1967-1972
Наступило лето, в отпуск поехал в Совгавань к брату, и вместе с ним с его женой и сыном Витей поехали в Тумнин, где жили родители жены. Поселок расположен на берегу горной реки в очень живописном месте, мы ловили форель, катались на моторной лодке, пили самогонку - отдохнули прекрасно. После отпуска решил уходить в вечернюю школу т.к. с математикой не получалось, да и вообще сложилось впечатление, что в дневной школе я не смогу работать. В вечерней школе места не нашлось и мне предложили дневную четвертую школу, но я отказался. Зав горОНО довольно грубо заявила: "Тогда идите калечить детей по математике в интернат".
17
Пошел я к зав облОНО Калединой К.П., два часа мы с ней мирно беседовали, и я согласился идти в 4-ю школу. Прихожу в 4-ю школу, директор З.В.Кудряшова встретила меня приветливо и сообщила, что меня вызывают в горОНО. Зав горОНО широко улыбнулась, не зная, с какого боку ко мне подойти: "Вы хотели в вечернюю школу, так там место освободилось". Но тут я уже пошел на принцип, решил идти в 4-ю школу. И вот школа, которая стала мне родной и близкой, в которой уже прошло мое первое поколение с 6 по 10 класс. Школа, с которой мне придется расстаться, чтобы идти дальше по сложной и тернистой дороге - имя которой жизнь. Итак, 4 шестых, 4 седьмых и 8-г, всего 18 часов. Запомнился первый урок в 6-г классе: "Давайте ребята познакомимся", - начал я, но тут открылась дверь, зашел ученик и попросил разрешения сесть. Только он сел, и я открыл рот, зашел другой ученик. "Ой, это 6 -г, извините, и выскочил. Когда в класс заглянула вожатая, по классу прошелся смешок. "Меня зовут", - начал я, но в класс заглянула завуч школы, Галина Ивановна Соболь. От хохота зазвенели стекла, не знаю, что она подумала, но дверь захлопнулась и мы, наконец, познакомились. С первых же дней мои уроки стала посещать директор школы Кудряшова З.В. и дела пошли лучше, особенно в шестых классах. При обсуждении уроков она не говорила как в интернате, что у меня все плохо и с меня не выйдет учителя, а наоборот, говорила, что я буду хорошим учителем, и оказывала мне конкретную методическую помощь, долго и кропотливо со мной работала.
7-е были трудными, может быть, сказалось, что год они проучились у другого учителя, но 8-г ни в какие рамки не лез. Это был сущий ад, и я всегда с неохотой вспоминаю этот класс. Так, например, там учился Рыбин который, развлекаясь с ружьем дома, убил своего младшего брата. Отец его был знатным строителем - бригадиром. Про него часто писали в газетах, вручали бригаде переходящие красные знамена. В школу он не являлся, даже по вызову, а сыну говорил: "Я имею 4 класса образование и, как видишь, пользуюсь большим уважением, чем некоторые с "дипломами". Были там такие ученики как Лущенко, Симук, Радчук, - основное занятие которых было развлечения на уроках и после, например, ловили учеников младших классов и срезали чубы, забирали деньги и т.д. И почему-то классным руководителем поставили молодую, неопытную учительницу математики, / а может, никто не хотел брать этот класс/, конечно, она не справилась, потеряла веру в свои силы и ушла из школы совсем.
