Не правы ацтеки

Я долго бродила вдоль рядов крытого рынка, пытаясь решить задачу, неразрешимую с точки зрения математики – купить на очень скромную сумму денег набор овощей на свой вегетарианский борщ и косточки, для собак. Наконец, задача была решена.
    - Молодец, Диана, -  мысленно похвалила я себя, - на грошовую пенсию бывшего ведущего специалиста НИИ – ни подохнуть, ни прожить, ни на то, ни на другое, денег не хватит!
     В глубокой задумчивости я несла свою нетяжелую ношу. Неожиданно, мне на голову свалилось нечто, оказавшееся горой картонных коробок, из которых местный грузчик соорудил высоченную пирамиду, чтобы сэкономить время на переноску.
     За свою долгую  жизнь мне пришлось позаниматься и преподавательской деятельностью, которая научила меня контролировать  эмоции, особенно, когда очень хотелось сказать человеку все, что  о нем думаешь.
     Выкарабкиваясь из кучи коробок, я сосчитала до десяти, но когда увидела помятую физиономию грузчика, счет пришлось продолжить. Лицо  молодого человека напоминало маску агрессора из старого журнала «Крокодил», но любых агрессоров я умела осаждать молча, одним взглядом. Молодой человек опустил глаза и, что-то бормоча под нос, поплелся собирать картонные коробки, разбросанные по полу в виде классической синусоиды.
     Я поспешила домой, где меня ждали два верных друга – Ральф и Тедди. Овчарки не любили моих отлучек, словно боялись, что  однажды я уйду и не вернусь. Знакомый лай был слышен издалека. Собаки радостно приветствовали меня.
    - Наконец-то, заходи скорее, не томи, доставай  наши любимые косточки!
      Тедди – немецкая овчарка черно-бежевого окраса с серебристым воротником, обладал далеко не нордическим характером, с выдержкой дело тоже обстояло туго, но более уверенного в себе пса, трудно было представить. Ярко выраженное чувство собственного достоинства и нежелание идти на какие-либо компромиссы, доставляли ему массу хлопот, но он никогда не унывал.
     Ральф был полным  антиподом своего друга, что называется – «вещь в себе». Он, как и все азиатские овчарки, никогда  не демонстрировал своего настроения, и только по выражению его глаз, можно было понять, какие чувства обуревают гордого пса в данную минуту. Он, молча и бесшумно, оказывался рядом в нужное время и в нужном месте, и, по его стойке,  даже самый непонятливый человек мог сделать вывод:  пес,  защищая тех, кого он любит, будет стоять насмерть.
     Тедди и Ральф понимали меня с полуслова. Они были умнее многих представителей рода «homo sapiens». Со времен моей преподавательской деятельности, когда я, будучи молодым ученым, старательно овладевала ораторским искусством, вслух проговаривая тексты лекций, у меня появилась привычка, громко, с голоса, анализировать любую информацию. Собаки внимательно слушали мои комментарии к научным статьям, а вот эмоциональные замечания к политическим и экономическим событиям в нашей стране, им не очень нравились, из-за моей слишком нервной реакции на них. Старые псы молча клали свои умные головы мне на колени, словно говорили:
    - Ну, их, этих правителей! Они сами по себе, мы сами по себе! Нам и без них хорошо!
    - Хорошо-то, хорошо, только чем я вас кормить буду!
     Собаки так трогательно старались утешить и успокоить меня, что становилось стыдно за весь род людской, погрязший во всех смертный грехах. Только человек – «венец творения», может исповедовать религию денег, воспринимая их, как нечто абсолютное и божественное. Культ золотого тельца своей иррадиацией превращает людей в страшных химер, готовых уничтожить мироздание, ради собственной наживы.
     Люди, не умеющие сострадать и жалеть, это люди без Души, а люди без Души, это биороботы с ущербной программой, где инвариантом является культ потребления. Переструктурировать такую систему невозможно, потому как  в ней отсутствуют стопоры, ограничивающие интересы отдельных индивидуумов, ради  общего блага. В мозгах  биороботов  активируются только безумные догмы либерального фундаментализма.
     Я погладила теплые морды своих четвероногих друзей.
    - Ладно, мои умнички, все будет хорошо! Подумаем опять о репетиторстве, будем делать контрольные, для ленивых студентов. Вот и Лере надо послать немного денежек.
     Лера, моя единственная внучка, не часто радовала нас своими посещениями. Ее раздражал  тихий южный город своей провинциальностью.
    - Ба! У вас здесь, даже мухи от скуки дохнут! Такое впечатление, что у всех мозги на солнце расплавились, вокруг тупые и умиротворенные физиономии!
    - Детка, люди сюда приехали отдыхать, все проблемы и научные изыскания они оставили дома, решать и умничать будут потом, после отпуска.
     Лера мечтала стать литературным критиком, ее статья о творчестве знаменитых акмеистов была напечатана в солидном литературном журнале, когда она училась на первом курсе университета. Каждый приезд внучки погружал  наш старый дом в мир поэзии.
    - Знаешь, ба,  я уже несколько месяцев пребываю в восторге от идеалистической философии! Как ты относишься к символизму?
     Я улыбнулась, похоже, что у Леры появились новые кумиры. В прошлый приезд она восторгалась акмеистами, особенно творчеством Сергея Городецкого. Он, с ее точки зрения, пытался утвердить в своей поэзии  материально-чувственную  предметность художественного образа и языка. Мы  с ней искали на развалах блошиных рынков книги  ее  кумира – «Ярь», «Перун» и «Дикая воля».
    - Ты же знаешь, девочка, что я не делю поэзию на литературные течения - это ваша прерогатива, литературных критиков. Я просто ее люблю, для меня важны субъективные ощущения, я бы сказала – метафизические…
    - Кстати, ба, твой любимый Константин Бальмонт, тоже символист! Он поклонник философа-идеалиста Владимира Соловьева. Помнишь, ты мне читала  «Безглагольность»?
    - Помню, я  очень хотела, чтобы  ты ощутила изысканную красоту поэзии Константина Бальмонта!
     Я прочитала вполголоса:
     - Как будто душа о желанном просила,
      И сделали ей незаслуженно - больно.
      И сердце простило, но сердце застыло,
      И плачет, и плачет, и плачет невольно…
     Глаза моей внучки были  по-детски  беззащитны. У меня защемило сердце - я знала, что ее  внешняя яркость, броскость и самоуверенность, это только защитная оболочка, за которой скрывается ранимая и нежная душа моей девочки.
    - Знаешь, Лера, мне раньше и в голову не приходило, как страшно жилось поэтам серебряного века в смутные времена…   их  неизбывная тоска  по Родине, в эмиграции. Сейчас, мы на своей шкуре испытали, что такое смутные времена! У меня появилось ощущение, что после распада Советского Союза, моей могучей Родины, все музы онемели и превратились в камень. Слово исчезло… слово, которое было вначале…
    - Ба, ну, что ты все о печальном! Давай, я тебе почитаю твоего любимого Бальмонта!
     Улыбнувшись, она, чуть театрально, продекламировала:
    - Я стою на прибрежье, в пожаре прибоя,
      И волна, проблистав белизной в вышине,
      Точно конь, распаленный от бега и боя,
      В напряженье предсмертном домчалась ко мне…
     Чтобы отвлечь меня от грустных мыслей, Лера достала из папки  свою новую статью, где  размышляла о символизме, литературном течение, связанном с идеалистической философией.
     - Ну, как тебе, ба?
       Я с интересом вчитывалась в текст. Меня удивило, как мой юный литературный  критик, профессионально и академично, оценивает творчество великих символистов, которым всегда были присущи гибкость и музыкальность языка, искусная рифма и богатство аллитераций.
    - По-моему, очень хорошая статья, - похвалила я, -  будущему  литературному критику не будет стыдно за нее…
    - Все шутишь, ба!
    - Не шучу! Действительно, очень интересная интерпретация идеалистической философии! Я согласна, что предтечей русского символизма был  прекрасный русский поэт Федор Тютчев, если мне не изменяет память, «старшие символисты» очень любили его цитировать, особенно знаменитое  высказывание: «Мысль изреченная есть ложь». Как ты знаешь, мои любимые поэты Константин Бальмонт и Валерий Брюсов  относились к «старшим символистам»…
     Внучка улыбнулась.
    - Насколько я знаю, к «младосимволисту» Александру Блоку ты относишься тоже с большим пиететом! Тебе не кажется, что при всей элитарности символизма, с его идеей познания мира только избранными, то есть, художниками-творцами, воспринимающими на подсознательном уровне тайные смыслы мироздания, это литературное течение до сих пор очень востребовано?
    - Мне кажется, что круг замкнулся. Расцвет символизма пришелся на девятнадцатый век, а вот в веке двадцатом, прагматичном и очень циничном, не нашлось места символическому мироощущению. Помнишь, как Симона де Бовуар и Жан Поль Сартр назвали двадцатый век?
     -  Веком абсурда, где нет места – ни смыслу, ни Богу…
     - Правильно. И вот теперь, в двадцать первом веке, похоже,  появилась тоска об изысканной красоте, поэтических грезах, философии интуитивизма и о космологических тайнах и символах…
     Лера согласилась.
    - Мне тоже кажется, что в современной поэзии появляются ростки «естественной сверхъестественности», как сказал когда-то гениальный французский поэт Рембо. Он считал, что с помощью свободного стиха – верлибра, можно передавать не «вещи», а свои впечатления о них…
    - Да, невербальное воспроизведение реальности! Кстати, норвежский драматург Ибсен считал, что реальность – это чувственный образ, символ невидимого мира. Он тоже был символистом.
    - Как ты думаешь, ба, почему идеалистическая философия и символизм, становятся определяющими в разные моменты истории?
    - Вопрос сложный. Символизм возник в середине девятнадцатого века, когда только начиналась глобальная переоценка ценностей. Я думаю, чтобы вникнуть в суть этой проблемы,  надо поднять и проанализировать целые исторические пласты, как для Европы, так и для России. Во времена расцвета символизма, а это конец девятнадцатого века, система христианских ценностей была расшатана, и, к сожалению, для этого были исторические предпосылки. Именно поэтому философы и ученые того времени стали постулировать опору на разум и физические законы природы, но, как показала история,  чистый материализм, без духовности – всегда терпит сокрушительное фиаско…
     Лера, соглашаясь, кивнула.
    - Да. Теперь-то мы знаем, что при потере моральных ориентиров в обществе, окружающий мир становится зыбкой субстанцией, ускользающей из-под ног. Взять, хотя бы,  стиль модерн в архитектуре и живописи того времени - это изогнутые линии и туманные очертания зданий и  предметов. Возникает ощущение исчерпанности в традиционном классическом восприятии окружающего мира. Я думаю, что символизм появился, как реакция на поиск новых абсолютных ценностей…
     Я пожала плечами.
    - И не только. Само общество без моральных ориентиров, всегда  порождает чудовищ, в виде нацистов,  фашистов и других радикальных фанатиков. Конечно, большое место в цивилизационном  развитии принадлежит  базису… я имею в виду науку и технику, которые в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков сделали невероятный рывок. Как ты знаешь, именно  тогда появились – теория относительности, квантовая теория, самолетостроение и ракетостроение, с помощью телескопов человечество заглянуло в космические дали. Все это привело к неожиданному пониманию того, что   достижения современной цивилизации  являются плодами озарения гениального  разума человека, поэтому  великий немецкий философ Фридрих  Ницше и  провозгласил: «Бог умер», и поставил вопрос о Сверхчеловеке, вставшем вровень  с Богом…
     Лера улыбнулась.
    - Но символисты с этим не согласились и занялись новым богоискательством! Помнишь, их эсхатологические предчувствия – конца света, гибели цивилизации?
     Я пошутила:
    - Это и нам знакомо не понаслышке! Те же увлечения оккультизмом, мистикой, магией и бесконечными ожиданиями конца света. Согласись, невероятные аналогии! Русские символисты серебряного века увлекались мифами и легендами древних цивилизаций, чтобы найти возможность, доказать существование неких трансформированных сущностей в других, параллельных мирах. Сейчас этим грешат  новоявленные символисты-уфологи, экстрасенсы и продвинутые интеллектуалы.
    - Кстати, ба, символисты тоже не были «первопроходцами». Если глубже погрузиться в Средневековье, то там можно найти  точно такие же картины! Невероятно, но Александр Блок черпал истоки своей символики, именно из Средневековья, где придавалось особое значение цвету. В его поэзии цвет играл огромную роль: желтый – это цвет врага, синий – предательства, это все оттуда…
     Мне оставалось только развести руками.
     - Теперь, понятно, почему   украинцы начинают связывать свои беды и проблемы с цветами государственного флага. Если я не ошибаюсь, они несколько раз, за свою короткую историю, пытались переворачивать «ридный»  флаг, хотя,   от месторасположения врагов и предателей, то есть,  сверху или  снизу  находятся полосы синего и желтого цвета – ничего не меняется… от перемены мест слагаемых. Согласись, Лера, что возникает невероятная символика! Во времена Северной войны между Россией и Швецией, украинские войска во главе с гетманом Мазепой предали русских и перешли на сторону шведов, воевавших под желто-синими цветами своего государственного флага. А потом, «незалежная» Украина поместила полосы желтого и синего цвета на свой государственный флаг, словно подчеркивая свою генетическую ненависть ко всему русскому и свой холуяж перед Западом. Холуи, клеветники и предатели, живущие под цветами чужого флага – обречены на вечные муки! Неужели, Иосиф Бродский был провидцем, когда двадцать с лишним лет тому назад написал  стихотворение «На независимость Украины»?!
     Я прочитала по памяти:
     « То не зеленок - виден, траченный изотопом,
        Жовтно-блакытный реет над Конотопом,
       Скроенный из холста, знать,  припасла Канада.
        Даром что без креста, но хохлам не надо.
        Горький вошни карбованец, семечки в полной жмене,
        Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
        Сами под образами семьдесят лет в Рязани
        С залитыми глазами жили как каторжане.
        Скажем им звонкой матерью, паузы метя строго:
        Скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.
        Ступайте от нас в жупане, не говоря – в мундире,
        По адресу на три буквы, на стороны все четыре.
        Пусть теперь в мазанке хором, гансы
        С ляхами ставят вас на четыре кости… »
     Леру политика мало интересовала, и она, ненавязчиво, перевела разговор в мир поэзии.    
      - Помнишь, ба, как в отрочестве, ты мне читала блоковскую Незнакомку. Я замирала от музыки этих  строк, их невероятной красоты, но никогда не задумывалась о символах. Теперь пытаюсь понять, кто же она, его таинственная Незнакомка? Прекрасная Дама, «Дева Радужных Ворот» или таинственная Спасительница мира бездны и хаоса, где существует невидимая связь между Душой человека и его гибельным началом, а может быть, все вместе…
     Мне было приятно наблюдать, как моя юная интеллектуалка отстаивает свою точку зрения. Как  обычно, наш диалог плавно перетек в вечер поэзии. Я попросила внучку прочитать мое любимое стихотворение «Конь блед»  Валерия Брюсова, у нее это замечательно получалось.
     - Только женщина, пришедшая сюда, для сбыта
      Красоты своей, - в восторге бросилась к коню,
      Плача целовала лошадиные копыта,
      Руки простирала к огневеющему дню.   
      Да еще безумный, убежавший из больницы,
      Выскочил, растерзанный, пронзительно крича:
      «Люди! Вы ль не узнаете божией десницы!
      Сгинет четверть вас – от мора, глада и меча!
     Потом, я читала стихи Марины Цветаевой, похожие на страстные монологи с придыханием.
      - Вот опять окно,
       Где опять не спят,
       Может – пьют вино,
       Может – так сидят.
       Или просто – рук
       Не разнимут двое,
       В каждом доме, друг,
       Есть окно такое.
      Завершился наш вечер поэзии стихами Александра Блока, с его призрачными откровениями и тайными знаками.
      - Не стучись же напрасно у плотных дверей,
       Тщетным стоном себя не томи:
       Ты не встретишь участья у бедных зверей,
        Называвшихся прежде людьми.

        Ты железною маской лицо закрывай,
        Поклоняясь священным гробам,
        Охраняя железом до времени рай,
        Недоступный безумным рабам.
     После отъезда Леры в «Северную Пальмиру», как пафосно она называла свой любимый город, наш праздник поэзии оканчивался, и наступали серые будни.

     Улица, по которой я спускалась вниз, к благам цивилизации, чтобы пополнить свои небогатые запасы еды, не отличалась архитектурными изысками. Старые однотипные строения вгрызались своими фундаментами в горы, и каждый новый норд-ост проверял их на прочность, унося с диким воем, добытые сувениры – куски шифера, листы железа и старые деревянные заборы. Проживали в этих домах «старые русские», такие же, как и я, доживающие свой невеселый век, пенсионеры.
     Когда-то, во времена моей юности, возле каждого дома находились ухоженные палисадники, в которых с ранней весны до поздней осени, сменяя друг друга, цвели нарциссы, тюльпаны, ирисы, лилии и георгины. И обязательными атрибутами были лавочки под пышными кустами сирени.   Странно, но, через столько лет, я ясно помнила благожелательные лица старых соседей, которые,   чинно, с достоинством,  восседали на своих лавочках. Теперь, по собственному опыту, я уже знала, что люди, на закате  жизни, интуитивно, а значит, верно, расставляют приоритеты, из которых исчезают шкурные и карьерные интересы. Старые люди просто радуются каждому новому дню: редким встречам с внуками и детьми, душевной беседе с соседом или прохожим, их умиляют веселые шалости детей и животных, теплое солнышко и даже нудный дождь, потому что они понимают, что эти встречи и этот дождь могут стать последними в их жизни.
     Спускаясь вниз, я поймала себя на мысли, что не вижу цветущих палисадников. Они исчезли! И я, вдруг, поняла – почему?!
     Я вспомнила, как мой дедушка, а потом и папа, поливали утром и вечером цветущий,  благоухающий сладкими и горькими ароматами мир сказочных цветов. От запахов резеды и фиалок кружилась голова, как от бокала хорошего шампанского.
     Нынешним пенсионерам такой полив  стал не по карману, вода оказалась «золотой». Содержание цветущих палисадников ополовинило  бы нищенскую пенсию стариков. Я подумала о том, что олигархи скоро и воздух сделают нам платным, чтобы мы широко рот не раскрывали. От этих мыслей у меня закололо сердце.
    - Спокойно, Диана! – аутотренингом я пыталась вернуть себя в исходное состояние. – Сами выбираем правителей, которые потом бросают нас в беспросветную нищету и болезни!


     Дни летели за днями, все было, как обычно, но у меня появилось ощущение, что за моей персоной кто-то внимательно наблюдает,  хотя, моя знаменитая интуиция ничего мне не подсказывала.
    - Да, Диана Александровна, - поерничал внутренний голос, - похоже, что у тебя мания преследования или, хуже того, старческий маразм! Ай-яй-яй! Два года на пенсии и уже такие симптомы!
     От печальных мыслей меня отвлек зычный голос соседки.
    - Диана, выйди на минутку!
    - Здравствуйте, Елизавета Макаровна! Что случилось?
     Баба Лиза – высокая и могучая старуха, умела дать укорот любому супостату. Ее ехидного языка побаивались все соседи, зная, что за бабой Лизой не залежится, припечатает так, что мало не покажется. Но иногда, когда ее несправедливо обижали, лицо моей восьмидесятилетней
 соседки становилось, по-детски, беззащитным, как сейчас.
    - Ты посмотри, что мой ирод учудил?! – зачастила она. – Не успела я до церкви дойти, как этот олух царя небесного, все мои тряпки сжег! Что же на эту орясину укороту нет, всю мою жизнь заел, как его земля носит, черта окаянного!   
     Баба Лиза еще долго причитала, не забывая при этом костерить, на чем свет стоит, своего верного спутника жизни – деда Василия. У моей соседки было странное хобби, вернее, маниакальное пристрастие – копаться в мусорных контейнерах, особенно, в тех, что стоят  у многоэтажек, там «добыча» исчислялась мешками. Все это «богатство» на горбе тащилось в горку,  а дома сортировалось: крупы, побитые долгоносиком, сушились на газетках, вдоль забора, там же превращались в сухари позеленевшие хлебопродукты. Грязная одежда окуналась в огромное оцинкованное корыто, заполненное дождевой водой, а так как, Макаровне было далеко  за восемьдесят, и память ее часто подводила, то «модные» пиджаки и платья могли киснуть в воде по многу дней, пока дед Василий по тошнотворному запаху гниения не находил всех этих «сокровищ». И тогда ор стоял такой, что даже птицы переставали чирикать на старом абрикосовом дереве.
     Наконец, оборвав себя на полуслове, баба Лиза изумленно уставилась на меня.
    - Что-то я хотела у тебя спросить?! Вот подлый склероз! А, вспомнила! Ты меня бурачком не выручишь?! Дед на шабашку с сыном ушел, просил борща сварить, а у меня, как на грех, бурачок  кончился!
    - Выручу, баба Лиза. Только какая деду шабашка, его же радикулит крючком согнул! Ему поберечься надо!
    Соседка махнула рукой.
    - Берегись – не берегись, а на пенсию не проживешь, мне одной  полпенсии на лекарство не хватает, если бы не дети и внуки, то пропали бы мы с дедом…
     Крепко зажав в руке свеклу, баба Лиза, что-то  бормоча под нос, отправилась варить деду борщ.
     Я очень любила свой старый дом, стоящий на макушке горы. Отсюда открывался сказочный вид на море и бухту, похожую на тихую заводь для кораблей. Для меня, малая родина, это не пафосные слова – это южный зеленый город на берегу моря, продуваемый всеми ветрами, какие существуют на белом свете, это бесконечный космос, где море сливается с небом и исчезает за чертой горизонта. А еще, малая родина -  это метафизическое поле, где остаются следы всех,  живших на этой земле, людей. И это поле заставляет вибрировать нейроны, активирующие память, и тогда, небесное и земное сливаются воедино, а память, как машина времени, уносит меня туда, где все еще живы, все, кого я люблю, больше жизни.
     Я с замиранием сердца начинаю перелистовать Книгу Жизни. Вот светлые страницы, где счастье и радость переполняют душу, а вот черные страницы, где горе и ужас разрывают сердце. Как много этих страниц! С какого носителя информации память считывает мельчайшие подробности, казалось бы, давно забытых событий из далекого туманного детства и беззаботной юности.
     Вот мы с мамой и папой идем за перевал, к озеру. Мама – молодая и красивая, весело смеется и свистом передразнивает птиц. У нее широкая красивая шляпа, сплетенная из огромных листьев лопуха, щедро украшенных полевыми цветами. В ярком сарафане и шляпе-клумбе мама похожа на сказочную волшебницу.
    - Дай, поносить, - прошу я.
     И на меня, пятилетнюю дюймовочку, нахлобучивают  зеленое сокровище. Я ощущаю себя принцессой несказанной красоты, поэтому смех родителей, величающих меня «лопушком с ножками», кажется очень обидным. Волшебную шляпу я забрасываю в кусты. Родители, наперегонки, стараются со мной помириться, но я, гордая и независимая, одиноко бреду по пыльной дороге. Помирила нас большая рыба, неизвестно как, попавшая в неглубокий ручей. Мы бережно донесли рыбу-путешественницу до озера и отпустили с миром. Это была наша золотая  рыбка, перебивая друг друга, мы загадывали желания. Самое невероятное, что эти желания сбылись. С получки мне купили трехколесный велосипед – блестящий, с красными колесами и мелодичным звоночком. Папе на день рождения коллеги подарили редкую книгу, о которой он мечтал несколько лет, а мама, будучи в Москве проездом, самым невероятным образом попала на балет «Лебединое озеро», увидеть  которой,  она мечтала со школы.
     Моя жизнь была похожа на медленное течение реки, где все было привычным, таким, как у многих  людей с амбициями – учеба в престижном вузе, работа в сибирском научном центре. Семья,  научная карьера – атрибуты жизни успешного человека, с четко расставленными приоритетами, со своим научным и жизненным кредо. Все рухнуло в одно мгновение – личная трагедия разорвала в клочья все, что называется смыслом жизни.
     Сейчас, я сравнила бы наше бренное существование с замысловатыми фигурками, набранными из костяшек домино. Мы, долго и истово, собираем и конструируем из них зыбкие строения, не понимая того, что достаточно легкого дуновения, чтобы все эти сложные конструкции начали валиться.
     Так случилось и со мной, после гибели сына, самого доброго, самого лучшего мальчика на земле, моя жизнь полетела в пропасть – все стало бессмысленным. Оказалось, что после рождения сына, я стала смотреть на мир его глазами: если мой мальчик радовался, то я была счастлива, если огорчался – то готова была реки повернуть вспять, чтобы счастье опять светилось в его глазах. Мальчик с сильным характером и нежной душой был моей гордостью и смыслом жизни.
     Я вспомнила, как много лет тому назад, мы всей семьей спускались с  горы. Маленький сын, посмотрев на наши недовольные лица, сказал:
    - Мама, папа! Вы  чувствуете, как в воздухе  пахнет белыми ромашками?
     Я менторским тоном заметила:
    - У ромашек слишком слабый аромат, это связано с концентрацией и составом эфирных масел…
     И, вдруг, я поняла, что хотел сказать нам, прагматичным эгоистам,  наш мудрый маленький сын. Остановившись, я огляделась вокруг, словно увидела впервые наш красивый город и бескрайнюю синеву неба и моря.
     Вокруг была нежнейшая красота. Веселый теплый дождь, только что умывший цветы и деревья, передал свою эстафету легкому морскому ветерку, который играючи, стал сдувать хрустальные капельки росы с листика на листик, и они засверкали в лучах солнца драгоценными самоцветами. Лазоревое небо опустилось в синеву  моря, и уже, нельзя было понять, где оканчивается одно и начинается другое. Прозрачный воздух своей кристальной чистотой и свежестью был осязаем, как волшебный нектар, и в этой первозданной красоте, только самые нежные души могли ощутить едва уловимый запах белоснежных  ромашек.

     На огромной Земле, я осталась одна. Вокруг были люди – коллеги, друзья, родственники, но моя душа умерла вместе с сыном, а телесной оболочке никто не был нужен. Слова сочувствия казались пустыми и фальшивыми, мне хотелось забиться в нору, чтобы никого не видеть и не слышать. Словно тать в ночи, я бежала ото всех, а, главное, от себя. Так я оказалась в родном городе, который, казалось,  давно забыл про меня. Пустой родительский дом встретил свою блудную дочь тихой, всепрощающей любовью. Он, словно говорил мне:
    - Ты, наша девочка! Мы так долго ждали тебя!
     Я всегда знала, что в родительском доме меня примут любой – успешной и неудачницей, больной и здоровой. Старый дом помнил дыхание и прикосновения моих умерших родителей. Прижавшись к старым стенам, я чувствовала себя в объятиях мамы и папы, любящих меня больше всех на свете. Старые стены, словно мамины руки, готовы были прогнать любую боль, даже самую непереносимую. Закрыв глаза, я слышала тихий голос папы, который утешал свою взрослую дочь, словно маленькую девочку.
     И еще один человек был рад моему приезду – племянница Наталья, которая устала присматривать за пустым домом и кормить собак. Она обещала моему отцу позаботиться о животных, и обещание сдержала.
     С соседями я быстро нашла общий язык. Они знали меня с рождения, а с их детьми у меня  было общее пионерско-комсомольское прошлое, но  самое главное, что никому и ничего не надо было объяснять. В нашей слободе, непонятным образом, все про всех, все знали, и никто не лез в душу, за что я была очень признательна им. Так тихо и незаметно, затворницей, я прожила почти пять лет. Потом, в моем старом доме стало твориться что-то непонятное.
