Интервью с дочерью Виктора Астафьева, писательницей Анастасией Астафьевой
- В вологодском проекте «Том писателей» вышла Ваша книга. Расскажите о проекте, о книге.
Идея собрать под одной маркой 12 вологодских писателей показалась мне очень интересной. Во-первых, это издание ярко показывает, что хорошая литература есть, была и будет: в сети ли, на бумаге ли – не важно. Во-вторых, читатели смогут оценить глубокий срез тем, жанров, направлений, стилей, в которых работают их современники. В-третьих, для Вологды, города всегда заметного своей сильной и разнообразной писательской средой, не грех лишний раз отстоять своё особое место в литературном процессе. Жаль только, что местные власти упорно из года в год, да что там – из десятилетия в десятилетие не желают поддерживать проекты, выдвигаемые вологодским отделением СРП. Уже стали сорокалетними седеющими дяденьками и тётеньками юные поэты и прозаики, которым они отказывали в помощи в тёмные 90-е. Даже полученные ими не раз и не два литературные премии российского масштаба не идут в счёт и не повышают градус уважения и внимания со стороны вологодских чиновников от культуры. Остаётся только радоваться упорству, оптимизму и крепкой творческой жилке тех, кто создавал и создаёт проект «Том писателей».
- Разнообразие жанров - сказки, повести, миниатюры, стихи, сценарии. Чему все-таки Вы отдаете предпочтение?
Так само собой сложилось, что практически каждое произведение я пишу в новом для себя жанре. Почему? Наверное, интересно расти над собой, пробовать неизведанное, испытывать себя – получится или нет, смогу ли разгадать «секретную изюминку» именно этого конкретного жанра. Когда погружаюсь в процесс, часто читаю классиков, изучаю манеру письма, речевые обороты, мелодику текста. Есть ли в этом опасность подражания? Не думаю, слишком в разное время мы живём. Можно спеть на один мотив совершенно разные песни.
- Для вас мама, вологодская журналистка и писательница, режиссёр-документалист – единственный избранный автор на крупнейшем российском портале прозы. Самые сильные стороны Нины Веселовой?
Это как раз не показатель. Я на Прозе.ру бываю редко. Читаю кого-то только по наводке, иначе можно потонуть. Мама оказалась в избранных случайно – просто показывала мне, как отмечать авторов. Других я так и не стала выносить в избранные, чтобы не обижались. Это какая-то поза, мне кажется. Могу и маму убрать, если хотите))) А мамина сильная сторона, которой я, кстати, напрочь лишена – это её потрясающий журналистский талант! Её очерками, написанными десятилетия назад, я восхищаюсь до сих пор. Я думаю, журналисту надо иметь особый состав крови, специально взрощенный характер – не каждый сможет прийти к незнакомому человеку и задать ему в лоб неудобный или очень личный вопрос. Отсюда же родилась и мамина любовь к документальному кино. В этих профессиях, на мой взгляд, психологические трудности одни и те же, не всем дано их преодолеть.
- Как у Вас складываются отношения со сверстниками, занимающимися литературой?
Дружески… Как они могут складываться, если я жила и живу весьма обособленно? В конкурсах не участвую, на тусовки не езжу. Переписываемся, в основном по интернету. Сохранила отношения с несколькими однокашниками по Высшим литературным курсам. Видимся редко. Все взрослые люди, у кого семьи, у кого больны родители, у кого работа. Иногда читаю их свежие произведения, иногда обращаются с просьбой о редактуре, которой я с удовольствием занимаюсь.
- Отец для Вас существовал до того, как Вы с ним познакомились. Каково это –знать, что отец – вот он рядом, известен и почитаем, но не знает дочь? Хотели бы Вы, чтобы он гордился Вами?
Я бы сейчас его просто обняла и поцеловала. И выпила бы рюмочку за Победу! От обид и претензий детства и юности не осталось и следа. Поэтому и говорить об этом теперь не интересно. Всё, что было – описано в пьесе «Письма к отцу». А что касается «чтобы гордился» - было, но немного не так… хотелось, чтобы полюбил, хотелось найти подход с самой близкой и понятной ему стороны – через творчество, доказать себе и ему, что мы родные люди…
- Известно мнение Астафьева, что можно бы сдать Ленинград фашистам, зато люди были бы живы. А каково Ваше мнение?
