Встреча с Мудрецом
Остров Даовань представлял собой небольшой участок земли посередине океана Спокойствия. На песчаном побережье - вечнозелёные пальмы. В глубь острова вела вымощенная булыжниками дорожка. На ней путники увидели невысокого симпатичного желтолицего мальчугана в широкой соломенной шляпе. Они сблизились, затем Иван-дурак, шедший впереди трех богатырей с Мегамотом на плече, произнёс:
– Мир этому острову и его обитателям, здесь ли пребывает великий Лао-Цзы? – Мальчик кивнул, а Иван-дурак продолжал: – Мы из далёкой северной страны Русь, и хотели бы побеседовать с великим Лао-Цзы о Мудрости. Возможно ли это?
Мальчик опять кивнул и предложил следовать за собой.
Они вышли на небольшую песчаную поляну. В центре – небольшой пруд, края которого выложены камнями, а в нём каменный цветок Лотос с бьющей струйкой воды. Возле пруда - большой квадратный навес с пальмовыми листьями наверху и бамбуковыми циновками внизу. Мальчик предложил путникам присесть, а сам вошёл в маленький деревянный дом с причудливо изогнутой крышей.
Четверо друзей отпустили от себя коней и устроились под навесом полукругом на бамбуковых циновках. Через некоторое время из дома вышел седой старичок с белоснежной бородой, в сером ватном халате, войлочных тапках и в соломенной, как у мальчика, остроконечной шляпе. Он присел рядом с друзьями и произнёс:
– Рад приветствовать гостей издалека. Мне известно, что происходит в мире человеков. Знаю и о вашем царстве-государстве. Так с чем вы пожаловали?
– Можно ли нам, уважаемый Лао-Цзы, для удобства общения называть вас просто Учитель? – спросил Иван-дурак.
Учитель сказал:
– Да, но прежде чем начать беседу, я хочу предложить вам после долгого пути чаю и немного фруктов. Беседа на пустой желудок тоже может оказаться пустой.
Мальчик-слуга принёс большую корзину, наполненную мандаринами, финиками и бананами. Затем перед каждым из друзей он поставил небольшой глиняный чайник с чашкой.
Отпив немного чая с запахом земли, Иван сказал:
– Я Иван-дурак из мира человеков, а это мои друзья, три богатыря: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович. Они из мира духовного. Мы здесь для того, чтобы понять, почувствовать вкус Мудрости и передать этот вкус своему народу. Потому как либо по молодости, либо по незнанию, наш народ часто пребывает в смутах и страданиях и через это уменьшается.
Выждав немного времени, Иван-дурак спросил:
– Что есть Мудрость?
Учитель сказал:
– Совершенная Мудрость подобна небу, она никому не причиняет вреда, ни добрым, ни злым.
Иван спросил:
– На чём основана Мудрость народа Поднебесной?
Учитель сказал:
– На пути длиной в пять тысяч лет и на понятии ДАО.
– Что есть ДАО?
– Вкус ДАО в словах пресен. Понятие ДАО имеет много значений: путь, метод, сила природы, причина всех явлений. ДАО есть сущность, однако оно непостижимо и непонятно. ДАО есть творящая сущность, производящая в качестве отца и рождающая в качестве матери. Оно – начало и конец всех существ. ДАО подобно воде, вода приносит пользу всем существам и не борется с ними. Человек, следующий Дао, подобно воде, не борется с вещами, поэтому он не совершает ошибок. ДАО пусто, но в применении неисчерпаемо.
Добрыня Никитич спросил:
– В чём основа ДАО?
Учитель сказал:
– Основа ДАО – недеяние, ход естественности и действие противоположного.
Добрыня Никитич спросил:
– Что значит недеяние?
Учитель ответил:
– Недеяние – это ни действие, ни бездействие. То есть действие только в том случае, когда к этому принуждают.
Алёша Попович сказал:
– Учитель, так же поступает и Иван, он ничего не делает, пока его не принудит матушка, мы или, как сейчас, правители царства-государства.
Учитель спросил:
– Иван, у тебя случайно не было желтолицых предков?
– Я не знаю, – ответил Иван-дурак.
Учитель сказал:
– Иван, следуя ходу естественности, пребывает в недеянии.
Добрыня Никитич спросил:
– Что значит ход естественности?
Учитель сказал:
– Лошадь с четырьмя ногами – следствие хода естественности.Та же лошадь с надетой уздечкой – следствие хода человеческого.