     Мне показалось странным поведение Ральфа и Тедди, их вялая и  замедленная реакция на мои слова и команды, особенно, бросалась в глаза,  синхронность в проявлении таких реакций.
    - Что-то здесь не так! – решила я.
     Веселые и общительные псы, отличающиеся отменным аппетитом, стали отказываться от еды.
    - Мои хорошие, что случилось?! Что болит?
     Тедди и Ральф смотрели на меня тоскливыми глазами, словно просили защитить их  от какой-то беды. Я гладила теплые морды, и не знала, чем им помочь.
    - Ребята, не вздумайте болеть,  без вас я пропаду! У меня никого нет, кроме вас.
     Вытряхнув собачьи коврики, я постелила их в коридоре, любимом месте моих питомцев. Они чинно улеглись и  задремали, ко мне сон не шел. Неожиданно, появилось ощущение  присутствия в доме какого-то чужого. Я вышла на веранду, резкий запах серы вызвал спазм в горле. Распахнув настежь двери, я долго не могла отдышаться. Собаки жалобно скулили рядом, то ли от жалости ко мне, то ли от страха.
    - Тедди, что это было? Похоже, ребята, что с этим «явлением» вы встречаетесь не первый раз! Плохо, что вы говорить не умеете! Кто же нас хотел так напугать?!
     Я уже давно никого и ничего не боялась. Когда в жизни человека исчезает смысл бытия, он, на подсознательном уровне, дает себе команду на самоуничтожение, тем самым блокируя чувство самосохранения, заложенное природой на генетическом уровне. Это чувство, в  виде страха, оберегает человека от бессмысленных и неосторожных поступков.
     Посидев с полчаса на крыльце, я решила, что утро вечера мудренее.
    - Пойдемте, ребята, спать. Завтра, на свежую голову, все осмыслим.
     Такие безнадежные материалисты, как я, не верящие ни в бога, ни в черта, объясняют все явления в окружающем мире, только с позиций последних достижений в науке и технике. Проверив замки и форточку, мы  улеглись спать.
     Наутро, я чувствовала себя «побитой собакой», не было сил двигаться, кружилась голова, но теперь мне стало понятно, почему мои собаки в последнее время стали такими квелыми.
    - Похоже, мои хорошие, что кто-то пытается нас запугать мистическим запахом серы. Но мы-то материалисты и хорошо знаем, что наша Вселенная родилась после Большого взрыва.
     Я принялась за домашние дела, болеешь-не болеешь, хочется-не хочется, но никто на блюдечке с золотой каемочкой ничего не принесет. Пока варился бульон из костей, для каши, я занялась влажной уборкой. Тедди и Ральф ходили за мной «пришитым хвостом». Я знала, что их успокаивают звуки моего голоса, поэтому стала рассуждать вслух о прочитанной накануне статье бывшего коллеги, который оспаривал некоторые постулаты Стандартной модели физики элементарных частиц.
    - Итак, мои четвероногие друзья, поговорим о рождении Вселенной. Через 10-43 секунды, после Большого взрыва, сингулярность, которая характеризовалась точкой с бесконечной плотностью и температурой, была разрушена. «Нечто», что существовало в этой сингулярности, стало взрывообразно расширяться, что привело к зарождению из «первородной» материи  элементарных частиц, с самыми невероятными свойствами и параметрами, то есть, появились  – массы, заряды, энергия и время, а значит, появились  материя и антиматерия…
     Собаки внимательно слушали мою лекцию. Улыбнувшись, я продолжила.
    - То есть, шел бурный процесс дифференциации «первородной» материи на барионную материю, темных сущностей и, привычные  для нас,  фундаментальные взаимодействия – гравитацию, сильные и электрослабые взаимодействия. В этот же отрезок времени, от  10-36 до 10-12 секунды после Большого взрыва, в нашей Вселенной произошла барионная асимметрия, то есть, вещество стало незначительно превалировать над антивеществом, поэтому процесс аннигиляции завершился победой материи над антиматерией...
     Медленно помешивая кашу, я завершила свое повествование.
    - А вот мой бывший коллега, похоже, впал в ересь! Он, почему-то,  яростно ополчился на  виртуальные частицы – глюоны и  кварки. Как же он их клеймит – «воображаемые», «гипотетические» переносчики!
    Я засмеялась. Тедди склонил голову и внимательно посмотрел на меня.
     - Нет, мой мальчик, я не сошла с ума. Но мне кажется, что это перебор, называть Стандартную модель – гипотетической конструкцией и  заблуждением в физике! Мой коллега почему-то считает, что существование виртуальных частиц противоречит закону сохранения энергии!
     Я передвинула кастрюлю с кашей на край плиты и продолжила:
      - Конечно, Стандартная модель не дает нам ответов на природу темной энергии и материи, также, как и на гравитацию, но она и не претендует на Теорию Всего! Будем надеяться, что в обозримом будущем появится теория квантовой гравитации, которая подробно нам расскажет о переносчиках гравитационного взаимодействия – гравитонах, если они, конечно,  существуют… хотя, мой коллега считает, что экстраполировать силу тяготения в микромир элементарных частиц, это все равно, что использовать механику Ньютона в квантовой механике…
     Я улыбнулась, глядя, как мои умные  псы внимают каждому моему слову.
    - Что касается проблем квантования для общей теории относительности, то мы их с вами обсудим в следующий раз, - пообещала я своим благодарным слушателям.
     На следующее утро, когда я собиралась на рынок, собаки вели себя так, словно просили о помощи. Они прижимались к моим ногам  мощными телами и смотрели умоляюще-просительными глазами.
    - Тедди, Ральф, ну, что вы мне сердце разрываете! Я быстро вернусь! О нас позаботиться некому!
     Я решила их подбодрить.
    - Вы же любите косточки?! Ребрышки мясные!
     Обычно на эти слова, они начинали весело помахивать хвостами и скакать вокруг меня, устраивая «кучу малу». Я смотрела на невеселые морды своих собак и не знала, что мне делать, такая странная реакция меня очень настораживала.
    - Все, ребята, хватит хандрить! У нас кончились продукты, нам никто и ничего не принесет!
     Я долго вразумляла своих любимцев, поглаживая их седые головы, наконец, привела последний аргумент:
    - Ладно, мои хорошие, я попрошу бабу Лизу присмотреть за домом, вы же знаете, что мимо нее муха не пролетит.
     Остановившись у калитки соседей, я позвала Елизавету Макаровну, которая копалась в огороде.
    - Баба Лиза, присмотрите, пожалуйста, за домом. Я на рынок, туда и обратно, что-то мои собаки захандрили.
    - Хорошо, Диана, присмотрю! Вот, спину разогнуть не могу! Радикулит проклятый нас с дедом совсем одолел! Дочка мазь дорогущую принесла, а толку от нее никакого, лучше народными средствами, дешевле и толку больше. Я вот цветки сирени на водке настаиваю, да еще мазь варю…
     Я поняла, что баба Лиза садится на любимого конька и будет еще долго рассказывать о секретах народной медицины. На данном отрезке времени – радикулит был у нее самой актуальной темой для обсуждения. Мне пришлось, как можно вежливее, ретироваться.
    - Баба Лиза, я побежала! Вы уж присмотрите за моими собаками!
     Изменяя давней традиции, я не стала долго ходить по рынку, прицениваясь и торгуясь, быстро купила все самое необходимое и поспешила домой. У меня защемило сердце, когда издали я не услышала радостного лая своих собак.
     Тедди и Ральф лежали у калитки, вначале я подумала, что они мертвы, но потом под ладонью ощутила слабое биение их сердец. Я запаниковала, но усилием воли заставила взять себя в руки, и стала лихорадочно разыскивать записную книжку с телефоном ветеринарной клиники, где работала моя хорошая знакомая. Механически я отметила мерзкий запах серы.
    - Господи, опять этот отвратительный запах, запах нашей беды!
     Я набрала нужный номер.
    - Марина, мне срочно нужна твоя помощь! С собаками беда! Похоже на отравление. Помоги, только на тебя надежда!
     Через несколько минут Марина уже осматривала моих собак. Она все делала очень быстро, наконец, мои ребята открыли глаза. Тедди пытался встать, а Ральф тихо постанывал.
    - Господи, как же вы меня напугали!
     Я гладила родные морды и не могла сдержать слез.
    - Какая же я -  идиотка! Вы пытались мне рассказать, что вам грозит большая опасность, а я ничего не поняла. Теперь все будет хорошо, я от вас ни на шаг не отойду!
     Марина прогоняла меня от собак.
    - Диана, не мешай, я еще по одному уколу им сделаю. Ты поняла, что это не пищевое отравление? Похоже на действие химических отравляющих веществ. Я сделаю анализ крови.
     Когда собакам стало лучше, успокоительное пришлось пить мне. Я без сил сидела рядом со своими  четвероногими друзьями, Марина пыталась нас успокоить.
    - На этот раз, кажется, все обошлось! Они в рубашке родились! Я уже думала, что они не выкарабкаются, совсем плохие были!
     Ужас, задним числом, сковал меня по рукам и ногам, слезы, не переставая, текли по щекам.
    - Спасибо тебе, Марина, ты же знаешь, что они для меня члены семьи. Друзья, которые никогда не предают! Мне иногда кажется, что только они меня удерживают на земле, чувство ответственности за них…
     Марина, молодая и энергичная женщина, никогда не пребывала в состоянии уныния или пессимизма. Она всегда спешила на помощь своим четвероногим друзьям. Ее стихией было спасение всех нуждающихся в этом животных, недаром ее в шутку называли – наш доктор Айболит.
    - Рецепт я выписала, схему приема лекарств тоже, завтра с утра навещу вас, если будет необходимость, поставлю капельницы. До завтра.
     Я позвонила племяннице. Наталья собиралась на работу.
    - У меня с собаками беда, кто-то хотел их отравить. Зайди, пожалуйста, в аптеку, я их сейчас не могу оставить.
     Наталья была на редкость обязательным и ответственным человеком, за это все ее уважали. Через час она занесла лекарство. Я вкратце рассказала нашу печальную историю. Она не удивилась.
    - Вы, наверное, не помните, тетя Диана, тогда вы еще жили в академгородке. Соседи-алкаши отравили Рекса и обокрали мастерскую вашего отца Александра Матвеевича. Для дедушки Саши это был такой удар! Он с Рексом, как с малым дитем возился, очень его любил!
    В глазах Наташи заблестели слезы. Я ясно помнила ту историю, потому что папа очень переживал. Он говорил мне:
    - Знаешь, девочка, все вещи дело наживное, конечно, жалко инструмент, я его всю жизнь собирал, душу вкладывал. Но зачем эти нелюди моего Рекса отравили?! Я его маленьким, тощим щенком подобрал, выходил, как ребенка. Он, для меня и был ребенком, добрым и послушным.
     Наташи засобиралась.
    - Я побежала, на работу опаздываю! Давайте список, Игорешка завтра, после школы, все занесет.
    Я передала список и деньги и продолжила лечение Тедди и Ральфа.
     По совету Марины я постелила собакам на крыльце, чтобы мои болящие дышали свежим воздухом. Сама в легком кресле устроилась рядом. Мне не спалось и я, сквозь дрему, анализировала недавние события, пытаясь понять происходящее. Все ночь я прислуживалась к каждому шороху и вполголоса уговаривала собак, которым надоело лежать на ковриках.
     Рано утром я развила бурную деятельность, вначале, с пристрастием допросила бабу Лизу, которая ни сном, ни духом не знала о происшествии с собаками.
    - Баба Лиза, кто приходил в мое отсутствие?
    - Да, никто, детка, если бы кто-то тебя позвал, я бы услышала, у меня только зрение плохое, а слух хороший, не жалуюсь! Одним глазом, почитай, ничего не вижу, а другой пеленой накрывает…
    Я поняла, что баба Лиза сейчас начнет перечислять все рецепты народной медицины, в области лечения глазных болезней.
    - Баба Лиза, может быть, дед Василий кого-то видел?
    - Да, куда ему следить за кем-то! Он крючком лежит, не встает. Завтра сын его в больницу повезет, замучились мы с ним, день и ночь криком кричит от боли! Детка, а что случилось?
    -  Моих собак какая-то нелюдь хотела отравить!
    - Господи, что же на белом свете делается, - запричитала баба Лиза, - люди хуже зверей стали, никого не жалеют – ни людей, ни животных! Совесть в людях исчезла, а без совести, это не люди, а страшные бесы – им все равно кого убивать!
     Баба Лиза долго не могла успокоиться, и мне пришлось несколько раз повторять свою историю. Перед обедом позвонила Наташа.
    - Тетя Диана, как вы там? Игорешка зайдет после школы. Он все занесет, я приготовила.
     Пятнадцатилетний сын Наташи – Игореша, был очень добрым мальчиком. Я находила в нем большое сходство с моей двоюродной сестрой Леной, мамой Наташи. К сожалению, Лена вместе с мужем погибли в автокатастрофе, когда Наташе было десять лет. Мои родители, будучи самыми близкими родственниками, взяли Наташу к себе и воспитали ее, как родную дочь.
     В полдень приехала Марина и  ураганным ветром все перевернула в нашем доме, успев за час, поставить собакам капельницы и осмотреть их от ушей до кончиков хвостов.  Выдав  кучу советов и рекомендаций, она потребовала их беспрекословного исполнения. Собаки вели себя на редкость смирно и терпеливо – «доктор Айболит» была для них непререкаемым авторитетом.
     Во второй половине дня нас навестил Игорешка. Мои псы обожали его, они выросли вместе. После гибели Рекса – любимца папы, мама и Наташа, не сговариваясь, в утешение, подарили ему двух замечательных щенков-проказников – Тедди и Ральфа, так в нашем доме появилась эта сладкая парочка, два всеобщих любимца.
    - Бабуль, почему на свете есть такие злобные персонажи?! Как может рука подняться на такое чудо!
     Игорешка гладил веселые морды Ральфа и Тедди, которые норовили облизать его с ног до головы.
    - Мои хорошие ребятки, поправляйтесь, завтра я опять к вам зайду! Как же, я вас люблю!
    - Игореша, у тебя тьма уроков, да еще яхт-клуб! Мама сказала, что ты на курсы английского языка записался.
    - Ничего, бабуль, я везде успею! Главное, чтобы наши собаки быстрее поправились, я так за них волнуюсь! Это же мои лучшие друзья детства!
     Вдвоем с Игорешой мы скормили по горсти таблеток Тедди и Ральфу, которые демонстративно их выплевывали.
     Несколько дней интенсивного лечения сделали свое дело, собаки повеселели и с аппетитом поедали вкусную кашу на густом мясном бульоне. Я не отходила от них ни на шаг.
     Игорешка, как и многие его сверстники,  мечтал о море и дальних странствиях. Он прилагал максимум усилий, для поступления в морское училище на судоводительский факультет, поэтому старательно занимался математикой и английским языком. Меня очень огорчало, что физика не относилась к его любимым предметам. Он подтрунивал надо мной.
    - Бабуля, когда ты говоришь о физике, у тебя глаза горят.
    - Малыш, это же моя любимая специальность! Я очень скучаю по своему институту Ядерной физики. Сейчас мир стоит на пороге интереснейших открытий! Ты слышал что-нибудь о Большом  адроном коллайдере?
     Игореша пожимал плечами.
    - Так, в общих чертах…
    - Это мощный ускоритель со встречными пучками, в каждом из которых по сто миллиардов протонов, обладающих суммарной чудовищной энергией, до 300 МДж, что сопоставимо с кинетической энергией самолета. Электрическое поле разгоняет пучки протонов и сталкивает их друг с другом…
     Я посмотрела на спокойное лицо двоюродного внука, которого не впечатлил мой восторженный монолог.
    - Понимаешь, мальчик, с помощью коллайдера ученые надеются разгадать очень многие тайны, в том числе, и тайну рождения Вселенной. Не исключено, что в ближайшие годы, мы сможем стать свидетелями невероятных открытий!
     Я улыбнулась.
    - Возможно, что многое из того, что сейчас принимается в науке  за аксиому, подвергнется остракизму…
     Игореша развел руками
    - Бабуля, это все интересно только ученым, ну, а таким смертным, как я, до этого нет никого дела! У всех свои интересы!
     Я задумалась о том, как же доступно объяснить  моему внуку важность этой области познания.
     - Тебе, когда-нибудь приходило в голову, что все вокруг – люди, животные, растения, неодушевленные предметы, в общем, все-все, состоит из одних и тех же элементов, которые  входят в таблицу Менделеева? Так откуда же эти элементы взялись?!
     По выражению глаз Игореши я поняла, что своим вопросом поставила его в тупик. Он неуверенно сказал:
    - Я считал, что эти элементы входили в состав материала, из которого четыре с половиной миллиарда лет тому назад образовалась наша Земля…
    - Правильно. Земля образовалась из сгустков материи, вращающихся вокруг Солнца. Вещество, попавшее в состав Земли, содержало много  разных металлов, радиоактивных элементов, которые, распадаясь, выделяли очень много тепла, что и привело к расплавлению вещества юной Земли. Как ты понимаешь, тяжелые элементы опускались к центру планеты, формируя металлическое ядро, а легкие элементы всплывали наверх и, остывая, образовывали кору…
     Время за беседой пролетело незаметно, возмущенный лай Тедди и Ральфа спустил нас с небес на землю. Игорешка засмеялся.
    - Ребята требуют внимания к себе!
     Я посмотрела на часы. Короткий осенний день плавно перетекал в ранний вечер.
    - Ох, Игорешка, достанется нам от твоей мамы! Проболтали полдня, а тебе еще уроки делать! Как у тебя с английским, получается? Можешь на меня рассчитывать, когда-то в физтехе, нас хорошо натаскивали, а потом, я еще и стажировку в Англии проходила.
     Проводив внука и завершив все дела, я уютно расположилась в удобном кресле. Мне предстояло многое проанализировать. Меня всегда считали хорошим аналитиком, и я с этим не спорила. Для меня не составляло особого труда систематизировать любой объем информации и  найти закономерности, при этом,  выделив отдельно элементы,  не укладывающиеся в   логику классических постулатов.
     Дни бежали за днями, их турбулентная активность, к счастью, сменилась мягким ламинарным процессом. Мои собаки окрепли и повеселели. Они радостным лаем встречали своих друзей – Игорешку, Марину и Наталью. Я была очень признательно близким людям за поддержку в трудную минуту, но потихоньку, все возвращалось на круги своя – у всех были свои проблемы и заботы. После выздоровления собак, Игорешка стал реже нас навещать, слишком много времени уходило на занятия в школе и яхт-клубе.
     Баба Лиза, в очередной раз, завела разговор о квартирантах.
    - Диана, у тебя вон полдома пустые стоят! Пенсия маленькая, а за газ и свет надо платить  огромные деньжищи! У меня на примете есть хорошие люди!
     Этот монолог вызвал у меня нервный смех и стойкое ощущение дежавю.
    - Елизавета Макаровна, помните, как  четыре года тому назад, вы говорили мне то же самое? И чем все это окончилось?!
     Баба Лиза обиженно поджала губы.
    - Я хотела, как лучше…
    - А получилось, как всегда, - засмеялась я.
     Четыре года тому назад старики уговорили меня – «пустить квартирантов». Дед Василий дал исчерпывающую рекомендацию:
    - Ты, Александровна, не беспокойся! Эту семью я хорошо знаю! С дедом Матвеем мы дружим с измальства, семья у него большая и дружная. Правнучка вышла замуж, а своего жилья еще нет. Пусть, пока, у тебя поживут, и тебе веселее будет, а то все с собаками, да с собаками…
     Он поскреб лысину и философски заметил:
    - В наше время охулки на руку не положишь! Крутиться надо!
     Так в гостевой половине моего дома появилась молодая семья: хозяин – высокий, атлетического строения парень с неулыбчивым лицом,  хозяйка – красивая, стройная девушка, очень эмоциональная, настроение которой  всегда пребывало в точках экстремумов, меняясь, мгновенно, от смеха до слез.  Главным сокровищем в молодой семье были двое замечательных карапузов трех и полутора лет от роду.
     С Ириной, так звали молодую хозяйку, мы сразу поладили. Она выросла в большой семье, где жили три поколения родственников, и царили там патриархальные нравы. Главенство мужчин принималось безоговорочно, их слово в семье считалось законом, к старшему поколению все члены семьи относились с большим уважением и перечить им, считалось верхом неприличия.
     Мне нравилось наблюдать, как Ирина хлопочет по дому. Она все делала быстро и аккуратно. Дети и муж были  обихожены, а в доме пахло вкусно приготовленной едой.
     Видимая идиллия продолжалась недолго. В этой семье, как и у всех иных, были свои «скелеты в шкафу». Денис, муж Ирины, работал грузчиком в порту. Работа была  тяжелая, но денежная, при этом Денис никогда не отказывался от «шабашек», если требовалось что-то разгрузить в авральном режиме, он работал по две смены подряд. Начальству нравился покладистый, работящий парень.
     Расслабляться после работы выпивкой, Денис пристрастился еще до женитьбы. Ирина, как могла, старалась отучить его от роковой зависимости, и это ей,  время от времени, удавалось, но потом все возвращалось на круги своя. После больших возлияний, Денис становился злобным и агрессивным. В таких случаях, даже короткая дорога с работы домой, редко заканчивалась миром. Он относился к тому типу людей, которые в алкогольном дурмане ищут приключений на свою голову и, конечно, находят. Очень часто он возвращался с работы в разорванной одежде и с разбитым лицом. Ирина безропотно встречала мужа у калитки и заводила в дом, на ходу снимая с него грязную одежду.
     Самое печальное, что агрессивный Денис вымещал свою злобу на безответной Иришке. Маленькие сыновья, по природе, очень энергичные и веселые, затихали и старались не попадаться на глаза пьяному отцу.
     Когда Денис нетвердой походкой поднимался в горку, его громкая брань была слышна издалека. Местные собаки яростно облаивали его. Подходя к калитке, он орал:
    - А ну, суки, все по норам!
     Если Ирина находилась с малышами на моей половине, она просила:
    - Диана Александровна, присмотрите, пожалуйста, за мальчиками.
     Ее лицо, от нервного перенапряжения, приобретало беловато-голубой оттенок. Я видела, как ей страшно и неудобно передо мной.
    - Ириша, не ходи! Видишь, он сейчас совсем ненормальный! Я сама с ним поговорю, при мне он буянить не будет!
    - Нет, Диана Александровна, это наши семейные дела. Я пойду.
     Обреченно вздохнув, Ирина шла к разбушевавшемуся мужу.
    - Девочка, если понадобится моя помощь, позови, я рядом!
     В нашей слободе, исстари, считалось, что в семейные дрязги встревать нельзя и это, на генетическом  уровне, было заложено в каждом из нас, не смотря на образование и воспитание.
     Я развлекала малышей, чутко прислушиваясь к звукам за стеной, откуда доносилась басовитая ругань Дениса. Наконец, Денис переставал буянить, а Ирина появлялась с очередным «фингалом» под глазом, следом мчалась баба Лиза, которая, как обычно, под окнами слушала весь этот «концерт». Мы с ней, в четыре руки,  делали примочки Иришке, используя все народные средства, при этом баба Лиза, не переставая, громко причитала:
    - Детка, почему ты себя не жалеешь! С таким извергом живешь! Красавица писаная, а ходишь с синяками, как бабы-алкашки на рынке! Тьфу! Глаза бы мои на все это не смотрели!
     Укрыв, заснувших малышей теплым пледом, я обняла Иришку за плечи и пригорюнилась.
    - Девочка, может быть, и вправду, вам надо развестись! Дети этот ужас видят почти каждый день! Мне кажется, что Тема уже начинает заикаться! Его надо обязательно показать невропатологу!
     Иришка нервно вскинулась,  из глаз полились горючие слезы.
    - Неужели, вы не понимаете, что я люблю Дениса! Мне без него жизни нет!
     Баба Лиза всплеснула руками и завопила басом:
    - Кака любовь?! Это рази любовь?! Мы с дедом Василием долгую жизнь прожили, десять внуков и правнуков нажили! Он меня никогда пальцем не тронул, худого слова не сказал!
     Несмотря на трагизм происходящего, мы с Ириной улыбнулись. «Худыми» словами баба Лиза с дедом Василием обменивались регулярно, особенно, когда она приносила в дом свои знаменитые мешки. Иногда, дело заканчивалось потасовками, но надо признать, что в этих схватках, всегда побеждала баба Лиза, у них с дедом Василием были  разные весовые категории.      Щуплый дед Василий обычно ретировался, при этом воинственно размахивая руками и громко ругаясь.
    - Эту танку можно только самоходной гаубицей сшибить! – обиженно констатировал он.
     Я очень уставала от громких скандалов, для меня, любительницы почитать и поразмышлять в  тишине, они были сущим наказанием. Но изменить что-то, мне уже было не под силу, я слишком привязалась к  молодой семье, особенно к веселой мелюзге, которая целыми днями висела у меня на руках и ногах с бесконечными вопросами: «Отчего? Почему? Зачем?». К концу дня, даже мой язык, адаптированный к многочасовым лекциям, сваливался «на бок», как у загнанной  собаки.
     Тедди и Ральф  не знали, в какой угол  спрятаться от веселых маленьких разбойников, которые  норовили сжать их в своих  удушающих объятиях. Старые и суровые псы не привыкли к таким бурным проявлениям чувств. Меня очень забавляло, когда ранним утром, сибаритствующие Тедди и Ральф, нежась на  мягких ковриках, вдруг слышали приближающиеся шажочки  маленьких мучителей,  считающих своим долгом разбудить на зорьке старых и ленивых собак. На заспанных мордах моих псов было написано:
    - Когда же этот кошмар закончится?! Чего это маленьким безобразникам не спится? Когда же их определят в детский сад?!
     С детским садом дело обстояло туго, хотя Ирина встала в очередь, после рождения старшего Темы. Казалось, что очередь совсем не двигается, особенно, после рождения младшего Ванечки,  но семейство не унывало. Денис не хотел, чтобы Ирина работала, считая, что женщина должна заниматься мужем и детьми. Я со своими советами старалась не лезть, понимая, что каждая семья живет по своим  устоям и обычаям.
     Так шумно и не очень  весело, мы прожили больше года. Малыши подрастали. Старший Тема  превращался в копию Дениса, становясь таким же немногословным и  работящим «мужичком», четырех лет от роду. Младший Ванечка был больше похож на маму, такой же взрывной и эмоциональный, от этого веселого «почемучки» никому проходу не было. Его интересовало все на свете, и на все он смотрел с философской точки зрения, рассудительно и разумно не по годам. Увидев, как я листаю толстые энциклопедии и справочники, поинтересовался:
    - Про что читаешь?
     Я несколько опешила, но попыталась доступно объяснить, что очень интересуюсь конструктивными особенностями и сравнительными характеристиками нового коллайдера. Он внимательно выслушал и изрек:
    - Ясно! Про железки всякие читаешь!
     На следующий день я застала забавную картину. Ванечка расположился в моем старом кресле, обложившись со всех сторон толстыми справочниками, в руках, вверх ногами, была зажата энциклопедия по физике. Хитро подсматривая за мной одним глазом, он водил пальчиком по строчкам и что-то серьезно бубнил под нос, потом, сделав вид, что в упор не видит меня, глубокомысленно нахмурил лоб и  стал энергично перелистовать страницы. Я пошутила:
    - Про что читаешь?
    - Про всякие железки! Очень интересная книга!
     И он, почти слово в слово, повторил мои вчерашние объяснения.
    - Видишь!
     Он ткнул пальчиком в большой чертеж коллайдера и пояснил:
    - Эта машина разгоняет маленькие-премаленькие пылинки и сталкивает их, чтобы посмотреть, что там внутри…
     Увидев мое изумленное лицо, объяснил, как неразумному дитяти:
    - Ведь пылинки молотком не разобьешь, это тебе не орехи!