18
Н. был высокого роста с массивным животом, переходящим в массивный нос. Нос являлся основной частью и первым бросался в глаза, его еще больше подчеркивали очки с толстыми стеклами, из-за которых проглядывали сильно уменьшенные глаза. Нос, если смотреть сбоку, придавал всей фигуре вид спящего хищника, который проглядывался при внимательном рассмотрении, и которого трудно или почти невозможно было разглядеть в нормальном состоянии, скорее проглядывало добродушие. Во время душевного подъема нос был великолепен, на какое-то мгновение на нем появлялись складки, ноздри чуть расширялись, он приподнимался кверху вместе с очками и сразу же возвращался на место. Это означало улыбку, радость или волнение в зависимости от количества складок и ширины ноздрей. Это было истинное проявление чувств, в отличие от показного, в котором участвовали еще рот и подбородок. Костюм на нем был неопределенного цвета, чуть небрежный, брюки помяты, один шнурок ботинка всегда развязанный - признак собранной и аккуратной в работе натуры, но забывающей о своей внешности. Медлительность движений, которая отчасти объяснялась радикулитом, а в основном являлась чертой характера, можно еще было объяснить желанием подчеркнуть значение носа, как выражения всего смысла натуры. Глядя на него, я всегда почему-то жалел его и не понимал. За время своей педагогической деятельности он переработал почти во всех школах города. Обычно он работал в двух школах и был музыкальным руководителем. Он закончил два курса педагогического института и всегда колебался между музыкой и физикой. У меня сохранилась пожелтевшая вырезка из газеты о нем, где писалось, что он халтурщик, везде и за все требует деньги. Но мое мнение о нем было хорошим. Многого я не знал. Потом из записей отца я установил, что в 1957 он, работая в интернате, враждовал с моим отцом, который был директором интерната, Н. хотел работать в нескольких местах и много зарабатывать, а отец не допускал этого.
В это время зав гороно В.Г. захотелось в интернат, и она пообещала ему, что он будет все иметь, что он захочет. В.Г. имела романтическое прошлое, ее жених погиб в начале войны и она так и не стала его женой, и сквозь всю жизнь пронесла верность к своему возлюбленному и так и не вышла замуж, хотя обладала привлекательной внешностью и получала много предложений от солидных женихов. Она не имела личной жизни и вся без остатка отдавалась работе. При внимательном рассмотрении у нее не обнаруживалось глубокого ума, но тщательно маскируемые хитрость и лицемерие позволяли ей обладать хваткой и качествами, которые необходимы руководителю. Н. начал вести подкоп. Я был маленьким, но помню, как в моем присутствии в кабинете отца разразился скандал из-за яблок, отец перерасходовал деньги на яблоки для подарков детям на новый год. По любому поводу он ходил кляузничать в горком КПСС, говорил, что несолидно директору стоять в очередях в магазинах, уделять много внимания семье и т.д. Интернаты в то время было новое. Так первая попытка, когда во главе стоял Н., закончилась неудачно. Возникало много сложных, совершенно новых хозяйственных и педагогических проблем. У отца вначале тоже было очень плохо, но ему помогали, поддерживали морально и вот, наконец, когда появились первые успехи, началась борьба этих двух интриганов против отца и закончилась их полной победой.
19
У отца на улице произошел инфаркт, он упал и поломал ногу, которую долго и тщательно лечили, а инфаркт зарубцевался сам. Но не смогли зарубцеваться те душевные раны, которые ему нанесли. И все же он не протестовал, когда я пошел в 4 школу. Почему? Может, он считал, что Н. стал лучше. Он говорил мне, что он хороший практик, и я многому у него научусь. Что, правда, то, правда, научился я даже за первый год многому. Работал он по 14 часов в день и меня заставлял много работать. Так, например, я узнал, что в парке есть списанный и поломанный планетарий и предложил Н. взять его. Мы установили его в углу актового зала, потратили на него уйму времени и, когда он был уже почти готов, директору показалось, что он портит вид зала и его сняли. Предложил я создать кабинет технических средств, но мой коллега сказал, что это показуха, и не стоит этим заниматься. Работал у меня физический кружок, но ничего серьезного мы не делали, так, простейшие приборы. Завхоз, Володя, говорил мне: "Зачем ты торчишь все время с ним, он гвоздя бесплатно не забьет, за все получает, а ты сидишь на 18 часах в неделю. Но я тогда не понимал таких вещей, семьи у меня не было, дома жил на всем готовом, и практической стороны жизни не сознавал. В это время отец, работавший методистом арифметики в педучилище, решил поехать в Москву на курсы связанные с введением в школах новой программы.