Иван спросил:
– Что значит действие противоположного?
Учитель сказал:
– Всё течёт, всё меняется, всё переходит в свою противоположность. Жизнь переходит в смерть, любовь – в ненависть, вера – в безверие, добро – во зло. Ход человеческого усиливает действие противоположного. Ход естественного – уменьшает, производя изменения плавно, без ущерба.
Илья Муромец спросил:
– Учитель, чем отличается ум от Мудрости?
Учитель сказал:
– Ум устраивает всё «как лучше», вызывая действие противоположного, мудрость – как должно, следуя ходу естественности.
Добрыня Никитич спросил:
– Почему народ Поднебесной так успешен?
Учитель сказал:
– Народ Поднебесной чтит дух предков, не борется с богами, не борется с безбожием, никого не судит, ничего не порицает. Народ Поднебесной идет путём ДАО и подобен воде. Вода в избытке излилась на юг от Поднебесной, так же она может излиться на север, в ваше царство-государство.
Алеша Попович спросил:
– Учитель, не означает ли это, что в нашем царстве-государстве будет потоп – избыток желтолицых людей?
Учитель сказал:
– Никто не может знать этого. Но надо готовиться к наихудшему, чтобы пришло наилучшее.
Добрыня Никитич спросил:
– Учитель, а если всё-таки избыток желтолицых Поднебесной случится, как нам быть?
Учитель сказал:
– Когда приходит потоп, то строят корабли. Так народ Авраама спасся от потопа. Здесь притча, когда строят корабли, то создают команды. Они состоят из матросов, капитанов, вперёдсмотрящих, лоцманов, водолазов. Матросы – это здоровая часть народа. Капитаны – имеющие ум, вперёдсмотрящие – дальновидные, лоцманы – осторожные, водолазы – имеющие связь с духом предков. Речь идёт о развитии народа. Только более развитый народ может выжить в среде более многочисленного. Так выжил народ Авраама.
Иван спросил:
– В чём печаль нашего народа?
Учитель сказал:
– Печаль вашего народа в том, что ваш ум подобен уму заморских бледнолицых, а ваши души подобны душам желтолицых Поднебесной. А вы сами ни то, ни другое.
Иван-дурак спросил:
– Каким же путём нам идти?
Учитель сказал:
– Давайте рассмотрим ваш путь с начала. Тысячу лет назад ваши предки объединились вокруг Киев-града. Они использовали многобожие. Для руководства собой пригласили искусных в набегах северных князей. Те, для облегчения управления народом, ввели веру в любовь к ближнему. Совсем недавно вера в любовь к ближнему перешла в безбожие и в ненависть к богатым. И почти вчера безбожие перешло в однобожие, а ненависть к богатым в любовь к большим числам и количеству нулей. Вы опять взяли чужую веру заморских бледнолицых. Вера заморских хороша для них самих – это их сущность. Какова ваша сущность?
Добрыня Никитич сказал:
– Но ведь заморские верят ещё в любовь к ближнему?
Учитель сказал:
– Это лицемерие. Как можно одновременно любить ближнего и числа с большими нулями? Тогда одно будет всегда в ущербе из-за другого.
Добрыня Никитич сказал:
– Но ведь так живут многие.
Учитель сказал:
– Какое дело вам до многих? У каждого народа своя судьба, свой путь. Тот народ, который ходит чужими путями, верит чужим богам, меняет богов и веру, подобен неумному суетливому продавцу, полагающему, что товар соседа лучше его собственного. Так, суетливый попадает в зависимость от продавца-соседа и теряет самостоятельность.
Кто знает, куда подевался великий народ Фараонов? Народ Фараонов менял местами богов, веру, хулил и порицал старых богов, своих предков. Не так ли делали и вы? Как может куст хулить и порицать свои корни? Небо и земля ни хороши и ни плохи, предки так же ни хороши и ни плохи, если они не отъявленные мерзавцы. Осмелится ли кто-нибудь хулить небо и землю? Предков нужно почитать за то, что они нас питают.
Народ Поднебесной почитает предков, не борется с богами и безбожниками, никого не судит, ничего не порицает. Так же поступает и народ Индов, так поступает и народ страны Восходящего Солнца. Малое племя Авраама хранило и развивало свою веру, уважало и почитало предков, их традиции. Теперь племя Авраама – один из великих народов. Дух предков помогает всем, кто его почитает: народу Поднебесной, народу Индов, народу страны Восходящего Солнца. Жизневедение народа должно быть гармоничным, гармония достигается через постоянство, а постоянство приходит через спокойствие.
