Ты опоздал на месяц...

               
                Я тебя никогда не забуду,
                Я тебя никогда не увижу.
                А. Вознесенский
                ***
               
 Последний раз на своей малой родине, в городе Короча Белгородской области, я был почти сорок лет назад. После смерти жены очень хотел поехать туда - чувствовал, что скоро тоже уйду в мир иной. Боялся не успеть побывать там, где родился, крестился, учился. Годы мелькали, словно пейзаж за окном скорого поезда. Жизнь пролетела незаметно, как один год. Скоро исполнится 85 лет. Состояние здоровья с каждым месяцем медленно и уверенно ухудшалось. И я принял решение ехать.
               
 В Белгороде  живет дальний родственник - сын двоюродного брата моей покойной жены. Мы переговорили с ним по Skype. Он согласился в субботу или воскресенье на своей машине отвезти меня на экскурсию в «родные пенаты». Расстояние между Белгородом и Корочей около 50 километров. Дорога отличная. Договорились, что я буду только платить за бензин. Принципиальное согласие было получено. А я всё колебался, тянул время до весны.

 Она пришла по календарю, но снежная, морозная, ветреная и я терпеливо ждал когда, наконец, станет тепло и сухо. Мокрый снег, холодные дожди постоянно шли до конца апреля.
 
 Да и ехать собственно  мне было не к кому. Родственников или друзей, у которых можно остановиться на день или два, там уже давно нет. Гостиницы в городе никогда не было. После войны у базара стоял небольшой «Дом колхозника», где останавливались на ночлег колхозники, приезжавшие из сел в районный центр по делам в учреждения или в субботу и воскресенье на базар. Существует сейчас этот «Дом» или нет я не знал. Так что оставаться там даже на несколько дней, в мои планы не входило.

 Хотелось просто медленно проехать по некоторым улицам и переулкам городка. Побывать у своего бывшего дома, где я вырос. Съездить на кладбище, в Белогорье. Когда-то там жили дедушка и бабушка по линии отца. Зайти в красивый храм Рождества Пресвятой Богородицы, умыться целебной водой из родника «Ясный колодец». Сходить в свою школу, городской сквер, где в юности вечерами собирались с ребятами. Возложить цветы к бюсту Героя Советского Союза летчика Володи Рощенко. До войны он жил на нашей улице, в доме напротив и, не смотря на разницу в возрасте, общался с моим старшим братом и с нами. Сфотографировать все дорогие сердцу места и уехать домой в Москву теперь уже навсегда.
 
 Где-то в душе надеялся, что во время пребывания там, может быть, смогу встретиться с кем-либо из учеников, с которыми учился почти 70 лет назад. Но живы ли мои ровесники и одноклассники? Слишком много лет прошло, как окончили мы школу и разлетелись по стране. Мечты, мечты...

 Кстати, когда сорок лет назад я приезжал на родину, случайно встретил в книжном магазине свою одноклассницу. Помню, что звали её Катя. Мы оба обрадовались встрече, долго вспоминали школу, свой класс. Она тогда рассказала мне о судьбе многих учителей и учеников.

 Была у меня ещё одна мечта. Хотел узнать хотя бы крупицы сведений о своей первой любви Лиле Романовой, с которой сидел за одним столом в школе и расстался в 1952 году во время учебы в Харькове. А вдруг, отработав после окончания института положенный срок (раньше выпускников направляли принудительно на место работы), она вернулась домой, и до сих пор живет в Короче или где-то рядом с городом, в селе?

 После смерти жены, перебирая архив, я наткнулся на фотографию Лили. Вспомнились чудесные школьные годы, дружба с ней во время учебы в Харькове, тяжелое расставание. Прошлое не вернуть. Я просто хотел узнать, как сложилась её судьба. Как она жила все эти долгие годы. Услышать рассказ о муже, детях, внуках и, возможно, правнуках. Она была старше меня почти на год.

 Многое хотел я увидеть и узнать во время этой поездки, хотя сам не верил, что эти мечты могут исполниться.
 
 В начале мая весна все-таки пришла, не такая, как всегда, но теплая, иногда даже были жаркие дни, и я принял твердое решение, что пора ехать.

Предварительно по телефону и Skype договорился с Сережей о дате приезда. Билет на поезд Москва-Белгород  купил сразу «туда и обратно».

