Я никогда не считал себя храбрецом, но и трусом не был… Хотя до ужаса боялся железных «глаз» на четвертом этаже.
Тем летом мы с родителями переехали в старый дом в центре города. Наша квартира была на пятом последнем этаже, а на четвертом, как раз напротив лестницы, находилась та самая страшная дверь. Сейчас-то я понимаю, что ничего страшного в ней не было, просто когда-то в двери проделали два отверстия для наблюдения, обили их темным железом. Но тогда, мне - семилетнему мальчишке казалось, что из квартиры кто-то всё время за мной наблюдает. Каждый раз проходя мимо, я невольно замедлял шаг, косясь на пугающую пустоту черных глаз, зловеще подмигивающих, и каждый раз пускался наутёк, ожидая, что дверь вот-вот распахнётся и … О том, что будет дальше меня просветил Макс, десятилетний сын управдомихи.
-За этой дверью живет злая-презлая старуха,- рассказывал он. – Она никуда не ходит и ничего не ест, а только за всеми следит. И как увидит зазевавшегося мальчика, ну такого как ты, так сразу выскочит, схватит его, затащит к себе и выпьет всю его кровь, до последней капли. Потом выкинет тело на лестницу, будто она и не виновата. Уже несколько мальчиков нашли мертвыми, белыми-белыми. Родители решили её арестовать. Только она хитрая, говорит полицейским: «Ничего не знаю, ничего не видела». А сама каждый день стоит за дверью и ждёт…»
Я Максу верил, ему все наши пацаны верили. Он у нас был главный. А его мать была главной во всём доме, гоняла не только нас-мелюзгу, но и взрослых. А еще Макс быстрее всех ездил на велосипеде… Пока… Пока мой папа не подарил мне новенький скоростной велосипед.
Кататься на двухколесном я тогда ещё не умел.
-Не бойся, - успокоил отец. -Ты же катался на трехколесном и на роликах. А этот ненамного сложнее. Я тебя научу.
И мы тем же вечером пошли во двор учиться.
- Только смотрите, поосторожнее! – попросила мама.
-Ерунда, - ответил папа. - У него же есть шлем, подлокотники, наколенники. Так что он в полной безопасности!
Поначалу я и сам так думал. Оказалось, что не всё так просто. Во-первых: велосипед был для меня велик, и я с трудом дотягивался до педалей. А чтобы крутить педали, мне сначала надо было его оседлать. Он же не хотел стоять на месте, всё время падал. Отец, каждый раз поднимая меня и усаживая в седло, говорил:
-Держи крепче руль!
Одной рукой он придерживал меня за спину, а другой вёл велосипед.
- Давай, начинай крутить! Давай, давай, поехали!
Папа бежал рядом, потом, придав ускорение, отпускал меня. Руль моментально начинал вилять, ноги соскакивали с педалей, и я падал. Папа не сдавался: опять усаживал меня в седло, опять бежал рядом, отпускал, и я снова летел на асфальт.
Не прошло и часа, как несмотря на защиту, я ободрал лодыжку о педаль, ушиб локоть, содрал кожу на левой ладошке. Мне было больно, и я готов был бросить этот непослушный, вихляющий велосипед и убежать домой, но папа не отпускал.
- Ты только не вздумай хныкать! Серега, ты же будущий солдат! Давай ещё раз попробуем. Держи крепче руль.
И мы пробовали и пробовали. Уже стало темнеть. Папа весь взмок, бегая рядом с велосипедом. Управдомиха, выйдя во двор, некоторое время недовольно смотрела на нас, а потом закричала своим зычным голосом: «Прекратите греметь. Людям на работу завтра! А они гремят…»
-А ну, тихо у меня! - цыкнул на неё отец.
И она неожиданно осеклась и поспешила уйти. А мы продолжали укрощать велосипед. Постепенно я стал приноравливаться к непослушной машине. Ещё через час я уже ездил самостоятельно, только всё ещё не мог садиться и слезать. Зато научился поворачивать.
Как только у меня стало получаться, я сразу же забыл про боль, и уже сам просил отца подсадить меня.
- Хорошо, - отвечал тот, - Я помогу, но если у тебя самого не получится. Вот попробуй со скамейки.
Когда мы уже за полночь вернулись домой, мама вскрикнула, увидев меня. Смазывая ссадины перекисью водорода, она ругала отца: «Как ты мог такое допустить? Совсем не жалеешь ребёнка!» Папка молчал и незаметно подмигнул мне, давая понять, что с мамой не надо спорить.
Через три дня я с другими мальчишками, гоняя наперегонки, первым пришёл к финишу! Авторитет Макса заметно пошатнулся, а сам он затаил на меня обиду. Я же, окрылённый победой, хвастался перед родителями. Мама опять просила быть осторожней и особенно не гонять, а папа, протянув руку, сказал: «Так держать, сынок! Только зазнаваться не стоит, впереди еще ой как много испытаний…».
Я же был счастлив, и не боялся никаких испытаний.
Макс подговаривал ребят не дружить со мной, некоторые поддались на уговоры, а некоторые ещё сомневались. И в этот переломный момент я встретился с Алькой.
Выйдя из квартиры, я столкнулся с незнакомой рыжей девчонкой, в синем платьице, стоявшей перед решёткой, закрывающей вход на чердак.
- Как тебя зовут? – спросила она, оценивающе разглядывая меня сверху вниз, своими зелёными глазищами. Она была длиннее и немного старше меня.
- Серёжа, -робко ответил я.
- А я Алька. Мы вчера только переехали. Будем соседями. А у тебя мама и папа взаправдашные?
- Это как?
- Значит взаправдашные. А у меня только мама. А дядя Витя мне не папа. А ты на чердак лазил?
