Мы стремимся к жизни без трудностей, но
дубы вырастают крепкими при сильном ветре…
П.Маршалл
1. Встреча старых друзей
Сергей Дмитриевич Суббота подвизался в политике после тридцати лет, а его друг студенческих лет Пётр Евгеньевич Филимонов не первый год состоял в партии «Новое время». К моменту встречи друзей после долгой разлуки Сергей был ещё неженат. Он стремился к карьерному росту, женщинами увлекался постольку-поскольку, никому не открывая своё сердце. В свои тридцать два он уже достиг должности замначальника крупной строительной компании, а поскольку шефу было за шестьдесят, Сергей Дмитриевич метил на его место. Жил он с матерью в Бирюлёво, в двухкомнатной квартире, и был вполне доволен своей холостяцкой жизнью.
Однокурсник Пётр наскочил на него внезапно, когда Сергей припарковывал свою новенькую БМВ на платной стоянке в центре города.
- Сергей, ты ли это?
Тот в ответ обнял своего друга-однокашника:
- Да я это, я, кому же и быть-то? Как видишь, не потолстел, не поседел, не женился – вот, кажется, и всё. А ты как?
- Я? Сам видишь, тоже не потолстел, но немножко полысел. Жениться успел, жене Кате 28, а сынишке четыре года завтра будет. Работал по инженерной части, но не слишком долго: политика затянула. Нашлись друзья, учусь заочно на юрфаке, работаю помощником депутата Спиридонова – слышал, небось, о таком? Из фракции «Нового времени». Я и сам теперь в этой партии. Ты же видишь: партии плодятся, растут, как грибы после дождя. В одном только Болоте их не счесть – и правых, и левых. И все недовольны чем-то. А наша всё-таки парламентская. Мы работаем на государство, а не орём на митингах. Такое правительство, как у нас сейчас, надо либо делом поддерживать, либо вести с ним диалог и исправлять ошибки. А ты сам-то, Серёга, как насчёт политики?
- Да я, в общем-то, глубоко не задумываюсь. Тяну свою лямку, но на выборы, конечно, хожу и крикунов митинговых с блогерами сетевыми не люблю, как и ты.
- А к нам присоединиться не хотел бы? Пока на общественных началах. Представь: ну, как облом случится в вашем строительном бизнесе, куда подашься, где пересидишь? За бугор дворником поедешь? А политика - она вечна, как сыск и другие древнейшие профессии. Подучишься – и в первые ряды тебя продвинем. Я тебя по академии помню – такие мужики нам нужны. Решайся!
Такой натиск старого приятеля обезоружил Сергея Дмитриевича. Его вальяжность и респектабельность пожухли немного – сам это почувствовал. И в голове застучало: «А ведь прав Петька. Что я, в самом деле? Люди что-то делают, хотят Россию преобразить, а я, червь кабинетный, сижу и брежу, как место босса займу, вознесусь, так сказать. И буду в его кабинете восседать - вне общества, вне клокочущей кругом жизни. А потом и стареть начну постепенно…»
Мысль о том, что с ним будет после сорока лет, доконала его, и он, смело взглянув в глаза Петру, сказал:
- А что, решаться – так решаться. Я, кстати, за «Новое время» и голосовал на последних думских выборах. Как видишь, мои ориентиры с вашими не расходятся. И в партию вступить я как бы и не против, и семьи у меня нет – жена пилить не будет, если что-то общественное поручите сделать. Но с работы пока не уйду, извини.
- Вот и ладненько. Молодец, я в тебя всегда верил. А с работы тебя никто и не потянет.
И он продиктовал Сергею адрес партийного офиса, где будет ждать его на следующий день.
- Завтра вечерком по такому случаю и ко мне милости попрошу. Повод есть – день рождения у моего Димки. Там и в наш круг введу – будут несколько наших мужичков, да и с женой моей познакомишься. Она с тобой заочно уже знакома по моим рассказам. Если у тебя есть подруга, бери её с собой.
- Да нет у меня никого, - пробурчал Сергей Дмитриевич, снова садясь за руль, - с мамой живу.
Ему надо было оторваться от привязчивого друга и осмыслить наедине, что же произошло с ним только что.
«Ах, так у тебя нет женщины, - про себя повторил Пётр его слова, - так, значит, будет!» Кого конкретно он имел в виду, станет известным в следующей главе.
2. А вот и женщина!
Банкет у Петра выдался на славу. Сергею Дмитриевичу не был здесь знаком никто, кроме самого хозяина, но все присутствовавшие, человек шестнадцать, были как бы единым целым. Они говорили и думали, как Пётр, нисколько не смущаясь постороннего: он же друг Петра – значит, свой. О политике говорили мало – настрой был не тот. Всё больше о жизни, экономических проблемах, трудоустройстве молодёжи, ближайшем досуге.
Сергею очень понравилась жена Петра Катя, Екатерина Ивановна, как её величали на её работе в школе, где она вела младшие классы. Сын Димка, неугомонный и любознательный не по возрасту, понравился ещё больше.