 Встретились мы с Сергеем в воскресенье утром на  вокзале. Домой к нему не поехали - было ещё рано. Перекусили в буфете на вокзале, заправились на АЗС и взяли курс на мою малую родину. Планировали к вечеру вернуться в Белгород. Утром в понедельник Сергей должен быть на работе. День был выходной, машин на трассе мало. Дорога хорошая, без выбоин. Вспомнил послевоенные годы и грунтовую в колдобинах трассу.

 Я смотрел в окно машины, узнавал и не узнавал так хорошо знакомые когда-то села - Игуменка, Ломово, Алексеевка, Погореловка.

Многое изменилось в области. Села разрослись, а внешне выглядели практически так же, как и в годы моей молодости. С сожалением смотрел на сгоревшие или разрушенные пустые свинофермы, коровники, раскуроченную и ржавеющую вдоль дороги сельскохозяйственную технику, заросшие высоким бурьяном когда-то бесконечные и ухоженные поля.

В конце сороковых годов на окраине села Алексеевка, на возвышенности, была большая ветряная мельница. Помню, что у неё всегда и летом, и зимой стояли десятки подвод или саней. Сейчас от мельницы не осталось даже следа.

Вспоминал, как в молодости, чтобы не опоздать на занятия, с товарищем шли пешком из Корочи в Белгород зимой в метель, и чтобы не замерзнуть в каждом селе пили стаканами самогон. Как в ненастную погоду, особенно весной и осенью, вместе с другими пассажирами, помогал вытаскивать из вязкого, липкого чернозёма и толкать в гору, буксующие грузовые машины.

О рейсовых автобусах или такси тогда никто даже понятия не имел.
Из Корочи в Белгород и обратно народ ездил только на попутных грузовых машинах, груженных бочками, досками, железными балками, какими-то ящиками и ещё чёрт знает чем.

Сейчас трасса была отличная. Доехали мы быстро и без проблем. На окраине Корочи, у стадиона я попросил Сергея остановить машину.
 
Подошли с ним к памятному камню, установленному на месте, где во время войны содержали в лагере советских военнопленных. Перед глазами, как в ускоренном кино, промелькнуло всё, что я видел здесь летом 1942 года во время войны.

Потом поехали к дому, где я вырос и жил до отъезда на учебу в Харьков.

Улица Карла Маркса изменилась. На дороге и тротуаре появился асфальт. Много зелени, высоких деревьев. Вместо старых и ветхих домишек стояли новые дома. Половина дома, которую когда-то занимала наша большая семья, оказалась полностью перестроенной. Исчезла любимая веранда с зарослями дикого винограда. Вместо деревянных ворот появились металлические. Дом облицевали сайдингом. Старые прогнившие деревянные оконные рамы заменили на пластиковые окна. Двор огородили высокими узорными бетонными плитами. Во дворе стояли хозяйственные постройки - сарай, летняя кухня. Очень хотелось зайти в свой двор детства, внутрь дома, но посоветовавшись с Сергеем, решил не делать этого. День  выходной и тревожить незнакомых людей не стоило.
 
Возле дома стояла небольшая беседка, обвитая диким виноградом. Обратил внимание, что на многих домах установлены антенны – «тарелки» для приема телепрограмм из космоса. Вспомнил свою высокую антенну из водопроводных труб, которую соорудили с братом, когда в 1946 году он собрал детекторный приемник.
 
Вдоль домов тянулись желтые трубы газопровода. В дома провели электричество и радио. Появилось уличное освещение. Напротив дома увидел водопроводную колонку. Цивилизация пришла и на эту, отдаленную от центра города улицу.

В бывшем детском доме, рядом с которым жила наша семья, открыли школу – интернат. Во дворе школы появилось несколько разных построек, много цветочных клумб, высокие деревья. А я вспомнил 1942 год и лагерь для советских военнопленных и евреев на территории детского дома. Хотел пройти к небольшому кургану в саду интерната, у которого венгерская жандармерия во время войны расстреляла цыганский табор. Но времени оставалось мало, а объехать надо ещё много улиц.

