"Первый день"
"Страдания людей и лошадей,
мучения столиц и деревушек
окончились. Умолкли рёвы пушек.
Сталь жаркая, надолго холодней!
В тот день, когда окончилась война,
а я тот день запомнил поминутно,
торжественно, официально, нудно
звенела комариная струна.
В начале мая редкостен комар,
а, может, в Альпах правила иные,
а может, прежде,
сильные, стальные,
гасили струны
этой песни жар.
Но вслед за комаром луна взошла,
и тонкий, нежный звук её восхода
отчётливо прослышала пехота
и тотчас потряслась: «Ну и дела!»
Да этак мы дождёмся петуха,
собачий лай услышим и мычанье
коров
и даже, наконец, молчанье,
что предварит явление стиха!
И вот действительно петух запел,
глашатай утра, голосистый петел,
пёс забрехал,
и вслед за ними,
светел,
и звонок, словно колос,
стих поспел".
Борис Слуцкий,
Австрия, май 1945 года.
Совсем скоро мы будет отмечать знаменательный юбилей – 70-летие Великой Победы. И именно столько же лет исполняется этому стихотворению известного поэта Б.А. Слуцкого, который приближал описанное им событие собственным ратным трудом…
Борис Абрамович Слуцкий родился 7 мая 1919 года в городе Славянска на Донбассе. Том самом Славянске… Его детство и отрочество прошли в рабочем районе Харькова. Еще в школьные годы Борис увлекся поэзией. А после окончания школы поступил и одновременно в 1941 году окончил сразу два вуза – Московский юридический институт и Литературный институт им. Горького. А в марте этого грозного и памятного для многих года впервые были опубликованы произведения Слуцкого в подборке «Стихи студентов Москвы» литературного журнала «Октябрь». Примечательно, что именно в 1941 году с начала до конца июня он написал поражающее своим ужасным прогнозом стихотворение «Начато до войны»:
"Мы есть переходный период, и следует знать свой шесток.
Он выше шестков предыдущих, но, в общем, не слишком высок.
Определяющий фактор, как он представляется мне:
Две трети из нас погибнут в грядущей большой войне.
……………………………………………………………
Две трети из нас погибнут в начавшейся войне.
Вы поняли,
Вы запомнили,
а то я могу ясней!
Из трёх
сидящих в комнате
двоих убьют
на войне.
Цыгане гадали и денег не взяли, узнав мою точную треть.
Но я не хочу в Казани, в Берлине хочу помереть.
И в том наша общая слава и личная наша судьба.
— Что наши гроба — так и ваши гроба!
Посмотрим, чьи шире гроба".
С начала Великой Отечественной войны Борис Слуцкий в действующей армии. Он воевал на Западном, Юго-Западном, Степном и 3-м Украинском фронтах, под Москвой, на Украине, в Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии. Прошел путь от рядового стрелковой бригады до старшего инструктора политотдела дивизии. Но, даже будучи политработником, продолжал сам ходить в разведку. Был тяжело ранен и контужен. Из армии уволен в звании майора (как он сам писал на «старорежимный» манер, «майора гвардии» - вместо «гвардии майора»). Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I и II степеней, медалями «За оборону Москвы», «За освобождение Белграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и др.
Сразу после Победы Слуцкий напишет свои «непричесанные» прозаические воспоминания «Записки о войне». Однако опубликованы они будут, как и большинство его мемуарной прозы и «неподцензурных» стихов, лишь в «перестроечные» времена.
После окончания войны Слуцкий занимается сочинением радиокомпозиций для детей и юношества и пишет много стихов, в том числе на военную тему, один из которых звучит и сейчас чрезвычайно актуально:
"А в общем, ничего, кроме войны!
Ну хоть бы хны. Нет, ничего. Нисколько.
Она скрипит, как инвалиду — койка.
Скрипит всю ночь вдоль всей ее длины.
А до войны? Да, юность, пустяки.
А после? После — перезрелость, старость.
И в памяти, и в сердце не осталось,
кроме войны, ни звука, ни строки.
Война? Она запомнилась по дням.
Всё прочее? Оно — по пятилеткам.
Война ударом сабли метким
навеки развалила сердце нам.
Всё прочее же? Было ли оно?
И я гляжу неузнающим взглядом.
Моё вчера прошло уже давно.
Моя война ещё стреляет рядом.
Конечно, это срыв и перебор,
и крик
и остаётся между нами.