Добрыня Никитич спросил:
– Учитель, тогда, может быть, нам вернуться к начальной вере в многобожие и начать заново её развитие?
Учитель сказал:
– Прошлое необратимо, в одну и ту же воду нельзя войти дважды. Кроме того, куда вы денете верующих в любовь к ближнему, в любовь к большими числам и безбожников? Все они потерпят ущерб.
Иван спросил:
– Как же нам быть, чтобы даже самая ничтожная вера заморских не потерпела ущерба?
Учитель сказал:
– Не нужно ничего хулить и порицать, а предоставить вере возможность самоизменяться. До сих пор вы следовали ходу человеческого «как лучше», а наступило противоположное. Почему бы вам не последовать ходу естественности?
Иван-дурак спросил:
– Учитель, мы ведь не сможем идти путём воды, как народ Поднебесной, мы растворимся в море желтолицых людей?
Учитель сказал:
– Верно. Народу Поднебесной пять тысяч лет, вам – тысяча. Если мерку человеческой жизни применить к мерке народной, то нам пятьдесят лет, а вам десять. Кроме этого, совсем недавно вы отказались от всеобщего безбожия. Не пойти ли вам путем Новорожденного? Он не ведает ни веры, ни безверия, ни добра, ни зла, ни любви, ни ненависти. Новорожденный с одинаковым вниманием смотрит на тысячу внешних вещей и, следуя ходу естественности, саморазвивается.
Так как Иван был дураком, то мозги его работали туже всех, поэтому он замолчал, чтобы понять, принять, прочувствовать сказанное. Молчал и Алёша Попович, будучи сыном духовных людей, он думал о делах веры. Илья Муромец, как крестьянский сын, думал о простых вещах, о счастье народа и хотел задать вопрос учителю. Но Добрыня, думая об управлении народом, опередил его:
– Учитель, какой правитель народа самый достойный?
Учитель сказал:
– Тот, которого народ не знает, не видит. Чуть похуже тот, который требует, чтобы его уважали, любили. Хуже него тот, которого народ боится. Наихудший тот, которого народ презирает.
Илья Муромец спросил:
– Как сделать народ счастливым?
Учитель сказал:
– Нужно богатых сделать чуть беднее, а бедных чуть богаче. Кроме того, сердца людей надо держать пустыми, а желудок - полным.
Илья Муромец спросил:
– Что значит держать сердца людей пустыми?
Учитель сказал:
– Это значит, что не нужно терзать сердца людей страстями, ненавистью, завистью, бахвальством.
Алёша Попович хотел узнать что-нибудь о делах веры и неверия, но, не найдя, что спросить, задал вопрос о себе:
– Учитель, на юге нашего государства я свёл знакомство с одним купцом из желтолицых. Он мне рассказал, что в Поднебесной если ты купец, то занимаешься торговлей, если воин, то воюешь, если разбойник, то разбойничаешь. Я вот воин, но люблю писать сказки, былины, когда нет ратных дел. Верно ли я поступаю?
Учитель сказал:
– То, что хорошо для желтолицего, не обязательно хорошо для русича. Поэтому ты поступаешь верно, следуя собственному духу и духу своего народа.
Добрыня Никитич спросил:
– Учитель, я по природе очень добрый человек и всем стараюсь делать добро. Но бывает так, что своим добром я невольно приношу зло. Как мне верно действовать?
Учитель сказал:
– Нужно творить добро без усердия. Усердие приводит к назойливости, назойливость – к действию противоположного.
Все замолчали, почувствовав, что беседа приближается к концу.
Лао-Цзы внимательно посмотрел на Ивана-дурака и сказал:
– Ты единственный среди нас из мира человеков, ты вышел за пределы самого себя, своего народа и своего времени. Когда вернёшься в мир человеков, то позаботься о спокойствии ума и душевном равновесии. Для этого в мире человеков тебе должно стать позади всех и быть ниже всех – занимайся недеянием.
Иван внимательно посмотрел на Лао-Цзы и молча ему кивнул.