     Вскоре, ко мне с просьбой обратилась Ирина:
    - Диана Александровна, можно мы будем ставить машину во дворе?
     Я удивилась.
    - Какую машину, Ирина? О чем ты?
    - Мы купили хорошую иномарку!
     От этой новости у меня даже дыхание перехватило, слишком все было неожиданным и не предвещало ничего хорошего.
    - Иришка! Какая машина! Денис не просыхает! Ему лечиться надо, какой из него водитель! А деньги?! Откуда такая сумасшедшая сумма?!
     Моя негативная реакция совсем не расстроила Ирину, она улыбалась по-детски, во весь рот, а глаза радостно сияли.
    - Денис мне поклялся, что ради меня и детей,  бросит пить! Он еще до армии мечтал о машине. А деньги мы истратили те, что копили на квартиру, да еще Денис взял кредит в банке…
     Эта часть новости совсем добила меня. В голове не укладывалось, как здравомыслящая, практичная Ирина могла «вляпаться» в такую авантюру. Покачиваясь, я запричитала, как баба Лиза:
    - Иришка, что же вы наделали! Где твоя голова была?! Почему ты его не отговорила? Девочка, ты представляешь, в какую кабалу вы влезли? У вас маленькие дети, своего угла нет, ты не работаешь, а чем погашать кредит будете, да еще с такими процентами?! Господи, что же вы натворили?!
     Мои слова не произвели на Ирину никого впечатления, она все также улыбалась.
    - Да, не волнуйтесь вы так, Диана Александровна! Мы все продумали! У Дениса работа сменная, он сможет «бомбить» на машине, в свободное время. Как устроим мальчишек в садик, я пойду работать. Я очень люблю Дениса и верю ему! У нас все будет хорошо!
     Словно джигит на горячем скакуне, Денис «гарцевал» на своей большой и красивой машине, рядом с ним сидела сияющая от счастья Ирина, а на заднем сидении прыгала веселая мелюзга. Баба Лиза крестила машину.
    - Дай, Бог, пусть у них все будет хорошо!
    - Может быть, и вправду, у них все изменится к лучшему! – думала я.
     Но надолго Дениса не хватило, все опять вернулось на круги своя, только в худшем варианте. Пьяный и дурной, он садился за руль, и море ему было по колено. Особенно, было страшно, когда машина с визгом тормозила у ворот,   из нее вываливался пьяный Денис  и, заплетающимся языком, командовал:
    - Сыновья, ко мне! Поехали кататься!
     Тема и Ванечка, играющие во дворе, наперегонки бежали к машине и ловко вскарабкивались на заднее сидение. Я выскакивала из своей половины дома и неслась к калитке, где уже была Ирина, но мы не всегда успевали забрать мальчиков. И тогда нам оставалось,  молиться всем богам на небе, чтобы они уберегли маленьких детей. Чаще всего, Ирина успевала запрыгнуть в отъезжающую машину, а я, онемев от ужаса, каменным истуканом стояла у ворот, представляя, как пьяный и  невменяемый Денис давит до упора на педаль газа, и машина, как болид, несется на сумасшедшей скорости  по широкой трассе вдоль моря.
     Говорят, что дуракам и пьяным везет, наверное, в этом есть доля правды. Достаточно долго Денису все сходило с рук, но, похоже, что и его фортуне надоели пьяные выходки обнаглевшего  молодца. Очередное пьяное приключение закончилось полицейской погоней и  лишением прав. Денису пришлось ездить по объездным дорогам, которые он знал, как свои пять пальцев, так как  родился и вырос на этих «буграх».
     Осень была на редкость ненастной, нудные мелкие дожди, не прекращаясь, шли днем и ночью. Мне не спалось, я выглянула в окно. На крыльце, под зонтом, сиротливо стояла маленькая фигурка. Я поняла, что опять что-то случилось. Набросив дождевик, я подошла к Иришке.
    - Девочка, час ночи. Почему ты не спишь?
    - Дениса жду, у них была срочная разгрузка, работали две смены подряд. А вот и он едет!
     Ирина махнула рукой в сторону пологой горы, за которой находился старый карьер. Я с удивлением посмотрела на нее.
    - С тобой все в порядке?! Там нет никаких дорог, только козьи тропы!
    - Не пугайтесь, Диана Александровна, я не сошла с ума! У Дениса отобрали права, и он теперь ездит по старым объездным дорогам. Видите!
     Она показала  на яркий огонек, внезапно вспыхнувший почти у макушки пологой горы.
    - Это фары машины,  там проходит старая грунтовка к заброшенному карьеру…
     Мы долго наблюдали, как направленный поток света скользит по склону горы, опускаясь все ниже и ниже, через несколько минут маячок фар погас, и старая гора опять погрузилась в ночную дрему.  Вскоре послышалось мягкое урчание мощного мотора. Иришка бросилась открывать ворота.
     Через несколько месяцев пьяный Денис попал в аварию. Он подвозил друга к базе отдыха и на крутом повороте вылетел на встречную полосу. Красивая машина превратилась в груду искореженного металла, но пьяные друзья отделались испугом и легкими царапинами, хуже всего было то, что машина Дениса столкнулась с дорогой иномаркой, в которой находились «авторитетные бизнесмены».
     Денис вернулся домой поздно ночью и в общих чертах рассказал об аварии. Он просил Ирину не волноваться, обещал все быстро уладить. Утром ушел на работу, а вечером не вернулся, больше мы его не видели.
     Для Ирины наступил кромешный ад. Мы с бабой Лизой дежурили около нее днем и ночью. Многочисленные родственники пытались забрать ее с детьми к себе, но мягкая Ирина всем твердо заявила, что будет ждать мужа здесь и никуда не поедет.
    -Денис обещал вернуться, он сказал, что все уладит! Меня и детей он никогда не бросит в беде! Мы будем ждать его здесь! Он нас любит!
     Из близких родственников у Дениса был только спившийся старший брат, поэтому Ирине пришлось все делать самой – писать заявление о пропаже мужа, ходить в морг на опознания и проводить собственное расследование. Она попыталась с точностью до минут, установить все, что происходило в последние дни с Денисом, перед его исчезновением. Все, с кем общалась Ирина, твердили в один голос, что они, накануне,   видели Дениса и говорили с ним, но куда он потом делся, никто не знал.
     Дальше становилось все страшнее, оказалось, что Денис просрочил банковские платежи по кредиту, и стала начисляться пеня. Долг рос, как снежный ком. Потом, появились «авторитетные бизнесмены»,  грозно требующие возмещения расходов на ремонт своей машины и «моральные» страдания. Вся эта «шатия-братия» присылала бумажки и наведывалась сама, почти ежедневно.  Все угрожали Ирине и требовали немедленного возврата денег. Я понимала, что надо срочно что-то делать.
    - Ириша, тебе с детьми надо куда-нибудь уехать, чтобы  эта бандитская свора оставила вас в покое! У тебя прабабушка живет на старом  хуторе, пожалуйста, поезжай к ней!
     Но бедная девочка с потухшими глазами не хотела никого слушать и твердила только одно:
    - Дениса я буду ждать здесь! Без него никуда не поеду!
     Стало понятно, что Ирина находится в неадекватном состоянии и принять правильное решение сама не сможет. С большим трудом родители уговорили Ирину отдать им внуков, пока все не прояснится.
     Непомерный груз беды раздавил бедную девочку, она впала в ступор и часами сидела молча,  уставившись в одну точку, как зомби. Родители пригласили психиатра, который потребовал немедленной госпитализации.
     Мы с бабой Лизой много раз пытались навестить Иришку, но посторонних к ней не пускали, объясняя, что ее состояние остается очень тяжелым.
     Через несколько месяцев Ирину выписали из клиники, и она уехала  в станицу, где ее с нетерпением ждали маленькие сыновья. Денис исчез бесследно, словно его никогда и не было на белом свете.
     Вспомнив эту печальную историю, мы с бабой Лизой пригорюнились. Неожиданно баба Лиза звонко  хлопнула себя ладонью по лбу и воскликнула:
    - Вот подлый склероз! Я же забыла тебе рассказать, что моя Ольга видела родителей Иришки! Они  переехали в станицу, и  живут там  большим колхозом. Иришка работает поваром в садике, Ванечка при ней, а Темка уже в школу пошел! Вот время летит! Сюда возвращаться не хотят…
     У бабы Лизы в глазах заблестели слезы, шмыгнув носом, она кончиком  платка вытерла щеки.

     Редкие визиты Игореши радовали меня и моих псов.
    - Бабуля, как же долго тянется время в школе! Скорее бы ее окончить! Еще целый год остался!
    - Хитрец ты, Игореша, только  вторая четверть началась, а ты  этот учебный год уже в расчет не берешь!
     Я засмеялась, понимая, что все это бравада, для красного словца. Моему внуку учеба была не в тягость, просто ему хотелось скорее стать самостоятельным человеком. По его хитрой мордочке я поняла, что он подготовился к продолжению беседы о «сотворении» Мира.
    - Так получается, - сказал он, - что после Большого взрыва наша Вселенная стала стремительно расширяться, что привело к снижению температуры и плотности древней материи, следовательно, образование тяжелых элементов из более легких прекратилось…
    - Совершенно верно! У нашей Вселенной, после рождения, было всего несколько минут, чтобы поиграть в «конструктор» из протонов и нейтронов, и на этом первичный нуклеосинтез окончился: три четверти вещества Вселенной составил водород, чуть меньше одной четверти – гелий-4 и  немного дейтерия, лития, гелия-3…
    - Интересно, а откуда взялись все остальные элементы из таблицы Менделеева?
    - Это, уже совсем другая история. Во Вселенной, через несколько миллионов лет после ее рождения, начнут зажигаться первые звезды, в недрах которых заработают термоядерные реакторы. Температура в недрах звезд будет достигать десятки миллионов градусов, а плотность плазмы будет выше, чем у самого плотного металла на земле – осмия, при таких условиях начнется звездный нуклеосинтез, который, в основном, будет заканчиваться на атомах железа…
     Я улыбнулась.
    - А вот откуда возьмутся тяжелые элементы, стоящие в таблице Менделеева после железом, мы с тобой  обсудим в следующий раз. Игореша, достань, пожалуйста, вон ту книжку, с верхней полки. Почитаешь внимательно, а потом обсудим.
     Среди ночи я проснулась от яростного лая собак. Тедди и Ральф выбежали на крыльцо. Остервенело, рыча, они прыгали на стену, показывая, что там, на крыше, затаился наш враг, которого они хорошо знают, но не могут достать. Я включила большой автомобильный фонарь, чтобы осветить крышу. Поток света  был похож на  яркий луч прожектора, медленно скользящий по волнистому шиферу.  Высвеченная  дверь чердака  была плотно прикрыта.
    - Ребята, там никого нет! Вы,  почему такую панику среди ночи устроили?! Что нам соседи утром скажут?!
     Но, несмотря на мои увещевания, собаки продолжали яростно облаивать крышу.
    - Ладно, скандалисты, утром лестницу возьмем, и все внимательно осмотрим.
     Ральф и Тедди нехотя вернулись в дом. Я долго не могла заснуть, прислушиваясь к звукам на чердаке. Мне показалось, что там кто-то ходит, поскрипывая половицами.
     Утром я не поленилась подняться на чердак, где, в сумеречном полумраке,  не заметила следов чужого присутствия. Собаки с крыльца внимательно следили за мной, всем видом показывая, что  они бы  сразу нашли следы супостата, жаль только, что лестница такая крутая и высокая.
     Тедди и Ральф скучали по Игорешке, у которого заканчивалась четверть, и приближались новогодние хлопоты. Он позвонил нам, предупредив, что в ближайшее время не сможет к нам выбраться.
    - Надо четвертные оценки подтянуть, а то накроется мой яхт-клуб «медным тазом»! Тренер с тройками в морские походы не берет!
     Для меня праздники давно превратились в серые будни и потеряли всякий смысл. Я вспомнила  родителей, которые в детстве устраивали мне, единственной дочери, сказочные новогодние праздники у красиво украшенной елки. Мама превращалась в массовика-затейника и придумывала невероятные театральные представления, на которые приглашалась вся окрестная ребятня.  Очень долго мои друзья детства с восторгом  вспоминала призы и подарки, подаренные настоящим Дедом Морозом, в котором никто не  узнавал моего любимого папу.
     Кульминацией Новогоднего праздника было раннее утро первого января, когда замирая от счастливого предвкушения, я ползала под пушистой елкой, собирая яркие коробочки и пакеты  с подарками. Родители украдкой наблюдали, как их любимая дочь с нетерпением разворачивает нарядную хрустящую фольгу.
     Эта трогательная традиция сохранилась и в моей семье. Мы с мужем наблюдали с умилением, как наш маленький сын ищет под елкой подарки от Деда Мороза. Потом эта традиция перешла в семью моего сына, который, смеясь, рассказывал, как маленькая Лера накануне Нового года заказывала подарки Деду Морозу.
    - Знаешь, мамуля, хотя Лера у нас девушка воздушная и эмоциональная, но к заказам она подходит очень прагматично! Оказывается, что красные туфельки с бантиками не подходят к серебристо-сиреневому платью, а черная меховая шапка – к розовой шубке! Вот такие дела!


     Промелькнули шумные и яркие новогодние праздники с их веселыми карнавалами и красивыми фейерверками. Молодежь угомонилась, отсыпаясь на каникулах до обеда.
     Игореша устроил веселый праздник для Тедди и Ральфа. Мои путешественники несколько дней подряд ходили покорять горы, покрытые кое-где небольшим снежным покровом. Старые псы  возвращались уставшими, но довольными. Съев с аппетитом всю кашу, они мирно дремали на ковриках, а мы с внуком пили чай и обсуждали интересовавшие нас темы.
    - Бабуль, как ты относишься к вере в Бога?
     Для меня это был совершенно неожиданный вопрос. Когда-то, в молодости, я, со своей дотошностью, попыталась понять и осмыслить свое мироощущение. Прочитав много религиозной и философской литературы, я внимательно проанализировала окружающую действительность и пришла к неутешительному выводу – блажен, кто верует, себя к таковым, я не относила и на веру ничего не воспринимала…
    - Очень сложный вопрос, мальчик, и, боюсь, что ответа на него у меня нет.
     Я развела руками.
    - Если учесть, что наша Вселенная состоит на 5% из барионной материи, то есть, всего того, что мы можем визуально наблюдать, а 95% - это темные сущности, так называемые, темная материя и темная энергия, о которых мы, практически, ничего не знаем! Как ты понимаешь,  делать безапелляционные заявления о том, что современное человечество владеет абсолютными знаниями – это полный абсурд. Мы  ничтожно мало знаем о себе «любимых», не говоря уже об окружающем мире и Вселенной, а вопрос о сотворении Мира и вовсе остается открытым…
     Я посмотрела на серьезное лицо внука и, улыбнувшись, добавила:
    - Так что, Игореша,  я, как и все материалисты, к вере в Бога отношусь с уважением, понимаем, то есть, толерантно.
      Внук разочарованно заметил:
    - Ты говоришь, как дипломат, -  ни да, ни нет!
    - А ты думал, что я буду напористо все разоблачать, ссылаясь на последние достижения науки и техники?
    - Конечно! – тоном, не терпящим возражений, заявил Игореша. – Взять хотя бы последние достижения в телескопостроении, я имею в виду: и орбитальные телескопы, и применение адаптивной оптики, и многое другое! Сколько всего открыто нового! Теперь мы знаем, что только в нашей Галактике, существует огромное количество экзопланет, на которых  может существовать жизнь, в той или иной форме…
     Он пожал плечами.
    - А говорить о том, что этот бесконечный мир создан богами, по-моему, очень проблематично…
     Мне были понятны духовные искания Игореши, но каждый, должен сделать свой выбор сам.
    - Я думаю, что во всех религиях ключевым  является слово – вера. Вера подразумевает  убежденность в существовании высших сил, и принятии этого факта без доказательств. Как ты понимаешь, мальчик, для меня такая позиция неприемлема.
    - Как ты думаешь, бабуля, а что люди подразумевают под словом – Бог?
    - Если исходить из общепринятой трактовки этого слова, то Бог в религиях, это верховная, всемогущая сущность, управляющая Миром…
     Я улыбнулась.
    - Хотя, на мой взгляд, в окружающем нас мире больше хаоса, чем гармонии, поэтому говорить о каком-то управлении очень проблематично. Кстати, есть такое религиозно-философское учение – деизм, согласно которому Бог сотворил Мир, но не управляет его судьбами.
    - Самоустранился, - пошутил внук.
     Я задумалась о том, что все люди на Земле, рано или поздно, начинают искать  смысла жизни  в своем бренном существовании. Никому не хочется быть просто органическим удобрением, поэтому мы и задаем вопросы, на которые не получаем ответа: «Зачем мы появились на прекрасной Земле? Являемся ли мы носителями какой-то духовной миссии? А если являемся, то какой?».
     Из задумчивости меня вывел голос Игореши.
    - Ты знаешь, бабуля, меня изумляют примитивные толкования в религиях, это странно воспринимается на уровне последних достижений науки и техники.
    - Понимаешь, Игореша, если говорить научным языком, любая религия представляет собой одну из форм общественного сознания, то есть, получается, что априори она является продуктом фанатичной веры, ну, это, как аксиома, в математике. Помнишь, что это такое?
    - Аксиома, это исходное положение, принимаемое без доказательства…
    - Правильно! Поэтому и подразумевается, что истинно верующий человек должен страстно, до исступления быть верен своей религии, и не искать доказательств истинности своей веры. Просто верить!
     Подбирая слова, я попыталась объяснить внуку свои сомнения.
    - Я думаю, что все не так просто, как кажется людям верующим, и значительно сложнее того, как судят об этом материалисты. Я бы поискала ответы на все эти вопросы в физическом зарождении жизни не только на Земле, но и во Вселенной. Все живые существа состоят из одних и тех же элементов, входящих в таблицу Менделеева, что и неодушевленные предметы, и весь неорганический мир. Вслушайся в слово – «неодушевленные»! Корень – слово «душа»! Значит, живое отличается от неживого наличием Души. Когда мы раскроем великую тайну рождения Души, мы познаем Мир, то есть, наконец, мы  разгадаем тайну возникновения жизни на Земле!
И мы поймем, как из неживой материи получаются живые существа,  и кто «вдыхает»  в них  Душу и каким образом…
     Игореша задумчиво смотрел на меня. Я с улыбкой наблюдала за мыслительным процессом внука, мне казалось, что я читаю его мысли. Через несколько минут он прервал паузу:
    - Бабуля, я видел у тебя книги по истории религий, хочу почитать их.
    -  Они лежат, вон там, на верхней полке.
     Я показала на старинный книжный шкаф, забитый до отказа книгами, которые начал собирать еще мой дедушка.
     Игореша нашел нужные книги. Мы дружной толпой  отправились  провожать нашего любимого гостя. Тедди и Ральф резво бежали по знакомому переулку. Мы остановились на перекрестке, где высоко, на макушке горы, начиналась длинная улица, круто спускающаяся вниз, к плоскому пяточку, густо застроенному девятиэтажками, в одной из которых и проживал Игорешка.
    - Ладно, ребята, дальше я сам побегу!
     Он погладил Тедди и Ральфа, которые не хотели с ним расставаться.
    - Как появится свободная минутка, обязательно к вам загляну! – пообещал он.
     Мы с собаками вернулись в свою размеренную жизнь, изредка прерываемую странными явлениями: громким скрипом двери, открываемого среди ночи подвала, хлопаньем садовой калитки, в тихую погоду, шумом и шагами на чердаке. Если бы я попыталась все это обсудить с соседями, то, наверное, баба Лиза и дед Василий решили, что у меня «съехала» крыша от одиночества.
     Зимние каникулы окончились, и у Игореши опять появилось много дел в школе и яхт-клубе. Мои псы очень скучали по своему другу,  особенно, по их прогулкам по горам.
    - Что, мои хорошие, занят ваш друг? Ничего не поделаешь, уроков много задают, а тройки Игорешке нельзя получать, летом в море тренер не возьмет!
     Когда, наконец, Игорешка появился, собаки сплясали вокруг него танец «диких псов», а потом, сентиментально облизали с ног до головы.
    - Тедди, Ральф, хватит, обслюнявили всего!
     Игореша надел на собак ошейники и повесил на плечо поводки. Шумная компания, повизгивая от восторга, направилась покорять горы. Старые степенные псы носились вокруг Игорешки, как щенки и  басовито подлаивали.
     К приходу путешественников я успела приготовить обед. Уставшие собаки, слегка перекусив, устроились отдыхать на своих мягких ковриках, а мы с Игорешкой расположились за накрытым столом.  В центре старого дубового стола красовалось большое блюдо с румяными сочными  котлетами, их хрустящие золотистые корочки были посыпаны рубленой зеленью, рядом в глубокой миске исходило духмяным паром пюре из рассыпчатой картошки со сливочным маслом и топленым молоком. В хрустальных салатницах возвышались, уложенные горкой, малосольные пупырчатые огурчики и плотненькие ярко-красные помидоры, дурманящие запахом чеснока и укропа. На плите пыхтел чайник, а в красивых вазочках на длинных ножках, сквозь иней хрусталя просвечивали в клубничном и абрикосовом сиропах крупные ягоды и плоды.
     Послеобеденное время располагало к долгим философским беседам. Игореша жаждал поделиться новыми познаниями в области космологии.
    - Бабуля, я узнал совсем недавно, что наше Солнце очень средняя по всем параметрам звезда – по светимости, по размеру, по температуре. Есть звезды, которые ярче нашего Солнца в несколько тысяч раз, например, Канопус. Есть красные сверхгиганты, внутри такой звезды поместилось бы наше Солнце вместе с орбитами Земли и Марса, жутко представить звезду таких размеров!
    -  Да, впечатляет! А еще очень важной характеристикой звезды является ее масса, именно от нее и зависит жизненный путь звезды. Массивные звезды очень быстро, по космическим меркам, расходуют ядерное топливо, поэтому у них такая короткая жизнь, всего несколько десятков миллионов лет.  Вот, наше Солнце относится к маломассивным звездам, которые медленно расходуют запасы ядерного топлива, поэтому наша Солнечная система будет существовать еще не менее пяти миллиардов лет.
     Игореша с удовольствием вытянулся в кресле и продолжил:
    - Я прочитал, что маломассивные звезды умирают медленно, постепенно сбрасывая свои внешние слои, а вот сверхмассивные звезды в конце своей жизни взрываются, то есть, происходит вспышка сверхновой звезды. Это такое грандиозное зрелище, что  вспышку можно будет увидеть, даже днем!
     Я кивнула.
    - Такие редкие явления человечество наблюдало несколько раз в своей истории – вспышки сверхновых происходили относительно недалеко от Солнечной системы, в ближайших галактиках. При взрывах выделялось столько энергии, сколько наше Солнце излучает в течение нескольких миллиардов лет. Помнишь, мы с тобой говорили о звездном нуклеосинтезе? Вот, именно, при взрывах сверхновых и синтезируются самые тяжелые элементы, которые стоят в таблице Менделеева после железа, никакими другими путями эти элементы невозможно получить в природе.
     По лицу внука я поняла, что он очень ярко представил себе катастрофические звездные катаклизмы, в горниле которых, при температурах в сотни миллионов градусов, бушевали термоядерные реакции.
    - Невероятно!
    Воскликнул он и развел руками.
    - Получается, что каждая частичка нашего тела и всего окружающего мира прошла через страшное звездное горнило, при взрывах сверхновых звезд! Жутко представить, что мы состоим из элементов, полученных в термоядерных реакторах нескольких поколений звезд, по крайней мере, наше Солнце – это звезда третьего поколения, чтобы появились мы, надо было погибнуть двум предыдущим звездам!
     Я улыбнулась, меня немного позабавил остолбенелый вид Игореши, который мысленно представил масштабы звездных катастроф.
    - Да, Игореша, для того, чтобы возникли звезды, планеты и жизнь на Земле, должен был заработать вселенский «алхимик», создавший в своих «лабораториях» все элементы из таблицы Менделеева!
     Я вспомнила, как в школьные годы принимала участие во всесоюзной   олимпиаде по физике, и нам, призерам, устроили интересную экскурсию – познакомили с работой, известной на весь мир,  обсерватории. Меня впечатлили не столько оборудование и научные открытия, сделанные учеными этой знаменитой обсерватории, сколько бесконечный звездный мир, многократно увеличенный системой линз телескопа. Увиденное произвело на меня, юную максималистку, считающую себя, по меньшей мере, гением -  неизгладимое впечатление. Я почувствовала себя ничтожной  пылинкой великого и бесконечного Мироздания. Звездная бездна буквально раздавила меня ощущением человеческой ничтожности и беспомощности. Я очень долго пребывала в  упадническом состоянии, философски рассуждая о бренности рода человеческого и его неспособности повлиять на что-либо в окружающем мире, под названием Вселенная. Как ни странно, но помогла мне понять и проанализировать свои мироощущения  теория относительности Альберта Эйнштейна, которой я тогда очень увлекалась. Я представила себя наблюдателем, находящимся в нестационарном мире, где пространство Вселенной с ускорением расширяется, а  далекие галактики видятся в их бесконечном прошлом. Я понимала, что  с какого-то момента времени, их история станет для нас  недосягаемой, поскольку сигналы от далеких галактик  уже никогда не дойдут до нас. Как человек, обладающий математическим складом ума, я смирилась с тем, что  все галактики, не входящие в наше локальное сверхскопление, размером около 100 мегапарсек, в конечном итоге,   навсегда скроются  за горизонтом событий, куда их «утянет» все ускоряющееся расширение Вселенной. И мы никогда не узнаем их будущего, так же, как и они – нашего…



     Дни летели за днями, складываясь в недели и месяцы. Теплая южная весна настойчиво потеснила зиму, а потом и сама плавно перетекла в жаркое суетливое лето, с его гостевой порой, когда «стаи» близких и дальних родственников слетаются к теплому морю. Я не была исключением, гостевые комнаты в моем доме никогда не пустовали. Я давно смирилась с таким положением вещей.
     В круговороте лиц и событий мелькали летние дни. Моим псам очень нравилось присутствие гостей, которые изо всех сил старались задобрить «страшных» овчарок: кто-то бусами из сосисок, кто-то сахарной  косточкой, а кто-то и говяжьей вырезкой. Летом мои воспитанные псы становились наглыми рэкетирами.
    - Ну, погодите, негодники! – совестила я Тедди и Ральфа. – Скоро лето кончится, и я займусь вашим воспитанием! Правильно баба Лиза, про вас говорит: «Чистые бандиты стали!»
     Но вот и закончился очередной летний карнавал. Отдыхающие разъехались по своим городам и весям. Закрылись многочисленные кафе на открытом воздухе, исчезло яркое и шумное многолюдье. Нудные осенние дожди стали смывать с улиц и аллей последние краски веселого и беззаботного праздника.
     Ночью я проснулась от лая собак, это был знакомый переполох, говорящий о том, что опять появился наш враг, о котором мы благополучно успели забыть. Я вышла на крыльцо.
    - Ну, что, ребята, опять буяните! Темно, ничего не видно! Будем ждать до утра.
     Собаки нехотя вернулись со мной в дом. Спать  уже не хотелось. Я включила торшер и взяла толстый журнал, который мне подарил один из приезжих родственников – там была его статья. Молодой микробиолог, недавно защитивший кандидатскую диссертацию,  восторженно восклицал:
    - Организмы живых существ устроены не проще, чем Вселенная! Клетки подобны планетным системам!
     Я не спорила, для меня эта область познания была Терра-инкогнито, а названия – макрофаги, бластомеры, остеобласты, остеоциты и иже с ними были звучными, но малопонятными словами. Я раскрыла научный журнал и попыталась разобраться в поставленной проблеме. Через какое-то время  поймала себя на мысли, что это захватывающее чтение.