Стол был отменным. Большинство блюд готовила хозяйка со своей сестрой Людмилой, но, так и не найдя её взглядом среди гостей, подуставший от веселья и шума Сергей Дмитриевич решил выйти на лоджию, где предусмотрительно были поставлены два кресла и мягкая скамейка, чтобы гости могли выйти покурить или просто подышать свежим вечерним воздухом.
Сергей Дмитриевич курил очень мало, но сейчас, после обильного застолья, ему захотелось, и он смачно затянулся. Пробыв на лоджии минут двадцать – дольше не позволяло врождённое чувство этикета – он стал пробираться назад, но комнату, через которую он шёл, заполнили танцующие пары, и он, недолго думая, чтобы не сбивать танцоров с ног, нырнул в соседнюю, должно быть, спальню, откуда тоже был выход в гостиную. Споткнувшись обо что-то, он поднял глаза и увидел мужчину и женщину, прижатую им к стене. Она смотрела на мужчину смеясь, протестно выражая недовольство его захватническими действиями. Подол её вечернего платья был приподнят достаточно высоко, обнажив прекрасно очерченные формы ног. Длинная молния на платье то ли была расстёгнута, то ли разошлась под напором припечатавшего её к стенке мужчины, поэтому одна сторона платья спустилась с плеча, обнажив точёную грудь.
Женщина, почувствовав на себе посторонний взгляд, вскинула глаза. Взгляд её был полон негодования: кто-то, ещё неведомый ей, стал свидетелем страсти к ней основательно подвыпившего Бориса, бывшего любовника, так и не пожелавшего забыть её совсем, хотя такая договорённость и существовала. К тому же этот незваный сюда пришелец и сам вперил взгляд в её обнажённость, пожирая её глазами. Она напряглась, оттолкнула от себя Бориса, выскользнув из его цепких рук, и молнией промчалась в ванную комнату. Борис, ничего не поняв и не заметив Сергея Дмитриевича, побрёл в гостиную, а тот бессильно опустился на краешек кровати.
Он достал из кармана поглаженный мамой платок и вытер испарину со лба. У него осталось ощущение, что это именно он только что держал в объятьях прекрасную незнакомку. Женщина была до того хороша, что у него предательски засосало под ложечкой. «Вот это женщина! – мысленно воскликнул он. – Никогда не встречал такую. Красота, формы, экспрессия движений – всё при ней!» С такой женщиной он был готов познать все радости и муки страсти, а, возможно, и полюбить.
Так, в мечтательно-бредовом состоянии, он вернулся в гостиную. Сел, выпил стопку коньяка, закусил лимоном. Ничего больше не хотелось – только её.
- Эй, что с тобой, старинушка? – это Пётр подошёл к нему сзади. – Лишку выпил? Ничего, не надолго. С кем не бывало! А ну-ка, Катюша, - повернулся он к супруге, - доставь-ка сюда кружку хорошо заваренного чаю с чабрецом. Вмиг снимет!
Минут через десять Катя вернулась с чашкой дымящегося чая, а сопровождала её та самая незнакомка из спальни. Сергей сглотнул комок, подступивший к горлу.
- Сергей, разреши тебя познакомить с сестрой Екатерины Людмилой. Ей тридцать лет, не замужем, детей нет. Работает детским тренером по фигурному катанию. Сама в недавнем прошлом выступала, места брала, правда, не олимпийские, но всё же мастер спорта.
Сергей Дмитриевич не слышал голоса друга. Она, успев высоко приподнять волосы и украсить декольтированное платье, была прекрасна.
- Очень рада! – произнесла Людмила дежурную фразу и протянула ему чуть влажную ладошку. Она ничем не выдала смущение от того, что её знакомили с невольным свидетелем недавней сцены в спальне.
Пётр, заметив реакцию приятеля на свояченицу, поспешил ретироваться, предоставив дальнейшим событиям право на развитие в нужном направлении.
3. Несостоявшееся знакомство
- Сергей. Очень приятно с вами познакомиться! – наконец-то выдавил из себя он, всё ещё держа её ладонь в своей руке. Он хотел ещё что-то добавить, сказануть такое-эдакое, витиевато закрутив фразу, но осёкся, так как её нежно-бархатистый голосок пропел:
- Вы уж извините, Сергей, но мне сегодня нужно побыстрее попасть домой. Ко мне скоро приедет подруга из Питера, она уже звонила из «Невского экспресса», что проехала Тверь. Мы не виделись с нею почти десять лет. Переписывались, созванивались, но не встречались. А живое общение важнее. Так что, прошу меня извинить.
Проговорив всё это, она вспорхнула, словно бабочка, и, на ходу сняв с вешалки кожаную курточку бордового цвета, исчезла за входной дверью.
- А когда же мы… - крикнул ей вдогонку Сергей Дмитриевич, но она не расслышала даже начала фразы. Поняв это, он опустил взметнувшиеся в немом жесте руки.
Через полчаса, когда почти все гости разошлись, в комнату заглянул Пётр Евгеньевич:
- Что в темноте сидите?
Не увидев в комнате никого, кроме Сергея, он спросил:
- А куда Людмила-то исчезла?