Но всё-таки стреляет до сих пор
война
и попадает временами".
Признание приходит к Б.А. Слуцкому значительно позже – в 1957 году – когда выходит его первая книга «Память», и автора наконец-то принимают в Союз писателей СССР. Но он до конца своих дней будет тяжело переживать и корить себя за одно из первых своих выступлений в 1958 году на собрании Союза писателей, продиктованное, по его собственному выражению, «партийной дисциплиной», против талантливого писателя Бориса Пастернака и за исключение его из рядов этого Союза.
Вместе с другими поэтами-шестидесятниками Слуцкий снялся в эпизоде фильма Марлена Хуциева «Мне двадцать лет». Один из этих поэтов Евгений Евтушенко впоследствии скажет: «Слуцкий был одним из великих поэтов нашего времени... Поэзия Слуцкого - это драгоценное историческое свидетельство, художественный документ эпохи».
В 1977 году умирает жена Слуцкого – Татьяна Дашковская. После этого Борис Абрамович впадает в длительную депрессию и тяжело заболевает. Теперь он не в состоянии жить один, без постоянного ухода, поэтому переселяется в Тулу и живет несколько лет в семье своего брата Ефима – специалиста по стрелковому оружию…
… Я до сих пор помню, как в мою студенческую юность один из преподавателей нашего физического факультета Тульского педагогического института им. Л.Н. Толстого (видимо из числа тех самых «физиков-лириков», по меткому выражению самого Б.А. Слуцкого) во время одной из лекций после очередных формул сделал «лирическое отступление» по поводу того, что поэт Слуцкий последние годы жизни провел и умер в доме, находящемся совсем рядом с учебными корпусами нашего вуза. После занятий я выходил из ворот института, переходил улицу Николая Руднева и замирал у старенькой пятиэтажки: именно здесь 23 февраля 1986 года (за полтора года до моего поступления в пединститут) скончался известный писатель Борис Абрамович Слуцкий, геройски прошагавший дорогами Великой Отечественной… А памятной доски на этом здании нет до сих пор…
Апрель 2015 г.
***
ПОЭТ-«ШЕСТИДЕСЯТНИК», ЖИВШИЙ В ТУЛЕ
Не так давно по телевизионному «Первому каналу» прошел сериал «Таинственная страсть» по одноименному роману Василия Аксенова, отражающего жизнь поэтов-«шестидесятников». К ним по праву относится и поэт Борис Слуцкий (хотя он и не показан в этом романе), который последние четыре года своей жизни провел в Туле в семье брата. Мне удалось встретиться с его племянницей, тулячкой Ольгой Ефимовной Слуцкой, хорошо помнящей своего известного дядю.
ФРОНТОВОЙ ПОЭТ
Борис Абрамович Слуцкий был особенно дружен из плеяды «шестидесятников» с Евгением Евтушенко. Еще и потому, что дружили их жены. Когда Слуцкий тяжело заболел, Евтушенко доставал ему лекарства, навещал в больницах. Как-то на московской квартире Б.А. Слуцкого, по его воспоминаниям, всю ночь после спектакля в театре пел свои песни Владимир Высоцкий, при этом присутствовал еще поэт Давид Самойлов. В эпизоде кинофильма Марлена Хуциева «Застава Ильича» Слуцкий читает стихи наряду с другими известными поэтами 1960-х годов.
Но особенной дружбы в среде «шестидесятников» не было, а была даже некая конкуренция. Тем более что Борис Абрамович все-таки прошел всю Великую Отечественную войну, и это его выделяло из богемной среды молодых поэтов того времени. Когда Слуцкий закончил в 1941 году сразу два института – юридический (по настоянию отца) и литературный (для души), он с первых дней оказался на фронте добровольцем. Сначала – немного по юридической специальности в военной прокуратуре (что ему очень не нравилось), а потом до Победы – политработником по громкоговорящим агитационным установкам («рупористом») на нейтральной территории, призывающим фашистов сдаваться (но с непременными заключительными словами от Слуцкого: «Да здравствует Гейне! Да здравствует Гете! Да здравствует немецкий народ!») Получил ранения и тяжелую контузию (с последующей второй группой инвалидности), последствия которой испытывал до конца жизни в виде сильных головных болей и вечной бессонницы.
