могли стоять там хоть целый день, глядя, как Зигфрид кидает камни, метает копья и валяет по песку тех, у кого хватило глупости с ним сразиться.
Про дракона все при дворе уже всё знали наизусть, хотя запомнили по-разному, так что появился повод для споров, как именно Зигфрид убил дракона, а также о том, был ли дракон зловреден чем-нибудь кроме того, что был драконом. Поскольку в рассказах Зигфрида не упоминались ни похищенные девицы, ни сожжённые посевы, то можно было подумать, что дракон просто лежал себе на золоте - но значит, золото было какое-то особенное, раз его охраняло чудовище. В то же время осталось непонятным, у кого Зигфрид отнял золото - то ли у дракона, то ли у альбов, то ли у дракона и альбов сразу. Ясно было только одно - что это самая большая куча золота на свете, так что Зигфрид был не только величайшим из героев, но и самым богатым из королей.
Подумать только, что Ксантен до сих пор считали захолустьем, у которого, кроме амбиций и претензий, и нет ничего.
С наступлением холодов Зигфрид весело сообщил Гунтеру, что останется в Вормсе на зиму; Гунтер изобразил несказанную радость, и потом всю зиму двор лез из кожи вон, стараясь развлечь дорогого гостя. С приходом весны Зигфрид решил-таки вернуться в Ксантен, но тут возник Гизельхер с вопросом, неужели ему плохо в Бургундии, и Зигфрид остался. Хаген потом спросил Гунтера, не внезапная ли любовь к бургундским ёлкам заставила Зигфрида забыть про собственное королевство. Гунтер в ответ мог только развести руками и заметить, что ёлки - не ёлки, а гостеприимство превыше всего. Гизельхеру, конечно, пришлось сделать внушение, чтоб он не лез во взрослые дела, но что можно было сказать Зигфриду, когда он заявил с очаровательной улыбкой, что рад погостить ещё? Ответить - не слушайте-де молокососа, он сам не ведал, что говорил? Напомнить дорогому гостю, что у него есть своё государство? Немыслимо! К тому же Гунтер вовсе не был уверен, что он сам желает отъезда Зигфрида.
Король много думал, совещался с Гернотом, и его одолевал то страх, то грандиозные планы. Страх от того, что Зигфрид может оказаться его врагом, и грандиозные планы насчёт того, как Зигфрид может быть действенным союзником. И то, и другое вызывало равные сомнения. В чём Гунтер не сомневался, так это в том, что Зигфрида привели в Бургундию высшие силы, и в том, что он действительно сильнее всех. Оставалось неясным, к чему это приведёт. Этот вопрос по важности заслонил все прочие, и даже когда Хаген сообщил, что ему стало известно о подозрительной возне в Саксонии, Гунтер не слишком обеспокоился. Слова Хагена вообще стали звучать чересчур мелко и обыденно на фоне разговоров о драконе, альбах и несметных сокровищах. Зигфрид принёс с собой атмосферу чего-то сказочного, чего Гунтер не мог не ощущать даже помимо своей воли.
Повод разрешить все сомнения появился сам собой, когда в Вормс прибыли саксонские послы и сообщили, что король Людегер объявляет Гунтеру войну.
***
- Он дал нам три месяца, - сказал Гунтер, - но думаю, что выступит раньше назначенного срока, по своему обычаю. Его войско уже собрано.
Король и все, кого он созвал на совет, стояли вокруг стола с развёрнутой картой. На карте была подробно изображена Бургундия и прилегающие королевства, без подробностей - более отдалённые земли, которые с трёх сторон омывал океан, тогда как с четвёртой располагалась земля, где живут люди с песьими головами. Не все из присутствующих понимали, что нарисовано, но все разглядывали карту с умным видом.
- Мы их опередим и нападём первыми, - высказался Гернот.
- Я поддержал бы такое решение, но где мы наберём достаточно людей в короткий срок? - отозвался со своего места Хаген. - Враг уже готов выступить, а дать нам столько времени мог только от самоуверенности.
- Самоуверенность уже обходилась саксам дорого.
Гунтер не впечатлился боевым настроем Гернота.
- На этот раз всё сложнее. С Людегером объединился Людегаст Датский…
- И это самое скверное, - сказал Хаген. - Мы не сможем выставить против них соразмерные силы, потому что в последнее время, извините, слишком много развлекались.
- У нас не было причин для беспокойства.
- Даже в мирные времена нельзя терять бдительность, и прежде мы никогда об этом не забывали.
Гунтер бросил на него уничтожающий взгляд - нашёл время для таких намёков. Да, предостережения были, но… Интересно, хоть кто-нибудь прислушался к этому занудству?