Все его отговаривали, т.к. как ему было почти 60 лет, но он полетел. А когда вернулся, начал писать по требованию директора педучилища Дворкиной Ц.И. отчет и доклад. Вставал в 5 утра, чего с ним никогда не бывало. Потом давал открытое занятие кружка для директоров педучилищ края. И, наконец, справили 60 - летие. Это было последней каплей, которая привела ко второму инфаркту. Три месяца пролежал он в тяжелом состоянии в больнице, мы по очереди просиживали ночи у него в больнице. Когда кончился учебный год, и отцу стало легче, мне подвернулась путевка по городам-героям Украины, и я решил съездить. Это было уже второе мое путешествие, первый раз, когда я успешно окончил первый курс института, Феликс взял меня с собой на экскурсию в Москву, потом в Крым и под конец в Киев, там мы встретились с родителями, которые возвращались из Кисловодска. Феликс полетел домой, а я с родителями в Москву и оттуда домой. Отпуск время, когда забываешь свои страдания, волнения, заботы. И лучше проводить его в обстановке ни чем не напоминающую обычную. Я лечу в самолете ТУ - 114. Махина! Какая все-таки сила у человеческого разума. Как в сказочной жар-птице собрались в нем чаяния людей многих поколений. Москва, в моем распоряжении несколько часов и я иду на Красную площадь. Утро кажется каким-то сказочным. Почему-то, когда я прихожу сюда, что-то во мне, что выше меня самого начинает спрашивать: "Все ли ты делаешь как нужно, искренен ли во всем и до конца, все горькое несправедливое кажется мелким и ничтожным перед этим древним и не поддающемся влиянию времени Кремлем. Перед этой величественной стеной, могучими елями и строгим мавзолеем на сердце становится просто, радостно и спокойно. И появляется какое-то вдохновение, стремление к действию, к полету. Перед глазами возникает образ первой учительницы и слова, записанные на доске: Родина, Москва. И до боли знакомая песня, щемящая душу и вызывающая новую волну радости, смешанную с гордостью за свою Родину, за свой народ.
20
Дальше я лечу на АН-10, в Вильнюсе меня никто не встречает, как всегда телеграмм я не посылал. Добираюсь до дома, где снимал комнату мой одноклассник и лучший друг Валерка Паньков. Это двухэтажный коттедж с островерхой крышей. Хозяйка дома, толстая полячка впустила меня в его комнату и просила обождать. Комната была почти пустая, стояли две широченные кровати, стол, небольшое трюмо и громадная фотография на стене, на которой была изображена голая женщина, сидевшая на полу спиной к зрителю и обхватившая руками колени. Вечером мы сидели за столом, и пили польскую водку. Тут же были его белокурая подруга, две соседки, снимавшие следующую комнату и двое парней. В Вильнюсе я пробыл до 5 июля, основательно посмотрел город, познакомился с интересными историческими памятниками/ Собор святого Петра и Павла, Собор святой Анны, увидев который Наполеон воскликнул: " Я бы хотел унести его на ладони в Париж" или что-то в этом роде.
