ЗДРАСЬТЕ
Строительный бум 70-х годов и переселение народов из бараков в заводской посёлок привели к тому, что средняя школа, в которой я работала первые годы после института, была переполнена. Дети учились в три смены, классные комнаты были заняты, и часть других школьных помещений были отданы под занятия. Учителя между уроками ютились в маленькой узкой комнатке, в которую втиснули кресло и два колченогих стула. По стенам висели распоряжения администрации, приказы, расписание и настенный календарь с видами далёкого пляжа и стройных пальм.
Школа, в которую я пришла работать, была построена в 1954 году по особенному проекту. Это было пятиэтажное здание со спортивным залом в подвале, и актовым залом на пятом этаже. Узкие коридоры, крутые лестницы с двух сторон здания. Я сама училась в этой школе со 2-го по 10-й класс. Многие мои учителя ещё работали в школе и стали моими коллегами. Родные и близкие люди. У меня не было периода вживания в коллектив. Кто-то из моих бывших наставников не мог отделаться от менторских ноток в общении со мной, а кто-то легко и просто нивелировал разницу в возрасте и мастерстве.
Родительские собрания зачастую проводились тематические и разбивались на два действия как в театре. Первое действие имело девиз и проходило в актовом зале, а второе – в кабинете классного руководителя. В первом действии выступали завучи, директор, а, иногда, и приглашенные: врачи, люди из парткомов, райкомов. Чаще это были менторские выступления с назиданиями и советами. Родители – работники одного из крупнейших металлургических заводов, уставшие на работе от этих же людей, вынуждены были их слушать.
Тогда не было целой гвардии психологов, которые, забыв родную речь, заменив её терминами и словесными выкрутасами, проведя какие-то сложные анкетирования, дают советы сегодняшним родителям, очумевшим от избытка информации. Тогда в 70-е всё было просто: выступали перед родителями. Чаще неудачно и скучно. Редко хорошо, полезно, с юмором.
Одно из собраний мне запомнилось надолго. Тема:
« Формирование уважительного отношения к женщине в семье ». Это был родительский кворум отцов. Лектор – заведующая районной библиотекой. Эдакая серенькая мышка с правильной, но мало интонированной речью. Аудитория, состоявшая на три четверти из мужчин, вначале попыталась послушать, потом зашуршала тихим шёпотом, а затем разразилась репликами. Больше всех комментировал постулаты нормально-книжной семейной жизни маленький чернявый мужичок:
- А чо я её буду уважать! Деньги в дом я приношу, а она их только тратит!
- Пальто ей подавай! Это она меня должна одевать!
- Совета спросить? Сам обойдусь! Что у бабы спрашивать? Куриный мозг ответов не даёт! И т.д.
С большим трудом, лавируя между высказываниями слушателей, милой библиотекарше удалось поставить точку в своём выступлении. Отцы разом прекратили реплики и отправились на второе действие к классным руководителям.
Я встречала «своих» отцов у раскрытой двери кабинета и была несколько удивлена тому, что этот чернявый комментатор пришёл на «мой» спектакль. Оказывается, это был папа нового ученика, пришедшего в середине учебного года. Сынок был полной противоположностью своего отца: высоченный парень с копной прямых волос, стеснительный, молчаливый, и со взглядом грустного телёнка.
Моя часть собрания всегда проходила как по нотам. Будучи молодой и незамужней я не удручала своих «родителей» нравоучениями, никогда не обсуждала своих учеников и не ругала за «двойки» их родителей. Говорила только о хорошем и об общих делах. Все беседы по нерадивым ученикам проводила индивидуально и только после собрания. В этот раз папу Юры (так звали новенького) я попросила задержаться и долго объясняла ему правила нашего класса, мои требования. Родитель был на удивленье немногословен (наверное все силы оставил в актовом зале), поблагодарил за внимание и ушёл.
Через день в нашей маленькой учительской комнате на перемене стояла обычная суматоха: кто заполнял журнал на подоконнике (стол просто не помещался в пространстве), кто разбирал тетради, лежавшие на книжных полках, а кто просто, проговорив весь урок, не мог остановиться, и продолжал рассуждать о нерадивости и лености наших учеников. Вдруг раздался громкий стук в дверь учительской. Я решила открыть. На пороге стоял папа Юры.
- Здрасьте!- произнёс он – Могу ли я видеть классного руководителя 7 «В»? – спросил он меня.
Мне даже в голову не пришло, что он спрашивает обо мне. Я-то его помню! Он же был на собрании! Знакомился со мной. Значит, спрашивает не меня!
- Сейчас скажу! - рефлексировала я и, повернувшись к доске объявлений и приказов, начала просматривать висевшие там листки. Кто классный руководитель 7 «В», там не было написано. Тогда, развернувшись на 180 градусов, я принялась изучать расписание. В голове заклинило: «Кто классный руководитель 7 «В»?».
Просмотрев все приказы, распоряжения, расписания и для верности, заглянув в настенный календарь, ответ на этот вопрос я не нашла. В проёме двери маячила нестатная фигура родителя, а я металась по учительской в поисках пропавшего классного руководителя. Учительская затихла. Я повернулась лицом к сидящим на неказистых стульях учительницам и громко произнесла:
- Дамы! А кто у нас классный руководитель 7 «В»?
При этих словах самая старенькая из сидящих, когда-то учившая меня истории в этих стенах, вскочила со стула со словами:
- Садитесь, Ирочка! - И, посмотрев как на больную, добавила:
- Классный руководитель 7 «В» - это Вы, моя хорошая!
Я, сделав крутой поворот к двери, и приложив руки к груди, ошарашено произнесла, глядя прямо в глаза Юриному папе:
- Классный руководитель 7 «В» - это, оказывается, я.
- Понял. До свидания! – сказал «родитель» и ушёл. Как потом выяснилось, навсегда!