    - Почти, как детектив! – съязвил внутренний голос.
    - Да, - сказала я вслух, - микромир, заполненный мириадами обитателей, это своя Вселенная, живущая по своим законам…
     Когда я дочитала статью, за окнами уже забрезжил рассвет. Я подумала о том, что объять необъятное в наше время невозможно, слишком много информации в разных областях знания.
     После школы к нам зашел Игорешка, мы не  виделись почти два месяца. Лето он провел в спортивном лагере и участвовал в нескольких регатах. Возмужавший и отдохнувший Игорешка был полон честолюбивых планов на свое светлое будущее.
     - Как же лето быстро пролетело, не успел,  даже глазом моргнуть – опять школа!
     Мы с Тедди и Ральфом внимательно слушали восторженные рассказы нашего яхтсмена об опасных морских приключениях. Игореша красочно описывал, как во время шторма яхту чуть не выбросило на рифы, а они, юные спортсмены, ловко управляясь с парусами, спасли судно от катастрофы. Соскучившиеся псы сидели рядом с другом, не сводя с него влюбленных глаз, в которых было написано:
     - Какой же ты герой, Игорешка! Не боишься ни воды, ни шторма! Настоящий моряк!
     Внук обещал  навещать нас  чаще и заспешил домой, объяснив четвероногим друзьям:
     - Уроков много! Обещаю, что в воскресенье обязательно сходим в горы!
     Мы дружной компанией пошли провожать Игорешу. Собаки весело гонялись друг за другом. На обратном пути я обратила внимание на иномарку с тонированными стеклами, стоящую чуть выше нашего дома, в карманчике, у трансформаторной будки. Я механически отметила, что вижу ее не в первый раз.
     - Баба Лиза, чья это машина стоит напротив вашего дома? – спросила я соседку.
     - Да, кто его знает! Этих машин развелось! Бросают,  где попало! Раньше участковые строго следили, а сейчас никому ни до чего дела нет! Может быть рабочие приехали?
     Я засмеялась.
     - Нет, баба Лиза, рабочим такие дорогие машины не по карману! Да, и стоит она на этом месте, уже который день!
     - Что-то ты мнительная стала, Диана! – поерничал внутренний голос.
     В воскресенье утром нас навестил Игореша. Мои старые псы от восторга устроили «кучу малу» и чуть не свали с ног своего любимца, который пытался надеть на них ошейники. Наконец, веселая компания отправилась покорять горы, а я поспешила на рынок.
     Еще весной моя давняя приятельница, подрабатывающая на пенсии репетиторством и контрольными работами, серьезно заболела, и перевела весь поток заказов на меня, чтобы не подводить клиентов. Я, не покладая рук, трудилась несколько месяцев, добавляя к нищенской пенсии небольшие деньги. Получив накануне очередной скромный «транш», я решила угостить своих любимцев вкусным обедом.
     Отсутствовала я недолго. Подойдя к калитке с тяжелыми пакетами, я почувствовала отвратительный запах серы.
     - Господи! Когда же это кончится?! Что это за напасть такая! Кому и чего от нас надо?!
     Запах шел из подвала. Я открыла дверь, стараясь не вдыхать отравленный воздух, но голова закружилась, а горло сдавило спазмами, которые не давали вдохнуть чистый воздух. Я еле доплелась до скамейки в саду и долго не могла отдышаться.
    -  Признаки легкого отравления химическими веществами, - поставил диагноз внутренний голос, как будто  существовал сам по себе.
     Отдышавшись, я успела к приходу путешественников испечь слоеные пирожки с мясом и сварить вкусную наваристую кашу для собак.
     Одно удовольствие было наблюдать, как внук хрустит румяными рассыпчатыми слойками, а собаки старательно вылизывают свои   миски.
     Проводив Игорешу, я опять обратила внимание на большую иномарку с тонированными стеклами. Она стояла, как памятник, не покидая своего места ни на сантиметр. Мне все это показалось странным и угрожающим, и я не могла понять, почему эта машина вызывает у меня такие негативные ассоциации.
     - Господи, чего я прицепилась к этой машине?! Машина, как машина! Стоит, никому не мешает!
     Я долго копалась в старых бумагах в поисках номера телефона близкого друга моего сына. Он был химиком по образованию и работал в военном ведомстве по химзащите. Найдя старую записную книжку, я набрала нужный номер.
     - Здравствуй, Дима. Это Диана Александровна. Узнал?
     - Диана Александровна, как я рад вас слышать! Сколько же мы не виделись? Почти пять лет…
     У меня все закаменело внутри. Я, по-прежнему, ни с кем не могла говорить о сыне. Это было выше моих сил. От нестерпимой боли я впадала в полуобморочное состояние, и мне стоило большого труда взять себя в руки. Сжав трубку онемевшими пальцами, я молча слушала Дмитрия.
     - Диана Александровна, я вас разыскивал, но никто из знакомых не знал, куда вы уехали. Ни у кого не было вашего адреса. Как вы себя чувствуете? Не болеете?
      Глубоко вздохнув, я ответила:
     - Спасибо, Дима, все нормально. Я хотела бы у тебя проконсультироваться, как  специалиста в области отравляющих веществ.
     Вкратце, не вдаваясь в подробности, я обрисовала свою ситуацию, сделав упор на характеристике специфического запаха и последствий, при вдыхании этого газа.
     Чуть помолчав, Дмитрий сказал:
     - Со слов, без лабораторных исследований, сложно определить, но очень похоже на нервнопаралитический газ.
     Дима назвал его тип и состав, заметив при этом, что он был снят с производства, больше двадцати лет тому назад.
     - Его широко применяли  спецслужбы, но из-за очень неприятных побочных воздействий, запретили. Этот газ оказался слишком токсичным, а его действие больше напоминало наступательное химическое оружие. Запасы этого газа должны были давно уничтожить.
     - Боюсь, Дима, что в нашем государственном бардаке, нашлись покупатели и на этот газ. Как ты знаешь, с военных складов продавалось все, на что находились покупатели. А как можно нейтрализовать этот газ?
     Я взяла ручку и подробно записала рекомендации Дмитрия, который объяснил, какие вещества и в каком соотношении необходимо применять в качестве антидота.
     - Диана Александровна, может быть к вашей проблеме, подключить спецслужбы? Отравляющие вещества, это их епархия.
     - Нет, Дима. Ничего конкретного у меня нет, так, домыслы и предположения…
      Я пообещала ему, в случае необходимости,  звонить и продиктовала свой адрес и телефон.
     На следующий день я купила в аптеке нужные реагенты и, строго следуя инструкциям Дмитрия, приготовила концентрированный раствор, которым и залила подвал, очень надеясь, что мне удалось нейтрализовать все отравляющие вещества.
    Вопросов у меня возникало все больше, а вот ответов не находилось. Если вначале, я готова была согласиться с версией Натальи, что объектом поползновения были мои собаки, мешающие кому-то совершать свои черные дела, то потом стала появляться уверенность в том, что таким субъектом, скорее всего, являюсь я.
     - Почему? Пять лет  живу затворницей, никаких богатств за свою долгую трудовую жизнь не нажила, кроме старого дома и старых собак, у меня ничего нет…
     После гибели сына, свою жизнь я уже давно не ставила и в медный грош, но во мне проснулся азарт исследователя и аналитика. Эти свойства моего характера всегда помогали решать задачи, неразрешимые, с точки зрения постулатов классических наук. Моя интуиция очень часто шла вразрез с законами логики, и, как говорили мои коллеги, во мне просыпался древний инстинкт -  дар предвидения, который, в одно целое собирал, казалось бы, совершенно не связанные между собой явления и факты.
     Я рассматривала одну версию за другой, тщательно анализировала, пытаясь учесть мельчайшие детали и все безжалостно отметала. Ничего вразумительного от такого анализа не получалось, катастрофически не хватало исходных данных.
     Машина с тонированными окнами все также стояла у трансформаторной будки. Иногда мне казалось, что внутри нее происходят какие-то подвижки, но рассмотреть салон машины сквозь темные стекла не было никакой возможности.
     - Похоже, что и вправду у меня начинаются галлюцинации! Почему я так зациклилась на этой машине?!
     Игореша несколько раз звонил и обещал зайти в ближайшее время. Он прочитал несколько интересных книг по истории религий и жаждал со мной поделиться впечатлениями.  Я обратила внимание, что у моего подросшего внука появилась потребность обсуждать заинтересовавшие его книги со мной. По-видимому, он, на уровне интуиции, чувствовал мою заинтересованность в общение с людьми, обладающими нестандартным мышлением и умеющими отстаивать свою точку зрения. Игореша доказывал свою правоту с непосредственностью юного максималиста.
     Запыхавшейся Игореша забежал к нам после школы и заторопил старых собак.
     - Подъем, лентяи! Гулять пойдем, мои хорошие! Где ваши ошейники?!            
     Тедди и Ральф визжали от восторга и прыгали, как щенки. Я понимала, что предвкушение прогулки, эмоционально более сладостно, чем сама прогулка.
     Я, как обычно, постаралась приготовить что-нибудь вкусненькое к их приходу. После сытного обеда, Игореша завел речь о почерпнутой информации.
     - Удивительно, что человеческие жертвоприношения практиковались у древних народов во многих цивилизациях, не связанных друг с другом. Например, в Древнем Египте был обычай расчленять тело правителя или Жреца и закапывать в разных частях страны, чтобы вымолить у богов обильный урожай.
     - Да, Игореша, жутковатые обычаи и верования! В давние времена, в Индии, было популярно отрубать голову правителю по истечению срока его службы. Потом, ее бросали в толпу – кто поймает, тот будет править следующие пять лет, но самое невероятное, что находилось очень много желающих испытать свою судьбу!
     Игореша серьезно заметил:
     - По-видимому, жажда власти заложена в генах у многих людей! И пять лет правления в роскоши и чинопочитании, похоже, для многих homo sapiens являлись достаточной компенсацией за короткую жизнь и  печальный конец.
     Я улыбнулась.
     - А может быть, новоиспеченные правители надеялись, что все как-то образуется и обойдется без новых зверств, человеку присущи такие заблуждения. Многим людям кажется, что все плохое должно произойти с кем-то другим, а его -  сия чаша  минует.
     - Да, не позавидуешь такой судьбе! – философски заметил мой внук.
     Я поставила вымытые чайные чашки в буфет и пошутила:
     - Может быть, это были и  не такие  уж плохие обычаи! Конституции тогда в Индии не было, а ротацию правителей  надо было как-то проводить. Таким образом, давали возможность всем желающим «порулить» государством, но каждый должен был понимать, чем это чревато. Жаль, что у современных правителей нет таких аналогов, кой-кому из современных «рулевых» не мешало бы голову оторвать за их черные дела!
     - Знаешь, бабуля, а ведь и славяне, вплоть до десятого века приносили человеческие жертвы Перуну. Даже князь Владимир, пока не принял христианство, эту практику поддерживал.
     Перебивая друг друга, мы с Игорешой придумывали небольшие сюжеты про героев древнего мира, которые искренне верили, что душа умершего отправляясь к богам, сможет передать просьбу о защите своего племени от врагов и несчастий. Древние люди считали, что вместилищем души являются кровь и дыхание. Они верили, что тело смертно, а душа – нет. Новорожденные обретали душу вместе с дыханием. Будучи бессмертной, душа отправлялась к другим душам, обитающим в вечном мире богов и добрых предков.
     Когда испанцы-конкистадоры вторглись в Мезаамерику, то стали свидетелями обрядов древних индейцев. Даже они, усмирявшие своих врагов, кровавым мечем и огнем инквизиции, пришли в ужас от жестокости ацтеков и майя.
     Незадолго до прибытия в ацтекскую столицу конкистадоров, произошло освещение величественного Храма Солнца, сопровождавшееся страшными ритуалами с огромными человеческими жертвоприношениями. Вереница людей, которых должны были принести в жертву новому божеству - Солнцу, растянулась почти на четыре километра, и пленные стояли в ней плотными рядами.
     - Немыслимо представить ужас и размах этого кровавого действа! Море крови! – воскликнул Игореша.
     - Да, жуткое зрелище! Ацтеки всегда славились своими грандиозными кровавыми ритуалами, похоже, что жизнь человеческую, как свою, так и чужую, они не ставили и в медный грош! Для захвата пленников, приносимых потом в жертву, они затевали бесконечные войны. В то время у них появилась новая религия, согласно которой верховным божеством являлось Солнце. И они должны были поддерживать его энергию, то есть, «питать»  Солнце кровью людей.
     Мы еще долго обсуждали эту тему, вспомнив о ритуале «купания в воде Мироздания», когда древние майя отправляли своих посланников не только «наверх», но и «вниз» - в священный колодец для жертвоприношения.
    Потом, Игореша рассказал о ритуальном каннибализме, который практиковался у многих древних народов, в том числе и у индейцев. Так индейцы, проживающие в Андах, для своего кровавого ритуала выбирали знатного пленника или представителя знати из своего племени. Несчастного привязывали крепко к столбу, и все племя начинало срезать мясо с живого страдальца, орошая себя его кровью. Все жадно пожирали еще горячее мясо, а бедолага смотрел, как его поедают заживо. Если во время этого страшного и кровавого ритуала, он не показывал своих страданий, то его кости помещали на вершину горы или в дупло дерева, чтобы потом поклоняться, как святым мощам, если же несчастный начинал кричать и стонать, его кости с презрением выбрасывались на помойку, где их растаскивали животные.               
        Зная, что Игореша увлекается Стивеном Кингом, я решила его немного спровоцировать.
       - Игореша, тебе не кажется, что эти ужасы  просятся в романы Стивена Кинга? А тебе было бы слабо сочинить маленький рассказ,  про жизнь древних индейцев?
     - Да, запросто! – ничтоже сумнящеся ответил мой внук и стал экспромтом сочинять историю из жизни древних индейцев – «а-ля Кинг».
     - В те давние времена…
     Начал свое повествование мой юный сказитель.
     - Голод и болезни были постоянными спутниками древних людей, а жестокие войны за земли и скот разоряли племена, превращая побежденных в рабов. Защиту от этих напастей люди искали у своих богов. Они считали, что передать весточку с просьбой о защите и помощи, могут только посланники своего племени, поэтому родители заранее готовили своих детей к такой участи. С раннего детства детям внушалось, что они избранные и будут со временем удостоены великой чести – стать посланниками к богам.
     Игореша посмотрел на меня хитрыми глазами и продолжил:
     - Маленьких детей передавали на обучение жрецам, которые рассказывали им о мире богов и мире  людей и посвящали в таинственные ритуалы, где  главная роль отводилась посланникам.
     Таинственным шепотом Игореша стал рассказывать о наступлении страшных времен для племени древних индейцев. Вождь племени, понимая, что без помощи богов, им не выстоять,   поручил жрецам готовить очередного посланника к богам. Накануне жертвоприношения, празднично одетого  посланника торжественно возили по селению. Все жители смотрели на него, как на героя, который через муки и страдания должен был добраться до богов и передать устное прошение о защите и помощи.
     И вот наступал долгожданный день. Верховный жрец поднимался по ступеням на  вершину огромной усеченной пирамиды, где находился большой каменный постамент - алтарь для жертвоприношений. На этот алтарь помощники жреца торжественно укладывали посланника и крепко держали его, чтобы при проведении ритуала, тело юного посланника  конвульсивно не дергалось.
     Жрецу подавали на золотом подносе огромный зазубренный нож. Резким взмахом руки, в которой крепко был зажат огромный нож, жрец вскрывал грудную клетку юноши и извлекал  горячее сердце,  которое еще трепетало в его окровавленных руках.
     Помощники жреца  быстро подносили еще трепещущее сердце к статуе божества и орошали его лик теплой кровью.  Душа юноши, в это время, не должна была  покинуть тело, иначе боги отвергли бы  жертвоприношение. Верховный жрец внимательно следил за ликом статуи, по которому стекали капли крови. Он определял -  принята жертва или нет. Если жертва была принята, то жрец с ликующим криком поднимал руки к небу, а люди, стоящие у основания пирамиды, начинали радостно вопить и благодарить свое божество, за принятую жертву.
     Игореша сделал паузу и  закончил свое грустное повествование:
    - Потом помощники жреца сбрасывали бездыханное тело прекрасного юноши вниз, и  все наблюдали, как оно катится по ступеням пирамиды к ногам других служителей храма, которые привычными быстрыми движениями сдирали с него кожу. Жрец натягивал на себя кожу посланника к богам и возглавлял ритуальный танец, к которому присоединялось все племя. Песнями и плясками жители благодарили прекрасного юношу за великую жертву и радовались тому, что боги узнали от посланника об  их бедах и печалях.
     Мы долго молчали.
     - Да, Игореша, жуткая история, но, тем не менее, реальная! Действительно, такие ритуалы практиковались у многих народов, в том числе и у индейцев. Именно поэтому, жрецы и служители храмов были очень опытными врачевателями. Как ты понимаешь, они в совершенстве знали анатомию человека и умели делать очень сложные операции, связанные даже с трепанацией черепа.
     Время за интересной беседой пролетело незаметно. Я посмотрела на часы и заторопила внука.
     - Игорешка, тебе пора домой! Ох, и достанется нам от твоей мамы!
     Тедди и Ральф весело скакали вокруг нас, предвкушая прогулку, но мне пришлось их разочаровать:
     - Ничего у вас, ребята, не получится! Напрасно радуетесь! Игорешка опаздывает, в следующий раз пойдете провожать.
    Мы с  внуком дошли до перекрестка. Игореша, не смолкая ни на минуту,  продолжал обсуждение книги, восторженно рассказывая о впечатливших его эпизодах. Чмокнув меня в щеку, он помчался по круто уходящей вниз  улице. Я  растерянно смотрела ему вслед, пытаясь понять, что было в этот раз не так, как обычно. И вдруг, словно разрядом молнии, в голове высветилась последовательность привычных событий,  диссонансом в которых стала машина с тонированными стеклами. Я вспомнила, что при переходе улицы, я услышала из карманчика, у трансформаторной будки, шум заведенного двигателя. Внутренний голос, который последнее время ерничал надо мной, по поводу автомобиля с тонированными стеклами, вдруг отчаянно закричал: «Игорешка в опасности!». Я автоматически посмотрела наверх, где с  макушки горы съезжала злополучная машина.
     - Игореша!
     Я кричала так, что лопались барабанные перепонки. Игорешка резко остановился и повернулся ко мне лицом. Он был далеко внизу, и времени на объяснения у меня не было. Я бросилась вниз, мне казалось, что я не бегу, а лечу, задыхаясь от бьющего в лицо ветра. Резко обернувшись, я увидела догоняющую меня машину и продолжила свой отчаянный бег по круто спускающейся вниз улице.
     - Уходи! Игореша, уходи!
     Игореша резко отскочил к обочине, скрывшись за толстым стволом дерева. Машина промчалась мимо меня, толкнув сжатым воздухом в спину, придав импульс моему бегу.
     Через несколько мгновений я стояла рядом с внуком. Машина, взвизгнув тормозами, скрылась в соседнем переулке. Игореша смотрел на меня изумленными глазами.
     - Бабуль, что это было?!
     Я молча раскрывала рот, пытаясь выдохнуть воздух, но спазмы не давали мне этого сделать. Игореша испуганно вцепился в меня.
     - Бабулечка, тебе плохо?! Пойдем, вон там лавочка.
     Он подвел меня к лавочке. Чтобы не пугать внука, я старалась аутотренингом восстановить дыхание и сердцебиение. Отдышавшись, мы продолжили спуск.
     - Игореша, ты номер запомнил?
     Это был номер той самой машины с тонированными стеклами, много недель стоящей недалеко от моего дома.
     Район девятиэтажек казался мне каменными джунглями. Заасфальтированные дворы с хилыми деревцами и стоящими под каждым окном автомобилями, являли собой душераздирающее зрелище. Летнее пекло плавило асфальт, превращая жизнь обитателей многоэтажек в библейский  ад, с его огнедышащими печами и раскаленными котлами.
     Наталья занималась домашними делами. Посмотрев на наши лица, она спросила:
     - Что случилось?!
     Мы с Игорешой договорились не пугать ее и поэтому, в сдержанных тонах, описали наше приключение, но это не помогло – Наталья, побелев, в полуобморочном состоянии, опустилась на стул. Игореша бросился успокаивать ее:
     - Мамуль, ничего страшного не произошло! Видишь, мы целы и невредимы!
     - Игореша, принеси, пожалуйста, маме холодной воды! Наташа, упокойся! Вам с Игорешей,  некоторое время, придется держаться подальше от меня. Я хочу разобраться в происходящем.
     - Надо заявить в полицию! Тетя Диана, вы же не сыщик! Что вы сможете сами сделать?!
     - Наташа, как, на твой взгляд, будет выглядеть это заявление? Я должна буду описать шаги и шорохи на чердаке,  скрип калитки, запах серы и странную машину…
     Я улыбнулась.
     - При таком раскладе, на месте полицейских, я сама бы вызвала санитаров из дурдома…
     Игореша протянул стакан с водой матери и взволнованно обратился ко мне.
     - Бабуля, мне не нравится, что ты хочешь сама разбираться во всем этом! Это неправильно, бросать тебя в беде! Ты же всегда  учила, что надо  людям помогать!
     Я обняла внука.
     - Спасибо, мои хорошие! Но мне будет спокойнее, когда я отвечаю только за себя! Не волнуйтесь, я думаю, что это какой-то глупый розыгрыш! Обещаю, звонить вам каждый день и не лезть на рожон! Все будет хорошо!
     Наташа покачала головой.
     - Мне все это не нравится! Даже если это хулиганство, надо заявить в полицию! Сегодня вечером я все обговорю с Юрой и тогда решим, что нам делать дальше, - заявила Наталья безапелляционным тоном, - а пока, тетя Диана, вы ничего не предпринимайте! Я думаю, что вам надо пожить у нас, пока все не уладится!
     Я замахала руками.
     - Наташа, ты у нас известная паникерша! А куда я дену свою четвероногую гвардию?! Кстати, вот моим псам не помешало бы, переехать на время куда-нибудь…
     Я вопросительно посмотрела на племянницу.
     - Ты говорила, что твоя свекровь переселилась на дачу. Это где-то за перевалом?
     - Да, там стоит  несколько домиков в глухом лесу, у озера… как-то не заладилось с освоением этого поселка…
     - Думаю, что это связано с антеннами дальней космической связи на макушке горы, у которой расположен  поселок, вернее, с их излучением. Люди богатые хотят жить в экологически чистых местах, а у бедных нет денег даже на такие дачи…
     - Да, мой свекор получил этот участок еще в советское время, когда работал в порту. Я поговорю со свекровью…
     - Мамулечка, а я буду приезжать к бабушке каждый день, и гулять с Тедди и Ральфом! Пусть они настоящий лес посмотрят и в озере искупаются!
     Наташа улыбнулась.
     - Чтобы чаще видеться с внуком, я думаю, что наша бабушка согласится приютить даже тигра! Обещаю, переговорить с ней сегодня!
     Домой я вернулась под вечер. Мои псы нервно топтались у калитки, всем своим видом говоря:
     - Ушла на пять минут проводить Игорешку, а пропала на целый день! Мы, голодные и несчастные,  не знали, что и думать!
     Я погладила собак и сказала вслух:
     - Не сердитесь, мои хорошие! Что-то все у нас идет в разнос! Центр притяжения зла – я. Почему? Не понятно! Пока я буду разбираться, вам, мои хорошие, надо держаться подальше от  меня. Скоро вы поедете на дачу, там очень красиво – настоящий лес и большое озеро. Игорешка вас будет часто навещать. Он вас очень любит!
     Утром позвонила Наташа.
     - Тетя Диана, Юра через знакомых «пробил» номер машины – она числится в угоне, почти год, зарегистрирована в Адыгее.
     - Странно, но она несколько месяцев простояла около трансформаторной будки, и никто не обращал на нее внимания! Угонщики даже не попытались поменять номера…
     - Со свекровью я договорилась. Ей одной на даче скучно, а Тедди и Ральфа она знает еще с их щенячьего возраста, так что, ради внука бабушка готова и на такой подвиг.
     На следующий день Игореша с отцом заехали за моими псами. Тедди и Ральф не хотели садиться в машину, словно знали, что в родной дом, они никогда больше не вернутся. Я без слез не могла смотреть в их глаза, полные тоски и ужаса.
     - Ребятки, - успокаивала я их, - все будет хорошо, скоро вы вернетесь, и мы опять заживем тихо и мирно! Я постараюсь очень быстро решить все наши проблемы! Игорешка будет с вами и не даст скучать!
      Без собак дом казался пустым и вымершим, от одиночества и неизвестности я затосковала.
     - Диана, возьми себя в руки! – потребовал внутренний голос. – Ты все делаешь правильно! Нельзя рисковать жизнью и здоровьем тех, кого ты любишь! Действуй!
     Я принесла из сарая длинную лестницу и приставила к стене, чтобы в любой момент можно было подняться на чердак, зарядила фонарь, и попыталась составить алгоритм  действий на мыслимые и немыслимые случаи жизни.
     День прошел без приключений. Баба Лиза, как настоящий разведчик, все сразу подмечала.
     - Диана, что-то твоих собак не видно и не слышно! Ничего с ними плохого не случилось?!
     - Нет, Елизавета Макаровна, все нормально. Они на даче у Наташиной свекрови. Ей там одной скучно, вот она и попросила Игорешку с собаками погостить у нее немного, тем более что у меня дела кое-какие появились.
     - Темнишь ты что-то, девка! Не договариваешь!
     - Не темню, баба Лиза, у меня, и правда, дела появились, возможно, придется на несколько дней уехать, а собак одних не бросишь.
     - Так мы с дедом могли бы присмотреть за собаками и домом.
     - За домом, если что, то и присмотрите, а с собаками хлопот много. Им еду надо готовить, они привыкли к вкусненькому, а у вас здоровья нет – радикулитом мучаетесь. Вот я и не стала вас беспокоить!
     Наташа и Игореша звонили мне утром и вечером. Я бодро обо всем докладывала и просила не волноваться.
     Прошло несколько дней. Я проснулась от знакомого шума на чердаке, там послышались осторожные шаги, вернее, скрип обозначил направление движения незнакомца, потом что-то опрокинулось, и установилась абсолютная тишина. Раньше, в таких случаях, собаки выбегали на крыльцо и начинали яростно облаивать крышу.
     Не включая света и стараясь не шуметь, я вышла на крыльцо и направилась к лестнице, забыв при этом переобуться в теплую обувь. Старый, большой фонарь, висевший на плече, мешал подниматься по скользким перекладинам лестницы, а моросящий дождь заливал  глаза. С большим трудом, по покатой осклизлой крыше, покрытой старым шифером, я добралась до чердака.
     Включив фонарь, я резко распахнула невысокую дверцу. Яркий, направленный луч света начал  отверзать черное мрачное пространство, медленно перемещаясь от одной стены к другой. Я лихорадочно осязала запахи и ловила  звуки в огромном отсырелом помещении, пытаясь определить по ним наличие чужака. В углу, где были сложены старые вещи, я почувствовала какое-то движение и направилась туда. Луч света, похожий на маленький прожектор, уперся в отчужденную мужскую фигуру с опущенной головой. С ошалевшим видом я долго всматривалась  в незваного гостя, который  старательно прятал лицо в капюшон куртки. Присмотревшись, я завопила:
     - Денис, это ты?!
     От неожиданности, ошеломления и нахлынувших воспоминаний у меня градом хлынули слезы.
     - Как же ты так мог, Денис?! Зачем ты меня столько времени терроризировал?! Зачем собак травил?! А Игорешка?! Зачем ты пытался сбить его машиной?!