Ехали медленно. Я рассматривал всё вокруг, стараясь запечатлеть в памяти, возможно навсегда, такие милые сердцу места, где прошло моё детство, юность. Внимательно смотрел на всех, идущих по улице и сидящих на лавочках у домов, пожилых людей, в надежде узнать в ком-то знакомые черты. Но, к сожалению, ни один человек не напомнил мне знакомое с детства лицо.

Свернули на улицу Урицкого. Когда-то на ней стояли всего два или три дома. Сейчас появились добротные кирпичные дома. На углу, как и много лет назад, стоял старый деревянный дом. Раньше в нем жила учительница начальных классов Немцева Прасковья Дмитриевна. Я хорошо помнил её двух дочерей. С Ниной мы училась в одном классе. В школе меня и Нину малышня дразнила «жених и невеста», возможно, потому, что из школы мы часто возвращались вместе, так как жили почти рядом.

На лавочке у дома сидела, облокотившись на палочку, бабушка в белом платочке.
– Остановись у этого дома,- попросил я Серёжу.

Вышел из машины и подошел к старушке. Тепло поздоровался с ней. Она, прищурившись, посмотрела на меня сквозь очки с толстыми стеклами и молча, кивнула головой.

– Я могу присесть рядом с Вами? - обратился я к бабушке. Она, молча жестом, показала на лавочку. Я долго смотрел на неё, и казалось мне, что когда-то я уже видел это лицо, но не морщинистое, а совсем юное и красивое.

Какое-то время мы оба молчали, а потом я сказал, обращаясь к бабушке:
– В этом доме много лет назад жила учительница Немцева. Помню двух её дочерей. С одной из них, её звали Нина, я учился в одном классе. Вы ничего не знаете о судьбе этой семьи?
   
– Как не знаю, дорогой? - усмехнулась бабушка. - Я и есть та самая Нина. Она резко повернулась ко мне, долго прищурившись, всматривалась в моё лицо, а потом сказала:
– Вроде лицо знакомое, а вспомнить имя, фамилию - не могу. Зрение совсем плохое, да и память стала подводить. Кто ты? Как тебя зовут-то? Откуда ты приехал?

Теперь настала очередь улыбаться мне.
– Нина! А ты посмотри внимательно. Неужели не помнишь своего «жениха»? Забыла, наверное, много лет прошло, дорогая. В школе нас с тобой дразнили «жених и невеста». Вспомнила? Зовут меня Анатолий, фамилия - Комаристов. А жил я в том доме,- и я показал рукой на другую сторону улицы Дорошенко.

– Анатолий!? Толька Комаристов! Все! Вспомнила! Боже мой! Дай
я тебя поцелую, дорогой. Как ты оказался здесь? Какими судьбами?  Сжав губы, она беззвучно заплакала. Я подождал, пока она успокоится.

 – Знаешь, Нина, много лет собирался приехать, но, то здоровье шалило, то служебные или семейные дела мешали. А сейчас на всё плюнул и понял, что пришло время ехать. Решил перед смертью, пока ноги двигаются, приехать, всё посмотреть и
попрощаться.

 – Чего мелешь то, старый, прощаться он надумал… рано ещё нам туда. Всегда успеем, - проворчала Нина. – Мы ведь, ровесники с тобой. Сколько времени думаешь побыть здесь?

 – Сегодня вечером или к ночи мы должны вернуться в Белгород,- ответил я.
 – Как это сегодня!? – удивилась Нина. – Столько лет не приезжал и сразу назад? Быстрый ты, однако, стал.
 - Нина! Серёжа завтра утром должен быть на работе, - пояснил я. Работа у него ответственная. Опаздывать нельзя. Да и начальник очень строгий.

– А я, дура, думала, что погостите недельку. Места у меня много. Дом пустой стоит. Спокойно погуляете по городу. Всё посмотрите не спеша. Город то наш изменился здорово. Некоторые улицы не узнаешь. Послушай, моё предложение. Ты вечером отпусти Сережу домой, раз ему на работу надо, а сам останься у меня. Можешь жить сколько хочешь. Когда надоест – уедешь автобусом. Они в Белгород теперь чуть не каждый час едут. Согласен?

– Нина, дорогая! Спасибо тебе за гостеприимство, но у меня на завтра на вечерний поезд билет на Москву уже взят. К сожалению, не могу я остаться у тебя,- оправдывался я.

