Ушел из жизни священник, прототип моего Отца Фрица, (см «Приключения Эвальда фон Зоне»), протоиерей Виктор - разбился на машине, недалеко от Армавира. Надеюсь, что это была действительно авария. Однако неуверен…
Это был человек из тех, какие всегда и умеют нажить врагов.
После Севера, откуда Батюшка был изгнан по инициативе местного епископа, он был сначала водворен в некую обитель возле Бородино, - по слухам, нечто вроде православного следственного изолятора.
Там перед иерархами-следователями и святейшими прокурорами он сумел-таки обосновать собственную невиновность, и после был направлен служить на Кубань. Митрополит Кубани владыка Исидор принял нового пастыря приветливо, предложил ему приход в Адлере, но батюшка Виктор наотрез отказался и попросился в самое захолустье, «там, где меня не съедят». Тогда Владыка предложил ему приход насчитывавшим не более двадцати человек в одном из райцентров, в предгорьях Северного Кавказа. Благодаря Отцу Виктру за 16 лет число прихожан многократно увеличилось. Он возвел здание воскресной школы, часовни на кладбище, а возможно и еще какие-то храмы в окрестностях станицы. А казаки в знак уважения подарили ему нагайку.
Тогда Крым а следовательно и Херсонес, еще не воссоединились с Россией. И самыми древними христианскими храмами на территории были руины христианских храмов Алании на Западе Северного Кавказа и его Черноморском Побережье.
Виктор возглавивший благочиние посвятил этим развалинам статьи в издаваемой им газете, без благословения на то высших кубанских иерархов.
В 2010 году, - если не ошибаюсь, - когда в стране случилась засуха, Виктор усердно обходил поля в окрестностях станицы с молебствиями, и. – о, чудо! – каждую неделю не менее двух-трех раз шли дожди. Урожаи пшеницы в районе оказались рекордными.
Отец Виктор ворчал на главу района: "Урожай отличный, потому что кто-то молился о дождях. Глава местной администрации себе джип приобрел, а на часовню, что бы усопших отпевать, по-человечески, денег нет"…
Когда пьяный муж церковной бухгалтерши пришел на храмовый двор и, непотребно ругаясь, потребовал к себе супругу, да еще, пренебрег увещеваниями Батюшки Виктора и попытался ее отколотить, пастырь не выдержал! Вооружившись нагайкой, подарком казаков, он выпорол дебошира. Какие-то недоброжелатели, (он знал кто, - попы конкуренты, одного из соседних приходов ), составили бумаги-кляузы самому митрополиту Иссидору в прокуратуру и губернатору Ткачеву. Губернатор Ткачев, говорят, поинтересовался у Владыки: «Что это там у вас за Отец Виктор? Прихожан нагайкой порет»?
После этого случая у отца Виктора отобрали благочиние.
К тому времени в самой Церкви обнаружились некоторые, не то что бы брожения, но некоторые разногласия. Либеральное крыло клира олицетворял диакон Кураев, а корпус ортодоксов Протоиерей Чаплин. Отец Виктор остро переживал эти противоречия, однако если и упоминал о них, то достаточно уклончиво. Я же, особенно и не интересовался, к какому лагерю он принадлежит. Помню только как страстно он обрушился на ювенальную юстицию, каковую пытались внедрить в правовое пространство нашего Отечества энергичные вестернизаторы из комсомольцев. Отец Виктор издалека, от предгорий Кавказа, послал слово поддержки выступившему на бой с сатанинским поветрием прогрессивному приобскому политику, осевшему сначала в СССР затем в РФ со времен освоения недр Тюменского Севера болгарину Атанасу Атанасовичу Атанасову, которого в шутку называл Ананасом Ананасовичем Ананасовым.
В бытность мою на Севере он приглашал в целях просвещения в город диакона Кураева, выступавшего в ДК газовиков «факел». Храм еще не был построен и службы шли в небольшом деревянном храме, перестроенном из частного дома Мне довелось сделать интервью с богословом, спокойно и скоро отвечавшим на достаточно острые вопросы.
«- Верно ли, что финансирование Храм Христа Спасителя шло и за счет деятельности фирм, торговавших партиями сигарета и «окорочков Буша».