- Уехала домой, должно быть.
- Как же ты её отпустил? Мне показалось, что понравилась она тебе.
- Она мотылёк, ваша Людмила. Впорхнула, села, выпорхнула. А я человек не летающий, а ходящий по земле. Так, куда уж мне!..
- Ты погоди, погоди. Ну, вышел первый блин комом – зато другие румяненькими будут. Вот увидишь, вспомнишь ещё мой прогноз.
- Ладно, Петя, пойду я, пора. Вечер очень был хорош. Гости с умом подобраны, а Катя твоя и сорванец Димка – просто чудо. Короче, наш пострел Петька всюду поспел.
- И ты, Серёга, поспеешь. Твой жизненный пир ещё впереди. Ну, как ты насчёт моего предложения?
- Все бланки на руках. Завтра заполню их, послезавтра приду снова. Жди.
Пётр Евгеньевич долго тряс руку Сергея:
- А вот за это тебе отдельное спасибо. Завтра же всех обзвоню. Такого человека в партию затянул! И ты, уверен, не пожалеешь. Найдём тебе толковую работу для роста у нас, а там, глядишь, и в профессионалы вытянем.
- Хотелось бы верить, - отозвался Сергей и стал прощаться. На душе его было муторно.
Ночью он метался, плохо спал. Ему снилась Людмила. Её белые обнажённые груди. Безукоризненной формы и полноты ноги в чёрных колготках, которые она медленно стягивала с бёдер, а он, прикованный взглядом к этим движениям, словно находился под воздействием её чар.
Сергей Дмитриевич и предположить не мог, что в какой-то мере это был пророческий сон и уже недалёк тот час, когда он будет обнимать эту кажущуюся недоступной ему женщину в собственной, пока ещё холостяцкой постели.
4. Политическая интерлюдия
После тяжёлой полубессонной ночи, наполненной сладкими видениями, перемежающимися с кошмарами – выпитое накануне, духота в непроветренной комнате и шок от неожиданной встречи с Женщиной давали себя знать – Сергей Дмитриевич, заехав ненадолго в стройуправление и запустив там работу, отправился в
городской офис партии «Новое время».
Он не был профаном в политике, да и наивность в сфере человеческих отношений не была ему свойственна настолько, насколько могло бы показаться читателю по предыдущим главам нашей повести. Сергей догадывался, что интерес к нему со стороны старого вузовского друга был не только дружеский, а ещё он без особого труда спрогнозировал то, о чём пойдёт речь в партийных кабинетах (он предполагал, что их будет несколько), когда ему вручат партийный билет.
В принципе, и то, и другое не только не вызывало в нём какого-то чувства внутреннего протеста – наоборот, Сергей был рад и вновь обрести утраченную дружбу, и разнообразить свою несколько застоявшуюся жизнь политическим адреналином в партии, осознанным сторонником и избирателем которой он уже был. Ну, а после вчерашнего знакомство с прекрасной родственницей Петра и то, и даже другое обретало двойной стимул.
Как он и предполагал, речь в партийных кабинетах пошла о предстоящих через несколько месяцев выборах мэра. Партия «Новое время» носила такое название отнюдь не случайно – она совсем недавно и весьма неожиданно для многих, и даже для своих деятелей, ворвалась на политический олимп России, была допущена к последним выборам в Государственную Думу и, набрав несколько десятков тысяч сверхлимитных голосов, сумела сходу пройти в её состав и сформировать крепкую, пусть и не слишком крупную, фракцию.
Партия имела левоцентристскую ориентацию и нашла свою нишу в Думе между потрёпанной ею же «Справедливой» и потеснённой «Единой Россией», завоевав симпатии избирателей сначала лозунгами – социальными и антикоррупционными, - а потом и последовательной работой в парламенте по этим направлениям. Она не увлекалась модной антипрезидентской риторикой, не становилась в позу ярых оппозиционеров, для которых суть любой политики – поставить знак минус к тому, что говорит и делает власть. Большинством тех, кто составлял ядро «Нового времени», были интеллигенты-«технари», а также обычная рядовая интеллигенция – учителя, врачи, инженеры, мелкие предприниматели, хотя спонсировали её и бизнесмены рангом повыше, не вступая в её ряды и оставаясь в тени.
Вот почему Сергей Дмитриевич так легко дал вовлечь себя в азы политической жизни. При этом он в душе соглашался и с мыслью Петра о том, что экономическая синусоида может пойти вниз, строительный рынок на какое-то время может и обвалиться – кое-какие предпосылки к этому уже были заметны.
Молодые энтузиасты из новой партии, окрылённые успехом в парламенте, ринулись закреплять успех на региональном уровне, и первое, к чему они стремились, - это создать такую же, если не более крупную, фракцию в законодательном собрании Москвы, попытавшись замахнуться и на пост мэра, по крайней мере, выйти во второй тур. Социологи давали им некоторую надежду на второе и серьёзные шансы на первое.