– Жалко. Столько лет не был на родине, не виделся с одноклассниками, город не посмотрел спокойно. Зря ты спешишь. Ну, а на нет и суда нет,- с обидой произнесла Нина.
 
 Она засуетилась, позвала нас с Серёжей в дом. За чаем с вишнёвым вареньем и вкусными пирожками я по её просьбе довольно подробно рассказал ей о своей жизни. Она слушала внимательно, не перебивала. Потом ответил на  многочисленные вопросы и терпеливо ждал, расскажет она мне о себе или нет.

 После небольшой паузы свой рассказ она начала издалека:
 – Ты помнишь, что после окончания школы почти все девчонки и мальчишки из нашего класса, и ты в том числе, уехали в Харьков. Там тогда много институтов было. А мы с подружкой поехали в Курск. Решили поступать в пединститут. Очень хотела я стать учительницей, как моя покойная мама.

После окончания института по распределению направили меня в сельскую школу недалеко от Белгорода. Село было небольшое, детишек мало. Тосковала сильно по дому. Выскочила замуж за молодого агронома, прибывшего в село вскоре после меня. Родила дочку. Муж, светлая ему память, у меня оказался хороший, умный, красивый, ласковый, не курил, не пил. Дочку и меня очень любил. Сельчане уважали его.

Но появились сомнительные дружки, любители выпить и закусить за чужой счёт. Постепенно научили его пить и курить. И стал он частенько прикладываться к бутылке. На водку денег не было, в селе все пили самогон. Гнали его из сахарной свеклы, да ещё и какую-то травку примешивали для крепости или дурости. Алкоголики этот «продукт» назвали «Коньяк. Пять бураков. Мария Демченко». Может быть, помнишь, такую колхозницу? Собирала большие урожаи сахарной свёклы.

Однажды, гуляя с друзьями, муж не рассчитал дозу, основательно перебрал и утонул в мелкой речушке, где воробью по колено. Дружки пытались спасти его, но сами на ногах не стояли, да и поздно заметили, что его с ними нет.

Намаялась я одна с дочкой. Жить было негде. Снимала комнатку у одной бабушки. Отработала в селе положенный срок и вернулась домой к маме. Дала зарок замуж больше не выходить. Мама долго болела и вскоре умерла. Сестра вышла замуж и уехала с мужем куда-то на Север.

Дочка выросла, окончила школу, но не пошла по нашим с мамой стопам. Поступила в мединститут. На последнем курсе вышла замуж за однокурсника. Приехали сюда. Она работает окулистом в больнице, а муж - хирургом. Родила мальчика. Внук у меня есть. Антошкой назвали. Мальчишка – прелесть! Квартиру хорошую получили рядом с больницей. Машину иностранную купили. Часто приезжают ко мне, продукты привозят. По хозяйству помогают. Советуют продать эту избушку и переехать к ним. А я не хочу. Вот так одна и осталась. Решила доживать свой век в родном доме. Слава Богу, ещё сама себя обслуживаю.

 Она замолчала и тяжело вздохнула.

 – Да, Нина, что у меня, что у тебя сложной оказалась жизнь,- сочувственно произнес я. – Скажи мне, если знаешь, а кто ещё из наших одноклассников жив? Может быть, кто-то живет в городе или в ближних селах?

Она отрицательно покачала головой:
 – Не знаю. Я после возвращения домой работала в сельской школе. В городе бывала редко. Ни с кем не встречалась. Нет, подожди. Кажется, соврала я. Однажды мама заболела и послала меня в воскресенье на базар. Там я случайно встретила Лилю Романову. Помнишь такую? Она с нами в одном классе училась.

 Когда она назвала это имя, у меня внутри всё ёкнуло:
«Боже! Нина! Ведь она должна знать хоть что-то о её судьбе?».

 – Понимаешь, все девчонки вышли замуж, уехали кто куда,- продолжила Нина. - Ребята практически тоже все разъехались. В Курск, Белгород, Харьков, Старый Оскол, другие города. У нас ведь кроме маслозавода, мясокомбината и плодоягодного комбината работать больше негде. А жить то надо. У всех появились семьи, дети.

 Нина снова замолчала, задумалась о чём-то своём. Молчал и я. Было видно, что она вспоминает прошлое с трудом и тяжело.