- Верно, но давайте разберемся что в действительности есть Православная церковь. Тут мне вспоминаются слова Розонова: «Для меня церковь это, прежде всего, литургия в сельском храме».
Совместное обращение к Богу во время службы, обращение батюшки к людям с амвона с проповедью. Именно это для меня и есть церковь, а не коммерческие операции в синодальных коридорах».
- Действительно ли, что вы сторонник того, что бы православие стало государственной религией.
- Нет. Православие и без того долгие годы было в унизительной зависимости от государства. Мы просто просим, что бы православный священник имел возможность общаться с верующим человеком там, где ему приходится труднее всего: в тюрьме, на воинской службе, в больнице, в детском доме…
- В вину Православию ставят попрание прав и свобод личность в пользу некой соборности, благоволение крепостному праву и поддержку самодержавия в период которого Русская Православная Церковь переживала расцвет.
- Вот еще один миф о православии!
И в эпоху Империи церковь пребывала в угнетенном состоянии. Начнем по порядку. Полное и окончательное утверждение самодержавия - это Петр Великий. Никогда до Петра церковь не подвергалась таким гонениям, такой внутренней деструкции, инициированной лично государем!
Расцвет самодержавия и абсолютное торжество крепостного права в Государстве Российском – это век Екатерины Великой. Гонения на в те годы православие усилилось колоссально. Десятки монастырей были закрыты. Епископа Арсения на несогласие с Императрицей заточили в темницу надев ему на лицо железную маску! Достижение самодержавной Империей вершины своего могущества приходится на царствования Александра I, - при нем во главе Церкви стоял масон, - и Николая I, тогда Святейший Синод возглавлял масон и атеист!
Среди русского священничества росло понимание необходимости отделения церкви от государства и возвращению к институту патриаршества. Судя по опубликованной переписке, иереи это остро чувствовали.
В завершение нашей беседы Кураев обратился к читателям и всем горожанам со следующими словами: «В своих лекциях не вижу никакого смысла. Все о чем я говорю, может сказать с амвона и прекрасно говорит, мой добрый друг, протоиерей Отец Виктор. Разъезжаю же я по городам и весям страны потому, что храмы сегодня переполнены. Это я намекаю вам и вашим согражданам, что бы вы поторопились закончить строительство большого городского собора».
- Когда храм построили, Отец Виктор был уже в изгнании, но он приехал на торжество открытия. Сам храм Выстроили еще при Викторе. После него возвели только высокую колокольню.
На встрече Протоиерей обнимался с прихожанами. журналистами, деятелями искусства, городскими чиновниками, сдержанно поприветствовал духовенство, сменившее его в старом и пришедшее служить в новый храм. Но по окончании торжеств возник вопрос: где остановиться на ночь? Поскольку ни кто из православных священников не предложил Отцу Виктору ночлега, он обратился к своему доброму приятелю имаму местной мечети Тагиру. С ним он познакомился в начале девяностых. Тагир, молодой, рослый рыжий татарин, выпускник турецкого медресе, приехавший по просьбе местных мусульман, первым делом поспешил к православному священнику, дабы установить контакт и, по возможности, как можно более дружественные.
Поволжский немец Отец Виктор, великолепно говорил по-татарски. Оба были рослыми, светло-рыжими, в чем-то авантюристы… Батюшка и имам стали большие приятели.
«Мусульмане нам ближе, чем эти…», заметил как-то Отец Виктор на конференции организованной тюменскими православными верующими. Под «этими» он имел в виду протестантских миссионеров, хлынувших в Россию, и в особенности на Север, в девяностые годы.
Остроумный, порою беспощадный в сарказме, Батюшка внушал ужас всем протестантским объединениям и сектам. У него действительно много врагов. Но было и много друзей. Предприниматели, директора, политические деятели, журналисты.
К Виктору в предгорья я приезжал всегда неожиданно не только для него, но, пожалуй, и для самого себя, довольно редко, примерно раз в пять лет. Возможно, эти неожиданные наезды послужили причиной некоторого подозрения, с которым он связывал мои спонтанные появления в станице.
А не подозревает ли меня святой отец в шпионаже? – думалось мне.