Потом я съездил на пару дней в Каунас к маминому брату - дяде Пете, его сын Шурик возил меня на машине и показывал достопримечательности Каунаса, так, например, мы посетили печально знаменитый 'Девятый форт'. В каунасское гетто, расположенное в пригороде Каунаса Вилиямполе (ранее - Слободка), было загнано 30 тыс. евреев. До этого тысячи человек уже были убиты. Партиями их отсюда гнали в близлежащий IX форт (ранее - филиал каунасской каторжной тюрьмы), где расстреливали. Лишь 28 октября 1941 г. было расстреляно 10 тыс. евреев. Героический подвиг совершили 64 заключенных-смертников в каунасском IX форте - 61 еврей и 3 русских военнопленных. 25 декабря 1943 года в ночь под рождество, они осуществили дерзкий побег. Многие из них погибли, но те, кому удалось спастись, сообщили всему миру о чудовищных преступлениях, совершающихся в IX форте г. Каунаса по отношению к евреям и людям других национальностей, и включились в партизанскую борьбу. И дальше я вылетел в Киев, где я должен был явиться на турбазу в Пуще Водице. В июне 41года там отдыхала мама, когда началась война, и она успела уехать последним эшелоном. 6 дней мы осматривали Киев, потом 4 дня были в Виннице, 4 дня в Севастополе и 6 дней в Одессе. Дальше я отправился в Новороссийск, где мы договорились встретиться с Феликсом и его женой Валентиной, но они оказались в Гаграх, где мы, наконец, встретились и дальше уже отдыхали вместе. Вернувшись из отпуска, я сразу вышел на работу. Мне предполагались 6,7 классы, и я даже в душе радовался т.к. 8-е были трудными. Но в шестых классах вводилась новая программа, и Н. решил ее пройти, теперь я понял, почему на курсы поехал он. Была еще одна причина, он думал о будущем. Итак, у меня те же классы. НИ О КАКИХ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ПОДХОДАХ НЕТ РЕЧИ, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, СОЗНАТЕЛЬНЫХ. Очевидно, в процессе работы подсознательно вырабатывается умение. Меня выручало то, что я много знал, отвечал на вопросы, рассказывал много интересного. Потом мне дали классное руководство в 8-в классе.
21
Класс был слабый, но сравнительно спокойный. Запомнилось, как готовились к конкурсу инсценированной песни. Мы выбрали "14 минут до старта", сделали из фанеры трехметровую ракету, даже загнули полуцилиндром. Оделись ребята в костюмы космонавтов, врачей, инженеров. М. очень тяжелый ученик, второгодник, принял участие, а хулиган и дебошир Г. был запевалой. Впервые меня похвалили как классного руководителя: "Даже М. пел!" Как-то Н. сообщил мне, что облоно предложило, / конечно, наоборот он предложил, подождав, когда я забуду о своем предложении/ оформить кабинет технических средств с электромеханическими экзаменаторами. У нас в школе, в январе должно было состояться краевое совещание директоров школ. В нашем распоряжении было 40 дней. Нужно было разработать программированный кабинет на 40 мест с пультом управления. Я предложил свой проект, потом вместе обсудили, кое-что изменили и принялись за работу. В общих работах приняло участие около 300 учеников. Самую тонкую работу выполняли мои "транзисторы" - , как презрительно называл моих кружковцев Н. под руководством Миши Кравченко и Сережи Малюка. Работали даже по воскресеньям. Н. работал с десятиклассниками на уроках электротехники, выполняя массовые подсобные работы. Это дало повод десятикласснице М. написать в газете "Биробиджанская звезда", как дружно они с Н. делали программированный кабинет.
Кабинет вышел чудесный, но при открытии я не присутствовал т.к. по линии общества "Знание" меня послали в Свердловск на семинар лекторов. Восхищен я был всем: и городом, и музеем с его легендарными малахитовыми шкатулками, и лекторами. Особенно запомнилось выступление академика Вонсовского. Познакомился с философом, Крапивенским Э.С. с которым много беседовал, спорил, чуть ли не до утра. Семинар оставил много впечатлений. Незадолго до семинара кончился кандидатский стаж, и я был принят в ряды КПСС. На партсобрании Н. посоветовал мне работать больше чем он т.к. я молодой и не брать пример с Глузкина С.А. / Глузкин С.А. один из лучших физиков города, талантливый и способный учитель/ т.к. он не практик. Я же мечтал стать таким теоретиком как Глузкин. И таким практиком как Н. После нового года состоялось партсобрание, на котором я выступил с критикой работы учительской комсомольской организации/ там пол года не собирались взносы/. Я ничего не имел ввиду и даже, по правде говоря, забыл, что отвечает в партбюро за этот участок Н. Реакция была бурной, глаза у него налились кровью, я думал они вот вот выскочат из орбит. Он не прося слова, выбежал и понес такое, что я еле успевал записывать, как раз я был секретарем собрания. "Шкурник, подлец, щенок, подонок. Я свою дочь не взял, его взял, а он оставляет меня на 14 часах", это только отрывки из его лестной речи.