 – Нина! Если можно, расскажи мне про Лилю подробнее, - попросил я. - Ты знаешь, что мы дружили с ней в школе. Потом ещё и в Харькове года три встречались.
– Да. Хорошо знаю. Между прочим, в 10-м классе на тебя многие девчонки засматривались. Но Вы с ней были «не разлей вода»!- и она лукаво улыбнулась.

 – Мы расстались с Лилей в 1952 году,- сказал я. Влюбился в другую девочку, оставил её. Тяжело расставались. Хорошая она была подруга, верная, нежная. А женился на студентке того же пединститута. Прожили мы с женой много лет. Восемь лет назад она умерла. Вдовец я теперь. Покойной жене слово дал, что после её смерти жениться не буду.

Лиля раньше меня окончила институт, и я потерял её следы. Говорили мне, что, якобы, она получила назначение в одну из областей Западной Украины. А там в те годы в лесах еще свирепствовали бандеровцы. Убивали врачей, учителей, военнослужащих. Не щадили коммунистов, комсомольцев, работников учреждений, инженеров, приехавших из России. Не нравилась им советская власть. Оккупантами нас считали.

 – Она рассказывала,- продолжила Нина, - что довелось ей пережить в то время. Угрожали ей постоянно, нападали, оскорбляли. Ночами не спала – ждала, что в любое время в доме могут появиться бандиты. Квартиры служебной не было. Снимала комнату у двух стариков. Относились они к ней, как она говорила, по-доброму. Возможно потому, что, якобы, какой-то их дальний родственник был среди этих бандитов. И они не хотели лишних встреч и бесед с сотрудниками НКВД. Отработав положенный срок, Лиля сразу уехала домой к родителям. Ну, ты знаешь, что на базар мы всегда ходили и ходим за покупками, а не на свидания. Поэтому долго поговорить там с ней мне не удалось. Поскольку она и я спешили домой, договорились, что будем по возможности общаться и иногда встречаться у неё или у меня. Больше мне никого из бывших одноклассников за все эти годы встретить не довелось.

– Она была замужем? – спросил я Нину.
– Да, была. После возвращения домой некоторое время работала в школе в селе Бехтеевка, а потом её перевели в нашу школу, где мы когда-то все учились. Вышла замуж за учителя истории, родила девочку.

 Жили с её родителями, но они, оставив им квартиру в центре, недалеко от почтового отделения, что было на улице Интернациональной, вскоре уехали на свою родину в Волоконовку, откуда приехали к нам. Это не очень далеко. Там у них оставалась одна бабушка совсем старенькая.

 Через два или три года Лиля разошлась с мужем. О причине развода
она никогда не говорила, а я не спрашивала. «Чужая жизнь – потемки»…
Знаю, что больше замуж она не выходила. После того, как скончалась бабушка, и скоропостижно умер её отец, она уехала к маме, которая осталась одна. Кроме Лили детей у них не было.

Перед её отъездом к маме мы долго сидели с ней в беседке у меня в саду. Вспоминали школу, друзей, родителей. Я иногда думаю, за что Господь Бог наказал нас всех. И тебя, и Лилю и меня. Мы обещали хоть изредка писать короткие письма друг другу, обменялись адресами. Но до сих пор, ни я, ни она так и не написали друг другу, ни строчки. А почему – и сама не знаю. Не помню я, куда спрятала её адрес.

 Но ты не волнуйся - я его обязательно найду, переберу всё бумажки до одной. Я все их складываю в один ящик своего комода. Не волнуйся, найду. А если не найду у себя, попрошу у её дочери. Она здесь работает на маслозаводе экономистом.

Напишу Лиле, что ты был здесь, очень хотел встретиться с ней, отправлю ей твой адрес. Ты свой адресок напиши мне в тетрадку, иначе я обязательно потеряю его. Я думаю вот что. Может быть, ты съездил бы к ней – это не очень далеко. Дай Бог ей здоровья. Она ведь старше нас с тобой на целый год.

Да, забыла сказать, что месяц назад Лиля приезжала к дочке в гости на день рождения. Гостила у них, пожалуй, дней семь. Приезжала ко мне с дочерью на красивой иностранной машине. Правда, спешила  очень домой, и поговорить толком мы так и не успели.

