Чьё-то тяжёлое дыхание раздавалось за спиной мужчины. Он медленно повернул голову. Его зрачки расширились, а рука непроизвольно напряглась и сжалась в твёрдый кулак. Мужчина приготовился к борьбе, но ничего и никого не было рядом с ним. То, что его так напугало, было лишь призраком его воображения. Осознав это, мужчина продолжил свой путь.
Поднимаясь к своей квартире, он учуял запах сигарет. Школьники курили на лестничной площадке. Их было около шести человек. Кого-то он знал, они жили с ним в одном доме, некоторые, как он думал, были здесь чужие. Среди мужской кампании были две девушки. Он не смог хорошо разглядеть их, но они явно были не из приличной семьи, так подумал мужчина. Да, и сам мужчина не был таким приличным. « Пьяница» - часто слышал он, и не обижался. Ему было всё равно.
- Эй, Павел Сергеныч ! - закричал один из высоких парней, которого звали все Грихой, - У тебя нет пару штук? Я имею в виду сигарет.
Он узнал этого мальчишку. Это был сын его соседки сверху, вечно не появляющейся Аллочки Михайловны, которая зарабатывала деньги, пропадая на работе. Он пару раз пересекался с этой женщиной, и обменивался коротким кивком головы. Она в смущении отвечала ему, но так, как от Сергеныча всегда попахивало алкоголем, смущалась и пыталась поскорее убежать. С её сыном он был знаком лучше. Именно Серегныч предложил мальчишке сигарету, а потом угостил ещё одной.
- Надо свои иметь! – возмутился Сергеныч, кинув презрительный взгляд в сторону толпы, - Если бы были, не дал. Ты мне задолжал пачку!
- Жмот! Проваливай отсюда! – заорал Гриха и замахнулся рукой, отчего Сергеныч вздрогнул и продолжил свой путь, поднимаясь на следующий этаж - третий.
Павел Сергеевич Подлинейнный так звали мужчину, который работал на кладбище, выкапывая ямы для уже не живых людей. Ему было около сорока лет. Не женат. С проседью в русых волосах, и запачканными карими глазами, которые имели грязный цвет могильной земли. У него было сухое лицо, которое почти никогда не улыбалось, а лишь смеялось над людьми. Вечная запачканная клетчатая рубашка и бабочка, которую он всегда одевал. Была ли в этом ирония или какой-то смысл, знал только Сергеныч, который не славился общительностью. Он почти не имел друзей, только тех, с которыми ему было удобно выпить. О его прошлом никто не знал, разве что, переехал сюда шесть лет назад, сдружился с пьяницами, и каждое воскресенье в его квартире раздаётся разного рода шум. Иногда Сергеныч будто делает ремонт, иногда там кто-то кричит, смеётся, танцует, барабанит, а однажды были слышны звуки животных и совсем непонятный шум. Много странностей хранил в себе этот человек, поэтому жильцы дома приписывали ему сделку с дьяволом, дружбу с инопланетянами и сумасшествие. Но на все догадки людей, Сергеныч никак не реагировал. Ему было всё равно.
Вот и дом, если это можно так назвать. Маленькая однокомнатная квартира , вмещала в себе зал, который был и спальней и гостиной, кухню, в которой негде было развернуться, ванную, маленькую комнатку с душем, туалетом и в углу стоящей стиральной машиной. В квартире пахло чем-то сырым и тухлым, настолько неприятным, что сводило нос от запаха. Тускло светила лампочка, освещая ободранные зелёные обои в комнатах. Создавалось неприятное ощущение, что, войдя в эту квартиру, хотелось убежать и бежать, туда, где нет столько грязи и ненависти, сколько в этом помещении.
Сергеныч снял с себя ботинки и бросил их в ближайший угол. Раздался неприятный стук.
Мужчина подошёл к холодильнику, открыл его и обнаружил в нём только бутылку пива. Взяв её, он лёг на диван, уставился в потолок и отхлебнул из горла. Он ничего не почувствовал, лишь только ощутил необходимость в следующем глотке и последующих за ним.
Когда пол бутылки было выпито, а тело смогло расслабиться, Сергеныч почувствовал необходимость в философии. Эту необходимость он чувствовал часто, особенно часто, когда в теле прибывал алкоголь, заставляющий его отвлечься от воспоминаний и просто помечтать, пофилософствовать. Он думал над тем, что было бы если люди не могли слышать друг друга, какой для них настал мир? « Хаос», - ответил голос в голове и заглох.
Неожиданно в мысли ворвалось воспоминание. Сухое лицо Сергеныча, словно обмякло и стало влажным, более приятным, чем его сухое. Он слегка дернул губами и сделал ещё глоток, позволив воспоминанию поглотить его.
Было утро. Солнце ярко светило, даже слишком ярко, в воздухе пахло, чем-то приторным сладким. Шёл месяц май. Павел Сергеевич совсем недавно устроился на работу могильщика и теперь шёл на работу. Среднего роста мужчина, достаточно крепкий и хорошо одетый, ещё без бабочки, но в начищенных сапогах, шёл на работу и радовался предстоящему дню. Странно было, что он, окончив юридический факультет, не работал юристом, а могильщиком, как он себя называл. У него всегда была страсть, идея, которой он был одержим, узнать существует ли жизнь после смерти. А чтобы это лучше понять он и выбрал себе такую профессию. Конечно, он знал, что ему придётся видеть боль и мертвых, но это его не огорчало, а даже завлекало и вызывало улыбку. Тогда он ещё много улыбался, был молод и счастлив.