     Вопросы я начала задавать шепотом, постепенно переходящим в крик. Денис пытался что-то ответить, но потом махнул рукой и, молча, опустил голову. Наконец, я пришла в себя и успокоилась. Денис привстал и миролюбиво приподнял руки.
     - Диана Александровна, я ничего не знаю про ваши проблемы! Я тут совсем не при чем! Выслушайте меня, пожалуйста.
     Я, как обычно, взяла себя в руки, мысленно отметив, что Денис  одет явно не по сезону, для поздней осени на нем была слишком легкая куртка. Его знобило – то ли от холода, то ли от нервного перенапряжения.
     - Простите, Диана Александровна, что-то мне нехорошо, простыл, наверное.
     - Пойдем, Денис, вниз, там тепло. Я тебя чаем напою, а ты мне все подробно расскажешь.
    Мы спустились на крыльцо, и зашли в теплые комнаты. Я тоже порядком продрогла, особенно замерзли ноги в легких промокших тапочках. Поставив чайник, я принесла теплый спортивный костюм сына и протянула Денису.
     - Переоденься. И носки шерстяные надень.
     Я смотрела, как Денис с жадностью пьет густой горячий чай, откусывая большие куски бутербродов, и понимала, что к моим бедам он не имеет никого отношения. Интуиция мне подсказывала, что он не злодей, а, скорее всего, и сам находится в бедственном положении. Я заставила его померить температуру и напоила лекарством.
     - Спи, Денис, утро вечера мудренее. Завтра поговорим.
      После завтрака, взбодрившийся Денис, начал свой рассказ.
     - Свое имя я ведь вспомнил совсем недавно! До этого жил под другим именем!
     - Давай-ка, Денис, начнем сначала, с того момента, как ты попал в аварию, а потом исчез. Что ты помнишь из тех событий.
     - Все какими-то эпизодами. Саму аварию помню смутно, а вот как мы вылезли с Пашкой из раздолбанной машины, до сих пор вижу ясно, словно это произошло вчера. Мы были с ним хорошо поддатые, но сразу протрезвели. Помню, как на меня напал такой ужас, что руки-ноги отнялись. Знаете, я же воевал в Чечне, видел всякое, но такого ужаса никогда не испытывал, словно почувствовал, что на этом моя нормальная жизнь заканчивается…
     Он надолго замолчал, а потом продолжил:
     - Нас,  с матом и пинками, окружили  «братаны», которых мы долбанули. Их мощный джип не очень пострадал, а вот моя ласточка, кувыркаясь, улетела в кювет. Я ясно понял, что попал на большие «бабки», с этими «авторитетными бизнесменами» шутки были плохи. Они «выкатили» мне такую сумму, что у меня в глазах потемнело. Деньги я должен был занести  утром, иначе, они обещали меня и мою семью на «ремешки» порезать. Я знал, что эти ребята не шутят.
     Денис, после всех разборок,  добрался домой только за полночь. Иришка бросилась ему на шею, она почувствовала, что  случилось что-то страшное. Он пытался ее успокоить.
     - Знаете, я не мог повесить на нее проблемы, связанные  с этим тьма-тьмущим долгом. Я  надеялся  уладить все миром, понимая при этом, что семью надо куда-то спрятать от греха подальше Я  стал уговаривать Иришку уехать на хутор к бабушке, погостить. Но вы же знаете, какой она бывает упертой! Я стал кричать, что из-за нее у меня будут связаны руки, но она ничего не хотела слушать, только твердила, что в беде меня не бросит…
     Я смотрела на осунувшееся лицо Дениса, от которого осталась только тень. Мне было очень жаль его. Я подумала о том, что   водка приносит в семьи  горе горькое, которое и большой ложкой не расхлебаешь. Сколько же человеческих судеб она искалечила, но никто не учится на чужих ошибках, все норовят совершить свои.
     - Кончилось тем, что мы с Иришкой стали успокаивать друг друга, очень надеясь, что все образуется. Но не образовалось…
     Денис тяжело вздохнул.
     - Все утро я бегал по знакомым, пытаясь занять денег, но те суммы,   которые могли одолжить  мне друзья, выглядели «медными копейками» по сравнению с  долгом,  выставленным  бандитами.
     Денис объяснил, что если бы Ирина с детьми уехала к бабушке, то у него появилось бы время для маневра, и он попытался бы договориться с бандитами.
     В назначенное время он вошел в кафе на набережной, принадлежащее хозяину джипа.
     - Деньги принес? – спросил невысокий, хорошо одетый мужчина.
     - Не успел, времени было мало, чтобы собрать такую сумму, - ответил Денис.
     Когда он  попытался объяснить хозяину заведения свою ситуацию, тот его резко прервал.
     - Мы с тобой, братан, по-хорошему договаривались! Мы тебе поверили, а ты нас подвел! Долги надо отдавать в срок!
     Хозяин повернулся к высокому парню, стоящему в проеме двери.
     - Димон, поговори с гостем.
     Дениса завели в подсобку, где стояли пустые коробки, ящики и еще какой-то хлам. От первого удара Денис отлетел вглубь помещения, стукнувшись головой о край выступающей пластмассовой полки так, что на ней осталась глубокая вдавлина.
     - Долги, сученок, надо отдавать вовремя! – лениво приговаривал Димон, нанося резкие удары.
     Через какое-то время к нему присоединился спортивного сложения парень с рыжими волосами. Они по очереди наносили удары, словно соревнуясь в силе и меткости.
     - Мне показалось, что они специально бьет меня по голове, после аварии она раскалывалась от боли. Я пытался уворачиваться, защищаясь  руками, но после мощного удара по виску в голове что-то взорвалось, и я отключился. В каком-то полумраке я падал в бездну,  а сверху слышались странные звуки, похожие на шепот, потом все исчезло.
     Один из бандитов подошел к неподвижно лежащему Денису и носком ботинка несколько раз ударил в бок.
     - Послушай, Димон, мы, кажется, его убили.
     - Да ну! Только слегка поучили. Парень крепкий, очухается. Принеси воды.
     - Смотри, он не дышит!
     Вошедший в подсобку хозяин, заорал:
     - Вы что, уроды, делаете! Мне деньги нужны, а не труп! Кто мне за него заплатит? Вы,  что ли?
     Он брезгливо перешагнул через большую лужу крови.
     - Приберите тут, придурки!
     Хозяин плотно прикрыл за собой дверь. Димон подогнал к крыльцу фургон, и они с дружком занесли туда Дениса, забросав неподвижное тело старыми коробками и бумагой.
     - Отвезите подальше от города! – вполголоса ругался хозяин. 
     Очнулся Денис в незнакомом помещении, рядом сидела женщина с испитым лицом и гладила его по волосам.
     - Мой сыночек проснулся, глазки открыл, - приговаривал она, - как же, Ваденька, ты нас напугал, лежишь который день, как неживой!
     Вскоре пришел старый дед, оказавшийся отцом этой женщины. Он выложил на стол продукты – колбасу, сыр, сладкие рулеты. Женщина принесла бульон с протертым мясом и с ложки начала кормить Дениса, у которого не было сил, даже поднять голову. Он не мог вспомнить, как оказался в этом странном семействе.
     - Знаете, Диана Александровна, память как отрубило, ничего не помню – ни как зовут, ни откуда родом…
     Денис усмехнулся.
     - Есть такое выражение – покопаться в памяти, так  мне и копаться не в чем было! Сплошная пустота! Да, к тому же, я был весь переломан – ключицы, ребра, а внутри, вообще, все было отбито. От такой жизни впору было в петлю залезть…
     Женщина, которая назвалась матерью Дениса, была немного не в себе, особенно, когда выпивала, а выпивали они с дедом регулярно. Денис откашлялся, прижимая к груди руку.
     - Меня она очень любила. Я это чувствовал интуитивно. Они с дедом отдавали мне последнее, стараясь вкуснее накормить и теплее одеть…
     Среди ночи Денис часто просыпался от ее шепота:
     - Спи, мой маленький сынок! Спи, мое солнышко! Спи, мой Ваденька!
     Она тихонько гладила его по голове и бережно брала его руки в свои ладони.
     - В конечном итоге, я поверил, что это мои мама и дед.
     Прошло много времени, прежде чем в голове у Дениса стало что-то проясняться. Он стал допытываться у деда, каким ветром его сюда занесло.
     - Дед рассказал вначале свою историю, а потом уже и мою.  В наше сволочное время,  эти истории не отличаются особой оригинальностью…
     Николай Иванович Степанов жил вместе с дочерью Анной и внуком Вадимом в небольшом приморском городке. Вадим учился в техникуме, а  Анна работала завхозом в санатории.     Пенсионер Николай Иванович, чтобы помочь материально дочери и внуку, подрабатывал на нехитрых плотницких работах – кому шкаф починить, кому нахилившейся забор поправить, а кому и баньку соорудить. Так они и жили – особо не бедствуя и не унывая, как и все работящие люди.
     Смыслом жизни, для деда и Анны был  Вадим – умный и послушный мальчик, гордость рабочей семьи.
     Учился он на одни пятерки, и преподаватели хором хвалили его, расписывая в красках, какое светлое будущее ожидает  умного и скромного паренька. Дед и Анна откладывали каждую копейку на учебу в институте своего любимца. Подвыпив, дед часто мечтал вслух:
     - Знаешь, Анна, когда Вадя станет большим человеком, он нас с тобой не бросит! Душа у него добрая и светлая! Мы с тобой будем при нем, как сыр в масле кататься, до самой нашей смерти!
     Зима в тот год, даже по южным меркам, была теплая и дождливая, лишь изредка, небольшие заморозки сковывали тонким прозрачным панцирем неглубокие лужи,  превращая в скользкий каток мокрые тротуары и ступени лестниц.
     Вечером Вадим возвращался с тренировки по самбо, и только на полпути вспомнил, что дед просил его купить булку хлеба – пришлось вернуться назад.
     Около магазина стояла веселая компания подвыпившей молодежи с бутылками пива в руках. Поднимаясь по обледеневшим ступеням, Вадим подскользнулся и, пытаясь сохранить равновесие, нечаянно задел плечом парня, из рук которого выпала стеклянная бутылка с пивом и громко, словно от взрыва, разлетелась на мелкие осколки.
     - Ты, гад, чего делаешь?! – от неожиданности взвизгнул парень.
     - Извини! Я нечаянно!
     Вадим достал из кармана десятку, которую дед дал на хлеб и протянул парню.
     - Извини, еще раз! Вот все, что у меня есть…
     Парень злобно выхватил из рук Вадима купюру и с остервенением разорвал  на мелкие кусочки.  Замахнувшись, он попытался кулаком ударить в лицо Вадима, но тот профессионально парировал удар. Завязалась потасовка, стоящие рядом дружки, стали разнимать  парней.
     - Мишаня, кончай! Сейчас менты приедут! Забыл, что ты под условно-досрочным ходишь,  если тебя загребут за драку, точно не выпустят!
     На крыльцо выскочила разъяренная продавщица.
     - Опять, пьяные дебилы, драку затеяли! Свинарник устроили! Сейчас участковый подойдет!
     Пьяная компания направилась в сторону моря. Вадим, оттирая ладонью, рукав куртки от грязи, направился в противоположную сторону, где, в низине, за старым сквером, стояла его родная пятиэтажка.
     Ни один фонарь не освещал дорожек старого сквера. Местные жители не рисковали ходить по темным аллеям, где любители экстремальных приключений до поздней ночи проводили свой небезопасный досуг.
     Срезая путь, Вадим вышел к пригорку, откуда, как на ладони, была видна родная пятиэтажка с освещенными окнами спальни и кухни.
     - Мама пришла с работы, - только и успел он подумать.
     От страшного удара по голове, он упал навзничь, а его обмякшее тело долго и безжалостно пинали  ноги в тяжелых ботинках. Умер Вадим от внутреннего кровоизлияния, не приходя в сознание.
     Убийц нашли быстро. На суде, впавшая в ступор, Анна никак не могла понять – за что убили ее мальчика, ее жизнь и надежду. Она, не отрываясь, всматривалась в лица парней, запертых в клетке, словно ждала ответа, но на их тупых лицах не было и тени раскаяния. Со скучающим видом, ухмыляясь, они обменивались жестами с кем-то в зале суда.
     Покачиваясь, Анна, словно в забытьи, шептала:
     - Они убили Ваденьку за бутылку пива! Убили мою жизнь!
     Николай Иванович видел, что  Анна начинает потихоньку сходить с ума от горя. Как и все русские люди, он знал  единственный способ спасения от безысходной тоски -  это  залить горе водкой.
     Так они и заливали свое страшное горе до тех пор, пока их квартира не приглянулась ушлым людишкам. Невменяемые Николай Иванович и Анна подписали все бумаги, которые им заботливо подсовывали «добрые» люди, наливающие до краев стаканы. Они даже не заметили, как оказались на заброшенном хуторе, в халабуде, без окон и дверей.
      Все обитатели хутора работали на свалке, куда свозили мусор из большого курортного города. Человек выживает в любых условиях. Николай Иванович обустроил нахилившуюся хатку – руки у него были золотые, а стройматериалы нашлись на свалке.
     С утра до вечера местные бедолаги сортировали мусор, раскладывая его по кучам. Хозяин свалки забирал все нужное, расплачиваясь выпивкой, а еду и одежду бомжи находили на свалке.
     Первое время, Николай Иванович удивлялся – сколько хороших продуктов и вещей жители большого города выбрасывают на помойку, но потом привык и смирился.
     В один из ненастных дней, Анна, работавшая на сортировке мусора, обратила внимание на машину, стоящую вдалеке. Присмотревшись, она увидела, как мужчины выносят что-то большое и тяжелое.
     - Дед, смотри, люди какие-то недобрые! Чего им надо на нашей свалке?! Смотри, что-то с откоса выбрасывают!
     - Анна, какое нам до них дело! Мало мы с тобой страшных находок видели!
     Машина уехала, но Анна никак не могла успокоиться. На душе было тревожно, сердце стучало так, что дыхание перехватывало.
     - Отец, пойдем, посмотрим! Сердце давит, словно беду чует…
     - Наши беды с тобой, дочка, давно закончились,  жизнь исчезла вместе с Ваденькой…
     Анна махнула рукой и направилась в сторону холма. Николай Иванович, бормоча под нос ругательства, поплелся следом за дочерью. Спустившись с крутого откоса, они разбросали коробки и увидели, лежащего не земле, окровавленного парня.
     - Дед, это наш Вадик!
     Анна,  нагнувшись, гладила лицо и руки незнакомца, приговаривая:
    - Наш мальчик жив! Он дышит! Надо его срочно отнести домой!
     Старику показалось, что дочь совсем потеряла рассудок, но приложив ухо к груди парня, он услышал слабое биение сердца. Николая Ивановича тоже поразило странное сходство парня с убитым внуком. Кое-как, с передышками, они дотащили свою страшную «находку» до хутора и долго выхаживали полуживого парня.
     - Знаете, Диана Александровна, это было самое спокойное время в моей жизни! Я ничего не помнил и все принимал на веру. Делал то, что говорили дед и мама, а они распускали надо мной крылья, оберегая от бед и злых людей. Понимаете, даже в таком ужасе, люди могут быть счастливы, помогая друг другу.
     Денис рассказал, что три года пролетели, как один день. Потом у него начались какие-то видения, похожие на вспышку молнии, когда окружающий мир вдруг высвечивается ярким светом, а затем исчезает в темной бездне.
     - Мне достаточно было услышать какое-то слово или почувствовать знакомый запах, чтобы в памяти начали возникать зыбкие образы, а иногда, целые картины… только соединить воедино все это мне не удавалось…
     Однажды, когда Денис собирал на свалке металл, он услышал голоса местных мальчишек, весело перекликающих друг друга.
     - Денис, иди сюда! Смотри, что я нашел!
     Денис усмехнулся.
     - Я пошел на этот зов! Понимаете, Диана Александровна, я вдруг понял, что я не Вадим, а Денис. Я  решил посоветоваться с дедом, потому что мне стало казаться, что я схожу с ума, от раздвоения личности…
     Николай Иванович успокоил Дениса и  рассказал ему свою печальную историю, а потом и  историю  появления Дениса на заброшенном хуторе. Единственное, о чем он просил, это не беспокоить своими расспросами  Анну, которая внушила себе, что ее Ваденька жив и опять рядом с ней.
     - Память стала потихоньку возвращаться ко мне. Я стал видеть сны, похожие на реальность. Это были кошмары, в которых моим сыновьям и Ирине грозила страшная опасность, а я ничем не мог им помочь!
     Денис старательно прятал слезы, которые, помимо его воли, катились по щекам.   
     Среди ночи он просыпался от собственного крика, а днем добавлялись воспоминания, которые ничем не отличались от ночных кошмаров. Николай Иванович испугался, что Денис может сойти с ума.
     - Вадя, то бишь, Денис, тебе надо съездить в родной город, это рядом, километров пятнадцать будет. Надо, разобраться, что и как! Я думаю, что за столько времени, про тебя все забыли. Анне ничего не будем говорить, для нее ты – Ваденька, самый любимый на свете сынок! Она только этим и живет, без тебя  сразу умрет! Она, за ночь, сто раз встает, посмотреть - все ли с тобой в порядке…
     - Не волнуйся, дед, я быстро вернусь! Вас с матерью не брошу!
     У Николая Ивановича в заначке были небольшие деньги, на которые Денис купил билет на ночную электричку. Так он оказался в родном городе, где мало что изменилось.
     С вокзала он пешком направился к родным «буграм», с жадностью вдыхая,  знакомые с детства запахи. Он почему-то был уверен, что Ирина с детьми проживает на квартире у Дианы Александровны. Больше всего на свете ему захотелось услышать родные голосочки маленьких сыновей и обнять Иришку.
     Старый дом встретил его темными окнами и пугающей тишиной.
     - Когда я бродил вокруг вашего дома, то обратил внимание, что за забором у соседей идет строительство. Я понял, что старики Ивановы умерли, а их сын затеял строительство нового дома. В три часа ночи там никого не было. Я пробрался к сараю на меже, по видимому, туда снесли  старые вещи – мебель, одежду, ковры. Я хорошо устроился – мягко и тепло! Думал, что дождусь удобного момента, чтобы не испугать Ирину с сыновьями.
     Весь день Денис чутко прислушивался к звукам со стороны дома Дианы Александровны, но так и не услышал родных голосов, только гастарбайтеры-строители шумели до позднего вечера.      Когда установилась тишина, он решил отправиться на разведку. Перемахнув через забор, Денис оказался в саду у Дианы Александровны и затаился в густых кустах сирени. Тедди и Ральф, бегающие по двору, вначале агрессивно облаяли незваного гостя, но потом узнали старого друга и завиляли хвостами. Они долго пытались открыть садовую калитку, толкая ее передними лапами и жалобно поскуливая.
     - Помните, Диана Александровна, как хорошо ко мне относились Тедди и Ральф?!
     Я кивнула. Меня удивляла странная привязанность моих псов к Денису. Всегда считалось, что собаки не любят пьяных, но Тедди и Ральф питали трогательную симпатию к Денису и вставали на его защиту, когда баба Лиза пыталась вразумить беспутного молодца.
     Пьяный Денис целовал и обнимал огромных псов, со слезами изливая им душу.
     - Вы, ребята, настоящие мужики, только вы меня понимаете!
     Денис продолжил свой рассказ.
     - Я долго сидел на лавочке под кустами сирени – вспоминал прошлое, обдумывал настоящее…
     Вывел из задумчивости Дениса шум. Он увидел, как какой-то мужчина легко перемахнул через забор и быстрым шагом пересек сад. Воспользовавшись старым абрикосовым деревом, как лестницей, он залез на крышу и исчез на чердаке, плотно прикрыв за собой дверцу.
     - Я подумал, что, не многовато ли, на сегодня,  у вас незваных гостей?! Тедди и Ральф побежали облаивать крышу. Я услышал ваш голос и увидел, как вы фонариком пытаетесь осветить крышу. Потом, все стихло. Я решил последить за незнакомцем.
     Денис перелез через забор и оказался у соседского дома. Прислонившись спиной к старой толстой акации, он успел подремать в ожидании незнакомца. По-молодецки перемахнув через забор, мужчина торопливо направился к трансформаторной будке, рядом с которой  стояла машина. Через несколько минут послышался шум двигателя, и включились габаритные огни.
     - Номер я запомнил. Меня мучило любопытство, что понадобилось незнакомцу на чужом чердаке?!
     Днем Денис не рискнул выйти из своего убежища. Он решил дождаться ночи и разыскать старшего брата.
     Денис пересек две параллельные улицы, круто уходящие вверх, и оказался на родном «бугре», где находился родительский дом. Ему было семь лет, когда умерла мама, а отец умер, когда он служил в армии. В доме жил старший брат с семьей, который пил «по-черному», поэтому, после армии, Денис не захотел приводить в родительский дом молодую жену.
     Горная улица была одной из самых крутых и высоких в городе. Дома стояли на макушке горы, рядом с  грунтовой объездной дороге, ведущей к старому карьеру.
    Во мраке ночи Денис долго бродил по знакомым местам, а проснувшаяся память подбрасывала воспоминания, от которых из глаз катились слезы, и больно щемило сердце.
     Поздняя ночь накрыла черным саваном спящий город – нигде ни огонька, ни живой души, только сонные собаки лениво погавкали на запоздалого путника.
     Родная лавочка под раскидистой яблоней, умилила Дениса до слез – здесь прошло его детство, и пролетела юность. Из печальной задумчивости его вывел шум мотора.
     - Кому еще не спится в три часа ночи?!
     Мимо проехала машина с тонированными стеклами и знакомым номером.
     - Да, мир тесен, - шепотом сказал Денис, – куда же ты, незнакомец, навострил лыжи?! Дальше, только старый карьер! Видно, что ты хорошо знаешь  объездные дороги, если не боишься в такой тьме ехать туда, где и черт ногу сломит!
     Он решил, во чтобы-то не стало, выследить незнакомца. Денис издали наблюдал, как машина спускается с горы на старую дорогу, на которой, когда-то, он знал каждую яму и колдобину.
     Поднявшись на макушку горы, Денис внимательно следил, как машина медленно крадется по раздолбанной грунтовке, включив дальний свет фар.
     - Вот, идиот! – громко сказал Денис. – Машину бы пожалел, через сотню метров такой дороги, на запчасти развалится!
     Он вдруг поймал себя на мысли, что и сам несколько лет тому назад вытворял нечто подобное.
     - Я не лучше! На своей «красавице» все ямы и колдобины здесь пересчитал!
     Ему стало стыдно за то, что он делал когда-то в пьяном угаре.
     Машина, петляя, по серпантину горной дороги, то появлялась, то исчезала из вида, наконец, она остановилась на макушке пологой горы, за которой начинался старый карьер. Фары и габаритные огни погасли, и иномарку поглотила черная мгла. Денис подождал с полчаса, но вокруг стояла, давящая на уши, тишина.
     - Днем туда схожу, - решил он.
    Денис направился к родному дому. Подтянувшись, он оказался на старой яблоне, переступая с ветки на ветку,  залез на крышу и тихонько открыл чердак.
     - Немного подремлю, а утром переговорю с Жорой.
     Между старшим братом и Денисом была большая разница в возрасте, почти восемь лет. После смерти мамы, Жора взял под свою опеку маленького брата. Он отвел его за руку в первый класс, и коршуном бросался на обидчиков Дениса. Отца они редко видели трезвым. Братья все умели делать сами – и кастрюлю борща наварить, и белье постирать, и в доме подмести. Денис гордился старшим братом, тот умел так драться, что мало никому не казалось – вся местная шпана уважала Жорку.
     По семейной традиции, после училища, Жора пошел работать в морской порт, где работал грузчиком их отец, а до этого – дед. Потом, Жора женился на разбитной и веселой девахе  – Марусе. Она быстро навела порядок в доме. И даже пьяный отец снимал обувь, чтобы не заляпать грязью чистые полы. Сытым и ухоженным братьям стало казаться, что и в их доме жизнь налаживается. Вскоре у Дениса появился и первый племянник – веселый и здоровый бутуз Коляша.
     Единственное, что не нравилось Денису, это желание Маруси не отставать в возлияниях от Жоры. Она любила повторять:
     - Я всегда Жоре говорю, что нечего с дружками по подворотням шлындаться! Хочешь выпить – выпей дома! Я и стол накрою, и компанию составлю!
     Когда Денис вернулся из армии, старший брат и Маруся «квасили» на равных, практически, каждый день.
     Старший брат, по традиции, устроил Дениса на работу в порт. Там Денис и познакомился с Ириной, работающей в столовой поваром.
     Разложив старую раскладушку, валявшуюся на чердаке со времен его детства, Денис долго не мог заснуть. Он барахтался в воспоминаниях, которые, словно цунами, накатывали на него, заставляя вскакивать от боли и тоски. Проснулся он от громкого голоса Маруси.
     - Коляша, поторапливайся!  В школу опоздаешь! Это не дети, а наказание божье! Егорку до группы доведи, и сдай на руки Галине Ивановне!
     В ответ послышался мальчишеский басок.
     - Да, знаю я, чего одно и то же сто раз трындеть! Егор, пошли!
      Коляша схватил младшего брата за руку и потащил к калитке.
     - Вечером не забудь забрать Егорку из садика! Я к отцу в больницу поеду, не знаю, когда вернусь.
     Племянники ушли. Денис осторожно спустился вниз. Оглядевшись по сторонам, он постучал в дверь.
     - Кого там, ни свет, ни заря – черти носят?! Открыто!
     Денис вошел.
     - Это я, Маруся.
     Маруся схватилась за голову.
     - Господи! Чисто приведение! Денис! Живой?! Откуда ты?! Мы за упокой твоей души, уже который год свечи ставим!
     Денис раздраженно прервал восклицания родственницы.
     - Ты мне скажи, что с Жорой случилось?!
     - В краевом центре он. Рак у него! Спасибо, что хоть порт операцию оплатил! Учли, что вся наша династия там работала – и дед, и отец с матерью, и Жора!
     - Что врачи говорят?!
     - Что говорят? Плохо - говорят. Пить ему нельзя было!
     - А ты этого не знала! – зло сказал Денис. – Вместе «квасили»!
     - Кто бы говорил?! – вскинулась Маруся. – На себя посмотри! Через ту пьянку, всю жизнь себе  загубил! Дети сиротами растут! Иринка зачахла! А я давно уже не пью! Как с Жорой беда приключилась, я ее проклятую в рот не беру! Испугалась, что дети одни останутся на белом свете, никому не нужные!
     Маруся громко заплакала, шмыгая носом, как обиженный ребенок.
     - Ладно, Маруся! Что про моих слышно? Где они?
     - В станице живут большим колхозом. Ирина поваром в садике работает, Ванечка при ней. Тема уже в школу ходит. Родители им помогают, чем могут.
     Маруся заторопилась на работу.
     - Тебе, Денис, не надо  светиться здесь! Мои ребята не должны тебя видеть, а то ненароком, сболтнут  где, и бандиты опять тебя начнут искать! Они чуть Жору не убили, требовали, чтобы он твой долг им вернул. Откуда у нас такие деньги?! Иришку тоже мордовали, до дурдома довели!
     Маруся с жалостью посмотрела на Дениса и тяжело вздохнула.
     - Хорошо, Маруся, пойду я. Жоре пока ничего не говори. После операции ему нельзя волноваться! Позже, я сам его навещу.
     Попрощавшись с родственницей, Денис зашагал в сторону старого карьера. Он не хотел ни с кем встречаться, на душе были безысходное горе и черная тоска. Только сейчас, в полной мере,  он понял, сколько бед принес своим близким.
     - Нет той меры, которой можно измерить то, что я сотворил с близкими людьми! Враги столько разора не приносят в дом, сколько я своей пьянкой!