 Нина замолчала. Потом посмотрела на меня и грустно произнесла:
– Тебе, Толенька, чуть раньше надо было приехать. Мог бы повидаться с Лилей. Ты опоздал на месяц.

 Я не рассчитывал, что встреча с Ниной будет такой долгой. Впереди у меня с Сергеем было ещё много объектов, где мы планировали побывать, а день убывал прямо на глазах. Но так просто подняться и уйти от Нины я тоже не мог. И она, и я понимали, что это наша последняя встреча, и мы больше никогда не увидимся на этом свете. Прощались мы с Ниной долго.

 День заканчивался. Мы с Сергеем торопились, но успели побывать везде и посмотреть почти всё, что планировали. Проехали на улицу Карла Либкнехта, где я жил с родителями в начале 30-х годов, на городское кладбище, на котором похоронены мои тётя Катя и бабушка. Могилы их не нашли - слишком много прошло лет с тех пор, когда их похоронили. Съездили в Белогорье, где когда-то жили бабушка и дедушка - родители отца. И, главное, зашли в Храм Рождества Пресвятой Богородицы. Я долго стоял перед красивым иконостасом, вспоминая, как когда-то школьником привозил сюда зимой на санях свою бабушку на праздник Рождества Христова.

 Возвращаясь в Белгород поздно вечером, я все время ругал себя.
Мне бы приехать всего лишь месяц назад или немного раньше. Но судьба распорядилась по-своему. Я опоздал. Совсем немного – всего на месяц. До самого Белгорода в моём мозгу все время звучали слова
Нины:
 – Ты опоздал на месяц,
    – Ты опоздал на месяц,
       – Ты опоздал на месяц…
А мне казалось, что я опоздал на всю жизнь.
                ***
Прошло несколько недель. Я уже потерял надежду на получение ответа, как вдруг получил письмо, но не от Лили, а от её дочери.

Она писала мне: «…Мама после возвращения от нас домой вскоре простудилась и лечилась по поводу воспаления легких в местной больнице. Болезнь протекала очень тяжело с высокой температурой, сильным кашлем. Нужных лекарств мы не смогли достать даже в Белгороде. Дышала мама с большим трудом, а кроме кислородной подушки в больнице ничего не было. Я думаю, что Вы хорошо представляете уровень обследования и лечения в таких больницах, как наша. Мы с мужем настаивали на переводе её в областную больницу, но нам дали понять, что больную в возрасте старше 80 лет в таком состоянии с тяжелой пневмонией нельзя транспортировать и, самое главное, её там никто не положит в стационар. Через несколько дней ночью она умерла. Хоронили её рядом с бабушкой и отцом. На могилу мы положили красивый венок от Вас с надписью: «Дорогой Лиле! От одноклассника и друга юности Анатолия Комаристова». Письмо бабушки Нины о том, что Вы были у неё, мама успела прочитать до ухода в больницу. Видели бы Вы, как она радовалась этому письму. Перечитывала много раз и при этом всегда сильно плакала. Но написать Вам ответ уже не успела. Когда я ещё училась в школе, и у нас с ней зашел разговор о возможности дружбы мальчика и девочки, мама рассказывала мне о вашей настоящей дружбе в школе и Харькове. Уважаемый, Анатолий Ефимович! Если Вы надумаете приехать еще раз в Корочу, мы будем рады видеть Вас у себя. Наш адрес и телефоны…».

 В конверте были две цветных фотографии - Лиля, дочь и уже совсем взрослая внучка. На втором снимке - свежая могила в венках и цветах. На красивом кресте в рамке большая фотография Лили. Я долго смотрел фотографии и чувствовал, что ещё немного и по щекам покатятся слезы.

 Я опоздал приехать всего на месяц, и теперь буду считать себя виноватым перед Лилей до конца своей жизни. Мысленно каждый день я просил у неё прощения. Я не считал себя верующим человеком, но сейчас  был твердо уверен, что она слышит мои слова.
                ***
            
Воспоминания опубликованы в общественно-политической газете «Ясный ключ» Корочанского района Белгородской области 20.02.2016 года № 15-16 (9721).

Фото: Город Короча, Храм Рождества Пресвятой Богородицы