Опять наступила тишина. Четверо друзей стали молча пить чай с запахом земли, который уже остыл. Кот Мегамот подошёл к Ивану-дураку и стал просяще смотреть ему в глаза. Так как для котов чайные церемонии не предусмотрены, то Иван налил чаю себе в левую ладошку и протянул Мегамоту. Тот начал с удовольствием лакать. Закончив, он облизнулся и произнёс:
– Очень вкусный чай, здесь не только запах земли, но и мышей, ведь их жилища в земле, не так ли? – Все удивлённо на него уставились.
– Ведь ты раньше не говорил, – сказал Добрыня Никитич.
– То было раньше. Раньше у меня не было настроения, я был с вами по делу, по наказу Бабы-Яги. А сейчас я сделал своё дело и могу расслабиться. Мне хорошо здесь, спокойно и уютно. Если бы я был сам по себе, я бы остался здесь навсегда, – сказал Мегамот.
– Вот и мы про то же. Ты лучше скажи, как мы вернёмся восвояси? – спросил Алёша Попович.
– Об этом позаботится совершенномудрый Учитель, – ответил Мегамот.
Он не спеша отошёл от круга и, позёвывая, уютно разлёгся на краю циновки.
– Это так, о искатели Мудрости, вы утомлены дальней дорогой и непростой беседой. Следуйте ходу естественности, отдыхайте. Сон – это недеяние, перейдёт в деяние – пробуждение, и каждый из вас пробудится в том мире, в котором пребывает временно или безвременно, – сказал мудрец.
Четверо друзей почувствовали себя действительно усталыми. Они встали, поклонились Учителю и отправились вглубь навеса, где уже пристроился Мегамот. Приятная свежесть океана Спокойствия способствовала плавному переходу ко сну.
Возвращение домой
Солнечный луч сквозь слюдяное оконце долго гулял по шее и ресницам Ивана-дурака. Просыпаться не хотелось – так хорошо было на острове Даовань в океане Спокойствия.
– Ваня, Ванюша, жив ли ты, сынок? Уж три ночи проспал. – Голос матушки заставил проснуться.
Иван обул лапти и вышел наружу. Везде царило полуденное солнце. Летний зной впитал в себя цветочные ароматы, они немного пьянили. У Ивана появилось ощущение Новорожденного. Но оно пропало, когда матушка начала давать наказы:
– Так, Ваня, водица питьевая на исходе, в погреб надо за капустой квашеной, потом снеси пуд ржи до мельника.
Иван вздохнул, взял коромысло, две деревянные бадьи и пошёл к колодцу. Поздним вечером, сделав все дела, лёжа на сеновале и глядя на звёздное небо, начал он думки свои в порядок приводить:
«Так, кажись, наказ правителей я исполнил – побывал с тремя богатырями у мудреца в Поднебесной. Вкус Мудрости вроде отведал. Как же им этот вкус передать-то? Ведь я отведал вкуса пресного, что же мне остаётся для них? Запах Мудрости? Если я, как сказал Учитель, следую ходу естественности, а правители – ходу человеческого, как же я смогу им что-то передать на словах? Мы же разные. Да ещё идти многие вёрсты в Стольный град. В граде этом тоже ничего хорошего: суетливая толпа отдавит ноги, уши оглохнут от ржания лошадей и свиста кнутов, ноздри забьются пылью. А награды царские? Тоже все известны: злато-серебро да невеста-красавица из благородных. Сундуков железных с большими замками под злато-серебро нет. А если бы и были, кто будет их караулить, матушка, что ли? А благородная красавица-невеста? Ни грядку посадить, ни щи сварить, а хоромы и наряды подавай – даром не надо. Так. Значит, мне царские награды без надобности, а значит, и в Стольный град мне поспешать незачем».
Тут Ивана коснулось озарение: «Это – недеяние». Ему стало изрядно смешно:
«Ежели бы я жил в стране желтолицых Поднебесной, то меня бы почитали за мудреца. Ну и что хорошего? С утра до вечера вереницы просящих назидания и поучения, а здесь, на Руси, наоборот, стороной обходят, здесь я свободен, а там бы проходу не давали. Как же коротка дорожка от дурака к мудрецу». Придя к такому раскладу, Иван остался доволен положением вещей.
Он устроился поудобней, прикрылся отцовским овчинным тулупом и с удовольствием стал погружаться в сон. Так он сделал очередной шаг к Мудрости, ибо на Руси говорят: «Утро вечера мудренее».