Шагая по улице Харью, вдоль витрин знаменитого книжного магазина, я с волнением заглянул в иллюминаторы кафе «Pegasus» - «Пегас». Это достославное заведение располагалось в торцевой части Дома писателей, со стороны улицы Ванапости, и представляло собой просторное, воздушное, наполненное светом кафе. Два зала, на втором и третьем этажах
Я не мог обойти вниманием это сакральное, для меня, место и «приземлился» на третьем этаже, за столиком в углу, лицом в зал.
Кафе было стильным. В ключе того времени, просто и практично. Легко и ясно. Большие, в полстены, окна-витрины, интерьер - без излишеств. Стержень широкой винтовой лестницы пронзал все три этажа заведения.
Здесь витал свободный дух рубежа пятидесятых - шестидесятых годов. Если не явного свободомыслия, то внутренней раскрепощённости и желания неординарно мыслить, возможности задавать острые вопросы и получать неожиданные ответы, обсуждать, спорить и не стесняться откровений. С одним маленьким допущением – о политике и критике партии – ни слова.
Дом Союза писателей своим фасадом смотрел на изящную церковь Нигулисте и на сквер, зеленеющий у ее подножия. На первом этаже - уже упомянутый «Дом книги» - центральный книжный магазин. Правильно и удобно. Творец творит, пишет роман, сидя у себя дома, а для пополнения истощенного творческого запала или, просто, чтобы потрафить своему самолюбию, спускается вниз, в магазин, к книжным полкам и с гордостью и удовлетворением читает на обложках названия своих трудов, свою фамилию или псевдоним. Тут же окрыляется, и преисполненный гордостью, и напоенный вдохновением, летит за стол, вершить судьбы своих книжных героев. Конечно, в русле социалистического реализма, конечно. Кра-со-та, да и только.
«Пегас» посещали разные люди. Наверное, это были люди творческие. Во всяком случае, мне это так представлялось. Ещё бы! Дом писателей, Дом книги, рядом киностудия «Таллинфильм». Только представьте себе, какие люди заходили сюда! Актеры, режиссеры, писатели, поэты, музыканты, художники, интеллектуалы, богема! Просто так, перекусить. Мол, «мы задержались в процессе создания нетленного шедевра», но голод творческий сменяется голодом физическим. «Куда идти?» - «Старик, конечно, в «Пегас!» Тем более что название обязывает, творческое. Пегас!
---------------------------------------
Появилась миловидная официантка. Я заказал чашечку черного кофе и маленькую сдобную булочку. Потом достал пачку сигарет «Orient», вытянул за тёмно-коричневый фильтр, туго набитую душистым табаком, сигарету, прикурил и с удовольствием затянулся. Выпустив дым, медленно оглядел зал. Серые, с напылённой каменной поблескивающей крошкой, стены. На стенах - редкие эстампы, художественные фотографии. Людей мало. Всего две пары. Каждая пара сидит за своим столиком. Огромные окна приоткрыты и оттуда доносятся отдаленные звуки праздника.
Видимо, я зашел сюда не зря. Буквально, через пять минут на этаже появились мои молодые друзья, и расположились рядом, через столик от меня, у окна, выходящего на улицу Ванапости.
Молодежь заказала горячие охотничьи колбаски, холодный салат «Оливье» и бутылку «Рислинга». В ожидании заказа, предварительно запросив разрешения у девушки, юноши закурили.
В то благостное время, в Эстонии, табачная фабрика «Leek» выпускала отличные сигареты. Один достал сигарету из мягкой молочно - сероватой пачки «Ekstra», другой – из твердой бело - синей «Tallinn». Первый, звякнув потертой, но настоящей зажигалкой «Zippo», «высек» огонь. Медленно прикурили. Девушка кокетливо поморщилась. Оба выпустили дым вдоль серой стены.
Вначале я посмотрел на девушку. Потом на её соседа, черноусого парня, с густой волнистой шевелюрой, и поименовал его для себя - Ярый. Это его девушка. И он любит её. Это видно по взгляду. Так смотрят только влюбленные. Смотрят, как на желанное и дорогое, близкое и хрупкое создание, с доброй улыбкой и раскрытой душой.
Эта девушка - вечная загадка, со смешинкой в таинственных зеленых глазах. Нет, изумрудных глазах. Итак, для нас, она – Девушка Тайна.
Они встречались, целовались. Назначали свиданья. Конечно, были цветы. Стесняясь, он читал ей стихи. Краснел, говоря о любви. Говорил. И она…. Она тоже, вроде, говорила.
- Я тебя люблю.
Молчание
- А ты?
- Тоже
- Что «тоже»?
- Люблю...
Вот. Значит, говорила....
Где? Где же это произошло?
Вечернее солнце катилось за Южный бастион крепости, заполняя тенями провал между останками равелина и отвесной куртиной. Эти великие слова были произнесены на тропе, идущей по правому фланку юго-восточного бастиона, который еще купался в лучах весеннего солнца. Здесь же случился и первый поцелуй. Неожиданный, неумелый. Но первый.
«...Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова.»*
Третий спутник - был утонченный, интеллигентный франт, с прической «а-ля «битлз», ловелас местного значения, начитанный и интересный собеседник, по складу ума - чистый гуманитарий. Назовем его - Мыслитель.
Ярый был открытый и мечтательный. Резкий. Нет, резковатый. Он делил мир только на «хорошо» и «плохо», белое и черное, на своих и врагов, «да» и «нет», без полутонов, и полутеней. В душе - идеалист. А вообще, максималист. И - точка.
Они, Мыслитель и Ярый, дружили. Видимо, дружили крепко, и он, Ярый, был центром их дружбы, основой взаимоотношений.
Я прислушался к их языку. У них была своя манера разговаривать, и было ленинградское произношение слов. Говорили они не торопливо, будто бы подбирая слова. Они старались не отклоняться от литературного русского языка. И это не так уж и сложно, если ты стараешься мыслить теми же фразами, что используются в доступной русской и советской литературе. Это просто, если ты много читаешь. А они читали много. Язык их общения исключал всякие новоязы и прочую словарную шелуху. Конечно же, они хорошо знали жаргон и сленг того времени. Еще бы! Кто в нашей необъятной стране не знал языков общенационального общения – «мат» и «феню»? Но в разговорах друг с другом, они старались их не применять, тем более при общении с девушками. Да, и такое время было!
Конечно же, они не были пушистыми и кристально правильными. Не будем их идеализировать. Но они были детьми своего времени и верили в то, что жизнь будет лучше, а значит и они должны быть лучше. Должны быть достойны этого лучшего будущего. Думали, что по мере продвижения к светлой цели, все плохое, низменное, подлое отомрет и исчезнет. Уж Ярый точно так думал. И искренне верил.
*) Песня "Три слова", музыка - О. Фельцман, слова - Р. Рождественский.
используемая фотография из http://www.visitbaltic.ru/category/front/feed/
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/05/09/904