Несколько лет назад решил возвести на даче очередное строение для комфортного отдыха в летний период. Оно задумывалось как баня с жилым вторым этажом. Любая стройка начинается с фундамента, под который тут же вызвались выкопать траншею трое местных тружеников с простыми, как березовые поленья, лицами. Я сам разметил им фронт работ, выдал рабочий инструмент, рукавицы и выразил желание увидеть результат их ударного труда на следующее утро. "Не беспокойся, хозяин! Сделаем, как отцу родному!" - обнадежили представители недавнего класса-гегемона и робко глянули мне в лицо пустыми, словно дырки в заборе, глазами: «Хозяин!.. Хашо бы нам какой-нить авансик для роздыху!.. Шобы… ну, ты понимашь… шобы в руках сила взялася!» Я с сомнением вгляделся в их подернутые мутной поволокой очи с нежно-алыми, как щеки стыдливой красотки, белками, но все же решил (не без прозорливого волнения) поддержать материально их рабочий оптимизм. «Будь спок, хозяин!» - возликовал народ, живо попрятал банкноты по карманам и рьяно взялся за лопаты, демонстрируя самый, что ни на есть трудовой энтузиазм. Эйфория, охватившая моих благодарных работников, была так велика, что обманула даже меня. Когда первая лопата вонзилась в дерн, я успокоился и, радуясь, что нашел взаимопонимание с трудовым людом, легкомысленно отбыл по делам, предоставив показать все, на что способны благодарные шабашники, когда эксплуататоры в моем лице идут им навстречу.
На следующий день я слегка запоздал и, сгорая от любопытства, появился на месте траншейно-земляных работ где-то в районе одиннадцати часов утра. Увы, худшие мои опасения подтвердились. Усилие, понадобившееся для первичной пробы грунта, оказалось единственным, на которое оказались способны истомленные жаждой селяне. Три лопаты так и остались сиротливо стоять воткнутыми в почву по углам размеченной траншеи, а возле забора появилась большая куча пустых бутылок из-под дешёвого плодово-ягодного вина, которое в кругах ценителей называют «Слезы Мичурина». Я насчитал двенадцать внушительных флаконов этого волшебного напитка. «Ого! Ну, и сильны же деревенские мужики!» - невольно восхитился я и, не сдержавшись, добавил ещё что-то из лексикона продвинутой современной интеллигенции, когда она живописует простонародные нравы в своих нетленных шедеврах. Дело в том, что на другой день утром уже пообещали привезти машину бетона для заливки фундамента, а на траншею для него не было даже намека, и еще надо было успеть сделать опалубку. Делать нечего, облегчив душу, я плюнул и, вспомнив, что «труд облагораживает человека», взялся за рытье траншеи сам. Армейские навыки, усвоенные сорок лет назад в рядах доблестных защитников Советской Родины сказались самым положительным образом. Профессиональные приемы владения лопатой, отточенные в километрах вырытых на военной службе траншей вспомнились автоматически. Работалось споро. Под дециметровым слоем дёрна оказался тощий суглинок, а на втором штыке пошёл чистый и белый кварцевый песок. К шести часам вечера траншея, глубиной один метр и десять сантиметров, а по углам в один метр сорок сантиметров была готова. Мне даже понравилось.
Едва я натаскал горбылей для опалубки и вооружился пилой, молотком и гвоздями, как появились мои вчерашние работнички. Скорей всего, они с утра где-то ещё разживались очередным авансом и теперь решили проинспектировать объекты своих трудовых подвигов. Они явно не добрали до нужной кондиции и находились в предвкушении предстоящего задушевного разговора. «Здорово, хозяин!» - мрачно поприветствовал меня их лидер – худосочный дяденька неопределенного возраста с наколками перстней на пальцах. Я не стал притворяться приличным человеком и сразу указал им направление для движения в известную сторону. Народ возмутился: «Ты чегой-та эта, паря? А?..» Я разъяснил. Их интерпретация существующего положения дел меня изумила: «Так работа-то сделана! Гони остаток!» - сказал их идеолог, нимало не смущаясь очевидным неправдоподобием такого изложения событий. Тут надо признаться, что на заведомо лживое и наглое освещение фактов лучше немедленно отвечать решительным действием, а не проникновенным и вдумчивым словом. А я, было, (по идиотской привычке всех одухотворенных человеколюбивой отечественной литературой людей) принялся доказывать оппонентам, что они не выполнили взятых на себя обязательств по устному договору, заключенному между высокими договаривающимися сторонами. И сделал вывод, что в результате неисполнения всех пунктов вышеозначенного договора, наш совместный проект ликвидируется, и они могут идти по озвученному ранее адресу к другим (более доверчивым) подателям денежных знаков и материальных благ. На что оппоненты, пользуясь численным превосходством, постарались воздействовать на меня с позиции силы и выразили уверенность, что они непременно «набьют кому-то харю», если им немедленно не дадут причитающихся по уговору денег за весь объем работ. На мое резонное замечание, что нанятые мной граждане к работе, вроде бы, так и не приступали, последовал совершенно выбивший меня из колеи ответ: "А чем докажешь, хозяин?" Я бесхитросно показал им дулю и культурно пояснил: "Вот этим!" После чего оппоненты, видимо, решили, что аргументы исчерпаны, опрометчиво посчитали себя грозной силой и полезли драться.
Друзья, если кто-то рассказывает вам о волшебной силе русского мата в рукопашном бою – можете, конечно, поверить. Но! Если у вас есть в прошлом почетные регалии в виде звания чемпиона высшего учебного заведения или заслуженный упорными стараниями пояс в каком-либо стиле боевых единоборств, или даже просто обыкновенный разряд в боксе, полученный когда-то в молодости, а так же годы здорового образа жизни за спиной без особых излишеств, то можете смело выходить против любых сторонников лихих ежедневных кутежей с неумеренными возлияниями, даже сразу нескольких. Давно замечено, что лица, профессионально владеющие матом и стаканом, как правило, ничего не смыслят в рукопашном бою. Китайский стиль кунфу "Пьяный мастер" в России не приживается, несмотря на постоянные попытки сделать его широко распространенным национальным видом спорта, так как из-за превратно понимаемого названия "пьяный", истинная суть этого благородного боевого искусства гарантировано ускользает от соискателей звания "мастер".
Хотя мои супротивники были горласты, злы и нетрезвы, а в совокупном умении выражаться непечатными словами, я им, безусловно, сильно уступал, однако, насовал деревенским люмпенам ваш покорный слуга изрядно и почти что с удовольствием.
Я иногда встречаю некоторых из моих спарринг-партнеров на деревенской улице, в сельском магазине и на автобусной остановке. Они сдержанно, но почтительно здороваются. Я с достоинством отвечаю. А что? Почему бы и не ответить, когда тебя привечают честные деревенские труженики? Люди ведь уважают, к тому же, как оказалось, свои в доску, понятливые и смекалистые...