СТРАНИЦЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ…
(текст опубликован на диске-приложении к 22-му тому альманаха "МОСТ" вместе с фотографиями и в 52-м томе журнала "МОСТ", тоже с фотографиями)
ИСТОРИЯ СЕМЬИ – ИСТОРИЯ СТРАНЫ
Мы храним в семейном архиве фотографии, письма, записки, дневники наших родных, в том числе военного и послевоенного времени.
В семье моего деда Григория Фёдоровича Доронина было четверо сыновей и две дочери. Иван (15.01.1909 – 29.08.1966), Николай (22.05.1922 – март 1992), Алексей (30.03.1925 – весна 1998) и Степан (9.09.1927 – 6.11.1989). Анна (23.10.1910 – 26.06.1993) и Клавдия (10.12.1915 – 4.04.1979).
Иван и Николай были мобилизованы. Алексей во время войны работал на военном заводе в Нижнем Тагиле (в детстве или юности он повредил ногу и остался хромым, поэтому был мобилизован в трудовую армию). Степан был слишком юн, с идеями и иллюзиями в голове – добровольно хотел пойти на фронт, обратился в военкомат; его зачислили в армию, но в боевых действиях он участия не принимал, не успел – повезло, его отправили на обучение. Клавдия была телеграфисткой, во время войны работала, передавала срочные сообщения. Анна во время войны жила в Таджикистане, шила гимнастёрки, вязала носки и рукавицы для солдат.
Пока не выяснено, на каких фронтах воевал Иван Доронин. Он служил в городе Термезе Узбекской ССР, возможно, потом его отправили на Дальний Восток. Но известно, что в самом конце войны участвовал в боях с японцами. Он потом всю жизнь не переносил запаха чеснока. Говорил, что от японцев всегда пахло. Рассказывал, как много времени провели неподвижно в холодной воде по пояс – чуть кто шевельнётся, японцы тут же открывали огонь, но русские не сдаются, несмотря на всю тупость ситуации. После войны работал в тюрьме охранником, затем – на почте.
Николай Доронин был призван, прошёл всю войну, служил в артиллерии. Был ранен, попал в госпиталь, какое-то время считался пропавшим без вести (левая рука осталась повреждённой). Дошёл до Берлина, какое-то время находился там, был комендантом, но ему очень хотелось домой. И он подал рапорт об увольнении. Вскоре вернулся в село Бердюжье. Он рассказывал, что во время боевых действий их очень плохо кормили. Иногда солдаты так хотели есть, что тянули в рот несъедобное. А перед боем им давали сто грамм водки. Вывод делайте сами. Николай не хотел вспоминать время войны, работал сначала в военкомате, потом учителем в школах Советского Союза. В одном из номеров журнала «Огонёк» (за 1975 или 1976 год, сейчас я уточняю это) напечатана фотография «У Бранденбургских ворот», на ней запечатлён и Николай Доронин. Также в журнале были опубликованы письма Николая к жене Дарье.
Мой отец Степан Доронин в 1944 году окончил девятый класс Бердюжской средней школы, после неудачной попытки обучения в РУ вернулся домой и пришёл в военкомат. С октября 1944 года был курсантом Первых Ленинградских Краснознамённых курсов усовершенствования (авиатехнические). Рассказывал, что охранял пленных немцев во время строительных работ (в Ленинграде ли – пока не выяснила). Далее продолжал военную карьеру (семейная традиция), занимался преподавательской и административной работой. Включён в число участников ВОВ, благодаря чему моя мама Надежда Николаевна Глотова (вдова) в 2012 году получила субсидию от государства для приобретения жилья в России.
На представленных фотографиях есть и Ольга Доронина. Она тоже была на войне. Я не знаю, кем она мне приходится, к сожалению.
Слава Богу, мать – Федора Ефимовна Доронина (в девичестве – Ослина), а моя бабушка не потеряла никого из своих детей во время Великой Отечественной войны. Вернулись все. Не сломались, хотя пережили много. Родили детей (в каждой семье по три-четыре ребёнка). Сейчас уже никого нет в живых, но мы помним и любим их.