- Моих людей собрать недолго, скоро все будут здесь, - сказал Ортвин фон Мец.
Хаген благосклонно кивнул в его сторону.
- Мои люди тоже. Часть их уже на границе, остальным я послал весть, они прибудут сюда так быстро, насколько возможно.
- Им придётся проделать долгий путь, - заметил Гунтер.
- Моих людей вы знаете, они быстры, как серны на горах. Они успеют. Но их мало.
- А наши союзники? - подал голос Хунольт.
- Их придётся долго ждать, а времени у нас немного. Есть разве что хатты, которые будут у нас на пути, - Хаген провёл пальцем по карте там, где находились земли, отделявшие Бургундию от Саксонии, - но они всегда принимают сторону того, кто сильнее. Пока что сильнее были мы.
- Так пусть они сражаются вместе с нами, - произнёс Гернот. - Хоть и небольшая, но всё же помощь.
- Верно, но это союзник слабый и, что хуже, ненадёжный. Нам же в любом случае придётся иметь дело с намного превосходящими силами.
- Людегер предложил нам на выбор переговоры, - Гунтер беспокойно барабанил пальцами по столу. - Не лучше ли нам с ним договориться?
- Я против, это позор, - отрезал Гернот. - Нам известны их запросы. Парой крепостей они не удовлетворятся. Никаких переговоров. Только война!
Присутствующие одобрительно зашумели. Королю, однако, всё меньше нравилась складывающаяся ситуация. Он смотрел на карту и с ужасом понимал, что к войне бургунды оказались неготовыми как никогда.
- Хватит разговоров о том, что мы в нелёгком положении, - властно произнёс он. - Что мы можем сделать против них?
Последовавшие советы не слишком вдохновляли.
- Можно выжидать их нападения, тем временем собирая силы. Не лучший вариант, но…
- Мы подпустим их прямо к границе, и тут…
- Мы должны напасть на них в тот момент, когда они не будут этого ждать, и тогда, возможно…
Гунтер слушал, и ему делалось тоскливо. Любой вариант предполагал большой риск, идти на который не хотелось. Внезапно кто-то произнёс имя Зигфрида.
- Неплохо было бы знать, на чьей он стороне, - заметил Хаген.
- Конечно, на нашей! - уверенно сказал Гунтер, но его уверенность тут же исчезла. Он снова с тревогой посмотрел на карту. Ксантенское королевство располагалось прямо по соседству с Саксонией, и между ними давно был мир…
- Нет, Зигфрид не может выйти против нас, - сказал он уже без прежней твёрдости. - Мы приложили столько сил, чтобы порадовать его…
- И больше нас с ним ничего не связывает, - хрипло пролаял маркграф Гере, и Гунтер похолодел от мысли, что тот прав.
- Какой союз для Зигфрида выгоднее? - спросил Гернот. - Хаген, ты как думаешь?
- Я на его месте предпочёл бы союз с саксами, - ответил Хаген. - Это удобнее для Ксантена, а мы более лакомая добыча. Но сомневаюсь, что Зигфрид станет думать об этом.
- Почему же?
- Не видно, чтобы Зигфрида слишком занимали интересы своего королевства. Его больше волнует геройская слава, а стяжать её можно на любой стороне. Я предпочёл бы его неучастие, если бы это было возможно, но…
- Зигфрид не усидит, узнав о войне.
- Вот именно.
Члены совета загудели, предлагая один за другим способы задействовать Зигфрида. У Гунтера в голове будто сверкали молнии - вот оно то, для чего Зигфрид оказался в Вормсе! Какая удача! Хаген снова взял слово и стал что-то объяснять, водя рукой по карте. Король с трудом усмирил скачущие мысли и заставил себя послушать.
-… и тогда ксантенцы нападают на саксонские земли с запада, и Людегер будет вынужден либо разделить свои силы на два фронта, а такая война будет для него тяжела даже в союзе с данами, либо полностью сосредоточиться на защите своей страны и оставить нас в покое. Пусть Зигфрид скажет нам, какими силами он располагает, и тогда мы можем подробнее обсудить наши действия. Как и все возможные последствия.
- Мне это не нравится, Хаген, ты предлагаешь какую-то подлость, - сказал Гунтер, с трудом понимая, что к чему - слишком уж стучало в голове.
- Никакой подлости. Если Зигфрид выступит на нашей стороне, то лучшее, что он может сделать - это немедленно послать своих людей в Ксантен с повелением собирать войско.
- Раз сам Зигфрид здесь, пусть здесь нам и поможет.