     В глубокой задумчивости, Денис автоматически двигался к макушке горы, здесь он знал каждый кустик, каждую тропинку. Место, где стояла ночью машина незнакомца, он определил по свежим подтекам масла. Небольшая плоская площадка, похожая на блюдце, обрывалась у отвесной скалы. Заглянув вниз с обрыва, Денис увидел на выступе скалы большой черный мешок для мусора, визуально было видно, что он находится там недавно – на нем не было следов пыли и дождя.
     - Интересно, - вслух сказал он, - ехать ночью по горной раздолбанной дороге, чтобы выбросить мусор?!
     Внутренний голос ему подсказывал, что не следует влезать в это дело, но любопытство всегда превалирует над интуицией.
     Денис потер щеку, словно от непереносимой зубной боли, и продолжил рассказ.
     - Я чувствовал, что от этого мешка идет какая-то негативная энергия, и понимал, что надо уходить отсюда -  в низине, у родника,  переждать до вечера. Но ничего не мог с собой поделать! Меня, словно черт толкал под руку: спустись и посмотри, что в мешке! Ну, я и спустился…
     В мешке лежала молодая красивая девушка. От неожиданности и страха, Денис потерял равновесие и чуть не свалился в пропасть. Он с трудом выкарабкался наверх и долго не мог отдышаться. Девушка была убита выстрелом в голову.
     - Я, Диана Александровна,  служил в десантной разведке, в Чечне. И что представляют собой пулевые ранения, знаю на собственной шкуре! Понимаете, я просто рассвирепел! Этот гад приезжал ночью к старому карьеру, чтобы спрятать концы в воду! Немыслимо, что эти мерзавцы творят с людьми! Если бы я знал об этом раньше, я бы эту тварь столкнул вместе с машиной в пропасть, чтобы ему в аду гореть!
     Денис рассказал, что он долго сидел у обрыва, не было сил встать. Он не знал, что делать дальше. Вокруг была неописуемая красота: синее бездонное небо, легкий ветерок, дующий с моря и изумрудный ковер из травы и полевых цветов, проросших после теплых осенних дождей.
На фоне этой пасторальной картины страшным диссонансом выглядела его находка.
     - Я и вправду не знал, что мне делать, числюсь, пропавшим без вести несколько лет, документов никаких, плюс, бандиты. Если пойти в полицию, то на меня еще и убийство повесят! Я решил, что надо все без эмоций проанализировать.
     Денис спустился к роднику, и, утолив жажду, направился к пещере, где они с друзьями детства  играли в партизан и разведчиков. В сумеречном полумраке небольшого помещения, Денис нашел соломенную подстилку, мысленно отметив, что пещера и сейчас обитаема. Постелив куртку и, свернувшись калачиком от холода, он задремал. Проснувшись через несколько часов, он напился из родника холодной воды и долго сидел на валуне. Есть не хотелось. От мысли, что недалеко отсюда, лежит убитая девушка, его начинало мутить.
     - Помочь ей я ничем не мог, но меня мучило чувство вины, все происходящее было несправедливым и неправильным! Какая-то тварь убила юную девочку и выбросила, как ненужную вещь, а родители, для которых она самое главное сокровище на земле – ищут, и не могут найти свою кровиночку…
     После долгой паузы, он продолжил:
     - Я решил вернуться в ваш дом и осмотреть чердак – должны же были остаться следы присутствия этого гада. Я даже не успел толком все здесь осмотреть, как вы меня засекли. Когда я шел сюда, позвонил в милицию и в двух словах рассказал о своей страшной находке. Думаю, что
утром девочку найдут…
     - Понимаешь, Денис, это исчадие ада, больше года терроризировало меня. Этот странный персонаж устраивал мистические представления, пытался сбить машиной Игорешу, травил собак и, наконец, совершил убийство незнакомой девушки. Зачем он творит такие ужасы?!
     - Я думаю, Диана Александровна, что понять логику поступков таких нелюдей, не сможет ни один нормальный человек. 
     - Интуиция мне подсказывает, что он обязательно сюда вернется. Зачем? Я не знаю… у меня нет ответа на этот вопрос…
     Мы с Денисом еще долго обсуждали возможные варианты развития событий. Короткий осенний день клонился к вечеру. Нас отвлек громкий бас бабы Лизы.
     - Диана! Выдь на минутку!
     Я вышла на крыльцо.
     - Добрый вечер, баба Лиза!
     - Детка, ты часом не заболела?! Тихо у тебя без собак, словно дом вымер. Дед мне говорит: «Иди, проведай соседку! Не ровен час, что случилось!»
     - Не волнуйтесь, Елизавета Макаровна, все у меня нормально. Собаки скоро вернутся, я очень по ним скучаю.
     Баба Лиза, словно что-то вспомнив, хлопнула себя ладонью по лбу.
     - Я тебе вот что хотела рассказать. В старом карьере опять убитую девочку нашли! Ужас какой, слов нет! Помнишь, несколько лет тому назад, там растерзанных девочек находили! Потом, маньяка поймали,  тихо стало… и  вот опять теперь. Неужели, новый маньяк объявился?!
     Баба Лиза скорбно поджала губы и тяжело вздохнула.
     - Эту девочку Оксаной зовут. Она из нашего района. У рынка большой дом стоит, вот в нем и живут родители этой девочки…
    Покачиваясь из стороны в сторону, баба Лиза запричитала:
    - Господи, что же делается на белом свете?! Такое горе у родителей! Девочка умная и хорошая была, на третьем курсе медицинского института училась! Единственная дочь! Они в ней души не чаяли, все для нее делали, а какой-то изверг сотворил с ней такое!
     Баба Лиза долго не могла успокоиться, без конца повторяя страшные подробности  душераздирающей истории.
     Ночь прошла спокойно. Я дремала вполглаза, чутко прислушиваясь к шуму  за окнами.
    На следующий день мы с Денисом продумали до мелочей нашу встречу с «исчадием ада». По составленному графику, предстоящую ночь я должна была провести без сна в саду, а Денис – на чердаке.
     Во мраке ночи я обустроила свой наблюдательный пункт на старой лавочке, под густыми кустами сирени. Подложив под голову подушку и укрывшись старым пледом, я задремала. Ждать, да догонять – самые неблагодарные занятия, но другого выхода у нас с Денисом не было.
     Неожиданно, вышедшая из-за туч огромная луна, осветила все вокруг странным мертвым светом. Казалось, что она разделила все сущее на земле не только на свет и тень, но, и на жизнь, и на смерть.  Вспомнив строчки из древних сказаний, я пробормотала:
     - Земля осияна лунным светом…
     В полнолуние все чувства у живых существ обостряются, но я, как всегда, была исключением из правил – во мне жила безысходная пустота.
     - Вакуум, - менторским тоном поправил внутренний голос.
     - Интересно, какой?! – усмехнулась я. – Обычный или квантовый?
     Легкий шум у забора вывел меня из шизофренического диалога. Я сползла со скамейки и затаилась в кустах сирени, сжимая в руке обрезок тяжелой доски.
     Денису я обещала, пропустить нашего незваного гостя безо всяких помех на чердак, где он, во все оружие, должен был его встретить. Но не в моих правилах, было подвергать опасности других людей, поэтому, сгруппировавшись, я нанесла удар по голове незнакомцу, когда он, крадучись, проходил мимо. Покачнувшись, ночной гость мешком свалился на землю.
     Нажав на кнопку вызова радиотелефона, я наклонилась над незнакомцем и нащупала пульс – его сердце билось довольно бодро.
     Присев на корточки, при ярком свете луны, я стала рассматривать ночного гостя. Его лицо показалось мне знакомым. И вдруг меня осенило.
     - Господи, это же грузчик с нашего рынка! Что ему здесь понадобилось?!
     Запыхавшийся Денис, пристроился рядом.
     - Диана Александровна, мы же договаривались, что вы его пропустите ко мне, на чердак!
     Я махнула рукой, не отрывая взгляда от лица незнакомца.
     Денис изумленно повернулся ко мне.
     - Это же Витька Закарлюк! Он учился в одном классе с моим старшим братом! Еще в школе был редкой сволочью!
     Я встала, с трудом разогнув спину.
     - Давай-ка, Денис, перенесем этого персонажа в подвал. Надо привести его в чувство и вызвать милицию.
     Мы затащили здорового мужика в подвал и прислонили спиной к стене. Я протянула Денису моток веревки.
     - На всякий случай, надо ему руки связать,  кто его знает, может быть, этот  буйный товарищ, начнет все тут крушить…
    -  Знаете, Диана Александровна, я всегда удивлялся дружбе этого типа с моим братом. Они, что называется, были из разных сословий. У Витьки мать работала главным хирургом в больнице моряков, а отец был важной шишкой в пароходстве. Наши родители были потомственными работягами, всю жизнь вкалывали в морском порту.
     Денис усмехнулся.
     - Надо признать, что Витька был умен, как черт! У него и прозвище было соответствующее  – «Гений».
      Он рассказал, что родители Витьки, как и все нормальные люди, работали с утра до вечера, а умный сынок болтался с друзьями по «буграм», при этом ухитрялся учиться на одни пятерки. Он обладал феноменальной памятью и очень любил демонстрировать свои неординарные способности друзьям, вызывая искреннее восхищение. Для опытов ему приносили любую книжку и открывали на любой странице. Он пробегал глазами текст и повторял его, слово в слово, то же самое он проделывал и со стихами.  Денис покачал головой.
     - Стихов он знал столько, что мог их декламировать часами. Но самым главным его фокусом, была математика! Он в уме мог перемножать любые пятизначные числа! Его друзья сидели с листочками и карандашами и старательно перемножали числа столбиком, а Витька мгновенно выдавал результат. Все восхищенно ахали.
     - Витька, ты настоящий гений!
     Денис вспомнил изумленные лица друзей и улыбнулся.
     - А что касается  человеческих качеств, то с этим у него  всегда были большие проблемы. Свои невероятные способности и гениальный ум, Витька, обычно, использовал в неблаговидных целях. Он, как талантливый шахматист, разрабатывал комбинации, предусматривая различные варианты событий на несколько ходов вперед. Будучи идеологом и вдохновителем авантюр, на «дело» он  посылал пацанов, вроде моего брата. Получалось, что «Гений» всегда был в тени и наблюдал за событиями с «горки». Из-за него многие пацаны сели «по малолетке». В какие же аферы он их только не втягивал! Они из вагонов аппаратуру и барахло воровали, спирт из цистерн, да много еще чего творили, но самое удивительное, что его никто и никогда не сдал ментам. Уважали!   
     Наш злой гений тихо посапывал у стены, то ли не пришел еще в себя, то ли притворялся. Денис рассказал, что школу Витька Закарлюк окончил с золотой медалью. На выпускном вечере директор школы прочувственно сказал:
     - Ты, Витя, наша гордость и надежда! Не подведи родную «альма-матер».
     Закарлюк уехал в Москву и поступил в физтех.
     - Года через четыре он вернулся, что-то у него там не заладилось. Знаете, как в пословице – молодец среди овец, а среди молодцов и сам овца!
     - Откуда у тебя, Денис, такие подробности из жизни злого гения?!
     - Я вам говорил, что он с первого класса дружил с Жорой, моим старшим братом. Это была странная дружба, но Жорку «Гений» уважал и побаивался. Все проблемы Жорка решал кулаками, поэтому вся местная  шпана его боялась.  Людмила Ивановна, мать Витьки, к нам очень хорошо относилась, наверное, жалела нас. Мы выросли без мамы, а отец пил «по-черному».
    Денис рассказал, что Витька подсел на наркотики еще в Москве. А когда вернулся домой, то устроил кромешный ад родителям. Мать много раз пыталась его лечить в самых дорогих наркологических клиниках, но результат был нулевым. За дозу наркоты злой гений выносил из дома дорогие вещи и украшения. Отец умер от инфаркта, а матери пришлось продать квартиру, чтобы расплатиться с долгами сына, которому  бандиты грозили расправой.
     Голос Дениса дрогнул.
     - Очень жалко Людмилу Ивановну! Ее полгорода знали, как классного хирурга и хорошего человека. До самой смерти она прожила в коммуналке, на окраине города, от людей пряталась, от позора и пересудов. Когда Жорку встречала, плакала, и все вспоминала, каким добрым и хорошим мальчиком был ее Витя в детстве. Лишний раз убеждаюсь, Диана Александровна, как  слепа  любовь родителей к своим чадам! Она застит им глаза! Ведь Витька с детства был эгоистом и циником. Он  всегда спокойно перешагивал через друзей и родственников, чтобы доминировать над всеми! По-моему, кроме себя, он никого и никогда не любил.
     Наконец, наш пленник открыл глаза, в них не было ни страха, ни удивления. Такие глаза бывают у птиц или насекомых, они просто выполняют свою функцию – смотрят,  словно  датчики визуального наблюдения.
     - Ну, что, Диана, думаешь, что твоя взяла?!
     Странный индифферентный голос привел меня в замешательство. Растерявшись от такой фамильярности, я машинально поправила:
     - Александровна…
     Какая-то неведомая сила заставила меня внимательно всмотреться в глаза незнакомцу, которые своей глубиной напоминали не омуты, а бездну. Невольно я вспомнила слова Фридриха Ницше:
     - Если долго всматриваться в бездну – бездна начинает всматриваться в тебя….
     - Ты, Александровна, детерминистка…
     Закарлюк с насмешкой смотрел на меня.
     - И в этом твое главное заблуждение, хотя ты и умная тетка. Миром правит хаос. Все возникло из хаоса, он же нас и поглотит…
     Я не могла отвести взгляда от  незваного гостя. Породистые черты лица  и печать интеллекта на челе злого гения  очень диссонировали с рассказом Дениса о судьбе конченого наркомана.
     Усмехнувшись, Закарлюк поиронизировал:
     - Похоже, Диана, я вас заинтриговал.
     - Разве мы знакомы?
     - Знакомы…  я бы сказал,  в одностороннем порядке…
     Он удобнее прислонился к стене, всем своим видом показывая, что ему очень тяжело сидеть со связанными за спиной руками.
     - Козыреву Марину Николаевну, надеюсь, вы хорошо знаете?  Я до сих пор отношусь к ней с большим пиететом, очень уважаемый мной преподаватель! Это единственный человек, который не отвернулся от меня, как от прокаженного…
     Он замолчал, а потом добавил:
     - Знаете, были времена, когда даже тварь ничтожная норовила пнуть меня ногой и плюнуть в лицо. И милость к падшим призывал… это о ней, о Марине Николаевне…
     Я подумала о том, что пути господни и, вправду, неисповедимы. Марина была моей школьной подругой. Нас связывала не столько девичья дружба, сколько общее увлечение математикой и физикой. Я вспомнила наши бесконечные споры о рождении Вселенной и роли естественных наук в этом грандиозном проекте. После университета наши дороги разошлись, я занялась прикладной физикой, а она преподавательской деятельностью, но добрые отношения мы поддерживали до сих пор. Именно Марина «подбрасывала» мне контрольные работы и учеников, как она шутила: для «поддержания штанов». Мой мыслительный процесс прервал Закарлюк.
     - Кстати, именно Марина Николаевна дала мне почитать ваши книги. Она сказала, что самоедство помешало вам сделать блестящую карьеру, а вашему интеллекту и логике она всегда, по-хорошему, завидовала. Не буду скрывать, что ваше мироощущение и мировоззрение произвели на меня впечатление! Я, достаточно долго,  мысленно, с вами полемизировал – в чем-то разделял вашу точку зрения, а в чем-то был категорически не согласен с вами…
     Он внимательно посмотрел на меня.
     - Марина Николаевна всегда говорила о  вас, как об интеллектуале с нестандартным мышлением. Видите ли, я всегда  себя считал  непризнанным гением, а тут конкуренция, - усмехнулся он.
     Меня стал раздражать диалог, больше похожий на монолог со странными комплиментами в мой адрес. Меньше всего на свете мне хотелось полемизировать с этим странным персонажем. Но незваный гость, словно, не замечая этого, продолжал многословно излагать свое жизненное кредо. Прервав на полуслове его разглагольствования, я раздраженно спросила:
      - Объясните, пожалуйста, с  чем связано такое пристальное внимание  к моей персоне?! По-моему, мы люди из разных миров! Я хочу понять, какое отношение вы имеете   к убийству Оксаны и моим неприятностям. Господи, неужели вы не понимаете, что, вольно или невольно,  превратили жизнь  родителей Оксаны в кромешный ад?!
     Закарлюк не смог скрыть эмоций. Было видно, что мои слова оказались для него полнейшей неожиданностью, но достаточно быстро он взял себя в руки. Его глаза опять наполнились пустотой. Через мгновение он перешел в агрессивное наступление.
      - Бросьте свою филиппику, Диана, ваши прочувственные сентенции и желание соблюсти декорум – это просто элементарное ханжество!
     Денис, молча, стоящий в углу, неожиданно взъерепенился и попытался схватить  за горло злого гения. Мне, с большим трудом, удалось оттеснить его от Закарлюка, который, с высокомерной усмешкой, смотрел на Дениса, словно на ничтожную козявку.
     - Диана Александровна! Я больше не могу слушать эту мразь! Я его сейчас задавлю!
     - Денис, подожди меня во дворе! Я тебя позову. Нам надо во всем разобраться.      
      Мне необходимо было понять происходящее, но Закарлюк умело переводил разговор в нужное для него русло; получалось, что он брал инициативу в свои руки.
     - Вы знаете, Диана, дефиницию абсолютной власти?
     В голосе злого гения прорезались жесткие нотки.
     - А я знаю! Абсолютная власть – это доминанта в построении новой цивилизации. Кто сейчас правит миром? Господа иллюминаты и масоны. За многие века они так преуспели в промывание мозгов, что любое упоминание о мировом правительстве и масонском  заговоре, вызывает у людей, в лучшем случае,  ехидство или раздражение….
      Я подумала о том, что происходящее напоминает сумасшедший дом с буйно помешенными пациентами, что называется, смешались в кучу кони, люди. Мне очень не хотелось слушать
силлогистические упражнения странной одиозной личности.
     - Похоже, Виктор, что у вас идиосинкразия! Иллюминаты, масоны, евреи… мировая закулиса. Какое отношение к этому бреду имею я?!
     Закарлюк с веселой насмешкой посмотрел на меня и с иронией произнес:
     - Вот видите, Диана, многого, и вы не понимаете. Напрасно вы инкриминируете мне то, чего я не совершал и, априори, не мог совершить! Я очень чувствительный человек, козявку раздавить не смогу, а чтобы человека убить, боже сохрани…
     На зверского убийцу этот рафинированный интеллектуал, действительно, не был похож, но моя знаменитая интуиция мне подсказывала, что в этом деле он играет первую скрипку.
     - Знаете, Диана, в своей жизни я прошел через многое… были взлеты до небес и падения в такую бездну, из которой выкарабкиваются единицы…
     Его глаза блеснули странным фанатичным светом.
     - Мало кто из окружающих смог бы ощутить на собственной шкуре такую жизненную редукцию, как я, что называется,  до полной потери реноме.  Думаю, что только нечто инфернальное помогло мне совершить душевную инверсию и обрести эгрегор…
     Его лицо превратилось в каменную маску, и он надолго замолчал.
     - В студенческие годы я увлекался гностицизмом…
     Он усмехнулся.
     - Особенно, когда нюхал кокаин. Знаете, в таком возвышенно-эйфорическом состоянии, мне казалось, что догмы различных течений гностицизма помогут мне понять окружающую действительность. Я искал ответы на мучающие меня вопросы… и находил.  Мнил себя почти богом…
      Я внимательно посмотрела на своего визави.
     - И какие же вопросы вас так изводили?
     - Напрасно ерничаете. Я – технарь до мозга костей, вдруг увлекся религиозной философией, пытаясь понять, что есть Добро, а что есть Зло. В те достопамятные времена я презирал мир потребления и наживы с его убожеством и ублюдочностью! Помните наших правителей в 90-е годы – паноптикум печальный… алкаши, предатели, воры, фарисеи…
     Я подумала о том, что мой незваный гость не был исключением. Во времена бандитского капитализма, такие вопросы мучили многих мыслящих людей. Одно мне было не понятно, почему  юный Закарлюк искал ответы на свои вопросы в гностицизме, а не в традиционных религиях.
     - Вы, Виктор, не  одиноки в таких поисках. По-моему, во все времена, особенно смутные,  философы и интеллектуалы всегда пытались понять, зачем люди изобретают ценностные категории, и что они вкладывают в такие понятия, как добро, зло, мораль, этика, нравственность...
     Закарлюк усмехнулся.
     - При этом ни один философ, как в древности, так и в наше время, не смог  внятно объяснить, как преодолеть антитезу этики личности и этики общества. Наверное, поэтому мы и ведем бесконечные споры о том, что есть мораль, а что есть нравственность, при этом наше рефлексивное сознание, тот самый внутренний голос, вопрошает день и ночь: в правильном ли направлении ты идешь, дорогой товарищ, живешь ли ты по кодексу добра и совести?
     Я не смогла скрыть удивления. Неужели рефлексивное сознание злого гения задает ему такие вопросы?! Словно прочитав мои мысли, Закарлюк с сарказмом продолжил:
     - А если мы не живем по законам добра и справедливости?!  То что?! Что прикажете делать с нашим порочным миром, погрязшим во всех смертных грехах? И, вообще, что такое добро, и что такое зло?!
     Он вопросительно посмотрел на меня.
     - Не знаете. Не расстраивайтесь. Ответов на эти вопросы не дают ни философы, ни религии, ни ученые. А вот я знаю ответ!
     Он гордо выпрямился.
     - Нужны личности, которые возьмут на себя ответственность за переформатирование нашего паскудного и ущербного мира, и установят справедливый миропорядок. Такие личности, когда возникала острая необходимость, всегда появлялись, словно ниоткуда, в нужное время и в нужном месте, казалось, что сама Земля порождает их…
     Меня стала раздражать поза сибаритствующего интеллектуала незваного гостя.
     - Ваша эклектика, Виктор, мне  не интересна! Я хотела бы услышать здравые объяснения всему происходящему в последнее время в моем доме.
     Закарлюк с сожалением посмотрел на меня и продолжил свой монолог, словно мои слова были для него простым сотрясением воздуха.
     - Вы, действительно, Диана, не хотите осознавать того, что человечество стоит на пороге своей гибели? Что  миром правят не лучшие из лучших, а кучка богатой иллюминатской мрази, возомнившей себя хозяевами жизни.  Практически, все богатство нашей планеты сосредоточено в  руках иллюминатов и масонов.
     Лицо злого гения превратилось в каменную маску.
     - Самое печальное, что иллюминаты выиграли битву за души людские. Знаете, Диана, кем считают себя избранные иллюминаты? Люциферами, представителями рептилоидной расы! Они, уже несколько веков, с нетерпением ждут появления своего миссии – Главного Люцифера из созвездия Ориона. И тогда, как считают они, на Земле навечно установятся  власть сатаны и культ золотого тельца. Кстати, в одном из древнейших манускриптов, переданных тибетскими монахами членам экспедиции Аненербе, очень подробно описан культ золотого тельца. Мы  часто всуе упоминаем этот культ, даже не представляя, с чем  имеем дело! Обещаю ознакомить вас с основными постулатами культа золотого тельца… более кровожадного и безжалостного  религиозного учения, я не знаю. Даже примитивные дикари-каннибалы на фоне иллюминатов кажутся  милыми ангелами.
     Мне стало казаться, что я попала в мир зазеркалья, где живут странные персонажи, с которыми у меня не было сил и желания полемизировать. Денис несколько раз заглядывал в подвал, показывая всем видом, что считает бессмысленным продолжение разговора с Закарлюком. Я, по-прежнему, ничего не понимала в происходящем, и у меня появилось ощущение, что я барахтаюсь в липкой паутине и никак не могу от нее освободиться.  Мне очень захотелось подышать свежим воздухом.
     - Может быть, в голове  прояснится, - поерничал внутренний голос.
      Я  молча направилась к выходу из подвала.
     - Подождите, Диана!  Вы не представляете, какую важную роль сыграли в моей судьбе?! Я посчитал  знаком свыше встречу с вами!
     От изумления я остановилась. Было ощущение, как любят сейчас говорить продвинутые политологи, когнитивного диссонанса.
     - Помните нашу случайную встречу на рынке? Я тогда был на распутье. Вы же понимаете, что с моим умом и способностями, при желании, я давно бы мог,  стал успешным финансистом или бизнесменом, но не смог переступить через себя. От одной мысли, быть причастным к этому деградированному миру наживы и потребления, где правят бал примитивные ублюдки – рабы денег, меня коробило. Знаете, очень грустно от того, что  мелкие иллюминатские холуи мнят себя хозяевами жизни!
     Я пожала плечами.
     - По-человечески, мне понятен ваш мессидж. Конечно, грустно существовать  в мире аномии, то есть, в мире, где размыты ценностные категории, поэтому,  из века в век, и   находятся персонажи, стремящиеся изменить мир по своим лекалам и своим понятиям  добра и зла. Очень печально, что они невнимательно читают заповеди основных религий, где даны моральные устои любого нормального общества.
     Закарлюк засмеялся.
     - О чем вы, Диана?! Религии – это средства для порабощения и манипулирования людьми, превращение их в стадо, которым легко управлять. Все традиционные религии навязаны человечеству  иллюминатами! Знаете, как  греки и римляне в начале первого тысячелетия называли христианство? Чумой, исходящей от евреев и угрожающей всему миру.
     Он усмехнулся.
     - Надеюсь, вы знаете, что христианство является одним из течений иудаизма? Правители Рима считали христианство очень опасной сектой, совращающей массы необразованных людей.
     - Я хоть и далека от теологических доктрин, но ваши исторические трактовки мне не кажутся бесспорными. Взять хотя бы арианство, это одно из течений христианства, которым увлекались в Риме молодые и образованные патриции.
     - Тем хуже, для них, - съязвил Закарлюк, - эти молодые аристократы  ничем не отличались от своих плебеев! Неужели не понятно, что иллюминаты и масоны используют религии, для достижения своих целей?!    
     - Знаете, Виктор, моя долгая и не очень счастливая жизнь научила меня толерантности. Мне совершенно все равно, каких взглядов придерживаются окружающие меня люди, и в каких богов они верят. Главное, что не надо насильно навязывать свои убеждения и своих богов другим людям, не надо создавать трудности и проблемы окружающим, а для всего остального есть государство и конституция, которые обязаны защищать граждан от посягательств на их права и свободы.
     Закарлюк с сожалением посмотрел на меня.
     -  Вы, Диана, нарисовали ужасающую картину существования бессловесных тварей, в рамках очень жестокого и несправедливого государства. По-моему, вам надо снять шоры с глаз. Очень сомневаюсь, что вы не видите расслоения общества и скотского бесправия простых людей во всех государствах мира, в том числе и у нас.
     Он усмехнулся.
     - Главный постулат всех иллюминатских холуев:  друзьям – все, остальным – закон. Знаете, почему так много сект и тайных обществ появляется в смутные времена? Иллюминаты, на какое-то время, теряют тотальный контроль, и тогда, в нужное время и в нужном месте, появляются лидеры, способные повести за собой массы людей. Так было в древности, так происходит и в наше время. Люди ищут смысла в своем существовании. Правда, все заканчивается теми же граблями…
     Я поиронизировала.
     - Вы имеете в виду иллюминатов?