Отец моей мамы Николай Яковлевич Глотов (Голота) (06.12.1905 – апрель 1981) был красноармейцем, и ему пришлось сражаться с басмачами Ибрагимбека в Таджикистане или Афганистане. Воевал он и в Великую Отечественную войну. Был призван Аюртулинским РВК Башкирской АССР (возможно, эта информация ошибочна; а возможно, в то время он действительно находился в Башкирии по какой-то причине). Рядовой 2-го мотострелкового батальона 20-й мотострелковой бригады. Эта мотострелковая бригада достаточно известна в истории ВОВ, приказом от 3 января 1944 года ей было присвоено наименование «Новоград-Волынской» (за взятие города Новоград-Волынского – крупного железнодорожного узла и важного опорного пункта обороны немцев). Но это было позже, а мой дед пропал без вести 17 июля 1943 года (сведения есть в «Книге памяти» Республики Башкортостан) в Орловской области, в селе Покровском Знаменского района. Эта местность была оккупирована немцами. В донесении о пропавших без вести также написано, что его родственники жили в Таджикской ССР (Курган-Тюбинский район, 1 отделение, Хлопкосовхоз, Вахш; жена – Анна Доронина). Всё верно. Принесли повестку о том, что Николай Глотов пропал без вести. Потом Алексей Аксиненко – дядя первого мужа моей мамы Евгения Аксиненко рассказал, что они с Николаем были в одном экипаже (тесен мир), и что когда танк подбили, Николай велел всем вылезать, а потом был взрыв… И все думали, что он погиб. Но он остался жив! Был ранен, потом так и жил с осколками в левой руке.
Родные Александра Титова также попали на войну.
Николай Ильич Терентьев (1898 – 19.05.1942), брат бабушки Ольги Ильиничны, был призван Рязанским РВК. 219-й стрелковый полк, 11-я стрелковая дивизия (позже – Ленинградско-Валгинская). Погиб в 1942 году, о чём сделана запись в «Книге памяти» Рязанской области (том 1). Он похоронен в урочище Липовик (это между Волховом и Синявино, восемь километров от Киришей). 11-й стрелковой дивизии посвящена экспозиция в Музее боевой славы школы №458 г.Санкт-Петербурга (http://school458-spb.narod.ru/). Был связистом. А у нас недалеко от места гибели Николая дача.
Тётя Татьяна Ильинична Терентьева (1913 – 1.09.1997), сестра бабушки Ольги Ильиничны, была призвана в Серпухове после смерти её маленькой дочки. Она прошла всю войну, была политруком.
Сын Дарьи Ильиничны Терентьевой и Александра Радзюка – Борис (1923 – 24.02.1943) был призван после окончания десяти классов в Минске. Младший лейтенант, последнее место службы 259-я стрелковая дивизия 939-й стрелковый полк. Погиб под Тверью (?). Похоронен в селе Н. Николаевка (?).
Бабушка Ольга Ильинична Терентьева (1903 – 9.09.1988) в войну находилась в Рязани. Работала телеграфисткой.
Мама Ксения Андреевна Титова (6.04.1930 – 20.12.2012) рассказывала, как они, дети, гасили снаряды на крышах рязанских домов. В Рязани немцев не было, но налёты и бомбёжки они совершали регулярно, в особенности их интересовала железная дорога. Была реальная угроза – и жителей, в том числе и маленькую Ксению с тётей Татьяной Ильиничной Терентьевой отправили в эвакуацию в Гусь-Железный Владимирской области. Местные жители приняли их хорошо. Тогда же и родилась у Татьяны Ильиничны дочка, но умерла, была слабенькой. В эвакуации они пробыли недолго, вскоре вернулись в Рязань. После войны город получил материальную помощь от союзников – англичан или американцев – в виде одежды, обуви, продуктов питания. Ксения Андреевна вспоминала, что ещё долго все они, девчонки военного времени, ходили в одинаковых пальто.
2010
РАССКАЗ И ПИСЬМО
Степан Доронин
Отечественная война (не окончено)
План
1.Вступление. События, происходящие на фронте и в тылу летом 1943 года.
2.А) Приезд уполномоченного;
Б) Отзывы старших товарищей о вступлении в РУ;
В) Подготовка к отъезду.
3.Путь следования до станции.
4.Поездка по железной дороге.
5.Прибытие в Челябинск, Копейск, в РУ.
6.Впечатления о городе Копейске.
7.Распределение на учебные группы.
8.Мастера РУ.
9.Работа в РУ.
10.Поездка на подсобное хозяйство.
11.Обстоятельства, способствующие уходу из РУ.
12.Возвращение домой.
(В Копейске не было школ, сейчас десятки, двадцать ДК и клубов, трамвай Копейск-Челябинск.)
С 6 декабря 1941 года начался разгром под Москвой (в течение сорока дней).