На войне Слуцкий стихов не писал, за исключением «Кельнской ямы». Но после ее завершения военная тема стала в его творчестве ключевой. Не случайно Б.А. Слуцкого называют фронтовым поэтом. Поэтому Всероссийский литературный фестиваль фронтовой поэзии, проходивший в апреле 2015 года в Туле, получил имя именно Слуцкого. На нем присутствовал и современный бард Андрей Крамаренко, который удачно перекладывает поэзию Бориса Абрамовича на музыку, создавая прекрасные песни…
ВЫНУЖДЕННОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ
В послевоенный период Слуцкий работал на радио, но главным для него была поэзия. В 1957 году писатель Илья Эренбург дал ему рекомендацию в Союз писателей СССР, рассказал о нем в статье «Литературной газеты», а на заседании по приему в эту организацию поддержал известный поэт Михаил Светлов.
А скоро Бориса Абрамовича ждало «испытание» - выступление в Союзе писателей против Бориса Пастернака (о чем говорилось и в телесериале «Таинственная страсть»). Не ходить на это заседание Слуцкий не мог. По его собственным воспоминаниям, он был членом правления Союза писателей, а, например, за членом правления Верой Пановой, находящейся в отъезде, даже специально посылали самолет, чтобы доставить на это заседание.
Выступать Борис Абрамович был не должен. Но ему поручили на парткоме сагитировать на выступление «истинного поэта» Леонида Мартынова. Тот вначале согласился, но в последний момент "всбрыкнул". Слуцкий, как член партии, вдохновленный идеями XX съезда, чувствовал ответственность за беспартийного Мартынова, верил в «партийную дисциплину» и был вынужден в этой ситуации выступать сам, показывая личный пример.
Кроме того, у Бориса Абрамовича был "неблагонадежный" родственник - двоюродный брат Меир Амит - живший в Израиле крупный военный разведчик (ставший впоследствии в 1962-1963 годах шефом Израильской Военной разведки, а в 1963-1968 годах - даже руководителем МОССАДа). Слуцкий боялся не за себя, а за брата Ефима, который работал на секретном предприятии...
В 42-страничной стенограмме того заседания выступление Б.А. Слуцкого заняло всего 18 строк (длительностью 2 минуты) и состояло в основном из критики шведских академиков, присуждающих Нобелевские премии по политическим соображениям, а имя Бориса Пастернака упоминается в нем всего один раз.
В результате многим рьяным ораторам их выступления со временем забыли, а Борису Абрамовичу припоминали частенько. Даже его друг Евгений Евтушенко (про которого он говорил: «Женька не был агентом КГБ, но был агентом ЦК») после этого демонстративно протянул Слуцкому символические тридцать монет. Да и он сам корил себя за этот поступок до конца жизни, что очень пагубно сказалось на его здоровье…
Еще одно громадное несчастье просто добило Б.А. Слуцкого. В 1977 году умерла его жена – Татьяна Дашковская, с которой он прожил двадцать лет, из них одиннадцать она неизлечимо тяжело болела. Сразу после этого Слуцкий почти «залпом» напишет около тридцати лирических стихотворений, а затем – ни строчки.
Военная контузия, вынужденное выступление против Пастернака, смерть любимой жены сыграли свою злую роль, и у Бориса Абрамовича развился на этой почве маниакально-депрессивный психоз. Он лечился в нескольких психиатрических больницах, но обстановка среди алкоголиков с «белой горячкой» не способствовала выздоровлению. Слуцкий пытался жить один в московской квартире. Его брат Ефим Абрамович, военный специалист по стрелковому оружию, проживающий в Туле, раз в неделю приезжал к нему, готовил еду, раскладывал необходимые лекарства на каждый прием. Но однажды Борис Абрамович выпил разом всю недельную дозу. Чудом остался жив. Тогда на семейном совете тульских Слуцких было решено забрать больного родственника жить к себе.