22
Самое смешное, что его никто не осудил, никто не возмущался, не выгнали с собрания. Ни один человек не поднялся в мою защиту. По одной простой причине: все его боялись, и никто не хотел с ним связываться. Прошла зима, весна приближалась пора экзаменов. 29 мая, отпросившись на один день, я поехал на рыбалку, в погранчасть у Амура. Вернулись 30 мая с богатым уловом. Отец всегда был специалистом по рыбным блюдам, он приготовил на завтрак жареную рыбу, сел с нами за стол, но сидел с опущенной головой и к еде не притронулся. Целый день я проспал, поздно вечером я встал и начал готовить к завтрашним экзаменам костюм. Мама и папа сидели на балконе и тихо беседовали, мама дорабатывала последние дни и должна была идти на пенсию. Папа говорил, что теперь мы будем жить по новому расписанию. Ночью отцу стало плохо, вызвали скорую помощь, но уже ничего не могли сделать, в 4-30 он умер. Для меня удар был внезапным и неожиданным т.к. я слышал, что если человек прожил год после инфаркта, он будет жить. Мама знала, что его держат на уколах и долго он не протянет, но мне никто ничего не говорил. Многое начинаешь понимать, когда уже поздно.
Я понял одно, отец был одинок. Мы его никто не понимали. В то утро с первым сердечным приступом ко мне пришло первое прозрение. Все проходило как в тумане. За время похорон я не пролил ни одной слезы, но повзрослел сразу на много лет. На работе опять встал вопрос с нагрузкой, мне написали 6-е 8-е классы, но я потребовал 8-е и 9-е т.к в шестых классах вводилась новая программа, а курсы я не проходил и во вторых 9-е классы это те, с которыми я поработал 2 тяжелых года и когда ребята меня признали и полюбили я должен их отдавать. Директор и завуч стояли на своем. Собрали всех в гороно, в присутствии председателя горкома профсоюза просвещения и все меня пытались убедить. На приеме у завоблоно она сказала, что я прав, но сказала это только мне. 1 Сентября у меня был сердечный приступ и я не вышел на работу. Пользуясь бюллетенем, я пошел на прием к 1 секретарю горкома КПСС Н.И.Лизандер. Она внимательно выслушала меня и попросила подождать в приемной, а сама сняла трубку и начала набирать номер телефона школы. Потом вызвала и говорит: "Идите в свои классы, но только общественную работу ведите не только в городе, но и школе/ видно, директору нечего было про меня сказать плохого, так она заявила, что я не достаточно веду общественную работу в школе. Надо сказать, что я действительно, был пропагандистом на текстильно-швейной фабрике, активно читал лекции о спутниках в городе и области, был членом горкома комсомола, членом лекторской группы обкома комсомола и т.д., но и в школе я вел кружок, даже организовал спортивную секцию по тяжелой атлетике. Когда после болезни я вышел на работу встретили очень хорошо. Директор - Злата Вениаминовна даже поздоровалась, чего она раньше никогда ни делала: "Что же это вы сразу в горком, мы бы и сами разобрались".
