Люди старшего поколения, когда вспоминают социализм, находят добрые слова для системы советского образования – одной из лучших на то время в мире. Хорошо отзываются и о здравоохранении. Как бы то ни было, оно, хотя и со скрипом, но выполняло свои функции. При социализме было много хорошего. Только, когда разговор заходит о советской торговле, пожилые люди меняются в лице. Советскую торговлю население СССР ненавидело. Работники прилавка составляли особую, практически замкнутую полукриминальную касту со своим собственным бытом, культурным укладом, моральными ценностями и традициями. Аура торговой среды накладывала характерный отпечаток и на внешний вид, и на поведение представителей данного рода деятельности. Собственно, те или иные характерные черты или профессиональные признаки можно без особого труда увидеть и в людях других профессий. К примеру, в постперестроечные времена по специфическим внешним данным (красный пиджак, золотая цепь с палец толщиной на шее, перстни с печатками на пальцах, манера держаться и специфический жаргон в разговоре) безошибочно определялись скороспелые богачи, прозванные в последствии «новыми русскими».
Сплошь и рядом бывает, что человеку приходится, по целому ряду обстоятельств, заниматься не своим делом и большую часть жизни проводить в чуждой, а то и враждебной для него среде. Таких людей-белых ворон можно встретить где угодно, они встречаются среди представителей любых профессий, в любой социальной среде. Человек всю жизнь тянет лямку постылой профессии, не ни имея сил, ни, подчас, и возможности изменить судьбу.
При социализме в торговле случайных работников не было. В торговлю шли особенные люди, не отягощенные морально-нравственными догмами и потенциально готовые к прямому нарушению законности. У человека, начинающего работать в торговле, был выбор или принять правила поведения, существовавшие в этой профессии, или сменить сферу приложения своих сил. Торговая среда отторгала и выживала чужака всеми возможными средствами. Чужак в коллективе, благосостояние которого основывалось на специфических манипуляциях (профессиональном воровстве), нес потенциальную опасность его существованию. В торговле, кроме прямого обвеса, обсчета и пересортицы существовали тысячи (подчас уникальных и хитроумных) способов получения дополнительного дохода, что обеспечивало безбедное существование торгового сословия.
При постоянном и тотальном дефиците дружить с представителем торгового сословия было выгодно. Доступ к дефицитным пищевым продуктам и промышленным товарам ценился в обществе как необходимый и престижный атрибут успешного и состоявшегося человека.
Под собирательным образом работника советской торговли подразумевалось, что это - женщина лет сорока с небольшим со средним или незаконченным средним образованием. Как правило, полная или плотной комплекции. Наряд – обязательно дорогостоящая и относительно модная одежда из разряда «дефицитных образцов», обилие парфюма и макияжа, а также наличие огромной массы золотых украшений: серег, брошек, кулонов, колец и перстней и т.п. как обязательного атрибута и составляющего внешности. Постоянная практика словесных перепалок с покупателями выработала у представителей этой профессии уникальную способность довести до предынфарктного состояния любого оппонента по ту сторону прилавка. Скандалы с продавцами и некоторыми другими работниками сферы услуг были обычным и совершенно неизбежным явлением социалистического быта. Таких редких и уникальных стерв, какими были советские работницы прилавка, скорее всего уже нельзя встретить.
При социализме товар в магазинах не продавали, а прятали и потом распределяли за дополнительную мзду по нужным людям с черного хода. Советские продавцы советских покупателей откровенно ненавидели, так как последние были в процессе торговли совершенно ненужным элементом. Я до сих пор вспоминаю некую мегеру бальзаковского возраста, продавщицу из отдела мужских шляп, которую даже сегодня спустя добрых три десятка лет с гаком вспоминаю с содроганием. Сильно сомневаюсь, что эта ведьма продала хотя бы одну из доверенных ей для реализации шляп за те годы, которые она потратила для порчи настроения потенциальных покупателей. Сегодня представить в магазине такую работницу прилавка довольно трудно, но в те времена презлющая уродина с визгливым голосом, поминутно орущая на покупателей: «Не лапай товар! Отойди от прилавка, придурок!- была обычным явлением в советской торговле. Отсутствие за прилавком продавца тоже было привычным. Продавец появлялся лишь тогда, когда по ту сторону прилавка образовывалась очередь из пяти-шести человек.