Вот в такую предвыборную атмосферу и погрузился молодой и холостой инженер-строитель. Энергичный Пётр не довольствовался ролью помощника депутата Спиридонова, а и сам предложил свою кандидатуру в городское собрание, занимаясь при этом активной деятельностью в партийном предвыборном штабе. Естественно, что Сергей оказался в ближайшем его окружении и с полным сознанием важности дела, за которое взялся, погрузился в работу, не жалея свободного времени в рабочие и выходные дни. Перспектива через Петра ещё раз встретиться с Людмилой придавала ему энергии, за что, как и полагается, наш герой получил достойную этих усилий награду.
5. Сергей и Людмила
Привычка брать с собой в ванную мобильник (его «доставали» и там) появилась у Сергея с тех пор, как он стал заместителем директора компании, где работал. Вот и сейчас – не успел он, как следует, разнежить своё тело в джакузи, как зловредное устройство зазвонило. Пришлось протянуть руку и достать его с тумбочки. Раздался голос Петра:
- Сергей, ты ещё не лёг? Ну, вот и хорошо. Мы с Катей съездим в штаб. Там надо всё перепроверить, проинструктировать наблюдателей и ещё сделать кучу мелочей. К тебе же сейчас заедет Людмила, завезёт только что отпечатанные плакаты и агитки. Пусть твои ребята раскидают их по почтовым ящикам у вас в Бирюлёво, а кое-что расклеят по стенам, где можно. Твоя задача – обзвонить своих, чтобы завтра, часикам к шести утра, они были в сборе, иначе времени вообще пшик остаётся.
- А когда Людмила за… - хотел спросить Сергей, но в трубке уже шли гудки.
Сергей, как ошпаренный, вылетел из ванны и заплясал на одной ноге в поисках полотенца. Он плохо соображал, мысли путались. Как произойдёт его встреча с той, о ком он мечтал последние две недели, да ещё на его территории? Как хорошо, что мама с тётей Шурой уехала в санаторий в Подмосковье! Матери недавно исполнилось 65, и сердечко уже барахлило. Видно, не слишком просто пришлось ей в жизни с ним, без отца-то. Во всяком случае, не так легко, как думали окружающие.
Мысль о маме подстегнула его к решительным действиям. Он справился с поиском вещей и всего того, что нужно, чтобы привести себя в полный порядок, после чего сварил кофе, посмотрел, что есть в холодильнике. Сыр, его любимый «чеддер», был, сервелат тоже, а ещё огурчики, помидорчики и даже чуть початая баночка красной икры. Уезжая, мама успела испечь его любимый кекс, завернула его в фольгу, и он тоже был ещё почти не тронут.
Потом Сергей быстро, как метеор, промчался по жилищу, наводя в спешке элементарный порядок. На его письменном столе в горшочке зацвели фиалки – белая и розовая. «Как кстати! - подумал он, - дом без цветов – это не дом». Он зажёг свечи и включил телевизор, потом сел и взял в руки журнал. Она зайдёт – а он отдыхает.
А вот тут-то он дал маху. Во-первых, «читая» журнал, он держал его вверх тормашками, а, во-вторых, мысль о том, что она не войдёт, предварительно не позвонив, наконец отрезвила его. Он встал и крадучись, как будто кто-то мог его увидеть, подошёл к окну и спрятался за занавеской. Через несколько минут к подъезду подкатил «гольфик» вишнёвого цвета, и из него вышла Людмила с сумкой, набитой бумагой, торчавшей из неё. Вот хлопнула подъездная дверь, и она стала подниматься по лестнице. Мерно стучали её каблучки, а его сердце вибрировало в такт её шагам. Сергею казалось, что на его третий этаж она поднимается вечно, хотя на самом деле это, несмотря на тяжесть сумки, продолжалось несколько десятков секунд.
Звонок в дверь! Он рванулся с кресла, как на штурм бастиона, на ходу приглаживая топорщившиеся после мытья волосы. Открыл дверь. Людмила стояла и улыбалась ему. Он молчал.
- Можно зайти?
- Да, пожалуйста. Проходите, пожалуйста! – засуетился он.
- Ну, что? Нам знакомиться второй раз, что ли? В первый раз мне, к сожалению, пришлось столь нетактично вас покинуть.
- Ну, почему же нетактично? Вы извинились, объяснились, а дела есть дела.
Он провёл её в гостиную и посадил в кресло, надел очки, чтобы повертеть в руках принесённое ею, а на самом деле – чтобы лучше рассмотреть её. Как и тогда, она была прекрасна. На ней было чёрное с белыми кожаными полосками платье, обтягивающее стройную фигуру, на ногах чёрные колготки и белые туфельки на маленьком каблуке. И никаких украшений. Это так нравилось ему, так нравилось! Он терпеть не мог все эти колье, серьги, браслеты и бусы, особенно если на женщине их было в избытке. «Всё тихо, просто было в ней», - подумал он о Людмиле словами Пушкина.
Пока он производил якобы изучение агиток, она листала тот самый журнальчик, который он сам держал в руках энное количество минут назад.
- Я со всем ознакомился. Всё завтра сделаем, как просил Пётр. Разрешите предложить вам чашечку кофе?
- Не откажусь, - просто отреагировала она. – О, какой аромат! Видно, сами сварили только что?