-Нет…
-Ха! На последнем этаже живет, а на чердак не лазил… Что, трусишь?
-Там же на замок закрыто…
-Подумаешь замок! Если б я захотела… А смотри, что у меня есть.
Она достала из кармашка оловянного солдатика. Такую красоту я ещё никогда не видел.
Солдат был объёмным со множеством интересных деталек, мундир голубой, куртка красная с золотом, лошадь белая. Солдат грозно хмурился из-под необычно высокой шапки с пером и высоко над головой держал саблю.
- Гусар!- пояснила Алька. – Раньше такие солдаты были. Самые-самые смелые! Он мне от папки остался… Она сморщила носик. – А покажи, где живёшь?
Я распахнул дверь: «Проходи!» Алька вошла, огляделась по сторонам. И, изображая кого-то, произнесла:
- Ничего квартирка! Сколько квадратных метров?
- М-м-м, - мычал я, не зная, что сказать. Она, насмешливо посмотрев на меня, вдруг понизив голос, спросила:
- А ты девчонок голых видел?
Я, краснея, сознался, что нет, не видел.
- А хочешь, покажу? Алька приподняла край синего платья, показав белые трусы.
Я покраснел ещё сильнее.
- Или ты ещё маленький, а может опять трусишь?
- И вовсе не трушу! – возмутился я.
- Тогда давай друг другу покажем! Только ты первый, если конечно не трусишь!
Быть трусом я ой как не хотел и всё же не сразу решился….
- Тебе ходить удобно? Алька с интересом разглядывала меня.
- Удобно, - буркнул я, поддёргивая штаны. – Давай, теперь ты показывай!
- А мне расхотелось! – сказала она и бросилась из квартиры.
Я помчался за ней. Но на четвертом этаже невольно сбавил шаг. Железные глаза смотрели в упор, а левый глаз зловеще подмигивал. Когда я миновал страшное место, Алька уже успела захлопнуть свою дверь, можно сказать, прямо перед моим носом. Возмущённый девчоночьим коварством я колотил в дверь, крича:
- Погоди, выйдешь во двор, получишь у меня!
В ответ раздалась обидная дразнилка:
- Обманули дурака на четыре кулака!
…Под утро мне приснилось, что Алька всё рассказала пацанам. И все они отвернулись от меня, а Макс громко смеялся и показывал на меня пальцем. Проснулся я весь в поту, боясь, что она так и сделает.
Но Алька не спешила рассказывать о моем позоре. Она вообще старалась держаться от меня подальше. Впрочем, как и я от неё. Но липкий страх, что она в конце концов проболтается, сжимал сердце. Особенно стало страшно, когда она подружилась с Максом, показала ему гусара. Я же бродил в отдалении, каждую минуту ожидая разоблачения. Даже в велосипедных гонках перестал участвовать. Ребята, те которые еще недавно поддерживали меня, видя мое неуверенное поведение, переметнулись на сторону Макса.
Мучения длились с неделю, пока однажды во двор не заглянули трое пятиклассников. Жили они на другой улице, но иногда приходили и в наш двор, и лучше было им не попадаться; или отнимут что-нибудь, или по шее надают…
Троица нашла у помойки огромную дохлую крысу с длинным облезлым хвостом, с оскаленной смертью пастью, с жёлтыми резцами зубов.
Палками они отпихнули крысу от бачков на середину двора и теперь разглядывали местную мелюзгу: над кем бы поиздеваться?
Их выбор пал на Альку. Они схватили её и потащили к крысе. Ни управдомихи, ни других взрослых поблизости, как назло, не было. Алька упиралась и визжала, как резаная. Остальные ребята отбежали подальше и с ужасом наблюдали что будет, а Макс вообще свинтил домой, ему уже попадало от этой троицы. Я поначалу позлорадствовал про себя: «Так ей и надо!» Но, взглянув в умоляющие, полные ужаса глаза девчонки, дрогнул и осторожно приблизился к парням:
- Ребята, отпустите её, пожалуйста!
- Чего, защитничек нашелся? Супермен? Пошёл отсюда, пока цел!- длинный больно толкнул меня в грудь. Я свалился. Хулиганы заржали и опять потащили вопящую Альку к крысе. Поняв, что мне их не остановить, я решил утащить крысу. Рванувшись вперёд, схватил крысу за склизкий хвост, и хотел было бежать, но оглянувшись, остановился. То, что я увидел, поразило меня.
Хулиганы прятались за Альку. «Они боятся!» - понял я… Враги, до этого казавшиеся непобедимыми, трусили! Тогда я принялся раскручивать крысу над головой, крича.
- А ну пустите её ! Вот сейчас у меня получите! - и я кинулся на них.
Троица бросилась наутёк… Тут-то я и пожалел, что рядом нет велика, а то бы они от меня не ушли…
Забросив крысу в помойку, и искоса посмотрев на пацанов всё также переминавшихся в сторонке и на зарёванную Альку, я отправился домой мыть руки. На четвертом этаже остановился. Не спеша подошёл вплотную к страшной двери и заглянул прямо в подмигивающий глаз. Кусок тёмной тряпки дрожал от сквозняка внутри железной дырки…
-Тьфу ты! - мне стало смешно. Я так долго боялся малюсенького лоскутка тряпки…
…На следующее утро, когда родители ушли на работу, в дверь позвонили. Я открыл. На площадке никого не оказалось. Только на коврике лежал газетный свёрток. Развернув его я нашёл оловянного солдатика в синем мундире, красной с золотом куртке, сидящего верхом на белом коне, держащего над головой саблю… А ещё там был тетрадный листок в линейку, на котором неровными буквами, было крупно написано:
САМОМУ СМЕЛОМУ НА СВЕТЕ МАЛЬЧИКУ!