Я до сих пор вспоминаю и рассказываю молодым людям, не знакомым с реалиями социалистической торговли, такой пример магазинного общения той поры:
Недалеко от места моего проживания находился небольшой продовольственный магазин самообслуживания, где можно было по дороге домой захватить каких-нибудь недостающих продуктов: хлеба, молока, картошки и прочего. Бригада профессиональных торговых кикимор, орудовавшая там, нещадно обсчитывала почти каждого покупателя, и, к тому же, обладала потрясающими способностями к истерике, кликушеству и словесным оскорблениям, доводящими покупателей до белого каления в считанные секунды. Жена просила меня захватить по пути домой батон белого хлеба и я, отважно, хотя и не без внутреннего содрогания, в предвкушении исполнения самого процесса - деньги-товар в этом магазине, который, как правило, надолго обеспечивал клиентам самые незабываемые впечатления, вошел внутрь. Очередь была довольно небольшая: человек десять. Выбрав батон, я скромно встал в строй и таким образом невольно оказался участником происходящих событий.
Краснорожая бабища на кассе прямо под плакатом: «Покупатель и продавец, будьте взаимно вежливы!» уже орала на испуганного мужичонку, которого, видимо, сама же и обсчитала при расчете: «Ты чего, алкаш! Ты что, права сюда пришёл качать, пьяная морда! Я тебя быстро оформлю, куда надо, хам! Десять копеек ему видите ли недодали! На ценники надо смотреть! А то налил глаза с утра и права тут качает!» Мужичонка пытался возразить, что с ним никто не имеет право так разговаривать, и что он совершенно трезв, чем вызвал целый вал новых оскорблений: «Да ты на себя посмотри, харя твоя похмельная! С таким рылом и еще права качает!.. На подавись!». Недостающий гривенник был брошен покупателю прямо в лицо. После этого поборник мифических прав покупателя был с позором изгнан из торговой точки под задушевные вопли: «Давай, давай! Катись отсюда, да поживей!» Другая работница магазина необъятных размеров в торговом зале уже обыскивала двух обескураженных школьниц по подозрению в краже пирожков с капустой. Не найдя ничего, тетка сильно расстроилась и завопила так, что, видимо было слышно на улице: «Брысь отсюда, шалавы! И чтоб духу вашего больше здесь не было!». За тем подошла к кассе и начала бесцеремонно рыться в сумке интеллигентного вида женщины, угрюмо ворча: «Ходят тут всякие!..». Наконец очередь дошла и до меня.
Сумки у меня с собой не было, батон я держал в руках, и обе мегеры мрачно уставились на меня, соображая, к чему бы прицепиться. Батон стоил по тем временам 13 копеек, а собой у меня было три рубля одной купюрой. «Нет сдачи!»- обрадовалась кассирша. «У меня нет мелочи» - виновато сознался я и заискивающе улыбнулся, надеясь смягчить свою участь. «Нет?! Так пойди и разменяй! Сказано, нет сдачи!». Разменять деньги поблизости было невозможно, и я опрометчиво рискнул вспомнить о правах покупателя. «Я готов оплатить покупку, но не обязан ходить и разменивать деньги. Это ваша обязанность!» - заупрямился я. «Ничего себе!» - опешив от такой наглости возмутилась кассирша: «Еще один права тут начинает качать!.. Сдай товар и проваливай!». «Положи хлеб на место!»- завопила вторая, обнаружив, что я медлю выполнить приказание: Деньги для сдачи с трёх рублей конечно были, но отпустить клиента просто так торговкам не позволяла профессиональная этика. У меня не было никаких сомнений в том, кто окажется победителем в этой эмоциональной пикировке – противник явно преобладал в силе и опыте, поэтому я молча откусил приличный кусок батона, положил хлеб на стойку у кассы и направился к выходу. «Стой! Оплати покупку, зараза!» - в голос завыли обе ведьмы, бросаясь вслед за мной. «Пожалуйста.. Вот три рубля!» - вкрадчиво ответствовал я. «Нет сдачи!» «Тогда до свиданья!» - и я снова повернулся к выходу. «Оплати товар!» «Да пожалуйста! Вот три рубля.» - сильно смахивая в этот момент на попугая прошамкал я, прожевывая откушенный кусок батона. Мымра на кассе, поняла, что все козыри у меня на руках и, отсчитывая одной лишь мелочью сдачу, составила мой исчерпывающий словесный портрет. По её словам выходило, что если первый же встречный мной на улице прохожий, прибьёт меня, то сделает большое одолжение всем и ей в том числе.
Говорят, что в Америке все продавцы улыбаются покупателям. Якобы, когда-то весь народ в их стране расхаживал сплошь с шестизарядными железками в карманах и, в случае чего, мог запросто пустить пулю в лоб любому невеже. Поэтому в процессе становления демократии и устаканивания общечеловеческих ценностей грубиянов попросту физически истребили. К сожалению, я жил в СССР, в другое время, не имел изделия старины Кольта марки «Миротворец» 45 калибра и не мог внести посильный вклад в это благородное дело. А жаль! Очень сильно хотелось!