- Проходите, - сказал он.
Проход был узкий, так как сбоку стоял столик, и он слегка дотронулся до её бедра. Лучше бы он этого не делал: перед глазами заискрило! У него появилось желание схватить её, повернуть к себе и, обнажив грудь, найти губы, а потом припечатать к стене и коленом подцепить подол платья… Но вовремя сдержался, так как вспомнил, что её не так давно уже припечатывали к стене. А ему надо было угостить даму по всем законам гостеприимства.
Он быстро нарезал сервелат и сыр, разложил по тарелочкам, потом смастерил бутербродики, разлил кофе и поставил на стол сливочник. В довершение усилий он водрузил на стол вино, привезённое из Прованса, и снял фольгу с маминого кекса.
- Итак, за окончание знакомства и закрепление его, Людмила! – он поднял бокал.
- За встречу, Сергей! – она поднесла бокал к губам, которые он мысленно уже лобызал.
Людмила была не из стеснительных и с удовольствием отведала всего понемножку. Выпила, как и он, чашечку кофе. Он скосил глаза на часы: уже десять вечера…
- Большое спасибо, Сергей, мне пора.
- Нет! – вдруг как-то визгливо выпалил он, - я ждал вас всю жизнь! Вы не должны уйти.
- Сергей, так вы неравнодушны ко мне?
- Неравнодушен! Это было бы слишком просто! Я полюбил вас с того момента, как увидел. С тех пор брежу вами.
- А вы знаете, и я думала о вас. Поездка к вам по большей части надуманная: мог ведь и Пётр отвезти эти материалы.
Он подошёл к ней вплотную.
- Так, может, хватит мучиться, Людмила? Мы с вами не дети…
- Не дети… - как эхо, отозвалась она.
Через семь минут они были уже в его комнате. Он зачарованно смотрел, как, подняв ногу, она медленно стягивала колготки.
«А сон-то был пророческий!» - подумал он.
… Потом Людмила плакала и смеялась в его руках. Они отдавались друг другу самозабвенно, обжигая горячими волнами страсти…
Когда она заснула, он тихо вышел в гостиную и обзвонил своих парней. Утром всё было так, как просил Пётр.
6. Его единственный грех
Вскоре Людмила переехала жить к Сергею, а мать после возвращения из санатория на время переселилась к своей сестре Шуре, пока Сергей не сможет купить новое жильё.
Избирательная компания завершилась новым успехом партии, хотя на выборах мэра до второго тура и не дошло.
Сергей отошёл от партийных дел: его сейчас занимало совсем другое. Любовь к Людмиле как-то незаметно переросла в своего рода болезнь. Когда она задерживалась на работе, он не находил себе места, шагая из комнаты в комнату и поглядывая при этом на часы. Зато какой восторг испытывал он, когда она наконец приходила и падала от усталости в кресло! Он растирал ей ноги, делал массаж шеи, непременно заканчивающийся долгим страстным поцелуем. Потом он говорил:
- Людмила, умоляю, снизь, пожалуйста, нагрузку в своей спортшколе или брось совсем. Ты же видишь, я зарабатываю прилично. На покупку квартиры деньги есть. Если теперь уже тётя согласится переехать сюда с мамой, я буду спокоен, и тогда покупка квартиры – дело очень скорое.
Но Людмила была непреклонна:
- Серёжа, проси что угодно, но только не это. Я должна жить в социуме и отдавать детям всё, что умею и имею. Пока могу. Думаю, что десятка на полтора лет меня точно хватит.
Сергей хмурился, но ничего не говорил. Ревность – плохой советчик, а в его душу она уже успела пробраться. И лишь когда двери спальни закрывались и они оставались наедине, все тревоги и страхи улетучивались: Людмила была с ним и только с ним, любила его и только его. А уж он-то как любил!
Это было время сладчайших безумств, когда два уже не юных человека смогли в полной мере ощутить то, что ещё не дано слишком молодым. Их страсть была зрелой, чувственность зашкаливала через самый высокий показатель. Они терзали друг друга, испытывая колоссальное наслаждение. Теперь он мог смотреть на её обнажённое тело, на её словно выточенные талантливым ваятелем груди и даже дотрагиваться до них губами, постепенно вбирая в себя и млея от восторга.
Они не стеснялись друг друга, и, если для получения истинного наслаждения чего-то не хватало, он говорил ей тихонько что-нибудь на ушко, и то самое, чего не хватало, становилось явью…
Иногда его охватывал такой порыв нестерпимого желания, что он, вторгаясь в неё, хотел только одного: пить, пить, пить. И она позволяла ему испить себя до донышка, поддерживая все его телесные порывы для продления своего пребывания в нирване. Обычно они погружались в неё вместе, но бывало и так, что Сергей, спустившись с небес на землю, долго ждал момента, пока и она воссоединится с ним. И она действительно возвращалась к нему из какого-то инобытия, измождённая, невесомая, возбуждая его ещё больше. Но он понимал, что это всё, больше нельзя, и, целуя на прощание её руки, погружался в естественный сон.