С коллегами по работе он охотно общался и даже пытался узнать байки о приведениях. И некоторые узнал, но вскоре обнаружил, что ничего не обычного в этом нет. Это его порядком огорчило. Он не пил. Совсем не пил. И даже не мог подумать, что однажды без алкоголя не сможет и дня прожить.
Павел, так увлёкшись работой, приобрёл себе блокнот, в который записывал всех своих клиентов. « Мужчина Савелий Вандерм. Отчество не помню. Могила хорошо украшена, значит родственники с достатком. Похоронен …». Его партнёрам это показалось странным, но они не заостряли на этом внимания, после одного разговора, случившегося вечером.
Павел решил вечером сходить на кладбище. Он не знал, почему его так тянуло к этому месту, но это чувство было так свежо и необычно, что он поддался ему.
На кладбище была тишина. Он, как обычно, прошёл по кладбищу, посмотрел могилки, которые отличались друг от друга, одни были богато украшены, другие были почти разрушены. В каждом из них была своя особенность, своя тайна, которую знали только они. Павел Сергеевич наткнулся на человека, склонившегося над старой могилкой. Что-то в его фигуре было знакомо Павлу, поэтому он обратился к этому человеку.
- Здравствуйте, вам может быть помочь? - спросил осторожно Павел Сергеевич, внимательно смотря на мужскую фигуру.
Человек развернулся, и он узнал в нём своего коллегу Степана. Своего Отчества он не называл.
-Нет. Не надо, я на том месте, где нужно, - сказал Степан. Он молча разглядывал Павла Сергеевича, после чего более радостно ответил, - Это ты пометчик трупов?
«Пометчик трупов» - такое прозвище дали Павлу Сергеевичу, после того, как узнали о его записях о умерших. Сначала Павла эта кличка расстроила, но потом, она даже начала его радовать, и он нисколько на неё не обижался.
- Да. Ты что здесь делаешь? - ответил тихо Павел Сергеевич.
- У меня тут похоронен брат- близнец. Здесь мои ошибки, которые я не могу исправить, - грустно ответил Степан и ещё больше понурил голову.
- Я не понимаю…
- Здесь моё прошлое, о котором я люблю вспоминать. Здесь все мои поступки, все чувства, здесь я.
- Как это можешь быть ты, если здесь твой брат?
Он проигнорировал мой вопрос.
- Мы с братом не были близки. Постоянно ссорились, ругались, даже какое-то время ненавидели друг друга, - он горько усмехнулся, - поэтому почти не общались. Но он был моим братом. Если внимательно вглядеться он моё отражение, тот же лоб, тот же голос, те же черты лица, такой же смех. Мы вели себя одинаково, просто не могли осознать этого… Раньше я хотел быть неповторимым, но мне всё время что-то мешало. Думаю, я сам себе мешал, просто сам этого не осознавал. И вот я теперь один, неповторимый, незабываемый – Степан, человек, который вынужден хоронить народ, выслушивать чужой плач, когда свой, так и хочется вырваться наружу, но нельзя. Так не положено. В этом мире многое не положено… Слишком много, а что положено слишком мало, от этого и жизнь, кажется тёмной, а иногда бесцветной. Но я знаю, что есть свет. Поэтому я прихожу сюда, общаюсь с братом, рассказываю ему о том, что происходит. Я думаю, он меня слышит, и прощает мне мои ошибки. Ведь времени так мало, а так нужно много сказать. Вот ты когда-нибудь осознавал, что вокруг тебя люди живые?
- А какими им ещё быть? Мертвые жить не могут, - лишь ответил Павел, не совсем понимая суть вопроса.
- Мёртвые порой лучше нас живут. Просто мы об этом не знаем. Ты же пишешь о них, значит они живут. Не важно где: в книге или в голове, но они живут.
- Ты случайно не пил? – Павлу, показался довольно странным разговор. А особенно поведение Степана. Мужчина иногда тянул слова, шатался и дрожал, как от сильного озноба. Его лиц то хмурилось, то становилось серьёзным. Он был странным, поэтому и казалось, что был пьян.
- Я не пил. И ты не понимаешь, о чём я хочу тебе рассказать. Видно ты слишком молод, слишком самонадеян и слишком обычный человек. Я думал, что твои записи необычны, а ты от скуки или от неудач записываешь всё. Жаль…
После этих слов Степан отвернулся, перекрестился и пошёл прочь от Павла. Лишь один раз он повернул голову, внимательно посмотрел на юношу и ответил.
- Не бойся, от тебя перестанут ждать чего-то необычного, - и ушёл.
На кладбище совсем стало темно, и холод пробрал Степана до костей. Он захотел пойти домой, так как ждать чего-то необычного ему надоело, а после разговора со Степаном настроение испортилось, и всё вокруг раздражало.
За спиной раздалось лёгкое дыхание. Мужчина обернулся и ничего не увидел, но он услышал голос.
- Ты что здесь делаешь? – спросил тонкий, мелодичный голос. Кто это он не смог разглядеть.
Павел Сергеевич вздрогнул. Слова сами сорвались с его губ.
-Тебя. Как твоё имя?
- Вита.
- Как «жизнь»?
- Да.
- Но что ты делаешь здесь Вита, среди мёртвых?
- Я тебе завтра расскажу, когда мы в следующий раз встретимся.
Тут Сергеныч оборвал воспоминание. Сильно закололо бок. Он пару раз охнул, отпил ещё глоток из бутылки, чтобы не чувствовать боли. Боль прошла. Бутылка через некоторое оказалось пустой.
- Скучно,- Сергеныч зевнул и улёгся на диван, так и уснув одетым.