Это фраза, вырванная из контекста, из большого интервью 1989 года, в котором Астафьев рассуждает о количестве жертв и о цене победы. Для него всегда самой главной ценностью был отдельно взятый человек, солдат, старик. Одна-единственная и неповторимая жизнь. «Миллион жизней — за город, за коробки? Восстановить можно все, вплоть до гвоздя, а жизни не вернешь…» - вот его слова. Люди, оставшиеся в Ленинграде – кто по своей воле, а кто и по недомыслию или случайности, даже представить себе не могли, что им придётся пережить. Это они защищали свой дом, свой двор, свою улицу или проспект, Эрмитаж, соборы, музеи, памятники и скульптуры, они защищали то, с чем срослись душой и плотью… Советская власть в лице Сталина отстаивала Ленинград не ради его жителей или бесценных культурных сокровищ, вы же понимаете теперь? Это была главная игра Сталина и Гитлера на «пан или пропал». Генералиссимус прекрасно понимал, что сдача Ленинграда подорвёт дух советского народа и веру в силу его власти. Это чудовищная, расчетливая идеология и грубейшая политика. Люди, умирающие от голода, в большинстве своём этого не осознавали. Поэтому можно и нужно смотреть на этот исторический факт с двух позиций. И не бояться этого, чтобы уметь отделять человека от времени и обстоятельств, в которых он иногда вынужденно существует. В школе все мы с гордостью учили Лермонтовское: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, спалённая пожаром, французу отдана?...» И никто почему-то не возмущался. Потому что слишком давно было, история всё присыпала пеплом времени. Нет живых свидетелей, которым любые рассуждения на эту тему были бы как нож по сердцу.
- Факт о блокаде Ленинграда, который Вас сильно задел…
Я всегда холодею, когда говорят о людоедстве… Ничего не может быть чудовищнее… Мать, чтобы спасти оставшегося ребёнка, сохраняла на балконе труп его брата, варила из него суп. Что это? Подвиг? Дикость? Помутнение рассудка? Как с этим жить потом? Я бы сошла с ума… Хочется думать, что верующие люди не опускались до животного состояния.
- Расскажите о том, что Вы еще никому не рассказывали об отце…
А что это может быть? Что-то пафосное или пошленькое? Странный вопрос… Единственное, что могу сказать, я с возрастом всё отчётливее чувствую его присутствие в своей крови. Я очень хорошо понимаю причины его поступков и всегда точно знаю, что он имел в виду, сказав то или иное. А другие трактуют, как им кажется…
- Какой была последняя встреча с Виктором Петровичем?
Первая и последняя была в 1997 году. Повторюсь, что всё описано в вышеназванной пьесе. А его письма ко мне опубликованы в большом эпистолярном сборнике «Нет мне ответа…»
- Бывали ли Вы в Красноярском крае после его ухода?
Да, благодаря стараниям моих красноярских друзей в 2012 году побывала впервые, скажем так - с «официальным визитом» - на литературной конференции, давала интервью на радио, выступала перед студентами педагогического университета им. В.Астафьева. Побывала в музее в Овсянке, в библиотеке, в доме отца, посидела на диване, на котором мы вместе сидели пятнадцать лет назад…
- Что делается по увековечиванию его памяти? В чем участвуете Вы?
Красноярск по-прежнему очень чтит Астафьева, простые жители говорят о нём с придыханием. Проводятся ежегодные Астафьевские чтения, как я уже говорила, создан музей. В центре города поставлен памятник, про который сам Виктор Петрович иначе, чем матом, не сказал бы. Потому что стоит, как секретарь райкома, на Енисей смотрит: ни отражения темы писателя, ни военной темы. Куцый памятник. У меня родилась идея другого памятника, я готова его нарисовать или даже слепить в миниатюре и передать скульптору, который сможет это воплотить, как говорится, в бронзе, и меценатам, которые готовы вложиться. К 90-летию в прошлом году уже не успели – идея родилась в моей голове слишком неожиданно, уже под самый юбилей. Но вполне можно успеть к 95-летию!
- Что Вы храните на память об отце – книги, вещи, фотографии?
Есть, конечно, и книги, и подарки, но это ли важно? Важно то, что в душе, сама память, чувства, любовь, уважение. Они со мной до конца дней моих.
- Мне кажется, в Вас много от отца… Думаете ли Вы иногда: это вот от папы, это вот от мамы?