Хаген подавил презрительную усмешку:
- Конечно, неплохо иметь у себя боевого слона, но чтобы ударить саксам в тыл, нам нужны люди.
- Выбирай слова, Хаген, я не потерплю неуважения к нашему гостю.
- Прошу прощения, но нам нужна его армия.
- Есть ли другие предложения?
В ответ неожиданно раздался звонкий голос:
- Что это вы тут делаете?
Все обернулись ко входу в зал. Там стоял Зигфрид.
- А я думаю - куда все подевались? Одному так скучно, - он приблизился к столу. - Почему вы собрались тут без меня? Что это? - он указал на карту.
- Случилась беда, - произнёс Гунтер. - Саксы и даны объединились и объявили нам войну.
- Войну? Хаха! - взбодрился Зигфрид. - Почему вы мне сразу не сказали? Они об этом пожалеют! Мы их так проучим, что они больше не сунутся!
Гунтер с удовлетворением отметил про себя это «мы».
- К сожалению, у нас недостаточно сил…
- Что значит «недостаточно»? Я же с вами! - широко улыбнулся герой.
Гунтер довольно кивнул.
- Я буду очень благодарен вам за помощь, благородный Зигфрид.
- Эх, дадим волю нашим мечам! - сказал, разминая руки, ксантенец. - Когда мы выступаем?
- Мы ещё не собрали войско.
- Так собирайте. Пронесёмся по Саксонии как вихрь!
- Скажите, каковы силы вашего королевства? - вклинился Хаген.
- Моего королевства? А зачем оно? Я же здесь.
- Вот наш план.., - начал было Хаген, но Зигфрид оборвал его:
- Да какой тут может быть план? Соберите тысячу человек, отдайте их под моё начало - и победа будет за нами.
- Простите, король Зигфрид, но мы не с драконом идём воевать.
- Так я разве не понимаю? На дракона мне и десять человек не нужно, не то что тысяча, но раз война, то так и быть.
- Наших врагов будет больше двадцати тысяч.
- Так ведь каждый будет сражаться за десятерых!
Хаген потемнел лицом.
- У вас есть чудо-оружие? - язвительно спросил он.
- Конечно, есть! - добродушно засмеялся Зигфрид. - Это оружие - смелость!
- С тысячей против двадцати-тридцати на одну смелость не уповают.
- Ты неправ, Хаген. Против смельчаков не устоит никакая толпа, а чем меньше нас будет, тем более великой будет победа!
- Если кто-нибудь вернётся живым, кроме вас.
Улыбка Зигфрида сделалась снисходительной.
- Поймите же вы, что чем больше враг будет нас превосходить, тем ярче будет видно, кто сильнее и храбрее на самом деле.
- К силе и храбрости неплохо бы ещё и голову…
- Раз ты это понимаешь, то должен со мной согласиться. Самая великая доблесть проявляется тогда, когда на одного воина приходится по двадцать… да хоть бы и по семьсот врагов!
Семьсот убитых альбов, пронеслось в мыслях у Гунтера. Зигфрид справился с ними один. Один…
- У нас и так невыгодный расклад, и нет причин его усугублять, - гнул своё Хаген.
- А как же доблесть и слава? - Зигфрид тоже не сдавался.
- Какой в этом смысл, если все там полягут?
- Если ты опасаешься потерь, то тем более должен понимать, что чем меньше народу отправится в поход, тем меньше будет погибших.
Хаген не нашёл что ответить, только схватился за голову.
Гунтер, переводивший взгляд с Зигфрида на Хагена и обратно, решил вставить слово:
- Мы ценим вашу готовность помочь нам, дорогой Зигфрид, но тысяча человек - это действительно несерьёзно.
- Хорошо, возьмите две, - недовольно произнёс Зигфрид, - раз вы такие трусы.
- Мы трусы?!! - взревел хор голосов.
- А как ещё расценить то, что вы отказываетесь от самого доблестного пути к победе и не верите в смелость?
- Мы верим, но мы хотим более реального плана, - осторожно заметил Гунтер.