1
Война висела свинцовой тяжестью над каждым городом, над каждыми селом и деревней, над каждым домом, над каждым человеком.
Она давила своими лишениями, уменьшением машин, живого тягла, урезанным питанием, увеличением объёма работы и самым тяжёлым для матерей и отцов, детей, жён и вообще любого человека – тысячами человеческих жертв.
Война принесла столько вреда всем – от мала до велика! Каждый советский человек, особенно молодёжь, понимал, что война – явление слишком серьёзное и ненужное, но неизбежное. Она навязана первому в мире социалистическому государству злейшим врагом его – фашизмом.
В Бердюжье ходили разные толки по поводу войны. Хотя все и были уверены в победе нашего советского народа, но всё-таки Германию считали опасным противником, с которым биться надо не на жизнь, а на смерть. Каждый мальчик был уверен, что такую огромную страну, сильную, с такой замечательной Красной армией, где самые сильные люди, самые способные – способные всё сделать для победы, невозможно сломить.
Эти предположения советских людей были высказаны и их вождём – Иосифом Виссарионовичем Сталиным 3 июля 1941 года. «Враг жесток и неумолим, – говорил он. – Он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение национальной культуры и национальной государственности русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдован, грузин, армян, азербайджанцев и других свободных народов Советского Союза, их онемечивание, их превращение в рабов немецких князей и баронов. Дело идёт, таким образом, о жизни и смерти народов СССР, о том – быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение».
22 июня с самого утра все люди отдыхали. Был традиционный день открытия рощи. Ежегодно в этот день жители села Бердюжье встречали лето. Вечером состоялся митинг. Выступающие объявили о вероломном нападении на советскую Родину фашистской Германии. На митинге были все: взрослые и дети, матери и отцы, жёны и мужья.
(Глава не окончена. Только стоит пометка, о чём написать в первую очередь: выступления жителей села.)
2
Рано утром, когда летнее солнце ещё не успело осушить росы, и она поблёскивала своим холодом навстречу восходящему солнцу, по дороге на станцию Юдино двинулась толпа подростков, женщин, мужчин, девушек, в пары запряжённых лошадей.
На протяжении всей пройденной улицы имени Чкалова, у каждого двора стояли люди, провожая взглядами поднимавшихся в гору.
– Опять проводы.
– Да, опять проводы.
– Молодые ребята-то, учиться едут, видно?
– Учиться. Насчёт этих плакать не надо, они будут мастерами. Вот у меня Коля окончил ФЗО, работает.
В это раннее июльское утро Бердюжский район отправлял двадцать человек юношей и девушек в Челябинск в ремесленное училище. Уходили из родных сёл от матерей и отцов вступать в новую жизнь. Пятнадцати – шестнадцатилетние юноши и девушки, казавшиеся, как правило, взрослее и серьёзнее мальчишек. Вся группа организовалась самостоятельно, каждый убедил своих родителей, что ехать нужно, что этого требуют интересы нашей Родины, что условия в РУ будут хорошие, что они станут настоящими людьми с хорошей специальностью. Особенно трудно было убеждать матерей: отправить куда бы то ни было, хоть в рай, сына или дочь в такое тревожное время значило потерять их. Но сила убеждения коллектива ребят была огромная, и матери со слезами молча согласились.
Последние домики села прощались с уходящими в гору людьми грустными розовыми отражениями восходящего солнца в окнах. Женщины утирали платками слёзы, мальчишки шагали бодро, но сочувствовали своим родным и старались казаться не очень весёлыми, не очень грустными, показать себя взрослыми, уверенными. И весь вид их говорил: «Не беспокойтесь, дорогие родители, мы ведь уже взрослые, и всё сами можем делать». Но напрасно они хотели обмануть тех, кто знал каждую их мысль и недостатки лучше, чем они сами.
На пригорке все пешие остановились. Вперёд пошли подводы, нагруженные чемоданами, мешками, сумками с продуктами и тёплой одеждой.
Как-то привычно и быстро, без особых разговоров проходило прощание. Поцеловав своих детей, родители ещё раз произнесли напутственные слова.
– Не плачь, мама, – сказал Саша, – ведь мне уже скоро шестнадцать лет, я не маленький, себя в обиду не дам, выучусь, буду специалистом. Приеду в отпуск. Ждите.
– Учись, Саша, старайся так же прилежно, как и в школе. Присматривайся к людям. С плохими не водись, у хороших учись. Ну, до свидания, ещё раз поцелуемся и в счастливый путь, – твёрдо сказала мать.
