Как медленно продвигается работа. Немудрёная и такая приятная после зимнего застоя.
Первым перекопала приствольный круг под каштаном, боронили за мной две курицы. Когда перешла к яблоне, собралось их около десятка, тогда и работа замедлилась в темпе. Куры осмелели до того, что только смотри, как бы, не повредить им лопатой лапы. Некоторых нахалок приходилось просто стряхивать с неё. Мельтешили, разговаривали между собой, скандалили из-за червяков. До той поры, пока не присоединился петух с остальной куриной командой. Настоящий султан. Голова гордо поднята, оперение переливается на солнце всеми цветами радуги: от красного по бокам, до проблесков фиолетового в хвосте. В мочках отливают золотом серёжки. А походка! В каждом шаге – достоинство и… стать. Не знаю, любят ли куры своего султана за красоту неописуемую, но за ум и заботливую хозяйственную сметку – точно. Скандалы прекратились. Собирают себе тихонько червячков, да краем глаз следят за «хозяином». А следить есть, зачем.
Не знаю, чем и когда питается петух, но каждое найденное им лакомство оглашается призывно-ласковым: «Ко-ко-ко-ко». Сам не съест, всё им, курочкам на сытную радость отдаёт. Точно так же и у кормушки себя ведёт, всё потчует-потчует.
Жаль, не могу передать словом петушиную команду - «воздух, прячьтесь». Какой-то гортанный короткий звук, и куры, где бы они ни бродили, шементом – в укрытие. Как, каким зрением углядел в небесной вышине, для меня – маленькую точку, для куриного поголовья – опасность. Ястреб или коршун парили в такой вышине, что даже тень от них ещё не доходила до земли. Ни тень, ни клёкот, ни шелест крыльев, но петух уже почувствовал опасность. Почувствовал, так спасайся сам, но нет, в укрытие заходит последним.
Или сострадание и желание помочь несушке в её трудной работе? Не отойдёт от курятника, пока там сидят в гнёздах несушки, поддерживая их голосом, отчаянно-сострадающим: «Ничего, мол, я с вами, чем могу – помогаю».
Кто вложил в эту маленькую головку такие великие знания о мужском благородстве и великодушии, ответственности за слабый пол? На каких уроках семейного воспитания?
К чему это – я? О каком семейном воспитании, при весенней перекопке яблонь?
Застряла мысль о нём после просмотра ужасного, до сердечной судороги, ролика, где молодая мать, в отмщение мужу, ногами била малышку, лежащую на земле, едва оттаявшей от снега. Муж в это время снимал ролик, как доказательство жестокости и несостоятельности жены, как матери. Кто-то из «экспертов» сделал вывод, в школах не достаёт уроков семейного воспитания, а если и есть, то проводятся не на должном уровне.
Семейное воспитание… кто и на каких уроках преподаёт его… курам, по привычке часто добавляют к слову куры – дуры. Может, для рифмы просто. Но, что они – не дуры, совершенно точно.
Что, если уроки семейного воспитания проводить в курятниках? Брать их у этих самых кур, которые без всякой спецподготовки оказываются прекрасными семьянинами и семьянинками и самыми заботливыми и нежными матерями.
Сейчас – апрель и до праздника созерцания пушистых жёлтых несмышлёнышей ещё месяц-полтора. А что – праздник, даже… без цветущей сакуры, сомнения нет. Потому что от красоты зрелища и умиления, в сердце разливается тихая-тихая радость.
Наседки сидят у нас отдельно от кур, не в курятнике – в собачьей будке. Будка огромная, потому что собака была – не маленькой. Вот и дом для неё, то есть – для него, Кинга, муж сделал вместительным с двускатной крышей, покрытой толем и с утеплённым потолком. В первый год, после ухода Кинга в мир иной, будка стояла закрытой - завести новую собаку моё сердце пока не готово.
Во второе лето определили туда на постой, то есть, на время высиживания, наседку. Ей – удобно, никакого беспокойства, есть место для поилки и миски с едой. Когда открываем дверцу, «приглашая» будущую маму на прогулку, куры тут, как тут. Любопытничают, пытаются проникнуть внутрь, но мы – начеку. Поворчав для порядка, расходятся по своим делам.
На двадцать первый день начинается процесс проклёвывания, а там и до писка цыплят недалеко. И тут у кур все дела, во всех углах двора заканчиваются, крутятся у будки, пытаясь хоть в щелочку разглядеть, что же и кто же – там.
Наконец, «карантин» закончился и – первый выход в свет клушки со цыплятами. Как изменило её материнство! Несмотря на то, что месяц почти просидела впроголодь – до еды ли, когда тебя всю пронизывает ответственность и страх за температуру потомства, похватать только наскоро, в объёме мамочка увеличилась почти вдвое. То ли счастье её так распирает, то ли гордость за хорошо выполненную работу. А поступь! Один, в один человеческая мама, катящая перед собой коляску с малышом! Коляски у клушки, конечно, нет, вместо неё полтора десятка круглых писклявых и, таких любимых малышей, снующих рядом с ней. И – ни на шаг от неё. На полтора месяца, пока не подрастут, не окрепнут, пока не приучит их запрыгивать на ночь на нашест, её жизнь в полной их власти.
Где, в каких университетах она прошла школу семейного воспитания?