23
Так начался учебный год. Классное руководство у меня было в 8-г классе, класс был, пожалуй, самый лучший в школе. Так что работать с ними было легко и интересно. Но с Н.отношения стали натянутыми, в кабинет, правда, он не пускал и раньше. Помню, как за мной ходили гуськом ученики и каждый что-нибудь тащит для опытов. В классе приходилось ставить стул на стол, чтоб все видели, и придумывать другие фокусы. Как-то раз, когда нужно было напряжение, и мы договорились, что я проведу лабораторную работу в кабинете физики, он, по-видимому, забыл, и, придя на первый урок, и увидев приборы на столах, взбесился... Мне был поручен кабинет технических средств, конечно на общественных началах, т.к. ставки заведующего КТС не существовало. Мороки с ним было много, техника часто ломалась, и нужно было ремонтировать, нужно было следить, чтобы не ломали машинки- экзаменаторы и т.д. С классом мы проводили много интересных мероприятий: КВН-ы и вечера, кафе и диспуты, ездили с классом на экскурсию в Хабаровск, ходили в лес.
В октябре я познакомился с Валей Крогоцкой, она заканчивала учебу в Хабаровском пединституте на химико-биологическом факультете. Понравилась она мне с первого взгляда. Приезжает только на выходные. А в остальные дни я пишу ей письма со своими стихами. Воскресными вечерами мы гуляем по берегу Биры, говорим о звездах и целуемся. До этого я встречался с девчонками, но такое состояние у меня впервые.
В декабре мы расписались. Ученики моего класса откуда-то узнали и очень тепло меня поздравили. После окончания учебного года уехал в лагерь труда и отдыха, где было очень весело. Когда дети засыпали, мы, преподаватели, потихоньку пели песни, вспоминали молодость. Да и днем некогда было скучать, работали в поле, ходили купаться, в кино. Из школы я решил уходить, т.к. на меня начали наседать, чтобы забрать мои классы. Как меня встретили, так им все и вернулось. Н. не рассчитывал, что я так долго продержусь в школе. Теперь у него 6,7,8, а у меня 9,10. Примириться с этим он не мог. Меня начали уговаривать в 181 железнодорожную школу, я уже согласился, и, вдруг, стало известно, что Н.ушел в 10-ю школу. Ушла на пенсию и З.В.Кудряшова, вместо нее стала директором молодая и энергичная учитель географии Серафима Наумовна Мошаренко. Пришел в школу молодой физик В.А. Я выписал все классы и предложил ему выбирать первому. Он взял все 6,7,8 и 9-а, т.к. я сказал, что из девятых это самый спокойный. Правда через месяц он взмолился, чтобы я забрал свой 9, т.к. тихие и спокойные дети взбунтовались. Работать с В.А. было трудно, в школе он проводил только уроки, все повисло на мне, вся школьная техника, киноаппаратура, кружок, я захлебывался работой, но молчал, кроме
24
этого в воскресенье и четверг вечером работал в заочной школе. На работе начали хвалить за внеклассную работу, за классное руководство. Совместно с учителем труда Дробицким Р. Готовились к городской выставке, прогремели здорово, часть приборов изготовленных моими кружковцами пошли на краевую выставку. Ребята были награждены грамотами и подарками. Никто не знал как мне тяжело, здоровье ухудшилось, забарахлило сердце, но я получал удовлетворение от работы и был счастлив. Но не только на работе, 7 декабря у нас родился сын - назвали мы его Альберт, в память о моем отце. Мы решили завести альбом и фотографировать сына каждый месяц. Побывал я в это время на семинаре лекторов в Москве, видел и слышал академиков: Флерова Г.Н., Фабриканта В.А., Келдыша Л.И. и других выдающихся ученых. Наступило лето, мне дали путевку в дом отдыха "Дружба", где промучился 12 дней, было очень скучно, но хоть отоспался. Потом поехал в трудовой лагерь начальником на 24 дня. Приходилось много бегать ругаться, кормили плохо, настоящая каторга. Да и с детьми еще воевать, в основном были не мои ученики - 6,7,8, классы, в конце смены 6 человек ушли домой пешком за 200 км, но все обошлось благополучно. Было много хорошего тоже: праздник Нептуна, выставка цветов. Начался учебный год, мне предложили 9,10, я отказывался, но не помогло. 9 классы были очень трудные и слабые, и В.А.с радостью мне их спихнул.