Короче проходило прощание с отцом. Он с улыбкой, немного растерянный, заметил:
– Будешь рабочим, рабочий человек крепче и грамотней нас, крестьян. Короче говоря, член моей семьи состоять будет в передовом организованном классе рабочих.
Подводы уже далеко ушли, когда от провожающих отделились их сыновья и дочери, плотной кучкой молчаливо двинулись за подводами.
На пригорке ещё долго стояли провожающие, помахивая платками.
– Вот и высохла роса под солнцем, но не высохнут материнские слёзы, – сказала мать Саши и, повернувшись, пошла обратно в село. Её слова послужили командой, и все двинулись за ней.
3
Сашка Добычин – самый младший в семье Добычиных, коренных бердюжан, выезжавших несколько раз то в Красноярск, то в Среднюю Азию, но всякий раз возвращавшихся обратно в Бердюжье, на свою родину, не находя лучше родных полей и лесов, своего насиженного места, своих людей. И теперь, когда Добычиным предлагали и расхваливали новое место жительства, они просто отвечали: везде хорошо, где нас нет.
Двое братьев Сашки были мобилизованы в Красную армию (Иван и Николай), третий, Алексей – в трудовую армию. Оставался один сын у отца и матери, который сам решил уехать.
Сашка уговорился с отцом о вступлении в РУ, а затем они вместе убедили в этом желании и мать.
Отец Сашки, Григорий Фёдорович, любил рабочих. Сам он в течение одиннадцати лет работал на железной дороге. В годы революционной борьбы за политические и экономические права верил в силу рабочих, в их партию, с членами которой ему неоднократно приходилось иметь отношения. Григорий Фёдорович любил вспоминать о железной дороге, о времени с 1909 по 1920 год, об Омске, где он работал.
Сашке помог двоюродный брат Николай, приехавший в отпуск из Омска, где он окончил ФЗО и работал на одном из заводов:
– Вступай, вступай, Саша. Я вот окончил ФЗО, и то не тужу, а ты едешь в ремесленное училище. Это ведь лучше.
Женя Зайцев добровольно прибыл для вступления в РУ из села Истошино. Крепкий, рослый, в подогнанной одежде – бриджах и хромовых сапогах, в фуражке, спокойный, с умными глазами и очень развитый малый. Он сразу обращал на себя внимание. Оттуда же прибыли Володька Гусев, Володька Долгополов и Володька Никитин – Витязь в овечьей шкуре (так его прозвали за свитер из овечьей шерсти).
Из девчат завербовались Зина Черепанова, Нинка Калинина, Катя Фокина, Лида Журавлёва.
Вечерами эта молодёжь собиралась и обсуждала все вопросы – от начала поездки до учёбы.
Все завербованные сразу знакомились. Сбились в одну дружную группу, спорили, доказывали друг другу что-то, ходили в библиотеку, клуб, рощи – проститься и запомнить, где они росли и воспитывались.
В течение четырёх-пяти дней все были собраны, а с отъездом всё ещё медлили. Ребятами окончательно овладело нетерпение, и вот в одно из июльских утр они уезжают с твёрдым желанием учиться и принести пользу советскому народу в разгроме немцев своим трудом.
4
– Как, хлопцы, скучно? – спросил Женя.
Все молча смотрели на него, думая: «Какой прямой парень, прямо бьёт – не в бровь, а в глаз». А Сашка не спеша ответил за всех:
– Не время скучать. Не родились же мы, чтобы всю жизнь держаться за мамкину юбку. А тем более в компании. Говорят, на миру и смерть красна. Не в РУ, так в техникумы, институты мы бы поехали.
И, помолчав немного, с гордостью добавил:
– Меня всё мамаша врачом хотела увидеть, но до врача ещё много надо времени, а время не ждёт. Я вот буду электрослесарем через год-полтора, и не хуже, чем врач, буду работать. В любой работе, даже самой чёрной, нет ничего зазорного, труд не унижает человека, а становится делом чести, доблести, славы, геройства.
Просёлочная дорога, извилистая и кочковатая, вела через степь, обходя мокрые низинки и поблёскивающие круги солончаков. Степь тянулась вокруг на два-три километра, опоясываясь зелёным лесом. Берёзы и осины справа, заросли болота – слева. Впереди дорога пряталась в желтеющую рожь.