ТУЛЬСКИЙ ПЕРИОД
В семье брата очень любили Бориса Абрамовича. Имя своей тульской племяннице дал именно он, написав: «Если вы назовете ее Матильдой или Клотильдой, она обязательно станет маникюршей. Не вздумайте сделать из нее памятник умершим: назовете Дорой, она будет в точности Дорой Ефимовной (так звали покойную мать жены брата Ефима. – Д.О.) Предлагаю на выбор имена из русской классической литературы: Ольга, Татьяна, Елена». Выбрали Ольгу. А когда у Ольги Ефимовны родился сын Петя, Б.А. Слуцкий посвятил ему целое стихотворение: «Мой племянник внучатый // Слаб и дышит едва…»
Слуцкие в Туле жили в трехкомнатной «хрущевке» на улице Николая Руднева. Одну комнату занимал внук Петя, живший с дедушкой и бабушкой. Другую выделили Борису Абрамовичу. А в проходном зале ночью спали Ефим Абрамович с женой. Б.А. Слуцкий страдал бессонницей, он вечером принимал лекарство, а где-то в час ночи его действие заканчивалось, и Борис Абрамович начинал ходить из своей комнаты через проходной зал на кухню и обратно. И так каждую ночь до утра…
Жил Б.А. Слуцкий в Туле как бы по инерции. Ходил в булочную, выносил мусор, гулял, читал газеты, помогал внучатому племяннику Пете делать домашние задания по литературе. Стихов не писал. Говорил, что строчка к строчке не подходит.
Однажды Борис Абрамович обратился к своей племяннице Ольге с ужасающей просьбой достать ему яда, так как писать и переводить стихи он больше не может, а без этого ему жить незачем…
Как-то после очередного Дня рождения (7 мая) Б.А. Слуцкий отправился на обычную прогулку по проспекту Ленина – до здания УВД и обратно. Но очень долго не возвращался. Родные забеспокоились, стали разыскивать. Оказалось, он задумал самое страшное – броситься под проходящий трамвай. Хорошо, что неудачно. Вагоновожатая вызвала милицию, те – «Скорую помощь», на которой Бориса Абрамовича доставили в Петелинскую больницу. Врач на приеме спросил у него фамилию. «Поэт Слуцкий», - был ответ. На что медик пробормотал: «У нас тут и Наполеоны лежат…»
Если бы Б.А. Слуцкого чаще посещали коллеги по перу, возможно, болезнь отступила бы, потому что интеллект и память у него были полностью сохранены, а больна лишь душа…
Но такие встречи были редки… Приезжали к Борису Абрамовичу в гости его давние знакомые: Елена Моисеевна Ржевская (эта талантливая писательница во время войны работала переводчиком в штабе одной из армий, освобождавших Берлин, и была в числе первых вошедших в бункер Гитлера) и Евгения Самойловна Ласкина (литературовед, участвовала в опубликовании романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита», ее первым мужем был Константин Симонов).
С ними он ездил в Ясную Поляну, на дачу Слуцких. Кстати, на даче Борис Абрамович проводил все лето. Именно здесь он встретился и долго беседовал с туляком Владимиром Борисовичем Мошкевичем – бывшим школьным учителем литературы племянницы Ольги, а в то время – уже доцентом пединститута, кандидатом педагогических наук.
Но многим гостям Б.А. Слуцкий отказывал в приеме. Так, он отказал барду Дмитрию Сухареву, доктору биологических наук, который по совместительству наездами из Москвы преподавал в пединституте.
Случайно попал к нему тульский писатель Владимир Лазарев, живший в это время уже в Москве. Он представился по телефону по фамилии, а Слуцкий подумал, что это литературный критик и литературовед Лазарь Лазарев, которому он отказать не мог. Ну а другие тульские писатели даже не проявляли желания посетить его…
Однажды в Тулу приехал с концертами Булат Окуджава, захотел встретиться с Б.А. Слуцким, позвонил ему, но тот сослался на плохое самочувствие. А на следующий день Борис Абрамович буквально замучил жену брата и племянницу требованиями накрывать стол для гостя Булата. Наверное, он полагал, что Окуджава, несмотря на отказ, все равно придет к нему…
Скончался Б.А. Слуцкий неожиданно в воскресный праздничный день 23 февраля 1986 года в неполные 67 лет. Утром он позавтракал в своей комната, отнес посуду на кухню, а, возвращаясь, пошатнулся… Внучатый племянник Петя закричал: «Дедушка Боря, что с Вами?!» Подскочил брат Ефим Абрамович и успел подхватить его, но Борис Абрамович уже был мертв…
Хоронили Б.А. Слуцкого в Москве. Из морга Кунцевской больницы отвезли в крематорий, там и состоялось прощание. Без полагающихся ему почестей, потому что влиятельный друг Евгений Евтушенко в это время был в очередной заграничной командировке, а в столице все были заняты и увлечены XXVII партийным съездом, провозгласившим курс на «перестройку», как когда-то XX съезд – на «оттепель»…
Ноябрь 2016 г.