Сделали мы второй кабинет физики. Создали все условия, я ходил к нему на уроки, помогал, ходил к нему на уроки замечательный учитель физики, который в свое время и мне помогал - инспектор облоно Л.Г.Пинский. Но он безудержно рвался из школы. Стал опаздывать на уроки, приходил без планов. Я всеми силами стремился помочь ему, поддержать, искал причину в себе, многое видел как бы на себе. На педсоветах его ругали. Что-то я видел объективное в отношении к молодым. Перед ними создают искусственный барьер, выражающийся в том, что им не доверяют, ругают, плюс к этому отсутствие авторитета у детей и плохая дисциплина. И кто знает кому лучше, кто честно уходит, не выдержав, или кто, зажав нервы, отдавая все силы, преодолевает барьер. По-видимому, этот барьер нужен где-то раньше, иногда ошибки дорого обходятся, или человек уходит со школы, или всю жизнь мучается. В феврале он ушел из школы, мне дали еще 4 восьмых. У меня по 6, 7 уроков каждый день да еще заочная школа, работаю примерно на 2,5 ставки. Усиленно готовимся к городской выставке детского технического творчества. Заняли первое место, о нашем автоматическом радиоуправляемом ракетодроме писали в газете, меня наградили грамотой облоно. Меня опять послали на Всесоюзный семинар лекторов в Дубну, оттуда на сутки заскочил в Ворошиловград, куда уехала моя сестра. Она усиленно звала нас переезжать к ней. Город оставил не очень хорошее впечатление, но это была зима.
25
Год дорабатывал очень тяжело, день и ночь. В прошлом учебном году В.А. не сдал аппаратуру из кабинета технических средств, за который он отвечал, и в отличии от меня, бесплатно работать не желал / может это и правильно/. Летом вытащили всю оптику, много сил забрал ремонт. Вечера нужно было обеспечивать музыкой, часто выходили из строя магнитофоны, проигрыватели. Когда уже в школе введут должность лаборанта технических средств и почему этим должен заниматься учитель физики. Да, еще у меня 10-ый выпускной класс. Сколько труда и здоровья стоило, чтобы довести их с 6 до 10.Ушел уже из школы мой первый выпуск. Учится в Томском институте радиоэлектроники Миша Кравченко, В электротехникуме связи Сергей Малюк, многие выпускники успешно сдали физику и поступили в институты. И вот последний звонок. Это мой второй выпуск, но их я вел с 6 по 10, еще был классным руководителем в одном с 7 класса. Мне преподнесли сирень и гладиолусы, что очень тронуло меня. Потом мы с классом пошли в физкабинет, я включил магнитофон на запись. Заиграл аккордеон, ребята запели, потом говорили о мечтах, о пожеланиях и все это стихийно. Все вдруг стали повзрослевшими, серьезными и трогательными. Перед самым отъездом, а я уже решил переезжать в Ворошиловград, ребята пригласили меня на квартиру к Гале Ушаковой и устроили проводы. Преподнесли сувениры: парусник с пожеланием счастливого пути, и аиста, чтобы в доме было счастье, потом выпили шампанское и пошли на вокзал. Мне казалось, что
собрался весь город. Родственники, друзья матери, жены, мои ученики. Было много слез и веселья. Когда загудел гудок, меня подняли на руки и начали качать, потом я долго стоял в дверях и махал рукой, прощаясь со своим городом, со своим детством и юностью. Вот и все, что будет дальше, не знаю, хочу заняться проблемой инсайта. Как встретит меня методист физики А.С.Иванов, к которому мне посоветовали обратиться? Найду ли работу? Но в поезде об этом не думал. По возможности отсыпался и отдыхал.
Читать дальше:
http://www.proza.ru/2015/05/09/772