     - Конечно, они очень быстро все нивелируют. Возьмем, для примера, офитов…
       Я поняла, что Закарлюк настойчиво решил просветить меня в различные течения христианской мысли. Не дав мне открыть и рта, он продолжил:
      - Гностицизм нашел свое развитие в Византии, где были очень сильны философские школы, и тон задавали ученые, которых сейчас бы назвали  интеллектуалами  с нестандартным мышлением. Они аргументированно опровергали многие догмы христианства, которые, кстати, и сейчас считаются незыблемыми.  Во времена Птолемеев, когда семьдесят толковников-раввинов перевели Библию с древнееврейского языка на греческий язык,  знаменитые греческие философы впервые прочитали ее и категорически не согласились с традиционным толкованием библейских текстов. С их точки зрения добро и зло в Библии должно было поменяться местами…
     Увидев удивление в глазах Дианы, Закарлюк шутливо пояснил:
     - Греческие философы, обладающие железной логикой, выстроили последовательность событий, описанных в Библии, и пришли к выводу, что Бог, по-видимому,  хотел, чтобы Адам и Ева оставались невежественными и не понимали разницы между добром и злом...
     Усмехнувшись, он язвительно пошутил:
      - А вот змей-искуситель, наоборот, помог Адаму и Еве, познать -  что есть добро, а что есть зло, накормив этих персонажей яблочками с древа познания истин…
      Лицо его стало серьезным, и он продолжил свой монолог.
     -  Греческие философы всегда считали, что главное в жизни -  это знания, так что в трактовке  Библии греческими философами, змей-искуситель – это символ знания и свободы. Именно на этих постулатах и основана логико-этическая система офитов. Кстати, это течение религиозной мысли стало популярно и среди современных интеллектуалов. Я был знаком со многими последователями похожего течения гностицизма, адепты  которого  называют себя – неофитами.
     Он усмехнулся.
      - А вы говорите заповеди христовы! Что есть добро, а что есть зло, по-моему, каждый может трактовать в меру своего разумения. «Мудрые» иллюминаты позволяют людям ломать головы до бесконечности, чем бы дитя ни тешилось…
     Закарлюк внимательно посмотрел на Диану.
     - Вы никогда не задумывались, почему иллюминаты так старательно обеляют традиционные религии? Хотя на совести их адептов и фанатиков море кровавых преступлений, совершенных во имя веры, взять хотя бы инквизицию или крестовые походы. От одного описания пыток, которые применяли  инквизиторы-церковники  при допросах, волосы встают дыбом! По свирепости и жестокости, пожалуй, им не было равных, даже в древности, во времена варваров. А вина тех, кого они четвертовали или  живьем сдирали шкуру, а потом заживо сжигали на кострах, заключалась только в том, что это были люди думающие, которые пытались понять, почему существует зло в мире, где правит всемогущий и всеведущий  Бог.
     - Насколько я знаю, католики объясняют это происками обуянного гордыней падшего ангела…
     - Думаю, что людей мудрых и умных, такие объяснения не впечатляют, и поэтому они ищут другие толкования добра и зла в природе. Именно поэтому и возник гностицизм. Кстати, в студенческие годы, я был приверженцем катаризма, который представляет собой одно из гностических учений.
     Закарлюк улыбнулся.
     - Мы гордо называли себя катарами или неоальбигойцами. Это дуалистическое учение было широко распространено в южной части Франции в средние века, а город Альби был своеобразной Меккой для катаров. Кстати, приверженцами этого учения были очень многие французские аристократы, рыцари и короли, как назвали бы их сейчас -  политическая и  интеллектуальная элита.
     - Я думаю, Виктор, что для современной продвинутой молодежи,  это   скорее игры в тайные общества, с иерархическим устройством и делением на своих, и чужих…
     - Нет, Диана, вы не правы. Идеология катаризма, которой, по меньшей мере, лет восемьсот, совсем не выглядит архаизмом в наш век наживы и потребления. Знаете, ведь катары считали злом все материальное – любые вещи, строения, даже храмы и иконы, в том числе  и телесную оболочку, в которой мучается наша Душа, ведь человек ненасытная утроба в потреблении материальных благ.
     Он язвительно усмехнулся.
      - Кажется, что самый простой способ освободить Душу от тенет материи – это умертвить тело…  но, как считали катары,  Душа возрождается в другой физической оболочке, и все повторяется по замкнутому кругу. Вот они и  решили, что разорвать  порочный круг «перевоплощений» Душ, можно только «убийством»  Души, а для погибели Души катары «упразднили» совесть и мораль. Если все  дозволено, значит,  в мире нет запретных грехов, отсюда  их знаменитые ночные оргии, красочно описанные во многих художественных произведениях. При этом катары должны были жить в жесточайшей аскезе – питаться постной пищей и не есть мяса теплокровных животных, исключение делалось только для хладнокровных рыб и лягушек…
     Я поиронизировала:
     - В чем-то, приходится согласиться и с катарами. Материальный мир – это точно мир Дьявола, который испытывает человека на прочность в течение всей жизни. Думаю, что только единицам из миллиардов людей удается избежать его соблазнов! Хотя, если мне не изменяет память,  у катаров, как и у адептов других религий, всегда существовали двойные стандарты. Например, для новообращенных катаров, сын божий, изображался эфирным телом, который  ел и пил, только для обмана Сатаны. Посвященные, стоящие на высшей ступени иерархии, считали Христа порождением Демона, а настоящий сын божий никогда не приходил на Землю, а жил в «Небесном Иерусалиме». Кстати, при всей своей греховности, катары никогда не убивали существ с теплой кровью. Иногда, инквизиторы предлагали подозреваемым в ереси людям, зарезать кролика или курицу, чтобы доказать свою непричастность к катарской общине, но адепты катаризма готовы были идти на костер, но категорически отказывались убивать живых существ с теплой кровью…
     Закарлюк перебил меня.
     - Но, как видите, Диана, ни гностицизм, ни традиционные религии не дали ответа на вопрос – что есть добро, а что есть зло?  А что касается современных властителей душ, я имею в виду, иллюминатов и их холуев, то здесь, вообще, без комментариев!
     Он пожал плечами.
     -  Под знаком всеобщего демократического «добра», «цивилизованные» европейцы и американцы вбомбили десятки стран в нищету, распад и хаос, в том числе  Югославию, Афганистан, Ирак, Ливию, а сейчас нечто подобное творят и на Украине! Миллионы угробленных жизней, гражданские и религиозные войны, голод, нищета, и все это на совести иллюминатов и масонов.
     Он усмехнулся.
     - Как видите, иллюминаты и масоны  не разделяют  заповедей Христовых, а их выспренние сентенции об общечеловеческих ценностях, просто наглое фарисейство. Я думаю, что идеалы великих гуманистов и философов с их высокими материями,  вызывают у этих персонажей только зуд и аллергию.
     Закарлюк попытался удобнее сесть, было видно, что у него от долгого сидения затекли конечности. Я развязала веревки на его руках и ногах. Поблагодарив, он продолжил:
     -  Боюсь, что прав старина Шопенгауэр, когда говорит, что человек прирожден, эмпиричен и постоянен, то есть, никуда ему не деться от своего генетического кода и законов природы, которые будут сопровождать его до самой смерти. Все мы фаталистически закодированы! Отсюда, по Шопенгауэру, следует, что нравственное воспитание человека невозможно, потому как, воля человека, как эмпирической личности, строго детерминирована, а человеческой деятельностью руководят три главных мотива: злоба, эгоизм и, как ни странно, сострадание, с чем я не согласен. По-моему, человеческой деятельностью  руководят только основные инстинкты, главный из которых – доминирование, чтобы иметь больше самок в своем гареме, для утех и продолжения рода,  и самую большую кормушку с вкусной едой…
     Я подумала о том, что восприятию монистического волюнтаризма Артура Шопенгауэра и его пессимистического мировоззрения, похоже, способствуют современные события, когда люди на своей шкуре  испытывают все прелести «западных» ценностей, особенно, когда эти ценности  «вбивают» в головы  несчастных людей ракетами и установками залпового огня.
     Словно, прочитав мои мысли, Закарлюк продолжил:
     - Артура Шопенгауэра считают большим пессимистом, но, проживая в эпоху политической реакции, свободолюбивому и умному человеку, как он,  не мудрено было стать таковым. Мы, например,  на собственной шкуре, ощутили слом моральных ценностей, когда «плохо» и «хорошо», «добро» и «зло» поменяли знаки с плюса на минус, то, что было «хорошо» в советское время, стало «плохо» во времена дикого капитализма. Например, в советское время, нам с детства  внушали, что воровать нельзя – это большой грех.  Но в девяностые годы к власти пришли странные персонажи, главной целью которых было «раздербанивание» общенародной собственности. В «новой» России  они  лихо «прихватизировали» всю государственную собственность.   Этих «прихватизаторов» заводов, пароходов и других несметных народных богатств, не посадили в тюрьму и не расстреляли, а стали гордо именовать – капитанами большого бизнеса. Обманывать плохо – внушали нам с детства! Но в девяностые годы началось грандиозное строительство всевозможных финансовых «пирамид», в которых принимали участие, то бишь, их «городили» мошенники разных мастей, в том числе, и слуги государевы очень большого ранга. Сколько же миллионов доверчивых людей они раздели догола?!  Да, много чего творили наши правители в те годы, а народ безмолвствовал, раскрыв «варежку». Помните, с какой  брезгливостью смотрели приличные и порядочные люди на всех этих крыс-олигархов, растаскивающих по своим норам народное богатство?            
     Закарлюк с насмешкой посмотрел на меня.
     - Вот видите, Диана, Шопенгауэр был абсолютно прав, когда объяснял, что этика долга требует веры в смысл жизни, а когда нет веры в социальную справедливость и политический прогресс, то этика счастья, вообще, становится бессмысленной, а в такой постановке вопроса не может идти и речи об этике морали. Поэтому, в наше время и в нашем обществе, говорить о моральных принципах абсурдно! А вы все время апеллируете к ним, моя бедная Диана! Знаете, мне жалко умных и совестливых людей, как вы. Вы живете в разладе с собой. Ваши идеалы и паскудная действительность ввергают вас в своеобразный вид шизофрении - расщепления сознания, схизис. И это очень  грустное зрелище - разобщенность души. Хотя, все это мышиная возня…
     Он надолго замолчал, а потом, по памяти, стал цитировать Артура Шопенгауэра.
     « Мы сетуем на мрак, в котором проводим свою жизнь, не понимая связи бытия в его целом, в частности же, связи нашего собственного «Я» со Вселенной; так как наша жизнь кратковременна, то и наше познание всецело ограничено ее пределами, ибо мы не в состоянии ни оглянуться за грань рождения, ни заглянуть за грань смерти…»
     Я усмехнулась.
     - Вы хотите сказать, что это тупик солипсизма, из которого нет выхода?
     Внимательно вглядевшись в лицо Дианы, Закарлюк кивнул.
     - Боюсь, что это так. Грустно, но это один из основных постулатов Артура Шопенгауэра. Согласитесь, что он прав! Бескрайняя Вселенная абсолютно безразлична к человечеству. Ей не важно, соблюдают ли люди заповеди Христовы или живут по кодексу строителя коммунизма, а может быть, они отпетые бандиты и убийцы, живущие по своим понятиям. Космическая бездна сбросит на Землю гигантский астероид. И исчезнет все живое, и не станет ни бедных,  ни богатых, ни  добрых,  ни злых, ни верующих, ни неверующих… никого. А бескрайняя Вселенная этого даже не заметит, мы слишком малая пылинка Мироздания…
     - Знаете, Виктор, у Фридриха Ницше есть хорошее высказывание:
     «Человек понемногу стал фантастическим животным, которое в большей степени, чем любое другое животное, тщится оправдать условие существования…»
     Закарлюк неожиданно развеселился.
     - Никогда не подумал бы, Диана, что вы будете цитировать Ницше. Он, скорее литератор, чем философ. Что же касается изучения человека, как личности, то мне ближе Эммануил Кант с его критической философией, хотя и он не смог дать ответ на главный вопрос: «Что есть человек?»
Хотя и пытался на трансцендентальном уровне выявить априорные принципы человечности…
     Я пожала плечами.
     - Думаю, что вы не будете отрицать, что основой практической философии Эммануила Канта является его  учение о моральном законе, который проистекает из разума. Человеческая воля не автоматически следует моральным  предписаниям, которые выступают для нее в качестве «категорических императивов». А основной императив, по Канту, раскрывается философской формулой – « поступай так, чтобы максима твоей воли могла быть принципом всеобщего законодательства».
     Закарлюк улыбнулся.
     - Мне больше нравится другая его формула – «никогда не относись к человеку, только как к средству, но всегда также и как к цели». А что касается Фридриха Ницше, то я отношусь к нему с большим пиететом, хотя бы потому, что он сумел поставить на место англосаксов, навязывающих всему миру свои иллюминатские ценности. Помните, как он сказал:
     - «Право господ давать имена заходит столь далеко, что позволительно было бы рассматривать само начало языка, как проявление власти господствующих натур; они говорят: «это то-то и то-то», и опечатывают звуком всякую вещь и событие, и тем самым овладевают ими…
       Нашу философскую дискуссию на полуслове прервал Денис, который приоткрыл дверь подвала и сказал:
     - Диана Александровна, я уже позвонил в полицию. Через несколько минут они будут здесь.
    Я вышла во двор.
     - Денис, тебе не надо встречаться с полицейскими. Первое, что они потребуют, это предъявить документы, ну,  а дальше – по цепочке. Поднимись, пожалуйста, наверх. Я сама все улажу.
     Полицейская машина с шумом затормозила у калитки.
     - Ну, что там у вас случилось? – раздраженно спросил полусонный представитель власти. – Показывайте, где нарушитель спокойствия.
     Пригнувшись, полицейские зашли в подвал.
     - Никак старый знакомый! Закарлюк, гад, чего же тебе неймется! Четвертый  час ночи! Никому от тебя покоя нет!
     Пока молодые люди составляли протокол, я попыталась объяснить происходящее.
     - Понимаете, надо проверить причастность данного гражданина к убийству девочки, найденной в карьере...
     - Обязательно проверим! – бодро изрек один из полицейских и, понизив голос, сказал соратнику. – Теперь все тетки на наших буграх будут изображать из себя мисс Марпл.
     Перед отъездом, Закарлюк успел шепнуть мне:
     - Скоро увидимся, Диана.
     Настроение у меня было минорное. Я понимала, что для блюстителей порядка Виктор Закарлюк мелкий хулиган или, как говорили в советское время, тунеядец, которого всерьез они не воспринимали.
     Я поднялась наверх, где меня ждал Денис.
     - Диана Александровна, что-то у вас совсем расстроенный вид?!
     - Думаю, что наш злой гений легко выкрутится. С его умом и интеллектом переиграть представителей власти, не составит большого труда.
     Я усмехнулась.
     - Знаешь, он очень ловко «косит» под дурачка. Артист! Самое печальное, что он умен, как дьявол, и дела дьявольские творит! Боюсь, что мы с тобой его не остановим. Прямых доказательств его вины нет. Лично он никого не убивал. Единственное, за что его могут привлечь, это проникновение в чужое жилище.
     - Не волнуйтесь, Диана Александровна, у нас в запасе есть несколько дней, надеюсь, что за хулиганство его все-таки  накажут, хотя бы дней десять заставят улицы подметать.
     - Хорошо, Денис. Я с мужем племянницы переговорю, может быть, он  что-то дельное посоветует.
     Я посмотрела на часы.
     - Давай-ка, дружок, собирайся. Тебе надо успеть на пятичасовую электричку. Не передумал?
     Денис покачал головой.
     - Нет. К Иришке сейчас не поеду. Я, как блуждающая мина, которую течения таскают по волнам, и горе тем, кто с ней столкнется, всех накроет зло из прошлого! Поеду к деду и маме. Они меня ждут и любят всякого. Надо все не спеша обдумать. Вас я тоже не могу бросить, через недельку вернусь и все решим. Одна голова хорошо, а две лучше, что-нибудь придумаем.
     Проводив Дениса, я без сил опустилась на диван. Не было желания и сил ни думать, ни анализировать.
    - Спать! – приказала я себе.
     Телефонный звонок прозвучал сиреной.
     - Тетя Диана, у вас все нормально?! Двенадцатый час, а вы не звоните! Я уже собиралась с работы отпрашиваться!
     - Извини, Наташа, ночью глаз не сомкнула, сплошная нервотрепка. Дня через два к вам зайду и все подробно расскажу. Тедди и Ральфу передайте, что скоро они вернутся домой. Я очень соскучилась по своим ребятам! Похоже, что дело движется к логическому концу.
     День прошел в привычных хлопотах. Времени было достаточно, чтобы все проанализировать и выработать алгоритмы на все случаи развития событий. Я старалась внушить себе, что все будет нормально, и в моих силах снивелировать любой негатив, но внутренний голос не разделял такого оптимизма.
     - Все будет плохо! Злой гений хитер и умен, как дьявол! У него свои правила игры, и на его поле никто не сможет его переиграть. У таких персонажей нет моральных стопоров, у них – цель оправдывает средства.
     Выйти из своего панического состояния, я могла только одним, хорошо проверенным способом – чтением интересной научной литературы. Я с удовольствием погружалась в мир познания истин.
     Достав из книжного шкафа толстый научный журнал, на английском языке, который мне недавно подарила Марина,  я погрузилась в мир своей любимой физики. Автор  интересной статьи, наш общий знакомый, скрупулезно анализировал два подхода к удержанию горячей плазмы, и давал сравнительные характеристики «токамакам» и «стеллараторам», которые являются тороидальными магнитными ловушками.
        Для плазмы, представляющей собой четвертое состояние вещества, существуют два способа ее  удержания: инерционный – в серии микровзрывов, и магнитный – в тороидальных камерах.
     Энергия, заставляющая светиться наше Солнце, выделяется в термоядерных реакциях, которые протекают в его недрах. Чтобы получить такую энергию на земле, необходим управляемый термоядерный синтез.  При работе ученых над созданием термоядерных реакторов сразу возникли неразрешимые, до настоящего времени, проблемы: во-первых, температура плазмы должна быть чрезвычайно высокой, до сотен миллионов градусов; во-вторых, с увеличением температуры, увеличивается и плотность плазмы, следовательно растет и ее давление, поэтому удерживать плазму становится все труднее, при этом выход энергии растет, как квадрат плотности плазмы,  и в-третьих, время удержания горячей плазмы должно быть достаточным, чтобы в энергетическом балансе, выделяемая термоядерная энергия превысила затраты энергии на нагрев и удержание высокотемпературной плазмы.
     Наиболее успешным способом удержания высокотемпературной плазмы оказались тороидальные магнитные ловушки, в которых плазму замыкали в кольцо, придав ей форму бублика-тора, а  потом накладывали вдоль тора магнитное поле. Решая эти задачи, советские и американские ученые разработали разные конструкции тороидальных магнитных ловушек.
     Непрерывное соревнование советских «токамаков» и американских «стеллараторов» продолжается до сих пор, с переменным успехом. Автор статьи, в результате подробного анализа,   описывает достоинства и недостатки «токамаков» и «стеллараторов». В конечном итоге, он приходит к выводу, что первые промышленные термоядерные реакторы будут созданы на базе «токамаков», а термоядерные электростанции построены на основе «стеллараторов».
     Столь категоричные суждения вызвали у меня большие сомнения, тем более что по самым оптимистичным прогнозам первая действующая термоядерная электростанция будет построена не раньше середины текущего века. К тому времени, вполне возможно, будут открыты новые технологии по управляемому термоядерному синтезу.
     - Жаль, в это время прекрасное, жить не придется ни мне, ни тебе, - мысленно поерничал мой внутренний голос.
     Закончить свою заочную полемику с автором я не успела, меня ослепила вспышка молнии, и наступила тягучая тишина.
     Очнулась я от сильной боли в голове, а потом безуспешно пыталась поднять руки, чтобы стереть с лица что-то липкое, мешающее открыть глаза.
     - Привет, Диана! Я пришел, как обещал.
     Этот голос подействовал на меня, как ушат ледяной воды. Полубессознательная одурь мгновенно испарилась, а в голове прояснилось до хрустальной прозрачности.
     - Меня в КПЗ надолго не закрывают!
     Закарлюк с насмешкой посмотрел на меня.
     - Вот раньше, года три тому назад, я был постоянным посетителем этого богоугодного заведения.
     Закарлюк развязал мне руки и бросил полотенце. Я вытерла лицо – теплые ручейки оказались кровью, стекающей из раны на голове. Я с силой прижала к ране полотенце, чтобы остановить кровь.
     - Извини, Диана, это мои друзья погорячились! Они не относятся к таким рафинированным интеллигентам, как я. И методы принуждения у них достаточно жесткие, но теперь нам никто не помешает. Нам надо о многом поговорить.
     - Странные у вас способы ведения дискуссий! Понуждение к диалогу, если вас не устраивают какие-то аргументы, то сразу в лоб или в глаз!
     - Все шутите, Диана
     - Только и остается! Так, о чем вы хотели поговорить со мной?
     Без всяких лирических отступлений Закарлюк задал свой вопрос.
     - Что вы знаете об «Аненербе»?
     Я попыталась сосредоточиться, хотя голова раскалывалась от боли. В свое время мне довелось прочитать достаточно много литературы об этой загадочной организации. Мой муж когда-то увлекался мистическими учениями и восточными философиями, связанными с древними цивилизациями и Шамбалой.
     - Насколько я помню, в переводе с немецкого «Аненербе» обозначает -  «Наследие предков». По-моему, это была одна из мистических организаций в нацистской Германии. Если я не ошибаюсь, Нюрнбергский трибунал признал ее преступной организацией, представляющей угрозу  человечеству, и запретил ее.
     Закарлюк выспренно поерничал:
     - Вам не кажутся забавными такие термины?! Запретить! Запретить  Солнцу освещать и согревать окружающий мир! Запретить Луне создавать приливные волны! Также странно звучит: запретить  неординарным представителям рода человеческого, использовать свои гениальные  психофизические способности на благо общества.
     Мне  это не показалось  забавным, и я попыталась возразить своему визави.
  - Похоже, Виктор, что вы очень своеобразно интерпретируете сингулярные идеи «властителей мира» из третьего рейха, которые пытались навязать миру новый миропорядок! «Аненербе» и «селекционеры» из СС  мечтали вырастить новую породу людей – настоящих арийцев, так называемых, «сверхчеловеков». Вы помните, откуда  они черпали базисные идеи, для построения новой человеконенавистнической идеологии?
     Закарлюк усмехнулся.
   - Конечно! Это мистические прозрения гениальных личностей, наследников арийцев-атлантов. Это расовые теории очень талантливых ученых, кстати, не только немецких, но и французских, и английских, к тому же, при создании новой идеологии, не остались в стороне и немецкие философы-романтики…
     Я пожала плечами.
   - К сожалению, на практике, все свелось к скотской селекции…
     Чуть задумавшись, Закарлюк кивнул.
   - Пожалуй, с этим я соглашусь, Диана. Создание расы истинных «арийцев» с помощью механических методов отбора, то бишь, обмера черепов, составления таблиц цвета глаз, волос и кожи, чтобы в итоге получить: высоких, широкоплечих голубоглазых блондинов с белой кожей, длинными черепами и тонкими губами. Действительно, очень напоминает скотскую селекцию…
          Я с интересом посмотрела на злого гения.
     - Кстати, арийская внешность была окказиональной у вождей третьего рейха, в подавляющем большинстве они не подходили под истинно арийские параметры, которые сами же и навязывали обществу. Вот такие бывают парадоксы!
      -  Дело не во внешности! Нас интересуют работы «Аненербе» в разгадке тайны мозга и духа, вернее, древние манускрипты, которые нашли специалисты этой организации в экспедициях на Тибете, Памире, Кавказе и Заполярье…
         Сделав паузу, Закарлюк посмотрел на меня с таким видом, словно собирался посвятить меня в самую главную тайну своей жизни.
     - Вы знаете, Диана, что именно «Аненербе» сыграла огромную роль в создании новой идеологии и новой религии третьего рейха. Центром нацистского «Ватикана»  должен был стать древний замок Вевельсбург. Кстати, он имел такую треугольную форму, как и легендарная крепость Монсегюр во Франции, где укрывались последние катары, унесшие с собой в могилу тайну «святого Грааля»…
     Мне уже было понятно, куда клонит злой гений, но я решила не перебивать его, а выслушать все до конца.
     Закарлюк продолжил свой рассказ о том, что Гитлер лично утверждал план реконструкции замка Вевельсбург, согласно  которому треугольник замка должен был вписаться в гигантское кольцо внешних сооружений, обнесенных по окружности тройной крепостной стеной, высотой до пятнадцати метров. Все эти грандиозные сооружения должны были символизировать «Копье судьбы», вписанное в чашу «святого Грааля».
     Центром эсэсовского «Ватикана» должна была стать северная башня замка-треугольника. Нижний зал, которой являл собой Нифлхайм – мир мертвых из древних саг, с вечным огнем посередине и криптой-усыпальницей, где должны были покоиться умершие обергруппенфюреры СС.
     Каждому эсэсовцу, как члену «черного ордена», вручалось серебряное кольцо «Мертвая голова», которое,  после смерти его владельца, должно было храниться в священном месте зала Нифлхайм.
     В этой же башне, но этажом выше, должен был  находиться зал Мидгард – мир живых, где за круглым столом, должны были заседать двенадцать обергруппенфюреров СС, рыцарей «черного ордена».  Они должны были вершить судьбы всего человечества.
    Венчать северную башню замка Вевельсбург должен был зал «святого Грааля», который был предназначен, для рейхсфюрера СС и его  окружения.
     Закарлюк замолчал, а я с ужасом подумала:
     - Неужели, он действительно хочет стать очередным мессией?!
     Я попыталась уточнить детали.
     - Если я не ошибаюсь, Виктор, вы сами утверждали, что религии и идеологии защищают корпоративные интересы избранных, и в этом  я с вами согласно, потому как, это трюизмы – прописные истины! Из вашего повествования следует, что даже «истинные арийцы», лишенные не только веры в бога, но и «химер морали», как говорил их  предводитель, понимали, что без создания новой идеологии и новой религии невозможно управлять массами.  Именно поэтому, каждому эсэсовцу, в обязательном порядке, преподавали «Эдду» и чтение рун, так сказать, для  их единения    с арийскими предками…
     Закарлюк усмехнулся.
     - Я знал, Диана, что вы очень умная тетка! Все поймете с полуслова. Да, для создания нового миропорядка, где не будет масонов и иллюминатов, нам нужна новая идеология и новая религия!
     Его глаза блеснули фанатичным светом. В комнате повисла тишина, которую прервал спокойный голос Закарлюка.
    - Мы понимаем, что борьба с вселенским злом – люциферами, это смертельная схватка. Даже такая организация, как «Аненербе», куда входили гениальные ученые и инженеры, в распоряжении которых были научные лаборатории, институты, возможности лучших разведок мира, собственно, вся мощь  нацистской Германии…
    Он развел руками.
     - Тем не менее, всей этой мощи не хватило, чтобы раздавить иллюминатов и масонов! Они, по-прежнему, правят миром, вот уже много веков, это зло неуязвимо. Их идеология – культ потребления, наживы и золотого тельца, победно шествует по странам и континентам. Созданные ими кумиры – артисты, певцы, спортсмены, становятся идолами, которым поклоняются миллиарды людей.
     Я подумала о том, что в голове злого гения произошла странная контаминация. Почувствовать себя мессией, способным повести людей на борьбу с вселенским злом – иллюминатами и их приспешниками – это круто, как любит шутить моя  внучка.
    Словно прочитав мои мысли, Закарлюк усмехнулся и продолжил:
     - Если вы, в любой стране мира,  попросите назвать имена знаменитых ученых и изобретателей, внесших огромный вклад в развитие человеческой  цивилизации, или писателей, стремящихся  достучаться до душ и разума homo sapiens, то правильно вам ответят единицы. Но зато на вопрос об  идолах, навязанных иллюминатами, я имею в виду знаменитых спортсменов, певцов и актеров, массы людей будут с восторгом рассказывать о женах, детях и любовницах своих кумиров, восемь из десяти «сапиенсов» живут  жизнью своих кумиров и  идолов, подражая им во всем, по-моему, это финиш человека разумного!