Так прошло около пяти месяцев. Впервые Людмила почувствовала, что их становится трое, в конце второго месяца совместной жизни, но говорить ему не торопилась, боясь, что он запретит ей работать.
Они жили теперь в большой квартире на четвёртом этаже. Дом был новый, квартиры в нём дорогие, но в ипотеку, слава Богу, влезать не пришлось. Мама с тётей Шурой таки переселились в их старое жилище, всего в пятнадцати минутах езды от них на машине даже при одной-двух пробках. Так что и Людмила, которую мама полюбила, и Сергей с радостью посещали сестёр.
Однажды Людмила задержалась на работе дольше обычного. Он занервничал, позвонил ей, но трубку она не брала. Тогда Сергей сел в машину и поехала в спортшколу, полный тревоги и ревнивого предчувствия. Он шёл погружёнными в полумрак длинными коридорами спорткомплекса, при котором работала школа юных фигуристов, и наконец увидел свет. Первое, что он бросилось ему в глаза через полураспахнутую дверь, - её прекрасные ноги, разбросанные на кушетке. Над нею склонился какой-то мужчина. Он склонился настолько низко, что Сергею показалось, что он целует грудь его жены. Совсем обезумев, он ворвался в помещение, не дав себе труда взглянуть на дверную табличку. Он отшвырнул мужчину и подхватил Людмилу на руки. Она была очень бледна, но, увидев мужа, вымученно улыбнулась. Эта улыбка пронзила Сергея до мозга костей: как! совершив прелюбодеяние, она ещё смеет ему улыбаться?!
Он отвёз её домой, накормил, уложил спать. Людмила молчала, у неё не было сил говорить, оправдываться. А он сел думать. Сможет ли он простить? В принципе, с кем не бывает. Прощают же и такое! Но о себе знал точно: простить не сможет.
Всю ночь он проспал в кресле, подставив под ноги стул, а утром он подошёл к ней и сказал:
- Собирай свои вещи и убирайся из моего дома.
Она ничего не сказала в ответ, только как-то странно посмотрела на него. Вышла в переднюю с сумкой в руках. Вызвала такси – и уехала.
«Скатертью дорога!» - думал он. Красивая, обворожительная, но всё-таки шлюха. А их он не любил.
Через час позвонил Пётр.
- Ты это что натворил?! Зачем Людмилу выгнал? Такой грех на душу взял! Я не знаю, что у вас там произошло, но имей же совесть – она ведь на шестом месяце! Хоть это ты учёл? Или тебе ревность глаза застлала? Кого ты из себя возомнил, не понимаю?
Сердце Сергея покатилось куда-то вниз.
- Я ничего этого не знал… - с трудом выдавил он из себя пересохшими губами, - она мне ничего не говорила…
Трубка выпала из его рук.
7. На исповеди
И тут Сергей вспомнил, что мужчина, склонившийся над Людмилой, был в халате. Белом! Ревность окончательно помутила его рассудок…
Он выскочил из подъезда, впрыгнул в машину и поехал в спортшколу. Ему сказали, что Людмила взяла отпуск за свой счёт. Он прошёл по «вчерашнему» коридору, узнал ту дверь, у которой стоял вчера в оцепенении. На двери прочитал: «Медпункт». Зашёл. За столом сидел мужчина в белом халате.
- Что-то случилось?
- Простите, вы знаете Людмилу, детского тренера по фигурному катанию?
- Кто же её не знает? Недавно она упала в обморок на тренировке. Мне даже пришлось её откачивать. Постойте, постойте… А вы не тот ли человек, который вчера ворвался сюда и на руках её унёс?
Сергей Дмитриевич, ничего не ответив врачу, выбежал из кабинета, стремглав промчался по длиннющему коридору и, только очутившись на улице, перевёл дух.
Сев в машину, он долго не трогался с места.
«Господи, какой же я идиот! Ревнивец несчастный! Людмила падала в обморок, ей плохо было. Может, и ребёнку нашему тоже… А я!.. Не разобравшись, вынес ей приговор. По собственному заказу… Какой грех, какой же грех!..»
Он остановил машину, увидев небольшую церковь в каком-то переулке, через который он бездумно проезжал. Он затормозил, благо с парковкой в переулке не было проблем, и с трепетом переступил порог храма. В душе он был верующим, но церковь посещал не чаще пары раз в год, по большим праздникам. Сейчас он шёл туда с одной единственной целью: как можно скорее избавиться от того каменного панциря, который опоясал его сердце.
Служба уже закончилась. Причастившиеся прихожане расходились, но батюшка, видя его взволнованное лицо, согласился принять исповедь. Он долго и внимательно слушал Сергея, потом изрёк:
- Ты очень хорошо сделал, что направил стопы свои в храм Божий! Господь привёл тебя сюда, чтобы очистить душу. Искренне ли ты раскаиваешься в том, что сотворил?
- Искренне, батюшка, каюсь!
- А много ли было ещё грехов в твоей жизни?
Сергей Дмитриевич мучительно старался вспомнить, но ничего на ум не приходило. Он просто жил, ходил в школу, помогал маме, потом инженерно-строительная академия, стройкомпания, карьера… Ага! Вот оно: втайне метил на место шефа!