Взрослые сыновья и дочери его теперь жили отдельно. Старший сын Родион сам стал иереем. Другой – жил при каком-то монастыре. Если мне не изменяет память – Псково-Печерском. Монахиней одного из православных монастырей в Прибалтике стала и старшая дочь Виктора. Пожилая матушка уехала в центральную Россию к Родиону, нянчить внуков. А, как любил говорить сам батюшка: свято место пусто не бывает...
В последний мой приезд возле протоиерея на церковной кухне хлопотала расторопная понятливая и веселая станичница, - не то завхоз, не то бухгалтерша. В разговоре со мной, батюшка отчего-то начал философствовать о сексе и заметил, что последний без пути, который надлежит проделать к нему, как к моменту кульминации, через общения с женщиной, не представляет лично для него большой ценности.
После – говорил о своей встрече с Патриархом Алексием, рассказавшем ему, как соотечественнику, что он тоже немец. Но его предки долгое время жили не в Поволжье, а в Швеции.
Перед моим отъездом надо было с еще несколькими прихожанами отвезти в кладбищенскую часовню какую-то мебель и отделочный инструмент. Виктор предложил мне ехать в его «Ниве». За окраиной станицы, дал полный газ. И на скорости, какую способна выжать «Нива», мы понеслись по проселочной дороге, нырнули в небольшую речку, выбросив с боков автомобиля две высокие прозрачные волны, подобные крыльям ангела. У часовни он остановил машину и испытующе взглянул на меня. Я вскинул вверх большой палец.
- Великолепно! Ну, ты Честный Отче, даешь! Просто великолепно!
- Какой немец не любит быстрой русской езды! Из всех соотечественников-немцев мне ближе всего Шумахер! – рассмеялся в бороду поп Не Гегели, Канты, а Шумахер
- Послушай, Честный Отче, - я решил действовать в лоб. – мне отчего-то думается, ты подозреваешь меня в художественном стуке. Действительно – появляюсь здесь спонтанно, и честно говоря, без определенной цели. Любовь к скитаниям, что ли… Или в надежде найти некоторое отдохновение…
Впрочем, один раз, писал о спелеологах, прошедших три сифона в одной из глубочайших пещер Абхазии, позволил себе во вступлении, пофилософствовать о пещерах то времен Митрополита Иллариона Киевского, собственноручно ископавшего первую пещеру, где после и возникла Киево-Печерская лавра, до наших дней. Привел в качестве иллюстрации наш диалог по телефону.
Когда ты сказал. Что неслучайно на Кавказ попросился, где есть возможность уйти в горные дебри и искать спасения в пещерах, ибо глядя на то. что твориться в стране и вокруг церкви, даже в самой церкви… А я пригласил тебя на Черноморское побережье, где точного количества пещер не ведают даже профессиональные спелеологи. И закончил вступление тем, «…что благочестивый пастырь перевел все в шутку: «Пещера мне одна нужна; два на полтора. Разве можно у станичных бомжей такую шабашку отнимать, - могилу попу выкопать».
- Да, да, припоминаю, - как ты это все сохранил в памяти!
- Не только сохранил, но еще и с дуру пустил в печать. Имени не назвал, но при желании, не трудно вычислить, о ком пишу… Более, кроме сего эпизода, обвинить меня в распространении каких либо сведений об Отце Викторе нельзя, тем более слежки за ним.
- Ладно, пе волнуйся… - махнул рукой священник.
- Как-нибудь. Если не возражаешь, заеду еще.
- Только не в престольные праздники. В такие дни я разрываюсь на части, времени не хватает катастрофически. Да и церковная касса, - спасибо местным армянам, - пополняется именно в праздники. А так, всегда рад тебя видеть.
Бог знает, отчего погиб Отец Виктор, врагов у него хватало даже в лоне Православной Церкви, не говоря уже о сектантах и масонах . ( Ну, может ли культурный и интеллигентный человек верить в существование масонов, тем более, что это такие прекрасные люди!).
И не указал ли я своим «Фрицем» на него, как на живую мишень. А может быть, автокатастрофа есть лишь следствие пристрастия священника к быстрой езде?