«Да, наши ишимские лесостепи хороши, – думал Саша. – Чего только у нас нет: и кормовые травы, и лес, и озёра, и эти чёрные, не требующие никакой подкормки, посевные клинья по пятьдесят – сто гектаров площадью. Всё хорошо!»
Как замечательно, когда человек может пользоваться всеми этими благами, имеет право и возможность хорошей жизни.
«Хорошо жили мы и ежедневно стремились к лучшему. Мы сами строим эту жизнь, дающую счастье человеку. Фашисты не смогут отнять её у нас. Мы воспитаны свободными, жизнерадостными. Мы не имеем представления об иной жизни. Наши отцы построили колхозы и социализм, мы построим коммунизм. Как хорошо знать и иметь ясную цель: внести свою долю в разгром и уничтожение посягнувших на наши права и Родину фашистов».
Сашка был уверен в этом. Не просто ведь ещё в школе он рисовал плакат «Весь мир будет наш!» Детям времени, в которое был создан этот плакат, пророчилось построение коммунизма, приобретение всего мира.
«Я рождён для того, чтобы строить коммунизм, жить при коммунизме, я как маленькая крупица огромного общего. Как замечательно это осознавать и быть полезным человеку и для человечества».
5
До станции Петухово добрались к ночи на вторые сутки. Едва миновали деревню Петушки, как станция, насыщенная электричеством, засветилась навстречу.
– Огни большого города, – сказал Женька.
Начался оживлённый разговор о городе. Большинство не выезжали за всю свою жизнь из своих деревень.
(На этом повествование обрывается.)
Сашка Добычин – такое имя для рассказа взял себе Степан Доронин.
Село Бердюжье – находится в Тюменской области, известно на всю Россию Богородской ярмаркой. Ныне это большое село с населением около пяти тысяч человек.
Июль 1943 года
Письмо от Николая Терентьева по дороге на фронт из поезда
(пунктуация и орфография сохранены)
1/V <1942>
Милые дорогие мои!
Мамочка, Олечка и Ксанушка.
Я здоров. Шестые сутки едем от Москвы к Ленинграду. Послал Вам письмо из Ярославля. Оттуда проехали на Вологду. Сегодня 1го Мая проехали г.Череповец далее будет Тихвин. Где остановимся неизвестно. Ужасно надоело ехать! Теснота грязь холод и питание 3-4 сухаря 25 грамм сахара и грамм 60 колбасы в сутки и все. Кипятку достать очень трудно. Больше обходимся холодной водой. Вот уже я месяц как не раздевался и не разувался. Но все бы это ничего если бы знать что у вас <нрзб> благополучно. Ах как болит сердце за Вас мои дорогие. Не скоро теперь получу от Вас известия. До сих пор все это кажется сном. Как только остановимся окончательно сообщу адрес и сейчас же мне напишите письма два сразу. Хотел бы написать Грише Танечке но невозможно. Обстановка безобразная. Плохо вероятно и Вам мои милые. Хоть бы удалось вам обменять на продукты что нибудь. По дешевке все таки не отдавайте хорошие вещи. Олечка гляди если будут давать дрова, обязательно бери свои пока не пилите пусть целые полежат. Когда мамочка остается одна закрывайте двери. Вообще будьте осторожны. Ах как мне Вас жаль. Ну может Бог даст еще сойдемся все вместе опять. Только не скучайте. Милая мамочка берегите здоровье свое и всех. Если есть возможность покушать не <нрзб>. Как бы рад был посмотреть милую Ксанушку! Как твое ученье? Постарайся перейти в следующий класс. И во время каникул помогай бабушке и мамочке. Без них тебе очень плохо будет моя дорогая. Может ещё к осени вернусь и с тобой погуляем на Оке. Олечка не забудь насчет исправления трубы в кухне и двери. Досок для ставень пока не портьте может пригодятся. Хорошо бы всетаки если бы Шура с Дашей приехали к Вам. Бедному Борису трудно. Достанется с его воспитанием, в армии. Береги Олечка Ксану <нрзб> летом когда будете на Оке. Держи себя спокойно на службе не нервничай из за всякой дряни. Ну пока будьте здоровы крепко крепко всех целую привет всем Коля. Махорка у меня давно вышла бумага тоже. <на полях вертикально:> А с махоркой кто <нрзб> достать может. Олечка пенсию Ксени больше не получай.
*Олечка – сестра Ольга Ильинична Терентьева (бабушка Александра Титова).
*Ксанушка – племянница Ксения Андреевна Титова (мама Александра Титова).