     Короткий осенний день медленно угасал. Неяркие лучи, заходящего за горизонт солнца, окрасили все вокруг в блеклые и грустные тона. Я устала от навязанного мне диалога, но была вынуждена считаться с этой данностью. Передо мной сидел человек со своим мироощущением и своим эгрегором. Он пытался стать предтечей, какой-то, понятной только ему цивилизации.
     - Вы согласны с тем, Виктор, что на свете существует огромное количество сект и религий, и в каждой из них есть свои оракулы и мессии? И все они, в меру своего разумения, строят гармоничное общество. Я думаю, что деятели из «Аненербе» тоже пытались усовершенствоваться и подняться на самую высокую ступень в духовном развитии, чтобы соединить духовное начало с космическим разумом. Но все закончилось, как мы знаем, Дахау и Освенцимом, где адепты новой идеологии – арийского превосходства, творили такие зверства, что волосы дыбом встают! И боролись ваши «герои» не с иллюминатами и масонами, а с простыми людьми, вина которых заключалась только в том, что  у них была другая национальность, другой цвет кожи и волос и другая точка зрения.
     - Вы упрощаете, Диана.
     - Вот вы, Виктор, говорите об избранных, которые мозговым штурмом должны  будут создать  новую идеологию, которой проникнутся огромные массы людей и, не раздумывая, пойдут за вами на борьбу с вселенским злом – иллюминатами. В каких  ретортах, и из каких субстанций вы собираетесь выращивать избранных? Насколько я поняла, вас не вдохновляет эсэсовская селекция голубоглазых бестий.
     Во взгляде злого гения промелькнула усмешка, но красивое породистое лицо  оставалось невозмутимым.
     - Вначале, мы воспользуемся услугами таких интеллектуалов, как вы, Диана, а потом вырасти своих гениев. Я давно за вами наблюдаю. Думаю, что мы с вами аутентичны, мы одной крови! Мы славяне, у нас общие пращуры и общие славянские Боги! Вы, как и я, не поклоняетесь чужим богам!
     Мне уже не казалось забавным, что злой гений видит меня в какой-то странной ипостаси.
     - Я думаю, что вы, Виктор, заблуждаетесь на мой счет! Представить меня в роли вашей креатуры или участницы вашего синклита…
     Я развела руками. Закарлюк не выглядел иррационально мыслящим человеком, но его идея фикс была просто апокалиптической – выявить и уничтожить иллюминатов и масонов с их ставленниками в мировом правительстве! Не дать взойти на престол главному Люциферу! И, вообще, разворошить и разрушить мировую закулису, подорвав ее материальную и финансовую мощь.
     - Да, - подумала я, - грандиозная задача! Интересно, какая роль в этом вселенском проекте уготована мне?
     Он опять прочитал мои мысли.
     - Диана, у вас нет выбора!
      В голосе злого гения появилась скрытая угроза.
     - На кону стоит не мое бренное существование, а судьба организации, которая является смыслом жизни для сотен высокообразованных патриотов своей Родины. Нам нужны интеллектуалы. Нам нужна новая идеология. Нам нужна наша славянская вера. Мы должны вернуть наших славянских Богов. Мы станем предтечей новой цивилизации и создадим мир идеальных людей…
     Мессидж злого гения был похож на фантасмагорию. Я усмехнулась.
     - А как же идеалистическая философия Платона, в которой постулируется, что материальный мир является лишь отображением мира идей, так называемых, эйдосов. А люди, нравится вам это или не нравится, являются составной частью материального мира. Так что мир идеальных людей создать проблематично…
     Закарлюк поиронизировал:
     - Но надо всегда стремиться к идеалам, к тому же, прародитель  идеалистической философии  Платон  выдвинул концепцию дуализма души и тела человека: тело – смертно, а душа – вечна. Отсюда следует, что наше тело зримо и постоянно меняется, от рождения до смерти, а душа человека  безвидна и устремлена к познанию вещей вечных и неизменных.  Например, у Платона,  в «Федоне»,   Сократ, полемизируя с Кебетом,  говорит:
     « Когда душа и тело соединены, природа велит телу подчиняться и быть рабом, а душе – властвовать и быть госпожою. Приняв это в соображение, скажи, что из них, по-твоему, ближе божественному и что смертному? Не кажется ли тебе, что божественное создано для власти и руководства, а смертное – для подчинения и рабства? Так с чем же схожа душа?»
     Кебет отвечает Сократу:
     « Ясно, Сократ, душа схожа с божественным, а тело со смертным».
     Я подумала о том, что если следовать логике Платона, невольно поверишь в перерождение души, которая, в итоге,  должна приблизиться к божественному и  идеальному. Но на практике, похоже,  «homo sapiens» рождаются безо  всякой гармонии души и тела. Наша душа плохо руководит нашим телом, позволяя ему пройти через все смертные грехи, хотя, возможно, что так и  было задумано   эйдосом – чистой идеей,  чтобы позволить человеку постепенно очистить душу и освободить ее от тенет скотских инстинктов и безмерной жажды материальных благ, что, в конечном итоге, и приведет homo sapiens к идеи абсолютной морали.
    Я почувствовала на себе взгляд Закарлюка, мне опять показалось, что он читает мои мысли.
     - Я, Диана,  согласен с Платоном в том, что  душа – это идея жизни, то есть подлинная причина существования человека, хотя, на вопрос: что такое человек? -  ни один из философов так и не ответил…
     -  Вот вы, Виктор,  собираетесь с помощью новой идеологии и новой религии вырастить породу идеальных людей. И в каком же эфире будут жить ваши «идеальные» люди?
     Закарлюк усмехнулся.
     - Конечно, только в государстве, но в государстве нового типа! Согласитесь, Диана,  что все  философы и мыслители, даже идеалисты и романтики, считали, что именно государство способно, вернее, обязано,  улучшить нравы людей. Остроумный Шопенгауэр говорил, что люди, это хищные животные, для которых государство необходимо, как «намордник».
     Он усмехнулся.
     - Чтобы, в конечном итоге, превратить людей из диких зверей в безвредный травоядный скот. Хотя, ни в одной, ни в другой ипостаси, эти существа не обладают понятиями о справедливости, добре и зле. Согласитесь, что homo sapiens всегда находят возможность, чтобы причинить боль и страдания другим, при этом громко начинают вопить о несправедливости, когда кто-то наступает им на мозоль или ограничивает им свободу в навязывании своей воли другим сапиенсам…
     Закарлюк по памяти стал цитировать Артура Шопенгауэра:
     «…Еще более нелепа теория о том, что государство является условием моральной свободы и, в этом смысле, условием нравственности. Свобода находится позади феномена и, на самом деле, позади человеческой возни. Как мы видели, государство, вряд ли направлено против эгоизма в целом. Напротив, оно возросло посредством эгоизма и существует только для его продвижения. Этот эгоизм вполне осведомлен относительно того, где находятся его самые высокие проценты. Он продвигается вперед методично, жертвуя узко индивидуальной точкой зрения в пользу всеобщей точки зрения, таким образом, становясь  всеобщим эгоизмом. Поэтому государство создано на понимании того, что его граждане не ведут себя нравственно, - это означает сделать выбор такой, чтобы действовать правильно по причинам нравственным (например, ради всеобщего блага). Ибо, если бы все обстояло, таким образом, то не было бы, прежде всего нужды в государстве…».
      Я усмехнулась.
     - Похоже, Виктор, что вы разделяете точку зрения английского политического философа семнадцатого века Томаса Гоббса, который считал, что люди должны принимать любое правительство, под властью коего им довелось жить. Он считал, что жизнь в любом государстве, сколько бы зла она не несла, всегда лучше, чем жизнь без правительства, то есть, без организации,   без общественных институтов, во власти одиночества, бедности, окружающей мерзости и животных инстинктов,  то есть, любая форма правления лучше, чем отсутствие таковой…
     Закарлюк поиронизировал:
     - Можно и так сказать.  Хотя Фридрих Ницше считал, что государство ущемляет свободу человека, делая его функцией, винтиком социального механизма. Кстати, Ницше опасался не только авторитарной власти, но и демократии…
     Прервав на полуслове Закарлюка, я возразила:
     - По-моему, «автономная мораль» Ницше, в которой он постулирует независимость человека от социальных связей, приравнивая его к природе и космосу, крайне утопична. Мне всегда казалось  странным, что Фридриху Ницше не нравилась демократия тем, что она несет мораль равенства и справедливости, и требует соблюдения определенных традиций и правил в обществе…
     Но, похоже, что Закарлюка   странная концепция радикальной критики ценностей общества Фридриха Ницше, вполне устраивала.
     - Знаете, Диана, Фридрих Ницше, как и все гениальные люди, исповедовал этику индивидуализма. Любые формы демократии, обращенные к коллективизму, будь то социализм или христианство, вызывали в нем отторжение. Он считал, что царство коллективизма не способствует прогрессу, а приводит к всеобщей подконтрольности общества, к упадку культуры и нравственности, к росту коррупции и мошенничества.  Вам, это ничего не напоминает?
     Закарлюк с насмешкой посмотрел на Диану, потом, его лицо стало серьезным, через небольшую паузу, он сказал:
     - В конечном итоге, я, как и Ницше, пришел к идее Сверхчеловека! Сверхчеловек не может быть продуктом животных инстинктов или  нравственных оценок окружающего мира. Он хозяин своих эмоциональных и интеллектуальных побуждений. Он  преисполнен чувства значимости и избранности, поскольку в истории очень мало личностей соответствующих идеи Сверхчеловека…
     Я подумала о том, что некоторые современные интеллектуалы, похоже, грешат манией величия.
     - Вам, Виктор,  кажется, что вы  открываете тайны мироздания в построении нового государственного устройства, на базе новой идеологии и новой религии. По-моему, еще Платон говорил, что высшей духовной деятельностью могут заниматься только люди подготовленные – образованные интеллектуалы, философы, только они способны увидеть и осознать «чистые идеи»…
     Улыбнувшись, я пошутила:
     - Так что, вы с Ницше не оригинальны! Правда, Платон считал, что стабильными и оптимальными формами государства могут быть только аристократия и монархия. Тиранию, олигархию и тимократию он безоговорочно считал несправедливыми формами государственного устройства. Что касается демократии – власти большинства, то, с  точки зрения Платона, эта форма государственного устройства редко бывает справедливой и, чаще всего, вырождается в тиранию или олигархию. С высоты исторического опыта человечества, мы теперь можем сказать, что и гениальные философы ошибаются…
     Закарлюк пожал плечами.
     - Это не ошибки, Диана. Вы знаете, что к концу жизни, Фридрих Ницше, будучи душевно и физически больным человеком, пытался осуществить грандиозный философский проект, грозящий перевернуть все, что доселе постулировалось в философии, как незыблемое и не подвергаемое сомнению.  Учение о Воли к Власти, о вечном возвращении и о Сверхчеловеке должно  было стать фундаментом, на котором могут зиждется все науки. Он считал, что с помощью такого учения можно будет, истолковать и объяснить все в нашем Мире…
     Я с удивлением посмотрела на экспрессивного Закарлюка, который, по-видимому, был ярым сторонником данного учения.
    - Вы хотите сказать, Виктор,  что Ницше открыл некую Мировоззренческую константу, с помощью которой можно познать все в нашем Мироздании, объяснить теорию Всего! Боюсь, что это были игры больного разума гениального философа. Воля к Власти не может быть фундаментальной движущей силой в природе, если только эту силу не назвать – доминированием, тогда все пазлы складываются в одну, не очень приятную для человека,  картину. Доминирование в животном мире, это возможность добыть много вкусной еды и самок для гарема, чтобы передать свой геном по наследству...
     Я повернулась к Закарлюку.
    - Вы обратили внимание, что все философы и мыслители, даже идеалисты и романтики, выстраивали концепции государственного устройства, в которых, обязательно,  существовали классы и сословия. Получается, что даже в  идеалистических картинах мира, изначально были заложены сословные неравенства и социальная несправедливость. Аристократы и плебеи, рабы и господа, правители и философы, кесари и  воины, хозяева и наемные работники, и все должны были, выполнять свою работу: кто-то сеять хлеб и чистить «авгиевы конюшни»,  кто-то наслаждаться жизнью и  философствовать, кто-то править страной и обеспечивать железный порядок.  Меня всегда изумляло, что высокообразованные гуманисты, во все времена, не зацикливались на рабском труде, захваченных в плен врагов или, просто купленных на невольничьем рынке, рабов. Это считалось нормой – делить людей на разные сорта. Раб или крепостной крестьянин, это был даже не человек, а скорее рабочая скотина, которую можно нещадно эксплуатировать, продавать или  безнаказанно убивать.  Современный мир неравенства и несправедливости, в котором счастье и несчастье отдельного человека ничего не значит, для такой махины, как государство, является точной копией мира, времен Сократа и Платона.   
     Закарлюк, внимательно слушающий мои сентенции, усмехнулся.
     - Вот, видите, Диана, у нас проявляется конгениальность. Теперь и вы, путем логических построений пришли к выводу, что мир, давно выстроенный по лекалам иллюминатов и масонов,  далек от совершенства! У вас остался один шаг к пониманию того, что программа минимум – это разрушение традиционных институтов власти, навязанных человечеству мировым правительством. Своим ублюдочным миропорядком они, как панцирем, сковали человечество, не давая ему дышать и развиваться.
     Интерпретировать нашу дискуссию у меня уже не было сил. Похоже, Закарлюк, как и индуистские гуру, собирался познать Абсолют, понимая, что к такой задаче могут стремиться только сверходаренные люди, к которым, по всей видимости, он себя и причислял. С блеском в глазах он восклицал:
     - Нам необходимо воспитать и создать протестный электорат, если хотите, революционную силу! В реальных условиях, это могут быть только интеллектуалы и продвинутое студенчество. Все остальные слои общества поражены неизлечимыми недугами: культом потребления, коррупцией и нищетой.
     - Ну, а как же ваша новая идеология с абсолютной властью?
     - Абсолютная власть с новой идеологией и религией должны стать объединяющей силой, для создания великих волн социального протеста, чтобы изменить существующий мир до неузнаваемости. А потом, мы начнет строить новый мир – мир без вселенского зла, без иллюминатов и масонов. К сожалению, сейчас, в умах молодого поколения интеллектуалов все перемешалось: индивидуализм, нонконформизм, недоверие к любой власти, голый цинизм и отсутствие идеалов…
     Еще совсем недавно, я и представить не могла, какие страсти кипят в умах продвинутых интеллектуалов. Наверное, я ошибочно представляла себе современных интеллектуалов в виде умных и рафинированных молодых людей, как моя внучка Лера, или совсем «безбашенных» персонажей, созданных  под копирку, агрессивной рекламой и гламурными масс-медиа, с одинаковым словарным запасом и одинаковым «прикидом». Я мысленно усмехнулась – ни те, ни другие не проявляли интереса к политике и  к экономике, а тем более, к заумным философиям. 
     Я давно уже считала, что времена интеллектуалов, таких, как Симона де Бовуар и Жан Поль Сартр, низвергающих эстетические и социальные ценности современного общества, прошли безвозвратно. Это они назвали двадцатый век – миром абсурда, в котором нет места ни смыслу, ни Богу и сформулировали постулат: существование предшествует сущности, считая при этом, что сущность человека складывается из его поступков, а побудителями поступков являются воля и стремление к свободе, и эти побудители сильнее общественных законов и предрассудков.
     - От ваших слов, Виктор, возникает стойкое ощущение дежавю! История помнит много «великих волн», в которых захлебнулись сотни миллионов людей! Очень печально, что все вожди и миссии, из века в век, делали ставки на молодых людей с обостренным чувством справедливости, а это, в основном, образованное и бескорыстное студенчество и интеллектуалы. В наше время, ярким примером тому являются цветные революции, захлестнувшие современный мир. Страшное и печальное зрелище – разорванные в клочья государства, моря крови и слез и апофеоз – радикальные экстремисты у власти! А все так красиво начиналось, в каждом из этих государств! Пассионарии с горящими глазами, призывы к социальной справедливости, равенству и братству, а в итоге, на волне справедливого гнева к власти приходят откровенные нацисты или религиозные фанатики! Это и есть ваши  великие волны социального протеста?!      
     Закарлюк усмехнулся.
     - Для нас, не суть важно, кто помогает нам рушить мир иллюминатов и масонов! Кстати, эти зажиревшие представители голубых кровей, делают очень много стратегических ошибок! Они тупо считают, что переформатировали весь мир под себя. Им даже в голову не приходит, что их начинают использовать. Я могу назвать вам несколько десятков стран, где созданы общества, разделяющие нашу идеологию – арийскую, славянскую, индуистскую. У нас общая цель и общий враг!
     Я подумала о том, что организацию Закарлюку, похоже, удалось создать. И, судя по всему, исполнителей, не обремененных химерами морали и совести, у них уже достаточно. Но чтобы создать концепцию новой идеологии и новой религии, нужны интеллектуалы с кантовским оптимизмом: ты должен, следовательно, ты можешь. Только, где взять столько идейных интеллектуалов для мозгового штурма?! По-видимому, Закарлюк и столкнулся с этой неразрешимой задачей. Мои размышления прервал насмешливый голос Закарлюка.
     - Вы правы, Диана, безмозглого быдла у нас переизбыток.
     Его слова застали меня врасплох.
     - Господи, он и правда читает мои мысли!
     - Не переживайте так, Диана! Я неплохой психолог и умею читать по глазам, а они, действительно, зеркало души.
     Я вспомнила слова Симоны де Бовуар о том, что религия, это средство обуздания человека. Похоже, что современные интеллектуалы пришли к такому же выводу. Духовную пустоту мыслящие люди заполняют книгами, в которых ищут ответы на вопросы о смысле бытия, о сути жизни. Молодые люди, не читающие книг, заполняют духовный вакуум тем, что вдалбливают в их неразумные головы злые гении. Это то, что Жан Поль Сартр называл – эстетикой отрицания, краеугольным камнем которой является ненависть к обществу в том виде, в каком оно существует, а наличие недоумков и негодяев необходимо, чтобы громить и сокрушать  устои любого общества.
     - Скажите, Виктор, какое отношение вы имеете к убийству Оксаны?
     Вопрос не был для него неожиданным, но он отвечал нехотя, подбирая слова.
     - Оксана была умницей с большими амбициями, с консервативным взглядом на нашу сволочную действительность. Главное, что привлекало к ней людей, это ее  обостренное чувство справедливости. При определенных условиях, она смогла бы войти в число избранных. Оксана мечтала стать психиатром, хотела понять и изучить зазеркалье человеческой души и  ее влияние на поступки и психику. Она была настоящим молодым интеллектуалом с философским складом ума. Главной целью ее жизни, было создание центра когнитивной науки, для исследования психических функций сознания и мозга человека. Она пыталась понять, как общество делает из вполне вменяемых людей маргиналов и возможен ли обратный процесс – воспитание из них бунтарей. Мы ей во всем доверяли, считали надежным  членом нашего братства.
     Увлекшись, Зараклюк стал рассказывать о красивых обрядах, похожих на древнеславянские. Он рассказал, что Оксана выдержала все испытания и поднялась на одну из самых высоких ступеней в иерархии их общества. Потом, его глаза потухли, и он, индифферентным голосом, завершил свое повествование:
    - Оксана – неординарная личность, но она бросила вызов нашему братству и не оправдала доверия. У всех предателей бывает только один конец!            
     Я с ужасом смотрела на Закарлюка, который говорил о юной девочке, как о боевом соратнике,  с которым пройдена ни одна тысяча километров и съеден ни один пуд соли.
     - Вы характеризуете молодую личность в императивных предложениях! Это нонсенс! Вы сами прекрасно знаете, как трудно в юности сделать осмысленный выбор, когда нет практического опыта, а над поступками довлеет гипертрофированный максимализм, и все, на белом свете, окрашено только в белые и черные цвета! Вы знаете по собственному опыту, что обретение смысла жизни, это очень длительный процесс, и каждый из нас, на этом пути, делает массу ошибок…
     Лицо злого гения закаменело, а глаза наполнились пустотой. Он не хотел продолжения разговора на эту тему. И я, вдруг, поняла, что под каменной маской, скрывается простая человеческая боль. Это открытие меня поразило настолько, что я замолчала. Закарлюк  казался схоластом, проживающим в мире своих химер, где отсутствуют человеческие чувства и привязанности.
     Сделав над собой усилие, он сказал:
     - Оксана была лучшей из нас, но предавать великие идеалы нашего общества, не дозволено никому!
     Я попыталась возразить, но Закарлюк жестом пресек мой монолог. Я не могла успокоиться, все происходящее казалось мне иррациональным и  ирреальным. У меня не укладывалось в голове: почему странные персонажи решают – кому жить, а кому умирать! Похоже, что они заигрались в свои странные игры, а безнаказанность позволяет им примерять на себя  божий промысел – забирать или дарить людские жизни.
     Недобрые глаза злого гения смотрели на меня с ледяным спокойствием.
     - Я вам говорил, Диана, что в нашем мире существует абсолютная власть. У нас не может быть конгломерата мнений, это путь к хаосу, а мы строим гармонию. Все это относится и к вам. Вы должны сделать свой выбор. Вы с нами или против нас?
     Я протянула Закарлюку веревки и окровавленное полотенце.
     - Вот это, вы называете выбором?! Принуждение  и насилие могут подчинить человека грубой силе только на какое-то время. Вы прекрасно знаете, что побудителем поступков человека было и остается - стремление к свободе, похоже, что это записано в наших генах кровавыми буквами.
     Мне до смерти надоел этот бессмысленный разговор.
     - По-моему, Виктор, у вас в голове произошла полная контаминация понятий о добре и зле, о причинах и следствиях, о хаосе и гармонии.
     Закарлюк, потеряв контроль над собой, вскочил и раздраженно зашипел:
     - Похоже, что вы просто бредете, Диана! Неужели, я и в вас ошибся! Вначале, Оксана, а теперь и вы! Как ни печально, но, похоже, мои исследования человеческих аксиологий потерпели полное фиаско…
     Он криво усмехнулся.
     - Мне очень жаль, что вы не поняли безальтернативности идей нашего пути развития общества, в построении новой цивилизации.
     Я видела, что Закарлюк находится в деморализованном состоянии от того, что четко выстроенная им парадигма, рушится на глазах, а оспаривают ее те, кого он считал равными себе по интеллекту и мышлению.
     - Ваш новый порядок, Виктор, с его новыми ценностями, для меня абсолютно неприемлем, в моих глазах он выглядит апокалиптически. И вы правильно поняли, что у меня другая точка зрения на окружающий мир, другие приоритеты и другие ценности. Мне надоела ваша фантасмагория!
     Солнце зашло за горы. Я увидела в окно, как преобразился вечерний город. Корабли в бухте засверкали яркими огнями. Происходящее стало напоминать кошмарный сон. Я посмотрела на непроницаемое лицо Закарлюка, похоже, что моя отповедь для такого ортодокса, являлась пустым звуком.
     - Вы, Диана, сделали свой выбор. Теперь от меня ничего не зависит. Мне очень жаль, что вы сделали именно такой выбор! Изменить уже ничего нельзя. Прощайте.
     Злой гений бесшумным фантомом исчез в густых сумерках тихого вечера.
     - Может быть, мне все это пригрезилось? - подумала я.
     Больше всего на свете мне захотелось вдохнуть глоток свежего воздуха. Ноги казались ватными, и мне пришлось придерживаться за стену руками, чтобы выйти на крыльцо.
     С моря дул прохладный ветер, его свежесть возвращала в мир реальности. Последнее, что я  успела отметить, это странную девиацию летящей пули, похожей на яркий сгусток энергии. Разрушаемый мозг, словно биокомпьютер, успел выдать информацию:
     - Рикошет…
     Два высоких молодых человека подошли к лежащей на крыльце Диане.
     - Ты неплохо стреляешь, Сергей, только учти на будущее, попадать надо с первого раза, а у тебя первая пуля ушла рикошетом от стены, только вторая – в голову. Пора уходить. Передай своим, что план «Б» вступает в силу. Все по инструкциям.
     Две высокие фигуры исчезли в темно-сиреневых сумерках. Перемахнув через забор, молодые люди стали неторопливо  спускаться к рынку. Проходя мимо машины с работающим двигателем, они вскинули руки в приветствии. Сидящий в машине Закарлюк, тихо сказал:
    - Прощай, Диана! Мне очень жаль, что ты не захотела расстаться со своим ригоризмом!

    Наталья, уходя на работу, оставила записку Игорешке.
      - «Сынок, если позвонит тетя Диана, то скажи, что завтра вечером я зайду  к ней, после работы».
     Тедди и Ральф все утро беспокойно бегали по участку. Интуиция им подсказывала, что Диане грозит смертельная опасность. Они несколько раз пытались открыть калитку, которая была заперта на  надежный засов.
     Баба Катя обратила внимание на странное поведение собак, которые нервно поскуливая, метались по двору, не находя себе места. Они отказывались от вкусного угощения и упорно рвались на улицу. Испуганная старушка решила позвонить внуку.
     - Игореша, не знаю, что мне с собаками делать! Странные они какие-то стали сегодня, от еды отказываются, все куда-то рвутся! Приезжай, пожалуйста!
     Бабушка встретила внука на автобусной остановке и долго рассказывала о непонятном поведении собак.
     Громкий, приветственный лай Тедди и Ральфа Игореша услышал издалека.
     - Привет, ребята! Вы зачем бабу Катю пугаете?! Все у вас хорошо! Скоро вернетесь домой, к  Диане. Знаю, что вы соскучились. Потерпите, совсем недолго осталось, скоро Диана вас заберет! В горы пойдем гулять. А сейчас мне домой пора, уроки делать.
     Игореша смотрел в безнадежно тоскливые глаза собак и не понимал, что с ними происходит. Тедди и Ральф с непонятным упорством пытались выйти на улицу.
      - Нельзя, мои хорошие. Уже поздно, сегодня не смогу с вами погулять! На завтра уроков много задали.
     Бабушка торопила внука.
     - Игореша, пора! Сейчас темнеет рано. Пойдем, провожу, а то дома волноваться будут.
     Погладив печальные морды собак, Игореша поспешил домой.
     Темно-сиреневые сумерки и глухая, ничем не нарушаемая,  тишина опустились на маленький дачный поселок, затерянный в лесу, у небольшого озера.
     Тедди и Ральф уже не метались по двору. Они, молча и угрюмо, лежали у большого дерева. Ночь накрыла своим плотным черным саваном две неподвижные фигуры. Когда пуля попала Диане в голову, Тедди и Ральф судорожно вздрогнули, а потом, подняв морды в звездную бездну, страшно завыли.
     Испуганная баба Катя, осеняя себя крестным знамением, зашептала:
     - Чур, меня! Чур, меня!
     Страшный, пронзительный вой, похожий на смертельный крик, оборвался на самой высокой ноте. Нестерпимая боль разорвала преданные собачьи сердца. Тедди и Ральф не захотели жить в мире, где нет Дианы.
   

    Не правы ацтеки! Душа, покидающая тело, не похожа на порхающую бабочку. Она уходит вертикально вверх, как дым осеннего костра, в безветренную погоду.
     Душа Дианы оглянулась, ее догоняли ликующие души Тедди и Ральфа.
     - Мы опять вместе, Диана! Мы тебя любим! Не бросай нас!
     - Ребята, я же пристроила вас в хорошие руки! Зачем вы за мной увязались?!
     - Мы хотим быть вместе, как  всегда!
     - Ладно, идите сюда, мои хорошие! Нам еще долго лететь, вон к той черте, между светом и тенью.  Там, в звездной бесконечности, нас любят и безмолвно ждут те, без кого наша жизнь на земле была пуста и бессмысленна!