Про отца я уже ответила выше. А маме я частенько говорю: «Почему мне не досталось хоть десять процентов твоего оптимизма, непотопляемости, природной наивности и детскости?» С ними мне было бы легче жить. Но мама очень много в меня вложила именно в творческом плане – развивала целенаправленно и упорно. Я ленива, если бы она меня в начале пути не толкала, не пихала, я бы ничего не сделала и по сей день.
- Что была Вологда для Виктора Астафьева, а что – для Анастасии Астафьевой?
За Астафьева я не могу ответить. Знаю только, что внезапная смерть его дочери Ирины перечеркнула для него навсегда дорогу в этот город. Для меня Вологда – город моего рождения и взросления. Многое в этом процессе было не просто, даже болезненно, и в какой-то момент я поняла, что просто переросла этот отрезок жизни и должна стремиться дальше. Поэтому и уехала – сначала в Москву учиться на ВЛК, а затем в Санкт-Петербург.
- Расскажите о Вашем дне сегодняшнем. Ваш стиль жизни - дань моде? Или поиск гармонии с собой и миром?
Под данью моде подразумевается здесь мой недавний переезд в деревню? Никогда и ни в чём не гналась за модой. Просто давно решила для себя, что если до моих сорока лет жизнь не предложит мне ничего, что сможет оставить меня в городе или не унесёт меня, например, в Австралию, то я оставлю всю эту суету и вернусь к природе. Живу сейчас простой земной жизнью, которая мне очень по душе, и думаю, что раз я к скорым уж сорока годам пришла к тому, что мне даёт комфорт и душевный покой, иными словами - гармонию, так, значит, правильной дорогой шла!
- И все- таки: бумажная или электронная книга? За чем будущее?
Для кого как, а я по-прежнему люблю читать книги, которые можно взять в руки и перелистывать шуршащие страницы. Я плохо воспринимаю электронный текст и, если есть возможность, обязательно делаю распечатку.
- В произведении «Медведица» – сколько процентов в главной героине собственно Вас?
Когда писала, было много: хотелось уйти, сбежать ото всех в тайгу! Пыталась отчётливо представить такую жизнь, все сопряжённые с нею сложности. Не-ет, мы не те люди уже! Бацилла цивилизации в нашей крови уже неистребима: дайте свет, интернет, водопровод, газ, стиральную машину и т.д., и т.п. Жизнь в сельской местности, при доступности всех перечисленных благ, не только не отличается от городской, но превышает её качеством.
- И – о кино. Кто для Вас главные фигуры в современном российском кино. Написание сценариев – насколько это Ваше?
Не могу назвать именно отдельные фигуры. Как и в литературе, мне чаще нравятся отдельные произведения разных авторов. Из последнего, что особенно запомнилось, фильмы: «Жить» Василия Сигарева, «Дурак» Юрия Быкова, «Петя по дороге в Царствие Небесное» Николая Досталя, нравится творчество на редкость удачно перешедшего из документального в игровое кино Алексея Федорченко -«Овсянки» и «Небесные жены луговых мари», некоторые картины Бориса Хлебникова и Алексея Попогребского. Хотя, конечно, я любитель старого доброго советского кино 60-70-80х: Данелия, Пётр Тодоровский, Рязанов, ранний Михалков… В тех фильмах было много души и чувства. В современном мире очень не хватает искренности человеческих чувств. Поэтому и писать сценарии для современного кино меня не тянет. Я не вижу места своим чувствам и мыслям на современном экране.
- Что Вам дали литературные курсы при московском литинституте, а что – петербургский институт кино и телевидения?
Могу сказать, что образование: во-первых, серьёзно расширяет кругозор, причем количество переходит в качество постепенно; во-вторых, действительно даёт уверенность, несмотря на то, что оба диплома пылятся теперь где-то в дальнем ящике стола. И в том, и в другом институте мне дали самое главное: в литературном – списки книг, которые неплохо бы прочитать в своей жизни, в киноВУЗе – списки фильмов, которые неплохо бы посмотреть. Я большую часть названий и авторов даже не знала. Иногда заглядываю в списки и продолжаю учиться!
- Что бы сказали или посоветовали молодым людям, желающим посвятить себя кино или литературе?
Сто раз подумать и понять: смогут ли они создать что-то по-настоящему новое и важное. Достанет ли у них сил противостоять потоку ширпотреба и модным течениям. И не торопиться выносить творения на широкую публику. Иногда бывает стыдно, потом, когда уж и ты другой, и жизнь иная, а тебя всё «считывают» по первым пробам пера. В общем, я за ответственное отношение ко всему, что мы создаём в этом мире.