- Я вспомнил только то, что на работе мечтал встать выше по должности, подгоняя момент, когда мой начальник уйдёт на пенсию окончательно.
- Но ты-то сам не подсиживал его, пасквили не писал, чтобы дело ускорить?
- Нет, ничего не делал, только ждал, а время подгонял мысленно.
- Тогда это не грех, а мелкое прегрешение. Вот ревность, тем паче неоправданная, с такими последствиями, как у тебя, - это грех. Ввиду твоего искреннего раскаяния я прощаю тебе этот грех твой единственный, ибо всегда есть малые, неведомые тебе грехи. У каждого они есть.
Потом священник накрыл его склонённую голову епитрахилью и стал что-то быстро и невнятно читать над ним.
- Ступай с Богом, проси прощения у своей жены и больше не греши!
И он осенил крестным знамением раскаявшегося Сергея.
- Если не венчались, - вдогонку прибавил пастырь, - то сделайте это обязательно.
И только тогда, когда Сергей Дмитриевич покинул храм, он почувствовал, что сердце его бьётся ровно, дышится свободно. «Значит, святой отец разбил панцирь своей молитвой за меня. Как хорошо!» И он впервые за последние дни улыбнулся, подставив лицо ветру и солнцу. Он вернёт Людмилу, и они вместе будут ждать ребёнка…
Вернувшись домой, он позвонил Петру и попросил передать Людмиле своё искреннее раскаяние и извинения и, если она пожелает, привезти её сюда, к нему. У него не хватало душевных сил, чтобы самому проделать всё это.
- Сергей! Людмила уже простила тебя, но она чувствует себя плохо. Моя Катя сейчас у неё, ухаживает за ней. Какая-то проблема с плацентой. Завтра с утра они вторично поедут в больницу. Твоё появление теперь нежелательно – эмоции будут ей не на пользу. Так что, сам понимаешь…
- Конечно, конечно, пусть ложится в больницу, если надо. Для меня её здоровье и здоровье малыша превыше всего.
- А ты, друг мой, сослужишь нам, пока суд да дело, ещё одну службу. В Питер поедешь, наши товарищи тебя там встретят. Они разработали какую-то новую стратегию предвыборной деятельности и хотят её опробовать на выборах в Ленинградской области. Возьми отпуск без содержания, если сможешь. Съезди, присмотрись. Нам перенять позитивный опыт не помешает. Заодно прослушаешь курс лекций для новичков, сертификат тебе уже в ближайшем будущем пригодится – скоро ведь единый день голосования, а у наших бонз уже есть на тебя виды. Привезёшь заодно и то, чем тебя снабдят питерские. Всё усёк?
- Хорошо, Петя, я понял. Поеду учиться. Потом, наверно, брошу свою чёртову стройку, к вам перейду. А ты Людмилку подготовь. Скажи, люблю и ревновать больше не буду.
- Всё будет нормалёк, не боись. Приедешь – позвони. Да и оттуда звони, не стесняйся.
8. «А ведь хорошая семья получилась!»
Сергей Дмитриевич ехал в Санкт-Петербург в тревожном настроении: как-то будет с Людмилой и будущим ребёнком? Но Бог милостив, может, всё и обойдётся.
На Московском вокзале северной столицы Сергея встретили товарищи по «Новому времени». Его отвезли в гостиницу, прикрепили постоянного сопровождающего, исполнявшего роль и гида, и связного, который на второй день по приезду отвёз его на своей машине на курсы.
На занятиях он просиживал до шести – семи часов вечера, потом ужин в гостинице, душ – и в постель, сил и времени почти ни на что не оставалось, лишь в выходные он мог заниматься изучением работы предвыборного партийного штаба. Шансы кандидата от «Нового времени» на пост губернатора Ленинградской области росли с каждым днём – вряд ли опросы сильно разойдутся с результатами голосования – но расслабляться было никак нельзя. Позвонить в Москву ему было и боязно, и некогда, но он всё же улучил момент и позвонил – только через две недели после начала своей напряжённой питерской жизни.
- У нас тут дела не очень хорошие, - услышал он голос Петра, - у Люды случились преждевременные роды. Сейчас мальчик (Сергей мысленно возликовал) и она вне опасности. Сначала кроха лежал в «инкубаторе», или как он там называется, но уже два дня, как его перевели на обычный режим для недоношенных. Это уже лучше. В этом перинатальном центре они с матерью будет ещё очень долго.
- Как ты думаешь, если я ей позвоню?..
- Конечно, давно пора. А как у тебя с учёбой и партийными делами? Впрочем, о предвыборных успехах можешь не говорить, мы в курсе и ждём победы. Я о твоих делах.
Он вкратце поведал ему о своих делах и проблемах, после чего они распрощались, и тогда Сергей с душевным трепетом отыскал в списке абонентов номер Людмилы и, после минутной паузы, резко нажал на кнопку соединения.
- Людмила?
- Да, это я, - раздался такой любимый, такой родной голос.