- Так вот самый реальный план, - вновь просиял Зигфрид и принялся объяснять, как он во главе горстки храбрецов налетит в чистом поле на многотысячное войско саксов и данов и обратит его в позорное бегство. Хаген возразил, что лобовая атака при таком соотношении сил - это самоубийство, и поинтересовался у Зигфрида, хорошо ли он знает местность и может ли заманить саксов в западню. Зигфрид возмутился и заявил, что засаду устраивают только на драконов; всех так удивили его слова, что никто даже не стал спорить. Хаген вновь попытался изложить свой план, но едва он упомянул своих конных лучников, умеющих стрелять на скаку не хуже гуннов, Зигфрид сказал, что лук - это оружие труса, а смельчак дерётся только мечом. Воины, знавшие, как много может сделать для победы отряд лучников, особенно против превосходящих сил, не поддержали Зигфрида, и он выразил презрение к «этим гуннским штучкам», назвав такое ведение войны трусостью. Это едва не вызвало перебранку, Гунтеру пришлось призвать всех к спокойствию, а Зигфрид снова завёл речь о схватке лицом к лицу. Хаген со своей стороны настаивал на увеличении числа воинов, чтобы хотя бы иметь возможность для манёвра, тогда при встрече с врагом можно было бы ударить с флангов (на что Зигфрид сказал, что это трусливо) или ударить с тыла - на что Зигфрид возразил, что это подло. Тут Хаген вышел из себя и посоветовал Зигфриду попробовать закидать саксов шапками; Зигфрид вспыхнул и срывающимся голосом произнёс, что он искренне и от всей души желает помочь, а ему не доверяют, как будто он желает им зла; знал бы он заранее про такую чёрную неблагодарность, предложил бы свою помощь кому-нибудь другому. В ответ бургунды начали кричать наперебой, пока Гунтер не велел всем замолчать.
Когда установилась тишина, король выдержал паузу, дав всем, включая себя, успокоиться, и внимательно посмотрел на Зигфрида. Зардевшийся от благородного гнева герой выглядел так, будто готов сейчас же шутя сразить дракона. И как же он уверен в лёгкой победе…
- Мы рады принять ваше предложение, Зигфрид, - сказал Гунтер, - но поймите и вы нас. Саксы - это не беспомощная толпа, и их много.
- Ладно, я понял, - примирительным тоном произнёс ксантенец. - Вы привыкли к хитростям, потому что прежде на вашей стороне не было достаточной силы. Но теперь всё изменится. Больше не нужно будет изворачиваться для того, чтобы победить. Я покажу этим саксам, какие чудеса способна творить доблесть, и вы сами убедитесь, что я прав. Всё, что вам нужно - это поверить в меня!
- И мы влетим в Саксонию на крыльях веры, - недовольно буркнул кто-то.
- Нет, на крыльях нашей храбрости, - говорил уверенно Зигфрид. - Отбросьте сомнения - и победа будет за нами.
- С тысячей человек, - мрачно бросил Хаген.
- Я уже согласился на две, - у Зигфрида снова начало портиться настроение.
- В любом случае я доволен, что вы отправитесь со мной, - поспешно сказал Гунтер. - Сколько вы возьмёте своих людей?
- Тех двенадцати, что здесь со мной, достаточно, а вот вы, король, оставайтесь дома.
- Как это? - воскликнули одновременно несколько голосов.
- Особа короля священна, ей нельзя рисковать, - Зигфрид смотрел на бургундов как на несмышлёнышей. - Неужели вы так мало цените своего государя, что берёте его в битвы?
- В мелких войнах я могу и не участвовать, но сейчас..., - начал Гунтер.
- … А сейчас и будет мелкая война, поверьте мне. Оставайтесь, Гунтер, и охраняйте ваших прекрасных дам.
- Так не положено, - угрюмо заявил Ортвин. - Мы что, ромеи какие, чтобы идти на войну без короля?
- Но ведь с вами буду я! - улыбнулся Зигфрид.
- Вы тоже королевская особа, - глаз Хагена недобро блестел.
- Но я же решил защитить вас, и сделаю это сам, - сказал Зигфрид тоном няньки, убеждающей малолетнее дитя.
Гунтер чувствовал на себе взгляды своих дружинников. Без сомнения, теперь от него ждут решающего слова.
- Пусть будет так.
Бургунды переглянулись. Зигфрид засиял.
- Вот и хорошо, живите здесь спокойно, а я сам пройдусь по вражеской земле. Уж не страшнее альбов эти саксы.
Альбы, подумал Гунтер, альбы… Зигфрид их семьсот уложил в одиночку и подчинил оставшихся своей власти. А ведь альбы, хоть и мелкий народец, всё ж колдуны - и даже это им не помогло…
- Король Зигфрид поведёт наше войско, - решительно сказал Гунтер. - Все обязаны слушать его и выполнять его распоряжения.
- Государь!
- Это последнее слово. Благородный Зигфрид, я не останусь у вас в долгу.
Гунтер краем глаза увидел Хагена, обернувшегося к нему с удивлённым и обескураженным видом, и неожиданно для себя довольно улыбнулся.
***
- Они не берут меня на войну!
- Тебе ещё рано, Гизельхер.