- Вот решил поздравить тебя. Меня очень встревожило то, что рассказал Петя, вот и решился позвонить.
- Не беспокойся, Серёжа, уже всё в порядке, самое трудное позади. Будем поправляться и ждать тебя.
Он замялся, и попытался что-то ввернуть о событиях не столь уж давнего прошлого, но Людмила решительно пресекла эту попытку:
- Давай не будем об этом. И вообще никогда не будем. Этого и не было, правда?
- Правда, - подтвердил он.
- Тогда завершай спокойно свою командировку, в Москву слишком не спеши – ещё успеешь к нам сюда поездить.
У Сергея Дмитриевича словно камень свалился с души: он убедился в том, что Людмила простила ему тот нечаянный порыв дикой ревности и всё, что за ним воспоследовало! «Да разве бы это произошло, если бы она сказала мне, что давно в положении! – мысленно воскликнул он. - Эх, Людмила, Людмила! Твой сюрприз обернулся для нас троих такими испытаниями!»
Сергей Дмитриевич прошёл все курсы, написал итоговое эссе в качестве зачёта и получил необходимый ему сертификат. Товарищи снабдили его всем, о чём просил Пётр, а о победе на выборах губернатора их кандидата он узнал уже в Москве.
После двухмесячного пребывания «на брегах Невы» «Невский экспресс» примчал его домой…
… И вот он ступает на перрон родного города. О своём приезде он никому не сообщал. «Приеду, отдохну немного – и к ним поеду».
В такси его охватила огромная радость: у него есть красавица-жена и маленький сынишка. Этого ли не счастье? Чувство отцовства просыпалось в нём по мере приближения к дому. Не спеша он поднялся на свой четвёртый этаж, отпер дверь, поставил вещи на маленький диван и стал снимать плащ.
И вдруг ему почудился какой-то улюлюкающий звук. Он резко заглянул из прихожей в гостиную. На его любимом месте сидела Людмила и держала на руках ребёнка.
- Смотри, сынок, папа приехал.
Кулёчек зашевелился. Сергей вне себя от радости бросился к ним: обнять, прижать к сердцу, поцеловать…
- Дай подержать.
- Нет, Серёжа, ты устал. А он у нас такой крохотный. С ним ещё несколько месяцев надо будет очень-очень осторожно обращаться.
- А как назовём?
- Я думаю, Васей. Почему-то перестали так называть, а ведь имя-то какое красивое – Василёк, Василий Сергеевич.
- Отличное имя, лучше не придумаешь.
Людмила положила сына в коляску и сказала:
- Пойдём, я тебя покормлю.
- Можно, я в душ сначала – взбодрюсь после дороги?
Когда он вернулся, удивился: на столе дымились домашние пельмени, стояла запотевшая бутылочка «Столичной», нарезка из сёмги и палтуса, бутерброды с икрой.
- По какому случаю гуляем?
- По случаю твоего приезда, дорогой.
- Но сначала мой тост: за то, что нас теперь трое!
Сергей выпил и с удовольствием принялся за еду, Людмила пригубила.
- Ну, кажется, хватит! Иди ко мне.
Он посадил её на колени, нежно обцеловал лицо, руки, шею. Она только жмурилась, как кошка, мягкая, пушистая, породистая и очень красивая.
- Я поведу тебя венчаться, - сказал Сергей.
- Что ж, веди. Но сначала в загс надо заглянуть, а то батюшка прогонит.
- Ну, это само собой, - ответил он.
Сегодня она была покладистой и какой-то романтически-взволнованной. Поэтому, когда они переместились в спальню, он спросил:
- Людочка, почему ты так волнуешься?
- Просто я очень соскучилась, Серёжа.
- Любимая моя! – он дёрнул за пояс её пеньюара. – А можно? – с кротостью спросил он.
- Только осторожно, милый.
Если бы она знала, как трудно ему это «осторожно»! Но он всё сделал так, как она просила. Он мягко вошёл в неё, прижался к груди, которая пахло материнским молоком, сделал всего несколько движений – и сразу застонал. У неё не получилось так быстро. Но когда он стал целовать её тело, она не выдержала и, вскрикнув, прижалась к нему, дрожащая, разгорячённая, удовлетворённая его нежностью и страстью…
Вскоре Людмила и Сергей обвенчались. В той самой церкви, где он был на исповеди тогда, четыре месяца назад. И священник был тот же – так попросил сам Сергей.
Сергей Дмитриевич успешно продвигался по линии политической карьеры. Он выполнил давно задуманное решение оставить – по крайней мере на время – строительное дело. Все прочили ему один из высших постов в партии и место в заксобрании Московской области - для начала.
Иногда он смотрел на свою тихую, методичную во всём жену и думал, откуда что берётся… «Что ты творишь со мной в постели, Людмилушка? Я никогда не возвышусь до тебя. Наверно, это в тебе от Бога».
Пётр с Катей, как-то навестив годовалого племянника, по дороге домой рассуждали:
- А ведь хорошая семья получилась! Поначалу-то что произошло…
- Значит, поднатужились – и вырулили на прямую, - откликнулся всегда рассудительный Пётр.
25.4.14