Кримхильда положила руку на голову брата, но он будто не заметил этого, глядя перед собой с выражением гнева и досады. Принцесса вздохнула. Увы, любимый младший брат взрослеет, и скоро он станет таким же воинственным грубым мужиком, как и все.
- Хаген в мои годы уже воевал, а почему мне нельзя?
- Он тогда жил у гуннов, у них всё возможно. Но мы же не такие дикари, чтобы отправлять в бой мальчишек.
- Все смотрят на меня как на мелюзгу, и ты тоже, - обиженно произнёс Гизельхер.
- Я просто не хочу бояться за тебя. Ну, что я буду делать, если ты уйдёшь на войну? Я же с ума сойду от беспокойства. Скажи, Гизельхер, неужели тебе меня не жалко?
Гизельхер посмотрел на неё так, будто он был старшим.
- Я всё равно буду ходить в походы и сражаться.
- Да, - печально сказала Кримхильда, опустив глаза. - Но пока время не пришло, оставайся дома, и мне будет спокойней.
- Если надо мной все будут трястись, то мне хорошим воином не стать, - почти со злобой процедил Гизельхер.
Кримхильда снова вздохнула. Нет, бесполезно с ним говорить.
- Я слышала, Гунтер тоже останется?
- Да, Зигфрид его уговорил, а Гернот всё равно отправляется.
- Зигфрид тоже пойдёт? - тихо спросила принцесса, не глядя на брата.
- Он возглавит войско.
- Хорошо, что у нас есть такой помощник, - Кримхильда постаралась сказать это как можно спокойнее. - Он ведь приведёт нас к победе, правда?
- Мы ещё ни одной войны не проиграли, - самоуверенно заявил Гизельхер.
- Если бы… Ты не помнишь про ту битву, когда вернулись только Гунтер и Хаген, и оба раненые. Ты тогда был ещё совсем малышом…
- Слышал я об этом, тогда была не битва, а глупая драка.
- Однако эта глупая драка едва не стоила Гунтеру жизни, а Хаген навсегда лишился глаза. Что же бывает на настоящей войне?
- Какая же ты трусишка, Кримхильда.
Принцесса потускнела ещё больше.
- Легко тебе так говорить, Гизельхер. Я и так несчастна...
- Почему?
- Ах, Гизельхер… Во всём этом замке нет никого несчастнее меня.
Ей вдруг захотелось плакать. Гизельхер увидел, как заблестели её глаза, и взял её за руки.
- Что-то случилось, Кримхильда? Скажи, тебя кто-то обидел?
Она не ответила.
- Только скажи мне, кто виноват в твоей печали, и я этого так не оставлю.
Кримхильда подняла взгляд на брата.
- Никто не виноват… никто.
- В чём же дело?
- Ни в чём. Мне скучно.
- Ах вот что… - он улыбнулся. Кримхильда слегка улыбнулась в ответ, глядя в его открытое, ещё совсем детское лицо. Он обещал стать очень красивым юношей, скоро все дамы будут о нём вздыхать… если, конечно, забудут про Зигфрида. Которого одна Кримхильда всё ещё не видела вблизи, и он её не видел…
- Если бы меня хотя бы пускали послушать Зигфрида, - сказала она осторожно. - Все говорят, он очень интересно рассказывает, и с дамами он скромен.
- Ты такая красавица, сестра, что даже скромным тебя показывать опасно.
- Ты уже научился льстить, Гизельхер, - Кримхильда порозовела, но тут же сникла. - Нет мне счастья от этой красоты.
Гизельхер ничего не сказал. Некоторое время они молчали, пока обоим не стало неудобно.
- Я пойду, Кримхильда? А ты не скучай тут…
- Мне теперь будет не скучно, а страшно.
- Не бойся, мы победим.
- Я буду молиться, чтобы все вернулись целыми. Иди, Гизельхер, я постараюсь не бояться.
Она поцеловала его в лоб, и он вышёл. Кримхильда взялась за пяльцы. Несомненно, брат её любит, он милый и хороший, но с ним не поделишься своей тоской. А с кем? С матерью - Боже упаси. Пошептаться с кем-нибудь из дам? Сплетен потом будет на весь двор!
Принцесса отложила иглу и присмотрелась к своей вышивке. Она хотела вышить сокола, но теперь ей казалось, что получается скорее орёл. Вдруг она швырнула пяльцы в угол и уронила голову на руки.
- Что случилось, госпожа? Что с вами? - бросилась к ней служанка.
- Оставь… уйдите от меня все, - с трудом произнесла Кримхильда и разрыдалась.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/05/28/1463